Страница:
«Нет причин, – сказал Черчилль палестинским арабам, – по которым Палестина не сможет в будущем послужить домом для большего количества людей, чем сейчас, если она достигнет более высокого уровня развития и процветания». Нынешняя форма управления Палестиной, отметил Черчилль, просуществует еще много лет. При этом шаг за шагом Великобритания будет развивать представительные учреждения, что приведет в конечном счете к полному самоуправлению Палестины. «Ко времени, когда это окончательно осуществится, все присутствующие здесь, наши дети и дети наших детей покинут этот мир, – сказал он. – При этом на каждой стадии развития Палестины евреям будет требоваться ваша помощь, помощь арабов. Надеюсь, что вы окажетесь достаточно мудры, чтобы предоставить им вашу помощь и поддержать их в борьбе с трудностями. Это начинание может закончиться и неудачей. Если евреи не будут ведомы мудростью и доброй волей, если они не пойдут по пути терпимости и добрососедства, если приехавшие сюда люди не будут достойными сынами и дочерьми еврейского народа, то они потерпят неудачу, и это будет означать конец их эксперимента. Но, с другой стороны, если они преуспеют, то по мере того как они год за годом будут достигать успеха, это будет сопровождаться пропорциональным ростом богатства и процветания всех жителей Палестины и прогрессом в социальной, научной и культурной жизни в целом».
Черчилль предложил палестинским арабам взвесить положительные аспекты и последствия еврейской иммиграции в Палестину. «Если вместо того, чтобы ссориться и оставаться одинаково бедными, вы будете сотрудничать и совместно процветать, – заявил он им, – то вы быстро достигнете светлого и спокойного будущего. Земля – щедрая мать. Она в изобилии обеспечит всех своих детей, если только они будут обрабатывать ее в условиях мира и справедливости».
Арабская делегация покинула Черчилля, так и не добившись того, чтобы ее призывы были услышаны. Вслед за ней Черчилль принял еврейскую делегацию. Она тоже представила письменное обращение, в котором выражалась благодарность британцам за помощь в воссоздании «национального еврейского очага» и отмечалось, что программа сионистов «делает особый упор на установлении искренней дружбы между ними и арабами». Еврейский народ, «возвратившийся в свою страну после двух тысяч лет изгнания и преследований, не должен находиться под гнетом подозрения в том, что он будто бы отрицает законные права другого народа».
В послании евреев подчеркивалось, что «еврейский народ вполне понимает чаяния арабов в отношении их национального возрождения, но при этом исходит из того, что усилия евреев построить национальный очаг в Палестине на территории, очень маленькой по площади по сравнению со всеми арабскими землями, никак не могут означать, будто мы собираемся лишить арабов их законных прав. Напротив, мы убеждены, что еврейское возрождение в этой стране может иметь только благоприятное влияние на возрождение арабской нации. Наше языковое, расовое и историческое родство с ними придает уверенность в том, что со временем мы сможем добиться полного взаимопонимания с арабами».
Черчилля не требовалось убеждать в этом, и он заявил евреям: «Я сам совершенно убежден, что дело сионизма – из числа тех, что приносят добро всему миру, а не только еврейскому народу, и что оно принесет процветание, благосостояние и прогресс арабскому населению этой земли».
Затем Черчилль рассказал еврейской делегации об опасениях арабов потерять свои земли и собственность и быть «с течением времени лишенными своих прав, оказавшись под управлением тех, кто сейчас является меньшинством, но быстро умножит свою численность в результате прибытия новых иммигрантов».
Черчилль проинформировал еврейскую делегацию о том, что арабы также выражают тревогу по поводу некоторых еврейских иммигрантов, «которых они обвиняют в привнесении в Палестину большевистских доктрин». Долг евреев состоит в том, чтобы «рассеять такие опасения». Он продолжал: «Когда я вернусь в Лондон, то мне, без сомнения, укажут на то, что, если бы не сионистское движение, то не было бы нужды содержать в этой стране такой большой британский гарнизон, тратя на это столь большие средства. Вы и вся еврейская община в мире должны снабдить меня вескими аргументами, чтобы я мог достойным образом отвергнуть эти обвинения. Я хочу иметь возможность заявить, что здесь происходит поистине великое событие в судьбах мира».
