Страница:
Правда, как я понимаю, главная причина выступления Сухорукова со всеми этими инициативами заключается в том, что ему скучно. Денег заработал на много поколений вперед (хотя несмотря на солидный возраст, никогда не был женат и детей у него нет, но женщин любит, и только женщин), все в жизни перепробовал, включая не одну пятилетку в строгой изоляции, добился всего, чего хотел и о чем в молодые годы даже помыслить не мог. У него несколько официальных предприятий, а сам представляется банкиром. Банк на самом деле есть. Я в нем даже деньги храню, потому что Ивану Захаровичу доверяю больше, чем государству. Не так давно выяснила, что нас таких много. По крайней мере гораздо больше, чем доверяющих государству. Может, потому, что Иван Захарович, несмотря на весь официальный бизнес, до сих пор живет по понятиям (то есть по справедливости), а не по законам (то есть какой-то странной выборочности)?
Про Ивана Захаровича американец узнать мог. И про мои контакты с ним.
Но неужели он решил обратиться за помощью или защитой к Ивану Захаровичу? Если бы это был наш человек, в особенности проживающий в нашем городе, – еще понятно. У меня бы не возникло вопросов. Но американец?!
Или американцы решили каким-то образом прищучить Ивана Захаровича?! Ну тогда держитесь! За Ивана Захаровича весь наш народ (за исключением чиновников) горой встанет, о чем я и сказала представителям органов. Я сама лично при поддержке всего нашего холдинга организую кампанию в защиту Ивана Захаровича! Представители органов в свою очередь заявили, что тоже не дадут в обиду нашего родного вора в законе, от которого видели столько хорошего и благодаря которому столько раз откровенно веселились.
– Юля, мы точно не знаем, – с самым серьезным видом сказало милицейское начальство. – Но вывод-то один напрашивается! Ему зачем-то нужен Иван Захарович.
– Насколько я знаю, он и Америку, и американцев терпеть не может, – заявила я. – И вроде там даже ни разу не был.
– Возможно, у Ричарда Редбулла и его начальства есть к Сухорукову деловое предложение, – продолжал рассуждения Андрюша. – Перед американским законом Сухоруков чист, то есть американские органы вполне могут к нему обратиться, например, за консультацией. Мы не знаем. Это предстоит выяснить тебе. Алмазами-то Иван Захарович в последнее время точно заинтересовался, – Андрей хмыкнул. Возможно, следовало использовать не слово «заинтересовался», а какое-то другое выражение, более точно определяющее связь Сухорукова с камнями и алмазодобывающими компаниями. – Может, он хочет на кого-то выйти через Ивана Захаровича. Может, на что-то.
– Но мы вас предупреждаем, Юленька, и хотим, чтобы вы в свою очередь предупредили Ивана Захаровича, – серьезно сказало милицейское начальство. – Вы к нам хорошо относитесь, и мы к вам хорошо относимся. И мы же русские люди в конце концов. Ну, бывают у нас разногласия, но своего американцам мы не сдадим никогда!
– Вообще-то алмазы до недавнего времени не входили в сферу интересов Ивана Захаровича… – задумчиво произнесла я. – Да, он, конечно, не упустил свою прибыль, когда меня втянули в «алмазное дело», но это просто потому, что он бы сам себя уважать перестал, если бы не взял то, что шло в руки. Но алмазный рынок – не его рынок.
– Может, кто-то хочет подставить Ивана Захаровича, – подал голос Пашка. – Из наших. И пошел обходным путем – через американцев, зная, что у нас тут Сухорукова все уважают.
– Обиженные алмазодобытчики? – высказал предположение коллега Андрюши.
Мы все пожали плечами. Я сказала, что обязательно передам информацию Ивану Захаровичу, а там он без нас решит, что делать. Но вроде бы представители органов говорили мне что-то еще про американца? Я должна помочь им от него отделаться?
Андрюша с коллегой закатили глаза.
– Юленька, мы на самом деле не поняли, зачем он приехал, – опять заговорило милицейское начальство. – Официально – для обмена опытом, установления контактов и взаимопомощи в расследованиях сейчас и в дальнейшем. Его интересуют алмазы, поскольку где-то там у них в Америке появились алмазы по демпинговым ценам, и эти алмазы – из России. То есть получается, что мы должны для него тут искать алмазодобытчиков, которые нелегально ввозят в Америку алмазы и сбивают цены на них.
Андрюша многозначительно посмотрел на меня.
«А оно нам надо?» – говорил его взгляд.
Милицейское начальство смотрело на меня не менее красноречиво.
«Мало у нас дел без этого, – говорил взгляд милицейского начальства. – И ведь у нас даже дело по незаконной добыче алмазов (этой) или краже уже добытых алмазов не заведено! И вообще их явно добывают не в Петербурге! Зачем нам лишняя головная боль?! Мы вообще про эти алмазы знать не знали, пока Ричарда Редбулла не принесло на наши головы!»
– Потом он захотел с вами поговорить, – сказало милицейское начальство вслух.
«И вы ухватились за эту мысль, как за спасительную соломинку».
– Ему не пришло в голову обратиться прямо в холдинг? – спросила я. – Наши граждане, страстно желающие меня видеть, каким-то образом на меня выходят. У нас во всех изданиях холдинга печатаются координаты. На телефонах двадцать четыре часа в сутки сидят операторы. Есть люди, так сказать, сидящие на электронной почте. У нас в холдинге руководство очень серьезно относится к обращениям граждан. Ведь мы работаем для людей и существуем на их деньги. Да, конечно, и психов немало обращается, и просто неуравновешенных типов, но сколько раз я сама выезжала на места преступлений по сообщениям граждан! Сколько сюжетов мы с Пашей отсняли только благодаря нашим зрителям! Сами знаете, что иногда вначале звонят нам, а потом в «ноль-два». Или ждут, что мы позвоним.
Представители органов усмехнулись.
– Это я к тому, что можно дозвониться! Можно связаться! Почему он решил на меня выходить через вас? Он знает про наши регулярные контакты?
– Вот ты у него самого и спросишь, – улыбнулся Андрюша.
– Юленька, это еще не все, – вздохнуло милицейское начальство.
Я вопросительно приподняла брови.
