Страница:
– Чапай – коммунист?! – наконец натужно родил моряк.
– Дедушка Чапай? – тут же переспросил Костик, наслушавшийся от моего родителя сказочек про легендарного героя, кстати, одного из любимых литературных персонажей папаши. – А как же. Вы что, не знали?
– Не знали, – процедили молодцы и опять переглянулись.
– А вы что думали? – поинтересовался Костик.
По-моему, с этим процессом у молодцев было не очень, но они явно не предполагали, что некий ныне здравствующий Чапай поддерживает партию Зюганова. Выяснить бы, чем он вообще занимается. Кто такой и с чем его едят?
Внезапно на боку у бандерлога запищала рация. Молодец послушал, что ему сообщили, сказал: «О’кей», отключил рацию и встал.
– Артем подъезжает, – сообщил он нам с Костиком. – Готовьтесь.
С этими словами моряк с бандерлогом покинули нашу комнату, закрыв дверь и повернув ключ в замке.
– Что будем делать? – посмотрел на меня сын.
– Готовиться, – ответила я, решив подправить макияж, чтобы предстать перед неизвестным мне пока Артемом в апогее своей формы. Уж если меня оценили в миллион долларов, то нужно не ударить в грязь лицом и постараться соответствовать оценочной стоимости. Хотя бы на одну…дцатую часть.
Я удалилась в ванную, оставив дверь открытой, а Костик устроился на подоконнике, чтобы наблюдать за развитием событий во дворе и комментировать происходящее.
Через несколько минут ворота отворились и на территорию замка въехал очередной навороченный джип с тонированными стеклами. Модель машины мой ребенок определить не смог. Из джипа выбрались четыре человека.
– Два монстра, два нормальных! – крикнул сын.
«И какими, интересно, окажутся эти «нормальные»?» – подумала я.
Теперь во дворе стояло уже четыре машины иностранного производства. Я же с ностальгической грустью подумала о своей «копейке». Где-то сейчас моя девочка? Стоит небось брошенная на обочине. Если еще не угнали. Неужели теперь останусь без машины? «С головой бы остаться», – тут же одернула я себя.
Минут через двадцать после прибытия в замок новой партии людей наша дверь распахнулась, на пороге возник моряк и произнес одно слово:
– Пошли.
Я хотела взять свою сумку, а Костик – тамагочи, но моряк велел:
– Все оставить здесь.
Мы оставили и тронулись вниз по лестнице. Моряк замыкал шествие. У нижней ступеньки нас уже ждал бандерлог, и мы вчетвером пошли в конец коридора первого этажа, где остановились у предпоследней двери. Бандерлог ее распахнул и приказал нам заходить.
Мы с сыном оказались в большой гостиной с камином, перед которым стоял обтянутый зеленым сукном стол с четырьмя креслами вокруг. Два были заняты. У каждого из двух окон находилось по молодцу, еще несколько личностей (все из того же инкубатора) прогуливались по коврам.
При нашем появлении все застыли на местах. Дверь за нашими спинами закрылась, и бандерлог с моряком вытянулись по стойке «смирно» справа и слева от нас с сыном. Я держала Костика за руку.
На несколько секунд в гостиной воцарилась мертвая тишина. Я чувствовала себя несчастной зверюшкой в зоопарке, на которую приходят посмотреть всякие идиоты, ожидающие увидеть что-нибудь «эдакое».
Что я сделала бы на месте такого зверя?
Я высунула язык и показала его мужчине лет тридцати пяти – довольно привлекательному кареглазому шатену, восседавшему в одном из кресел с сигаретой в руке. Мне показалось, что он тут главный.
Желание показать язык возникло не только у меня – у Костика оно появилось одновременно со мной. Вообще-то мы – мать с сыном, можем же мы думать одинаково? Особенно в критических ситуациях?
Мужик с сигаретой вскочил с кресла так, словно его в мягкое место только что ужалила пчела, и заорал благим матом:
– Кого, мать вашу, вы сюда привезли?!
Я быстро закрыла ребенку уши, чтобы он не слышал всех произносимых дядей колоритных выражений, адресованных нашим похитителям.
Если за миг до этого в гостиной стояла мертвая тишина, то теперь все собравшиеся в комнате орали как резаные. Сигарета у мужика в руке догорела до фильтра, он обжегся, в очередной раз выругался, бросил ее на ковер, прожег в ковре дырку, опять выругался, а потом в бессилии плюхнулся в кресло.
Крики стали понемногу стихать, и тут Костик заявил, что он хочет пить. Все смолкли.
– Принесите, пожалуйста, ребенку попить, – очень вежливо сказала я, подумывая, не попросить ли еще разрешения сесть. Стоять перед этой оравой мне порядком надоело.
– Принеси, – кивнул шатен моряку.
– Колы, – добавил Костик.
Моряк удалился.
– Садитесь, – устало сказал шатен нам с сыном, указывая на два свободных кресла.
Мы сели. Появился моряк с банкой колы.
– А стакан? – спросил ребенок. – Мама мне всегда говорит, чтобы я не пил из банки. На ней микробы.
Из бара, находящегося в комнате, тут же извлекли несколько бокалов и поставили их на зеленое сукно.
– А что будете вы? – спросили у меня.
– Виски. Без содовой, – ответила я, полагая, что сегодня за руль мне садиться уже не придется, да и, откровенно говоря, выпить хотелось здорово, причем чего-то покрепче. Я понимала, что в сложившейся ситуации без полбутылки не разберешься.
Когда мы все устроились со стаканчиками, а те, кому не хватило сидячих мест, подперли спинами стены, старший снова очень внимательно посмотрел на меня и заявил:
– Но похожа, черт побери…
– На кого я похожа? – решила выяснить я.
– На Анку, – пояснил старший.
Можно подумать, я знаю, кто такая Анка. Я как раз поинтересовалась об этом. Старший усмехнулся и наконец спросил, как меня зовут.
– Лера, – представилась я.
– За знакомство, Лера! – поднял свой бокал шатен и чокнулся со мной. – Артем. Ребенок, а тебя как звать-величать?
Ребенок представился. Остальные присутствующие промолчали, да я бы все равно их всех не запомнила, тем более многие смотрелись как близнецы.
– То есть вы даже не знали, что так похожи на Анку? – поинтересовался Артем.
Я завелась и высказала Артему все, что думаю о захвате нас с Костиком в плен и его молодцах, обращавшихся с нами не очень вежливо, чтобы не сказать хуже.
