Страница:
– Вот, Леонид Палыч, после выезда фургона из гаража уходит и сторож, с которым я разговаривал. Тут темновато, мы видим лишь его силуэт. Я его хорошо запомнил, но это нам не поможет. Такие приметы, как волосы, усы, очки, даже цвет глаз, – все заменяемо: усы наклеить, надеть линзы… Ясно одно, сторож – сообщник. Я даже не стал искать настоящего. Валяется где-нибудь связанный, ничего не помнит и не видел. Этот хмырь может быть главарем. Он контролировал процесс. И куда пошел? Он не торопится. Машину оставил в двух кварталах, сел и уехал. Ищи ветра в поле. Теперь об уборщиках. Студенты иняза. Их взяли на работу из-за знания языков. Ребята ездили к ним домой. Адреса липовые, таких там нет. А по второму адресу вообще магазин, а не жилой дом. Все, что мы можем, – это сделать фоторобот. Мы их видели. Но нужно ли? Нанятые со стороны, они не в деле. Заработали и смылись…
– Стоп. Помолчи минуту, Женя. Тебя послушаешь, и руки опускаются. Что мы знаем? Участников операции надо ликвидировать, главарю не нужны свидетели. А может, ему нечем с ними расплатиться? Он украл бриллианты, которые невозможно продать. Значит, он выполнял чей-то заказ. Зачем гора камней, с которыми никуда не сунешься? Если сторож – главарь, то я могу принять предположение, что он погубил подельников, ехавших в фургоне. Сжег свидетелей, да и платить не надо. Одна неувязочка: в фургоне ехали Сева Дербенев и Иван Шатилов. Установлено на девяносто процентов. Мы их видели на экране, а в машине нашли знаменитый перстень Дербенева. Вот тут и начинается путаница. Дербень никогда ни на кого не работает. Он лидер. Мозг любой операции. Он хозяин положения, кукловод и вдруг идет на дело в качестве шестерки. Исключено. Он никому не доверяет. И правильно делает. В итоге мы находим его труп, запертым в железной прогоревшей банке. Зачем ему нужен такой риск? Дербень на следующую субботу наметил серьезное дело. Мы знаем не все, но ловушки расставить сумели бы. Я рассчитывал взять его с поличным, за оставшиеся дни мы уточнили бы его планы. Он не прятался и находился в поле нашего зрения. В понедельник Дербень исчез. Как в воду канул. Я знал, что он выплывет. Ему надо довести подготовку до ума. И вот он выплыл. В виде трупа. Ответь мне, старому дураку, на вопрос: у человека есть железное дело на миллион, будет он ввязываться в банальную махинацию в качестве шестерки и тащить в болото своих надежных ребят? Что ему с этих бриллиантов? Заказчик больше миллиона за «Око света» не предложит. Так деньги надо на всех поделить. Черт с ними, со студентами, но скольких они еще задействовали людей, мы не знаем.
– А если операцией руководил Дербень?
– Я уже думал об этом. Ему нельзя привлекать к себе внимание накануне крупной операции и уж тем более терять своих людей.
Помолчав, майор спокойно сказал:
– Он отменил субботнее дело. Вы же его вычислили. Понял, что вы готовите ему ловушку, и отменил операцию. Или того хуже. Субботний налет был блефом специально для нас. Если мы его просчитали, значит, он этого хотел. Раньше каждый его выпад сваливался нам на голову как снежный ком. Потому он и ходит до сих пор на свободе. Тут мы его просчитали и выставили капканы… А то он этого не знал.
– Может быть, – задумчиво протянул Кулешов. – Тогда мы полные идиоты. Но если бриллианты были главным его делом, то почему он так глупо погорел в прямом и переносном смысле?
– И на старуху бывает проруха.
– Мы решим эту задачку, если узнаем, в чем Дербень просчитался. Где и на чем споткнулся.
– Вам кофе заварить?
– В самый раз. Уже светает.
Глава 2
1
2
3
– Стоп. Помолчи минуту, Женя. Тебя послушаешь, и руки опускаются. Что мы знаем? Участников операции надо ликвидировать, главарю не нужны свидетели. А может, ему нечем с ними расплатиться? Он украл бриллианты, которые невозможно продать. Значит, он выполнял чей-то заказ. Зачем гора камней, с которыми никуда не сунешься? Если сторож – главарь, то я могу принять предположение, что он погубил подельников, ехавших в фургоне. Сжег свидетелей, да и платить не надо. Одна неувязочка: в фургоне ехали Сева Дербенев и Иван Шатилов. Установлено на девяносто процентов. Мы их видели на экране, а в машине нашли знаменитый перстень Дербенева. Вот тут и начинается путаница. Дербень никогда ни на кого не работает. Он лидер. Мозг любой операции. Он хозяин положения, кукловод и вдруг идет на дело в качестве шестерки. Исключено. Он никому не доверяет. И правильно делает. В итоге мы находим его труп, запертым в железной прогоревшей банке. Зачем ему нужен такой риск? Дербень на следующую субботу наметил серьезное дело. Мы знаем не все, но ловушки расставить сумели бы. Я рассчитывал взять его с поличным, за оставшиеся дни мы уточнили бы его планы. Он не прятался и находился в поле нашего зрения. В понедельник Дербень исчез. Как в воду канул. Я знал, что он выплывет. Ему надо довести подготовку до ума. И вот он выплыл. В виде трупа. Ответь мне, старому дураку, на вопрос: у человека есть железное дело на миллион, будет он ввязываться в банальную махинацию в качестве шестерки и тащить в болото своих надежных ребят? Что ему с этих бриллиантов? Заказчик больше миллиона за «Око света» не предложит. Так деньги надо на всех поделить. Черт с ними, со студентами, но скольких они еще задействовали людей, мы не знаем.
– А если операцией руководил Дербень?
– Я уже думал об этом. Ему нельзя привлекать к себе внимание накануне крупной операции и уж тем более терять своих людей.
Помолчав, майор спокойно сказал:
– Он отменил субботнее дело. Вы же его вычислили. Понял, что вы готовите ему ловушку, и отменил операцию. Или того хуже. Субботний налет был блефом специально для нас. Если мы его просчитали, значит, он этого хотел. Раньше каждый его выпад сваливался нам на голову как снежный ком. Потому он и ходит до сих пор на свободе. Тут мы его просчитали и выставили капканы… А то он этого не знал.
