Страница:
После долгой паузы Шкляров сказал:
– Мысль интересная и обоснованная. Надо ее как следует обмусолить. – И, сославшись на неотложные дела, ушел.
Я тоже ушел. Одна голова хорошо, а три хуже. Каждый должен подумать, взвесить, проверить, а потом можно и поделиться своими соображениями с другими.
9
10
Часть вторая
1
– Мысль интересная и обоснованная. Надо ее как следует обмусолить. – И, сославшись на неотложные дела, ушел.
Я тоже ушел. Одна голова хорошо, а три хуже. Каждый должен подумать, взвесить, проверить, а потом можно и поделиться своими соображениями с другими.
9
По дороге в офис я позвонил своей секретарше. Анна сказала, что опоздает на часок, не больше. Обычное дело. Странно, я не сделал ей ничего плохого, но всегда чувствовал себя виноватым, будто вечный должник. Она понятия не имела, как мне пришлось провести выходные. По субботам мы работали, но в одиннадцать она умотала в магазин, а в полдень меня посетили двое отморозков, вслед за ними явился Мезенцев. Все и закрутилось. Спустя сутки, я уже швырялся чемоданами с миллионами, а ближе к вечеру наткнулся на изуродованный труп. Веселенькие выходные, ничего не скажешь. Но сейчас я не хотел думать о деле Мезенцева. Меня больше заботили собственные проблемы.
Прибыв в офис, я открыл окно, включил потолочный вентилятор и решил покурить. Сделал для себя исключение – набил трубку голландским табачком. Теперь я мог себе это позволить, впишу его в статью расходов.
Профиль моей работы, мы занимаемся семейными дрязгами, не предполагает встречи с милицией и прокуратурой, но так получилось, что обстоятельства столкнули и с теми и с другими. Базаров проверил мою личность по милицейским базам. Он не ошибся в одном – в органах я служил. Но по ранению в запас не уходил. История моей жизни не менее интересна, чем у настоящего Андрея Паршина. Я дослужился до подполковника, получил два ордена. Жизнь меня часто хлестала, но не переделала, я оставался доверчивым и в чем-то очень наивным, последним из породы романтиков, сохранившим цельность натуры после долгого бития мордой об асфальт. Другой обозлился бы и возненавидел весь мир, но только не я. Я с детства был напичкан добрыми сказками, их мне читала бабушка своим мягким, ласковым голосом. Я обожал удивительные истории про Робинзона Крузо, серебряные коньки и Гулливера. Когда пришло время идти в школу, я не знал ни одной буквы, но учителя поражались моей эрудиции и знаниям русской истории. Жаль, что невозможно вернуться в детство, взрослая жизнь меня не радовала.
Несколько месяцев назад по амнистии я освободился из заключения, просидев три года вместо пяти. Колония находилась в пяти километрах от маленького городка Тихвин, от него шли автобусы до железнодорожной станции – это еще двадцать километров. Другими словами, мне предстоял неблизкий путь. Вопрос – куда? Я не хотел возвращаться в Москву, в столице новую жизнь не начнешь. Новое надо начинать там, где тебя не знают и где ты никого не знаешь. Смешно в сорок лет говорить о начале чего-то без гроша в кармане, с бесконечным количеством травм как физических, так и душевных. Но я все еще во что-то верил. Шел мелкий, колючий, отвратительный снег, свобода меня встречала не очень радушно. На небе ни одного просвета, под ногами густой слой грязи и снежной жижи. Ветер, степь, дорога, выложенная бетонными плитами.
На площадке перед тюремными воротами стояла старенькая «Ауди», покрытая плотным слоем грязи. В приличном виде до этих мест добраться невозможно. Машина помигала фарами. Я оглянулся – за мной никого не было. Похоже, сигналили мне. Я подошел. Стекло водительской дверцы опустилось, и я увидел женщину лет сорока с симпатичной мордашкой: густые русые волосы убранные в пучок, серые светлые глаза и очаровательный вздернутый носик. Несмотря на крупный рот, она выглядела очень привлекательно.
– Ты Забелин?
– Слава обо мне и до вас добралась?
– Садись в машину, довезу тебя до «железки». Если договоримся, изменю маршрут.
Я сел в машину рядом с дамочкой. На ней была короткая юбка, и стройные ножки меня смутили. Чтобы выслушать ее и понять смысл сказанного, лучше смотреть в окно.
Машина тронулась с места.
– Ты знаешь Яшу Бессонова? – спросила она.
– Вместе чалились последние два года. Его освободили раньше меня. Это он тебя прислал?
– Яшку убили. Он показывал твою фотографию и рассказывал о тебе, так что не удивляйся моей осведомленности.
– Давно это случилось?
– Не так давно подстрелили на улице. Полез не в свое дело и получил то, на что напрашивался. У меня детективное агентство, частное, разумеется, но с лицензией. Яшку мы взяли на договор в качестве наружного наблюдателя. Он ведь бывший капитан, работу знает.
– Это ментовская колония.
– Знаю. Яшка нуждался в прикрытии, вот и нанялся к нам. А по сути он хотел разобраться со своими дружками, которые его запрятали за решетку. Разобрался. Мы ему помогать не стали, знали, на кого он замахнулся. Дурак! В одиночку. В его деле и армия не помогла бы. Тебя ведь тоже подставили?
– Еще как. Но я никому мстить не собираюсь. И что ты мне хочешь предложить?
– Яшка говорил, что ты настолько умный, что можешь найти честного человека в Москве. Так?
– Задавая глупые вопросы, рискуешь получить глупые ответы. Что хочешь предложить?
– Жизнь. Жизнь всегда предлагает скрытые возможности, а мы заняты поисками чего-то лучшего и не замечаем их.
– Философия. Есть конкретное предложение?
– Мне нужен партнер, я осталась одна. Нас в агентстве было трое. Сергей Хруничев руководил командой. Он был отличным сыщиком и гениальным авантюристом. Работал виртуозно и в рамках закона, контора процветала. Я играла роль секретарши, а Андрей Паршин был нашим главным оперативником. Никто из клиентов не видел его в лицо. Человек-невидимка. Это позволяло ему внедряться в стан противника, добывать нужные сведения, а потом исчезать. Его никто никогда не связывал с нашим агентством, хотя лицензия была оформлена на всех троих и висела в рамке на видном месте. Сергей и Андрей тоже из бывших ментов. Они отлично сработались и прекрасно дополняли друг друга.
