Март Михаил. Спиной к стене

   – Вы же гаишник. Вам надо разговаривать с шофером, а я бухгалтер, и речь идет об ограблении.
   – Согласен. Вам выгодно терять время? Грабители уехали на транспортном средстве, вас ограбили в машине на дороге. Без нас следствие не обойдется.
   – Ладно. Слушайте. Что произошло с машиной, я не знаю, ее два раза дернуло и понесло к обочине. Потом был удар. Сильный удар. Сугроб нам спас жизнь. Разбились стекла, открылись двери. На сиденье рядом со мной стояли две сумки, они валяются у обочины. В них мы везли деньги в опечатанных спецмешках.
   – Много?
   – Два миллиона евро. Везли в главное хранилище уже не впервой, и никогда ничего не случалось. А тут появились эти двое на мотоцикле. Оба молодые. Один высокий, тот, что сидел за рулем мотоцикла, другой, пониже, держал нас на мушке. Главарь – водила, это понятно, но не уверена, что они профи.
   – Это почему же?
   – У меня опыт. – Женщина указала на шрам: – Память об одном ограблении. Тогда я сидела за кассой в операционном зале банка. Шелохнулась и получила рукояткой по лбу. Чуть-чуть, и попал бы в висок. Тогда они нас заставляли перегружать деньги в мешки, а сами наблюдали. Этот все делал сам. Второй, с пистолетом, имел плохой обзор, стоял в двух метрах от машины, а в салоне было темно. Если бы охранник не струсил, мог бы достать свою пушку и перебить их.
   Рядом с женщиной сидел мужчина пенсионного возраста, в очках. Из такого охранник, как из манной каши пуля.
   – И еще, – продолжала женщина. – Они не забрали у нас сотовые телефоны. Я позвонила в милицию сразу же, как они уехали. Уже сорок минут прошло.
   – В милиции знают, что надо делать. Сейчас все дороги перекрывают, а с вами можно и попозже поговорить.
   – Поумнели, наконец. Помню, в банке меня три часа допрашивали. Начали с вопросов о моем детстве и оценок в школе, грабители успели сесть в поезд, и с концами. Их так и не нашли.
   – Я бы вас заподозрил в соучастии.
   – Не получится. Я не знала, когда мы повезем деньги, сколько и куда. Я их паковала и о том, что мне придется сопровождать груз, узнала в последний момент, когда подогнали машину.
   – Вы опытная женщина, наверняка запомнили что-нибудь необычное.
   – Заметила. О лицах говорить бесполезно, мотоциклисты не снимали шлемов, а стекла были темными. Ну прямо-таки средневековые рыцари в доспехах. У того, что перекладывал деньги в рюкзаки, на правой руке часы «Ролекс» на браслете с золотой прожилкой. У моего сына такие же. Удивительно, что он высыпал пачки денег на землю и, теряя время, перекладывал их в рюкзаки. Сидел на корточках, вытянув правую ногу, как будто у него колено не сгибается. Напарник стоял с револьвером. Невысокий такой, хлюпик. В остальном они выглядели как эти… как их…
   – Байкеры?
   – Ну да. В коже, клепках, тяжелых ботинках, как у водолазов.
   – Ну бегать им незачем, если есть колеса. Скажите, почему такую крупную сумму не повезли инкассаторы на банковской машине?
   – Мы не банк, а строительная организация. Банк за инкассаторские услуги такие деньги ломит, что проще самим отвезти. Не первый раз возили, и ничего, обходилось.
   – А почему так поздно?
   – У нас по пути машина сломалась, ждали другую около двух часов.
   – Ясно, что налет совершен по наводке, но вы сменили машину, и все же вас обчистили. Либо за вами следили, либо наводчиком был тот, кто знал, какую машину вам выслали взамен.
   – Мне позвонил управляющий и сказал номер высланной машины. Шофер, подогнавший ее, остался со сломанной колымагой, а мы всей бригадой пересели в «Ниву». Думаю, за нами следили.
   – Вы ждали замену два часа, стоя у обочины. Почему бы не использовать такой удобный шанс?