– Может быть, – задумчиво протянул Кулешов. – Тогда мы полные идиоты. Но если бриллианты были главным его делом, то почему он так глупо погорел в прямом и переносном смысле?
– И на старуху бывает проруха.
– Мы решим эту задачку, если узнаем, в чем Дербень просчитался. Где и на чем споткнулся.
– Вам кофе заварить?
– В самый раз. Уже светает.
Глава 2
1
Полковник Федоров глянул на часы. Четверть одиннадцатого. Для него это рань. По биологическим часам он был «совой» и в выходные дни любил поспать, обычно его утро начиналось в полдень, но сегодня пришлось встать раньше. Ночной пожар на дороге его не очень волновал. Дорожные аварии не затрагивали престиж управления. Подвернулся случай поработать с Московским уголовным розыском, а значит, при активном участии в деле, связанным с крупным ограблением, на тебя обратят внимание в Москве. Пора подниматься вверх по лестнице. Из своего района он высосал все, что мог, работа поставлена на жесткие рельсы. Однако теперь начались проблемы. Начальник управления зажрался и попал под колпак прокуратуры. Безмозглая деревенщина, туда ему и дорога. Язык ему развязать не смогут. Одно имя, и он сдохнет на нарах, не дожив до следующего допроса. Из Москвы прислали новую метлу. Этот будет пыжиться, пока не перетащит в область всех своих. Положение стало незавидным, и Федоров решил, что наступил решающий момент. Леня Кулешов вполне может вытащить его из болота и открыть дорогу в столицу. А там другие возможности и бескрайние просторы. Надо постараться. Федоров решил вложить свою лепту в дело Кулешова. Пусть задарма, но оно того стоило.
Сейчас он сидел в вонючей, пропахшей формалином комнате с кафельным полом и стенами, где стоял один письменный стол и три стула. Под потолком грязное окно с решетками. Здесь оформляют документы на получение трупов. Санитара пришлось выгнать и занять его место. Из коридора доносились женские крики. Обычное явление. Он выжидал – не хотел наблюдать за истериками. Перед ним лежала папка с документами, ручка и два целлофановых пакета с вещдоками. Федоров с кислой физиономией рисовал чертиков в блокноте и думал о своем.
В дверь постучались, вошел майор.
– Угомонились? – спросил полковник.
– Адекватны. Можно заводить?
– По одной.
Майор привел женщину с заплаканными глазами. Высокая, лет сорока, с хорошей фигурой, гордым лицом, пронизывающим взглядом больших черных глаз. Такими бабами не покомандуешь, они сами кого хочешь скрутят в бараний рог.
– Назовитесь.
– Екатерина Дербенева.
– Опознали останки?
– Шутите, полковник. Что там опознавать? Душа не на месте, вот и сорвалась.
– Присядьте.
Женщина подошла к столу и села на скрипучий стул.
– Вот вещи, которые сохранились при пожаре. Ознакомьтесь.
Федоров высыпал из пакета на стол металлические предметы.
– Часы швейцарские «Фрэнк Мюллер», связка ключей, перстень с изумрудом с гравировкой «В.Д.». Это все.
– Теперь я понимаю, как в дом вошел мент, приехавший за мной. Этими ключами дверь открыл.
– И правильно сделал. Зачем травмировать человека без веских оснований? Ключи подошли, значит, мы не ошиблись. Или он вас напугал?
– Я не из пугливых. К парню претензий не имею. Он сначала дверь открыл, а потом позвонил. Тут должна быть золотая зажигалка, на ней тоже есть гравировка «В.Д.». Я ее не вижу.
– Значит, ее не было.
– Не пудри мне мозги, полковник. Муж с ней не расставался. Поищи в карманах своих ханыг. Вещь дорогая.
– Вас зажигалка волнует или смерть мужа?
– Я мужа не видела. Головешку видела.
– Акт опознания подписывать будете?
– Ключи, перстень и часы – не доказательство. Пусть сделают рентген левой ключицы. Я хочу посмотреть снимок. Надо взять ткань на ДНК.
– У Дербенева есть родственники?
– Брат в Симферополе. Я его вызову.
– Когда вы в последний раз видели мужа?
– В понедельник. Уехал на рыбалку с Иваном. Ему надоели «пастухи».
– Кто же его пас?
– Кто-то из ваших.
– Долгая рыбалка получилась.
– Они ездят в Карелию на машинах. Неделя-две в порядке вещей.
– И он не звонил?
– Нет. Сева знает, что его телефоны на прослушке. Зачем ему отмечаться? От вас нигде покоя не найдешь. Раньше этого воскресенья я его не ждала.
– Посидите в коридоре.
Женщина вышла. Появился майор.
– Труп Дербеня на рентген. Левая ключица. Срочно. Мокрый снимок – мне. И давай вторую вдову.
Вошла молодая девушка, невысокая, хрупкая, изящная, с высокой грудью. Она все еще всхлипывала.
– Садитесь. Как вас зовут?
– Ляля.
– Полное имя.
– Ольга Шатилова.
Она чуть ли не на цыпочках подошла к столу и присела на край стула.
– Мужа опознали?
– Не знаю… Я чувствовала, что-то должно случиться.
– Это почему же?
– Нервный был в последнее время. Почти не разговаривал.
– Куда девался?
– Уехал на рыбалку с Севой.
– За ним следили?
– Кто?
– Не знаю. Он говорил о слежке?
– Иван ни о чем со мной не говорит. Языком много болтаю, так он считает. По телефону с девчонками разговариваю. Видеться нам некогда.
– На какие средства жили?
– Ваня работал, и я работаю. Хватает.
– Где он работал?
– Не знаю. Он не говорил.
Полковник высыпал вещи из второго пакета и накрыл их ладонью.
– Какие он носил часы?
– «Ролекс». На серебряном браслете.
Федоров пододвинул к краю стола часы.
– Они?
– Они.
Из глаз женщины брызнули слезы.
– И ключи подходят к вашему дому. А теперь скажите, как у Ивана обстояли дела с зубами? Коронки, пломбы, фиксы?
– Не знаю. Зубы в стакан не клал. Наверное, нормальные. Но он за ними не следил. Изо рта пахло. Может, от желудка.
– Родственники у мужа есть?
– Нет. Он детдомовский.
– Вы хорошо знали Всеволода Дербенева?
– Видела его, здоровались, но не разговаривали.
– А его жену?
– Нет, что вы, она даже не смотрит в мою сторону. Гордая. С высшим образованием.
– Чем вы занимаетесь?