– А как тебя зовут?
– Анна. Анна Васильевна Русакова.
Я опять посмотрел на нее, взглядом стрельнул по коленкам, да еще ее чертовы духи не давали мне покоя. С большим трудом мне удалось перевести свой взор на поганую безликую дорогу.
– Что с ними случилось?
– Их нашли мертвыми в кювете у шоссе. Обоим выстрелили в затылок. Машина Сергея стояла на дороге. Сиденья забрызганы кровью. Их не опознали, документов у ребят с собой не было. Машина числилась в угоне. Стреляли те или тот, кто сидел на заднем сиденье. В кармане Андрея обнаружили визитную карточку нашего агентства, по ней вышли на меня. Я прилетела в Челябинск на опознание. Мне показали трупы, но я их не признала.
– Почему?
– Потому что контору тут же закроют. Я член команды, но не учредитель, у меня нет разрешения на оружие и соответствующей практики в делах сыска. Быть выкинутой на улицу без всего – перспектива не из лучших. А мертвым уже не поможешь. За неделю до случившегося Сергей велел заказать билет на самолет до Челябинска, потом передумал и сказал, что поедет поездом. В тот раз он мне ничего не объяснил. Обычно я работаю в общей упряжке, но тут он отмахнулся – мелочь, мол, вопрос двух-трех дней. Не сказал и о том, что берет с собой Андрея Паршина. Уехали и пропали. Эксперты определили время смерти. Их убили на второй день после отъезда. Как я догадалась, у следователей никаких зацепок нет. Меня никто не задерживал, я вернулась в Красноярск. Приводя картотеку в порядок, наткнулась на папку с делом твоего однокамерника. Там была ваша фотография из зоны. Я подумала, что ты очень похож на Паршина, к тому же столичный мент с опытом, бывший подполковник, почему бы тебе не взять наше агентство под свое крыло. Документы Хруничева и Паршина лежали в сейфе, они их никогда не брали с собой. Переклеить фотографию в паспорте – плевое дело, у нас есть специалист. Мы для него сделали доброе дело, он нам обязан. К тому же Паршина никто не знает в лицо. Мы можем переехать в Екатеринбург или Новосибирск и начать все заново, с чистого листа.
– Почему ты решила, что я соглашусь?
– Яшка говорил, ты не хочешь возвращаться в Москву и собираешься завербоваться на север. Он так же говорил, что ты честный, деловой мужик и у тебя никого нет.
– Я должен подумать.
Машина остановилась возле двухэтажной гостиницы «Чайка». Последние пятнадцать минут мы петляли по узким улочкам занюханного городишки.
– Что здесь? – спросил я.
– Номер. Я тебя вторую неделю у ворот зоны стерегу, никто точной информации не давал. Нам надо поесть, я немного устала и проголодалась.
– Отличная идея.
Комнатушка на втором этаже с туалетом и душем показалась мне роскошной. Главным сюрпризом оказался накрытый стол: водка, грибочки, огурчики, селедочка, кастрюлька с картошкой и тушенкой. Мечта.
Мы выпили и съели все, что было. Я немного преувеличиваю, говоря «мы», водка здорово ударила мне в голову. Теперь я уже не стеснялся смотреть на Анну и не отводил глаз. Она все понимала.
– Наверное тебя не трудно развлечь? – спросила она.
– Я прост и доступен, как засохший кусок горбушки.
– Ты очень симпатичный мужик. Даже слишком.
– Только об этом и слышу.
– И тебе нравятся незакомплексованные женщины.
– При виде их я расползаюсь по швам.
Аня встала и скинула с себя одежду. Дальше я ничего не помню, меня унесло в какой-то другой мир. Не знаю, сколько времени пребывал в нем, проснулся я ночью и очень долго пытался понять, где я. К бытию вернул знакомый запах духов. Анна лежала рядом и не спала.
– Кажется, тебя Андрей зовут, так же как и Паршина?
Закинув руку за голову, она смотрела в потолок.
– Готов стать Паршиным? – тихо спросила Анна.
– Можно попробовать. Меня никто нигде не ждет. Разве что ты сегодня утром.
Анна повернулась ко мне лицом.
– Я не насовсем, Андрюша. Тебе сейчас нужна женщина и ты можешь мной пользоваться, но романа мы заводить не будем. Когда найдешь себе подружку, я отойду в сторону. Мы должны стать друзьями и партнерами. Постель в таких делах лишь помеха. Я знаю, о чем говорю. А сейчас спи, рано утром мы уезжаем.
– Куда?
– До первого крупного города. Там и обоснуемся, а потом я перевезу вещи. Тех денег, что у меня есть, хватит на пару месяцев приличной жизни и тебе на хороший костюм. Нам придется очень постараться, чтобы встать на ноги.
– С чистого листа всегда трудно начинать, но я так и думал сделать, выйдя на волю.
– Значит, наши желания совпали.
Она погладила меня по щеке, потом обняла. За окном, стучась в стекло, лил дождь, а я снова унесся в облака.
– Не желаешь подкрепиться?
– Я даже не помню, когда в последний раз ел.
– Кто бы сомневался.
Передо мной возник биг-маг и стаканчик еще не остывшего кофе.
За несколько месяцев нашего сотрудничества мы так и не сумели разбогатеть, а я лично не смог найти себе подружку. Жили мы с Анютой в разных съемных квартирках, но ей время от времени приходилось меня принимать и согревать, когда я замерзал от одиночества. Может быть, моя персона женщинам нравится, некоторые и не пытаются этого скрывать, но о своей секретарше я этого сказать не могу. Похоже, Анна меня жалеет и терпит, видя мою привязанность. Бабником меня никак не назовешь. Я старомоден и консервативен в отношениях с женщинами. Говорить о своих чувствах тоже не могу. Это не чувства, а ностальгия по чему-то невозвратному или, точнее, невернувшемуся.
Дожевывая свой биг-маг, я спросил:
– Кто такие Стас и Рудик?
– Понятия не имею, – ответила Анна. – О ком ты говоришь?
– В субботу тут приходили два амбала и что-то от меня требовали. Какой-то чемодан. Грозились разорить наше уютное гнездышко, если не вернем.
Анна присела на стул и задумалась.
– Догадываюсь, – наконец протянула она.
– Они нас давно ищут. Мы им сами помогли, разослав рекламные объявления во все газеты.
– И так бы нашли. Днем позже или раньше. От мафии не спрячешься.