– Я не знаю никакой Анки и никакого Чапая и знать их не хочу! – закончила я свое сольное выступление.
– Но про Чапая ты знаешь, – заметил Артем, переходя на «ты». – Я его не упомянул ни разу. Упомянула ты.
– Эти рассказывали, – встрял Костик, кивая на застывших у двери моряка с бандерлогом.
– Что рассказывали? – быстро спросил Артем, бросая суровый взгляд на подчиненных.
– Они говорили, что Чапай – мой дедушка, – сообщил Костик. – И не верили, что он коммунист.
Минут двадцать ушло на выяснение сути беседы, состоявшейся в отведенной нам с сыном комнате. Еще через полчаса собравшиеся знали все про мои отношения с родителями, умершую бабушку, наши с Костиком жилищные условия и род моих занятий. Мне же, к моему великому сожалению, ничего нового выяснить не удалось. Артем, следует отдать ему должное, очень умело вел допрос, выясняя все, что его интересовало, и не предоставляя взамен никакой информации. Остальные в разговоре не участвовали, только напряженно слушали.
Вскоре мы переместились в другую комнату, где уже был накрыт стол. Мы во второй раз поужинали. Ребенок уплетал подаваемые яства за обе щеки.
– В общем, так, – заявил Артем в конце трапезы. – Сегодня ехать в город уже поздно. Переночуете здесь. Условия, я надеюсь, устраивают?
Я кивнула. Мне еще не приходилось жить в подобных апартаментах.
– Завтра ребята отвезут вас домой.
– А моя машина? – уточнила я.
Артем вопросительно посмотрел на бандерлога.
– Ну это… – протянул он. – Мы когда увидели, что Анька на такой колымаге…
– На ней мой прадедушка много лет ездил и мы с мамой уже пять, – встрял Костик.
Бандерлог молчал.
– Где моя машина? – повторила я, глядя прямо на похитителя.
– Ну, там осталась… – протянул он. – Ну, мы думали…
Артем тут же отдал распоряжение, чтобы за моей машиной съездили и пригнали ее к дому. Я поблагодарила его.
Вскоре мы с сыном отправились в предоставленные нам апартаменты. Но перед тем как ребенок заснул, я спросила его мнение о наших новых знакомых – всегда полагаюсь на его детскую интуицию.
Костику понравились два наших основных тюремщика – моряк с бандерлогом.
– А дядя Артем? – уточнила я.
– Он злой, – сказал ребенок. – Я ему не верю.
– Где Артем? – спросила я.
Мне ответили, что он уже уехал (и в самом деле, второго джипа во дворе не было видно), приказав развлекать нас до обеда, накормить, а потом отвезти домой.
– Вчера я поняла, что домой нас отвезут утром, – заметила я.
Мне ответили, что обстоятельства изменились.
Складывающаяся ситуация начинала мне нравиться все меньше и меньше. Прав был мой ребенок, заявив вчера перед сном, что дяде Артему он не верит. Хозяин замка, видимо, решил меня как-то использовать, заметив внешнее сходство с какой-то Анкой, дочерью Чапая? А если все-таки согласиться поехать на речку, а там попытаться сбежать? Нет, как тут сбежишь, от такой-то оравы?
– Где моя машина? – решила выяснить я.
На этот раз мне ответили, что машина будет позднее.
Костик высказался за купание, и мы отправились на «Паджеро» к какому-то очень чистому, но довольно холодному озеру, где провели часа три. Костика всячески развлекали, что ему очень понравилось. Приятный молодой человек поддерживал со мной беседу на отвлеченные темы, но стоило мне задать какой-нибудь вопрос на одну из интересующих меня, как он тут же уводил разговор в другое русло.
Когда мы вернулись в замок, нас уже ждал обед, после которого мне сказали, что можно возвращаться домой.
Я удивленно посмотрела на говорившего. Честно признаться, теперь я уже не ожидала, что меня так просто отпустят. Парень усмехнулся.
– Все нормально, – сказал он. – Задержка вышла, пока оформляли машину.
– Что? – уставилась я на него. – Зачем ее оформлять?
– Ну ваша, в общем…
– Где моя машина?! – взвизгнула я.
Мне предложили пройти во двор. Там стояла, поблескивая на солнце, ярко-красная «Тойота Королла» с тонированными стеклами.
– Вот, – сказал провожатый.
– Что «вот»? – не поняла я.
– Ваша машина. Документы в «бардачке». Не волнуйтесь. Машина не «паленая». Документы в полном порядке.
У меня от удивления открылся рот. У Костика тоже.
– Простите за доставленное беспокойство. Вас проводят до выезда на шоссе.
Я приложила немалые усилия, чтобы не завопить от радости.
Глава 2
– Дедушка Чапай? – тут же переспросил Костик, наслушавшийся от моего родителя сказочек про легендарного героя, кстати, одного из любимых литературных персонажей папаши. – А как же. Вы что, не знали?
– Не знали, – процедили молодцы и опять переглянулись.
– А вы что думали? – поинтересовался Костик.
По-моему, с этим процессом у молодцев было не очень, но они явно не предполагали, что некий ныне здравствующий Чапай поддерживает партию Зюганова. Выяснить бы, чем он вообще занимается. Кто такой и с чем его едят?
Внезапно на боку у бандерлога запищала рация. Молодец послушал, что ему сообщили, сказал: «О’кей», отключил рацию и встал.
– Артем подъезжает, – сообщил он нам с Костиком. – Готовьтесь.
С этими словами моряк с бандерлогом покинули нашу комнату, закрыв дверь и повернув ключ в замке.
– Что будем делать? – посмотрел на меня сын.
– Готовиться, – ответила я, решив подправить макияж, чтобы предстать перед неизвестным мне пока Артемом в апогее своей формы. Уж если меня оценили в миллион долларов, то нужно не ударить в грязь лицом и постараться соответствовать оценочной стоимости. Хотя бы на одну…дцатую часть.
Я удалилась в ванную, оставив дверь открытой, а Костик устроился на подоконнике, чтобы наблюдать за развитием событий во дворе и комментировать происходящее.
Через несколько минут ворота отворились и на территорию замка въехал очередной навороченный джип с тонированными стеклами. Модель машины мой ребенок определить не смог. Из джипа выбрались четыре человека.
– Два монстра, два нормальных! – крикнул сын.
«И какими, интересно, окажутся эти «нормальные»?» – подумала я.
Теперь во дворе стояло уже четыре машины иностранного производства. Я же с ностальгической грустью подумала о своей «копейке». Где-то сейчас моя девочка? Стоит небось брошенная на обочине. Если еще не угнали. Неужели теперь останусь без машины? «С головой бы остаться», – тут же одернула я себя.