– Была спортсменкой, сейчас работаю акробаткой в цирке.
– Уверены, что муж уехал на рыбалку?
– Нет.
– Почему?
– Он оставил мне деньги. Три тысячи долларов. Больше сотни я от него не видела, а тут три тысячи. Будто уходил навсегда.
– У него есть другие женщины?
– Не знаю. Я за ним не слежу и не расспрашиваю его. Ваня хорошо ко мне относится. Никогда меня не бил.
Полковник усмехнулся:
– Бьет – значит, любит, не бьет – тоже любит. А кто вас бил?
– Первый муж. А до него отец. Циркачи – народ грубый, побоями они работоспособность воспитывают. Что я теперь буду делать без Вани?
Полковник подал ей лист бумаги:
– Подпишите протокол опознания.
Девушка подписала.
– Идите домой, выпейте валерьянки и постарайтесь уснуть. Горю слезами не поможешь.
С опущенной головой Ляля побрела к двери. Федорову стало жалко эту беззащитную тростиночку.
Следующие десять минут полковник просидел в одиночестве, продолжая рисовать чертиков, пока, наконец, не вернулся майор со снимком.
– Что? – не отрываясь от рисунка, спросил полковник.
– Перелом ключицы и неправильно сросшаяся кость, есть смещение. Так сказал врач, Федор Витальич.
– Дербенева в коридоре?
– Сидит у двери. Как мумия. Ничего перед собой не видит.
– Железная баба. Покажи ей снимок, а потом пусть зайдет.
Майор вышел и через две минуты вернулся:
– Где она?
– Увидела снимок, заревела и ушла. Оглянувшись, крикнула: «Делайте ДНК». На стуле остался старый снимок, сделанный год тому назад. Один в один с этим.
– Черт с ней, и так все ясно. Вещдоки убери, отдавать их рано. Дело открывать будет Москва. Что с машинами?
– Клюев в управлении. Вы ему дали задание.
– Заканчивай здесь с формальностями и ко мне в кабинет. Сегодня мы работаем.
Как только Федоров вернулся к себе, вошел капитан Клюев и доложил о результатах проверки:
– Фургон «Вольво» был желтым. Его угнали два месяца назад от магазина «Эльдорадо» вместе с товаром. Шофер оформлял накладные на привезенные с базы стиральные машины – девять штук. Вышел на улицу – машины нет. Ее так и не нашли. Товар тоже на рынке не появлялся.
– Не был замечен, так точнее. А то ты не знаешь, как это делается. Дальше.
– Бензовоз угнали в пятницу вместе с бензином от нефтеперерабатывающего завода в Капотне. Шофера тюкнули по балде у светофора. Очнулся в кустах у Москвы-реки, связанный скотчем по рукам и ногам. Нашли его часа через три любители шашлыков. Гаишники получили наводку, но ничего не обнаружили. Район шустрят. Но если бензовоз простоял здесь сутки, то следов мы не найдем. Фургон проследить проще. Ребята работают.
– Ясно одно – авария спланирована. Банда готовила дело в наших краях. До Капотни рукой подать, и фургон шел сюда. Дербенев и Шатилов тоже местные. Ключик у нас, надо дверь подходящую подобрать.
– Стараемся.
– Из кожи вон лезь, капитан. В Москву перейду – вас возьму, здесь нам делать нечего. У нового генерала свои полковники есть, мы ему не нужны, не сегодня завтра окажемся на обочине.
– Ему пока не до нас. Он гаишников чистит, а там такое болото – не расхлебаешь.
– И не будет. Цену задирает. Эти кого хочешь купят. Как по рукам ударят, так за нас возьмется. Я с таким дерьмом не сработаюсь, нам уходить надо. Наверх, а не вниз. Подключай к работе всех. У нас нет выбора.
Сейчас он сидел в вонючей, пропахшей формалином комнате с кафельным полом и стенами, где стоял один письменный стол и три стула. Под потолком грязное окно с решетками. Здесь оформляют документы на получение трупов. Санитара пришлось выгнать и занять его место. Из коридора доносились женские крики. Обычное явление. Он выжидал – не хотел наблюдать за истериками. Перед ним лежала папка с документами, ручка и два целлофановых пакета с вещдоками. Федоров с кислой физиономией рисовал чертиков в блокноте и думал о своем.
В дверь постучались, вошел майор.
– Угомонились? – спросил полковник.
– Адекватны. Можно заводить?
– По одной.
Майор привел женщину с заплаканными глазами. Высокая, лет сорока, с хорошей фигурой, гордым лицом, пронизывающим взглядом больших черных глаз. Такими бабами не покомандуешь, они сами кого хочешь скрутят в бараний рог.
– Назовитесь.
– Екатерина Дербенева.
– Опознали останки?
– Шутите, полковник. Что там опознавать? Душа не на месте, вот и сорвалась.
– Присядьте.
Женщина подошла к столу и села на скрипучий стул.
– Вот вещи, которые сохранились при пожаре. Ознакомьтесь.
Федоров высыпал из пакета на стол металлические предметы.
– Часы швейцарские «Фрэнк Мюллер», связка ключей, перстень с изумрудом с гравировкой «В.Д.». Это все.
– Теперь я понимаю, как в дом вошел мент, приехавший за мной. Этими ключами дверь открыл.
– И правильно сделал. Зачем травмировать человека без веских оснований? Ключи подошли, значит, мы не ошиблись. Или он вас напугал?
– Я не из пугливых. К парню претензий не имею. Он сначала дверь открыл, а потом позвонил. Тут должна быть золотая зажигалка, на ней тоже есть гравировка «В.Д.». Я ее не вижу.
– Значит, ее не было.
– Не пудри мне мозги, полковник. Муж с ней не расставался. Поищи в карманах своих ханыг. Вещь дорогая.
– Вас зажигалка волнует или смерть мужа?
– Я мужа не видела. Головешку видела.
– Акт опознания подписывать будете?
– Ключи, перстень и часы – не доказательство. Пусть сделают рентген левой ключицы. Я хочу посмотреть снимок. Надо взять ткань на ДНК.
– У Дербенева есть родственники?
– Брат в Симферополе. Я его вызову.
– Когда вы в последний раз видели мужа?
– В понедельник. Уехал на рыбалку с Иваном. Ему надоели «пастухи».
– Кто же его пас?
– Кто-то из ваших.
– Долгая рыбалка получилась.
– Они ездят в Карелию на машинах. Неделя-две в порядке вещей.