– Не преувеличивай. Никакой мафии не существует, все бывшие мафиози теперь снимаются в кино, играют самих себя.
– Слушай, – Анна хлопнула себя по красивым коленкам, от которых я до сих пор сходил с ума, – Сергей Хруничев взял на хранение у какого-то мафиози чемодан. Вряд ли он в него заглядывал. Чемодан с номерными замками. Не думаю, что там лежали деньги. Скорее всего, документы, какой-то компромат. Сергею доверяли, он был надежным мужиком. Чемодан я видела в нашей конторе один раз, Сережа тут же его унес. Я знала о существовании у него тайника, но где он, только ему и богу известно. Это произошло за два дня до его отъезда в Челябинск. Ни он, ни Андрей, как ты знаешь, из поездки не вернулись. Потом и я из виду пропала. Теперь они нас нашли.
– Я сказал о гибели Сергея, но на них это не произвело впечатления, будто они об этом знают. Требования предъявляли мне как его партнеру.
– О Паршине слышали многие, но никто его не видел. Не думаю, что Андрей знал о тайнике. Сережа любил приговаривать: «Чем меньше знаете, тем лучше спите». Мы жили как у Христа за пазухой, без работы дня не сидели.
– Теперь жалеешь? Ошиблась в выборе?
– Я ни о чем не жалею. Сергея заменить невозможно. Он мерзавец высшей пробы. Сам похищал детей, а потом за большие деньги их же находил. И мы ему в этом помогали. Это лишь цветочки. Мы ходили по острию бритвы. У него мозги наизнанку вывернуты. По-другому он жить не мог. Я никогда не пыталась и не надеялась найти ему замену.
– Ему дали чемодан на хранение, а через пару дней пристрелили. Убийство может быть как-то связано с этим чемоданом?
– Не исключено. Если те, кто доверил ему чемодан, были напуганы, а это люди серьезные, то что говорить о нас. Похоже, за чемоданом шла охота. Возможно, он попал в руки Сергея случайно, или он его украл. Тут много вариантов.
– Украл, выследили и убили? – спросил я.
– Возможно.
– Нет, деточка. Пока чемодан не вернут, убивать не станут. Раз за ним пришли к нам, значит, не вернули.
– А может быть, он им уже не нужен? Пропал, и слава богу. Важно, чтобы не всплыл опять на поверхность.
– Такая позиция устроит того, на кого компромат собирали, но не того, кто хотел им воспользоваться.
– С этого и надо начать.
– С чего? – не понял я.
– Надо узнать, кто к тебе прислал своих гонцов. И чем они могут доказать, что чемодан принадлежит им. Я бы наплевала на их угрозы. Хотите найти чемодан, нанимайте нас и платите деньги. Мы поищем, если сочтем дело перспективным.
Мне нравилось Анютино бесстрашие.
– Смелое решение. Ностальгия по ходьбе по канату?
– Волков бояться, в лес не ходить.
Я пожал плечами.
– Как прикажете, сударыня.
Прибыв в офис, я открыл окно, включил потолочный вентилятор и решил покурить. Сделал для себя исключение – набил трубку голландским табачком. Теперь я мог себе это позволить, впишу его в статью расходов.
Профиль моей работы, мы занимаемся семейными дрязгами, не предполагает встречи с милицией и прокуратурой, но так получилось, что обстоятельства столкнули и с теми и с другими. Базаров проверил мою личность по милицейским базам. Он не ошибся в одном – в органах я служил. Но по ранению в запас не уходил. История моей жизни не менее интересна, чем у настоящего Андрея Паршина. Я дослужился до подполковника, получил два ордена. Жизнь меня часто хлестала, но не переделала, я оставался доверчивым и в чем-то очень наивным, последним из породы романтиков, сохранившим цельность натуры после долгого бития мордой об асфальт. Другой обозлился бы и возненавидел весь мир, но только не я. Я с детства был напичкан добрыми сказками, их мне читала бабушка своим мягким, ласковым голосом. Я обожал удивительные истории про Робинзона Крузо, серебряные коньки и Гулливера. Когда пришло время идти в школу, я не знал ни одной буквы, но учителя поражались моей эрудиции и знаниям русской истории. Жаль, что невозможно вернуться в детство, взрослая жизнь меня не радовала.
Несколько месяцев назад по амнистии я освободился из заключения, просидев три года вместо пяти. Колония находилась в пяти километрах от маленького городка Тихвин, от него шли автобусы до железнодорожной станции – это еще двадцать километров. Другими словами, мне предстоял неблизкий путь. Вопрос – куда? Я не хотел возвращаться в Москву, в столице новую жизнь не начнешь. Новое надо начинать там, где тебя не знают и где ты никого не знаешь. Смешно в сорок лет говорить о начале чего-то без гроша в кармане, с бесконечным количеством травм как физических, так и душевных. Но я все еще во что-то верил. Шел мелкий, колючий, отвратительный снег, свобода меня встречала не очень радушно. На небе ни одного просвета, под ногами густой слой грязи и снежной жижи. Ветер, степь, дорога, выложенная бетонными плитами.
На площадке перед тюремными воротами стояла старенькая «Ауди», покрытая плотным слоем грязи. В приличном виде до этих мест добраться невозможно. Машина помигала фарами. Я оглянулся – за мной никого не было. Похоже, сигналили мне. Я подошел. Стекло водительской дверцы опустилось, и я увидел женщину лет сорока с симпатичной мордашкой: густые русые волосы убранные в пучок, серые светлые глаза и очаровательный вздернутый носик. Несмотря на крупный рот, она выглядела очень привлекательно.
– Ты Забелин?
– Слава обо мне и до вас добралась?
– Садись в машину, довезу тебя до «железки». Если договоримся, изменю маршрут.
Я сел в машину рядом с дамочкой. На ней была короткая юбка, и стройные ножки меня смутили. Чтобы выслушать ее и понять смысл сказанного, лучше смотреть в окно.
Машина тронулась с места.
– Ты знаешь Яшу Бессонова? – спросила она.
– Вместе чалились последние два года. Его освободили раньше меня. Это он тебя прислал?
– Яшку убили. Он показывал твою фотографию и рассказывал о тебе, так что не удивляйся моей осведомленности.
– Давно это случилось?
– Не так давно подстрелили на улице. Полез не в свое дело и получил то, на что напрашивался. У меня детективное агентство, частное, разумеется, но с лицензией. Яшку мы взяли на договор в качестве наружного наблюдателя. Он ведь бывший капитан, работу знает.
