«Ты мне не слуга и убирайся к дьяволу», — подумала Эстер, одарив его самой что ни на есть застенчивой улыбкой. Но Том заметил ее взгляд и прекрасно понял, что он означает: мисс Эстер Уоринг вновь насмехается над мистером Томом Дилхорном!
Через пару дней Эстер услышала, что Том Дилхорн расстался с Мэри Махони… и по-детски обрадовалась этой новости.
Весь Сидней полагал, что именно Том бросил Мэри, узнав о ее намерении выйти замуж за Джема Уилкинсона. Причиной разрыва называли ревность Тома. Правды не знал никто.
«Теперь эта скотина узнает, что такое страдание, — решила безжалостная Эстер. — Измена любовницы станет для него хорошим уроком». Весь день девушка весело напевала, к удивлению и радости миссис Кук.
Но еще сильнее миссис Кук удивляло то обстоятельство, что жизнь Эстер не стала легче. Хозяйка не знала, что Ларкин, скупивший оставшуюся часть долгов Фреда, поднял процентную ставку, а, следовательно, и размер выплат, как только узнал о ее новом назначении.
Но Эстер нравилось учить детей, и это, в сочетании с добрыми новостями о Томе Дилхорне и Мэри Махони, подняло ей настроение. Она даже приняла приглашение миссис Кук выпить чаю с ней, ее соседкой миссис Смит и маленькой дочерью миссис Смит, Кэт.
Кэт была очаровательной девочкой, и они с Эстер сразу же подружились. После чая миссис Кук, которой не терпелось поболтать с миссис Смит на темы, не предназначенные для ушей молодой незамужней девушки, предложили Эстер прогуляться вместе с Кэт во двор и показать ей недавно вылупившихся цыплят.
Вскоре в дверь постучали. Увидев своего гостя, миссис Кук чуть не онемела от изумления.
— Ну и ну, мастер Дилхорн, что привело вас ко мне?
Том был таким же щеголеватым, как обычно, но вместо трости держал под мышкой небольшую стопку книг. Поклонился он ей с таким почтением, словно она была, по меньшей мере, женой губернатора.
— Я не совсем к вам, миссис Кук. Вы не позволите зайти и побеседовать с мисс Уоринг?
Миссис Кук расправила фартук. Очарованная его роскошным видом, она даже пожалела, что не надела свое лучшее черное платье.
— Входите, входите. — Она распахнула дверь.
Том вошел в тесную прихожую и поклонился миссис Смит, также пораженной великолепием его костюма. Положив книги на стол, он осмотрелся, надеясь увидеть Эстер.
— Мисс Уоринг во дворе, — сказала миссис Кук. — Я приведу ее.
— Нет необходимости, — ответил Том, — я поговорю с ней там… и не стану прерывать ваше чаепитие.
Он прошел через кухню и остановился у двери, ведущей во внутренний дворик.
Эстер Уоринг стояла на коленях в окружении целого выводка цыплят. Рядом с ней сидела маленькая девочка, и, пока Том смотрел, Эстер взяла один из желтых пушистых комочков и бережно посадила его на детскую ладошку. Затем встала, подхватила девочку на руки и уселась вместе с ней на невысокую каменную ограду в дальнем конце двора. При этом она чмокнула ребенка в щеку.
Том шагнул вперед, и Эстер его заметила. Она замерла, словно испуганное животное, готовое к бегству, и невольно прижала девочку к себе. Ее оживленное лицо снова застыло, как и при прошлой встрече, когда Том застал ее в классной комнате.
— Мистер Дилхорн? — испуганно спросила она.
Том медленно направился к ней, стараясь не наступить на цыплят. Эстер не могла сдержать улыбку при виде огромного мужчины, двигающегося с такой осторожностью.
— Вам смешно, мисс Уоринг, но у меня нет желания устраивать избиение цыплят-младенцев.
— Я не смеюсь, мистер Дилхорн, — чопорно заявила Эстер.
— Можете не говорить, мисс Уоринг. Вы определенно собираетесь рассмеяться. Вы уже улыбаетесь.
Эстер сделала серьезную мину.
— Я не улыбаюсь, мистер Дилхорн. Советую вам оставаться, где стоите. Так безопаснее для цыплят.
— Отличный совет, мисс Уоринг. Вижу, ваше назначение не было ошибкой. Вы способны обучать и взрослых, а не только детей.
— Вы хотели поговорить со мной, мистер Дилхорн?
— Еще лучше, мисс Уоринг. Вы напомнили мне о том, что причиной моего прихода было желание побеседовать с вами, а не пасти стада миссис Кук.
Эстер невольно рассмеялась. Этот смех помог ей избавиться от страха перед Томом.
— Боюсь, мы никогда не перейдем к нормальному разговору, мистер Дилхорн.
— Я не вижу в нашей беседе ничего ненормального, мисс Уоринг. Я всего лишь принес вам буквари, о которых вы спрашивали у Джардина.
Эстер удивилась, почему сам Джардин не отдал их ей вместо того, чтобы заставлять могущественного Тома Дилхорна быть мальчиком на посылках. Но она решила промолчать, не желая идти у Тома на поводу.
Затем их разговор действительно перешел в нормальное русло. Том попросил разрешения присесть рядом с ней. Он приласкал малышку и ненавязчиво расспросил Эстер о ее работе с детьми. В разгар беседы она рассеянно пересадила Кэт к Тому на колени и отдала ему цыпленка, даже не поинтересовавшись его мнением на этот счет.
Каждый раз при встрече с мистером Томом Дилхорном с ней начинали происходить странные вещи. Но самым странным было то, что она разговаривала с ним так смело и свободно — она, которая всегда бледнела и заикалась, когда к ней обращались офицеры из гарнизона.
Том отклонил предложение миссис Кук выпить чашку свежезаваренного чая и ушел.
— Ну и ну! — воскликнула миссис Кук. — И что все это значит, мисс Уоринг?
Но мисс Уоринг ничего не могла ей ответить.
По пути домой Том вспоминал Эстер, сидящую на коленях в окружении цыплят. Он обдумывал совершенно немыслимую идею. На нее его натолкнуло расставание с Мэри Махони и сегодняшнее заявление его экономки о том, что она желает получить расчет.
Том вспоминал очевидную любовь Эстер к детям, вспоминал, как заблестели ее глаза во время их нелепого разговора, развеселившего ее не меньше чем его самого. Желание растормошить ее, увидеть ее улыбку, услышать ее колкие замечания в ответ на чушь, которую он молол с таким серьезным видом, возрастало в Томе с каждой встречей. Но ее худое, изможденное лицо продолжало его беспокоить… по-видимому, она до сих пор не может позволить себе наесться вдоволь.