Черчилль хотел иметь возможность сказать по возвращении в Великобританию, что на земле Палестины совершается «великое дело, никого не ущемляющее и не ведущее к несправедливости; оно заключается в превращении заброшенных земель в плодородные, в развитии сельского хозяйства в пустынях, в увеличении богатства и процветания, в том, что два стебля растут там, где раньше рос только один, в том, что народ страны, составляющий ее большинство, получает большую выгоду, разделяя общее улучшение и продвижение к прогрессу. Здесь имеют место кооперация и братство между религиями и расами; евреи, прибывшие из Европы и из других мест, являются достойными представителями еврейского народа и дела сионизма, а сионисты делают все необходимое, чтобы утвердить и закрепить сделанное».
Обеспокоенный распространением доктрин большевизма и влиянием большевистской идеологии среди части еврейских иммигрантов из России, Черчилль настаивал на том, что прибывающие на землю Палестины первопроходцы «должны быть отборными людьми, людьми, во всех отношениях достойными величия идеала, к которому они стремятся. Идя по этом пути, вы должны иметь возможность эффективно ответить всем тем, кто желает воспрепятствовать этому эксперименту и его успеху».
«Я искренне надеюсь на то, что ваша задача может быть успешно выполнена, – заключил Черчилль. – Я знаю, какая потребуется энергия и как велики трудности, ожидающие вас на каждом шагу, и я с горячей симпатией отношусь к усилиям, которые вы предпринимаете, чтобы преодолеть эти трудности. Если бы я не верил, что вы воодушевлены самыми высоким принципами и идеалами, и что ваши труды на деле принесут благоденствие всей стране, у меня не было бы столь сильных надежд на результаты, которые со временем принесет ваша работа».
Это прозвучало как мощная поддержка сионистскому движению. Один из членов еврейской делегации, доктор Артур Руппин, основатель кибуцного движения, написал в своем дневнике, что замечания Черчилля «произвели большое впечатление на всех присутствующих, ибо мы в душе опасались, что он будет находиться под влиянием арабов».
Призыв Черчилля направлять в Палестину «отборных людей» нашел немедленный отклик. Везде, включая и Советскую Россию, началось обучение групп евреев сельскому труду с тем, чтобы по приезде в Палестину они могли стать хорошими фермерами. Только научившись искусству обработки земли, животноводству и другому созидательному крестьянскому труду, они могли уехать в Палестину, чтобы создавать там новые сельскохозяйственные поселения. Этот процесс на современном иврите называется hachshara (акшара), то есть «подготовка».
Черчилль покинул Иерусалим 30 марта. Прежде чем отправиться в Египет, он успел ознакомиться с двумя наиболее впечатляющими примерами достижений еврейских переселенцев в Палестине. Одним из них был город Тель-Авив, основанный за двенадцать лет до этого рядом со старинным и преимущественно арабским городком Яффа. Вторым примером была сельскохозяйственная колония Ришон ле-Цион, насчитывавшая уже тридцать девять лет. В речи, обращенной к жителям Тель-Авива и произнесенной в присутствии его первого мэра Меира Дизенгофа, Черчилль отметил, что он рад видеть «результаты инициативы жителей, проявившиеся за столь короткий период, на который к тому же выпало несколько лет войны».
Черчилль также сделал краткую остановку в Сарафенде, где группа новых иммигрантов из России работала на строительстве дорог – первом крупном проекте общественных работ, начатом властями подмандатной территории с использованием труда евреев-иммигрантов. Вейцман спланировал поездку Черчилля так, чтобы в качестве переводчика рядом с ним находился Пинхас Рутенберг – бывший русский революционер, позднее – один из ведущих антибольшевистских деятелей России, а ныне – создатель системы ирригации и электрификации в Палестине.
Беседуя с переселенцами через посредство Рутенберга-переводчика, Черчилль спрашивал новоприбывших, не являются ли они большевиками. «Этот вопрос очень его занимал, – вспоминал Рутенберг. – В результате этих расспросов Черчилль убедился, что переселенцы не были большевиками, но являлись людьми, «преданными идеалам труда», то есть рабочими-сионистами. Их целью было переустройство земли с помощью физического труда – в полях, на дорогах, на каменоломнях и на стройках».