– Это ментовская колония.
– Знаю. Яшка нуждался в прикрытии, вот и нанялся к нам. А по сути он хотел разобраться со своими дружками, которые его запрятали за решетку. Разобрался. Мы ему помогать не стали, знали, на кого он замахнулся. Дурак! В одиночку. В его деле и армия не помогла бы. Тебя ведь тоже подставили?
– Еще как. Но я никому мстить не собираюсь. И что ты мне хочешь предложить?
– Яшка говорил, что ты настолько умный, что можешь найти честного человека в Москве. Так?
– Задавая глупые вопросы, рискуешь получить глупые ответы. Что хочешь предложить?
– Жизнь. Жизнь всегда предлагает скрытые возможности, а мы заняты поисками чего-то лучшего и не замечаем их.
– Философия. Есть конкретное предложение?
– Мне нужен партнер, я осталась одна. Нас в агентстве было трое. Сергей Хруничев руководил командой. Он был отличным сыщиком и гениальным авантюристом. Работал виртуозно и в рамках закона, контора процветала. Я играла роль секретарши, а Андрей Паршин был нашим главным оперативником. Никто из клиентов не видел его в лицо. Человек-невидимка. Это позволяло ему внедряться в стан противника, добывать нужные сведения, а потом исчезать. Его никто никогда не связывал с нашим агентством, хотя лицензия была оформлена на всех троих и висела в рамке на видном месте. Сергей и Андрей тоже из бывших ментов. Они отлично сработались и прекрасно дополняли друг друга.
– А как тебя зовут?
– Анна. Анна Васильевна Русакова.
Я опять посмотрел на нее, взглядом стрельнул по коленкам, да еще ее чертовы духи не давали мне покоя. С большим трудом мне удалось перевести свой взор на поганую безликую дорогу.
– Что с ними случилось?
– Их нашли мертвыми в кювете у шоссе. Обоим выстрелили в затылок. Машина Сергея стояла на дороге. Сиденья забрызганы кровью. Их не опознали, документов у ребят с собой не было. Машина числилась в угоне. Стреляли те или тот, кто сидел на заднем сиденье. В кармане Андрея обнаружили визитную карточку нашего агентства, по ней вышли на меня. Я прилетела в Челябинск на опознание. Мне показали трупы, но я их не признала.
– Почему?
– Потому что контору тут же закроют. Я член команды, но не учредитель, у меня нет разрешения на оружие и соответствующей практики в делах сыска. Быть выкинутой на улицу без всего – перспектива не из лучших. А мертвым уже не поможешь. За неделю до случившегося Сергей велел заказать билет на самолет до Челябинска, потом передумал и сказал, что поедет поездом. В тот раз он мне ничего не объяснил. Обычно я работаю в общей упряжке, но тут он отмахнулся – мелочь, мол, вопрос двух-трех дней. Не сказал и о том, что берет с собой Андрея Паршина. Уехали и пропали. Эксперты определили время смерти. Их убили на второй день после отъезда. Как я догадалась, у следователей никаких зацепок нет. Меня никто не задерживал, я вернулась в Красноярск. Приводя картотеку в порядок, наткнулась на папку с делом твоего однокамерника. Там была ваша фотография из зоны. Я подумала, что ты очень похож на Паршина, к тому же столичный мент с опытом, бывший подполковник, почему бы тебе не взять наше агентство под свое крыло. Документы Хруничева и Паршина лежали в сейфе, они их никогда не брали с собой. Переклеить фотографию в паспорте – плевое дело, у нас есть специалист. Мы для него сделали доброе дело, он нам обязан. К тому же Паршина никто не знает в лицо. Мы можем переехать в Екатеринбург или Новосибирск и начать все заново, с чистого листа.
– Почему ты решила, что я соглашусь?
– Яшка говорил, ты не хочешь возвращаться в Москву и собираешься завербоваться на север. Он так же говорил, что ты честный, деловой мужик и у тебя никого нет.
– Я должен подумать.
Машина остановилась возле двухэтажной гостиницы «Чайка». Последние пятнадцать минут мы петляли по узким улочкам занюханного городишки.
– Что здесь? – спросил я.
– Номер. Я тебя вторую неделю у ворот зоны стерегу, никто точной информации не давал. Нам надо поесть, я немного устала и проголодалась.
– Отличная идея.
Комнатушка на втором этаже с туалетом и душем показалась мне роскошной. Главным сюрпризом оказался накрытый стол: водка, грибочки, огурчики, селедочка, кастрюлька с картошкой и тушенкой. Мечта.
Мы выпили и съели все, что было. Я немного преувеличиваю, говоря «мы», водка здорово ударила мне в голову. Теперь я уже не стеснялся смотреть на Анну и не отводил глаз. Она все понимала.
– Наверное тебя не трудно развлечь? – спросила она.
– Я прост и доступен, как засохший кусок горбушки.
– Ты очень симпатичный мужик. Даже слишком.
– Только об этом и слышу.
– И тебе нравятся незакомплексованные женщины.
– При виде их я расползаюсь по швам.
Аня встала и скинула с себя одежду. Дальше я ничего не помню, меня унесло в какой-то другой мир. Не знаю, сколько времени пребывал в нем, проснулся я ночью и очень долго пытался понять, где я. К бытию вернул знакомый запах духов. Анна лежала рядом и не спала.
– Кажется, тебя Андрей зовут, так же как и Паршина?
Закинув руку за голову, она смотрела в потолок.
– Готов стать Паршиным? – тихо спросила Анна.
– Можно попробовать. Меня никто нигде не ждет. Разве что ты сегодня утром.
Анна повернулась ко мне лицом.
– Я не насовсем, Андрюша. Тебе сейчас нужна женщина и ты можешь мной пользоваться, но романа мы заводить не будем. Когда найдешь себе подружку, я отойду в сторону. Мы должны стать друзьями и партнерами. Постель в таких делах лишь помеха. Я знаю, о чем говорю. А сейчас спи, рано утром мы уезжаем.
– Куда?
– До первого крупного города. Там и обоснуемся, а потом я перевезу вещи. Тех денег, что у меня есть, хватит на пару месяцев приличной жизни и тебе на хороший костюм. Нам придется очень постараться, чтобы встать на ноги.
– С чистого листа всегда трудно начинать, но я так и думал сделать, выйдя на волю.
– Значит, наши желания совпали.