   – Тоже верно.
   – Если среди вас нет наводчика, то значит, кто-то прослушивает телефонную линию. Тогда грабителей можно выловить только чудом, а в чудеса я давно не верю.
 
   Чудо совершилось. А может быть, наша милиция, и впрямь, работает неплохо.
   Мотоцикл заехал в подворотню старого шестиэтажного дома. Как раз напротив кондитерской, где участковый Матвеев покупал себе булочки с маком. Характерный звук мотора привлек его внимание, он оглянулся. У парнишки екнуло сердце. Их только что всех подняли из дома «пасти» темные переулки старого района, и это в отвратную сырую погоду, когда хороший хозяин собаку не выгонит во двор, но и шпана по дворам не шастает, отсиживается по чердакам и подвалам.
   Забыв на прилавке булочки, Матвеев направился в подворотню. Каменный арочный свод десятиметрового тоннеля, соединяющего переулок и двор, усиливал стук его ботинок, но он слышал только биение своего собственного сердца. Младший лейтенант служил в милиции полгода и еще не освоился. Проскочив темную арку и прильнув к стене, выглянул во двор. Мотоцикл остановился у подъезда, над которым слабо светила грязная лампочка. Двое мужчин слезли с мотоцикла открыли железную дверь ключом и вошли в подъезд. Судя по рюкзакам за спинами парней в коже, это были те самые грабители. Матвеев достал пистолет и стал выжидать. Через пару минут на пятом этаже зажегся свет сразу в двух окнах. Лейтенант включил рацию.
   – Центральная? Матвеев на связи. Сенчин переулок, дом семь. Третий подъезд со двора, пятый этаж. Подъезд сквозной, можно зайти с улицы, но там тоже железная дверь. Окна выходят во двор. Мотоциклисты в квартире. Дом выселен, в нем никто не живет.
   – Стой на месте и не рыпайся, парень, – ответила рация. – Без тебя разберемся.
   Через пять минут во дворе и на улице было не меньше семи патрульных машин. Подъезжали «с музыкой», сирену за пару километров было слышно. Матвеев морщился и ругался матом: «Козлы! Все испортили!»
   В дом врывались через окна, ломая решетки. Деревянная дверь квартиры висела на соплях, но ее брали приступом, с криками, прикрываясь щитами, в касках. От удара стражи порядка пролетели половину семиметрового коридора и свалились горкой. Гранату бы в эту кучу остолопов, и дело сделано. Квартира гостиничного типа, старая коридорная система: слева стена, справа шесть дверей. Штурмом брали каждую, хотя на них висели ленточки с печатями. В выселенном доме одна комната оказалась жилой, но она не была заперта. На кровати лежали кожаные костюмы, шлемы и два пустых рюкзака.
 

6

   Улыбка, радость, слезы, грусть и нежность – так встретила жена вернувшегося из больницы Антона Гордеева. Они не виделись больше трех недель и пережили немало. У Гордеева тоже навернулись слезы. Они долго стояли на пороге, крепко обнявшись, и молчали. Слов не требовалось. Потом Лена взяла мужа за руку и повела в спальню, где стояла детская кроватка.
   – Вылитая ты! – с гордостью сказала она. Антон нагнулся, всматриваясь в личико новорожденной.
   – Не дыши на нее, Антоша, ты же с улицы. Антон отпрянул.
   – Красавица. Ты уже дала ей имя?
   – Как же без тебя? Папа хочет назвать Катей. В честь мамы.
   – Чтобы у нее была такая же судьба? Не дай бог. Мы назовем ее… Не знаю как… Подумаем. Но не Катей.
   – Пусть спит. Идем. Увидишь ее глазки, когда проснется.
   – Твой отец здесь? Я видел его пальто в коридоре.
   – А кто же мне помогает? На улицу я выходить не могу, боюсь весеннего гриппа. Папа приезжает каждый день, как только находит время.
   В гостиной у окна стоял высокий представительный мужчина, курил и выдыхал дым в открытую форточку. Отец и муж Лены не любили друг друга и не скрывали этого. Но оба обожали Леночку и делали вид, будто понимают друг друга.
