Страница:
Джордж Мартин
Игра престолов
Книга II
ЭДДАРД
Ему снился странный сон: трое рыцарей в белых плащах, давно разрушенная башня и Лианна на окровавленном ложе.
Во сне с ним были друзья, как и тогда, в жизни. Гордый Мартин Кассель, отец Джори; верный Тео Валл; Этан Гловер, бывший тогда эсквайром Брандона, сир Марк Рисвелл, мягкоречивый и благородный сердцем; житель озера Хоуленд Рид; лорд Дастин на своем огромном рыжем коне. Нед помнил их лица, как свое собственное; но годы вторгаются в память человека даже во сне, даже если он дал обет не забывать ничего. Ему снились тени, призраки, сотканные из тумана.
Всемером они стояли перед троими — во сне, как и в жизни. Но троих трудно было назвать обыкновенными воинами. Они ожидали перед круглой башней, позади краснели горы Дорна, белые плащи раздувал ветер. Они не превратились в тени — лица оставались ясными даже теперь. Сир Эртур Дейл, Меч Зари, скорбно улыбался. Рукоять великого меча Рассвет поднималась над его правым плечом. Сир Освелл Уэнт, припав на одно колено, правил клинок точилом. На белой эмали шлема расправляла крылья черная летучая мышь его дома. Между ними стоял свирепый сир Герольд Хайтауэр, Белый Бык, лорд-командующий Королевской гвардии.
— Я искал вас у Трезубца, — сказал Над.
— Нас не было там, — отвечал сир Герольд.
— Горе постигло бы узурпатора, если бы мм там были, — проговорил сир Освелл, — Когда пала Королевская Гавань и сир Джейме убил вашего короля золотым мечом, я пытался узнать, где вы.
— Мы были далеко, — отвечал сир Герольд. — Иначе Эйерис по-прежнему сидел бы на Железном троне, а наш лживый брат горел бы в адском пекле.
— Я спускался к Штормовому Пределу, чтобы снять осаду, — сказал ему Нед. — Там лорды Тирелл и Редвин сложили знамена, а все их рыцари преклонили колена в знак верности. Я был уверен, что вы окажетесь среди них.
— Мы ни перед кем не склонимся, — проговорил сир Эртур Дейл.
— Сир Уиллем Дарри бежал на Драконий Камень с вашей королевой и принцем Виаерисом. Я думал, что вы будете сопровождать их.
— Сир Уиллем человек добрый и верный, — заметил сир Освелл.
— Но он не принадлежит к числу гвардейцев, — возразил сир Герольд. — Королевская гвардия никогда не бежит.
— Ни прежде, ни теперь, — подтвердил сир Эртур, надевая шлем.
— Мы дали обет, — пояснил старый сир Герольд. Призраки зашевелились возле Неда с призрачными мечами в руках. Их было семеро против троих.
— Ну а теперь начнем, — сказал сир Эртур Дейл, Меч Зари. Он извлек Рассвет и взялся за рукоять обеими руками. Бледный, как молочное стекло, клинок горел живым светом.
— Нет, — ответил Нед со скорбью в голосе. — Теперь и закончим. — И тогда он услышал за собой крик Лианны:
— Эддард!
Ветер бросил на кровавое небо тучу лепестков розы, синих, как глаза смерти.
— Лорд Эддард, — вновь прокричала Лианна.
— Обещаю, — прошептал он. — Лиа, я обещаю…
— Лорд Эддард! — позвал мужской голос из тьмы. Со стоном Эддард Старк открыл глаза, лунный свет вливался сквозь высокие окна башни Десницы.
— Лорд Эддард? — Над постелью склонилась тень.
— Как… как долго? — Простыни сбились, нога в лубке, в боку пульсирует боль.
— Шесть дней и семь ночей. — Голос принадлежал Вейону Пулю. Стюард поднес чашу к губам Неда. — Выпейте, милорд.
— Что?…
— Чистая вода. Мейстер Пицель сказал, что вам захочется пить.
Нед глотнул. Сухие губы потрескались. Вода оказалась сладкой, как мед.
— Король оставил приказ, — проговорил Вейон Пуль, когда чаша опустела. — Он желает поговорить с вами, милорд.
— Завтра, — сказал Нед. — Когда я окрепну. Он не мог сейчас встретить бывшего друга лицом к лицу, сон лишил его сил, сделал слабым, как котенка.
— Милорд, — проговорил Пуль, — король приказал прислать вас к нему, как только вы откроете глаза. — Стюард торопливо принялся зажигать свечи.
Нед громко ругнулся. Роберт никогда не был известен Своим терпением.
— Передай королю, что я слишком слаб, чтобы явиться к нему. Если он хочет переговорить со мной, я буду рад принять его у себя. Надеюсь, ты найдешь его в глубоком сне. И позови… — Нед уже собрался назвать Джори, когда вспомнил. — Позови капитана моей стражи.
Элин вступил в опочивальню через мгновение после того, как стюард откланялся.
— Милорд!
— Пуль утверждает, что прошло шесть дней, — сказал Нед. — Я должен знать положение дел.
— Цареубийца бежал из города, — доложил Элин. — Говорят, что он направился на Бобровый утес к своему отцу. Повесть о том, как леди Кейтилин захватила Беса, у всех на устах. Я выставил дополнительную стражу, если вы не против.
— Не против, — заверил его Нед. — Как дочери?
— Они посещали вас каждый день, милорд. Санса тихо молится, но Арья… — он помедлил, — не произнесла ни слова после того, как вас принесли сюда. Такая свирепая кроха. Я никогда не видел подобной ярости в девочке.
— Что бы ни случилось, — проговорил Нед, — я хочу, чтобы дочери мои были в безопасности. Боюсь, что это только начало.
— С ними не случится плохого, лорд Эддард, — заверил Элин. — Пока я жив.
— А Джори и все остальные…
— Я передал останки Молчаливым Сестрам, чтобы их отослали на север, в Винтерфелл. Джори хотел бы лежать возле своего деда…
…Возле деда, ведь отец Джори был похоронен далеко на юге. Мартин Кассель погиб вместе с остальными. Тогда Нед велел разрушить башню и сложить из ее кровавых камней восемь кэрнов на гребне. Говорили, что Рейегар называл это место Башней Счастья, но у Неда с ней были связаны горькие воспоминания. Да, их было семеро против троих, но лишь двое смогли покинуть это место; сам Эддард Старк и маленький житель озера Хоуленд Рид. Эддард не усматривал доброго предзнаменования в том, что сон этот приснился ему именно сейчас, после столь многих лет.
— Ты распорядился правильно, Элин, — проговорил Нед, увидев возвратившегося Вейона Пуля. Стюард поклонился.
— Светлейший государь здесь, милорд, а вместе с ним и королева.
Нед подвинулся выше, дернулся, когда ногу пронзила боль. Он не рассчитывал увидеть Серсею. Встреча эта не сулила добра.
— Впусти их и оставь нас. Наши слова не должны выйти за пределы этих стен.
