Страница:
– Вы пытаетесь меня напугать, мэм?
– Нет. Я просто не хочу, чтобы вы меня подвели, когда запахнет жареным, – пояснила Кук. – У вас появился шанс принести Управлению пользу. Оставьте свои амбиции и наберитесь терпения. Я верну вас на работу на рубежом. Не могу сказать когда и куда, но будьте уверены, Кларк запомнит, что вы получили пулю.
«Во многих смыслах», – подумала она.
– Все будет в порядке. Вы меня поняли?
Кук открыла дверь на лестничную клетку, и они стали спускаться по грязной темной лестнице. Из стен выступали красные трубы, сливаясь с желтыми шлакобетонными блоками.
– Думаю, да, мэм, – ответила Кира.
– Или да, или нет. Если вы меня подведете в ответственный момент, это будет конец карьеры для нас обеих. Как и для Кларка Баррона и, возможно, еще для нескольких человек.
– Я не собираюсь отказываться, – заверила ее Кира. – Но если вы не посылаете меня за границу – куда в таком случае вы меня посылаете?
– Вы пойдете работать в Разведывательный директорат, – сказала Кук.
– Вы меня прячете?
– Можно и так сказать. Какие-то проблемы?
– Я не аналитик, – в смятении ответила Кира. – Я ничего об этом не знаю. И никогда не слышала об аналитиках ничего хорошего.
– А вы слышали о «Красной ячейке»? – спросила Кук.
– Нет, мэм, не слышала, – призналась Кира.
– Это альтернативное аналитическое подразделение… непохожее на обычный отдел РД. Джордж Тенет создал «Красную ячейку» тринадцатого сентября, чтобы гарантировать, что ЦРУ не пострадает от очередного одиннадцатого сентября. Их работа заключается в том, чтобы творчески мыслить – искать возможности, которые другие аналитики могли упустить или отвергнуть.
– Адвокаты дьявола? Военные игры? – спросила Кира.
По крайней мере, это могло быть интересно.
Кук повела Киру налево. В полутемных коридорах с выкрашенными стандартной желтой краской стенами светились люминесцентные лампы, и казалось, что они вот-вот погаснут. Потолок был такой низкий, что Кира могла бы дотянуться до него кончиками пальцев. Вместо ковра на полу была грязная плитка со следами множества ног, ступавших здесь в течение более пятидесяти лет; она словно поглощала слабый свет, сочившийся с потолка.
– Иногда, но это не единственная их задача. И, честно говоря, другие аналитики их недолюбливают. Или, вернее, его. Штат «Красной ячейки» весьма малочислен, – сказала Кук.
– Сколько их?
– В данный момент один, – созналась Кук. – Это, конечно, не работа за рубежом, но вы будете в курсе происходящего, будете получать зарплату, и мы поможем вам быстрее восстановиться.
Они свернули направо еще в один коридор. Кира заметила, что читает таблички с названиями и номерами комнат, написанными маленькими белыми буквами на черном пластике. Кук остановилась перед дверью слева в самом конце коридора. Табличка на ней отличалась от стандартной: белые буквы на фоне окрашенного в красный цвет глобуса, которые трудно было различить в тусклом свете.
– Почему вы привели меня сюда лично?
– Чтобы он вас не вышвырнул, – ответила Кук.
Она нажала кнопку звонка на стене рядом с комнатой «2G31 OHB». Никто не ответил. Кук провела пропуском через считыватель, и дверь с щелчком открылась.
Все правительственные учреждения, которые видела Кира, выглядели одинаково: ряды скучных перегородок по плечо, расположенных так, чтобы втиснуть, как в стойла, как можно больше служащих. Казалось чудом, что среди чиновников могут быть люди, страдающие клаустрофобией, и Кира предполагала, что кабинеты Разведывательного директората ничем не отличаются от обычных. Как бы ни были не похожи друг на друга аналитики и резиденты, одобренные правительством планы помещений везде одинаковы.
«Только не здесь», – подумала она.
«Красная ячейка» больше напоминала отдел новостей в редакции газеты, чем правительственное учреждение. Тесное помещение было поделено на большую рабочую комнату, комнату для совещаний поменьше и кабинет начальника. За стеклянной от пола до потолка задней стеной открывался вид на новую штаб-квартиру. Другие стены были увешаны письменными досками, картами ближневосточных стран, календарями, политическими карикатурами и газетными вырезками. Столы завалены стопками журналов «Экономист», «Нью рипаблик», «Форин эфферс» и докладами разведки. Восточную стену украшал портрет Владимира Ильича Ленина в полный рост, который какой-нибудь резидент вполне мог похитить из заброшенного советского здания. Напротив него висело несколько небольших фотографий молодого Рональда Рейгана, в костюме ковбоя, с револьверами в руках, и заключенная в рамку обложка «Экономиста», на которой покойный президент был назван «человеком, уничтожившим коммунизм».
В дальнем конце комнаты спиной к двери стоял мужчина и смотрел на письменную доску. В одной руке он держал красный маркер, в другой – губку. Он даже не обернулся, чтобы взглянуть, кто вошел.
– Мистер Берк, – сказала Кук.
И это был не вопрос.
Он слегка повернул голову, бросив быстрый взгляд через плечо, и снова повернулся к доске.
– Здравствуйте, директор Кук.
Джонатан Берк был высокий мужчина, чуть выше Кук, среднего для своего роста телосложения, без заметных следов седины в волосах и с ярко-зелеными глазами. Он был одет в стандартную униформу аналитика – брюки цвета хаки и голубую хлопчатобумажную рубашку.
– Что у вас сегодня? – спросила Кук.
Берк помолчал, рисуя связи на диаграмме со столь небрежными подписями, что Кира не могла их разобрать.
– Пытаюсь разработать технологию структурного анализа для исключения воздействия эффекта ожидаемой информации в итоговых отчетах разведки.
– Весьма амбициозная цель, – заметила Кук.
– Мне было скучно, – сказал Берк. – Я плохо переношу скуку.
– Знаю. И как, получается? – спросила Кук.
Берк вздохнул, закрыл маркер колпачком и бросил его в желобок доски. Прежде чем повернуться, он еще несколько секунд не отрывал от нее взгляда.
– Учитывая, насколько силен бывает эффект ожиданий, можно подумать, что разработать для него тест – тривиальная задача. Но это не так.
– Значит, ответ – нет, – улыбнулась Кук.