Она погладила меня по щеке, потом обняла. За окном, стучась в стекло, лил дождь, а я снова унесся в облака.
* * *
С той же мечтательно-блаженной улыбкой идиота на физиономии Анна застала меня, войдя в нашу убогую контору. В руках она держала пакет с логотипом «Макдоналдс» и два стаканчика с кофе.– Не желаешь подкрепиться?
– Я даже не помню, когда в последний раз ел.
– Кто бы сомневался.
Передо мной возник биг-маг и стаканчик еще не остывшего кофе.
За несколько месяцев нашего сотрудничества мы так и не сумели разбогатеть, а я лично не смог найти себе подружку. Жили мы с Анютой в разных съемных квартирках, но ей время от времени приходилось меня принимать и согревать, когда я замерзал от одиночества. Может быть, моя персона женщинам нравится, некоторые и не пытаются этого скрывать, но о своей секретарше я этого сказать не могу. Похоже, Анна меня жалеет и терпит, видя мою привязанность. Бабником меня никак не назовешь. Я старомоден и консервативен в отношениях с женщинами. Говорить о своих чувствах тоже не могу. Это не чувства, а ностальгия по чему-то невозвратному или, точнее, невернувшемуся.
Дожевывая свой биг-маг, я спросил:
– Кто такие Стас и Рудик?
– Понятия не имею, – ответила Анна. – О ком ты говоришь?
– В субботу тут приходили два амбала и что-то от меня требовали. Какой-то чемодан. Грозились разорить наше уютное гнездышко, если не вернем.
Анна присела на стул и задумалась.
– Догадываюсь, – наконец протянула она.
– Они нас давно ищут. Мы им сами помогли, разослав рекламные объявления во все газеты.
– И так бы нашли. Днем позже или раньше. От мафии не спрячешься.
– Не преувеличивай. Никакой мафии не существует, все бывшие мафиози теперь снимаются в кино, играют самих себя.
– Слушай, – Анна хлопнула себя по красивым коленкам, от которых я до сих пор сходил с ума, – Сергей Хруничев взял на хранение у какого-то мафиози чемодан. Вряд ли он в него заглядывал. Чемодан с номерными замками. Не думаю, что там лежали деньги. Скорее всего, документы, какой-то компромат. Сергею доверяли, он был надежным мужиком. Чемодан я видела в нашей конторе один раз, Сережа тут же его унес. Я знала о существовании у него тайника, но где он, только ему и богу известно. Это произошло за два дня до его отъезда в Челябинск. Ни он, ни Андрей, как ты знаешь, из поездки не вернулись. Потом и я из виду пропала. Теперь они нас нашли.
– Я сказал о гибели Сергея, но на них это не произвело впечатления, будто они об этом знают. Требования предъявляли мне как его партнеру.
– О Паршине слышали многие, но никто его не видел. Не думаю, что Андрей знал о тайнике. Сережа любил приговаривать: «Чем меньше знаете, тем лучше спите». Мы жили как у Христа за пазухой, без работы дня не сидели.
– Теперь жалеешь? Ошиблась в выборе?
– Я ни о чем не жалею. Сергея заменить невозможно. Он мерзавец высшей пробы. Сам похищал детей, а потом за большие деньги их же находил. И мы ему в этом помогали. Это лишь цветочки. Мы ходили по острию бритвы. У него мозги наизнанку вывернуты. По-другому он жить не мог. Я никогда не пыталась и не надеялась найти ему замену.
– Ему дали чемодан на хранение, а через пару дней пристрелили. Убийство может быть как-то связано с этим чемоданом?
– Не исключено. Если те, кто доверил ему чемодан, были напуганы, а это люди серьезные, то что говорить о нас. Похоже, за чемоданом шла охота. Возможно, он попал в руки Сергея случайно, или он его украл. Тут много вариантов.
– Украл, выследили и убили? – спросил я.
– Возможно.
– Нет, деточка. Пока чемодан не вернут, убивать не станут. Раз за ним пришли к нам, значит, не вернули.
– А может быть, он им уже не нужен? Пропал, и слава богу. Важно, чтобы не всплыл опять на поверхность.
– Такая позиция устроит того, на кого компромат собирали, но не того, кто хотел им воспользоваться.
– С этого и надо начать.
– С чего? – не понял я.
– Надо узнать, кто к тебе прислал своих гонцов. И чем они могут доказать, что чемодан принадлежит им. Я бы наплевала на их угрозы. Хотите найти чемодан, нанимайте нас и платите деньги. Мы поищем, если сочтем дело перспективным.
Мне нравилось Анютино бесстрашие.
– Смелое решение. Ностальгия по ходьбе по канату?
– Волков бояться, в лес не ходить.
Я пожал плечами.
– Как прикажете, сударыня.
10
В течение двух дней газеты пестрели некрологами погибшей Марии Мезенцевой. Похороны проходили помпезно. Закрытый гроб на катафалке, запряженном шестеркой лошадей провезли через весь город на другую сторону реки по Введенскому мосту к Воздвиженскому кладбищу, самому старому и престижному, будто покойникам нужен какой-то престиж. По роковому стечению обстоятельств похитители Марии именно здесь собирались вернуть Мезенцеву жену живой. Почему они этого не сделали, оставалось загадкой. Версия самого Мезенцева Андрею не нравилась. Если Маша жива и бандиты намереваются продолжать вымогательство, им придется доказывать ее существование на этом свете. Жена известного олигарха стала звездой после своей гибели, такую заложницу очень трудно спрятать от людских глаз.
Похоронная процессия растянулась на полкилометра. Друзей, родных и близких у покойной, по словам мужа и свидетелей, практически не было, собралась обычная толпа любопытствующих. Обыватель скучает без сенсаций, а в прессу просачивалась информация лишь о том, что невозможно скрыть, о происходившем, что называется, прилюдно, при большом количестве очевидцев. Как правило, это были пожары, крупные автоаварии и вооруженные налеты на магазины. Все разбои приписывались залетным гастролерам.
Я шел за катафалком рядом с Мезенцевым. В последние дни он проникся особым доверием ко мне, а может, был так же одинок, как его покойная жена, и искал поддержки.
– Что будем делать, Андрей? – спросил он тихим скорбным голосом.
– Ничего. Преступники не грибы, на них не наткнешься, гуляя по лесу. Сейчас они залягут на дно и будут пережидать шумиху. Когда все успокоится, проявят себя, если ваша версия верна.