– Он хочет пожить в чьей-то квартире, так сказать, познакомиться с русским бытом.
– Так, может, его тогда в деревню какую-нибудь отвезти? Пусть знакомится. И вас доставать не будет. Кстати, он с советами и наставлениями лезет?
– Он с вопросами лезет! – взвыли трое представителей наших органов почти хором. – И не только про алмазы!
– Видите, Юленька, середина дня – а я ни в одном глазу. Только вдыхаю божественный аромат пива. – Милицейское начальство печально посмотрело на Пашку. В глазах читалось страстное желание выпить.
– Юля, с этим американским придурком нормально не выпить, даже после работы, – заговорил Андрюшин коллега. – Нам самим не выпить! Его-то, естественно, никто не приглашает. Но у него нюх! Тут же вопрос: а почему вы собираетесь не в баре?
– Так вы бы налили – может, и успокоился бы.
– Он не пьет и не курит! Он ведет здоровый образ жизни! Он ест только экологически чистые продукты. А уж как за чистоту борется!
– Может, вам потом американские коллеги ремонт оплатят, – хмыкнула я. В здании на самом деле давно требуется ремонт, на который нет денег.
– Жди больше, – хмыкнул Андрюша. – Он нас пытается строить! А у вас санитарные службы разрешают распивать спиртные напитки в кабинете? Отметь: не начальство, а санитарные службы! А почему у вас нет урны на каждой лестничной площадке? А у нас их ни на одной нет! Все бычки в банку много лет складывали, складываем и будем складывать! А ваши пожарные службы разрешают курить не в специально отведенных для этого комнатах, снабженных какой-то там специальной вытяжкой и датчиками? Я в русском языке таких слов не знаю, которые он выучил! Я не могу повторить название этой вытяжки!
– Гребаная, – хмыкнул коллега Андрея. – Чтобы не сказать хуже. У нас ее точно никогда не поставят.
– Американец говорит по-русски?
– Очень хорошо, – кивнуло милицейское начальство. – С акцентом, конечно, но на самом деле хорошо. Почему не могли прислать глухонемого?
– Теперь у нас в Управлении никому кусок в горло не лезет! – продолжал коллега Андрюши. – Только бутерброд откусишь – американская рожа в дверном проеме. С очередным вопросом! А санитарные службы позволяют вам хранить сыр в ящике стола? Ведь если он полежал не в холодильнике, то уже не годен к употреблению. Процессы там какие-то происходить начинают. Американец объяснял, я не могу повторить ни на одном языке.
– С микробами у него вообще пунктик, – продолжал Андрюша. – И про печенье, которое у меня в ящике стола всегда валяется, какую-то ахинею нес, и про невымытые сразу же чашки из-под чая. Из-под чая, Юля! Теперь чай нормально попить не можем с печеньем из ближайшего магазинчика! А Любаша из магазинчика – ну, сама знаешь, где у нас все Управление отоваривается, – уже сказала: не выгоните его в срочном порядке в свою Америку, закроюсь. По крайней мере, до его отъезда. Он у нее сертификаты требовал! Ты можешь себе представить, чтобы кто-то из наших покупателей требовал сертификаты? Выискал там что-то генно-модифицированное. Любаша потом валерианкой отпивалась.
– А он разве не понимает, что уж у Управления некачественным товаром точно торговать не будут? Ведь если тут кто-то из ребят паленой водкой отравится или колбасой просроченной, то и хозяину, и поставщику не поздоровится.
– Ничего он не понимает в нашей жизни. Но хочет понять! Поэтому и задает свои вопросы. И ведь вежливо задает. И ответы выслушивает. И новые вопросы задает. И нам с благими намерениями, с искренним желанием помочь объясняет про вред продуктов, которые мы едим, и неправильность их хранения!
– Юленька, у меня половина Управления на грани увольнения! – взмолилось начальство. – Или американец, или мы.
– Он надолго приехал? – уточнила я. – Или пока не наберется какого-то конкретного опыта? Или неизвестно?
– У него полугодовая виза.
– Полугодовая?! – ошарашенно переспросила я.
Трое знакомых из органов кивнули.
– Что он здесь собирается делать полгода?
– Мы не знаем, – сказал Андрей. – За две недели он достал всех. Причем каждый день всплывает что-то новое. О своем желании пообщаться с тобой он сказал нам только вчера.
– И тут нас всех одновременно посетила одна мысль, – многозначительно изрекло милицейское начальство. – Потому что о своем желании пожить в русском доме он заявил позавчера…
– Вы что, предлагаете мне его взять в мою квартиру?! После всего того, что вы мне тут понарассказывали? Мало ли что я сейчас живу одна! Мало ли что я в очередной раз с Виталей рассталась! Ты, Андрюша, между прочим, живешь вдвоем с мамой, и у вас есть свободная комната. И твоя мама еду постоянно готовит, а я питаюсь полуфабрикатами – или тем, что сготовит моя соседка Татьяна. Я-то думала, что вы ко мне хорошо относитесь! А вы, оказывается…
– Юленька, Юленька, подожди! – закричали мужики хором. – Не к тебе, а на вашу лестничную площадку!
Глава 3
Про Ивана Захаровича американец узнать мог. И про мои контакты с ним.
Но неужели он решил обратиться за помощью или защитой к Ивану Захаровичу? Если бы это был наш человек, в особенности проживающий в нашем городе, – еще понятно. У меня бы не возникло вопросов. Но американец?!
Или американцы решили каким-то образом прищучить Ивана Захаровича?! Ну тогда держитесь! За Ивана Захаровича весь наш народ (за исключением чиновников) горой встанет, о чем я и сказала представителям органов. Я сама лично при поддержке всего нашего холдинга организую кампанию в защиту Ивана Захаровича! Представители органов в свою очередь заявили, что тоже не дадут в обиду нашего родного вора в законе, от которого видели столько хорошего и благодаря которому столько раз откровенно веселились.
– Юля, мы точно не знаем, – с самым серьезным видом сказало милицейское начальство. – Но вывод-то один напрашивается! Ему зачем-то нужен Иван Захарович.
– Насколько я знаю, он и Америку, и американцев терпеть не может, – заявила я. – И вроде там даже ни разу не был.