– И он не звонил?
– Нет. Сева знает, что его телефоны на прослушке. Зачем ему отмечаться? От вас нигде покоя не найдешь. Раньше этого воскресенья я его не ждала.
– Посидите в коридоре.
Женщина вышла. Появился майор.
– Труп Дербеня на рентген. Левая ключица. Срочно. Мокрый снимок – мне. И давай вторую вдову.
Вошла молодая девушка, невысокая, хрупкая, изящная, с высокой грудью. Она все еще всхлипывала.
– Садитесь. Как вас зовут?
– Ляля.
– Полное имя.
– Ольга Шатилова.
Она чуть ли не на цыпочках подошла к столу и присела на край стула.
– Мужа опознали?
– Не знаю… Я чувствовала, что-то должно случиться.
– Это почему же?
– Нервный был в последнее время. Почти не разговаривал.
– Куда девался?
– Уехал на рыбалку с Севой.
– За ним следили?
– Кто?
– Не знаю. Он говорил о слежке?
– Иван ни о чем со мной не говорит. Языком много болтаю, так он считает. По телефону с девчонками разговариваю. Видеться нам некогда.
– На какие средства жили?
– Ваня работал, и я работаю. Хватает.
– Где он работал?
– Не знаю. Он не говорил.
Полковник высыпал вещи из второго пакета и накрыл их ладонью.
– Какие он носил часы?
– «Ролекс». На серебряном браслете.
Федоров пододвинул к краю стола часы.
– Они?
– Они.
Из глаз женщины брызнули слезы.
– И ключи подходят к вашему дому. А теперь скажите, как у Ивана обстояли дела с зубами? Коронки, пломбы, фиксы?
– Не знаю. Зубы в стакан не клал. Наверное, нормальные. Но он за ними не следил. Изо рта пахло. Может, от желудка.
– Родственники у мужа есть?
– Нет. Он детдомовский.
– Вы хорошо знали Всеволода Дербенева?
– Видела его, здоровались, но не разговаривали.
– А его жену?
– Нет, что вы, она даже не смотрит в мою сторону. Гордая. С высшим образованием.
– Чем вы занимаетесь?
– Была спортсменкой, сейчас работаю акробаткой в цирке.
– Уверены, что муж уехал на рыбалку?
– Нет.
– Почему?
– Он оставил мне деньги. Три тысячи долларов. Больше сотни я от него не видела, а тут три тысячи. Будто уходил навсегда.
– У него есть другие женщины?
– Не знаю. Я за ним не слежу и не расспрашиваю его. Ваня хорошо ко мне относится. Никогда меня не бил.
Полковник усмехнулся:
– Бьет – значит, любит, не бьет – тоже любит. А кто вас бил?
– Первый муж. А до него отец. Циркачи – народ грубый, побоями они работоспособность воспитывают. Что я теперь буду делать без Вани?
Полковник подал ей лист бумаги:
– Подпишите протокол опознания.
Девушка подписала.
– Идите домой, выпейте валерьянки и постарайтесь уснуть. Горю слезами не поможешь.
С опущенной головой Ляля побрела к двери. Федорову стало жалко эту беззащитную тростиночку.
Следующие десять минут полковник просидел в одиночестве, продолжая рисовать чертиков, пока, наконец, не вернулся майор со снимком.
– Что? – не отрываясь от рисунка, спросил полковник.
– Перелом ключицы и неправильно сросшаяся кость, есть смещение. Так сказал врач, Федор Витальич.
– Дербенева в коридоре?
– Сидит у двери. Как мумия. Ничего перед собой не видит.
– Железная баба. Покажи ей снимок, а потом пусть зайдет.
Майор вышел и через две минуты вернулся:
– Где она?
– Увидела снимок, заревела и ушла. Оглянувшись, крикнула: «Делайте ДНК». На стуле остался старый снимок, сделанный год тому назад. Один в один с этим.
– Черт с ней, и так все ясно. Вещдоки убери, отдавать их рано. Дело открывать будет Москва. Что с машинами?
– Клюев в управлении. Вы ему дали задание.
– Заканчивай здесь с формальностями и ко мне в кабинет. Сегодня мы работаем.
Как только Федоров вернулся к себе, вошел капитан Клюев и доложил о результатах проверки:
– Фургон «Вольво» был желтым. Его угнали два месяца назад от магазина «Эльдорадо» вместе с товаром. Шофер оформлял накладные на привезенные с базы стиральные машины – девять штук. Вышел на улицу – машины нет. Ее так и не нашли. Товар тоже на рынке не появлялся.
– Не был замечен, так точнее. А то ты не знаешь, как это делается. Дальше.
– Бензовоз угнали в пятницу вместе с бензином от нефтеперерабатывающего завода в Капотне. Шофера тюкнули по балде у светофора. Очнулся в кустах у Москвы-реки, связанный скотчем по рукам и ногам. Нашли его часа через три любители шашлыков. Гаишники получили наводку, но ничего не обнаружили. Район шустрят. Но если бензовоз простоял здесь сутки, то следов мы не найдем. Фургон проследить проще. Ребята работают.
– Ясно одно – авария спланирована. Банда готовила дело в наших краях. До Капотни рукой подать, и фургон шел сюда. Дербенев и Шатилов тоже местные. Ключик у нас, надо дверь подходящую подобрать.
– Стараемся.
– Из кожи вон лезь, капитан. В Москву перейду – вас возьму, здесь нам делать нечего. У нового генерала свои полковники есть, мы ему не нужны, не сегодня завтра окажемся на обочине.
– Ему пока не до нас. Он гаишников чистит, а там такое болото – не расхлебаешь.
– И не будет. Цену задирает. Эти кого хочешь купят. Как по рукам ударят, так за нас возьмется. Я с таким дерьмом не сработаюсь, нам уходить надо. Наверх, а не вниз. Подключай к работе всех. У нас нет выбора.
2
Панкрат Антонович Шпаликов был пылким любовником только в собственном воображении. На деле он любил, чтобы женщины его заводили. Инночка умела это делать лучше других. Она устраивала целые спектакли перед Панечкой. Он лежал в постели, а она в черных чулочках, поясочке, на шпильках, танцевала перед ним под эротическую музыку. Инночка гордилась своей фигурой в форме гитары. Тонкая талия, большой бюст, широкие бедра… Не то что молодые селедки с обглоданными костями и острыми коленками. Об ребра обрезаться можно.