– Никто не убивает курицу, несущую золотые яйца. В то, что Маша сбежала, я поверить не могу, проще было со мной развестись. На ее имя записана недвижимость, две фирмы, у нее свой счет в банке. Смешно говорить о двух миллионах. Объявив себя трупом, она лишилась всего. Ее нет – счета заблокированы, недвижимость невозможно продать.
– У нее были основания для развода?
– Какие? Она чувствовала себя свободной женщиной. Ты же убедился сам, что мои глупые подозрения не оправдались. У Маши даже любовника не было. И я не верю в любовь, ради которой можно бросить все и кинутся в омут. Такие женщины не способны на безрассудные поступки. В ее возрасте менять образ жизни уже поздно, роскошь засасывает.
Мне пришлось промолчать. Я ничего не знал о роскоши и рассуждения олигарха на сей счет принимал как мнение эксперта.
На кладбище Мезенцеву стало плохо, его увезли домой раньше, чем закончилась церемония. Я тоже не стал дожидаться финала и ушел. У ворот меня догнал подполковник Базаров. На похороны он пришел в черном костюме, не в форме.
– Привет, Андрей.
Мы пожали друг другу руки.
– Увидел что-нибудь интересное? – спросил я.
– Лица людей о многом могут рассказать. Но я не искал в толпе убийц, просто сопровождал свою жену. Мезенцева посещала ее салон, была клиенткой Полины. Шапочное знакомство. Мы отпустили Кирилла Сладкова. Держать его бессмысленно, решили за ним понаблюдать, но промахнулись, парень смылся. На работу в казино не явился, дома не появлялся, его «Мазда» тоже исчезла. Проверка на дорогах все еще идет, ищем изумруды, похищенные у Мезенцева. Но одну лазейку мы пропустили, о ней никто ни разу не вспомнил.
– Паром возле деревни Свиблово?
– Точно. О нем мало кто знает. Он далеко от шоссе, им пользуются местные. С нашей стороны реки из города до парома можно доехать не замеченным, минуя гаишников. Там нет хороших дорог. Эта идея пришла мне в голову случайно. Я послал туда человека, он допросил паромщика. Вчера утром, часа через два после освобождения Кирилла, паром перевозил на другой берег серебристую «Мазду». Шофер из машины не выходил, но паромщик его видел, когда брал деньги за перевозку. Описание совпадает с внешностью Кирилла.
– Ты же сказал, Олег, что прицепили за ним хвост?
– От нас он должен был ехать на работу, у него смена. Я хотел начать наблюдение с казино, посмотреть, с кем он общается, а не идти за ним от ворот управления. Думаю, его поджидали на его же машине у моей конторы. Паромщик не видел второго человека, стекла тонированы, но кто-то мог сидеть за спиной водителя.
– Если у Кирилла есть сообщники, то зачем им светиться в наглую и подъезжать к управлению?
– Кирилл не местный, недавно в городе. Вряд ли он знал дорогу к переправе.
– Если он соучастник убийства, то и о пароме знал, и на даче бывал. У него нет алиби, если ты помнишь. Другое дело, что мы не можем ничего доказать, но Кирилл остается подозреваемым номер один.
– Разумеется, когда нет номера два, три и четыре. Мы проверили всех работников ювелирной фирмы, вплоть до дворников. Зацепиться не за что. Те, кто мог открыть сейф, были вместе с Мезенцевым в делегации, встречающей японцев.
– Алиби – вещь полезная, но если я знаю комбинацию и систему сигнализации, то могу рассказать это кому-то. Сейф вскрывал тот, кого интересовало его содержимое, а тот, кто имел доступ к сейфу, эту информацию продал и поехал в аэропорт встречать дорогих гостей. Вот тебе и алиби.
– Если так рассуждать, Андрей, то мы сидим глубоко в жопе и никогда никого не найдем. Куда ни плюнь, везде тупик.
– Не согласен. Все, что происходит сейчас, лишь начало. Вскрытие сейфа, похищение и убийство Марии Мезенцевой – звенья одной цепочки, но не конечная цель. Цель – сам Мезенцев. Эти уколы он выдержит. Я не верю в его безумную любовь к жене, а два миллиона и изумруды – не бешеная потеря. Олигарха готовят к настоящему удару, когда он не сможет устоять на ногах. Он это понимает, потому и дергается. Значит, у него есть слабые места, ахиллесова пята.
Базаров почесал подбородок и пожал плечами.
– Мне твоя идея нравится, Андрей. Но к Мезенцеву нам не подобраться. Его персона окружена неприступной стеной. Объявить ему войну может только равный. Таких я даже не знаю. Нас к этой схватке на пушечный выстрел не подпустят, остается только наблюдать со стороны и ждать удобного момента.
– Наконец-то ты меня понял, Олег. Я заметил немало ошибок, допущенных со стороны врагов Мезенцева. Первая – несогласованность, очевидно, цели не совпадают. Они оставляют за собой много мусора, наш удел – собирать фантики вокруг урны и надеяться, что бандиты где-то споткнуться.
– Ладно, коллега, – Базаров похлопал меня по плечу, – будем держать связь. Меня жена заждалась, она до смерти боится кладбищ и покойников.
Паршин сел в стоящий у ворот вишневый БМВ, к которому успел привыкнуть. Скорее всего, Мезенцев прав, роскошь засасывает.
Похоронная процессия растянулась на полкилометра. Друзей, родных и близких у покойной, по словам мужа и свидетелей, практически не было, собралась обычная толпа любопытствующих. Обыватель скучает без сенсаций, а в прессу просачивалась информация лишь о том, что невозможно скрыть, о происходившем, что называется, прилюдно, при большом количестве очевидцев. Как правило, это были пожары, крупные автоаварии и вооруженные налеты на магазины. Все разбои приписывались залетным гастролерам.
Я шел за катафалком рядом с Мезенцевым. В последние дни он проникся особым доверием ко мне, а может, был так же одинок, как его покойная жена, и искал поддержки.
– Что будем делать, Андрей? – спросил он тихим скорбным голосом.
– Ничего. Преступники не грибы, на них не наткнешься, гуляя по лесу. Сейчас они залягут на дно и будут пережидать шумиху. Когда все успокоится, проявят себя, если ваша версия верна.
– Никто не убивает курицу, несущую золотые яйца. В то, что Маша сбежала, я поверить не могу, проще было со мной развестись. На ее имя записана недвижимость, две фирмы, у нее свой счет в банке. Смешно говорить о двух миллионах. Объявив себя трупом, она лишилась всего. Ее нет – счета заблокированы, недвижимость невозможно продать.