«В том-то и дело! Бедняжка может быть даже хорошенькой, если ее накормить как следует, немного приласкать и принарядить. Она уже заметно повеселела с тех пор, как начала работать учительницей. Конечно, она не в моем вкусе. Ну и что? Зато я не потеряю голову от любви.
Ведь Мэри советовала мне именно это. Жениться на леди. Что ж, Эстер Уоринг — леди, хотя и нищая, как церковная мышь. Но богатая леди за меня не пойдет. Она тонкая штучка, и умная, судя по ее находчивым ответам. Я это еще во время собеседования заметил. Да, она сумеет вести дом и станет отличной женой, знающей, какая вилка для чего предназначена. Вот это мысль!
Но она же боится близости с мужчиной, особенно со мной, как черт ладана. Она едва не бросилась бежать, когда увидела меня сегодня. Ее кошмарный папаша вколотил в нее страх передо мной и, судя по ее виду, перед мужчинами вообще».
На лице Тома вспыхнула улыбка.
«Что ж, я тоже знаю пару уловок, и какая-нибудь сработает!»
Четвертая глава
Через пару дней Эстер услышала, что Том Дилхорн расстался с Мэри Махони… и по-детски обрадовалась этой новости.
Весь Сидней полагал, что именно Том бросил Мэри, узнав о ее намерении выйти замуж за Джема Уилкинсона. Причиной разрыва называли ревность Тома. Правды не знал никто.
«Теперь эта скотина узнает, что такое страдание, — решила безжалостная Эстер. — Измена любовницы станет для него хорошим уроком». Весь день девушка весело напевала, к удивлению и радости миссис Кук.
Но еще сильнее миссис Кук удивляло то обстоятельство, что жизнь Эстер не стала легче. Хозяйка не знала, что Ларкин, скупивший оставшуюся часть долгов Фреда, поднял процентную ставку, а, следовательно, и размер выплат, как только узнал о ее новом назначении.
Но Эстер нравилось учить детей, и это, в сочетании с добрыми новостями о Томе Дилхорне и Мэри Махони, подняло ей настроение. Она даже приняла приглашение миссис Кук выпить чаю с ней, ее соседкой миссис Смит и маленькой дочерью миссис Смит, Кэт.
Кэт была очаровательной девочкой, и они с Эстер сразу же подружились. После чая миссис Кук, которой не терпелось поболтать с миссис Смит на темы, не предназначенные для ушей молодой незамужней девушки, предложили Эстер прогуляться вместе с Кэт во двор и показать ей недавно вылупившихся цыплят.
Вскоре в дверь постучали. Увидев своего гостя, миссис Кук чуть не онемела от изумления.
— Ну и ну, мастер Дилхорн, что привело вас ко мне?
Том был таким же щеголеватым, как обычно, но вместо трости держал под мышкой небольшую стопку книг. Поклонился он ей с таким почтением, словно она была, по меньшей мере, женой губернатора.
— Я не совсем к вам, миссис Кук. Вы не позволите зайти и побеседовать с мисс Уоринг?
Миссис Кук расправила фартук. Очарованная его роскошным видом, она даже пожалела, что не надела свое лучшее черное платье.
— Входите, входите. — Она распахнула дверь.
Том вошел в тесную прихожую и поклонился миссис Смит, также пораженной великолепием его костюма. Положив книги на стол, он осмотрелся, надеясь увидеть Эстер.
— Мисс Уоринг во дворе, — сказала миссис Кук. — Я приведу ее.
— Нет необходимости, — ответил Том, — я поговорю с ней там… и не стану прерывать ваше чаепитие.
Он прошел через кухню и остановился у двери, ведущей во внутренний дворик.
Эстер Уоринг стояла на коленях в окружении целого выводка цыплят. Рядом с ней сидела маленькая девочка, и, пока Том смотрел, Эстер взяла один из желтых пушистых комочков и бережно посадила его на детскую ладошку. Затем встала, подхватила девочку на руки и уселась вместе с ней на невысокую каменную ограду в дальнем конце двора. При этом она чмокнула ребенка в щеку.
Том шагнул вперед, и Эстер его заметила. Она замерла, словно испуганное животное, готовое к бегству, и невольно прижала девочку к себе. Ее оживленное лицо снова застыло, как и при прошлой встрече, когда Том застал ее в классной комнате.
— Мистер Дилхорн? — испуганно спросила она.
Том медленно направился к ней, стараясь не наступить на цыплят. Эстер не могла сдержать улыбку при виде огромного мужчины, двигающегося с такой осторожностью.
— Вам смешно, мисс Уоринг, но у меня нет желания устраивать избиение цыплят-младенцев.
— Я не смеюсь, мистер Дилхорн, — чопорно заявила Эстер.
— Можете не говорить, мисс Уоринг. Вы определенно собираетесь рассмеяться. Вы уже улыбаетесь.
Эстер сделала серьезную мину.
— Я не улыбаюсь, мистер Дилхорн. Советую вам оставаться, где стоите. Так безопаснее для цыплят.
— Отличный совет, мисс Уоринг. Вижу, ваше назначение не было ошибкой. Вы способны обучать и взрослых, а не только детей.
— Вы хотели поговорить со мной, мистер Дилхорн?
— Еще лучше, мисс Уоринг. Вы напомнили мне о том, что причиной моего прихода было желание побеседовать с вами, а не пасти стада миссис Кук.
Эстер невольно рассмеялась. Этот смех помог ей избавиться от страха перед Томом.
— Боюсь, мы никогда не перейдем к нормальному разговору, мистер Дилхорн.
— Я не вижу в нашей беседе ничего ненормального, мисс Уоринг. Я всего лишь принес вам буквари, о которых вы спрашивали у Джардина.
Эстер удивилась, почему сам Джардин не отдал их ей вместо того, чтобы заставлять могущественного Тома Дилхорна быть мальчиком на посылках. Но она решила промолчать, не желая идти у Тома на поводу.
Затем их разговор действительно перешел в нормальное русло. Том попросил разрешения присесть рядом с ней. Он приласкал малышку и ненавязчиво расспросил Эстер о ее работе с детьми. В разгар беседы она рассеянно пересадила Кэт к Тому на колени и отдала ему цыпленка, даже не поинтересовавшись его мнением на этот счет.
Каждый раз при встрече с мистером Томом Дилхорном с ней начинали происходить странные вещи. Но самым странным было то, что она разговаривала с ним так смело и свободно — она, которая всегда бледнела и заикалась, когда к ней обращались офицеры из гарнизона.
Том отклонил предложение миссис Кук выпить чашку свежезаваренного чая и ушел.
— Ну и ну! — воскликнула миссис Кук. — И что все это значит, мисс Уоринг?
Но мисс Уоринг ничего не могла ей ответить.