Из Сарафенда Черчилля отвезли в Ришон ле-Цион (в переводе с иврита – «Первый в Сионе») – одно из самых старых еврейских поселений в Палестине, основанное четыре десятилетия назад, еще во времена турецкого владычества. Перед этим визитом жители Ришона раскололись на две группы, разойдясь во мнениях по поводу того, как им принимать своего гостя. Старожилы хотели в беседе с ним сделать упор на трудностях и опасностях и рассказать Черчиллю о враждебности со стороны некоторых соседних арабских деревень. Молодежь же хотела показать ему прежде всего разнообразные достижения жителей Ришон ле-Цион и даже встретить его верхом на лошадях.
Молодые в конце концов одержали верх. Черчилля встретили всадники на лошадях, с энтузиазмом продемонстрировав ему искусство верховой езды. Затем совет колонии вручил ему приветственный адрес. «Вчера в Иерусалиме мы с радостью выслушали ваши теплые слова, – говорилось в этом послании, – они ясно продемонстрировали нам ваше истинное отношение к нам и придали нам уверенности, что мы способны достигнуть поставленной цели».
Основанный в 1882 году всего лишь десятью первопроходцами, Ришон ле-Цион ко времени визита Черчилля насчитывал уже две тысячи жителей. На Черчилля их энтузиазм и достижения произвели такое впечатление, что спустя десять недель он сказал во время выступления в палате общин: «Каждый, кто видел работу еврейских колонистов в Палестине, поражается достигнутыми ими колоссальными результатами. На самых бесплодных землях было создано процветающее хозяйство, где дает хорошие урожаи виноград, где возникли прекрасные плантации апельсинов. И все это было создано за двадцать-тридцать лет упорным трудом живущих здесь представителей еврейской общины».
Черчилль вспоминал, что, когда его делегация въехала в Ришон, то «нас окружили пять или шесть десятков молодых евреев, гарцевавших на лошадях, и фермеры. А когда мы добрались до центра городка, то перед нами оказались три или четыре сотни прекрасно выглядевших ребятишек. Нас пригласили попробовать отличные вина, производимые в этом хозяйстве, и осмотреть красоты здешних садов».
То, что Черчилль увидел и услышал в Ришоне, продемонстрировало ему, насколько ненадежной может быть работа фермеров без достаточных политических гарантий мира и спокойствия и как важна для них защита Великобритании. «Увидев подобные результаты, достигнутые таким трудом и усилиями, я готов спорить с любым, кто посмеет утверждать, будто правительство Великобритании может не посчитаться с этим и подвергнуть фермеров опасности жестоких нападений со стороны арабских фанатиков, – сказал он в палате общин по возвращении в Великобританию. – Было бы бесчестным допустить что-либо подобное. Я рассказываю о том, что видел собственными глазами. Расположенные вокруг еврейской колонии дома арабов также покрыты черепицей, а не выстроены из глины, так что культура из этого центра распространяется и на окружающие районы».
Черчилль пробыл в Палестине восемь дней. За этот короткий промежуток он ощутил как энтузиазм евреев, так и враждебность арабов, резко настроенных против них. Сионисты с оптимизмом оценивали итоги его визита, веря, что он принесет им пользу. В майском выпуске ведущего сионистского журнала Великобритании подчеркивалось, что визит Черчилля отметил «поворотный момент в нашем движении: он указал на переход от дискуссий к реальной практической работе. Черчилль в полной мере оценил наши трудности, но сделал это с симпатией и пониманием, характерными для подлинного друга. Он подчеркнул, что его симпатия к сионизму основана на его вере в стремление еврейского народа делать добро в Палеcтине – и нам остается только оправдать эту веру».
Глава седьмая
Черчилль предложил палестинским арабам взвесить положительные аспекты и последствия еврейской иммиграции в Палестину. «Если вместо того, чтобы ссориться и оставаться одинаково бедными, вы будете сотрудничать и совместно процветать, – заявил он им, – то вы быстро достигнете светлого и спокойного будущего. Земля – щедрая мать. Она в изобилии обеспечит всех своих детей, если только они будут обрабатывать ее в условиях мира и справедливости».
Арабская делегация покинула Черчилля, так и не добившись того, чтобы ее призывы были услышаны. Вслед за ней Черчилль принял еврейскую делегацию. Она тоже представила письменное обращение, в котором выражалась благодарность британцам за помощь в воссоздании «национального еврейского очага» и отмечалось, что программа сионистов «делает особый упор на установлении искренней дружбы между ними и арабами». Еврейский народ, «возвратившийся в свою страну после двух тысяч лет изгнания и преследований, не должен находиться под гнетом подозрения в том, что он будто бы отрицает законные права другого народа».