– У нее были основания для развода?
– Какие? Она чувствовала себя свободной женщиной. Ты же убедился сам, что мои глупые подозрения не оправдались. У Маши даже любовника не было. И я не верю в любовь, ради которой можно бросить все и кинутся в омут. Такие женщины не способны на безрассудные поступки. В ее возрасте менять образ жизни уже поздно, роскошь засасывает.
Мне пришлось промолчать. Я ничего не знал о роскоши и рассуждения олигарха на сей счет принимал как мнение эксперта.
На кладбище Мезенцеву стало плохо, его увезли домой раньше, чем закончилась церемония. Я тоже не стал дожидаться финала и ушел. У ворот меня догнал подполковник Базаров. На похороны он пришел в черном костюме, не в форме.
– Привет, Андрей.
Мы пожали друг другу руки.
– Увидел что-нибудь интересное? – спросил я.
– Лица людей о многом могут рассказать. Но я не искал в толпе убийц, просто сопровождал свою жену. Мезенцева посещала ее салон, была клиенткой Полины. Шапочное знакомство. Мы отпустили Кирилла Сладкова. Держать его бессмысленно, решили за ним понаблюдать, но промахнулись, парень смылся. На работу в казино не явился, дома не появлялся, его «Мазда» тоже исчезла. Проверка на дорогах все еще идет, ищем изумруды, похищенные у Мезенцева. Но одну лазейку мы пропустили, о ней никто ни разу не вспомнил.
– Паром возле деревни Свиблово?
– Точно. О нем мало кто знает. Он далеко от шоссе, им пользуются местные. С нашей стороны реки из города до парома можно доехать не замеченным, минуя гаишников. Там нет хороших дорог. Эта идея пришла мне в голову случайно. Я послал туда человека, он допросил паромщика. Вчера утром, часа через два после освобождения Кирилла, паром перевозил на другой берег серебристую «Мазду». Шофер из машины не выходил, но паромщик его видел, когда брал деньги за перевозку. Описание совпадает с внешностью Кирилла.
– Ты же сказал, Олег, что прицепили за ним хвост?
– От нас он должен был ехать на работу, у него смена. Я хотел начать наблюдение с казино, посмотреть, с кем он общается, а не идти за ним от ворот управления. Думаю, его поджидали на его же машине у моей конторы. Паромщик не видел второго человека, стекла тонированы, но кто-то мог сидеть за спиной водителя.
– Если у Кирилла есть сообщники, то зачем им светиться в наглую и подъезжать к управлению?
– Кирилл не местный, недавно в городе. Вряд ли он знал дорогу к переправе.
– Если он соучастник убийства, то и о пароме знал, и на даче бывал. У него нет алиби, если ты помнишь. Другое дело, что мы не можем ничего доказать, но Кирилл остается подозреваемым номер один.
– Разумеется, когда нет номера два, три и четыре. Мы проверили всех работников ювелирной фирмы, вплоть до дворников. Зацепиться не за что. Те, кто мог открыть сейф, были вместе с Мезенцевым в делегации, встречающей японцев.
– Алиби – вещь полезная, но если я знаю комбинацию и систему сигнализации, то могу рассказать это кому-то. Сейф вскрывал тот, кого интересовало его содержимое, а тот, кто имел доступ к сейфу, эту информацию продал и поехал в аэропорт встречать дорогих гостей. Вот тебе и алиби.
– Если так рассуждать, Андрей, то мы сидим глубоко в жопе и никогда никого не найдем. Куда ни плюнь, везде тупик.
– Не согласен. Все, что происходит сейчас, лишь начало. Вскрытие сейфа, похищение и убийство Марии Мезенцевой – звенья одной цепочки, но не конечная цель. Цель – сам Мезенцев. Эти уколы он выдержит. Я не верю в его безумную любовь к жене, а два миллиона и изумруды – не бешеная потеря. Олигарха готовят к настоящему удару, когда он не сможет устоять на ногах. Он это понимает, потому и дергается. Значит, у него есть слабые места, ахиллесова пята.
Базаров почесал подбородок и пожал плечами.
– Мне твоя идея нравится, Андрей. Но к Мезенцеву нам не подобраться. Его персона окружена неприступной стеной. Объявить ему войну может только равный. Таких я даже не знаю. Нас к этой схватке на пушечный выстрел не подпустят, остается только наблюдать со стороны и ждать удобного момента.
– Наконец-то ты меня понял, Олег. Я заметил немало ошибок, допущенных со стороны врагов Мезенцева. Первая – несогласованность, очевидно, цели не совпадают. Они оставляют за собой много мусора, наш удел – собирать фантики вокруг урны и надеяться, что бандиты где-то споткнуться.
– Ладно, коллега, – Базаров похлопал меня по плечу, – будем держать связь. Меня жена заждалась, она до смерти боится кладбищ и покойников.
Паршин сел в стоящий у ворот вишневый БМВ, к которому успел привыкнуть. Скорее всего, Мезенцев прав, роскошь засасывает.
Часть вторая
НУЖЕН КОЗЕЛ ОТПУЩЕНИЯ
1
Мужчина моего возраста, но одетый несравненно лучше, источающий аромат дорогого одеколона, зашел в кабинет, когда я ловил надоедливую муху, стуча скрученной газетой по столу, подоконнику и стенам.
– Я не очень помешал?
В этот момент я хлопнул по стене, и раздавленная муха упала на пол вместе с рамкой, в которой была наша лицензия. Гость среагировал быстрее меня и поднял рамку с пола. К моему удивлению, стекло осталось целым.
Он прочел лицензию вслух, повесил ее на место и, глянув на меня, спросил:
– Вы Сергей Хруничев или Андрей Паршин?
– Паршин. А вы по делу или на шум пришли?
– По делу. Меня зовут Артем Богомолов. Вы дорого берете за свои услуги?
– Сто долларов в день, плюс расходы.
– Так дешево?
– Заплатите мне двести, и я уйду на пенсию.
– Готов платить тысячу в день и неограниченно на расходы.
– Я сяду, чтобы не упасть.
Устраиваясь в своем кресле, я уже понимал – речь пойдет о какой-нибудь афере. Когда сберкнижка показывает тебе язык, на что угодно согласишься. Я встречал многих аферистов и знал толк в их махинациях, но сам никогда в них не участвовал. Пора начинать, на слежке за женами много не заработаешь. Настроение Анюты портилось с каждым днем все больше и больше, я не оправдал ее надежд. Деньги, выданные мне Мезенцевым, тратить было нельзя. Аферист из меня может получиться, но не вор.