– Возможно, у Ричарда Редбулла и его начальства есть к Сухорукову деловое предложение, – продолжал рассуждения Андрюша. – Перед американским законом Сухоруков чист, то есть американские органы вполне могут к нему обратиться, например, за консультацией. Мы не знаем. Это предстоит выяснить тебе. Алмазами-то Иван Захарович в последнее время точно заинтересовался, – Андрей хмыкнул. Возможно, следовало использовать не слово «заинтересовался», а какое-то другое выражение, более точно определяющее связь Сухорукова с камнями и алмазодобывающими компаниями. – Может, он хочет на кого-то выйти через Ивана Захаровича. Может, на что-то.
– Но мы вас предупреждаем, Юленька, и хотим, чтобы вы в свою очередь предупредили Ивана Захаровича, – серьезно сказало милицейское начальство. – Вы к нам хорошо относитесь, и мы к вам хорошо относимся. И мы же русские люди в конце концов. Ну, бывают у нас разногласия, но своего американцам мы не сдадим никогда!
– Вообще-то алмазы до недавнего времени не входили в сферу интересов Ивана Захаровича… – задумчиво произнесла я. – Да, он, конечно, не упустил свою прибыль, когда меня втянули в «алмазное дело», но это просто потому, что он бы сам себя уважать перестал, если бы не взял то, что шло в руки. Но алмазный рынок – не его рынок.
– Может, кто-то хочет подставить Ивана Захаровича, – подал голос Пашка. – Из наших. И пошел обходным путем – через американцев, зная, что у нас тут Сухорукова все уважают.
– Обиженные алмазодобытчики? – высказал предположение коллега Андрюши.
Мы все пожали плечами. Я сказала, что обязательно передам информацию Ивану Захаровичу, а там он без нас решит, что делать. Но вроде бы представители органов говорили мне что-то еще про американца? Я должна помочь им от него отделаться?
Андрюша с коллегой закатили глаза.
– Юленька, мы на самом деле не поняли, зачем он приехал, – опять заговорило милицейское начальство. – Официально – для обмена опытом, установления контактов и взаимопомощи в расследованиях сейчас и в дальнейшем. Его интересуют алмазы, поскольку где-то там у них в Америке появились алмазы по демпинговым ценам, и эти алмазы – из России. То есть получается, что мы должны для него тут искать алмазодобытчиков, которые нелегально ввозят в Америку алмазы и сбивают цены на них.
Андрюша многозначительно посмотрел на меня.
«А оно нам надо?» – говорил его взгляд.
Милицейское начальство смотрело на меня не менее красноречиво.
«Мало у нас дел без этого, – говорил взгляд милицейского начальства. – И ведь у нас даже дело по незаконной добыче алмазов (этой) или краже уже добытых алмазов не заведено! И вообще их явно добывают не в Петербурге! Зачем нам лишняя головная боль?! Мы вообще про эти алмазы знать не знали, пока Ричарда Редбулла не принесло на наши головы!»
– Потом он захотел с вами поговорить, – сказало милицейское начальство вслух.
«И вы ухватились за эту мысль, как за спасительную соломинку».
– Ему не пришло в голову обратиться прямо в холдинг? – спросила я. – Наши граждане, страстно желающие меня видеть, каким-то образом на меня выходят. У нас во всех изданиях холдинга печатаются координаты. На телефонах двадцать четыре часа в сутки сидят операторы. Есть люди, так сказать, сидящие на электронной почте. У нас в холдинге руководство очень серьезно относится к обращениям граждан. Ведь мы работаем для людей и существуем на их деньги. Да, конечно, и психов немало обращается, и просто неуравновешенных типов, но сколько раз я сама выезжала на места преступлений по сообщениям граждан! Сколько сюжетов мы с Пашей отсняли только благодаря нашим зрителям! Сами знаете, что иногда вначале звонят нам, а потом в «ноль-два». Или ждут, что мы позвоним.
Представители органов усмехнулись.
– Это я к тому, что можно дозвониться! Можно связаться! Почему он решил на меня выходить через вас? Он знает про наши регулярные контакты?
– Вот ты у него самого и спросишь, – улыбнулся Андрюша.
– Юленька, это еще не все, – вздохнуло милицейское начальство.
Я вопросительно приподняла брови.
– Он хочет пожить в чьей-то квартире, так сказать, познакомиться с русским бытом.
– Так, может, его тогда в деревню какую-нибудь отвезти? Пусть знакомится. И вас доставать не будет. Кстати, он с советами и наставлениями лезет?
– Он с вопросами лезет! – взвыли трое представителей наших органов почти хором. – И не только про алмазы!
– Видите, Юленька, середина дня – а я ни в одном глазу. Только вдыхаю божественный аромат пива. – Милицейское начальство печально посмотрело на Пашку. В глазах читалось страстное желание выпить.
– Юля, с этим американским придурком нормально не выпить, даже после работы, – заговорил Андрюшин коллега. – Нам самим не выпить! Его-то, естественно, никто не приглашает. Но у него нюх! Тут же вопрос: а почему вы собираетесь не в баре?
– Так вы бы налили – может, и успокоился бы.
– Он не пьет и не курит! Он ведет здоровый образ жизни! Он ест только экологически чистые продукты. А уж как за чистоту борется!
– Может, вам потом американские коллеги ремонт оплатят, – хмыкнула я. В здании на самом деле давно требуется ремонт, на который нет денег.
– Жди больше, – хмыкнул Андрюша. – Он нас пытается строить! А у вас санитарные службы разрешают распивать спиртные напитки в кабинете? Отметь: не начальство, а санитарные службы! А почему у вас нет урны на каждой лестничной площадке? А у нас их ни на одной нет! Все бычки в банку много лет складывали, складываем и будем складывать! А ваши пожарные службы разрешают курить не в специально отведенных для этого комнатах, снабженных какой-то там специальной вытяжкой и датчиками? Я в русском языке таких слов не знаю, которые он выучил! Я не могу повторить название этой вытяжки!
– Гребаная, – хмыкнул коллега Андрея. – Чтобы не сказать хуже. У нас ее точно никогда не поставят.
– Американец говорит по-русски?