Пуль молча вышел.
Роберту хватило времени, чтобы облачиться в черный бархатный дублет с коронованным оленем Баратеонов, вышитым на груди золотой ниткой, и золотую мантию под плащом из светлых и темных квадратов. Рука короля держала бутыль вина, лицо его раскраснелось после выпивки. Серсея Ланнистер вошла следом, волосы ее украшала усыпанная самоцветами тиара.
— Светлейший государь, — проговорил Нед, — прошу Прощения, ноя не могу подняться.
— Ерунда, — отозвался король ворчливо. — Хочешь вина? Из Ибора. Хороший урожай. — Только немного, — сказал Нед. — Голова моя еще тяжела после макового молока.
— Человек на вашем месте должен радоваться тому, что голова его вообще еще остается на плечах, — объявила королева.
— Тихо, женщина! — отрезал Роберт. Он поднес Неду чашу вина. — Нога еще болит?
— Немного, — отвечал Нед. Голова его пылала, но он не хотел признаваться в слабости перед королевой.
— Пицель утверждает, что нога заживет. — Роберт нахмурился. — Как я понимаю, тебе известно, что сделала Кейтилин?
— Так-то оно так. — Нед отпил вина. — Но моя леди-жена не виновна в своем поступке, светлейший государь. Она сделала это по моему распоряжению.
— Я недоволен тобой, Нед, — буркнул Роберт.
— По какому праву вы смеете прикасаться к моим родственникам? — потребовала ответа Серсея. — Кем, по-вашему, вы являетесь?
— Десницей короля, — ответил ей Нед с ледяной любезностью. — Иначе говоря, персоной, которую ваш лорд-муж обязал поддерживать в королевстве мир и выполнять королевское правосудие.
— Вы были десницей, — начала Серсея, — но теперь…
— Молчать! — взревел король. — Ты спросила его, и он ответил… — Серсея умолкла в холодном гневе, и Роберт повернулся к Неду:
— Чтобы поддерживать в королевстве мир, ты говоришь? Так вот как ты поддерживаешь мир, Нед? Погибло семеро…
— Восьмеро, — поправила королева. — Трегар умер сегодня утром от удара, полученного им от лорда Старка. — Похищение на Королевском тракте и пьяное побоище на моих улицах, — проговорил король. — Я этого не потерплю.
— У Кейтилин были все причины, чтобы арестовать Беса…
— Я сказал, что не потерплю этого! В пекло все причины. Ты прикажешь ей немедленно отпустить карлика и помиришься с Джейме.
— Трое моих людей погибли на моих глазах, потому что Джейме Ланнистер пожелал наказать меня. Неужели я должен это забыть?
— Мой брат не был причиной ссоры, — сказала королю Серсея. — Лорд Старк пьяным возвращался из борделя. Люди его напали на Джейме и его стражу — именно так, как жена его схватила Тириона на Королевском тракте.
— Не верь этому, Роберт, ты знаешь меня, — проговорил Нед. — Спроси лорда Бейлиша, если сомневаешься. Он был там.
— Я говорил с Мизинцем, — ответил Роберт. — Он сказал, что поехал за золотыми плащами до того, как началась схватка, но он признает, что вы возвращались из какого-то борделя.
— Какого-то борделя? Разуй свои глаза, Роберт, я ездил туда посмотреть на твою дочь! Мать назвала ее Баррой, она похожа на твою первую девочку, которая родилась в Долине, когда мы были мальчишками. — Говоря эти слова, он глядел на королеву, лицо которой превратилось в застывшую маску, бледную и ничего не выражающую.
Роберт покраснел.
— Барра, — пророкотал он. — Решила сделать мне приятное, чертова баба. Я думал, что у нее больше ума.
— Ей нет и пятнадцати, она уже шлюха, и ты считаешь, что она может быть разумной? — ответил, не веря себе, Нед. Нога его отчаянно разболелась, и трудно было сдержаться. — Дурочка любит тебя, Роберт.
Король поглядел на Серсею.
— Тема эта не подходит для ушей королевы.
Светлейшей государыне не понравится все, что я могу сказать, — заметил Нед. — Мне передали, что Цареубийца бежал из города. Прикажи мне вернуть его и поставить перед Правосудием.
Король задумчиво покрутил чашу с вином и пригубил.
— Нет, — решил он. — С меня довольно. Джейме убил у тебя троих, ты у него пятерых. На этом и закончим.
— Таково, значит, твое представление о справедливости? — вспыхнул Нед. — Я рад, что больше не являюсь твоим десницей.
Королева поглядела на мужа:
— Если бы какой-нибудь человек осмелился обратиться к Таргариену, как говорит с тобой этот…
— Ты что, принимаешь меня за Эйериса? — прервал ее Роберт.
— Я принимаю тебя за короля! Джейме и Тирион твои братья по законам брака и родственных связей. Старки изгнали одного из них и захватили другого. Человек этот бесчестит тебя каждым своим дыханием, и ты кротко стоишь здесь, спрашиваешь, болит ли его нога и не хочется ли ему вина?
Роберт потемнел от гнева.
— Сколько раз, женщина, должен я приказывать тебе попридержать язык?
Лицо Серсеи изобразило все оттенки презрения.
— Как же это нас перепутали боги? — сказала она. — По всем правилам, тебе следовало бы носить юбку, а мне броню.
Багровый от гнева король ударил ее тыльной стороной ладони по щеке, Серсея споткнулась о стул и сильно ударилась, но не вскрикнула. Тонкие пальцы легли на щеку, бледная и гладкая кожа покраснела. На следующее утро синяк, это уж точно, зальет половину ее лица.
— Буду носить его как знак чести, — объявила она.
— Только носи в молчании, иначе я еще раз почту тебя, — посулил Роберт. Он кликнул гвардейцев.
В комнате появился сир Меррин Трант, высокий и строгий в своей белой броне. — Королева устала. Проводите ее в опочивальню. — Не говоря ни слова, рыцарь помог Серсее подняться на ноги и вывел ее.
Роберт потянулся к бутылке и вновь налил свою чашу.
— Теперь видишь, что она со мной делает, Нед. — Король опустился в кресло, сжимая чашу с вином. — Любящая жена, мать моих детей. — Ярость оставила его, в глазах короля Нед теперь видел скорбь и даже испуг. — Мне не следовало бить ее. Это не… это не королевский поступок. — Он поглядел на руки, словно бы не вполне понимая, что они собой представляют. — Я всегда был силен… никто не мог выстоять передо мной. Никто. Но как бороться с тем, кого нельзя ударить? — В смятении король потряс головой. — Рейегар… Рейегар победил, проклятие! Я убил его, Нед, я вонзил шип в его черный панцирь, в его черное сердце, и он умер у моих ног. Об этом поют песни. И все же он каким-то образом победил. Теперь он с Лианной, а мне досталась Серсея. — Он осушил чашу.