   – Выжил? Повезло дураку! – так приветствовал тесть зятя.
   – Выжить выжил, но работы лишился. Теперь запишут в инвалиды.
   – Сидел бы в главке, никто бы тебя не уволил. Сто раз предлагали повышение. Нет! Тебе, дураку, интересно играть в «казаки-разбойники». В детстве не наигрался. И что теперь? На пенсию будешь содержать семью?
   – Папа! – подала голос Лена.
   Антон промолчал. Семью, а точнее – дочь, содержал отец. Леночка выросла избалованной, папочка ей ни в чем не отказывал. Скандал между ними разразился лишь однажды, когда Лена решила выйти замуж за милиционера. Отец в конце концов смирился. Или сделал вид. Трехкомнатную квартиру подарил, пообещав, если родится внук, поменять ее на пятикомнатную. У богатых свои заморочки. По мнению Антона, и в этой места много, можно в футбол играть. Конечно, отец хотел дочери не такого жениха, мент не ровня его Леночке. Как же, папочка один из самых богатых и влиятельных людей города, крупный бизнесмен, а тут вдруг мент в семью затесался.
   Антон не знал матери своей жены, она погибла, когда девочке исполнилось девять лет. Дочь воспитывал отец. Он утверждал, что у Лены такой же строптивый характер, как у мамы.
   Они во всем были похожи. Гордые, независимые, неуступчивые, не терпящие обмана. Лена как-то сказала Антону, что мать все равно развелась бы с отцом, так говорила ей бабушка. Он изменял жене. Хитрил, как мог, но все же попался. После неожиданной смерти Екатерины Георгиевны и бабушки у Лены остался только отец. Когда она вышла замуж, его злило, что дочь счастлива с каким-то ментом, и он продолжал надеяться, что Лена одумается.
   – Как вам наша дочка? – спросил Антон, чтобы прервать затянувшуюся паузу после «приветствия» тестя.
   – Хуже не бывает! И виноват в этом ты! Лену на «скорой» увезли. Какой-то идиот из твоих ментов позвонил ей и сказал, что тебя убили. Ребенок родился с врожденным пороком сердца. Теперь вы с ним намучаетесь. Доволен?
   Лена заплакала и вышла из комнаты.
   – Кто-то должен работать в милиции, наводить порядок, чтобы таким, как вы, вольготно жилось.
   – Ладно, хватит препираться. Работу я тебе найду. Может, в люди выбьешься, еще не поздно.
   – Устройте меня в Центральное банковское хранилище. Я ведь их деньги спасал, пусть оценят.
   – Подумаю. Надо посмотреть их вакансии и зарплаты. Банковский клерк – это не профессия.
   – Они крутят деньги, а не только их охраняют. Хорошие проценты имеют. Вы же знаете Скоро-спелова, директора хранилища. Он не беднее вас, Михал Игнатьич.
   – Кстати, он мне должен. Я поговорю с ним. Но что он может предложить менту-инвалиду без образования? Кресло своего заместителя?
   Михаил Игнатьевич выбросил окурок в окно и молча направился к двери – он никогда ни с кем не здоровался и не прощался.
   Антон облегченно вздохнул. Теперь наконец-то они с женой остались вдвоем… Нет, черт побери, втроем! Теперь у них есть дочь!
 

7

   Осмотр со стороны двора дал сыщикам почву для раздумий. Дом с аркой в переулке Сенчина не примыкал ни к одному другому зданию. Следы вели на крышу и там же обрывались. Мякишев и Вербицкий приехали на место на следующий день, когда суматоха улеглась, и лишь в комнате, где обитали мотоциклисты, работали эксперты.
   – Спрыгнуть с восьмого этажа они не могли, – рассуждал подполковник. – По крышам уйти тоже не могли. Пожарной лестницы здесь нет.
   – А должна быть, – заметил Вербицкий.
   – Дом выселен. Лестницу бомжи на металлолом разобрали. Видите дыры в стенах – следы от поперечных крепежей.