– Пока нет, – поправил ее Берк. – Мне более чем хватает материала для исследований. Но, полагаю, вы пришли по какому-то другому поводу.
– Вы всегда говорили, что вам не хватает людей, – начала Кук.
– У меня их вполне достаточно.
– Только один, – заметила Кук.
– Как я и сказал.
«Странный тип», – подумала Кира.
И похоже, накоротке с директором ЦРУ. Это уже интересно.
– Теперь у вас двое. Кира Страйкер, познакомьтесь с Джонатаном Берком, аналитиком-методологом.
Джон бросил быстрый взгляд на девушку:
– Что вы слышали о «Красной ячейке»?
– Только то, что вы не слишком популярны, – ответила Кира.
«В странные игры можно играть и вдвоем», – подумала она, но сейчас у нее не было настроения фамильярничать.
Подняв голову, Джонатан внимательно на нее посмотрел:
– Верно. Но к делу это не относится. То, что тебя порой недолюбливают, – вполне приемлемая цена за то, чем ты занимаешься. А вы, вижу, водите компанию с директором, так что неприязнь вам не грозит, – заметил он.
– Нравлюсь я кому-то или нет – в данный момент это не моя проблема, – сказала Кира.
– Очаровательно. – Джонатан посмотрел на Кук. – И многообещающе. Но, полагаю, вы пришли не только для того, чтобы привести сюда эту молодую леди?
– Вы слышали про Тайбэй? – спросила Кук.
– Конечно. Отряд химзащиты – интересная деталь.
– Я бы не назвала это «интересным», но согласна. Именно потому «Красная ячейка» должна отложить все другие дела.
– Вы не согласны с мнением китайских аналитиков? – полюбопытствовал Джонатан.
– А вы? – ответила Кук вопросом на вопрос.
– Конечно не согласен. Но мне свойственно не соглашаться, потому я тут и сижу. Так в чем проблема?
– Проблема в том, что мы терпим серьезный провал нашей разведки в среднем каждые семь лет после Пёрл-Харбора, – сказала Кук. – Так что когда ОТЛАА говорит, что это всего лишь небольшой конфликт, мне нужна гарантия на случай, если они ошибаются. И такой гарантией является «Красная ячейка». Так что говорите, что вы по этому поводу думаете.
– Думаю, президент должен послать авианосцы, – предложил Джонатан.
– Вы серьезно? – спросила Кира. – Тайваньцы арестовали нескольких китайцев, и вы…
– Тайваньцы арестовали нескольких китайских шпионов, – поправил ее Джонатан. – А подобное является прерогативой суверенных государств, так что сами понимаете, почему китайцам подобные действия тайваньцев не могут нравиться. До прошлой ночи тайваньцы ни разу не задерживали сотрудников МГБ в течение шестидесяти лет – именно потому, что они не хотят раздражать Большого Брата. Теперь политика поменялась, и, подозреваю, китайцы вряд ли этому рады. Они начнут потрясать оружием прежде, чем все закончится.
– Хорошо, – кивнула Кук. – Я вас слушаю.
Аналитик предложил им сесть и опустился на стул напротив. Глядя в окно, он заговорил, не встречаясь с ними взглядом.
– Чан Кайши и националисты проиграли революцию, после чего бежали на Тайвань и никогда не сдавались. Представьте себе Джефферсона Дэвиса, который в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году перенес бы столицу Конфедерации на Кубу и никогда не отказывался бы от претензий на южные штаты. Китайцы считают тайваньцев потомками врага, который должен был сдаться, но не сделал этого, а теперь желает получить утешительный приз, которого не заслуживает. В итоге китайцы учредили политику «одного Китая», сделав ее необходимым условием для ведения дел с материком. Но тайваньцы то и дело поднимают голову, действуя как суверенное государство, в результате чего такая политика начинает выглядеть фарсом. Это не просто оскорбляет Пекин. Коммунистическая партия отчасти оправдывает свое пребывание у власти, утверждая, что является лучшим защитником интересов Китая. Сюда входит и возвращение Тайваня обратно в загон, так что легитимность его правительства частично зависит и от того, чтобы Тайвань вел себя как можно неприметнее. И этому угрожает арест шпионов. Тянь будет вынужден начать действовать.
– Вы имеете в виду военные действия? – спросила Кира.
– Возможно, – сказал Джонатан. – Военные учения на побережье напротив Тайваня – любимый способ дать им намек.
– Как насчет вторжения? – поинтересовалась Кук.
Джонатан пожал плечами:
– О том, способна ли НОАК[7] вторгнуться на территорию Тайваня, спорят постоянно. Но почему-то рассуждают всегда с точки зрения «да или нет», забывая о промежуточных сценариях, а это глупо. История доказывает, что существует такая вещь, как ограниченная война для ограниченных целей. Несколько лет назад я вчерне набросал исследование, предполагавшее сценарий ограниченной войны, в котором китайцы поэтапно перемещаются через пролив. На это потребовалось пять лет, но с мнением насчет «постепенных шагов» теперь начинают соглашаться, хоть ОТЛАА это и не слишком радует.
– Они не согласны? – спросила Кира.
– В общем-то нельзя так сказать, – ответил Джонатан. – Им просто не нравится, что исследование написал я, а не кто-то из них. Они давно затаили на меня обиду, и у них длинная память.
– Мне уже несколько раз приходилось останавливать их выпады в ваш адрес. Продолжайте, пожалуйста, – сказала Кук. – Какую игру, по вашему мнению, намерен вести Тянь?
– Сперва он использует тактику пассивной агрессии, чтобы посмотреть на реакцию Ляна, – продолжал Джонатан. – Он начнет с публичных речей, редакционных статей в «Жэньминь жибао» и так далее. Следите за тем, что пишет «Жэньминь жибао». Это китайская «Правда», контролируемая партией, так что ее статьи являются официальными заявлениями. На дипломатическом фронте Тянь не считает Ляна равным себе. Публично он предложит переговоры, но в частном порядке будет ожидать компромиссов со стороны Ляна.
– Неплохо для начала. – Кук встала и кивнула Кире. – Пришлите мне этот ваш план вторжения к концу дня. И займите делом молодую леди.
– Что ж, надо – значит надо, – сказал Джонатан, поворачиваясь к Кире. – Вы к нам надолго?
– Спросите у директора, – ответила Кира, показывая на Кук.
– На неопределенный срок, – сказала та.