— Светлейший государь, — сказал Нед, — мы должны переговорить…
Роберт прижал пальцы к вискам.
— Меня смертельно тошнит от разговоров. Утром я отправляюсь в Королевский лес на охоту. Все, что ты хочешь сказать, может подождать до моего возвращения.
— Если боги будут милостивы, я не стану ждать твоего возвращения. Ты приказал мне возвращаться в Винтерфелл, помнишь?
Роберт встал, ухватившись за одну из опор балдахина, чтобы устоять.
— Боги редко бывают добры, Нед. Возьми свою вещь. — Из кармана в подкладке плаща он достал тяжелую застежку в форме руки и бросил на постель. — Хочешь ли ты этого или нет, но ты остаешься моей десницей, проклятый! Я запрещаю тебе уезжать.
Нед взял серебряную застежку. Похоже, у него не оставалось выбора. Нога его пульсировала, он чувствовал себя беспомощным, как ребенок.
— Наследница Таргариенов… Король застонал:
— Седьмое пекло, не начинай сначала этот разговор. С этим покончено, я не желаю больше слышать об этом!
— Почему ты хочешь, чтобы я был твоей десницей, если не желаешь слушать моих советов?
— Почему? — Роберт расхохотался. — Хочу и все тут. Кому-то ведь надо править этим проклятым королевством! Бери знак своей власти, Нед. Он подобает тебе. Но если ты еще хоть раз бросишь его мне в лицо, клянусь, я сразу же приколю проклятую штуковину на плащ Джейме Ланнистера!
Во сне с ним были друзья, как и тогда, в жизни. Гордый Мартин Кассель, отец Джори; верный Тео Валл; Этан Гловер, бывший тогда эсквайром Брандона, сир Марк Рисвелл, мягкоречивый и благородный сердцем; житель озера Хоуленд Рид; лорд Дастин на своем огромном рыжем коне. Нед помнил их лица, как свое собственное; но годы вторгаются в память человека даже во сне, даже если он дал обет не забывать ничего. Ему снились тени, призраки, сотканные из тумана.
Всемером они стояли перед троими — во сне, как и в жизни. Но троих трудно было назвать обыкновенными воинами. Они ожидали перед круглой башней, позади краснели горы Дорна, белые плащи раздувал ветер. Они не превратились в тени — лица оставались ясными даже теперь. Сир Эртур Дейл, Меч Зари, скорбно улыбался. Рукоять великого меча Рассвет поднималась над его правым плечом. Сир Освелл Уэнт, припав на одно колено, правил клинок точилом. На белой эмали шлема расправляла крылья черная летучая мышь его дома. Между ними стоял свирепый сир Герольд Хайтауэр, Белый Бык, лорд-командующий Королевской гвардии.
— Я искал вас у Трезубца, — сказал Над.
— Нас не было там, — отвечал сир Герольд.
— Горе постигло бы узурпатора, если бы мм там были, — проговорил сир Освелл, — Когда пала Королевская Гавань и сир Джейме убил вашего короля золотым мечом, я пытался узнать, где вы.
— Мы были далеко, — отвечал сир Герольд. — Иначе Эйерис по-прежнему сидел бы на Железном троне, а наш лживый брат горел бы в адском пекле.
— Я спускался к Штормовому Пределу, чтобы снять осаду, — сказал ему Нед. — Там лорды Тирелл и Редвин сложили знамена, а все их рыцари преклонили колена в знак верности. Я был уверен, что вы окажетесь среди них.
— Мы ни перед кем не склонимся, — проговорил сир Эртур Дейл.
— Сир Уиллем Дарри бежал на Драконий Камень с вашей королевой и принцем Виаерисом. Я думал, что вы будете сопровождать их.
— Сир Уиллем человек добрый и верный, — заметил сир Освелл.
— Но он не принадлежит к числу гвардейцев, — возразил сир Герольд. — Королевская гвардия никогда не бежит.
— Ни прежде, ни теперь, — подтвердил сир Эртур, надевая шлем.
— Мы дали обет, — пояснил старый сир Герольд. Призраки зашевелились возле Неда с призрачными мечами в руках. Их было семеро против троих.
— Ну а теперь начнем, — сказал сир Эртур Дейл, Меч Зари. Он извлек Рассвет и взялся за рукоять обеими руками. Бледный, как молочное стекло, клинок горел живым светом.
— Нет, — ответил Нед со скорбью в голосе. — Теперь и закончим. — И тогда он услышал за собой крик Лианны:
— Эддард!
Ветер бросил на кровавое небо тучу лепестков розы, синих, как глаза смерти.
— Лорд Эддард, — вновь прокричала Лианна.
— Обещаю, — прошептал он. — Лиа, я обещаю…
— Лорд Эддард! — позвал мужской голос из тьмы. Со стоном Эддард Старк открыл глаза, лунный свет вливался сквозь высокие окна башни Десницы.
— Лорд Эддард? — Над постелью склонилась тень.
— Как… как долго? — Простыни сбились, нога в лубке, в боку пульсирует боль.
— Шесть дней и семь ночей. — Голос принадлежал Вейону Пулю. Стюард поднес чашу к губам Неда. — Выпейте, милорд.
— Что?…
— Чистая вода. Мейстер Пицель сказал, что вам захочется пить.
Нед глотнул. Сухие губы потрескались. Вода оказалась сладкой, как мед.
— Король оставил приказ, — проговорил Вейон Пуль, когда чаша опустела. — Он желает поговорить с вами, милорд.
— Завтра, — сказал Нед. — Когда я окрепну. Он не мог сейчас встретить бывшего друга лицом к лицу, сон лишил его сил, сделал слабым, как котенка.
— Милорд, — проговорил Пуль, — король приказал прислать вас к нему, как только вы откроете глаза. — Стюард торопливо принялся зажигать свечи.
Нед громко ругнулся. Роберт никогда не был известен Своим терпением.
— Передай королю, что я слишком слаб, чтобы явиться к нему. Если он хочет переговорить со мной, я буду рад принять его у себя. Надеюсь, ты найдешь его в глубоком сне. И позови… — Нед уже собрался назвать Джори, когда вспомнил. — Позови капитана моей стражи.
Элин вступил в опочивальню через мгновение после того, как стюард откланялся.
— Милорд!
— Пуль утверждает, что прошло шесть дней, — сказал Нед. — Я должен знать положение дел.
— Цареубийца бежал из города, — доложил Элин. — Говорят, что он направился на Бобровый утес к своему отцу. Повесть о том, как леди Кейтилин захватила Беса, у всех на устах. Я выставил дополнительную стражу, если вы не против.
— Не против, — заверил его Нед. — Как дочери?
— Они посещали вас каждый день, милорд. Санса тихо молится, но Арья… — он помедлил, — не произнесла ни слова после того, как вас принесли сюда. Такая свирепая кроха. Я никогда не видел подобной ярости в девочке.
— Что бы ни случилось, — проговорил Нед, — я хочу, чтобы дочери мои были в безопасности. Боюсь, что это только начало.