В послании евреев подчеркивалось, что «еврейский народ вполне понимает чаяния арабов в отношении их национального возрождения, но при этом исходит из того, что усилия евреев построить национальный очаг в Палестине на территории, очень маленькой по площади по сравнению со всеми арабскими землями, никак не могут означать, будто мы собираемся лишить арабов их законных прав. Напротив, мы убеждены, что еврейское возрождение в этой стране может иметь только благоприятное влияние на возрождение арабской нации. Наше языковое, расовое и историческое родство с ними придает уверенность в том, что со временем мы сможем добиться полного взаимопонимания с арабами».
Черчилля не требовалось убеждать в этом, и он заявил евреям: «Я сам совершенно убежден, что дело сионизма – из числа тех, что приносят добро всему миру, а не только еврейскому народу, и что оно принесет процветание, благосостояние и прогресс арабскому населению этой земли».
Затем Черчилль рассказал еврейской делегации об опасениях арабов потерять свои земли и собственность и быть «с течением времени лишенными своих прав, оказавшись под управлением тех, кто сейчас является меньшинством, но быстро умножит свою численность в результате прибытия новых иммигрантов».
Черчилль проинформировал еврейскую делегацию о том, что арабы также выражают тревогу по поводу некоторых еврейских иммигрантов, «которых они обвиняют в привнесении в Палестину большевистских доктрин». Долг евреев состоит в том, чтобы «рассеять такие опасения». Он продолжал: «Когда я вернусь в Лондон, то мне, без сомнения, укажут на то, что, если бы не сионистское движение, то не было бы нужды содержать в этой стране такой большой британский гарнизон, тратя на это столь большие средства. Вы и вся еврейская община в мире должны снабдить меня вескими аргументами, чтобы я мог достойным образом отвергнуть эти обвинения. Я хочу иметь возможность заявить, что здесь происходит поистине великое событие в судьбах мира».
Черчилль хотел иметь возможность сказать по возвращении в Великобританию, что на земле Палестины совершается «великое дело, никого не ущемляющее и не ведущее к несправедливости; оно заключается в превращении заброшенных земель в плодородные, в развитии сельского хозяйства в пустынях, в увеличении богатства и процветания, в том, что два стебля растут там, где раньше рос только один, в том, что народ страны, составляющий ее большинство, получает большую выгоду, разделяя общее улучшение и продвижение к прогрессу. Здесь имеют место кооперация и братство между религиями и расами; евреи, прибывшие из Европы и из других мест, являются достойными представителями еврейского народа и дела сионизма, а сионисты делают все необходимое, чтобы утвердить и закрепить сделанное».
Обеспокоенный распространением доктрин большевизма и влиянием большевистской идеологии среди части еврейских иммигрантов из России, Черчилль настаивал на том, что прибывающие на землю Палестины первопроходцы «должны быть отборными людьми, людьми, во всех отношениях достойными величия идеала, к которому они стремятся. Идя по этом пути, вы должны иметь возможность эффективно ответить всем тем, кто желает воспрепятствовать этому эксперименту и его успеху».
«Я искренне надеюсь на то, что ваша задача может быть успешно выполнена, – заключил Черчилль. – Я знаю, какая потребуется энергия и как велики трудности, ожидающие вас на каждом шагу, и я с горячей симпатией отношусь к усилиям, которые вы предпринимаете, чтобы преодолеть эти трудности. Если бы я не верил, что вы воодушевлены самыми высоким принципами и идеалами, и что ваши труды на деле принесут благоденствие всей стране, у меня не было бы столь сильных надежд на результаты, которые со временем принесет ваша работа».
Это прозвучало как мощная поддержка сионистскому движению. Один из членов еврейской делегации, доктор Артур Руппин, основатель кибуцного движения, написал в своем дневнике, что замечания Черчилля «произвели большое впечатление на всех присутствующих, ибо мы в душе опасались, что он будет находиться под влиянием арабов».