По пути домой Том вспоминал Эстер, сидящую на коленях в окружении цыплят. Он обдумывал совершенно немыслимую идею. На нее его натолкнуло расставание с Мэри Махони и сегодняшнее заявление его экономки о том, что она желает получить расчет.
Том вспоминал очевидную любовь Эстер к детям, вспоминал, как заблестели ее глаза во время их нелепого разговора, развеселившего ее не меньше чем его самого. Желание растормошить ее, увидеть ее улыбку, услышать ее колкие замечания в ответ на чушь, которую он молол с таким серьезным видом, возрастало в Томе с каждой встречей. Но ее худое, изможденное лицо продолжало его беспокоить… по-видимому, она до сих пор не может позволить себе наесться вдоволь.
«В том-то и дело! Бедняжка может быть даже хорошенькой, если ее накормить как следует, немного приласкать и принарядить. Она уже заметно повеселела с тех пор, как начала работать учительницей. Конечно, она не в моем вкусе. Ну и что? Зато я не потеряю голову от любви.
Ведь Мэри советовала мне именно это. Жениться на леди. Что ж, Эстер Уоринг — леди, хотя и нищая, как церковная мышь. Но богатая леди за меня не пойдет. Она тонкая штучка, и умная, судя по ее находчивым ответам. Я это еще во время собеседования заметил. Да, она сумеет вести дом и станет отличной женой, знающей, какая вилка для чего предназначена. Вот это мысль!
Но она же боится близости с мужчиной, особенно со мной, как черт ладана. Она едва не бросилась бежать, когда увидела меня сегодня. Ее кошмарный папаша вколотил в нее страх передо мной и, судя по ее виду, перед мужчинами вообще».
На лице Тома вспыхнула улыбка.
«Что ж, я тоже знаю пару уловок, и какая-нибудь сработает!»
Четвертая глава
— Я хочу поговорить с вами, Джардин.
Джардин встал и поприветствовал Тома поклоном. По роду своей деятельности ему приходилось общаться со множеством жителей Сиднея, и Том часто обращался к нему за информацией. В открытую взяток он не давал, но у Джардина хватало ума не интересоваться, кто время от времени оставляет у его двери корзину с продуктами или бутылку виски.
Джардин уже привык к повадкам Тома, но не мог понять, что за сведения понадобились ему на этот раз. Он был удивлен, когда на его вопрос Том кратко ответил:
— Эстер Уоринг. Как я понял, жалованье выплачивается ей вовремя?
— Конечно… а почему вас это интересует?
— Потому что девушка выглядит еще более тощей и замученной, чем раньше. Она явно недоедает. Я рассчитывал, что она поправится, когда начнет получать жалованье. Куда же уходят ее деньги?
— Этому есть разумное объяснение, — начал Джардин.
— Да? — усмехнулся Том. — И какое же?
— Вам известно, что Джем Ларкин скупает долговые расписки… — Продолжения не потребовалось. Том его опередил.
— Боже мой, вы хотите сказать, что Ларкин вынуждает ее выплачивать отцовские долги?
— Именно так, и Ларкин повысил процентную ставку с тех пор, как она устроилась на работу.
Том ощутил странный приступ ярости. Почему дела Эстер Уоринг так сильно его беспокоят?
— Почему же мне никто не сказал?
Джардин решил, что такое сильное волнение извинительно для человека, который, по слухам, дает в рост на порядок большие суммы, чем Ларкин.
— Я понятия не имел, что это представляет для вас интерес.
— Меня интересует все, — заявил Том. — Особенно это. Вот почему она выглядит так, словно ее морили голодом несколько лет. Посмотрим, что можно сделать.
Впоследствии Роберт Джардин утверждал, что первым в Сиднее узнал о влюбленности Тома Дилхорна в Эстер Уоринг… чем же еще можно объяснить столь необычное поведение?
— На следующей неделе Совет устраивает рождественскую вечеринку для учителей всех городских школ. Можете пойти туда и позаботиться, чтобы ее хорошо накормили, — предложил Джардин.
— Так я и сделаю, — ответил Том. Не в его обычаях было посещать столь невинные мероприятия, но, чувствуя себя одиноким после разрыва с Мэри, он испытывал необходимость отвлечься.
«Я делаю это не ради мисс Уоринг», — внушал он себе. Да, он пойдет и убедится, что она хотя бы раз поела, как следует. Можно будет слегка растормошить ее, как в прошлый раз, с цыплятами. И вновь обдумать свою немыслимую идею, которая с каждым разом казалась ему все менее немыслимой.
Но первым делом Том собирался выкупить долги Фреда. Он намеревался уничтожить расписки у Ларкина на глазах, чтобы тот не думал, будто Том Дилхорн способен выжимать последние гроши из вдов и сирот, а тем более, из таких полуголодных замухрышек, как Эстер Уоринг.
Джардин проводил его изумленным взглядом. Будь это кто-нибудь другой, а не бессердечный Том Дилхорн, можно было бы предположить, что этот человек питает к девушке нежные чувства. Но, если вспомнить ее облик и прежние увлечения Тома (Мэри Махони была блондинкой с роскошной фигурой), эта мысль казалась не просто невероятной, а полной чепухой.
Что ж, и он, Джардин, способен подлить масла в огонь. Не мешало бы слегка оживить пресную жизнь бедняжки Эстер Уоринг. Стоит шепнуть пару слов ей на ухо, и кто знает, чем все это закончится.
Вечерники были редким событием в пресной жизни Эстер Уоринг, и перспектива посетить одну из них не могла не завладеть всецело ее вниманием.
Все еще ограниченная в средствах, Эстер взяла одно из старых черных платьев своей матушки, прогулялась в гости к Люси Райт, и украсила его очень миленьким кружевом, которое Люси великодушно подарила ей и даже помогла пришить к подолу.
Ее муж заявился в самый неподходящий момент и окинул бедняжку Эстер своим многозначительным взглядом. «Сколько можно испытывать терпение моей слишком мягкосердечной жены?» — было написано в его глазах. Именно по его вине Эстер так редко виделась с Люси в последнее время.
С ним был капитан Паркер. В его присутствии Эстер обычно терялась. Она находила его приятную внешность, светлые волосы и атлетическую фигуру невероятно волнующими. Но мысль о том, что он добр с ней лишь потому, что испытывает к ней жалость, приводила ее в отчаяние.
Однако на этот раз он показался ей таким же привлекательным, как всегда, но слишком молодым и несколько неуклюжим. Его высказывания были скучными и лишенными юмора. Это открытие чрезвычайно удивило Эстер, поскольку прежде она считала его идеалом мужской красоты.
Возможно, причина заключалась в знакомстве с более зрелым мужчиной… с Томом Дилхорном. Он далек от ее идеала, но в сравнении с ним капитан Паркер кажется зеленым юнцом.