– Очень хорошо, – кивнуло милицейское начальство. – С акцентом, конечно, но на самом деле хорошо. Почему не могли прислать глухонемого?
– Теперь у нас в Управлении никому кусок в горло не лезет! – продолжал коллега Андрюши. – Только бутерброд откусишь – американская рожа в дверном проеме. С очередным вопросом! А санитарные службы позволяют вам хранить сыр в ящике стола? Ведь если он полежал не в холодильнике, то уже не годен к употреблению. Процессы там какие-то происходить начинают. Американец объяснял, я не могу повторить ни на одном языке.
– С микробами у него вообще пунктик, – продолжал Андрюша. – И про печенье, которое у меня в ящике стола всегда валяется, какую-то ахинею нес, и про невымытые сразу же чашки из-под чая. Из-под чая, Юля! Теперь чай нормально попить не можем с печеньем из ближайшего магазинчика! А Любаша из магазинчика – ну, сама знаешь, где у нас все Управление отоваривается, – уже сказала: не выгоните его в срочном порядке в свою Америку, закроюсь. По крайней мере, до его отъезда. Он у нее сертификаты требовал! Ты можешь себе представить, чтобы кто-то из наших покупателей требовал сертификаты? Выискал там что-то генно-модифицированное. Любаша потом валерианкой отпивалась.
– А он разве не понимает, что уж у Управления некачественным товаром точно торговать не будут? Ведь если тут кто-то из ребят паленой водкой отравится или колбасой просроченной, то и хозяину, и поставщику не поздоровится.
– Ничего он не понимает в нашей жизни. Но хочет понять! Поэтому и задает свои вопросы. И ведь вежливо задает. И ответы выслушивает. И новые вопросы задает. И нам с благими намерениями, с искренним желанием помочь объясняет про вред продуктов, которые мы едим, и неправильность их хранения!
– Юленька, у меня половина Управления на грани увольнения! – взмолилось начальство. – Или американец, или мы.
– Он надолго приехал? – уточнила я. – Или пока не наберется какого-то конкретного опыта? Или неизвестно?
– У него полугодовая виза.
– Полугодовая?! – ошарашенно переспросила я.
Трое знакомых из органов кивнули.
– Что он здесь собирается делать полгода?
– Мы не знаем, – сказал Андрей. – За две недели он достал всех. Причем каждый день всплывает что-то новое. О своем желании пообщаться с тобой он сказал нам только вчера.
– И тут нас всех одновременно посетила одна мысль, – многозначительно изрекло милицейское начальство. – Потому что о своем желании пожить в русском доме он заявил позавчера…
– Вы что, предлагаете мне его взять в мою квартиру?! После всего того, что вы мне тут понарассказывали? Мало ли что я сейчас живу одна! Мало ли что я в очередной раз с Виталей рассталась! Ты, Андрюша, между прочим, живешь вдвоем с мамой, и у вас есть свободная комната. И твоя мама еду постоянно готовит, а я питаюсь полуфабрикатами – или тем, что сготовит моя соседка Татьяна. Я-то думала, что вы ко мне хорошо относитесь! А вы, оказывается…
– Юленька, Юленька, подожди! – закричали мужики хором. – Не к тебе, а на вашу лестничную площадку!
Глава 3
Услышав это предложение, Пашка захохотал. Здесь следует сделать небольшое отступление о людях, которые проживают на моей лестничной площадке.
Мне самой квартира досталась от тетки, и я быстренько съехала от родителей, которые мою жизнь и работу криминального репортера представляют очень смутно. И это меня радует. Надо беречь здоровье родителей. Я проживаю вдвоем с котом, которого днем кормит моя соседка Татьяна. В периоды моего отсутствия в городе он переезжает к родителям.
У Татьяны в квартире живет около шестисот змей. Она начинала змеиный бизнес вместе с братом. Брат умер от цирроза печени, Татьяна продолжает семейное дело. Ее квартира представляет собой один большой террариум. В двух комнатах «змеиные домики» установлены от пола до потолка, Татьяне даже пришлось менять электропроводку, поскольку ее питомцев следует обогревать, в особенности в те периоды, когда у нас не включено отопление. Ухаживать за змеями по мере необходимости помогает подруга моей умершей тетки. У Татьяны есть постоянные заказчики – на кожу, яд. К ней обращаются зоопарки и частные лица. Клиентура имеется в США, Швеции, Германии, Татьяну даже приглашают на выставки, конференции и симпозиумы, иногда предлагают протестировать защитные костюмы и еще какое-то оснащение. На неподготовленного человека квартира Татьяны производит неизгладимое впечатление. А когда кто-то из змей еще выползает навстречу гостю и начинает подниматься вверх по ноге…
В однокомнатной квартире, расположенной между Татьяниной и моей, проживает алкоголичка, возраст которой может находиться в пределах от сорока до семидесяти (точнее не определить). Она собирает по окрестностям бутылки, макулатуру и металл. Мы все отдаем ей макулатуру и подпорченные продукты. Галька еще ни разу ничем не отравилась, и даже насморк ее не берет, если зимой вдруг заснет на лавочке перед подъездом. У Гальки постоянно появляются ухажеры, с которыми она знакомится во время сдачи металла или сбора бутылок по кустам, в которых любовнички потом могут предаться греху прелюбодеяния. Среди ухажеров почему-то много поющих. Поют на нашей лестнице под Галькиной дверью, о чем прекрасно известно оперу Андрюше. Ему доводилось слышать и удивляться неиссякаемости талантов на Руси, которых почему-то не пускают на эстраду.
В четвертой квартире проживают брат и сестра, мать которых вышла замуж в Германию. То есть сестра проживает редко, только в периоды «междумужья», правда, замуж ее ни разу не брали, но временно она жила у многих мужчин, которые потом не знали, как от девушки отделаться. Брат Стас – веселый альфонс, который зарабатывает деньги на молодящихся или просто скучающих дамочках, желающих купить себе на время крепкое мужское тело. На мой вкус лицо у Стаса слащавое, но многие женщины от него просто млеют. В общем и целом я не очень хорошо отношусь к альфонсам (чтоб не сказать грубо), но Стаса искренне люблю. Мы с Татьяной с ним дружим, он мне фактуру подкидывает, его можно задействовать в моих журналистских расследованиях, а он в свою очередь всегда может рассчитывать на мою помощь – и помощь тех людей, которых я смогу подключить для спасения любимого соседа.