   – Ладно, поднимемся на крышу. Так что ты говорил, Сережа, о шоссе?
   Они направились к мрачному подъезду, где пахло затхлостью и мочой.
   – Мы опоздали. Машину они бросили и уехали на другой. В лесу нет ни одного следа. Патрульная машина не та, что угнали от поста ДПС. Но сделано все грамотно. Номер настоящий. Теперь можно с уверенностью сказать: работает одна группа. Та, что обчистила пост ГИБДД в Каменке. В случае с инкассаторами использовали автоматы, украденные у гаишников, в случае на шоссе пригодился номер с угнанной с того же поста машины.
   – «Ниву» с деньгами преследовала машина налетчиков. Задача «гаишников» – остановить «Ниву». Тут же подъезжает вторая машина, деньги перегружаются в нее. Далее перевозчиков пристрелили бы из автоматов, заметь. Пистолетами они не пользуются. После чего могли бы продолжить путь по параллельному шоссе с ворованными номерами, если план срабатывает нормально. Но мотоциклисты поломали им всю игру. У банды появились серьезные конкуренты. Рисуем себе следующую картинку. Кто-то напрашивается в долю к грабителям. Им отказывают. Ладно. Не хотите по-хорошему, поступим по-плохому. Налетчикам срывают операцию с инкассаторским фургоном во дворе. Не помогло. Теперь у них из-под носа уносят два миллиона евро. Мотоцикл – оригинальная идея.
   – За рулем сидел виртуоз.
   – Этот виртуоз крал деньги, как картошку с овощной базы. Бездарней не придумаешь.
   – Не согласен, – отмахнулся Мякишев. – Мотоциклисты были хорошо информированы, Илья Алексеич. У охранников из «Нивы» было травматическое оружие. И они об этом знали. Так же как знали о появлении майора Гордеева во дворе и запаслись снайперской винтовкой с пистолетными патронами. Эти мотоциклисты готовят операции тщательно и продуманно.
   – Мы знаем, что все ограбления связаны с Центральным хранилищем. Нам известно, что в хранилище работают три осведомленных человека. А почему не предположить, что конкуренция идет между этими тремя, а не между какими-то бандами? Один снабжает информацией автоматчиков, другой – мотоциклистов, решив поработать на себя, а не делить куш на доли.
   Вербицкий и Мякишев выбрались на крышу дома и тщательно обследовали каждый метр. Никаких следов.
   – Похоже, мы имеем дело с нечистой силой, Илья Алексеич, – пожал плечами Мякишев. – Они снайперы, они виртуозные мотоциклисты, и у них есть крылья. С этой крыши невозможно уйти. Разве что прыгнуть с раскрытым зонтиком.
   Вербицкий по привычке потер подбородок:
   – Ну-ка прикинь, Сережа, какое расстояние до соседнего дома.
   – Метров двадцать. Я бы прыгать не стал.
   – Зачем прыгать? Электрокабель видишь? Мы на крыше восьмиэтажного дома, а крыша соседнего – на уровне седьмого этажа.
   – Так ведь током убьет.
   – А ты за второй не хватайся. Их же два, плюс и минус. Идут под наклоном. Другого способа я не вижу. Надо кого-то послать на соседнюю крышу, а пока зайдем к ребятам, может, чего и нарыли.
   Ребята «нарыли» в буквальном смысле слова. Паркет в комнате был вскрыт, на столе лежали упакованные пачки денег – пять кирпичиков купюр по двести евро и четыре – по пятьсот.
   – Сколько денег, Коля? – спросил Вербицкий криминалиста.
   – Три миллиона, Илья Алексеич. Упаковки стандартные, запаянные в целлофан, печатей на банковских ленточках и подписей кассиров нет. Могут принадлежать одному источнику, а могут и разным. Двухсотки разнобойные, а пятисотки серийные, прямо со станка. Напечатаны во Франции.
   – Банкиры знают номера и серии?
   – Вряд ли. Пачки не вскрывались, на пятисотках ленточки монетного двора.
   – Наша теория летит к чертовой матери, – пробурчал Мякишев.