Избавившись от страха перед капитаном Паркером, Эстер заметно оживилась и ответила более приветливо, чем обычно, на его вопрос о том, чем же так сильно заняты прелестные дамы.
Она взглянула ему прямо в глаза и легкомысленно заявила:
— О, капитан Паркер, я иду на очень важную вечеринку, а Люси помогает мне подшить мое роскошное новое платье.
Заметно удивившись, он поинтересовался:
— Что же это за вечеринка, Эстер?
— О, это настолько важное мероприятие, что вас с Френком туда не пустят. Ее проводит Школьный совет для всех учителей, и приглашение получили лишь самые важные персоны, вроде мистера Тома Дилхорна.
Эстер и не заметила, как Том проник и в ее мысли, и в ее слова. Френк, и без того рассерженный, нахмурился еще сильнее при звуках этого имени.
— Ты уверена, что тебе следует идти, Эстер? — сказал он. — Я знаю, что ты работаешь учительницей, но, судя по всему, там будут люди не нашего круга.
Но Эстер уже «понесло».
— Видишь ли, Френк, ты ведь сам наверняка понимаешь, что я теперь тоже «не вашего круга». А там обещают неплохое угощение, и я не могу это пропустить. Люди нашего круга почему-то не торопятся пригласить меня к столу!
Наступила мертвая тишина.
«Что со мной случилось? — подумала Эстер, удивленная собственной дерзостью. — Как я могла произнести это вслух?
Надо уйти, пока Люси меня не выгнала. Теперь Френк запретит ей видеться со мной. А впрочем, ей-то наплевать. Он давно уже у нее под каблуком. И что я находила в этом капитане Паркере? Обычный, милый, добрый… мальчик. Должно быть, разговоры с Томом Дилхорном так плохо на меня повлияли. Эти ужасные мысли лезут мне в голову после каждой встречи с ним».
Обдумывая все это, Эстер распрощалась с Люси, забрала свое ужасное платье, «сделала ручкой» Френку и Стивену Паркеру, глядящему на нее с ужасом, и гордо удалилась.
Несколько мгновение длилось молчание, затем заговорили все разом.
— Ну и ну! — воскликнула Люси.
— О Господи, — произнес капитан Паркер. Ему очень льстило робкое обожание Эстер, столь неожиданно испарившееся.
— Боже праведный! — добавил Френк. — Она стала еще некрасивее чем раньше, и гораздо наглее. Я не хочу, чтобы она навещала тебя, Люси.
— Ну, да, конечно. Да она и сама не придет, бедняжка.
И тут Люси осенило.
— Как вы думаете, она действительно голодная? Может, в этом все и дело. Помешалась от голода? Я должна была что-нибудь ей предложить. Я и не задумывалась о том, на что она живет после смерти Фреда. О, Боже!
— Нет, Люси, причина в том, что она путается с чернью, — печально возразил Стивен. — Раньше она была такой скромницей, хотя и дурнушкой. А сейчас подурнела еще сильнее, да и характер испортился.
Он был счастлив, что из жалости не сказал ей ничего такого, что могло быть расценено как предложение руки и сердца.
Эстер возвращалась домой в приподнятом настроении. Сейчас она ни о чем не жалела. Всю свою жизнь она была покорным ребенком, не смевшим даже голос подать лишний раз. Впрочем, ее мнение все равно никого не волновало.
Мать была вечно ею недовольна. Фред, ее отец, обращался с ней как с прислугой, и даже очень удобной прислугой, поскольку горничные в их доме не задерживались.
Что ж, сегодня она подала голос, и ее присутствие заметили. Эстер была в таком восторге от своей выходки, что ничего не замечала вокруг пока, свернув в переулок, не наткнулась на Тома Дилхорна.
Он попятился, с удивлением и некоторым удовольствием заметив, что настроение у нее боевое.
— Добрый день, мисс Уоринг.
— Добрый день, мистер Дилхорн, — почти пропела Эстер.
Том мрачно посмотрел на ужасное платье, которое она прижимала к себе.
— Заняты, мисс Уоринг?
Безрассудство, охватившее Эстер в гостях у Люси, нахлынуло снова. Она вызывающе взглянула на своего мучителя. Что ж, внутренний голос ее не обманывал. Это тот самый «людоед», в сравнении с которым капитан Паркер стал казаться ей наивным и незрелым, но все-таки он остается «людоедом».
— Да, можно и так сказать, мистер Дилхорн. Я подшивала это роскошное платье для вечеринки.
— Значит, вы намерены пойти, — с улыбкой заключил Том. В подобные мгновения Эстер преображалась. Он не ошибся. За ее внешней сдержанностью скрываются сильные чувства.
— Да, я намерена почтить их своим присутствием.
— Очень похвально, мисс Уоринг. Горю желанием увидеться с вами на вечеринке.
— Правда, мистер Дилхорн? Вы меня удивляете. Я полагала, вы привыкли к менее, скажем так, благопристойным мероприятиям!
Вот уж припечатала! Посмотрим, что он на это скажет.
Он и бровью не повел.
— Напротив, мисс Уоринг. Завтрашняя вечеринка вызывает во мне жгучее любопытство.
Том поклонился. Эстер поклонилась в ответ. «Черт возьми, он с таким насмешливым видом смотрит на мое убогое платье. Что ж, завтра я его надену и попытаюсь выглядеть более нарядной, чем сегодня. Я чувствую себя, как пьяная».
Том знал, что Эстер не пьяна, и понимал, что причиной ее возбужденного состояния была смесь голода и отчаяния. «А она повзрослела, — подумал Том. — Интересно, чем это вызвано?» Но Эстер никогда бы ему не призналась, что дух свободы, поселил в ее душе именно он.
Вечеринки Школьного совета, как могла догадаться Эстер, размахом не отличались. Но, на ее неискушенный взгляд, это было нечто невообразимое. Оказавшись в окружении не слишком хорошо одетых мужчин и женщин, она поняла, что ее ужасному платью равных нет. Даже кружево Люси его не спасало.
Но с другой стороны, здесь была еда, много еды, и от этого зрелища у Эстер заурчало в животе. Но она вела себя, как леди: накладывала себе на тарелку крохотные порции и ела, как птичка.
Том, сидящий за главным столом, с болью смотрел, как она пытается скрыть голод. Вырядился он по такому случаю в пух и прах, надел жилет с вышитыми павлинами и заколол галстук зажимом с черной жемчужиной. Он и сам не знал, кого собирается удивить.
Настроение Эстер совершенно переменилось. Угощение ей понравилось, но восторг, испытанный в гостях у Люси, прошел, и теперь ей было мучительно стыдно за свое поведение не только перед подругой, но и перед Томом Дилхорном.
Что он мог подумать о ней? А, вспоминая свое последнее замечание, Эстер и вовсе краснела до корней волос. Она сама не понимала, как у нее хватило дерзости на подобную выходку.