Один из спонсоров сестрички Стаса, в свое время следуя моде на экзотов, приобрел пингвина. Змеи и крокодилы к тому времени уже жили у кого-то из знакомых, а пингвина не было ни у кого. Пингвин хозяину быстро надоел, сестричка Стаса тоже быстро надоела, и он явно решил убить сразу двух зайцев. Он подарил пингвина Даше при расставании – чтобы, глядя на Хрюшу (так зовут пингвина), девушка вспоминала о совместной жизни с его хозяином.
Но вспоминать приходится Стасу с тех самых пор, как сестра съехала к очередной жертве. Пингвин, как мы с самого начала и предполагали с Татьяной, остался у нашего соседа. Татьяне теперь и его иногда приходится кормить, если Стас зависает у какой-то дамочки.
Пингвин живет у Стаса в ванной, а для себя сосед на кухне оборудовал душевую кабину. Вначале Хрюша жрал только рыбу (в несколько раз больше моего кота, которого я всегда считала обжорой), но постепенно был приучен к разнообразному питанию и теперь не выпендривается.
– В чью квартиру вы хотите поселить американца? – спросила я у представителей органов.
– К сожалению, Галькина однокомнатная не подойдет, но ты обязательно как-нибудь его туда замани, – сказал Андрюша. – Пусть бежит от микробов и тараканов в свою Америку.
Его коллега добавил, что лично позвонит нашему участковому (они вместе с Андрюшей с ним неоднократно распивали спиртные напитки), чтобы к нашему дому отправляли всех певцов, задержанных в нетрезвом состоянии, или просто устроили кастинг на роль Галькиного мужа. Естественно, на нашей лестничной площадке. Русские нетрезвые кабальеро вполне могут способствовать скорейшей отправке Ричарда Редбулла на родину.
– Но американец просил отдельную комнату, – вздохнуло милицейское начальство. – То есть или квартира Татьяны со змеями, или Стаса с пингвином.
– Наверное, лучше Стаса, – высказал свое мнение Андрюша. – Во-первых, американец будет платить за постой – ему на это деньги выделены, а Стасу, насколько я знаю, денег всегда не хватает.
– Кому их хватает? – философски заметила я.
– Юля, у тебя постоянный заработок. Да, то больше, то меньше, но постоянный. А у Стаса с его бабами? И с его расходами на мужскую косметику! Ты видела, что у него в комнате стоит?! Он парфюмерный магазин открывать может!
– Знаешь ли, если что-то нужно для работы, то никаких денег не жалко, – заметила я. – По крайней мере, мне не жалко. А вся эта мужская парфюмерия – часть работы Стаса.
– Это другой вопрос. Но Татьяна прилично зарабатывает на своих змеях и, как я понимаю, не нуждается ни в каком дополнительном заработке. И Татьяна американца может долго не выдержать. Уж я-то знаю ее взрывной характер. А Стас – пофигист и на вопросы американца просто не будет обращать внимания. И на самого американца не будет обращать внимания.
– Но вам же нужно его выгнать из России?
– Мы и предлагаем комплексный подход! – закричал Андрюша. – Пофигист Стас плюс купающийся в ванне Хрюша – это первый этап. Юля, ты в квартире своего соседа никогда не ночевала! А я ночевал, причем в хлам пьяный. До дома мне тогда было не добраться. У тебя в квартире спали Пашка и патологоанатом Василий. И Виталя еще тогда у тебя жил. У тебя было негде ложиться. У Татьяны я спать не могу. Не хочу, чтобы мне под бок какая-нибудь змея, не запертая в террариуме, пристроилась. И я пошел к Стасу. Я обычно, когда пьяный, сплю, как убитый. А у Стаса не мог! Там Хрюша всю ночь купался! Или скакал по ванне. А ты знаешь, какие звуки он издает?
– Ну, что-то доносится, – задумчиво произнесла я.
Слышимость у нас в доме очень хорошая, но я уже давно не обращаю внимания на привычные звуки. Но опять же на неподготовленного человека пингвин, как и змеи Татьяны, должен произвести неизгладимое впечатление.
– А если американец просто вернется в гостиницу? – спросила я.
– Будем надеяться на лучшее, – ответило милицейское начальство. – Что он вернется в Америку. И мы все очень надеемся на вас, Юленька. На вашу изобретательность. Нужно сделать все, чтобы американец вернулся не в гостиницу, а на родину! Ему должно захотеться покинуть пределы Российской Федерации и никогда сюда больше не возвращаться. Подумайте, а мы в долгу не останемся! Обеспечим любую поддержку. Местными алкашами, бомжами…
– Мы договоримся с участковым и вашим районным отделением, – вставил коллега Андрюши.
– Сводите его в гости к Татьяне, к этой вашей алкоголичке, бабок-общественниц подключите. Что угодно! Конечно, в рамках закона. А то этот придурок уже два иска подал.
Милицейское начальство скривилось.
– Кто ему не угодил? – спросила я.
– Бармены. Привыкли наших граждан дурить, а у американца не забалуешь.
Мне рассказали, что Ричард Редбулл заказал какой-то коктейль, а ему шотландский виски в нем заменили американским бурбоном. Он попробовал, что налили, слил в баночку (и ведь баночка с собой была!), взял чек с распечаткой, записал данные каких-то двух немцев, которые сидели в том же баре и были готовы выступить свидетелями того, как он сливал в баночку коктейль. С баночкой отправился на экспертизу (и ведь знал, куда!).
В другом случае ему не так сделали апельсиновый фрэш. Мои знакомые из органов (как, впрочем, и мы с Пашкой) узнали, что апельсины в зависимости от времени и места сбора и срока хранения дают разное количество сока, причем это количество может различаться в четыре (!) раза. Конечно, бару выгодно использовать один апельсин на один фрэш. Четыре у нас в стране навряд ли кто-либо где-либо использует. Сок разбавляют водой или бросают побольше льда. Американцу кинули льда. Он это увидел и не стал сразу же пить фрэш, дождался, пока вода отдельным слоем выступит поверх напитка. Весь процесс зафиксировал на камеру – и опять подал иск.