— С ними не случится плохого, лорд Эддард, — заверил Элин. — Пока я жив.
— А Джори и все остальные…
— Я передал останки Молчаливым Сестрам, чтобы их отослали на север, в Винтерфелл. Джори хотел бы лежать возле своего деда…
…Возле деда, ведь отец Джори был похоронен далеко на юге. Мартин Кассель погиб вместе с остальными. Тогда Нед велел разрушить башню и сложить из ее кровавых камней восемь кэрнов на гребне. Говорили, что Рейегар называл это место Башней Счастья, но у Неда с ней были связаны горькие воспоминания. Да, их было семеро против троих, но лишь двое смогли покинуть это место; сам Эддард Старк и маленький житель озера Хоуленд Рид. Эддард не усматривал доброго предзнаменования в том, что сон этот приснился ему именно сейчас, после столь многих лет.
— Ты распорядился правильно, Элин, — проговорил Нед, увидев возвратившегося Вейона Пуля. Стюард поклонился.
— Светлейший государь здесь, милорд, а вместе с ним и королева.
Нед подвинулся выше, дернулся, когда ногу пронзила боль. Он не рассчитывал увидеть Серсею. Встреча эта не сулила добра.
— Впусти их и оставь нас. Наши слова не должны выйти за пределы этих стен.
Пуль молча вышел.
Роберту хватило времени, чтобы облачиться в черный бархатный дублет с коронованным оленем Баратеонов, вышитым на груди золотой ниткой, и золотую мантию под плащом из светлых и темных квадратов. Рука короля держала бутыль вина, лицо его раскраснелось после выпивки. Серсея Ланнистер вошла следом, волосы ее украшала усыпанная самоцветами тиара.
— Светлейший государь, — проговорил Нед, — прошу Прощения, ноя не могу подняться.
— Ерунда, — отозвался король ворчливо. — Хочешь вина? Из Ибора. Хороший урожай. — Только немного, — сказал Нед. — Голова моя еще тяжела после макового молока.
— Человек на вашем месте должен радоваться тому, что голова его вообще еще остается на плечах, — объявила королева.
— Тихо, женщина! — отрезал Роберт. Он поднес Неду чашу вина. — Нога еще болит?
— Немного, — отвечал Нед. Голова его пылала, но он не хотел признаваться в слабости перед королевой.
— Пицель утверждает, что нога заживет. — Роберт нахмурился. — Как я понимаю, тебе известно, что сделала Кейтилин?
— Так-то оно так. — Нед отпил вина. — Но моя леди-жена не виновна в своем поступке, светлейший государь. Она сделала это по моему распоряжению.
— Я недоволен тобой, Нед, — буркнул Роберт.
— По какому праву вы смеете прикасаться к моим родственникам? — потребовала ответа Серсея. — Кем, по-вашему, вы являетесь?
— Десницей короля, — ответил ей Нед с ледяной любезностью. — Иначе говоря, персоной, которую ваш лорд-муж обязал поддерживать в королевстве мир и выполнять королевское правосудие.
— Вы были десницей, — начала Серсея, — но теперь…
— Молчать! — взревел король. — Ты спросила его, и он ответил… — Серсея умолкла в холодном гневе, и Роберт повернулся к Неду:
— Чтобы поддерживать в королевстве мир, ты говоришь? Так вот как ты поддерживаешь мир, Нед? Погибло семеро…
— Восьмеро, — поправила королева. — Трегар умер сегодня утром от удара, полученного им от лорда Старка. — Похищение на Королевском тракте и пьяное побоище на моих улицах, — проговорил король. — Я этого не потерплю.
— У Кейтилин были все причины, чтобы арестовать Беса…
— Я сказал, что не потерплю этого! В пекло все причины. Ты прикажешь ей немедленно отпустить карлика и помиришься с Джейме.
— Трое моих людей погибли на моих глазах, потому что Джейме Ланнистер пожелал наказать меня. Неужели я должен это забыть?
— Мой брат не был причиной ссоры, — сказала королю Серсея. — Лорд Старк пьяным возвращался из борделя. Люди его напали на Джейме и его стражу — именно так, как жена его схватила Тириона на Королевском тракте.
— Не верь этому, Роберт, ты знаешь меня, — проговорил Нед. — Спроси лорда Бейлиша, если сомневаешься. Он был там.
— Я говорил с Мизинцем, — ответил Роберт. — Он сказал, что поехал за золотыми плащами до того, как началась схватка, но он признает, что вы возвращались из какого-то борделя.
— Какого-то борделя? Разуй свои глаза, Роберт, я ездил туда посмотреть на твою дочь! Мать назвала ее Баррой, она похожа на твою первую девочку, которая родилась в Долине, когда мы были мальчишками. — Говоря эти слова, он глядел на королеву, лицо которой превратилось в застывшую маску, бледную и ничего не выражающую.
Роберт покраснел.
— Барра, — пророкотал он. — Решила сделать мне приятное, чертова баба. Я думал, что у нее больше ума.
— Ей нет и пятнадцати, она уже шлюха, и ты считаешь, что она может быть разумной? — ответил, не веря себе, Нед. Нога его отчаянно разболелась, и трудно было сдержаться. — Дурочка любит тебя, Роберт.
Король поглядел на Серсею.
— Тема эта не подходит для ушей королевы.
Светлейшей государыне не понравится все, что я могу сказать, — заметил Нед. — Мне передали, что Цареубийца бежал из города. Прикажи мне вернуть его и поставить перед Правосудием.
Король задумчиво покрутил чашу с вином и пригубил.
— Нет, — решил он. — С меня довольно. Джейме убил у тебя троих, ты у него пятерых. На этом и закончим.
— Таково, значит, твое представление о справедливости? — вспыхнул Нед. — Я рад, что больше не являюсь твоим десницей.
Королева поглядела на мужа:
— Если бы какой-нибудь человек осмелился обратиться к Таргариену, как говорит с тобой этот…
— Ты что, принимаешь меня за Эйериса? — прервал ее Роберт.
— Я принимаю тебя за короля! Джейме и Тирион твои братья по законам брака и родственных связей. Старки изгнали одного из них и захватили другого. Человек этот бесчестит тебя каждым своим дыханием, и ты кротко стоишь здесь, спрашиваешь, болит ли его нога и не хочется ли ему вина?
Роберт потемнел от гнева.
— Сколько раз, женщина, должен я приказывать тебе попридержать язык?
Лицо Серсеи изобразило все оттенки презрения.
— Как же это нас перепутали боги? — сказала она. — По всем правилам, тебе следовало бы носить юбку, а мне броню.
Багровый от гнева король ударил ее тыльной стороной ладони по щеке, Серсея споткнулась о стул и сильно ударилась, но не вскрикнула. Тонкие пальцы легли на щеку, бледная и гладкая кожа покраснела. На следующее утро синяк, это уж точно, зальет половину ее лица.
— Буду носить его как знак чести, — объявила она.