Если бы кто-нибудь сказал ей в то время, что она начинает испытывать влечение к Тому Дилхорну, Эстер отрицала бы это до последнего вздоха. Даже померкнувшее очарование капитана Паркера не открыло ей глаза. Как и ускорившееся дыхание, и радость, охватившая ее, когда Том подошел к ней после ужина.
Все в нем казалось таким ярким и привлекательным: его соломенные вьющиеся волосы, синие глаза, странная усмешка, свидетельствующая об его едком юморе, широкие плечи, мощная грудь, длинные ноги, рост… ему приходилось наклоняться, когда он заговаривал с ней.
О, она не должна быть такой развязной с ним, такой неженственной, нет, не должна. Волнение и чувство стыда заставило ее стать вялой и безжизненной, как прежде. Она вновь превратилась в затравленную мисс Уоринг, пришедшую на собеседование.
От ее вчерашнего веселья осталось так мало, что когда Том любезно поинтересовался:
— Развлекаетесь, мисс Уоринг?
Эстер, неожиданно для себя, ответила грубостью:
— Да, но вовсе не благодаря вам. Будь ваша воля, я вообще не получила бы эту работу.
У Тома вытянулось лицо. Он давно знал, что Эстер так думает о нем, но, как ни странно, ее слова сильно его задели. Он поклонился, и на этот раз его серьезный вид не был притворным.
— Тем не менее, — ответил он столь же резко, — сегодня канун рождества, мисс Уоринг, и все сомнения, которые я мог испытывать по поводу вашего назначения, развеялись благодаря вашим успехам.
Эстер отвернулась, пряча от Тома наполнившиеся слезами глаза. Она жестоко упрекала себя за свою несдержанность.
Расстроившись, Том ушел. Джардин, бывший свидетелем их разговора, склонился к Эстер в своей обычной почтительной манере (он был вежлив со всеми) и, смутив ее еще сильнее, серьезно произнес:
— Мисс Уоринг, разрешите сказать пару слов.
— Конечно, мистер Джардин. — Эстер отвела взгляд. Никогда еще она не чувствовала себя такой некрасивой и плохо одетой.
— Мисс Уоринг, я могу понять ваши чувства к мистеру Дилхорну. Весь Сидней знает о ненависти к нему вашего отца. Но уверяю вас, вы его недооцениваете. Он вовсе не препятствовал вашему назначению, как раз наоборот. Если бы не его вмешательство, Совет не предоставил бы вам это место. Он выступил в вашу защиту.
Джардин решил, что Эстер вот-вот упадет в обморок. Ее лицо приобрело неприятный желтовато-серый оттенок, и она покачнулась. Том, беседовавший с Годфри Барреллом, но поглядывавший в ее сторону, бросился к ней.
— Мисс Уоринг, что с вами? Что случилось, Джардин?
Джардин не собирался откровенничать. Пусть девушка сама все расскажет.
— Я думаю, здесь слишком душно.
— Тогда мы должны увести ее отсюда.
Он с легкостью поднял Эстер на руки, отнес ее в прихожую, подальше от любопытных глаз, и бережно усадил в кресло.
— Воды, Джардин. Немедленно.
Джардин, убедившийся, что его подозрения насчет Тома и Эстер наконец подтвердились, бросился за водой.
— Я в сознании, мистер Дилхорн, — с трудом прошептала Эстер. — Просто мне стало стыдно.
— Тсс, мисс Уоринг, — произнес Том таким сочувственным тоном, который Эстер ни разу еще не слышала за свою короткую жизнь. — Может, это и не обморок, но у вас очень больной вид.
— Просто я переела и ужасно себя вела.
— Не могу поверить, мисс Уоринг.
— Придется поверить, мистер Дилхорн. Сегодня я обошлась с вами очень плохо, и вы это знаете. Мистер Джардин рассказал мне о том, что вы сделали для меня. И не пытайтесь его опровергать. Он прав. Он не мог допустить, чтобы я оскорбляла вас, когда вы были ко мне так добры.
Они молча уставились друг на друга. Том впервые в жизни не находил слов.
— Мне нравится ваш жилет, — неожиданно добавила Эстер.
— Не судите себя строго, — мягко сказал Том. — В данных обстоятельствах вы не могли думать обо мне иначе.
— Вовсе нет, — возразила она. — Я была несправедливой к вам. Вы всегда были со мной очень любезны, приносили мне книги, угощали детей конфетами. У нас дома были павлины, — ни с того, ни с сего, призналась девушка.
Том видел, какая она измученная и уставшая, в своем ужасном платье, с мертвенно-бледным лицом.
— Как только Джардин принесет воду, я отвезу вас домой, — сказал он. — Вам необходим отдых.
Эстер закрыла глаза.
— Откуда вы знаете, что я устала? Мне постоянно хочется спать, только время для этого неподходящее.
Том, ничего не сказав, поднес к ее губам стакан с водой. Затем поднял ее с кресла и отнес в двуколку на глазах у изумленных членов Школьного совета и учителей.
Так появилась на свет еще одна сплетня о Томе Дилхорне.
Незадолго до рождественской вечеринки Эстер посетила Джема Ларкина и попросила его отложить выплату до конца декабря. Ларкин с усмешкой заявил, что готов пойти ей навстречу, если она согласится заплатить пени за отсрочку.
Эстер судорожно сглотнула, но согласилась. Ей нужны были наличные деньги, чтобы купить подарок для миссис Кук и немного леденцов и засахаренных слив для своих учеников.
Вскоре после этого в класс явился Том с целой сумкой сладостей и сливовым пирогом. Он потребовал, чтобы часть пирога Эстер унесла домой, и девушка не сумела отказаться.
Лежа в постели в ночь вечеринки, Эстер с болью вспоминала все эти мелкие услуги, которые Том оказывал ей и детям в последние несколько недель. Взять, к примеру, тот день, когда она встретилась с ним на улице. Том заявил, что она выглядит уставшей и отвез ее домой на своей двуколке.
Похоже, лишь яд ненависти, который вливал в нее отец на протяжении долгих лет, не позволял ей оценить доброту Тома и понять, насколько он не похож на «людоеда». Ну, может, в бизнесе он и «людоед», но в отношениях с ней — нет.
Эстер поморщилась, вспомнив свое поведение на вечеринке, но в то же время она не могла не вспоминать охватившее ее ощущение теплоты, когда Том отнес ее в ее комнату. В его объятиях она не чувствовала ни страха, ни ненависти, а лишь уют и безопасность.
На лице миссис Кук был написан один огромный вопрос, и после ухода Тома она поднялась в комнату Эстер с живейшим любопытством в глазах. В руках у нее был кувшин горячего пунша и тарелка с вкуснейшим сладким печеньем. Все это, по ее словам, принес ей посыльный от Тома Дилхорна вместе с наилучшими пожеланиями и предложением разделить угощение с мисс Уоринг.