   – Ты это о чем, Сергей?
   – О том, что банки покрывают свои потери.
   – Деньги, два миллиона, переправляла строительная фирма, а не банк. Они наличность не страхуют. Но откуда взялся третий миллион? Значит, это не первая вылазка мотоциклистов!
   – Не могу понять, Илья Алексеич, – нахмурил брови Мякишев, – почему они деньги бросили, не взяли их с собой. Ушли ни с чем.
   – Чтобы сохранить себе жизнь! – раздраженно ответил Вербицкий.
   – Не успели, – предположил криминалист Бло-хин. – Деньги лежали под паркетом: мотоциклисты вернулись с дела и спрятали добычу в тайник. Достать их не так просто: опять паркет разбирать. Когда загудели сирены и набежала толпа омоновцев, не до того было. Чудо, что ноги успели унести.
   Блохин взял со стола газету и протянул Вербицкому:
   – Прочитай объявление, обведено красной ручкой. «Продается мотоцикл „Судзуки“, новый. Дорого». Телефон не указан, но есть адрес. Это за городом.
   – Надо бы навестить продавца. Чего еще интересного нашли?
   – Ничего.
   – Думаешь? Оставили кожаные костюмы, значит, они во что-то переоделись. Или в трусах убежали?
   – Времени у них не было. В кожаном не удобно, да и жарко работать. Они скинули костюмы, чтобы заняться тайником. Спрятав деньги, решили отметить удачу. На столе была початая бутылка коньяка. Стаканы разбили о стену вдребезги. Очевидно из-за отпечатков. На бутылке отпечатков нет, есть следы талька.
   – Значит, под кожаными перчатками они носили резиновые. О чем это говорит? О том, что эти ребята есть в нашей дактилоскопической картотеке.
   – Это еще не все. На подоконнике лежал заряженный наган. Самовзвод сорок пятого года, номер сохранился, отпечатков нет. – Блохин потряс в воздухе целлофановым пакетом, в котором лежал вороненый револьвер. – Из него недавно произвели два выстрела. Ствол гарью воняет, две гильзы в барабане пробиты.
   – Ну вот, Сережа, я прав! – гордо заявил Вербицкий. – Мотоциклисты к ограблению поста ГАИ не имеют никакого отношения, если пользуются такой архаикой. И еще понятно: уходя, они отстреливаться не собирались, значит, были уверены в безопасности отхода. Система отхода разрабатывалась заранее и была грабителями опробована.
   – Давай-ка сами осмотрим соседнюю крышу, Илья Алексеич, – сказал Мякишев.
   Соседний дом оказался не моложе выселенного, но в нем был сделан евроремонт, установлен скоростной лифт. В подъезде с важным видом сидел консьерж.
   Мякишев показал удостоверение. Прочитав его, пожилой мужчина встал и вытянулся в струнку.
   – Здравия желаю, товарищ подполковник.
   – Вот только кричать не надо. Садитесь. Как звать?
   – Лепестков Арсений Борисович.
   – Вы работали вчера вечером?
   – Так точно. Заступил в девять вечера, в девять утра должен был смениться, но сменщик позвонил, сказал, задерживается. У него трое внуков…
   – Хорошо. Значит, вы в курсе вчерашней заварушки.
   – Да, конечно. Весь дом на дыбы подняли.
   – А теперь сосредоточьтесь и вспомните, кто выходил из дома после приезда милиции в течение… ну, скажем, часа.
   – Мелисса Марковна с мужем и Топтунов Георгий Ваныч. Больше никто не выходил.
   – Черного хода в доме нет? – спросил Вербицкий.
   – Нет.
   – Расскажите, что вы знаете об этих людях?