Минут через двадцать после прибытия в замок новой партии людей наша дверь распахнулась, на пороге возник моряк и произнес одно слово:
– Пошли.
Я хотела взять свою сумку, а Костик – тамагочи, но моряк велел:
– Все оставить здесь.
Мы оставили и тронулись вниз по лестнице. Моряк замыкал шествие. У нижней ступеньки нас уже ждал бандерлог, и мы вчетвером пошли в конец коридора первого этажа, где остановились у предпоследней двери. Бандерлог ее распахнул и приказал нам заходить.
Мы с сыном оказались в большой гостиной с камином, перед которым стоял обтянутый зеленым сукном стол с четырьмя креслами вокруг. Два были заняты. У каждого из двух окон находилось по молодцу, еще несколько личностей (все из того же инкубатора) прогуливались по коврам.
При нашем появлении все застыли на местах. Дверь за нашими спинами закрылась, и бандерлог с моряком вытянулись по стойке «смирно» справа и слева от нас с сыном. Я держала Костика за руку.
На несколько секунд в гостиной воцарилась мертвая тишина. Я чувствовала себя несчастной зверюшкой в зоопарке, на которую приходят посмотреть всякие идиоты, ожидающие увидеть что-нибудь «эдакое».
Что я сделала бы на месте такого зверя?
Я высунула язык и показала его мужчине лет тридцати пяти – довольно привлекательному кареглазому шатену, восседавшему в одном из кресел с сигаретой в руке. Мне показалось, что он тут главный.
Желание показать язык возникло не только у меня – у Костика оно появилось одновременно со мной. Вообще-то мы – мать с сыном, можем же мы думать одинаково? Особенно в критических ситуациях?
Мужик с сигаретой вскочил с кресла так, словно его в мягкое место только что ужалила пчела, и заорал благим матом:
– Кого, мать вашу, вы сюда привезли?!
Я быстро закрыла ребенку уши, чтобы он не слышал всех произносимых дядей колоритных выражений, адресованных нашим похитителям.
Если за миг до этого в гостиной стояла мертвая тишина, то теперь все собравшиеся в комнате орали как резаные. Сигарета у мужика в руке догорела до фильтра, он обжегся, в очередной раз выругался, бросил ее на ковер, прожег в ковре дырку, опять выругался, а потом в бессилии плюхнулся в кресло.
Крики стали понемногу стихать, и тут Костик заявил, что он хочет пить. Все смолкли.
– Принесите, пожалуйста, ребенку попить, – очень вежливо сказала я, подумывая, не попросить ли еще разрешения сесть. Стоять перед этой оравой мне порядком надоело.
– Принеси, – кивнул шатен моряку.
– Колы, – добавил Костик.
Моряк удалился.
– Садитесь, – устало сказал шатен нам с сыном, указывая на два свободных кресла.
Мы сели. Появился моряк с банкой колы.
– А стакан? – спросил ребенок. – Мама мне всегда говорит, чтобы я не пил из банки. На ней микробы.
Из бара, находящегося в комнате, тут же извлекли несколько бокалов и поставили их на зеленое сукно.
– А что будете вы? – спросили у меня.
– Виски. Без содовой, – ответила я, полагая, что сегодня за руль мне садиться уже не придется, да и, откровенно говоря, выпить хотелось здорово, причем чего-то покрепче. Я понимала, что в сложившейся ситуации без полбутылки не разберешься.
Когда мы все устроились со стаканчиками, а те, кому не хватило сидячих мест, подперли спинами стены, старший снова очень внимательно посмотрел на меня и заявил:
– Но похожа, черт побери…
– На кого я похожа? – решила выяснить я.
– На Анку, – пояснил старший.
Можно подумать, я знаю, кто такая Анка. Я как раз поинтересовалась об этом. Старший усмехнулся и наконец спросил, как меня зовут.
– Лера, – представилась я.
– За знакомство, Лера! – поднял свой бокал шатен и чокнулся со мной. – Артем. Ребенок, а тебя как звать-величать?
Ребенок представился. Остальные присутствующие промолчали, да я бы все равно их всех не запомнила, тем более многие смотрелись как близнецы.
– То есть вы даже не знали, что так похожи на Анку? – поинтересовался Артем.
Я завелась и высказала Артему все, что думаю о захвате нас с Костиком в плен и его молодцах, обращавшихся с нами не очень вежливо, чтобы не сказать хуже.
– Я не знаю никакой Анки и никакого Чапая и знать их не хочу! – закончила я свое сольное выступление.
– Но про Чапая ты знаешь, – заметил Артем, переходя на «ты». – Я его не упомянул ни разу. Упомянула ты.
– Эти рассказывали, – встрял Костик, кивая на застывших у двери моряка с бандерлогом.
– Что рассказывали? – быстро спросил Артем, бросая суровый взгляд на подчиненных.
– Они говорили, что Чапай – мой дедушка, – сообщил Костик. – И не верили, что он коммунист.
Минут двадцать ушло на выяснение сути беседы, состоявшейся в отведенной нам с сыном комнате. Еще через полчаса собравшиеся знали все про мои отношения с родителями, умершую бабушку, наши с Костиком жилищные условия и род моих занятий. Мне же, к моему великому сожалению, ничего нового выяснить не удалось. Артем, следует отдать ему должное, очень умело вел допрос, выясняя все, что его интересовало, и не предоставляя взамен никакой информации. Остальные в разговоре не участвовали, только напряженно слушали.
Вскоре мы переместились в другую комнату, где уже был накрыт стол. Мы во второй раз поужинали. Ребенок уплетал подаваемые яства за обе щеки.
– В общем, так, – заявил Артем в конце трапезы. – Сегодня ехать в город уже поздно. Переночуете здесь. Условия, я надеюсь, устраивают?
Я кивнула. Мне еще не приходилось жить в подобных апартаментах.
– Завтра ребята отвезут вас домой.
– А моя машина? – уточнила я.
Артем вопросительно посмотрел на бандерлога.
– Ну это… – протянул он. – Мы когда увидели, что Анька на такой колымаге…
– На ней мой прадедушка много лет ездил и мы с мамой уже пять, – встрял Костик.
Бандерлог молчал.
– Где моя машина? – повторила я, глядя прямо на похитителя.
– Ну, там осталась… – протянул он. – Ну, мы думали…
Артем тут же отдал распоряжение, чтобы за моей машиной съездили и пригнали ее к дому. Я поблагодарила его.