Бары предпочли вернуть стоимость напитков и заплатить за моральный ущерб. Американец в своей Америке научился обосновывать свои моральные страдания. У них ведь подачей исков о возмещении морального ущерба не занимается только ленивый. Заподозрил, что тебя обманывают, – сразу в суд.
– А если он Стасу что-то предъявит? – спросила я.
– Что он может предъявить Стасу? – посмотрел на меня Андрюша. – Он нам заявил, что хочет жить в русском доме и хочет пообщаться с тобой на алмазные темы. Мы ему обеспечиваем и то, и другое одновременно. Объясним, что у молодой незамужней женщины у нас в России чужие мужики не селятся и даже не ночуют.
Пашка хрюкнул.
– Паша, вы с Василием – не чужие мужики для Юли, – заметил коллега Андрюши. – И вы же у нее остаетесь просто потому, что на ногах не держитесь. А тут другое. В общем, мы найдем, что ему сказать. Еду он себе обеспечивать не просит. Только отдельную комнату.
– У Стаса пустует комната сестры, – продолжал Андрюша. – Она отдельная и расположена как раз ближе всего к ванной, то есть к пингвину. И к входной двери, то есть к песнопениям. Стас спит в дальней, одной из двух смежных, так?
Я кивнула.
– Американец вначале квартиру посмотрит. Надеемся, что согласится. Если нет… Ну, на нет и суда нет. Будем дальше думать.
– Кстати, а как у него с женщинами и вообще лет ему сколько? Может, попросить Стаса организовать оргию с кем-нибудь из его постоянных клиенток? Те вполне могут согласиться.
– Тридцать четыре, – ответило милицейское начальство. – А девочек мы бы и сами ему обеспечили, но он приехал со своей надувной женщиной.
Пашка захохотал, я изобразила собой вопросительный знак. Андрюша кивнул с печальным видом, его коллега демонстративно закатил глаза. Начальство сидело с каменным лицом.
– Я слышала, что у них теперь вроде бы солдат обеспечивают надувными женщинами, – заметила я.
– Моряков-подводников, – сказал коллега Андрюши.
– И солдат тоже, – подал голос Пашка. – Которых забрасывают в районы, где свирепствует СПИД – ну или еще какие-то заболевания. У нас в холдинге мужики это обсуждали. Американское правительство бережет каждого своего солдата и одновременно думает о его потребностях. Ведь если солдат пойдет к местным женщинам в какой-нибудь дикой африканской стране, то американская армия потом может потерять солдата. А если пойдет в арабской, то армия может лишиться многих солдат, потому что арабы скорее будут терпеть установление у себя демократии, чем насилие над своими женщинами.
– Вспомнил! – вдруг воскликнуло милицейское начальство.
Мы все повернулись к нему.
– У каких-то американских солдат был спермотоксикоз.
Я хрюкнула.
– Юля, я серьезно! Мне мой однокашник рассказывал. Он сейчас в Академии преподает. У нескольких американцев после Ирака оказалась поражена кора головного мозга.
– Поражение коры головного мозга – это спермотоксикоз? – вежливо переспросил Андрюша у своего начальства. – Мне казалось…
– Воздержание на башку действует! Психика его не выдерживает. Начинаются вспышки безумия. Это еще в монастырях отмечалось, где запрещалось рукоблудие. То есть считалось грехом. А вообще-то в данном случае американцы правы. Но солдаты в Ираке – одно дело, командировочный в Петербурге – совсем другое.
– Он вам сам сказал про надувную женщину? – уточнила я у представителей органов.
Андрюша кивнул. Милицейское начальство добавило, что горничные подтвердили наличие надувной женщины и отсутствие гостей женского пола, хотя американцу под дверь ежедневно подкладывается штук по пятнадцать визиток с предложением услуг интимного характера и массажа. Он все визитки тщательно собирает и укладывает в папочку.
– Тоже иск думает предъявлять?
– Там адресов нет, – хмыкнул Андрюша. – И ни одна из этих фирм не зарегистрирована официально. Как, впрочем, и индивидуальные предпринимательницы.
– Я имела в виду гостиницу.
– Ой, а ведь точно…
– Хотя может потом хвастаться в своей Америке, каким успехом пользовался в России, – я попыталась успокоить знакомых.
Именно так делал коллега одной моей одноклассницы, эмигрировавшей в США. Тот целую пачку подобных визиток привез из поездки в Россию.
– Юль, а может, твоего кота натравить на надувную женщину? – подал идею Пашка. – Полить ее валерианкой… Из подвала коты прибегут, будут орать под дверью. Помнишь, как у вас в подъезде тетка своего кота при помощи валерианки искала?
Мне самой квартира досталась от тетки, и я быстренько съехала от родителей, которые мою жизнь и работу криминального репортера представляют очень смутно. И это меня радует. Надо беречь здоровье родителей. Я проживаю вдвоем с котом, которого днем кормит моя соседка Татьяна. В периоды моего отсутствия в городе он переезжает к родителям.
У Татьяны в квартире живет около шестисот змей. Она начинала змеиный бизнес вместе с братом. Брат умер от цирроза печени, Татьяна продолжает семейное дело. Ее квартира представляет собой один большой террариум. В двух комнатах «змеиные домики» установлены от пола до потолка, Татьяне даже пришлось менять электропроводку, поскольку ее питомцев следует обогревать, в особенности в те периоды, когда у нас не включено отопление. Ухаживать за змеями по мере необходимости помогает подруга моей умершей тетки. У Татьяны есть постоянные заказчики – на кожу, яд. К ней обращаются зоопарки и частные лица. Клиентура имеется в США, Швеции, Германии, Татьяну даже приглашают на выставки, конференции и симпозиумы, иногда предлагают протестировать защитные костюмы и еще какое-то оснащение. На неподготовленного человека квартира Татьяны производит неизгладимое впечатление. А когда кто-то из змей еще выползает навстречу гостю и начинает подниматься вверх по ноге…
В однокомнатной квартире, расположенной между Татьяниной и моей, проживает алкоголичка, возраст которой может находиться в пределах от сорока до семидесяти (точнее не определить). Она собирает по окрестностям бутылки, макулатуру и металл. Мы все отдаем ей макулатуру и подпорченные продукты. Галька еще ни разу ничем не отравилась, и даже насморк ее не берет, если зимой вдруг заснет на лавочке перед подъездом. У Гальки постоянно появляются ухажеры, с которыми она знакомится во время сдачи металла или сбора бутылок по кустам, в которых любовнички потом могут предаться греху прелюбодеяния. Среди ухажеров почему-то много поющих. Поют на нашей лестнице под Галькиной дверью, о чем прекрасно известно оперу Андрюше. Ему доводилось слышать и удивляться неиссякаемости талантов на Руси, которых почему-то не пускают на эстраду.