– Весьма любезно с вашей стороны. – Джонатан подвинул к себе блокнот и аккуратным почерком выписал заголовки и даты публикаций нескольких статей. – Аналитики по Китаю хранят копии прошлых исследований у себя. Пятый этаж.
Он оторвал листок и протянул его Кире. В заголовках не было ничего интересного, зато даты…
– Некоторым из них столько же лет, сколько мне, – заметила Кира.
– Не собирался об этом говорить, но так оно и есть, – согласился Джонатан. – Распространенная ошибка молодых – путать недавнее с важным.
– Вы очень любезны, – склонила голову Кира.
– Вне всякого сомнения.
– Готова поставить пять баксов, что вы страдаете аутизмом, – заметила она.
– Вам придется повысить ставку, чтобы это узнать, – парировал Джонатан.
– Что, если мне их не дадут? – спросила Кира, показывая листок.
Джонатан поднял бровь:
– Если вам приходится спрашивать разрешения, прежде чем что-то взять, – вы работаете не в той конторе.
Дождавшись, когда за Кирой закроется дверь, Джонатан перешел в кабинет начальника и упал в кресло. Кук остановилась в дверях, прислонившись к металлическому косяку.
– Надо полагать, ты именно из-за нее попросила меня прийти сегодня на работу? – спросил он.
– Да. Спасибо.
– Я знаю, что такое приказ.
– И тем не менее могло выйти намного неприятнее, – сказала Кук.
– День еще только начался.
Директор ЦРУ позволила себе улыбнуться.
– Как у тебя дела, Джон? – спросила она.
– Нормально. А у тебя?
Кук пожала плечами:
– Тоже нормально.
– До сих пор куришь «Артуро Фуэнтес»?
– Только дома, – ответила Кук. – Запрет на курение я отменить не могу. Федеральный закон, сам понимаешь.
– Было куда хуже, когда повсюду шатался Джордж Тенет, жуя эту дрянь, – вспомнил Джонатан.
Бывший директор так прославился своей любовью к сигарам, что на его официальном портрете в галерее Управления сигара торчала из кармана его пиджака.
– В том, что касалось табака, Джордж отличался безукоризненным вкусом, – заметила Кук. – Он уговорил короля Иордании доставить ему контрабандой из Гаваны «Монтекристо Эдмундос». У меня дома до сих пор лежат несколько штук, которые он мне подарил. Заходи как-нибудь, покурим вместе.
Джонатан то ли не заметил намека, то ли проигнорировал – Кук не могла понять, что именно.
– Нет, спасибо, – сказал он. – Я в хороших отношениях с собственными легкими и не намерен ничего менять.
– Многое теряешь. Встречаешься с кем-нибудь?
Джонатан наклонил голову и криво усмехнулся:
– В общем, нет. Я слишком разборчив. А ты?
– Слишком занята на работе. Да и дома не особенно уединишься, когда вокруг постоянно шастает охрана.
– Кто бы сомневался.
– Это не навсегда, Джон, – сказала Кук. – Будь полегче со Страйкер. Послать ее в одиночку в ОТЛАА – то же, что бросить христианина львам.
– Мое мнение – не стоит учить аналитиков плавать на мелководье.
– Что ты о ней думаешь?
Джонатан пожал плечами:
– Для меня она чересчур молода.
– Я не об этом. – В голосе Кук прозвучали холодные нотки. – Она резидент. Ее первая командировка продолжалась шесть месяцев. Нам пришлось ее вытаскивать.
– Провалила операцию? – спросил Джонатан.
Кук покачала головой:
– В некотором роде. Она перешла дорогу шефу резидентуры, которого связывает личная дружба с директором национальной разведки. Он послал ее на встречу с информатором, оказавшимся двойным агентом. Она это подозревала, как и мы, но шеф резидентуры отдал ей прямой приказ идти на встречу, несмотря на ее возражения. В итоге она провалилась и ее едва не схватили местные.
Джонатан задумался.
– Венесуэла?
Кук кивнула:
– ДНР основывал свои рекомендации президенту на докладах двойного агента. Ему требовался козел отпущения, а шеф резидентуры был его близким другом, так что жертвой пал не он. Ей нужна тихая гавань.
– Остальной РД меня не любит, а НСС не любит РД как таковой. Ты попросту посадила ее туда, где ее гарантированно станут ненавидеть все.
– Это не твоя проблема. А если она умна, то проблем не будет и у нее. – Кук оттолкнулась от дверного косяка, собираясь уходить. – Кстати, Лян намерен выступить с заявлением для прессы в двадцать тридцать. Я велела Центру открытых источников обеспечить, чтобы информация об этом прошла по внутренней сети. Госдепартамент утверждает, что речь пойдет об этих арестах.
Джонатан взглянул на стенные часы и мысленно прикинул время в нужном часовом поясе.
– Это точно или просто слух, который кто-то из молодых дипломатов услышал за рюмкой?
Кук пожала плечами:
– Может быть и то и другое. Аресты – единственное из всего, что там сейчас происходит, достойное пресс-конференции. Тебе еще что-нибудь нужно для начала?
– Запись того заседания Постоянного комитета политбюро в Чжуннаньхае.
– Не сказала бы, что это легко, – улыбнулась Кук. – Примерно то же самое, что поставить «жучок» в Белом доме.
– Это не значит невозможно, – возразил Джонатан. – Мы же смогли бы завербовать члена Постоянного комитета?
– Кто знает.
«Не слишком управляемый хаос», – подумала она.
Царившее в зале напряжение напоминало влажный воздух в жаркий виргинский день, такое же почти ощутимое и словно пропитывающее насквозь. На фоне общего шума человеческих голосов не было слышно, и Кире стало не по себе. Все работали, никто не разговаривал.
«Интересно, – подумала она, – не учат ли аналитиков РД уединяться в своих кабинках в стрессовых ситуациях?»
Перед ней появилась девушка в джинсах и черной рубашке поло – очень подходящая одежда в снегопад. Пристегнутая к карману серая карточка обозначала ее статус студента-стажера – легальный вариант рабского труда по версии ЦРУ.
«Бедная девочка, – подумала Кира, хотя та была моложе ее меньше чем на пять лет. – Им бы следовало разрешать стажерам оставаться дома, а не вытаскивать их в снег на работу».
– Чем могу помочь? – спросила девушка.
«Надеюсь, я похожа на аналитика», – подумала Кира, хотя чувствовала себя полной идиоткой.