– Присаживайтесь и рассказывайте свою историю.
Осторожный джентльмен сначала опробовал стул на прочность, а потом присел на край. В его карих глазах читалась какая-то чертовщинка.
– Я женат.
– Холостяки к нам не заходят.
– Я люблю свою жену, но она мне не доверяет, каждый мой шаг подвергает проверке. И правильно делает. Я ей изменяю, у меня есть молодая обворожительная любовница. Разводиться из-за своих слабостей глупо. Мы живем за счет богатенького папочки моей супруги. Меня вышвырнут на улицу, и я лишусь всего. Иногда я выполняю некоторые поручения своего тестя. На днях получил очередное, и взвесив все за и против, пришел к выводу, что эту работу может выполнить любой. Я же тем временем смог бы дня на три съездить со своей кошечкой в какое-нибудь милое местечко, где нас никто не найдет и мы сможем от души повеселиться.
– А вы рисковый тип.
– Три дня – три тысячи долларов, неограниченно на расходы и никаких проблем. Что скажете?
Это даже не афера, а баловство, мне его предложение понравилось.
– Надо куда-то ехать?
– В Екатеринбург. Билеты на самолет туда и обратно уже куплены. В паспорта стюардессы не заглядывают, в худшем случае сверяют имена, а фото не смотрят. Натрите волосы копиркой и станете брюнетом, усы можно наклеить. Рост и возраст у нас совпадают, остальное мелочи.
– Вы предлагаете обменяться паспортами?
– Конечно. Номер в гостинице уже заказан. В конторе, куда вам надо заглянуть, вам должны выписать пропуск. Паспорт везде будет нужен, но это же проформа. А еще вам понадобится моя кредитная карточка. Можете тратить сколько хотите. Я вам дам размеры моей жены, вы купите ей колечко и туфельки в дорогом бутике. Только возьмите чеки. Обратно мы вернемся вместе в один день, встретимся в аэропорту, там и обменяемся документами и сувенирами.
– Вы правы. Паспорта не проблема, а проформа. Но у меня нет кредитной карточки.
– Пустяки. Сейчас зайдем в банк, ее оформят за десять минут. Положим на нее пять тысяч долларов. Столько не истратишь, все, что останется на счету, ваше.
Клиент достал толстый бумажник и вынул из него пачку долларов.
– Здесь семь тысяч. Пять – на карточку, две – на расходы, не считая моей кредитки. За свои труды получите еще три по возвращении домой, в аэропорту. Вас что-то не устраивает?
– Я не очень помешал?
В этот момент я хлопнул по стене, и раздавленная муха упала на пол вместе с рамкой, в которой была наша лицензия. Гость среагировал быстрее меня и поднял рамку с пола. К моему удивлению, стекло осталось целым.
Он прочел лицензию вслух, повесил ее на место и, глянув на меня, спросил:
– Вы Сергей Хруничев или Андрей Паршин?
– Паршин. А вы по делу или на шум пришли?
– По делу. Меня зовут Артем Богомолов. Вы дорого берете за свои услуги?
– Сто долларов в день, плюс расходы.
– Так дешево?
– Заплатите мне двести, и я уйду на пенсию.
– Готов платить тысячу в день и неограниченно на расходы.
– Я сяду, чтобы не упасть.
Устраиваясь в своем кресле, я уже понимал – речь пойдет о какой-нибудь афере. Когда сберкнижка показывает тебе язык, на что угодно согласишься. Я встречал многих аферистов и знал толк в их махинациях, но сам никогда в них не участвовал. Пора начинать, на слежке за женами много не заработаешь. Настроение Анюты портилось с каждым днем все больше и больше, я не оправдал ее надежд. Деньги, выданные мне Мезенцевым, тратить было нельзя. Аферист из меня может получиться, но не вор.
– Присаживайтесь и рассказывайте свою историю.
Осторожный джентльмен сначала опробовал стул на прочность, а потом присел на край. В его карих глазах читалась какая-то чертовщинка.
– Я женат.
– Холостяки к нам не заходят.
– Я люблю свою жену, но она мне не доверяет, каждый мой шаг подвергает проверке. И правильно делает. Я ей изменяю, у меня есть молодая обворожительная любовница. Разводиться из-за своих слабостей глупо. Мы живем за счет богатенького папочки моей супруги. Меня вышвырнут на улицу, и я лишусь всего. Иногда я выполняю некоторые поручения своего тестя. На днях получил очередное, и взвесив все за и против, пришел к выводу, что эту работу может выполнить любой. Я же тем временем смог бы дня на три съездить со своей кошечкой в какое-нибудь милое местечко, где нас никто не найдет и мы сможем от души повеселиться.
– А вы рисковый тип.
– Три дня – три тысячи долларов, неограниченно на расходы и никаких проблем. Что скажете?
Это даже не афера, а баловство, мне его предложение понравилось.
– Надо куда-то ехать?
– В Екатеринбург. Билеты на самолет туда и обратно уже куплены. В паспорта стюардессы не заглядывают, в худшем случае сверяют имена, а фото не смотрят. Натрите волосы копиркой и станете брюнетом, усы можно наклеить. Рост и возраст у нас совпадают, остальное мелочи.
– Вы предлагаете обменяться паспортами?
– Конечно. Номер в гостинице уже заказан. В конторе, куда вам надо заглянуть, вам должны выписать пропуск. Паспорт везде будет нужен, но это же проформа. А еще вам понадобится моя кредитная карточка. Можете тратить сколько хотите. Я вам дам размеры моей жены, вы купите ей колечко и туфельки в дорогом бутике. Только возьмите чеки. Обратно мы вернемся вместе в один день, встретимся в аэропорту, там и обменяемся документами и сувенирами.
– Вы правы. Паспорта не проблема, а проформа. Но у меня нет кредитной карточки.
– Пустяки. Сейчас зайдем в банк, ее оформят за десять минут. Положим на нее пять тысяч долларов. Столько не истратишь, все, что останется на счету, ваше.
Клиент достал толстый бумажник и вынул из него пачку долларов.
– Здесь семь тысяч. Пять – на карточку, две – на расходы, не считая моей кредитки. За свои труды получите еще три по возвращении домой, в аэропорту. Вас что-то не устраивает?