Инночка сладострастно танцевала и спрашивала:
– Ну что, встал?
– Не торопи события, детка, не все так просто, – отвечал клиент.
– Знаю. Но когда ты раскочегаришься, я от тебя балдею.
Стриптиз длился полчаса, и последовала команда:
– Ныряй ко мне.
Веня Скуратов тоже не любил тощих баб. Инночка ему нравилась, и он с удовольствием с ней переспал бы, но работа для него всегда была на первом месте. Он вместе со Шпаликовым наблюдал за танцем, но с той лишь разницей, что находился в доме напротив и видел картинку через телеобъектив фотокамеры, делая при этом снимки.
Квартиры он арендовал сам – и ту, где проходил спектакль, и ту, из которой наблюдал. При помощи связей и посредников ключ от одной из квартир периодически попадал в руки нужного человека, которому необходимы были удобства поблизости от работы. Квартиры Вене обходились в копеечку, но и получал он за хлопоты немало. Оно того стоило.
Сделав хорошие кадры, Веня достал флэшку из фотоаппарата, вставил в компьютер и распечатал пять штук самых лучших. Убрав снимки в конверт, вышел на улицу и стал ждать, поглядывая из окна своей машины на один из подъездов дома напротив. Первым на улицу вышел толстяк с бритой головой, сел в ожидающую его машину и уехал. Скуратов продолжал сидеть, покуривая трубку.
И вот вышла Инесса. Шикарная женщина в шикарной одежде, без которой она Вене нравилась больше. Инна села в свой джип и тронулась с места. Дорога не заняла много времени, дама решила отобедать в ресторане «Марго», славившемся своей кухней. Там репортер и подсел к ней за столик.
– Не помешаю? Я тоже проголодался.
– Не порть мне аппетит, Венька! Проваливай отсюда.
– Не груби, Инночка. Я человек деловой и попусту людей не беспокою.
– Опять что-то пронюхал? Урод!
– Я красавец по сравнению со Шпаликовым. Держи снимочки.
Репортер положил конверт на стол. Инна лишь мельком взглянула на пару снимков и все поняла.
– Как ты сумел в квартире камеру установить?
Такое предположение Веню устраивало. Все всегда думали о камерах в квартирах. Это хорошо. Знай они правду, стали бы думать о шторах и жалюзи, которые Веня заблаговременно снимал с окон.
– Я всегда с тобой Инесса, где бы ты ни была. От меня невозможно спрятаться, и не мечтай. Знаешь цену этим снимкам? Представляешь себе последствия?
– Сколько ты хочешь за то, чтобы оставить меня в покое?
– Ты столько не зарабатываешь. Я знаю твою осторожность, Инночка. У тебя денег в кошельке дай бог на обед хватит. Как они с тобой расплачиваются? Хочешь, угадаю? Призовем на помощь логику. Обычно клиентов обслуживают твои девочки, сама ты редко вступаешь в контакты, свое уже отработала. Однако для воротил из банка «Юнисфер» ты делаешь исключение. Мало того, эти старые пердуны не знают о том, что ты трахаешься с каждым из них. А у меня есть компромат на всех. Я думаю, они тебе выплачивают зарплату. Кладут деньги в твою банковскую ячейку. Я был в банке. Один общий ключ от всех ячеек есть у дежурного администратора, а клиенты открывают ту же ячейку с помощью кодового замка. Ключ – не проблема, а код ты им сама назвала. Попал?
– Что тебе от меня надо? Не с кого бабки срубить? Я знаю, сколько ты гребешь с рогоносцев и их жен. Мало? Назови цену и оставь банкиров в покое. Деньги я тебе достану.
– Из них выкачаешь? Я сам могу, мне посредники не нужны. А теперь слушай внимательно. Сделаешь дело – на полгода оставлю тебя в покое. Меня интересуют коды четырех ячеек и общий ключ. Добудешь – мы в расчете. Я уверен, что у директора банка Гурьева есть своя ячейка помимо личного сейфа в кабинете. У его жены Анны тоже есть ячейка. Далее, меня интересуют ячейки ювелира Печерникова и его жены Алины.
– Ты опупел, Веня!
– Слушай меня, голуба. Это пустяки. Твои директора общаются между собой по электронной почте, а не по телефону. У каждого в портфеле есть ноутбук. В нем все материалы по банку. У каждого свои. Обслуживанием населения занимается Фельдман. В его компьютере есть все договора на наем банковских ячеек. Там мы узнаем, кому какой номер принадлежит.
– Так мне Фельдман и открыл свой компьютер…
– Откроешь ты, пока он будет спать после клофелина.
– А пароль?
– Зачем он ему? Они спят со своими машинками, из рук их не выпускают. А если там есть пароль, то он цифровой. Они же работают с цифрами, а не словами. Набери его домашний телефон и попадешь в точку. Не мне тебя учить. И еще. Мне нужно знать все о названных мною женщинах. Они мои объекты.
– Ничего ты на них не нароешь! Пустая затея. Я знаю этих кукол, они на сходках не тусуются. И как, по-твоему, я узнаю их коды доступа к ячейкам? Номер ящика я еще могу узнать, ты прав. Когда мне подбирали ячейку, Шпаликов через компьютер смотрел, есть ли свободные гнезда. Но как открыть?
– Для этого, Инночка, существуют универсальные коды. Муж умер, оставив наследство жене, а код она не знает. Сейф ломать? Нет, конечно. Тебе его откроют с помощью универсального кода.
– Что ты задумал? На ограбление я не пойду.
– Мне лишь надо знать содержимое ячеек, я ничего не собираюсь трогать. Сделаю фотографии, и все. Ты опытная, умная женщина, тебе дважды объяснять ничего не надо. Подключи своих девочек, подложи их в постель к кому надо и все будешь знать. Ты же не хочешь, чтобы я эти фотографии разместил в Интернете? Подумай о последствиях.
– Ты низкий мерзавец, ничтожество!
– Ради бога! Кто угодно. Можешь выпустить пары, но дело должна сделать.
Скуратов встал и вышел из ресторана.
Инночка сладострастно танцевала и спрашивала:
– Ну что, встал?
– Не торопи события, детка, не все так просто, – отвечал клиент.
– Знаю. Но когда ты раскочегаришься, я от тебя балдею.
Стриптиз длился полчаса, и последовала команда:
– Ныряй ко мне.