– Я Кира Страйкер из «Красной ячейки». Мы пишем отчет об облавах на Тайване прошлой ночью, и я хотела взять несколько исследований.
Стажер нахмурилась:
– Директор нашего отдела об этом знает?
«Даже временные помощники ненавидят „Красную ячейку“».
– Не знаю, – честно сказала Кира. – Мы получили задание всего час назад. Мне просто нужно подготовить кое-какие материалы для закрытого брифинга.
Это был еще один термин, который, как она слышала, используют аналитики, и она надеялась, что правильно его употребила.
И похоже, не ошиблась.
– Что вам нужно? – раздраженно спросила стажер.
Девушке явно не хватало терпения, учитывая, что она даже не была штатным сотрудником. Но, по крайней мере, отсутствие манер можно было оправдать свалившимся на нее бременем.
– Не могли бы вы помочь мне найти несколько законченных разведотчетов?
– Как я уже говорила, сейчас все заняты. Поищите лучше в Сети.
«Они заняты, а ты им только мешаешь».
Кира внимательно посмотрела на девушку. Инструкторы на «Ферме» обнаружили у нее талант с одного взгляда оценивать людей, находя изъяны в их личности по одним только невербальным признакам. Для того, кто изучает искусство шпионажа, это настоящий дар Божий, и ее научили грамотно им пользоваться, чего не умели некоторые резиденты, пытавшиеся применять свои способности на каждом шагу. Кира этим не страдала. Внутренний голос обычно подсказывал ей, что коллегам по Управлению не стоит заглядывать в душу, но сейчас он молчал, – впрочем, студентку-стажера вряд ли можно было назвать аналитиком РД.
Кира решила, что в данной ситуации проявление враждебности – не лучший выход. Стажер отважно пыталась защитить данную ей территорию от постороннего человека, который был старше ее по должности, но ее отвага основывалась на чужом авторитете, так что откровенно демонстрировать гнев вряд ли стоило – девушка могла уйти в глухую оборону и даже вызвать подкрепление, обладающее реальной властью сказать «нет».
«Большинство людей испытывают естественное желание помочь, – говорили инструкторы. – Скажи им, что ты в них нуждаешься. Не давай повода невзлюбить себя, и их совесть сработает в твою же пользу».
Кира улыбнулась:
– Понимаю, но мы действительно нуждаемся в помощи ОТЛАА. Наш отчет пойдет директору Кук, и мы должны быть уверены, что в нем нет фактических ошибок.
– О!
Лицо девушки вытянулось.
– Если вы сможете хотя бы показать мне, где хранятся документы, скорее всего, я сама сумею найти нужные. Я вовсе не хочу отнимать у вас время.
– Какие документы? – неуверенно спросила стажер.
– У меня есть список, – ответила Кира, заглядывая в блокнот. – С радостью поищу сама, если вы просто покажете, где у вас хранятся копии законченных разведотчетов начиная с девяностого года.
На лице стажера отчетливо отразился мыслительный процесс. Слов, что кому-то что-то нужно узнать, было мало. Если кто-то требовал некую информацию, это вовсе не означало, что он ее получит: простого любопытства было недостаточно. Девушка-стажер пыталась понять, действительно ли Кире нужен доступ к тем материалам, которые она просила.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Идемте.
На ее лице появилась едва заметная улыбка – явный признак того, что Кире удалось ее обезоружить. В течение нескольких минут девушка превратилась из противника в готового помочь сторонника. Кира пошла за ней через лабиринт кабинок к двум унылым шкафам чуть ниже ее самой.
– Документы Национального разведывательного сообщества и периодические сводки – на двух верхних полках. Мировые разведывательные обзоры и ежедневные доклады президенту – на двух нижних. Еще что-нибудь?
– Нет, этого достаточно. Спасибо вам. Я действительно ценю вашу помощь.
– Пожалуйста, – ответила стажер, прежде чем уйти.
Кира посмотрела на шкаф, открыла его и начала перебирать бумаги.
«Совсем счет времени потеряла», – подумала она.
Джонатан то и дело надолго исчезал, бо́льшую часть дня оставляя ее в желанном одиночестве. Несколько часов назад голод наконец выгнал Киру из-за стола, но в буфете не поужинаешь, а от того, что предлагали торговые автоматы, ее просто воротило. В конце концов она удовлетворилась черствыми пончиками, которые нашла в коробке на холодильнике. Сперва она хотела спросить разрешения, но вспомнила слова Джонатана и решила, что они вполне относятся и ко всему находящемуся в кабинете.
– Устали? – спросил Джонатан, глядя на экран телевизора в углу под самым потолком.
Пресс-конференция Ляна задерживалась, и пара британских журналистов заполняла паузу болтовней, которую аналитику слушать не хотелось, и он приглушил звук.
– Это что, издевательство?
Она читала разведывательные отчеты папку за папкой с самого обеда и до сих пор не закончила, хотя мозг перестал воспринимать слова еще несколько часов назад.
– Если бы я хотел над вами поиздеваться, я бы велел вам пробежать голой по магазину сувениров.
– Догадайтесь, что бы я велела сделать вам, – огрызнулась Кира. – Не думаю, что аналитики по Китаю что-то упустили.
– В том-то и дело, что упустили. Как обычно.
– Понимаю, за что вас так любят, – заметила Кира.
– Меня это мало волнует.
– Что-нибудь еще скажете?
Джонатан вздохнул.
– Кук говорила правду насчет того, что ЦРУ терпело серьезные провалы в среднем каждые семь лет. Разбор причин случившегося показывает, что каждый раз виной тому была ошибка при анализе, а не при сборе данных. У нас хватало информации, чтобы понять, что происходит. И каждый раз аналитики совершали одни и те же ошибки – групповое мышление и прочее. Более серьезные требования к подготовке аналитиков не предотвращают подобных ошибок. Ни лучшая координация действий, ни более критический подход – ничто не помогает. Иногда вероятность ошибки даже возрастает. Так что когда я сказал «как обычно», я выразился в буквальном смысле.
– Нет. Я просто не хочу, чтобы вы меня подвели, когда запахнет жареным, – пояснила Кук. – У вас появился шанс принести Управлению пользу. Оставьте свои амбиции и наберитесь терпения. Я верну вас на работу на рубежом. Не могу сказать когда и куда, но будьте уверены, Кларк запомнит, что вы получили пулю.
«Во многих смыслах», – подумала она.
– Все будет в порядке. Вы меня поняли?