Вскоре мы с сыном отправились в предоставленные нам апартаменты. Но перед тем как ребенок заснул, я спросила его мнение о наших новых знакомых – всегда полагаюсь на его детскую интуицию.
Костику понравились два наших основных тюремщика – моряк с бандерлогом.
– А дядя Артем? – уточнила я.
– Он злой, – сказал ребенок. – Я ему не верю.
* * *
Утром нам предложили съездить искупаться и позагорать. Мне это не понравилось.– Где Артем? – спросила я.
Мне ответили, что он уже уехал (и в самом деле, второго джипа во дворе не было видно), приказав развлекать нас до обеда, накормить, а потом отвезти домой.
– Вчера я поняла, что домой нас отвезут утром, – заметила я.
Мне ответили, что обстоятельства изменились.
Складывающаяся ситуация начинала мне нравиться все меньше и меньше. Прав был мой ребенок, заявив вчера перед сном, что дяде Артему он не верит. Хозяин замка, видимо, решил меня как-то использовать, заметив внешнее сходство с какой-то Анкой, дочерью Чапая? А если все-таки согласиться поехать на речку, а там попытаться сбежать? Нет, как тут сбежишь, от такой-то оравы?
– Где моя машина? – решила выяснить я.
На этот раз мне ответили, что машина будет позднее.
Костик высказался за купание, и мы отправились на «Паджеро» к какому-то очень чистому, но довольно холодному озеру, где провели часа три. Костика всячески развлекали, что ему очень понравилось. Приятный молодой человек поддерживал со мной беседу на отвлеченные темы, но стоило мне задать какой-нибудь вопрос на одну из интересующих меня, как он тут же уводил разговор в другое русло.
Когда мы вернулись в замок, нас уже ждал обед, после которого мне сказали, что можно возвращаться домой.
Я удивленно посмотрела на говорившего. Честно признаться, теперь я уже не ожидала, что меня так просто отпустят. Парень усмехнулся.
– Все нормально, – сказал он. – Задержка вышла, пока оформляли машину.
– Что? – уставилась я на него. – Зачем ее оформлять?
– Ну ваша, в общем…
– Где моя машина?! – взвизгнула я.
Мне предложили пройти во двор. Там стояла, поблескивая на солнце, ярко-красная «Тойота Королла» с тонированными стеклами.
– Вот, – сказал провожатый.
– Что «вот»? – не поняла я.
– Ваша машина. Документы в «бардачке». Не волнуйтесь. Машина не «паленая». Документы в полном порядке.
У меня от удивления открылся рот. У Костика тоже.
– Простите за доставленное беспокойство. Вас проводят до выезда на шоссе.
Я приложила немалые усилия, чтобы не завопить от радости.
Глава 2
«Тойота» оказалась двухтысячного года выпуска, но в прекрасном состоянии и совсем недавно покрашена. Сидя за рулем, я просто наслаждалась жизнью.
Несколько дней весь наш двор обсуждал появление у меня новой машины. Я таинственно улыбалась. Костик молчал, как партизан на допросе в гестапо.
Мы, как я уже говорила, живем в самой обычной хрущевке, но ее месторасположение имеет один большой плюс – перед домом простирается заброшенный яблоневый сад.
Когда мои бабушка с дедушкой переехали в этот дом из коммуналки, место новостройки еще нельзя было считать городом, хотя официально оно значилось в пределах его границ. Территория принадлежала то ли колхозу, то ли еще какому-то сельскохозяйственному объединению. Огромный сад был обнесен забором, его охранял сторож с дробовиком, иногда пускавший сюда молодых мамаш с колясками за рубль с носа. И до сих пор этот район Питера остается относительно зеленым. По крайней мере, есть где гулять с ребенком, выгуливать собак, имеются дорожки для бегунов, а посреди сада даже заасфальтирован круг, чуть меньше километра, на котором тренируются лыжники на лыжероллерах. Единственный недостаток – нет никакого водоема, а то бы в жаркую летнюю погоду можно было, не отъезжая никуда от дома, просто лечь у водички и позагорать. Правда, я и так загораю в саду, потом плескаюсь в собственной ванной. И до карьеров, тоже оставшихся в нашем районе, от меня недалеко – в особенности на машине.
Автомобили, стоявшие вдоль нашей пятиэтажки, никогда не отличались ничем особенным. Да и что могут себе позволить жители «хрущобы»? Видавшие виды «жигуленки» и «Москвичи», изредка иномарка с какой-нибудь немецкой свалки. Моя ярко-красная «Тойота» казалась дамой в вечернем платье в окружении бомжей.
Я решила, что обновку следует держать на платной стоянке, которой раньше никогда не пользовалась. Я вообще всегда считала: зачем машина, за которой нужно куда-то ходить? Многие могут со мной не согласиться, но, по-моему, машина должна стоять под окнами, чтобы прыг в нее – и понеслась по делам. Однако оставлять под окнами «Тойоту» было бы неразумным, тем более что мы живем на пятом этаже. И что я смогла бы предпринять против угонщиков?
Вечером в воскресенье ко мне в дверь позвонил сосед, держащий в каждой руке по бутылке.
– Надо отметить твое приобретение, – заявил Артур. – У кого будем? У тебя, меня или Лехи?
Из комнаты появился Костик и поздоровался с дядей Артуром.
– О, ты ребенка еще не отправила? Ребенок, ты надолго к маме на побывку?
– Завтра повезу к бабушке с дедушкой, – сообщила я, ясно представляя, как родители отреагируют на новую машину.
– Ну тогда давай у тебя, – сказал Артур. – Сейчас Леху привезу.
Я должна сделать небольшое отступление, рассказать о моих соседях.
У нас на площадке три квартиры: две двухкомнатные – одна напротив другой – и трехкомнатная по центру. Напротив меня проживает Артур Михайлович Иванов вместе с мамой и бабушкой. Правда, дамы сейчас на даче поднимают сельское хозяйство, чтобы всю зиму кормить сына и внука запасами, сделанными летом. Артур имеет кожу совершенно черного цвета. Хотя он и мулат, но при виде его никогда не скажешь, что матушка его – представительница белой расы.
Тетя Таня – детский врач-терапевт нашей районной поликлиники – в свое время стала невольной жертвой советско-нигерийской дружбы. СССР активно помогал нашим черным друзьям в подготовке национальных кадров, и дети царьков, князьков и прочих высокопоставленных лиц слаборазвитых стран обучались разным наукам, чтобы, в частности, развивать здравоохранение у себя на родине. Некий Муртала был одним из будущих врачей. Так он и познакомился с мамой Артура.