   – Не очень много. Тут все живут скрытно, богатые не любят болтать. Да и работаю я всего лишь третий месяц. Мелисса из Прибалтики, у нее легкий акцент остался. Шикарная женщина. Ее имя пишется с двумя «с», если не ошибаюсь. Муж называет ее Мэлой. Ей лет тридцать, ему под сорок, зовут Вениамин Борисович. Судя по всему, она провожала его на вокзал, он нес чемодан. В командировки ездит очень часто. Через час Мелисса вернулась одна. Живут в сорок третьей квартире. Чем занимается Георгий Иванович Топтунов, я не знаю, но он очень богато одевается и за ним всегда приезжает машина, в разное время. Значит, на службу не ходит. Ему около тридцати. Живет в тридцать первой квартире. Вчера куда-то торопился, домой не вернулся до сих пор.
   – А Мелисса дома?
   – Думаю, да. Я под утро задремал, но во дворе стоит ее белый «Мерседес». Гляньте во двор.
   – Успеется. Нам нужен ключ от чердака.
   – А он не заперт. Там теплицу организовали, выращивают цветы для жильцов дома. Под заказ. Что пожелаете, хоть ананасы.
   – Понятно. Мы поднимемся, – закончил опрос Мякишев.
   С отделкой дома, и впрямь, постарались: стены выложены мрамором, на площадках золоченые канделябры. Чердак выглядел не хуже. Грядки тянулись на всю длину дома, под покатой крышей висели люминесцентные лампы. Женщина в фартуке и перчатках возилась с молодой порослью.
   Мякишев указал Вербицкому на слуховые окна, ведущие на крышу.
   – Стеклопакеты.
   – И что?
   – Влезть сюда непросто.
   – Посмотрим.
   Женщина о жильцах дома знала больше, чем консьерж. Практически все были ее клиентами, для каждой квартиры она выращивала цветы.
   – Молодцы! – воскликнул Мякишев. – Оказывается, и у нас можно жить цивилизованно. А на крышу часто народ вылезает?
   – Очень, – посетовала хозяйка оранжереи. – Там же не меньше двух десятков спутниковых антенн, а работают они плохо, настройщики то и дело шастают.
   – И холодный воздух запускают с улицы. У вас же тут парилка.
   – Было дело. Но Жора Топтунов толкнул хорошую идею – сделать ручки на рамах с другой стороны: вышел на крышу, закрой за собой окно. Сделали.
   – Вы говорите о Георгии Топтунове из тридцать первой квартиры?
   – Да, да, о нем. У него тоже есть антенна, но он ее настраивает сам. Технарь. Рукастый, толковый парень.
   – Мы прогуляемся по крыше.
   Вылезть в слуховое окно ничего не стоило. И влезть обратно тоже.
   – Ну вот провода. И что дальше? – пожал плечами подполковник.
   – Не на провода смотри. Видишь, грязь размазана у опоры. Крыша покатая. Приходилось прыгать. Ногами не дотянуться, провода высоко висят. Один из них поскользнулся. Если мы вызовем экспертов, они докажут, что здесь есть следы с той крыши, а может, и из квартиры.
   – Вызываем наших? – спросил Мякишев.
   – Ни в коем случае, Сережа. Мы и виду не должны подавать, будто разгадали план побега грабителей.
   – А как они узнают… Минутку. Вы думаете, что у мотоциклистов в этом доме есть квартира?
   – Такие деньги не бросают на произвол, они должны быть всегда под рукой. Живут здесь, а тайник в соседнем доме.
   – Здесь живут только состоятельные люди, а наши «герои» прячут свои пальчики под перчатками.
   – Три миллиона, найденные под паркетом, это не состояние? Может, они обчистили десятки денежных кормушек. Мы ничего о них не знаем. Пошли отсюда, здесь все понятно.
   Они вернулись в оранжерею в тот момент, когда женщина выбрасывала сорняки в мусоропровод. Вербицкий тихо сказал:
   – Чердак и крышу осмотрели, теперь меня интересует подвал.
   – А жильцы? – поинтересовался Мякишев.
   – Они никуда не денутся.
   – Понятно. Подвал сбежит.
   – Нет, Сережа. Мусор вывезут.
   Подвал был заперт, его пришлось открывать. Включили свет. С потолка свисали две мусоропро-водные трубы, под которыми стояли контейнеры.
   – Твой правый, Сережа, мой левый.
   – Вы это серьезно?