— Только носи в молчании, иначе я еще раз почту тебя, — посулил Роберт. Он кликнул гвардейцев.
В комнате появился сир Меррин Трант, высокий и строгий в своей белой броне. — Королева устала. Проводите ее в опочивальню. — Не говоря ни слова, рыцарь помог Серсее подняться на ноги и вывел ее.
Роберт потянулся к бутылке и вновь налил свою чашу.
— Теперь видишь, что она со мной делает, Нед. — Король опустился в кресло, сжимая чашу с вином. — Любящая жена, мать моих детей. — Ярость оставила его, в глазах короля Нед теперь видел скорбь и даже испуг. — Мне не следовало бить ее. Это не… это не королевский поступок. — Он поглядел на руки, словно бы не вполне понимая, что они собой представляют. — Я всегда был силен… никто не мог выстоять передо мной. Никто. Но как бороться с тем, кого нельзя ударить? — В смятении король потряс головой. — Рейегар… Рейегар победил, проклятие! Я убил его, Нед, я вонзил шип в его черный панцирь, в его черное сердце, и он умер у моих ног. Об этом поют песни. И все же он каким-то образом победил. Теперь он с Лианной, а мне досталась Серсея. — Он осушил чашу.
— Светлейший государь, — сказал Нед, — мы должны переговорить…
Роберт прижал пальцы к вискам.
— Меня смертельно тошнит от разговоров. Утром я отправляюсь в Королевский лес на охоту. Все, что ты хочешь сказать, может подождать до моего возвращения.
— Если боги будут милостивы, я не стану ждать твоего возвращения. Ты приказал мне возвращаться в Винтерфелл, помнишь?
Роберт встал, ухватившись за одну из опор балдахина, чтобы устоять.
— Боги редко бывают добры, Нед. Возьми свою вещь. — Из кармана в подкладке плаща он достал тяжелую застежку в форме руки и бросил на постель. — Хочешь ли ты этого или нет, но ты остаешься моей десницей, проклятый! Я запрещаю тебе уезжать.
Нед взял серебряную застежку. Похоже, у него не оставалось выбора. Нога его пульсировала, он чувствовал себя беспомощным, как ребенок.
— Наследница Таргариенов… Король застонал:
— Седьмое пекло, не начинай сначала этот разговор. С этим покончено, я не желаю больше слышать об этом!
— Почему ты хочешь, чтобы я был твоей десницей, если не желаешь слушать моих советов?
— Почему? — Роберт расхохотался. — Хочу и все тут. Кому-то ведь надо править этим проклятым королевством! Бери знак своей власти, Нед. Он подобает тебе. Но если ты еще хоть раз бросишь его мне в лицо, клянусь, я сразу же приколю проклятую штуковину на плащ Джейме Ланнистера!
КЕЙТИЛИН
Восточный небосклон порозовел и позолотился, когда солнце поднялось над Долиной Арренов. Держась руками за тонкий резной камень, Кейтилин Старк стояла у окна и смотрела, как освещается небо. Мир внизу пробуждался: становился из черного индиговым, а потом зеленым, рассвет крался уже по полям и лесам. Бледный туман поднимался от Слез Алисы, окружая стекавший с плеча горы призрачный поток в его долгом падении вдоль обрыва Копья Гиганта; Кейтилин даже ощущала лицом слабое прикосновение влаги.
Алиса Аррен увидела смерть своего мужа, братьев и всех своих детей, однако при жизни не пролила ни слезинки, посему после смерти боги велели ей не знать усталости, пока слезы ее не увлажнят черную землю Долины, в которую ушли люди, некогда любимые ею. Алиса умерла шесть тысяч лет назад, но до сих пор ни одна капля потока еще не достигла почвы Долины. Кейтилин попыталась представить, каким будет водопад ее собственных слез после смерти.
— Рассказывайте остальное, — сказала она.
— Цареубийца собирает войско у Бобрового утеса, -. ответил сир Родрик Кассель из комнаты позади нее. — Ваш брат пишет, что он послал гонцов на утес, потребовав, чтобы лорд Тайвин открыл свои намерения, но тот ему не ответил. Эдмар приказал лорду Венсу и лорду Пайперу охранять проход под Золотым Зубом. Он обещает вам, что не отдаст ни пяди земли дома Талли, не увлажнив ее кровью Ланнистеров. Кейтилин отвернулась от заполнившего окно рассвета. Краса его не слишком-то утешала. Как неприятно, что предстоящий им мерзкий день начинается такой красотой.
— Эдмар посылал гонцов и дал обещание, — сказала она. — Но Эдмар не лорд Риверрана. Что слышно о моем лорде-отце?
— Послание молчит о лорде Хостере, миледи. — Сир Родрик потянул себя за бакенбарды. Пока он оправлялся от своих ран, они отросли — белые словно снег и щетинистые; Старый мастер над оружием стал наконец похож на себя самого.
— Отец не поручил бы оборону Риверрана Эдмару, если бы не чувствовал себя очень плохо, — сказала она озабоченно. — Надо было разбудить меня сразу, как только прилетела эта птица.
— Ваша леди-сестра посчитала, что вам лучше поспать, так сказал мейстер Колемон…
— Меня надо было разбудить, — настаивала она.
— Мейстер сказал, что ваша сестра намеревается поговорить с вами после поединка.
— Значит, она все еще не отказалась от этого фарса? — скривилась Кейтилин. — Карлик сыграл на ней, как на волынке, а Лиза слишком глуха, чтобы слышать мелодию. Чем бы ни кончилось сегодняшнее утро, сир Родрик, нам пора ехать отсюда. Место мое в Винтерфелле — возле моих сыновей. Если у вас хватит сил сесть на коня, я попрошу Лизу, чтобы нам дали отряд, который проводит нас до Заячьего города. Оттуда мы можем кораблем отправиться домой.
— Опять кораблем? — Сир Родрик буквально на глазах позеленел, однако сдержал дрожь в голосе. — Как прикажете, миледи.
Старый рыцарь остался ждать возле ее двери, когда Кейтилин кликнула выделенных ей Лизой служанок. Надо бы переговорить с сестрой до поединка, быть может, она передумает, прикидывала Кейтилин одеваясь. Политика Лизы зависела от настроения, а настроение ее менялось ежечасно. Застенчивая девочка, которой сестра была в Риверране, превратилась в женщину, попеременно гордую, пугливую, жестокую, мечтательную, безрассудную, застенчивую, упрямую, тщеславную, то есть непостоянную и непредсказуемую.
Когда ее подлый тюремщик приполз, чтобы рассказать о признании Тириона Ланнистера, Кейтилин просила Лизу принять карлика с глазу на глаз, но нет, ничто не могло изменить решения сестры, собравшейся блеснуть перед доброй половиной Долины. И теперь еще это…
— Ланнистер — мой пленник, — раздраженно сказала Кейтилин сиру Родрику, когда они спускались по ступенькам башни и шли по холодным белым залам Орлиного Гнезда. На ней было простое серое платье с серебряным поясом. — Следует напомнить об этом сестре!