Кук открыла дверь на лестничную клетку, и они стали спускаться по грязной темной лестнице. Из стен выступали красные трубы, сливаясь с желтыми шлакобетонными блоками.
– Думаю, да, мэм, – ответила Кира.
– Или да, или нет. Если вы меня подведете в ответственный момент, это будет конец карьеры для нас обеих. Как и для Кларка Баррона и, возможно, еще для нескольких человек.
– Я не собираюсь отказываться, – заверила ее Кира. – Но если вы не посылаете меня за границу – куда в таком случае вы меня посылаете?
– Вы пойдете работать в Разведывательный директорат, – сказала Кук.
– Вы меня прячете?
– Можно и так сказать. Какие-то проблемы?
– Я не аналитик, – в смятении ответила Кира. – Я ничего об этом не знаю. И никогда не слышала об аналитиках ничего хорошего.
– А вы слышали о «Красной ячейке»? – спросила Кук.
– Нет, мэм, не слышала, – призналась Кира.
– Это альтернативное аналитическое подразделение… непохожее на обычный отдел РД. Джордж Тенет создал «Красную ячейку» тринадцатого сентября, чтобы гарантировать, что ЦРУ не пострадает от очередного одиннадцатого сентября. Их работа заключается в том, чтобы творчески мыслить – искать возможности, которые другие аналитики могли упустить или отвергнуть.
– Адвокаты дьявола? Военные игры? – спросила Кира.
По крайней мере, это могло быть интересно.
Кук повела Киру налево. В полутемных коридорах с выкрашенными стандартной желтой краской стенами светились люминесцентные лампы, и казалось, что они вот-вот погаснут. Потолок был такой низкий, что Кира могла бы дотянуться до него кончиками пальцев. Вместо ковра на полу была грязная плитка со следами множества ног, ступавших здесь в течение более пятидесяти лет; она словно поглощала слабый свет, сочившийся с потолка.
– Иногда, но это не единственная их задача. И, честно говоря, другие аналитики их недолюбливают. Или, вернее, его. Штат «Красной ячейки» весьма малочислен, – сказала Кук.
– Сколько их?
– В данный момент один, – созналась Кук. – Это, конечно, не работа за рубежом, но вы будете в курсе происходящего, будете получать зарплату, и мы поможем вам быстрее восстановиться.
Они свернули направо еще в один коридор. Кира заметила, что читает таблички с названиями и номерами комнат, написанными маленькими белыми буквами на черном пластике. Кук остановилась перед дверью слева в самом конце коридора. Табличка на ней отличалась от стандартной: белые буквы на фоне окрашенного в красный цвет глобуса, которые трудно было различить в тусклом свете.
КРАСНАЯ ЯЧЕЙКА ЦРУ– Вопросы? – спросила Кук.
САМЫЕ ОПАСНЫЕ ИДЕИ В МИРЕ
– Почему вы привели меня сюда лично?
– Чтобы он вас не вышвырнул, – ответила Кук.
Она нажала кнопку звонка на стене рядом с комнатой «2G31 OHB». Никто не ответил. Кук провела пропуском через считыватель, и дверь с щелчком открылась.
Все правительственные учреждения, которые видела Кира, выглядели одинаково: ряды скучных перегородок по плечо, расположенных так, чтобы втиснуть, как в стойла, как можно больше служащих. Казалось чудом, что среди чиновников могут быть люди, страдающие клаустрофобией, и Кира предполагала, что кабинеты Разведывательного директората ничем не отличаются от обычных. Как бы ни были не похожи друг на друга аналитики и резиденты, одобренные правительством планы помещений везде одинаковы.
«Только не здесь», – подумала она.
«Красная ячейка» больше напоминала отдел новостей в редакции газеты, чем правительственное учреждение. Тесное помещение было поделено на большую рабочую комнату, комнату для совещаний поменьше и кабинет начальника. За стеклянной от пола до потолка задней стеной открывался вид на новую штаб-квартиру. Другие стены были увешаны письменными досками, картами ближневосточных стран, календарями, политическими карикатурами и газетными вырезками. Столы завалены стопками журналов «Экономист», «Нью рипаблик», «Форин эфферс» и докладами разведки. Восточную стену украшал портрет Владимира Ильича Ленина в полный рост, который какой-нибудь резидент вполне мог похитить из заброшенного советского здания. Напротив него висело несколько небольших фотографий молодого Рональда Рейгана, в костюме ковбоя, с револьверами в руках, и заключенная в рамку обложка «Экономиста», на которой покойный президент был назван «человеком, уничтожившим коммунизм».
В дальнем конце комнаты спиной к двери стоял мужчина и смотрел на письменную доску. В одной руке он держал красный маркер, в другой – губку. Он даже не обернулся, чтобы взглянуть, кто вошел.
– Мистер Берк, – сказала Кук.
И это был не вопрос.
Он слегка повернул голову, бросив быстрый взгляд через плечо, и снова повернулся к доске.
– Здравствуйте, директор Кук.
Джонатан Берк был высокий мужчина, чуть выше Кук, среднего для своего роста телосложения, без заметных следов седины в волосах и с ярко-зелеными глазами. Он был одет в стандартную униформу аналитика – брюки цвета хаки и голубую хлопчатобумажную рубашку.
– Что у вас сегодня? – спросила Кук.
Берк помолчал, рисуя связи на диаграмме со столь небрежными подписями, что Кира не могла их разобрать.
– Пытаюсь разработать технологию структурного анализа для исключения воздействия эффекта ожидаемой информации в итоговых отчетах разведки.
– Весьма амбициозная цель, – заметила Кук.
– Мне было скучно, – сказал Берк. – Я плохо переношу скуку.
– Знаю. И как, получается? – спросила Кук.
Берк вздохнул, закрыл маркер колпачком и бросил его в желобок доски. Прежде чем повернуться, он еще несколько секунд не отрывал от нее взгляда.
– Учитывая, насколько силен бывает эффект ожиданий, можно подумать, что разработать для него тест – тривиальная задача. Но это не так.
– Значит, ответ – нет, – улыбнулась Кук.
– Пока нет, – поправил ее Берк. – Мне более чем хватает материала для исследований. Но, полагаю, вы пришли по какому-то другому поводу.
– Вы всегда говорили, что вам не хватает людей, – начала Кук.
– У меня их вполне достаточно.
– Только один, – заметила Кук.
– Как я и сказал.
«Странный тип», – подумала Кира.