Правда, Артур появился на свет уже после того, как Муртала навсегда отбыл в солнечную Нигерию. Отчество сыну записали русское, наиболее близкое к тому, что можно составить, исходя из имени папаши, а фамилия досталась от матери. В результате получился Артур Михайлович Иванов, совершенно черного цвета.
Тетя Таня замуж так никогда и не вышла. Несколько поклонников, завидя ее отпрыска, как-то быстро исчезли с горизонта. Все эти сплетни я знала от своей бабушки, у которой часто гостила.
Артур, выращенный мамой и бабушкой, был ребенком избалованным, тем более что обе женщины считали его бедненьким, несчастненьким и обделенным и просто сдували с него пылинки. Его закармливали шоколадом и прочими сладостями, а родители деток, которых приводили на прием к тете Тане в поликлинику, зная, что у врачихи ребенок-негритенок, почему-то дружно презентовали ей бананы, являвшиеся в детские годы Артура дефицитом. Шоколад негритенок поедал с удовольствием, а вот бананы ему почему-то не нравились, и его стало от них тошнить уже в годы банановых лишений советского народа, теперь же он, как признавался сам, просто отворачивался, проходя мимо палаток, торгующих фруктами, продавцы которых, заметив Иванова, тут же начинали зазывать его к себе, предлагая купить ненавистные бананы.
В настоящее время господин Иванов представлял собой этакую стодевяностосантиметровую махину с огромными лапищами и небольшим животиком и смотрелся весьма экзотично на шестиметровой кухне и в прочих закутках наших мини-квартир.
В трехкомнатной квартире жил бывший одноклассник Артура Алексей Охрименко с родителями. Лехе в жизни крупно не повезло – он подорвался на мине в Чечне и лишился обеих ног. Теперь его заветной, но, видимо, неосуществимой в обозримом будущем мечтой были немецкие протезы. Леха передвигался в инвалидной коляске, которую во двор ему помогал спустить друг Артур. Вот где пригодилась негритянская силушка – как бы Леха или его родители спускали его с нашего пятого этажа без лифта? Сидеть бы инвалиду безвылазно в четырех стенах, а так они запросто выходят погулять. Артур катает Леху по асфальтовому кругу в яблоневом саду.
Но выходят они явно не только погулять.
Я терялась в догадках, чем занимаются мои дорогие молодые соседи. Я знала, что Леха освоил компьютер и вообще хорошо разбирается в электронике, но, когда бы я ни заглянула к нему, он играл в игры на своем компьютере, но не работал. Время от времени я видела, как вдвоем с Ивановым они загружаются в «Жигули» Артура и куда-то уезжают. Возвращаются оба довольные, словно коты, налакавшиеся сливок. Я никогда не спрашивала ни Артура, ни Леху о роде их деятельности, а сами они никакой информацией не делились. По-моему, их родители тоже пребывали в неведении, или сыновья вешали им какую-то лапшу на уши, но, главное, деньги у ребят водились – хватало на нормальное питание обеих семей и даже на выпивку хватало, но только не на Лехины протезы.
Ни Артур, ни Леха женаты не были, и я ни разу за два года проживания в этой квартире не видела ни одного, ни другого с женщиной. Ну ладно Леха – куда он пойдет искать девчонку? Но Артур-то? Ведь есть любительницы сыновей Лумумбы.
Парни могли бы хоть иногда вызывать проституток – летом-то у Артура квартира вообще свободна, а у Лехи только отец, мать опять же на даче. Но девчонки к соседям ни разу не приезжали. Я бы услышала – с нашими-то «хрущобными» стенами.
У меня вначале были подозрения насчет нестандартной сексуальной ориентации молодых людей, но после того, как я стала свидетельницей их гневных речей о «голубых» после просмотра какой-то передачи, а также нелицеприятных высказываний в адрес Бори Моисеева, я свое мнение изменила.
Мужики были явно натуральной ориентации, оказывали мне знаки внимания – правда, соблюдали меру, но о женщинах никогда не говорили. Традиционного мужского трепа о своих победах и похождениях не было.
Матери Артура и Алексея после того, как я переехала в нынешнюю квартиру, исподволь выспрашивали меня, как я посмотрела бы на более тесные отношения с их сыновьями. Каждая, естественно, интересовалась своим. Меня считали женщиной вполне положительной, знали с детства, а уход за лежачей бабушкой добавил мне много плюсов.
Костика баловали всей лестничной площадкой. Я радовалась, что рядом живут два молодых мужика, которые хотя бы иногда занимаются моим сыном. Неплохо было бы иметь кого-то постоянного и в своей квартире, но, за неимением такового, приходилось довольствоваться соседями. Ребенок хорошо относился к обоим.
Костику налили колы, мужики глушили водку, я потягивала винцо.
Я видела, что парни сгорают от любопытства, хотя и разговаривали пока на отвлеченные темы. Они расспрашивали Костика об отдыхе в Новгородской области, но время от времени косились на меня. Я про себя посмеивалась.
Наконец Леха не выдержал.
– Лера, а куда ты «Ладу» дела? – спросил он.
– Нет больше «Лады», – заявила я.
– Слушай, ну не выбросила же ты ее?! – воскликнул Артур. – Ты не миллионерша, чтобы машинами разбрасываться.
Я сказала, что не знаю, где моя старая машина. Нет ее. И больше не будет.
– Ну не сквозь землю же она провалилась?!
Я пожала плечами.
– Лерка, ну не томи ты нас! – взмолился наконец Артур, вращая огромными белками. – Откуда «Тойота»? У тебя же бабок на нее отродясь не было. Поехала за ребенком на Новгородчину на «копейке», вернулась на «Тойоте». Где взяла-то?
– А там по пути раздают, – прозвучал ехидненький голосок Костика.
Соседи молчали, посматривая то на меня, то на сына.
– Это компенсация за доставленные нам неудобства, – честно ответила я.
Соседи вылупились на меня в четыре глаза.
Я уже несколько опьянела, да, в общем-то, хотелось и похвастаться перед кем-нибудь. Мы с Костиком в два голоса принялись рассказывать о наших приключениях. Артур с Лехой слушали, раскрыв рты.
Когда я закончила, соседи долго молчали, потом хлопнули по очередной рюмке водки, и Артур спросил:
– Ты что, в самом деле не знаешь, кто такой Комиссаров?
– Не знаю, – ответила я.