Веня Скуратов тоже не любил тощих баб. Инночка ему нравилась, и он с удовольствием с ней переспал бы, но работа для него всегда была на первом месте. Он вместе со Шпаликовым наблюдал за танцем, но с той лишь разницей, что находился в доме напротив и видел картинку через телеобъектив фотокамеры, делая при этом снимки.
Квартиры он арендовал сам – и ту, где проходил спектакль, и ту, из которой наблюдал. При помощи связей и посредников ключ от одной из квартир периодически попадал в руки нужного человека, которому необходимы были удобства поблизости от работы. Квартиры Вене обходились в копеечку, но и получал он за хлопоты немало. Оно того стоило.
Сделав хорошие кадры, Веня достал флэшку из фотоаппарата, вставил в компьютер и распечатал пять штук самых лучших. Убрав снимки в конверт, вышел на улицу и стал ждать, поглядывая из окна своей машины на один из подъездов дома напротив. Первым на улицу вышел толстяк с бритой головой, сел в ожидающую его машину и уехал. Скуратов продолжал сидеть, покуривая трубку.
И вот вышла Инесса. Шикарная женщина в шикарной одежде, без которой она Вене нравилась больше. Инна села в свой джип и тронулась с места. Дорога не заняла много времени, дама решила отобедать в ресторане «Марго», славившемся своей кухней. Там репортер и подсел к ней за столик.
– Не помешаю? Я тоже проголодался.
– Не порть мне аппетит, Венька! Проваливай отсюда.
– Не груби, Инночка. Я человек деловой и попусту людей не беспокою.
– Опять что-то пронюхал? Урод!
– Я красавец по сравнению со Шпаликовым. Держи снимочки.
Репортер положил конверт на стол. Инна лишь мельком взглянула на пару снимков и все поняла.
– Как ты сумел в квартире камеру установить?
Такое предположение Веню устраивало. Все всегда думали о камерах в квартирах. Это хорошо. Знай они правду, стали бы думать о шторах и жалюзи, которые Веня заблаговременно снимал с окон.
– Я всегда с тобой Инесса, где бы ты ни была. От меня невозможно спрятаться, и не мечтай. Знаешь цену этим снимкам? Представляешь себе последствия?
– Сколько ты хочешь за то, чтобы оставить меня в покое?
– Ты столько не зарабатываешь. Я знаю твою осторожность, Инночка. У тебя денег в кошельке дай бог на обед хватит. Как они с тобой расплачиваются? Хочешь, угадаю? Призовем на помощь логику. Обычно клиентов обслуживают твои девочки, сама ты редко вступаешь в контакты, свое уже отработала. Однако для воротил из банка «Юнисфер» ты делаешь исключение. Мало того, эти старые пердуны не знают о том, что ты трахаешься с каждым из них. А у меня есть компромат на всех. Я думаю, они тебе выплачивают зарплату. Кладут деньги в твою банковскую ячейку. Я был в банке. Один общий ключ от всех ячеек есть у дежурного администратора, а клиенты открывают ту же ячейку с помощью кодового замка. Ключ – не проблема, а код ты им сама назвала. Попал?
– Что тебе от меня надо? Не с кого бабки срубить? Я знаю, сколько ты гребешь с рогоносцев и их жен. Мало? Назови цену и оставь банкиров в покое. Деньги я тебе достану.
– Из них выкачаешь? Я сам могу, мне посредники не нужны. А теперь слушай внимательно. Сделаешь дело – на полгода оставлю тебя в покое. Меня интересуют коды четырех ячеек и общий ключ. Добудешь – мы в расчете. Я уверен, что у директора банка Гурьева есть своя ячейка помимо личного сейфа в кабинете. У его жены Анны тоже есть ячейка. Далее, меня интересуют ячейки ювелира Печерникова и его жены Алины.
– Ты опупел, Веня!
– Слушай меня, голуба. Это пустяки. Твои директора общаются между собой по электронной почте, а не по телефону. У каждого в портфеле есть ноутбук. В нем все материалы по банку. У каждого свои. Обслуживанием населения занимается Фельдман. В его компьютере есть все договора на наем банковских ячеек. Там мы узнаем, кому какой номер принадлежит.
– Так мне Фельдман и открыл свой компьютер…
– Откроешь ты, пока он будет спать после клофелина.
– А пароль?
– Зачем он ему? Они спят со своими машинками, из рук их не выпускают. А если там есть пароль, то он цифровой. Они же работают с цифрами, а не словами. Набери его домашний телефон и попадешь в точку. Не мне тебя учить. И еще. Мне нужно знать все о названных мною женщинах. Они мои объекты.
– Ничего ты на них не нароешь! Пустая затея. Я знаю этих кукол, они на сходках не тусуются. И как, по-твоему, я узнаю их коды доступа к ячейкам? Номер ящика я еще могу узнать, ты прав. Когда мне подбирали ячейку, Шпаликов через компьютер смотрел, есть ли свободные гнезда. Но как открыть?
– Для этого, Инночка, существуют универсальные коды. Муж умер, оставив наследство жене, а код она не знает. Сейф ломать? Нет, конечно. Тебе его откроют с помощью универсального кода.
– Что ты задумал? На ограбление я не пойду.
– Мне лишь надо знать содержимое ячеек, я ничего не собираюсь трогать. Сделаю фотографии, и все. Ты опытная, умная женщина, тебе дважды объяснять ничего не надо. Подключи своих девочек, подложи их в постель к кому надо и все будешь знать. Ты же не хочешь, чтобы я эти фотографии разместил в Интернете? Подумай о последствиях.
– Ты низкий мерзавец, ничтожество!
– Ради бога! Кто угодно. Можешь выпустить пары, но дело должна сделать.
Скуратов встал и вышел из ресторана.
3
В разгар воскресного дня команда Кулешова все еще топталась на месте. Лейтенант Жиров докладывал:
– Вот их фотографии. Получили по электронной почте из Серпухова. Не очень четкие, но узнаваемые. Они выглядят спящими. Похожи. Я думаю, это они. Наряд транспортной милиции делал обход электрички на подъезде к Серпухову и обнаружил наших уборщиков мертвыми в пятом вагоне. В ногах стояла недопитая бутылка французского шампанского и пластиковые стаканчики. Отравление ядом неизвестного происхождения. Сейчас химики колдуют над этим вопросом. Вещей и документов у ребят не было. Они сели на Курском вокзалом в последнюю тульскую электричку. Шампанское с ядом им дали на дорожку в отеле, как можно догадаться. Поезд шел пустым. На выходные все едут в Москву, а не наоборот, а дачники уехали в пятницу или в субботу утром. Похоже, ребята обмыли успех и легкий заработок, после чего окочурились. До Серпухова два часа пути. Если у них были с собой вещи, а я думаю, они везли заработанные деньги, то их украли. Выглядят они спящими, любой бомж мог прихватить рюкзачок, оставленный без присмотра. Грабеж в ночных поездах – норма, тут все понятно. Таким же шампанским угощали на вечеринке.