Призыв Черчилля направлять в Палестину «отборных людей» нашел немедленный отклик. Везде, включая и Советскую Россию, началось обучение групп евреев сельскому труду с тем, чтобы по приезде в Палестину они могли стать хорошими фермерами. Только научившись искусству обработки земли, животноводству и другому созидательному крестьянскому труду, они могли уехать в Палестину, чтобы создавать там новые сельскохозяйственные поселения. Этот процесс на современном иврите называется hachshara (акшара), то есть «подготовка».
Черчилль покинул Иерусалим 30 марта. Прежде чем отправиться в Египет, он успел ознакомиться с двумя наиболее впечатляющими примерами достижений еврейских переселенцев в Палестине. Одним из них был город Тель-Авив, основанный за двенадцать лет до этого рядом со старинным и преимущественно арабским городком Яффа. Вторым примером была сельскохозяйственная колония Ришон ле-Цион, насчитывавшая уже тридцать девять лет. В речи, обращенной к жителям Тель-Авива и произнесенной в присутствии его первого мэра Меира Дизенгофа, Черчилль отметил, что он рад видеть «результаты инициативы жителей, проявившиеся за столь короткий период, на который к тому же выпало несколько лет войны».
Черчилль также сделал краткую остановку в Сарафенде, где группа новых иммигрантов из России работала на строительстве дорог – первом крупном проекте общественных работ, начатом властями подмандатной территории с использованием труда евреев-иммигрантов. Вейцман спланировал поездку Черчилля так, чтобы в качестве переводчика рядом с ним находился Пинхас Рутенберг – бывший русский революционер, позднее – один из ведущих антибольшевистских деятелей России, а ныне – создатель системы ирригации и электрификации в Палестине.
Беседуя с переселенцами через посредство Рутенберга-переводчика, Черчилль спрашивал новоприбывших, не являются ли они большевиками. «Этот вопрос очень его занимал, – вспоминал Рутенберг. – В результате этих расспросов Черчилль убедился, что переселенцы не были большевиками, но являлись людьми, «преданными идеалам труда», то есть рабочими-сионистами. Их целью было переустройство земли с помощью физического труда – в полях, на дорогах, на каменоломнях и на стройках».
Из Сарафенда Черчилля отвезли в Ришон ле-Цион (в переводе с иврита – «Первый в Сионе») – одно из самых старых еврейских поселений в Палестине, основанное четыре десятилетия назад, еще во времена турецкого владычества. Перед этим визитом жители Ришона раскололись на две группы, разойдясь во мнениях по поводу того, как им принимать своего гостя. Старожилы хотели в беседе с ним сделать упор на трудностях и опасностях и рассказать Черчиллю о враждебности со стороны некоторых соседних арабских деревень. Молодежь же хотела показать ему прежде всего разнообразные достижения жителей Ришон ле-Цион и даже встретить его верхом на лошадях.
Молодые в конце концов одержали верх. Черчилля встретили всадники на лошадях, с энтузиазмом продемонстрировав ему искусство верховой езды. Затем совет колонии вручил ему приветственный адрес. «Вчера в Иерусалиме мы с радостью выслушали ваши теплые слова, – говорилось в этом послании, – они ясно продемонстрировали нам ваше истинное отношение к нам и придали нам уверенности, что мы способны достигнуть поставленной цели».
Основанный в 1882 году всего лишь десятью первопроходцами, Ришон ле-Цион ко времени визита Черчилля насчитывал уже две тысячи жителей. На Черчилля их энтузиазм и достижения произвели такое впечатление, что спустя десять недель он сказал во время выступления в палате общин: «Каждый, кто видел работу еврейских колонистов в Палестине, поражается достигнутыми ими колоссальными результатами. На самых бесплодных землях было создано процветающее хозяйство, где дает хорошие урожаи виноград, где возникли прекрасные плантации апельсинов. И все это было создано за двадцать-тридцать лет упорным трудом живущих здесь представителей еврейской общины».
Черчилль вспоминал, что, когда его делегация въехала в Ришон, то «нас окружили пять или шесть десятков молодых евреев, гарцевавших на лошадях, и фермеры. А когда мы добрались до центра городка, то перед нами оказались три или четыре сотни прекрасно выглядевших ребятишек. Нас пригласили попробовать отличные вина, производимые в этом хозяйстве, и осмотреть красоты здешних садов».