И похоже, накоротке с директором ЦРУ. Это уже интересно.
– Теперь у вас двое. Кира Страйкер, познакомьтесь с Джонатаном Берком, аналитиком-методологом.
Джон бросил быстрый взгляд на девушку:
– Что вы слышали о «Красной ячейке»?
– Только то, что вы не слишком популярны, – ответила Кира.
«В странные игры можно играть и вдвоем», – подумала она, но сейчас у нее не было настроения фамильярничать.
Подняв голову, Джонатан внимательно на нее посмотрел:
– Верно. Но к делу это не относится. То, что тебя порой недолюбливают, – вполне приемлемая цена за то, чем ты занимаешься. А вы, вижу, водите компанию с директором, так что неприязнь вам не грозит, – заметил он.
– Нравлюсь я кому-то или нет – в данный момент это не моя проблема, – сказала Кира.
– Очаровательно. – Джонатан посмотрел на Кук. – И многообещающе. Но, полагаю, вы пришли не только для того, чтобы привести сюда эту молодую леди?
– Вы слышали про Тайбэй? – спросила Кук.
– Конечно. Отряд химзащиты – интересная деталь.
– Я бы не назвала это «интересным», но согласна. Именно потому «Красная ячейка» должна отложить все другие дела.
– Вы не согласны с мнением китайских аналитиков? – полюбопытствовал Джонатан.
– А вы? – ответила Кук вопросом на вопрос.
– Конечно не согласен. Но мне свойственно не соглашаться, потому я тут и сижу. Так в чем проблема?
– Проблема в том, что мы терпим серьезный провал нашей разведки в среднем каждые семь лет после Пёрл-Харбора, – сказала Кук. – Так что когда ОТЛАА говорит, что это всего лишь небольшой конфликт, мне нужна гарантия на случай, если они ошибаются. И такой гарантией является «Красная ячейка». Так что говорите, что вы по этому поводу думаете.
– Думаю, президент должен послать авианосцы, – предложил Джонатан.
– Вы серьезно? – спросила Кира. – Тайваньцы арестовали нескольких китайцев, и вы…
– Тайваньцы арестовали нескольких китайских шпионов, – поправил ее Джонатан. – А подобное является прерогативой суверенных государств, так что сами понимаете, почему китайцам подобные действия тайваньцев не могут нравиться. До прошлой ночи тайваньцы ни разу не задерживали сотрудников МГБ в течение шестидесяти лет – именно потому, что они не хотят раздражать Большого Брата. Теперь политика поменялась, и, подозреваю, китайцы вряд ли этому рады. Они начнут потрясать оружием прежде, чем все закончится.
– Хорошо, – кивнула Кук. – Я вас слушаю.
Аналитик предложил им сесть и опустился на стул напротив. Глядя в окно, он заговорил, не встречаясь с ними взглядом.
– Чан Кайши и националисты проиграли революцию, после чего бежали на Тайвань и никогда не сдавались. Представьте себе Джефферсона Дэвиса, который в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году перенес бы столицу Конфедерации на Кубу и никогда не отказывался бы от претензий на южные штаты. Китайцы считают тайваньцев потомками врага, который должен был сдаться, но не сделал этого, а теперь желает получить утешительный приз, которого не заслуживает. В итоге китайцы учредили политику «одного Китая», сделав ее необходимым условием для ведения дел с материком. Но тайваньцы то и дело поднимают голову, действуя как суверенное государство, в результате чего такая политика начинает выглядеть фарсом. Это не просто оскорбляет Пекин. Коммунистическая партия отчасти оправдывает свое пребывание у власти, утверждая, что является лучшим защитником интересов Китая. Сюда входит и возвращение Тайваня обратно в загон, так что легитимность его правительства частично зависит и от того, чтобы Тайвань вел себя как можно неприметнее. И этому угрожает арест шпионов. Тянь будет вынужден начать действовать.
– Вы имеете в виду военные действия? – спросила Кира.
– Возможно, – сказал Джонатан. – Военные учения на побережье напротив Тайваня – любимый способ дать им намек.
– Как насчет вторжения? – поинтересовалась Кук.
Джонатан пожал плечами:
– О том, способна ли НОАК[7] вторгнуться на территорию Тайваня, спорят постоянно. Но почему-то рассуждают всегда с точки зрения «да или нет», забывая о промежуточных сценариях, а это глупо. История доказывает, что существует такая вещь, как ограниченная война для ограниченных целей. Несколько лет назад я вчерне набросал исследование, предполагавшее сценарий ограниченной войны, в котором китайцы поэтапно перемещаются через пролив. На это потребовалось пять лет, но с мнением насчет «постепенных шагов» теперь начинают соглашаться, хоть ОТЛАА это и не слишком радует.
– Они не согласны? – спросила Кира.
– В общем-то нельзя так сказать, – ответил Джонатан. – Им просто не нравится, что исследование написал я, а не кто-то из них. Они давно затаили на меня обиду, и у них длинная память.
– Мне уже несколько раз приходилось останавливать их выпады в ваш адрес. Продолжайте, пожалуйста, – сказала Кук. – Какую игру, по вашему мнению, намерен вести Тянь?
– Сперва он использует тактику пассивной агрессии, чтобы посмотреть на реакцию Ляна, – продолжал Джонатан. – Он начнет с публичных речей, редакционных статей в «Жэньминь жибао» и так далее. Следите за тем, что пишет «Жэньминь жибао». Это китайская «Правда», контролируемая партией, так что ее статьи являются официальными заявлениями. На дипломатическом фронте Тянь не считает Ляна равным себе. Публично он предложит переговоры, но в частном порядке будет ожидать компромиссов со стороны Ляна.
– Неплохо для начала. – Кук встала и кивнула Кире. – Пришлите мне этот ваш план вторжения к концу дня. И займите делом молодую леди.
– Что ж, надо – значит надо, – сказал Джонатан, поворачиваясь к Кире. – Вы к нам надолго?
– Спросите у директора, – ответила Кира, показывая на Кук.
– На неопределенный срок, – сказала та.
– Весьма любезно с вашей стороны. – Джонатан подвинул к себе блокнот и аккуратным почерком выписал заголовки и даты публикаций нескольких статей. – Аналитики по Китаю хранят копии прошлых исследований у себя. Пятый этаж.
Он оторвал листок и протянул его Кире. В заголовках не было ничего интересного, зато даты…
– Некоторым из них столько же лет, сколько мне, – заметила Кира.