– Убирают сообщников. Фургон на Варшавке, уборщики в поезде. Кто еще? – пробурчал полковник.
– Из оставшихся в живых, причастных к делу, остался только сторож из гаража, давший наводку на белый фургон. Кстати, настоящий сторож нашелся. Провалялся всю ночь в гараже с заклеенным ртом. Возможно, псевдосторож и был главным.
– Все может быть, – кивнул майор Панкратов, сидящий на стуле в углу. – Но он не мог физически обогнать фургон, пересесть в бензовоз и организовать аварию. Значит, существует еще и шофер бензовоза, который смылся с места происшествия. Уже двое. Если они не захотят поделить барыши, значит, мы наткнемся как минимум еще на один труп.
– Внимательно прослеживайте все сводки происшествий по Москве и области, – приказал полковник.
– Юсупов сидит на пульте, Леонид Палыч.
– Хорошо.
– Вас что-то другое беспокоит, товарищ полковник? – спросил Панкратов.
– Меня беспокоит заказчик, а не грабители. Ясно же, что Дербеню бриллианты не нужны. Эти люди предпочитают наличность. Им проще ограбить банк, чем возиться с каталожными камешками. Я думаю о банкире Гурьеве. У него, по словам ювелира Печерникова, дела идут не лучшим образом. Он мог заплатить пять миллионов ювелиру, если бы имел покупателя на «Око света». Гарнитур стоит во много раз дороже из-за своей уникальности. Гурьеву легче всех остальных организовать ограбление. Жена может участвовать в деле, а может и нет. Кто, как не он, с легкостью мог подменить фляжку? А главное то, что он мог спланировать все заранее. То же самое можно сказать о ювелире. В итоге, если он затеял эту комбинацию, гарнитур к нему вернулся, и он заработал пять миллионов. Вопрос в другом. Дело могло сорваться и получить огласку, тогда оба оказались бы в дерьме и уже не смогли бы отмыться. Пойдут ли такие консервативные люди на большой риск ради страховки в пять миллионов? На этот вопрос у меня нет ответа.
В кабинет вошел капитан Юсупов и положил на стол груду газет.
– Ни одной нашей поп-звезды на сходке в отеле не было. Присутствующих можно идентифицировать только по надписям под снимками.
Полковник начал пролистывать газеты. Хмыкнув, он сказал:
– Такое впечатление, будто дом престарелых принимал у себя дом моделей. Старперы и манекенщицы. А вот и наши бриллианты. Анну успели сфотографировать все репортеры. Рекламная компания свою задачу выполнила, и девочку можно раздевать.
– Вы не правы, Леонид Палыч, – подал голос майор Панкратов. – В фойе были только наши газетчики. Журналисты крупных мировых изданий начали свою активную деятельность с показа мод в зале и продолжили ее на банкете, куда пускали избранных. Анна так и не дошла до зала. Ее снимки в «Пари матч» не попадут, читающие «Тайм» ее тоже не увидят. Точнее – его, если мы говорим о гарнитуре.
– Я всегда прав, майор, – огрызнулся Кулешов. – Надо понимать задачу, которую ставил перед собой Гурьев. Плевать он хотел на «Тайм». Он пытался внушить всем простую мысль – у него все на мази, кризис его не коснулся. Дела банкира идут плохо, если верить Печерникову, и он хотел опровергнуть эти слухи. Ему не нужна реклама за границей. Он пыжился перед своими. – Кулешов постучал пальцем по стопке газет. – Гурьев своего добился, – продолжал полковник. – Что касается ювелира, то ему хотелось показать свое творение всему миру. Он жаждет мирового признания. Печерникову не выгодна кража на начальной стадии вечеринки.
– К этому можно добавить степень риска, – дополнил слова начальника лейтенант. – Ювелир не стал бы рисковать гарнитуром. А если грабители его не вернут? Или удвоят цену? Арабские шейхи – народ серьезный, ему головы не сносить. Вы же говорили, что камешки какие-то особенные.
– Ты прав. Арабы в Россию приезжают как к себе домой. От них не спрячешься. Из-под земли достанут. Ювелир рисковать не станет. У него в запасе дней десять или чуть больше. Он должен сдавать заказ. Тут не до игр, не до баловства.
В кабинет вошел дежурный по управлению.
– К вам просится какая-то женщина, товарищ полковник. Говорит, будто вы ее ждете. Назвалась женой Печерникова.
– Пропустите.
Через несколько минут появилась Алина Малахова. В комнате разлился мягкий аромат духов. Офицеры с нескрываемым любопытством рассматривали роскошную даму в скромном одеянии. На такую хоть мешок надень, она останется королевой.
– Я принесла видеопленку. Вы просили.
Кулешов встал и даже поцеловал гостье ручку, чем удивил подчиненных. В роли джентльмена его еще не видели, за глаза Кулешова называли сухарем.
– Рад, что вы пришли.
– Нас очень беспокоит сложившаяся ситуация. Мы до сих пор еще не осознали в полной мере происшедшего. Страшно подумать, чем эта история может кончиться.
– Присаживайтесь. И чем же?
– Шейх заказал комплект для свадьбы своего сына. Он хочет удивить себе подобных, а это сделать очень трудно. Богатством они друг друга давно не удивляют, золотыми унитазами тоже. Бриллианты, семейная реликвия – другое дело. Их собирали веками. Потерять… что может быть глупее?.. Большего оскорбления семейному клану не нанесешь. Я даже не хочу думать о последствиях. Грабителей все равно найдут. Не вы, так они. С их деньгами и связями все возможно. Надо думать о последствиях. Москву зальют кровью. Начнут с мужа и меня.