— Он тот еще чудак, этот Том, — заметила миссис Кук. — Мэри Махони говорит, что от него не знаешь, чего и ждать. Но это еще не повод отказываться от такой замечательной еды и питья.
Эстер не могла не согласиться, и они с миссис Кук, распили пунш и съели все печенье, сидя на ее кровати и оживленно болтая. Миссис Кук уклончиво пыталась выяснить, с чего это Том отвозит ее домой и заваливает гостинцами.
Девушка ничего не смогла ей ответить. Она успела немного вздремнуть до прихода посыльного, и теперь, чувствуя себя отдохнувшей, была рада посидеть с миссис Кук, потихонечку пьянея. Том в своей записке велел миссис Кук как следует напоить Эстер и не упоминать о том, что пунш крепкий.
Джардин встал и поприветствовал Тома поклоном. По роду своей деятельности ему приходилось общаться со множеством жителей Сиднея, и Том часто обращался к нему за информацией. В открытую взяток он не давал, но у Джардина хватало ума не интересоваться, кто время от времени оставляет у его двери корзину с продуктами или бутылку виски.
Джардин уже привык к повадкам Тома, но не мог понять, что за сведения понадобились ему на этот раз. Он был удивлен, когда на его вопрос Том кратко ответил:
— Эстер Уоринг. Как я понял, жалованье выплачивается ей вовремя?
— Конечно… а почему вас это интересует?
— Потому что девушка выглядит еще более тощей и замученной, чем раньше. Она явно недоедает. Я рассчитывал, что она поправится, когда начнет получать жалованье. Куда же уходят ее деньги?
— Этому есть разумное объяснение, — начал Джардин.
— Да? — усмехнулся Том. — И какое же?
— Вам известно, что Джем Ларкин скупает долговые расписки… — Продолжения не потребовалось. Том его опередил.
— Боже мой, вы хотите сказать, что Ларкин вынуждает ее выплачивать отцовские долги?
— Именно так, и Ларкин повысил процентную ставку с тех пор, как она устроилась на работу.
Том ощутил странный приступ ярости. Почему дела Эстер Уоринг так сильно его беспокоят?
— Почему же мне никто не сказал?
Джардин решил, что такое сильное волнение извинительно для человека, который, по слухам, дает в рост на порядок большие суммы, чем Ларкин.
— Я понятия не имел, что это представляет для вас интерес.
— Меня интересует все, — заявил Том. — Особенно это. Вот почему она выглядит так, словно ее морили голодом несколько лет. Посмотрим, что можно сделать.
Впоследствии Роберт Джардин утверждал, что первым в Сиднее узнал о влюбленности Тома Дилхорна в Эстер Уоринг… чем же еще можно объяснить столь необычное поведение?
— На следующей неделе Совет устраивает рождественскую вечеринку для учителей всех городских школ. Можете пойти туда и позаботиться, чтобы ее хорошо накормили, — предложил Джардин.
— Так я и сделаю, — ответил Том. Не в его обычаях было посещать столь невинные мероприятия, но, чувствуя себя одиноким после разрыва с Мэри, он испытывал необходимость отвлечься.
«Я делаю это не ради мисс Уоринг», — внушал он себе. Да, он пойдет и убедится, что она хотя бы раз поела, как следует. Можно будет слегка растормошить ее, как в прошлый раз, с цыплятами. И вновь обдумать свою немыслимую идею, которая с каждым разом казалась ему все менее немыслимой.
Но первым делом Том собирался выкупить долги Фреда. Он намеревался уничтожить расписки у Ларкина на глазах, чтобы тот не думал, будто Том Дилхорн способен выжимать последние гроши из вдов и сирот, а тем более, из таких полуголодных замухрышек, как Эстер Уоринг.
Джардин проводил его изумленным взглядом. Будь это кто-нибудь другой, а не бессердечный Том Дилхорн, можно было бы предположить, что этот человек питает к девушке нежные чувства. Но, если вспомнить ее облик и прежние увлечения Тома (Мэри Махони была блондинкой с роскошной фигурой), эта мысль казалась не просто невероятной, а полной чепухой.
Что ж, и он, Джардин, способен подлить масла в огонь. Не мешало бы слегка оживить пресную жизнь бедняжки Эстер Уоринг. Стоит шепнуть пару слов ей на ухо, и кто знает, чем все это закончится.
Вечерники были редким событием в пресной жизни Эстер Уоринг, и перспектива посетить одну из них не могла не завладеть всецело ее вниманием.
Все еще ограниченная в средствах, Эстер взяла одно из старых черных платьев своей матушки, прогулялась в гости к Люси Райт, и украсила его очень миленьким кружевом, которое Люси великодушно подарила ей и даже помогла пришить к подолу.
Ее муж заявился в самый неподходящий момент и окинул бедняжку Эстер своим многозначительным взглядом. «Сколько можно испытывать терпение моей слишком мягкосердечной жены?» — было написано в его глазах. Именно по его вине Эстер так редко виделась с Люси в последнее время.
С ним был капитан Паркер. В его присутствии Эстер обычно терялась. Она находила его приятную внешность, светлые волосы и атлетическую фигуру невероятно волнующими. Но мысль о том, что он добр с ней лишь потому, что испытывает к ней жалость, приводила ее в отчаяние.
Однако на этот раз он показался ей таким же привлекательным, как всегда, но слишком молодым и несколько неуклюжим. Его высказывания были скучными и лишенными юмора. Это открытие чрезвычайно удивило Эстер, поскольку прежде она считала его идеалом мужской красоты.
Возможно, причина заключалась в знакомстве с более зрелым мужчиной… с Томом Дилхорном. Он далек от ее идеала, но в сравнении с ним капитан Паркер кажется зеленым юнцом.
Избавившись от страха перед капитаном Паркером, Эстер заметно оживилась и ответила более приветливо, чем обычно, на его вопрос о том, чем же так сильно заняты прелестные дамы.
Она взглянула ему прямо в глаза и легкомысленно заявила:
— О, капитан Паркер, я иду на очень важную вечеринку, а Люси помогает мне подшить мое роскошное новое платье.
Заметно удивившись, он поинтересовался:
— Что же это за вечеринка, Эстер?
— О, это настолько важное мероприятие, что вас с Френком туда не пустят. Ее проводит Школьный совет для всех учителей, и приглашение получили лишь самые важные персоны, вроде мистера Тома Дилхорна.
Эстер и не заметила, как Том проник и в ее мысли, и в ее слова. Френк, и без того рассерженный, нахмурился еще сильнее при звуках этого имени.
— Ты уверена, что тебе следует идти, Эстер? — сказал он. — Я знаю, что ты работаешь учительницей, но, судя по всему, там будут люди не нашего круга.