Из дверей палат Лизы вылетел ее дядя.
— Идете на дурацкий праздник? — воскликнул сир Бринден. — Я бы посоветовал тебе вколотить капельку здравого смысла в сестрицу, если бы считал, что это возможно. Похоже, ты только расшибешь себе лоб…
— Прилетела птица из Риверрана, — начала Кейтилин, — с письмом от Эдмара…
— Я знаю, дитя. — Бринден нервно теребил застегивавшую плащ черную рыбу, которая была единственным украшением в его одежде. — Мне пришлось узнать об этом от мейстера Колемона. Я попросил у твоей сестры тысячу опытных людей, чтобы отправиться с ними в Риверран со всей возможной скоростью. И знаешь, что она мне ответила? «Долина не может выделить не только тысячи мечей, но даже одного, дядя! А ты — Рыцарь Ворот, твое место здесь». — Порыв детского смеха вырвался из открытой двери позади них, и Бринден мрачно глянул через плечо. — Ну я и сказал ей, что она вполне может искать себе нового Рыцаря Ворот. Пусть я и Черная Рыба, но я пока еще Талли. И я отъезжаю в Риверран сегодня вечером.
Кейтилин не могла скрыть удивления.
— Один? Ты прекрасно знаешь, что одному человеку нечего делать на высокогорной дороге, а мы с сиром Родриком возвращаемся в Винтерфелл. Поедем вместе, дядя. Я дам тебе твою тысячу, Риверран не останется в одиночестве.
Бринден подумал мгновение, потом резко кивнул.
— Пусть будет, как ты говоришь. До дома далеко, но мне тем более хочется попасть туда. Я подожду вас внизу. — Он направился прочь, плащ развевался позади него.
Кейтилин обменялась взглядом с сиром Родриком. Они направились в дверь — на тонкий нервный детский смешок.
Палаты Лизы выходили в небольшой сад, засаженный голубыми цветами, — кружок земли и травы, со всех сторон окруженный высокими белыми башнями. Строители намеревались устроить здесь богорощу, но Орлиное Гнездо лежит на твердом камне, и, сколько бы ни носили земли из долины, чардрево так и не пустило здесь корни. Поэтому лорды Орлиного Гнезда засадили свободное место травой и расставили статуи посреди невысоких цветущих кустарников. Здесь два поединщика должны были рискнуть, отдав свои жизни и судьбу Тириона Ланнистера в руки богов.
Лиза, только что нарядившаяся в молочный бархат, дополненный ниткой сапфиров и лунных камней на белой шее, собрала свой двор на террасе над местом сражения и сидела в окружении свиты: рыцарей, а также знатных и не столь уж знатных лордов. Многие среди них все еще надеялись на брак с ней — на ее ложе, на право править Долиной Арренов. Судя по наблюдениям Кейтилин за время пребывания в Орлином Гнезде, надежды их были тщетны.
Для кресла Роберта соорудили деревянный помост, лорд Орлиного Гнезда хихикал и хлопал в ладоши, пока горбатый кукольник в сине-белой одежде заставлял двух деревянных рыцарей рубить и колоть друг друга. Были выставлены кувшины с густыми сливками и корзинки с черной смородиной, гости попивали сладкое, надушенное апельсином вино из чеканных серебряных чаш.
— Дурацкий праздник, — сказал Бринден. На той стороне террасы Лиза весело смеялась какой-то шутке сира Хантера и накалывала ягоду из корзинки острием кинжала сира Лина Корбрея. Этих женихов Лиза поощряла более всего… по крайней мере сегодня. Кейтилин едва ли сумела бы сказать, который из двоих менее подходил ей.
Изуродованный подагрой Хантер был даже старше Джона Аррена, судьба прокляла его тремя задиристыми сыновьями, один другого жаднее. Сир Лин проявлял безрассудство иначе; сухощавый и симпатичный наследник древнего, но обедневшего дома, он был тщеславен, опрометчив и вспыльчив… Кроме того, шептали, что интимные прелести женщин подозрительно мало волнуют его.
Заметив Кейтилин, Лиза приветствовала ее сестринским объятием и влажным поцелуем в щеку.
— Правда, очаровательное утро? Боги улыбаются нам! Отведай вина, милая сестрица. Лорд Хантер любезно прислал нам этот напиток из собственных погребов.
— Спасибо тебе, Лиза, нет. Мы должны поговорить.
— Потом, — обещала сестра, уже отворачиваясь от нее.
— Сейчас, — проговорила Кейтилин более громким голосом, чем хотела. На голос ее уже оборачивались. — Лиза, ты не можешь позволить себе подобное безрассудство. Бес имеет цену, покуда он жив. Мертвым он годен только для ворон. Ну а если победит его рыцарь…
— На это шансы невелики, миледи, — опередил ее лорд Хантер, прикоснувшись к плечу Кейтилин рукой в старческих пятнах. — Сир Вардис — крепкий боец. Он разделается с наемником.
— Кто знает, милорд? — сказала Кейтилин. — Сомневаюсь. — Она видела Бронна на высокогорной дороге; Наемник отнюдь не случайно уцелел в путешествии, когда остальные погибли. В бою он двигался словно пантера, а уродливый меч казался частью его руки.
Женихи Лизы собирались поблизости, как пчелы вокруг цветка.
— Ну, женщины слабо разбираются В подобных вещах, — уверил ее сир Мортон Уэйнвуд. — Сир Вардис — рыцарь, милая леди. А люди, подобные его противнику, в сердце своем всегда трусливы. Окруженные тысячью собратьев, они достаточно полезны в битве, но в поединках мужество оставляет их.
— Значит, вы понимаете, что делаете, — сказала Кейтилин с любезностью, от которой во рту стало больно. — Чего мы добьемся смертью карлика? Или вы воображаете, что Джейме будет разбираться, судили его брата или нет, прежде чем сбросить с горы?
— Обезглавьте его, — посоветовал сир Лин Корбрей. — Когда Цареубийца получит голову Беса, это послужит ему предостережением.
Лиза нетерпеливо тряхнула длинными — до груди — осенними волосами.
— Лорд Роберт желает видеть, как он полетит, — ответила она, словно бы выложив самый убедительный аргумент. — А Бес пусть винит тогда только себя самого. Это он потребовал суда поединком.
— Миледи Лиза не могла достойно отказать ему, даже если бы она захотела, — многозначительно проговорил лорд Хантер.
Игнорируя всех, Кейтилин обратилась лицом к сестре:
— Напоминаю тебе, Тирион Ланнистер — мой пленник.
— А я напоминаю тебе: этот карлик убил моего лорда-мужа! — Голос Лизы возвысился. — Он отравил десницу короля, оставил мое милое дитя без отца, и теперь я намереваюсь расплатиться с ним! — Крутнув юбками, Лиза зашагала по террасе. Сиры Лин, Мортен и прочие женихи прохладно откланялись и отправились следом за ней.