– Не собирался об этом говорить, но так оно и есть, – согласился Джонатан. – Распространенная ошибка молодых – путать недавнее с важным.
– Вы очень любезны, – склонила голову Кира.
– Вне всякого сомнения.
– Готова поставить пять баксов, что вы страдаете аутизмом, – заметила она.
– Вам придется повысить ставку, чтобы это узнать, – парировал Джонатан.
– Что, если мне их не дадут? – спросила Кира, показывая листок.
Джонатан поднял бровь:
– Если вам приходится спрашивать разрешения, прежде чем что-то взять, – вы работаете не в той конторе.
Дождавшись, когда за Кирой закроется дверь, Джонатан перешел в кабинет начальника и упал в кресло. Кук остановилась в дверях, прислонившись к металлическому косяку.
– Надо полагать, ты именно из-за нее попросила меня прийти сегодня на работу? – спросил он.
– Да. Спасибо.
– Я знаю, что такое приказ.
– И тем не менее могло выйти намного неприятнее, – сказала Кук.
– День еще только начался.
Директор ЦРУ позволила себе улыбнуться.
– Как у тебя дела, Джон? – спросила она.
– Нормально. А у тебя?
Кук пожала плечами:
– Тоже нормально.
– До сих пор куришь «Артуро Фуэнтес»?
– Только дома, – ответила Кук. – Запрет на курение я отменить не могу. Федеральный закон, сам понимаешь.
– Было куда хуже, когда повсюду шатался Джордж Тенет, жуя эту дрянь, – вспомнил Джонатан.
Бывший директор так прославился своей любовью к сигарам, что на его официальном портрете в галерее Управления сигара торчала из кармана его пиджака.
– В том, что касалось табака, Джордж отличался безукоризненным вкусом, – заметила Кук. – Он уговорил короля Иордании доставить ему контрабандой из Гаваны «Монтекристо Эдмундос». У меня дома до сих пор лежат несколько штук, которые он мне подарил. Заходи как-нибудь, покурим вместе.
Джонатан то ли не заметил намека, то ли проигнорировал – Кук не могла понять, что именно.
– Нет, спасибо, – сказал он. – Я в хороших отношениях с собственными легкими и не намерен ничего менять.
– Многое теряешь. Встречаешься с кем-нибудь?
Джонатан наклонил голову и криво усмехнулся:
– В общем, нет. Я слишком разборчив. А ты?
– Слишком занята на работе. Да и дома не особенно уединишься, когда вокруг постоянно шастает охрана.
– Кто бы сомневался.
– Это не навсегда, Джон, – сказала Кук. – Будь полегче со Страйкер. Послать ее в одиночку в ОТЛАА – то же, что бросить христианина львам.
– Мое мнение – не стоит учить аналитиков плавать на мелководье.
– Что ты о ней думаешь?
Джонатан пожал плечами:
– Для меня она чересчур молода.
– Я не об этом. – В голосе Кук прозвучали холодные нотки. – Она резидент. Ее первая командировка продолжалась шесть месяцев. Нам пришлось ее вытаскивать.
– Провалила операцию? – спросил Джонатан.
Кук покачала головой:
– В некотором роде. Она перешла дорогу шефу резидентуры, которого связывает личная дружба с директором национальной разведки. Он послал ее на встречу с информатором, оказавшимся двойным агентом. Она это подозревала, как и мы, но шеф резидентуры отдал ей прямой приказ идти на встречу, несмотря на ее возражения. В итоге она провалилась и ее едва не схватили местные.
Джонатан задумался.
– Венесуэла?
Кук кивнула:
– ДНР основывал свои рекомендации президенту на докладах двойного агента. Ему требовался козел отпущения, а шеф резидентуры был его близким другом, так что жертвой пал не он. Ей нужна тихая гавань.
– Остальной РД меня не любит, а НСС не любит РД как таковой. Ты попросту посадила ее туда, где ее гарантированно станут ненавидеть все.
– Это не твоя проблема. А если она умна, то проблем не будет и у нее. – Кук оттолкнулась от дверного косяка, собираясь уходить. – Кстати, Лян намерен выступить с заявлением для прессы в двадцать тридцать. Я велела Центру открытых источников обеспечить, чтобы информация об этом прошла по внутренней сети. Госдепартамент утверждает, что речь пойдет об этих арестах.
Джонатан взглянул на стенные часы и мысленно прикинул время в нужном часовом поясе.
– Это точно или просто слух, который кто-то из молодых дипломатов услышал за рюмкой?
Кук пожала плечами:
– Может быть и то и другое. Аресты – единственное из всего, что там сейчас происходит, достойное пресс-конференции. Тебе еще что-нибудь нужно для начала?
– Запись того заседания Постоянного комитета политбюро в Чжуннаньхае.
– Не сказала бы, что это легко, – улыбнулась Кук. – Примерно то же самое, что поставить «жучок» в Белом доме.
– Это не значит невозможно, – возразил Джонатан. – Мы же смогли бы завербовать члена Постоянного комитета?
– Кто знает.
Отдел тихоокеанского, латиноамериканского
и африканского анализа (ОТЛАА)
Штаб-квартира ЦРУ
ОТЛАА занимал помещение вдесятеро большее, чем «Красная ячейка», а отдельных кабинок в нем было столько, что Кира подумала, не нарушают ли в Управлении правила противопожарной безопасности. Возле промышленных размеров копира стояли два ряда лазерных принтеров, и все они работали. Бумажные мешки, полные секретного мусора, дожидались, когда их выбросят в мусорные шахты, ведущие в подвал, откуда вывезут, чтобы измельчить и сжечь. Ее окружали около ста человек, и Кира ощущала их энергию.«Не слишком управляемый хаос», – подумала она.
Царившее в зале напряжение напоминало влажный воздух в жаркий виргинский день, такое же почти ощутимое и словно пропитывающее насквозь. На фоне общего шума человеческих голосов не было слышно, и Кире стало не по себе. Все работали, никто не разговаривал.
«Интересно, – подумала она, – не учат ли аналитиков РД уединяться в своих кабинках в стрессовых ситуациях?»
Перед ней появилась девушка в джинсах и черной рубашке поло – очень подходящая одежда в снегопад. Пристегнутая к карману серая карточка обозначала ее статус студента-стажера – легальный вариант рабского труда по версии ЦРУ.