Но Эстер уже «понесло».
— Видишь ли, Френк, ты ведь сам наверняка понимаешь, что я теперь тоже «не вашего круга». А там обещают неплохое угощение, и я не могу это пропустить. Люди нашего круга почему-то не торопятся пригласить меня к столу!
Наступила мертвая тишина.
«Что со мной случилось? — подумала Эстер, удивленная собственной дерзостью. — Как я могла произнести это вслух?
Надо уйти, пока Люси меня не выгнала. Теперь Френк запретит ей видеться со мной. А впрочем, ей-то наплевать. Он давно уже у нее под каблуком. И что я находила в этом капитане Паркере? Обычный, милый, добрый… мальчик. Должно быть, разговоры с Томом Дилхорном так плохо на меня повлияли. Эти ужасные мысли лезут мне в голову после каждой встречи с ним».
Обдумывая все это, Эстер распрощалась с Люси, забрала свое ужасное платье, «сделала ручкой» Френку и Стивену Паркеру, глядящему на нее с ужасом, и гордо удалилась.
Несколько мгновение длилось молчание, затем заговорили все разом.
— Ну и ну! — воскликнула Люси.
— О Господи, — произнес капитан Паркер. Ему очень льстило робкое обожание Эстер, столь неожиданно испарившееся.
— Боже праведный! — добавил Френк. — Она стала еще некрасивее чем раньше, и гораздо наглее. Я не хочу, чтобы она навещала тебя, Люси.
— Ну, да, конечно. Да она и сама не придет, бедняжка.
И тут Люси осенило.
— Как вы думаете, она действительно голодная? Может, в этом все и дело. Помешалась от голода? Я должна была что-нибудь ей предложить. Я и не задумывалась о том, на что она живет после смерти Фреда. О, Боже!
— Нет, Люси, причина в том, что она путается с чернью, — печально возразил Стивен. — Раньше она была такой скромницей, хотя и дурнушкой. А сейчас подурнела еще сильнее, да и характер испортился.
Он был счастлив, что из жалости не сказал ей ничего такого, что могло быть расценено как предложение руки и сердца.
Эстер возвращалась домой в приподнятом настроении. Сейчас она ни о чем не жалела. Всю свою жизнь она была покорным ребенком, не смевшим даже голос подать лишний раз. Впрочем, ее мнение все равно никого не волновало.
Мать была вечно ею недовольна. Фред, ее отец, обращался с ней как с прислугой, и даже очень удобной прислугой, поскольку горничные в их доме не задерживались.
Что ж, сегодня она подала голос, и ее присутствие заметили. Эстер была в таком восторге от своей выходки, что ничего не замечала вокруг пока, свернув в переулок, не наткнулась на Тома Дилхорна.
Он попятился, с удивлением и некоторым удовольствием заметив, что настроение у нее боевое.
— Добрый день, мисс Уоринг.
— Добрый день, мистер Дилхорн, — почти пропела Эстер.
Том мрачно посмотрел на ужасное платье, которое она прижимала к себе.
— Заняты, мисс Уоринг?
Безрассудство, охватившее Эстер в гостях у Люси, нахлынуло снова. Она вызывающе взглянула на своего мучителя. Что ж, внутренний голос ее не обманывал. Это тот самый «людоед», в сравнении с которым капитан Паркер стал казаться ей наивным и незрелым, но все-таки он остается «людоедом».
— Да, можно и так сказать, мистер Дилхорн. Я подшивала это роскошное платье для вечеринки.
— Значит, вы намерены пойти, — с улыбкой заключил Том. В подобные мгновения Эстер преображалась. Он не ошибся. За ее внешней сдержанностью скрываются сильные чувства.
— Да, я намерена почтить их своим присутствием.
— Очень похвально, мисс Уоринг. Горю желанием увидеться с вами на вечеринке.
— Правда, мистер Дилхорн? Вы меня удивляете. Я полагала, вы привыкли к менее, скажем так, благопристойным мероприятиям!
Вот уж припечатала! Посмотрим, что он на это скажет.
Он и бровью не повел.
— Напротив, мисс Уоринг. Завтрашняя вечеринка вызывает во мне жгучее любопытство.
Том поклонился. Эстер поклонилась в ответ. «Черт возьми, он с таким насмешливым видом смотрит на мое убогое платье. Что ж, завтра я его надену и попытаюсь выглядеть более нарядной, чем сегодня. Я чувствую себя, как пьяная».
Том знал, что Эстер не пьяна, и понимал, что причиной ее возбужденного состояния была смесь голода и отчаяния. «А она повзрослела, — подумал Том. — Интересно, чем это вызвано?» Но Эстер никогда бы ему не призналась, что дух свободы, поселил в ее душе именно он.
Вечеринки Школьного совета, как могла догадаться Эстер, размахом не отличались. Но, на ее неискушенный взгляд, это было нечто невообразимое. Оказавшись в окружении не слишком хорошо одетых мужчин и женщин, она поняла, что ее ужасному платью равных нет. Даже кружево Люси его не спасало.
Но с другой стороны, здесь была еда, много еды, и от этого зрелища у Эстер заурчало в животе. Но она вела себя, как леди: накладывала себе на тарелку крохотные порции и ела, как птичка.
Том, сидящий за главным столом, с болью смотрел, как она пытается скрыть голод. Вырядился он по такому случаю в пух и прах, надел жилет с вышитыми павлинами и заколол галстук зажимом с черной жемчужиной. Он и сам не знал, кого собирается удивить.
Настроение Эстер совершенно переменилось. Угощение ей понравилось, но восторг, испытанный в гостях у Люси, прошел, и теперь ей было мучительно стыдно за свое поведение не только перед подругой, но и перед Томом Дилхорном.
Что он мог подумать о ней? А, вспоминая свое последнее замечание, Эстер и вовсе краснела до корней волос. Она сама не понимала, как у нее хватило дерзости на подобную выходку.
Если бы кто-нибудь сказал ей в то время, что она начинает испытывать влечение к Тому Дилхорну, Эстер отрицала бы это до последнего вздоха. Даже померкнувшее очарование капитана Паркера не открыло ей глаза. Как и ускорившееся дыхание, и радость, охватившая ее, когда Том подошел к ней после ужина.
Все в нем казалось таким ярким и привлекательным: его соломенные вьющиеся волосы, синие глаза, странная усмешка, свидетельствующая об его едком юморе, широкие плечи, мощная грудь, длинные ноги, рост… ему приходилось наклоняться, когда он заговаривал с ней.
О, она не должна быть такой развязной с ним, такой неженственной, нет, не должна. Волнение и чувство стыда заставило ее стать вялой и безжизненной, как прежде. Она вновь превратилась в затравленную мисс Уоринг, пришедшую на собеседование.