— Значит, вы думаете, что это сделал он? — спросил сир Родрик негромко, когда они вновь остались одни. — Что Тирион убил лорда Джона? Бес отрицает это самым решительным образом…
— Я полагаю, что лорда Аррена убили Ланнистеры, — ответила Кейтилин, — но кто сделал это — Тирион, сир Джейме, королева или все они вместе, — сказать не могу.
Лиза называла Серсею в том письме, которое прислала в Винтерфелл, но теперь она казалась уверенной, что именно Тирион был убийцей… не потому ли, что карлик здесь, под рукой, а королева пребывала в безопасности за стенами Красного замка, в сотнях лиг к югу? Кейтилин едва ли не жалела о том, что не сожгла письмо своей сестры прежде, чем прочитать его.
Сир Родрик потянул себя за бакенбарды.
— Яд, не… Это действительно мог быть и карлик. Или Серсея. Ведь говорят же, что яд — оружие женщины. Прошу вашего прощения, миледи. Но чтобы Цареубийца… я не слишком-то симпатизирую ему, но он не из той породы. Он слишком любит вид крови на своем золотом мече. Яд ли это был, миледи?
Кейтилин нахмурилась от смутной неловкости.
— А как еще можно было сделать смерть похожей на естественную? — Позади нее лорд Роберт заверещал от восторга, когда один из марионеточных рыцарей разрубил другого напополам и из раны на террасу хлынул поток красных опилок. Кейтилин поглядела на племянника и вздохнула. — Мальчишка не знает никакой дисциплины. Он никогда не сделается крепким настолько, чтобы править, если только не забрать его от матери на какое-то время.
Алиса Аррен увидела смерть своего мужа, братьев и всех своих детей, однако при жизни не пролила ни слезинки, посему после смерти боги велели ей не знать усталости, пока слезы ее не увлажнят черную землю Долины, в которую ушли люди, некогда любимые ею. Алиса умерла шесть тысяч лет назад, но до сих пор ни одна капля потока еще не достигла почвы Долины. Кейтилин попыталась представить, каким будет водопад ее собственных слез после смерти.
— Рассказывайте остальное, — сказала она.
— Цареубийца собирает войско у Бобрового утеса, -. ответил сир Родрик Кассель из комнаты позади нее. — Ваш брат пишет, что он послал гонцов на утес, потребовав, чтобы лорд Тайвин открыл свои намерения, но тот ему не ответил. Эдмар приказал лорду Венсу и лорду Пайперу охранять проход под Золотым Зубом. Он обещает вам, что не отдаст ни пяди земли дома Талли, не увлажнив ее кровью Ланнистеров. Кейтилин отвернулась от заполнившего окно рассвета. Краса его не слишком-то утешала. Как неприятно, что предстоящий им мерзкий день начинается такой красотой.
— Эдмар посылал гонцов и дал обещание, — сказала она. — Но Эдмар не лорд Риверрана. Что слышно о моем лорде-отце?
— Послание молчит о лорде Хостере, миледи. — Сир Родрик потянул себя за бакенбарды. Пока он оправлялся от своих ран, они отросли — белые словно снег и щетинистые; Старый мастер над оружием стал наконец похож на себя самого.
— Отец не поручил бы оборону Риверрана Эдмару, если бы не чувствовал себя очень плохо, — сказала она озабоченно. — Надо было разбудить меня сразу, как только прилетела эта птица.
— Ваша леди-сестра посчитала, что вам лучше поспать, так сказал мейстер Колемон…
— Меня надо было разбудить, — настаивала она.
— Мейстер сказал, что ваша сестра намеревается поговорить с вами после поединка.
— Значит, она все еще не отказалась от этого фарса? — скривилась Кейтилин. — Карлик сыграл на ней, как на волынке, а Лиза слишком глуха, чтобы слышать мелодию. Чем бы ни кончилось сегодняшнее утро, сир Родрик, нам пора ехать отсюда. Место мое в Винтерфелле — возле моих сыновей. Если у вас хватит сил сесть на коня, я попрошу Лизу, чтобы нам дали отряд, который проводит нас до Заячьего города. Оттуда мы можем кораблем отправиться домой.
— Опять кораблем? — Сир Родрик буквально на глазах позеленел, однако сдержал дрожь в голосе. — Как прикажете, миледи.
Старый рыцарь остался ждать возле ее двери, когда Кейтилин кликнула выделенных ей Лизой служанок. Надо бы переговорить с сестрой до поединка, быть может, она передумает, прикидывала Кейтилин одеваясь. Политика Лизы зависела от настроения, а настроение ее менялось ежечасно. Застенчивая девочка, которой сестра была в Риверране, превратилась в женщину, попеременно гордую, пугливую, жестокую, мечтательную, безрассудную, застенчивую, упрямую, тщеславную, то есть непостоянную и непредсказуемую.
Когда ее подлый тюремщик приполз, чтобы рассказать о признании Тириона Ланнистера, Кейтилин просила Лизу принять карлика с глазу на глаз, но нет, ничто не могло изменить решения сестры, собравшейся блеснуть перед доброй половиной Долины. И теперь еще это…
— Ланнистер — мой пленник, — раздраженно сказала Кейтилин сиру Родрику, когда они спускались по ступенькам башни и шли по холодным белым залам Орлиного Гнезда. На ней было простое серое платье с серебряным поясом. — Следует напомнить об этом сестре!
Из дверей палат Лизы вылетел ее дядя.
— Идете на дурацкий праздник? — воскликнул сир Бринден. — Я бы посоветовал тебе вколотить капельку здравого смысла в сестрицу, если бы считал, что это возможно. Похоже, ты только расшибешь себе лоб…
— Прилетела птица из Риверрана, — начала Кейтилин, — с письмом от Эдмара…
— Я знаю, дитя. — Бринден нервно теребил застегивавшую плащ черную рыбу, которая была единственным украшением в его одежде. — Мне пришлось узнать об этом от мейстера Колемона. Я попросил у твоей сестры тысячу опытных людей, чтобы отправиться с ними в Риверран со всей возможной скоростью. И знаешь, что она мне ответила? «Долина не может выделить не только тысячи мечей, но даже одного, дядя! А ты — Рыцарь Ворот, твое место здесь». — Порыв детского смеха вырвался из открытой двери позади них, и Бринден мрачно глянул через плечо. — Ну я и сказал ей, что она вполне может искать себе нового Рыцаря Ворот. Пусть я и Черная Рыба, но я пока еще Талли. И я отъезжаю в Риверран сегодня вечером.
Кейтилин не могла скрыть удивления.
— Один? Ты прекрасно знаешь, что одному человеку нечего делать на высокогорной дороге, а мы с сиром Родриком возвращаемся в Винтерфелл. Поедем вместе, дядя. Я дам тебе твою тысячу, Риверран не останется в одиночестве.
Бринден подумал мгновение, потом резко кивнул.