– А кто это? – встрял Костик.
– Дядя Артем, – пояснил Леха Костику.
– А в чем дело? – решила выяснить я.
Дело было в том, что Комиссаров, он же наш новый знакомый Артем, возглавлял одну из питерских бандитских группировок и просто так ничего никогда не делал. В особой щедрости тоже не был замечен, скорее наоборот, прижимист и денег на ветер не бросал, независимо от того количества, в котором они у него водились. А водились в большом, поскольку основной интерес господин Комиссаров проявлял к нефтепродуктам. Женщины его слабостью ни в коей мере не являлись. Холост, женат вообще никогда не был. Услугами дам пользуется, но в умеренном количестве. По крайней мере, никогда никаких дорогих подарков даже постоянным подружкам не делал.
– А вы с ним лично знакомы? Откуда такие исчерпывающие сведения? – поинтересовалась я.
– Наслышаны, – кратко ответил Леха, переглянувшись с Артуром.
– Ну, мало ли что люди говорят… – протянула я.
– Лера, это не шутки! – завопил Артур, а потом добавил более спокойным голосом: – Уехали бы вы куда-нибудь с ребенком на время. Хотя бы опять на Новгородчину.
Я призадумалась и как-то стала быстро трезветь. Разговор мне не нравился. Мои соседи не стали бы пугать меня зря. Что им с того? В правдивости их слов я тоже не сомневалась: конечно, этот самый Комиссаров – бандит, разве честный человек может отгрохать подобный средневековый замок, в коем удалось погостить нам с сыном? Слово «нефть» и производные от него меня тоже как-то всегда настораживали.
– Я не могу никуда уехать, – сказала я парням. – У меня работы полно. И тетка Катя отчаливает на Урал.
– Поживи в ее доме, – тут же предложил Леха. – Она что, тебе ключи не оставит?
– Оставить-то оставит… Но мотаться с Новгородчины в Питер…
– Жизнь дороже, – заметил Артур.
Даже так? Далее мне сообщили, что Артем – человек, который никогда не упускает свою выгоду и извлечь ее может из чего угодно. Мидас какой-то – все, до чего он дотрагивается, превращается в золото, вернее, в твердую валюту. Скуп, повторили мне. По его меркам, моя «Тойота», конечно, машинка дешевенькая, но все равно на незнакомую женщину он никогда бы не потратил несколько тысяч баксов, даже если бы эта женщина ему очень понравилась. Он определенно намерен использовать меня в своих корыстных интересах.
В каких – не составляло труда догадаться. Узнав о моем невероятном сходстве с одной своей знакомой (а знакомы они, похоже, очень тесно), Комиссаров тут же сообразил, как он сможет на этом заработать. И в эту самую минуту, не исключено, сидит в своем замке и что-то замышляет. Про Чапая мои соседи тоже были осведомлены и поведали, что зовут отца моей копии Василий Иванович, фамилию он имеет Поликарпов. С давних времен известен как Чапай. Во-первых, по имени-отчеству, во-вторых, потому что в юные годы, проведенные в местах не столь отдаленных, имел «шестеркой» некоего Петьку. В общем, кличка прилипла давно, и Чапай от нее не отказывается. Может, поэтому и дочь назвал Анкой. У него также имеется два старших сына. Все дети от разных жен, жены почему-то умирали в молодом возрасте (правда, злой умысел со стороны вдовца ни разу доказан не был), а дети до сих пор проживают то в папочкином имении, то в собственных апартаментах в городе. Ни сыновья, ни Анка в браках ни разу не состояли. Старшему около сорока, второму – года тридцать три—тридцать четыре, Анке – лет двадцать восемь—двадцать девять.
– Мы в самом деле с ней очень похожи? – спросила я.
Соседи пожали плечами: они Анну Поликарпову никогда не видели, но раз орлы Комиссарова приняли меня за нее, то, должно быть, все обстоит именно так. Артур с Лехой обещали прощупать почву.
– А ты будь поосторожнее, Лера, – очень серьезно посмотрели они на меня. – Это не шутки. Комиссаров явно что-то задумал. Без надобности из дома не выходи. В безлюдных местах не появляйся. Ребенка завтра же отвези к своим.
Но Костик решительно заявил, что непременно останется, раз тут намечаются такие события. Здесь так интересно, а его – к бабушке? Нетушки! Мы втроем дружно пытались увещевать дитятку. В конце концов договорились, что я буду забирать Костика в город на пару дней в неделю. Я очень надеялась, что, оказавшись на даче и встретившись с приятелями, с которыми он не виделся с прошлого лета, Костик откажется от идеи регулярного посещения города.
Но мои мечты так и остались мечтами.
Несколько дней весь наш двор обсуждал появление у меня новой машины. Я таинственно улыбалась. Костик молчал, как партизан на допросе в гестапо.
Мы, как я уже говорила, живем в самой обычной хрущевке, но ее месторасположение имеет один большой плюс – перед домом простирается заброшенный яблоневый сад.
Когда мои бабушка с дедушкой переехали в этот дом из коммуналки, место новостройки еще нельзя было считать городом, хотя официально оно значилось в пределах его границ. Территория принадлежала то ли колхозу, то ли еще какому-то сельскохозяйственному объединению. Огромный сад был обнесен забором, его охранял сторож с дробовиком, иногда пускавший сюда молодых мамаш с колясками за рубль с носа. И до сих пор этот район Питера остается относительно зеленым. По крайней мере, есть где гулять с ребенком, выгуливать собак, имеются дорожки для бегунов, а посреди сада даже заасфальтирован круг, чуть меньше километра, на котором тренируются лыжники на лыжероллерах. Единственный недостаток – нет никакого водоема, а то бы в жаркую летнюю погоду можно было, не отъезжая никуда от дома, просто лечь у водички и позагорать. Правда, я и так загораю в саду, потом плескаюсь в собственной ванной. И до карьеров, тоже оставшихся в нашем районе, от меня недалеко – в особенности на машине.
Автомобили, стоявшие вдоль нашей пятиэтажки, никогда не отличались ничем особенным. Да и что могут себе позволить жители «хрущобы»? Видавшие виды «жигуленки» и «Москвичи», изредка иномарка с какой-нибудь немецкой свалки. Моя ярко-красная «Тойота» казалась дамой в вечернем платье в окружении бомжей.