От ее вчерашнего веселья осталось так мало, что когда Том любезно поинтересовался:
— Развлекаетесь, мисс Уоринг?
Эстер, неожиданно для себя, ответила грубостью:
— Да, но вовсе не благодаря вам. Будь ваша воля, я вообще не получила бы эту работу.
У Тома вытянулось лицо. Он давно знал, что Эстер так думает о нем, но, как ни странно, ее слова сильно его задели. Он поклонился, и на этот раз его серьезный вид не был притворным.
— Тем не менее, — ответил он столь же резко, — сегодня канун рождества, мисс Уоринг, и все сомнения, которые я мог испытывать по поводу вашего назначения, развеялись благодаря вашим успехам.
Эстер отвернулась, пряча от Тома наполнившиеся слезами глаза. Она жестоко упрекала себя за свою несдержанность.
Расстроившись, Том ушел. Джардин, бывший свидетелем их разговора, склонился к Эстер в своей обычной почтительной манере (он был вежлив со всеми) и, смутив ее еще сильнее, серьезно произнес:
— Мисс Уоринг, разрешите сказать пару слов.
— Конечно, мистер Джардин. — Эстер отвела взгляд. Никогда еще она не чувствовала себя такой некрасивой и плохо одетой.
— Мисс Уоринг, я могу понять ваши чувства к мистеру Дилхорну. Весь Сидней знает о ненависти к нему вашего отца. Но уверяю вас, вы его недооцениваете. Он вовсе не препятствовал вашему назначению, как раз наоборот. Если бы не его вмешательство, Совет не предоставил бы вам это место. Он выступил в вашу защиту.
Джардин решил, что Эстер вот-вот упадет в обморок. Ее лицо приобрело неприятный желтовато-серый оттенок, и она покачнулась. Том, беседовавший с Годфри Барреллом, но поглядывавший в ее сторону, бросился к ней.
— Мисс Уоринг, что с вами? Что случилось, Джардин?
Джардин не собирался откровенничать. Пусть девушка сама все расскажет.
— Я думаю, здесь слишком душно.
— Тогда мы должны увести ее отсюда.
Он с легкостью поднял Эстер на руки, отнес ее в прихожую, подальше от любопытных глаз, и бережно усадил в кресло.
— Воды, Джардин. Немедленно.
Джардин, убедившийся, что его подозрения насчет Тома и Эстер наконец подтвердились, бросился за водой.
— Я в сознании, мистер Дилхорн, — с трудом прошептала Эстер. — Просто мне стало стыдно.
— Тсс, мисс Уоринг, — произнес Том таким сочувственным тоном, который Эстер ни разу еще не слышала за свою короткую жизнь. — Может, это и не обморок, но у вас очень больной вид.
— Просто я переела и ужасно себя вела.
— Не могу поверить, мисс Уоринг.
— Придется поверить, мистер Дилхорн. Сегодня я обошлась с вами очень плохо, и вы это знаете. Мистер Джардин рассказал мне о том, что вы сделали для меня. И не пытайтесь его опровергать. Он прав. Он не мог допустить, чтобы я оскорбляла вас, когда вы были ко мне так добры.
Они молча уставились друг на друга. Том впервые в жизни не находил слов.
— Мне нравится ваш жилет, — неожиданно добавила Эстер.
— Не судите себя строго, — мягко сказал Том. — В данных обстоятельствах вы не могли думать обо мне иначе.
— Вовсе нет, — возразила она. — Я была несправедливой к вам. Вы всегда были со мной очень любезны, приносили мне книги, угощали детей конфетами. У нас дома были павлины, — ни с того, ни с сего, призналась девушка.
Том видел, какая она измученная и уставшая, в своем ужасном платье, с мертвенно-бледным лицом.
— Как только Джардин принесет воду, я отвезу вас домой, — сказал он. — Вам необходим отдых.
Эстер закрыла глаза.
— Откуда вы знаете, что я устала? Мне постоянно хочется спать, только время для этого неподходящее.
Том, ничего не сказав, поднес к ее губам стакан с водой. Затем поднял ее с кресла и отнес в двуколку на глазах у изумленных членов Школьного совета и учителей.
Так появилась на свет еще одна сплетня о Томе Дилхорне.
Незадолго до рождественской вечеринки Эстер посетила Джема Ларкина и попросила его отложить выплату до конца декабря. Ларкин с усмешкой заявил, что готов пойти ей навстречу, если она согласится заплатить пени за отсрочку.
Эстер судорожно сглотнула, но согласилась. Ей нужны были наличные деньги, чтобы купить подарок для миссис Кук и немного леденцов и засахаренных слив для своих учеников.
Вскоре после этого в класс явился Том с целой сумкой сладостей и сливовым пирогом. Он потребовал, чтобы часть пирога Эстер унесла домой, и девушка не сумела отказаться.
Лежа в постели в ночь вечеринки, Эстер с болью вспоминала все эти мелкие услуги, которые Том оказывал ей и детям в последние несколько недель. Взять, к примеру, тот день, когда она встретилась с ним на улице. Том заявил, что она выглядит уставшей и отвез ее домой на своей двуколке.
Похоже, лишь яд ненависти, который вливал в нее отец на протяжении долгих лет, не позволял ей оценить доброту Тома и понять, насколько он не похож на «людоеда». Ну, может, в бизнесе он и «людоед», но в отношениях с ней — нет.
Эстер поморщилась, вспомнив свое поведение на вечеринке, но в то же время она не могла не вспоминать охватившее ее ощущение теплоты, когда Том отнес ее в ее комнату. В его объятиях она не чувствовала ни страха, ни ненависти, а лишь уют и безопасность.
На лице миссис Кук был написан один огромный вопрос, и после ухода Тома она поднялась в комнату Эстер с живейшим любопытством в глазах. В руках у нее был кувшин горячего пунша и тарелка с вкуснейшим сладким печеньем. Все это, по ее словам, принес ей посыльный от Тома Дилхорна вместе с наилучшими пожеланиями и предложением разделить угощение с мисс Уоринг.
— Он тот еще чудак, этот Том, — заметила миссис Кук. — Мэри Махони говорит, что от него не знаешь, чего и ждать. Но это еще не повод отказываться от такой замечательной еды и питья.
Эстер не могла не согласиться, и они с миссис Кук, распили пунш и съели все печенье, сидя на ее кровати и оживленно болтая. Миссис Кук уклончиво пыталась выяснить, с чего это Том отвозит ее домой и заваливает гостинцами.
Девушка ничего не смогла ей ответить. Она успела немного вздремнуть до прихода посыльного, и теперь, чувствуя себя отдохнувшей, была рада посидеть с миссис Кук, потихонечку пьянея. Том в своей записке велел миссис Кук как следует напоить Эстер и не упоминать о том, что пунш крепкий.