«Бедная девочка, – подумала Кира, хотя та была моложе ее меньше чем на пять лет. – Им бы следовало разрешать стажерам оставаться дома, а не вытаскивать их в снег на работу».
– Чем могу помочь? – спросила девушка.
«Надеюсь, я похожа на аналитика», – подумала Кира, хотя чувствовала себя полной идиоткой.
– Я Кира Страйкер из «Красной ячейки». Мы пишем отчет об облавах на Тайване прошлой ночью, и я хотела взять несколько исследований.
Стажер нахмурилась:
– Директор нашего отдела об этом знает?
«Даже временные помощники ненавидят „Красную ячейку“».
– Не знаю, – честно сказала Кира. – Мы получили задание всего час назад. Мне просто нужно подготовить кое-какие материалы для закрытого брифинга.
Это был еще один термин, который, как она слышала, используют аналитики, и она надеялась, что правильно его употребила.
И похоже, не ошиблась.
– Что вам нужно? – раздраженно спросила стажер.
Девушке явно не хватало терпения, учитывая, что она даже не была штатным сотрудником. Но, по крайней мере, отсутствие манер можно было оправдать свалившимся на нее бременем.
– Не могли бы вы помочь мне найти несколько законченных разведотчетов?
– Как я уже говорила, сейчас все заняты. Поищите лучше в Сети.
«Они заняты, а ты им только мешаешь».
Кира внимательно посмотрела на девушку. Инструкторы на «Ферме» обнаружили у нее талант с одного взгляда оценивать людей, находя изъяны в их личности по одним только невербальным признакам. Для того, кто изучает искусство шпионажа, это настоящий дар Божий, и ее научили грамотно им пользоваться, чего не умели некоторые резиденты, пытавшиеся применять свои способности на каждом шагу. Кира этим не страдала. Внутренний голос обычно подсказывал ей, что коллегам по Управлению не стоит заглядывать в душу, но сейчас он молчал, – впрочем, студентку-стажера вряд ли можно было назвать аналитиком РД.
Кира решила, что в данной ситуации проявление враждебности – не лучший выход. Стажер отважно пыталась защитить данную ей территорию от постороннего человека, который был старше ее по должности, но ее отвага основывалась на чужом авторитете, так что откровенно демонстрировать гнев вряд ли стоило – девушка могла уйти в глухую оборону и даже вызвать подкрепление, обладающее реальной властью сказать «нет».
«Большинство людей испытывают естественное желание помочь, – говорили инструкторы. – Скажи им, что ты в них нуждаешься. Не давай повода невзлюбить себя, и их совесть сработает в твою же пользу».
Кира улыбнулась:
– Понимаю, но мы действительно нуждаемся в помощи ОТЛАА. Наш отчет пойдет директору Кук, и мы должны быть уверены, что в нем нет фактических ошибок.
– О!
Лицо девушки вытянулось.
– Если вы сможете хотя бы показать мне, где хранятся документы, скорее всего, я сама сумею найти нужные. Я вовсе не хочу отнимать у вас время.
– Какие документы? – неуверенно спросила стажер.
– У меня есть список, – ответила Кира, заглядывая в блокнот. – С радостью поищу сама, если вы просто покажете, где у вас хранятся копии законченных разведотчетов начиная с девяностого года.
На лице стажера отчетливо отразился мыслительный процесс. Слов, что кому-то что-то нужно узнать, было мало. Если кто-то требовал некую информацию, это вовсе не означало, что он ее получит: простого любопытства было недостаточно. Девушка-стажер пыталась понять, действительно ли Кире нужен доступ к тем материалам, которые она просила.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Идемте.
На ее лице появилась едва заметная улыбка – явный признак того, что Кире удалось ее обезоружить. В течение нескольких минут девушка превратилась из противника в готового помочь сторонника. Кира пошла за ней через лабиринт кабинок к двум унылым шкафам чуть ниже ее самой.
– Документы Национального разведывательного сообщества и периодические сводки – на двух верхних полках. Мировые разведывательные обзоры и ежедневные доклады президенту – на двух нижних. Еще что-нибудь?
– Нет, этого достаточно. Спасибо вам. Я действительно ценю вашу помощь.
– Пожалуйста, – ответила стажер, прежде чем уйти.
Кира посмотрела на шкаф, открыла его и начала перебирать бумаги.
«Красная ячейка» ЦРУ
Бросив карандаш на стол, Кира взглянула на стенные часы – 20:30.«Совсем счет времени потеряла», – подумала она.
Джонатан то и дело надолго исчезал, бо́льшую часть дня оставляя ее в желанном одиночестве. Несколько часов назад голод наконец выгнал Киру из-за стола, но в буфете не поужинаешь, а от того, что предлагали торговые автоматы, ее просто воротило. В конце концов она удовлетворилась черствыми пончиками, которые нашла в коробке на холодильнике. Сперва она хотела спросить разрешения, но вспомнила слова Джонатана и решила, что они вполне относятся и ко всему находящемуся в кабинете.
– Устали? – спросил Джонатан, глядя на экран телевизора в углу под самым потолком.
Пресс-конференция Ляна задерживалась, и пара британских журналистов заполняла паузу болтовней, которую аналитику слушать не хотелось, и он приглушил звук.
– Это что, издевательство?
Она читала разведывательные отчеты папку за папкой с самого обеда и до сих пор не закончила, хотя мозг перестал воспринимать слова еще несколько часов назад.
– Если бы я хотел над вами поиздеваться, я бы велел вам пробежать голой по магазину сувениров.
– Догадайтесь, что бы я велела сделать вам, – огрызнулась Кира. – Не думаю, что аналитики по Китаю что-то упустили.
– В том-то и дело, что упустили. Как обычно.
– Понимаю, за что вас так любят, – заметила Кира.
– Меня это мало волнует.
– Что-нибудь еще скажете?
Джонатан вздохнул.
– Кук говорила правду насчет того, что ЦРУ терпело серьезные провалы в среднем каждые семь лет. Разбор причин случившегося показывает, что каждый раз виной тому была ошибка при анализе, а не при сборе данных. У нас хватало информации, чтобы понять, что происходит. И каждый раз аналитики совершали одни и те же ошибки – групповое мышление и прочее. Более серьезные требования к подготовке аналитиков не предотвращают подобных ошибок. Ни лучшая координация действий, ни более критический подход – ничто не помогает. Иногда вероятность ошибки даже возрастает. Так что когда я сказал «как обычно», я выразился в буквальном смысле.