В четвертой квартире проживают брат и сестра, мать которых вышла замуж в Германию. То есть сестра проживает редко, только в периоды «междумужья», правда, замуж ее ни разу не брали, но временно она жила у многих мужчин, которые потом не знали, как от девушки отделаться. Брат Стас – веселый альфонс, который зарабатывает деньги на молодящихся или просто скучающих дамочках, желающих купить себе на время крепкое мужское тело. На мой вкус лицо у Стаса слащавое, но многие женщины от него просто млеют. В общем и целом я не очень хорошо отношусь к альфонсам (чтоб не сказать грубо), но Стаса искренне люблю. Мы с Татьяной с ним дружим, он мне фактуру подкидывает, его можно задействовать в моих журналистских расследованиях, а он в свою очередь всегда может рассчитывать на мою помощь – и помощь тех людей, которых я смогу подключить для спасения любимого соседа.
Один из спонсоров сестрички Стаса, в свое время следуя моде на экзотов, приобрел пингвина. Змеи и крокодилы к тому времени уже жили у кого-то из знакомых, а пингвина не было ни у кого. Пингвин хозяину быстро надоел, сестричка Стаса тоже быстро надоела, и он явно решил убить сразу двух зайцев. Он подарил пингвина Даше при расставании – чтобы, глядя на Хрюшу (так зовут пингвина), девушка вспоминала о совместной жизни с его хозяином.
Но вспоминать приходится Стасу с тех самых пор, как сестра съехала к очередной жертве. Пингвин, как мы с самого начала и предполагали с Татьяной, остался у нашего соседа. Татьяне теперь и его иногда приходится кормить, если Стас зависает у какой-то дамочки.
Пингвин живет у Стаса в ванной, а для себя сосед на кухне оборудовал душевую кабину. Вначале Хрюша жрал только рыбу (в несколько раз больше моего кота, которого я всегда считала обжорой), но постепенно был приучен к разнообразному питанию и теперь не выпендривается.
– В чью квартиру вы хотите поселить американца? – спросила я у представителей органов.
– К сожалению, Галькина однокомнатная не подойдет, но ты обязательно как-нибудь его туда замани, – сказал Андрюша. – Пусть бежит от микробов и тараканов в свою Америку.
Его коллега добавил, что лично позвонит нашему участковому (они вместе с Андрюшей с ним неоднократно распивали спиртные напитки), чтобы к нашему дому отправляли всех певцов, задержанных в нетрезвом состоянии, или просто устроили кастинг на роль Галькиного мужа. Естественно, на нашей лестничной площадке. Русские нетрезвые кабальеро вполне могут способствовать скорейшей отправке Ричарда Редбулла на родину.
– Но американец просил отдельную комнату, – вздохнуло милицейское начальство. – То есть или квартира Татьяны со змеями, или Стаса с пингвином.
– Наверное, лучше Стаса, – высказал свое мнение Андрюша. – Во-первых, американец будет платить за постой – ему на это деньги выделены, а Стасу, насколько я знаю, денег всегда не хватает.
– Кому их хватает? – философски заметила я.
– Юля, у тебя постоянный заработок. Да, то больше, то меньше, но постоянный. А у Стаса с его бабами? И с его расходами на мужскую косметику! Ты видела, что у него в комнате стоит?! Он парфюмерный магазин открывать может!
– Знаешь ли, если что-то нужно для работы, то никаких денег не жалко, – заметила я. – По крайней мере, мне не жалко. А вся эта мужская парфюмерия – часть работы Стаса.
– Это другой вопрос. Но Татьяна прилично зарабатывает на своих змеях и, как я понимаю, не нуждается ни в каком дополнительном заработке. И Татьяна американца может долго не выдержать. Уж я-то знаю ее взрывной характер. А Стас – пофигист и на вопросы американца просто не будет обращать внимания. И на самого американца не будет обращать внимания.
– Но вам же нужно его выгнать из России?
– Мы и предлагаем комплексный подход! – закричал Андрюша. – Пофигист Стас плюс купающийся в ванне Хрюша – это первый этап. Юля, ты в квартире своего соседа никогда не ночевала! А я ночевал, причем в хлам пьяный. До дома мне тогда было не добраться. У тебя в квартире спали Пашка и патологоанатом Василий. И Виталя еще тогда у тебя жил. У тебя было негде ложиться. У Татьяны я спать не могу. Не хочу, чтобы мне под бок какая-нибудь змея, не запертая в террариуме, пристроилась. И я пошел к Стасу. Я обычно, когда пьяный, сплю, как убитый. А у Стаса не мог! Там Хрюша всю ночь купался! Или скакал по ванне. А ты знаешь, какие звуки он издает?
– Ну, что-то доносится, – задумчиво произнесла я.
Слышимость у нас в доме очень хорошая, но я уже давно не обращаю внимания на привычные звуки. Но опять же на неподготовленного человека пингвин, как и змеи Татьяны, должен произвести неизгладимое впечатление.
– А если американец просто вернется в гостиницу? – спросила я.
– Будем надеяться на лучшее, – ответило милицейское начальство. – Что он вернется в Америку. И мы все очень надеемся на вас, Юленька. На вашу изобретательность. Нужно сделать все, чтобы американец вернулся не в гостиницу, а на родину! Ему должно захотеться покинуть пределы Российской Федерации и никогда сюда больше не возвращаться. Подумайте, а мы в долгу не останемся! Обеспечим любую поддержку. Местными алкашами, бомжами…
– Мы договоримся с участковым и вашим районным отделением, – вставил коллега Андрюши.