— Пусть будет, как ты говоришь. До дома далеко, но мне тем более хочется попасть туда. Я подожду вас внизу. — Он направился прочь, плащ развевался позади него.
Кейтилин обменялась взглядом с сиром Родриком. Они направились в дверь — на тонкий нервный детский смешок.
Палаты Лизы выходили в небольшой сад, засаженный голубыми цветами, — кружок земли и травы, со всех сторон окруженный высокими белыми башнями. Строители намеревались устроить здесь богорощу, но Орлиное Гнездо лежит на твердом камне, и, сколько бы ни носили земли из долины, чардрево так и не пустило здесь корни. Поэтому лорды Орлиного Гнезда засадили свободное место травой и расставили статуи посреди невысоких цветущих кустарников. Здесь два поединщика должны были рискнуть, отдав свои жизни и судьбу Тириона Ланнистера в руки богов.
Лиза, только что нарядившаяся в молочный бархат, дополненный ниткой сапфиров и лунных камней на белой шее, собрала свой двор на террасе над местом сражения и сидела в окружении свиты: рыцарей, а также знатных и не столь уж знатных лордов. Многие среди них все еще надеялись на брак с ней — на ее ложе, на право править Долиной Арренов. Судя по наблюдениям Кейтилин за время пребывания в Орлином Гнезде, надежды их были тщетны.
Для кресла Роберта соорудили деревянный помост, лорд Орлиного Гнезда хихикал и хлопал в ладоши, пока горбатый кукольник в сине-белой одежде заставлял двух деревянных рыцарей рубить и колоть друг друга. Были выставлены кувшины с густыми сливками и корзинки с черной смородиной, гости попивали сладкое, надушенное апельсином вино из чеканных серебряных чаш.
— Дурацкий праздник, — сказал Бринден. На той стороне террасы Лиза весело смеялась какой-то шутке сира Хантера и накалывала ягоду из корзинки острием кинжала сира Лина Корбрея. Этих женихов Лиза поощряла более всего… по крайней мере сегодня. Кейтилин едва ли сумела бы сказать, который из двоих менее подходил ей.
Изуродованный подагрой Хантер был даже старше Джона Аррена, судьба прокляла его тремя задиристыми сыновьями, один другого жаднее. Сир Лин проявлял безрассудство иначе; сухощавый и симпатичный наследник древнего, но обедневшего дома, он был тщеславен, опрометчив и вспыльчив… Кроме того, шептали, что интимные прелести женщин подозрительно мало волнуют его.
Заметив Кейтилин, Лиза приветствовала ее сестринским объятием и влажным поцелуем в щеку.
— Правда, очаровательное утро? Боги улыбаются нам! Отведай вина, милая сестрица. Лорд Хантер любезно прислал нам этот напиток из собственных погребов.
— Спасибо тебе, Лиза, нет. Мы должны поговорить.
— Потом, — обещала сестра, уже отворачиваясь от нее.
— Сейчас, — проговорила Кейтилин более громким голосом, чем хотела. На голос ее уже оборачивались. — Лиза, ты не можешь позволить себе подобное безрассудство. Бес имеет цену, покуда он жив. Мертвым он годен только для ворон. Ну а если победит его рыцарь…
— На это шансы невелики, миледи, — опередил ее лорд Хантер, прикоснувшись к плечу Кейтилин рукой в старческих пятнах. — Сир Вардис — крепкий боец. Он разделается с наемником.
— Кто знает, милорд? — сказала Кейтилин. — Сомневаюсь. — Она видела Бронна на высокогорной дороге; Наемник отнюдь не случайно уцелел в путешествии, когда остальные погибли. В бою он двигался словно пантера, а уродливый меч казался частью его руки.
Женихи Лизы собирались поблизости, как пчелы вокруг цветка.
— Ну, женщины слабо разбираются В подобных вещах, — уверил ее сир Мортон Уэйнвуд. — Сир Вардис — рыцарь, милая леди. А люди, подобные его противнику, в сердце своем всегда трусливы. Окруженные тысячью собратьев, они достаточно полезны в битве, но в поединках мужество оставляет их.
— Значит, вы понимаете, что делаете, — сказала Кейтилин с любезностью, от которой во рту стало больно. — Чего мы добьемся смертью карлика? Или вы воображаете, что Джейме будет разбираться, судили его брата или нет, прежде чем сбросить с горы?
— Обезглавьте его, — посоветовал сир Лин Корбрей. — Когда Цареубийца получит голову Беса, это послужит ему предостережением.
Лиза нетерпеливо тряхнула длинными — до груди — осенними волосами.
— Лорд Роберт желает видеть, как он полетит, — ответила она, словно бы выложив самый убедительный аргумент. — А Бес пусть винит тогда только себя самого. Это он потребовал суда поединком.
— Миледи Лиза не могла достойно отказать ему, даже если бы она захотела, — многозначительно проговорил лорд Хантер.
Игнорируя всех, Кейтилин обратилась лицом к сестре:
— Напоминаю тебе, Тирион Ланнистер — мой пленник.
— А я напоминаю тебе: этот карлик убил моего лорда-мужа! — Голос Лизы возвысился. — Он отравил десницу короля, оставил мое милое дитя без отца, и теперь я намереваюсь расплатиться с ним! — Крутнув юбками, Лиза зашагала по террасе. Сиры Лин, Мортен и прочие женихи прохладно откланялись и отправились следом за ней.
— Значит, вы думаете, что это сделал он? — спросил сир Родрик негромко, когда они вновь остались одни. — Что Тирион убил лорда Джона? Бес отрицает это самым решительным образом…
— Я полагаю, что лорда Аррена убили Ланнистеры, — ответила Кейтилин, — но кто сделал это — Тирион, сир Джейме, королева или все они вместе, — сказать не могу.
Лиза называла Серсею в том письме, которое прислала в Винтерфелл, но теперь она казалась уверенной, что именно Тирион был убийцей… не потому ли, что карлик здесь, под рукой, а королева пребывала в безопасности за стенами Красного замка, в сотнях лиг к югу? Кейтилин едва ли не жалела о том, что не сожгла письмо своей сестры прежде, чем прочитать его.
Сир Родрик потянул себя за бакенбарды.
— Яд, не… Это действительно мог быть и карлик. Или Серсея. Ведь говорят же, что яд — оружие женщины. Прошу вашего прощения, миледи. Но чтобы Цареубийца… я не слишком-то симпатизирую ему, но он не из той породы. Он слишком любит вид крови на своем золотом мече. Яд ли это был, миледи?
Кейтилин нахмурилась от смутной неловкости.
— А как еще можно было сделать смерть похожей на естественную? — Позади нее лорд Роберт заверещал от восторга, когда один из марионеточных рыцарей разрубил другого напополам и из раны на террасу хлынул поток красных опилок. Кейтилин поглядела на племянника и вздохнула. — Мальчишка не знает никакой дисциплины. Он никогда не сделается крепким настолько, чтобы править, если только не забрать его от матери на какое-то время.