Я решила, что обновку следует держать на платной стоянке, которой раньше никогда не пользовалась. Я вообще всегда считала: зачем машина, за которой нужно куда-то ходить? Многие могут со мной не согласиться, но, по-моему, машина должна стоять под окнами, чтобы прыг в нее – и понеслась по делам. Однако оставлять под окнами «Тойоту» было бы неразумным, тем более что мы живем на пятом этаже. И что я смогла бы предпринять против угонщиков?
Вечером в воскресенье ко мне в дверь позвонил сосед, держащий в каждой руке по бутылке.
– Надо отметить твое приобретение, – заявил Артур. – У кого будем? У тебя, меня или Лехи?
Из комнаты появился Костик и поздоровался с дядей Артуром.
– О, ты ребенка еще не отправила? Ребенок, ты надолго к маме на побывку?
– Завтра повезу к бабушке с дедушкой, – сообщила я, ясно представляя, как родители отреагируют на новую машину.
– Ну тогда давай у тебя, – сказал Артур. – Сейчас Леху привезу.
Я должна сделать небольшое отступление, рассказать о моих соседях.
У нас на площадке три квартиры: две двухкомнатные – одна напротив другой – и трехкомнатная по центру. Напротив меня проживает Артур Михайлович Иванов вместе с мамой и бабушкой. Правда, дамы сейчас на даче поднимают сельское хозяйство, чтобы всю зиму кормить сына и внука запасами, сделанными летом. Артур имеет кожу совершенно черного цвета. Хотя он и мулат, но при виде его никогда не скажешь, что матушка его – представительница белой расы.
Тетя Таня – детский врач-терапевт нашей районной поликлиники – в свое время стала невольной жертвой советско-нигерийской дружбы. СССР активно помогал нашим черным друзьям в подготовке национальных кадров, и дети царьков, князьков и прочих высокопоставленных лиц слаборазвитых стран обучались разным наукам, чтобы, в частности, развивать здравоохранение у себя на родине. Некий Муртала был одним из будущих врачей. Так он и познакомился с мамой Артура.
Правда, Артур появился на свет уже после того, как Муртала навсегда отбыл в солнечную Нигерию. Отчество сыну записали русское, наиболее близкое к тому, что можно составить, исходя из имени папаши, а фамилия досталась от матери. В результате получился Артур Михайлович Иванов, совершенно черного цвета.
Тетя Таня замуж так никогда и не вышла. Несколько поклонников, завидя ее отпрыска, как-то быстро исчезли с горизонта. Все эти сплетни я знала от своей бабушки, у которой часто гостила.
Артур, выращенный мамой и бабушкой, был ребенком избалованным, тем более что обе женщины считали его бедненьким, несчастненьким и обделенным и просто сдували с него пылинки. Его закармливали шоколадом и прочими сладостями, а родители деток, которых приводили на прием к тете Тане в поликлинику, зная, что у врачихи ребенок-негритенок, почему-то дружно презентовали ей бананы, являвшиеся в детские годы Артура дефицитом. Шоколад негритенок поедал с удовольствием, а вот бананы ему почему-то не нравились, и его стало от них тошнить уже в годы банановых лишений советского народа, теперь же он, как признавался сам, просто отворачивался, проходя мимо палаток, торгующих фруктами, продавцы которых, заметив Иванова, тут же начинали зазывать его к себе, предлагая купить ненавистные бананы.
В настоящее время господин Иванов представлял собой этакую стодевяностосантиметровую махину с огромными лапищами и небольшим животиком и смотрелся весьма экзотично на шестиметровой кухне и в прочих закутках наших мини-квартир.
В трехкомнатной квартире жил бывший одноклассник Артура Алексей Охрименко с родителями. Лехе в жизни крупно не повезло – он подорвался на мине в Чечне и лишился обеих ног. Теперь его заветной, но, видимо, неосуществимой в обозримом будущем мечтой были немецкие протезы. Леха передвигался в инвалидной коляске, которую во двор ему помогал спустить друг Артур. Вот где пригодилась негритянская силушка – как бы Леха или его родители спускали его с нашего пятого этажа без лифта? Сидеть бы инвалиду безвылазно в четырех стенах, а так они запросто выходят погулять. Артур катает Леху по асфальтовому кругу в яблоневом саду.
Но выходят они явно не только погулять.
Я терялась в догадках, чем занимаются мои дорогие молодые соседи. Я знала, что Леха освоил компьютер и вообще хорошо разбирается в электронике, но, когда бы я ни заглянула к нему, он играл в игры на своем компьютере, но не работал. Время от времени я видела, как вдвоем с Ивановым они загружаются в «Жигули» Артура и куда-то уезжают. Возвращаются оба довольные, словно коты, налакавшиеся сливок. Я никогда не спрашивала ни Артура, ни Леху о роде их деятельности, а сами они никакой информацией не делились. По-моему, их родители тоже пребывали в неведении, или сыновья вешали им какую-то лапшу на уши, но, главное, деньги у ребят водились – хватало на нормальное питание обеих семей и даже на выпивку хватало, но только не на Лехины протезы.
Ни Артур, ни Леха женаты не были, и я ни разу за два года проживания в этой квартире не видела ни одного, ни другого с женщиной. Ну ладно Леха – куда он пойдет искать девчонку? Но Артур-то? Ведь есть любительницы сыновей Лумумбы.
Парни могли бы хоть иногда вызывать проституток – летом-то у Артура квартира вообще свободна, а у Лехи только отец, мать опять же на даче. Но девчонки к соседям ни разу не приезжали. Я бы услышала – с нашими-то «хрущобными» стенами.
У меня вначале были подозрения насчет нестандартной сексуальной ориентации молодых людей, но после того, как я стала свидетельницей их гневных речей о «голубых» после просмотра какой-то передачи, а также нелицеприятных высказываний в адрес Бори Моисеева, я свое мнение изменила.
Мужики были явно натуральной ориентации, оказывали мне знаки внимания – правда, соблюдали меру, но о женщинах никогда не говорили. Традиционного мужского трепа о своих победах и похождениях не было.
Матери Артура и Алексея после того, как я переехала в нынешнюю квартиру, исподволь выспрашивали меня, как я посмотрела бы на более тесные отношения с их сыновьями. Каждая, естественно, интересовалась своим. Меня считали женщиной вполне положительной, знали с детства, а уход за лежачей бабушкой добавил мне много плюсов.
Костика баловали всей лестничной площадкой. Я радовалась, что рядом живут два молодых мужика, которые хотя бы иногда занимаются моим сыном. Неплохо было бы иметь кого-то постоянного и в своей квартире, но, за неимением такового, приходилось довольствоваться соседями. Ребенок хорошо относился к обоим.