– Сводите его в гости к Татьяне, к этой вашей алкоголичке, бабок-общественниц подключите. Что угодно! Конечно, в рамках закона. А то этот придурок уже два иска подал.
Милицейское начальство скривилось.
– Кто ему не угодил? – спросила я.
– Бармены. Привыкли наших граждан дурить, а у американца не забалуешь.
Мне рассказали, что Ричард Редбулл заказал какой-то коктейль, а ему шотландский виски в нем заменили американским бурбоном. Он попробовал, что налили, слил в баночку (и ведь баночка с собой была!), взял чек с распечаткой, записал данные каких-то двух немцев, которые сидели в том же баре и были готовы выступить свидетелями того, как он сливал в баночку коктейль. С баночкой отправился на экспертизу (и ведь знал, куда!).
В другом случае ему не так сделали апельсиновый фрэш. Мои знакомые из органов (как, впрочем, и мы с Пашкой) узнали, что апельсины в зависимости от времени и места сбора и срока хранения дают разное количество сока, причем это количество может различаться в четыре (!) раза. Конечно, бару выгодно использовать один апельсин на один фрэш. Четыре у нас в стране навряд ли кто-либо где-либо использует. Сок разбавляют водой или бросают побольше льда. Американцу кинули льда. Он это увидел и не стал сразу же пить фрэш, дождался, пока вода отдельным слоем выступит поверх напитка. Весь процесс зафиксировал на камеру – и опять подал иск.
Бары предпочли вернуть стоимость напитков и заплатить за моральный ущерб. Американец в своей Америке научился обосновывать свои моральные страдания. У них ведь подачей исков о возмещении морального ущерба не занимается только ленивый. Заподозрил, что тебя обманывают, – сразу в суд.
– А если он Стасу что-то предъявит? – спросила я.
– Что он может предъявить Стасу? – посмотрел на меня Андрюша. – Он нам заявил, что хочет жить в русском доме и хочет пообщаться с тобой на алмазные темы. Мы ему обеспечиваем и то, и другое одновременно. Объясним, что у молодой незамужней женщины у нас в России чужие мужики не селятся и даже не ночуют.
Пашка хрюкнул.
– Паша, вы с Василием – не чужие мужики для Юли, – заметил коллега Андрюши. – И вы же у нее остаетесь просто потому, что на ногах не держитесь. А тут другое. В общем, мы найдем, что ему сказать. Еду он себе обеспечивать не просит. Только отдельную комнату.
– У Стаса пустует комната сестры, – продолжал Андрюша. – Она отдельная и расположена как раз ближе всего к ванной, то есть к пингвину. И к входной двери, то есть к песнопениям. Стас спит в дальней, одной из двух смежных, так?
Я кивнула.
– Американец вначале квартиру посмотрит. Надеемся, что согласится. Если нет… Ну, на нет и суда нет. Будем дальше думать.
– Кстати, а как у него с женщинами и вообще лет ему сколько? Может, попросить Стаса организовать оргию с кем-нибудь из его постоянных клиенток? Те вполне могут согласиться.
– Тридцать четыре, – ответило милицейское начальство. – А девочек мы бы и сами ему обеспечили, но он приехал со своей надувной женщиной.
Пашка захохотал, я изобразила собой вопросительный знак. Андрюша кивнул с печальным видом, его коллега демонстративно закатил глаза. Начальство сидело с каменным лицом.
– Я слышала, что у них теперь вроде бы солдат обеспечивают надувными женщинами, – заметила я.
– Моряков-подводников, – сказал коллега Андрюши.
– И солдат тоже, – подал голос Пашка. – Которых забрасывают в районы, где свирепствует СПИД – ну или еще какие-то заболевания. У нас в холдинге мужики это обсуждали. Американское правительство бережет каждого своего солдата и одновременно думает о его потребностях. Ведь если солдат пойдет к местным женщинам в какой-нибудь дикой африканской стране, то американская армия потом может потерять солдата. А если пойдет в арабской, то армия может лишиться многих солдат, потому что арабы скорее будут терпеть установление у себя демократии, чем насилие над своими женщинами.
– Вспомнил! – вдруг воскликнуло милицейское начальство.
Мы все повернулись к нему.
– У каких-то американских солдат был спермотоксикоз.
Я хрюкнула.
– Юля, я серьезно! Мне мой однокашник рассказывал. Он сейчас в Академии преподает. У нескольких американцев после Ирака оказалась поражена кора головного мозга.
– Поражение коры головного мозга – это спермотоксикоз? – вежливо переспросил Андрюша у своего начальства. – Мне казалось…
– Воздержание на башку действует! Психика его не выдерживает. Начинаются вспышки безумия. Это еще в монастырях отмечалось, где запрещалось рукоблудие. То есть считалось грехом. А вообще-то в данном случае американцы правы. Но солдаты в Ираке – одно дело, командировочный в Петербурге – совсем другое.
– Он вам сам сказал про надувную женщину? – уточнила я у представителей органов.
Андрюша кивнул. Милицейское начальство добавило, что горничные подтвердили наличие надувной женщины и отсутствие гостей женского пола, хотя американцу под дверь ежедневно подкладывается штук по пятнадцать визиток с предложением услуг интимного характера и массажа. Он все визитки тщательно собирает и укладывает в папочку.
– Тоже иск думает предъявлять?
– Там адресов нет, – хмыкнул Андрюша. – И ни одна из этих фирм не зарегистрирована официально. Как, впрочем, и индивидуальные предпринимательницы.
– Я имела в виду гостиницу.
– Ой, а ведь точно…
– Хотя может потом хвастаться в своей Америке, каким успехом пользовался в России, – я попыталась успокоить знакомых.
Именно так делал коллега одной моей одноклассницы, эмигрировавшей в США. Тот целую пачку подобных визиток привез из поездки в Россию.
– Юль, а может, твоего кота натравить на надувную женщину? – подал идею Пашка. – Полить ее валерианкой… Из подвала коты прибегут, будут орать под дверью. Помнишь, как у вас в подъезде тетка своего кота при помощи валерианки искала?