   – Вполне. Мы всю жизнь в мусоре копаемся. Теперь покопаемся в прямом смысле слова.
   – Но что искать-то?
   – Не знаю. Найдешь, сам поймешь. Знаю только, что до дна нам рыть не придется, искать надо сверху. За одну ночь много не накидали.
   – Боже, какая вонища! – сморщился подполковник.
   – Вот я и говорю, квартир-то мало, контейнеры стоят неделю, а нас интересует ночной мусор. Верхний слой.
   Предчувствие Вербицкого не обмануло, Мякишев обнаружил два стальных карабина из альпинистского снаряжения, с продетыми в них ремнями с застежками.
   – Черт! Хороший дорогой товар выбрасывают! – воскликнул он.
   – Это то, что мы искали, Сережа! – Вербицкий взял находку. – Карабин застегивается на проводе, в ременную петлю просовывается рука, толчок – и поехали. С учетом короткого расстояния и угла уклона трюкач развивает небольшую скорость. У противоположной крыши выставляет ноги вперед, упирается в стойку. Карабины снимаются, и конец всем проблемам. Ночью в оранжерее никого нет. Они проникли в нее через слуховое окно, выбросили карабины в мусоропровод и спокойно ушли отсюда.
   – Значит, отход был предусмотрен заранее?
   – У них все предусмотрено заранее. С деньгами получилась осечка – довольно сложный тайник.
   Но они не знают, нашли мы деньги или нет. А значит, вернутся в соседний дом.
   – Ловкачи! Снайперы, мотоциклисты, альпинисты.
   – Я вот что подумал, Сережа. В цирке используют такие карабины все, кто работает под куполом. Вспомни, как они спускаются вниз.
   – Наши мотоциклисты могут иметь отношение к цирку?
   – Не исключено. Хотя и зритель может взять такой прием на заметку. Да… С одной стороны – дерзкое бесшабашное ограбление, с другой – все просчитано наперед.
   – Но консьерж говорит, что из дома выходили только мужчина с женщиной и парень, но один.
   – Консьерж не видел посторонних. А если так, то настоящие грабители могли вообще не выходить из дома. Прятать им нечего, деньги остались в тайнике. От кого и зачем им удирать? Они сидят у себя, в полной безопасности, и с любопытством наблюдают в окна за происходящим на улице. В переулке стояла дюжина милицейских машин, проверяли каждого прохожего, зачем же лезть на рожон?
   – И что вы предлагаете?
   – Выйти из подвала, пока мы не провоняли окончательно. Ты поедешь по объявлению, к продавцу мотоцикла, а я опрошу соседей. Встретимся в управлении.
   – Как скажете.
 
   Дверь открыла очень приятная женщина лет тридцати. Не красавица, но с невероятным обаянием, очень женственная и хрупкая.
   – Вы к Вене?
   – А его нет?
   – Он вчера уехал в командировку, будет через неделю.
   – Вы Мелисса Марковна?
   – Да. Я его жена.
   У нее был очень приятный мягкий прибалтийский акцент, голос низкий, глубокий, что плохо вязалось с нежным личиком.
   – Я из прокуратуры. Меня зовут Вербицкий.
   – Не слышала такого имени. Это же фамилия.
   – Илья Алексеевич.
   – Заходите, Илья Алексеевич. Какое у вас дело к Вене?
   – Ничего определенного. Опрашиваю соседей. Вчера возле вашего дома совершено преступление, и мы ищем свидетелей.
   Женщина провела гостя в гостиную. Просторно, светло, ничего лишнего – белый тюль, белые стены, кресла, диван, плазменная панель на стене, столики со стеклянными крышками и на каждом ваза с цветами.
   – Значит, нам с мужем повезло. Мы вышли из дома, когда улица уже была заполнена людьми в милицейской форме.
   – Да, консьерж мне сказал, что вы выходили. Меня интересует другое. Вы видели кого-нибудь в подъезде до выхода на улицу? Преступников поймать не удалось, они могли забежать в любой дом. Консьержу я не очень доверяю, похоже, он больше спит, чем следит за порядком.