* * *
В самом скором времени Артур, Леха, Костик и я сидели на моей кухне. На кухне было уютней, чем в комнате, где к тому же всегда пахло краской и лаком от моих изделий.Костику налили колы, мужики глушили водку, я потягивала винцо.
Я видела, что парни сгорают от любопытства, хотя и разговаривали пока на отвлеченные темы. Они расспрашивали Костика об отдыхе в Новгородской области, но время от времени косились на меня. Я про себя посмеивалась.
Наконец Леха не выдержал.
– Лера, а куда ты «Ладу» дела? – спросил он.
– Нет больше «Лады», – заявила я.
– Слушай, ну не выбросила же ты ее?! – воскликнул Артур. – Ты не миллионерша, чтобы машинами разбрасываться.
Я сказала, что не знаю, где моя старая машина. Нет ее. И больше не будет.
– Ну не сквозь землю же она провалилась?!
Я пожала плечами.
– Лерка, ну не томи ты нас! – взмолился наконец Артур, вращая огромными белками. – Откуда «Тойота»? У тебя же бабок на нее отродясь не было. Поехала за ребенком на Новгородчину на «копейке», вернулась на «Тойоте». Где взяла-то?
– А там по пути раздают, – прозвучал ехидненький голосок Костика.
Соседи молчали, посматривая то на меня, то на сына.
– Это компенсация за доставленные нам неудобства, – честно ответила я.
Соседи вылупились на меня в четыре глаза.
Я уже несколько опьянела, да, в общем-то, хотелось и похвастаться перед кем-нибудь. Мы с Костиком в два голоса принялись рассказывать о наших приключениях. Артур с Лехой слушали, раскрыв рты.
Когда я закончила, соседи долго молчали, потом хлопнули по очередной рюмке водки, и Артур спросил:
– Ты что, в самом деле не знаешь, кто такой Комиссаров?
– Не знаю, – ответила я.
– А кто это? – встрял Костик.
– Дядя Артем, – пояснил Леха Костику.
– А в чем дело? – решила выяснить я.
Дело было в том, что Комиссаров, он же наш новый знакомый Артем, возглавлял одну из питерских бандитских группировок и просто так ничего никогда не делал. В особой щедрости тоже не был замечен, скорее наоборот, прижимист и денег на ветер не бросал, независимо от того количества, в котором они у него водились. А водились в большом, поскольку основной интерес господин Комиссаров проявлял к нефтепродуктам. Женщины его слабостью ни в коей мере не являлись. Холост, женат вообще никогда не был. Услугами дам пользуется, но в умеренном количестве. По крайней мере, никогда никаких дорогих подарков даже постоянным подружкам не делал.
– А вы с ним лично знакомы? Откуда такие исчерпывающие сведения? – поинтересовалась я.
– Наслышаны, – кратко ответил Леха, переглянувшись с Артуром.
– Ну, мало ли что люди говорят… – протянула я.
– Лера, это не шутки! – завопил Артур, а потом добавил более спокойным голосом: – Уехали бы вы куда-нибудь с ребенком на время. Хотя бы опять на Новгородчину.
Я призадумалась и как-то стала быстро трезветь. Разговор мне не нравился. Мои соседи не стали бы пугать меня зря. Что им с того? В правдивости их слов я тоже не сомневалась: конечно, этот самый Комиссаров – бандит, разве честный человек может отгрохать подобный средневековый замок, в коем удалось погостить нам с сыном? Слово «нефть» и производные от него меня тоже как-то всегда настораживали.
– Я не могу никуда уехать, – сказала я парням. – У меня работы полно. И тетка Катя отчаливает на Урал.
– Поживи в ее доме, – тут же предложил Леха. – Она что, тебе ключи не оставит?
– Оставить-то оставит… Но мотаться с Новгородчины в Питер…
– Жизнь дороже, – заметил Артур.
Даже так? Далее мне сообщили, что Артем – человек, который никогда не упускает свою выгоду и извлечь ее может из чего угодно. Мидас какой-то – все, до чего он дотрагивается, превращается в золото, вернее, в твердую валюту. Скуп, повторили мне. По его меркам, моя «Тойота», конечно, машинка дешевенькая, но все равно на незнакомую женщину он никогда бы не потратил несколько тысяч баксов, даже если бы эта женщина ему очень понравилась. Он определенно намерен использовать меня в своих корыстных интересах.
В каких – не составляло труда догадаться. Узнав о моем невероятном сходстве с одной своей знакомой (а знакомы они, похоже, очень тесно), Комиссаров тут же сообразил, как он сможет на этом заработать. И в эту самую минуту, не исключено, сидит в своем замке и что-то замышляет. Про Чапая мои соседи тоже были осведомлены и поведали, что зовут отца моей копии Василий Иванович, фамилию он имеет Поликарпов. С давних времен известен как Чапай. Во-первых, по имени-отчеству, во-вторых, потому что в юные годы, проведенные в местах не столь отдаленных, имел «шестеркой» некоего Петьку. В общем, кличка прилипла давно, и Чапай от нее не отказывается. Может, поэтому и дочь назвал Анкой. У него также имеется два старших сына. Все дети от разных жен, жены почему-то умирали в молодом возрасте (правда, злой умысел со стороны вдовца ни разу доказан не был), а дети до сих пор проживают то в папочкином имении, то в собственных апартаментах в городе. Ни сыновья, ни Анка в браках ни разу не состояли. Старшему около сорока, второму – года тридцать три—тридцать четыре, Анке – лет двадцать восемь—двадцать девять.
– Мы в самом деле с ней очень похожи? – спросила я.
Соседи пожали плечами: они Анну Поликарпову никогда не видели, но раз орлы Комиссарова приняли меня за нее, то, должно быть, все обстоит именно так. Артур с Лехой обещали прощупать почву.
– А ты будь поосторожнее, Лера, – очень серьезно посмотрели они на меня. – Это не шутки. Комиссаров явно что-то задумал. Без надобности из дома не выходи. В безлюдных местах не появляйся. Ребенка завтра же отвези к своим.
Но Костик решительно заявил, что непременно останется, раз тут намечаются такие события. Здесь так интересно, а его – к бабушке? Нетушки! Мы втроем дружно пытались увещевать дитятку. В конце концов договорились, что я буду забирать Костика в город на пару дней в неделю. Я очень надеялась, что, оказавшись на даче и встретившись с приятелями, с которыми он не виделся с прошлого лета, Костик откажется от идеи регулярного посещения города.
Но мои мечты так и остались мечтами.