– Вот их фотографии. Получили по электронной почте из Серпухова. Не очень четкие, но узнаваемые. Они выглядят спящими. Похожи. Я думаю, это они. Наряд транспортной милиции делал обход электрички на подъезде к Серпухову и обнаружил наших уборщиков мертвыми в пятом вагоне. В ногах стояла недопитая бутылка французского шампанского и пластиковые стаканчики. Отравление ядом неизвестного происхождения. Сейчас химики колдуют над этим вопросом. Вещей и документов у ребят не было. Они сели на Курском вокзалом в последнюю тульскую электричку. Шампанское с ядом им дали на дорожку в отеле, как можно догадаться. Поезд шел пустым. На выходные все едут в Москву, а не наоборот, а дачники уехали в пятницу или в субботу утром. Похоже, ребята обмыли успех и легкий заработок, после чего окочурились. До Серпухова два часа пути. Если у них были с собой вещи, а я думаю, они везли заработанные деньги, то их украли. Выглядят они спящими, любой бомж мог прихватить рюкзачок, оставленный без присмотра. Грабеж в ночных поездах – норма, тут все понятно. Таким же шампанским угощали на вечеринке.
– Убирают сообщников. Фургон на Варшавке, уборщики в поезде. Кто еще? – пробурчал полковник.
– Из оставшихся в живых, причастных к делу, остался только сторож из гаража, давший наводку на белый фургон. Кстати, настоящий сторож нашелся. Провалялся всю ночь в гараже с заклеенным ртом. Возможно, псевдосторож и был главным.
– Все может быть, – кивнул майор Панкратов, сидящий на стуле в углу. – Но он не мог физически обогнать фургон, пересесть в бензовоз и организовать аварию. Значит, существует еще и шофер бензовоза, который смылся с места происшествия. Уже двое. Если они не захотят поделить барыши, значит, мы наткнемся как минимум еще на один труп.
– Внимательно прослеживайте все сводки происшествий по Москве и области, – приказал полковник.
– Юсупов сидит на пульте, Леонид Палыч.
– Хорошо.
– Вас что-то другое беспокоит, товарищ полковник? – спросил Панкратов.
– Меня беспокоит заказчик, а не грабители. Ясно же, что Дербеню бриллианты не нужны. Эти люди предпочитают наличность. Им проще ограбить банк, чем возиться с каталожными камешками. Я думаю о банкире Гурьеве. У него, по словам ювелира Печерникова, дела идут не лучшим образом. Он мог заплатить пять миллионов ювелиру, если бы имел покупателя на «Око света». Гарнитур стоит во много раз дороже из-за своей уникальности. Гурьеву легче всех остальных организовать ограбление. Жена может участвовать в деле, а может и нет. Кто, как не он, с легкостью мог подменить фляжку? А главное то, что он мог спланировать все заранее. То же самое можно сказать о ювелире. В итоге, если он затеял эту комбинацию, гарнитур к нему вернулся, и он заработал пять миллионов. Вопрос в другом. Дело могло сорваться и получить огласку, тогда оба оказались бы в дерьме и уже не смогли бы отмыться. Пойдут ли такие консервативные люди на большой риск ради страховки в пять миллионов? На этот вопрос у меня нет ответа.
В кабинет вошел капитан Юсупов и положил на стол груду газет.
– Ни одной нашей поп-звезды на сходке в отеле не было. Присутствующих можно идентифицировать только по надписям под снимками.
Полковник начал пролистывать газеты. Хмыкнув, он сказал:
– Такое впечатление, будто дом престарелых принимал у себя дом моделей. Старперы и манекенщицы. А вот и наши бриллианты. Анну успели сфотографировать все репортеры. Рекламная компания свою задачу выполнила, и девочку можно раздевать.
– Вы не правы, Леонид Палыч, – подал голос майор Панкратов. – В фойе были только наши газетчики. Журналисты крупных мировых изданий начали свою активную деятельность с показа мод в зале и продолжили ее на банкете, куда пускали избранных. Анна так и не дошла до зала. Ее снимки в «Пари матч» не попадут, читающие «Тайм» ее тоже не увидят. Точнее – его, если мы говорим о гарнитуре.
– Я всегда прав, майор, – огрызнулся Кулешов. – Надо понимать задачу, которую ставил перед собой Гурьев. Плевать он хотел на «Тайм». Он пытался внушить всем простую мысль – у него все на мази, кризис его не коснулся. Дела банкира идут плохо, если верить Печерникову, и он хотел опровергнуть эти слухи. Ему не нужна реклама за границей. Он пыжился перед своими. – Кулешов постучал пальцем по стопке газет. – Гурьев своего добился, – продолжал полковник. – Что касается ювелира, то ему хотелось показать свое творение всему миру. Он жаждет мирового признания. Печерникову не выгодна кража на начальной стадии вечеринки.
– К этому можно добавить степень риска, – дополнил слова начальника лейтенант. – Ювелир не стал бы рисковать гарнитуром. А если грабители его не вернут? Или удвоят цену? Арабские шейхи – народ серьезный, ему головы не сносить. Вы же говорили, что камешки какие-то особенные.
– Ты прав. Арабы в Россию приезжают как к себе домой. От них не спрячешься. Из-под земли достанут. Ювелир рисковать не станет. У него в запасе дней десять или чуть больше. Он должен сдавать заказ. Тут не до игр, не до баловства.
В кабинет вошел дежурный по управлению.
– К вам просится какая-то женщина, товарищ полковник. Говорит, будто вы ее ждете. Назвалась женой Печерникова.
– Пропустите.
Через несколько минут появилась Алина Малахова. В комнате разлился мягкий аромат духов. Офицеры с нескрываемым любопытством рассматривали роскошную даму в скромном одеянии. На такую хоть мешок надень, она останется королевой.
– Я принесла видеопленку. Вы просили.
Кулешов встал и даже поцеловал гостье ручку, чем удивил подчиненных. В роли джентльмена его еще не видели, за глаза Кулешова называли сухарем.
– Рад, что вы пришли.
– Нас очень беспокоит сложившаяся ситуация. Мы до сих пор еще не осознали в полной мере происшедшего. Страшно подумать, чем эта история может кончиться.
– Присаживайтесь. И чем же?
– Шейх заказал комплект для свадьбы своего сына. Он хочет удивить себе подобных, а это сделать очень трудно. Богатством они друг друга давно не удивляют, золотыми унитазами тоже. Бриллианты, семейная реликвия – другое дело. Их собирали веками. Потерять… что может быть глупее?.. Большего оскорбления семейному клану не нанесешь. Я даже не хочу думать о последствиях. Грабителей все равно найдут. Не вы, так они. С их деньгами и связями все возможно. Надо думать о последствиях. Москву зальют кровью. Начнут с мужа и меня.