То, что Черчилль увидел и услышал в Ришоне, продемонстрировало ему, насколько ненадежной может быть работа фермеров без достаточных политических гарантий мира и спокойствия и как важна для них защита Великобритании. «Увидев подобные результаты, достигнутые таким трудом и усилиями, я готов спорить с любым, кто посмеет утверждать, будто правительство Великобритании может не посчитаться с этим и подвергнуть фермеров опасности жестоких нападений со стороны арабских фанатиков, – сказал он в палате общин по возвращении в Великобританию. – Было бы бесчестным допустить что-либо подобное. Я рассказываю о том, что видел собственными глазами. Расположенные вокруг еврейской колонии дома арабов также покрыты черепицей, а не выстроены из глины, так что культура из этого центра распространяется и на окружающие районы».
Черчилль пробыл в Палестине восемь дней. За этот короткий промежуток он ощутил как энтузиазм евреев, так и враждебность арабов, резко настроенных против них. Сионисты с оптимизмом оценивали итоги его визита, веря, что он принесет им пользу. В майском выпуске ведущего сионистского журнала Великобритании подчеркивалось, что визит Черчилля отметил «поворотный момент в нашем движении: он указал на переход от дискуссий к реальной практической работе. Черчилль в полной мере оценил наши трудности, но сделал это с симпатией и пониманием, характерными для подлинного друга. Он подчеркнул, что его симпатия к сионизму основана на его вере в стремление еврейского народа делать добро в Палеcтине – и нам остается только оправдать эту веру».
Глава седьмая
Работа на основе Декларации Бальфура
Наряду с тем сильным впечатлением, которое произвела на Черчилля деятельность сионистов в Палестине, у него формировалось негативное отношение к исламскому экстремизму, набиравшему силу в Саудовской Аравии. 14 июня 1921 года, вскоре после своего возвращения в Великобританию, он объяснил в ходе своего выступления в палате общин, что большое число последователей нового саудовского короля Абд аль-Азиза Ибн Сауда принадлежат к секте ваххабитов, то есть к «форме магометанства, относящейся к классическому исламу точно так же, как самая воинственная форма кальвинизма относилась к Римской католической церкви в жесточайшие времена религиозных войн в Европе». «Ваххабиты, – заявил Черчилль, – исповедуют в жизни исключительный аскетизм и заставляют других вести себя так же. Они считают своим долгом убивать всех, кто не разделяет их взглядов. Они превращают в рабов своих жен и детей. В ваххабитских деревнях женщин предают смерти просто за появление на улице одних, без сопровождения мужчин. Ношение шелковой одежды жестоко наказывается. Мужчин убивают за курение сигареты, равно как и за употребление алкоголя. Жестокие, нетерпимые, хорошо вооруженные и кровожадные, ваххабиты представляют собой фактор, с которым нельзя не считаться, и они были и остаются очень опасными в святых городах Мекке и Медине».
Визит Черчилля в Палестину породил новую волну арабских протестов против еврейской иммиграции. 18 июня 1921 года Черчилль известил своих служащих в Министерстве по делам колоний, что, по его мнению, Великобритания не должна предоставить арабам такую степень представительной власти в Палестине, которая позволила бы им контролировать уровень еврейской иммиграции. Было бы великой глупостью, предупреждал он, «подойти к голодному льву с блюдом сырого мяса, чтобы посмотреть, сколько он захочет взять».
Арабы настаивали на том, что их не может удовлетворить никакое иное решение, кроме предоставления им права формировать палестинское правительство, назначаемое избранными в ходе свободных всеобщих выборов депутатами парламента. В этой связи Черчилль считал, что арабам следует сообщить следующее: «Мы немедленно хотели бы предоставить вам возможность сформировать представительные учреждения власти в Палестине с тем, чтобы вы не чувствовали себя ущемленными. Но прежде чем сделать это, мы обязаны достичь ясного взаимопонимания с вашими представителями о том, что будет после этого с еврейской иммиграцией. Мы четко настаиваем на продолжении еврейской иммиграции в узких пределах, диктуемых доступными ныне возможностями». Черчилль также хотел выяснить, как арабы собираются соблюдать данные британскими властями обязательства и гарантии в отношении еврейской иммиграции в Палестину и «защищать их от вмешательства» со стороны любого будущего «арабского представительного органа».
На заседании правительства 31 мая при обсуждении долгосрочных перспектив развития подмандатной территории Палестины и требований арабских представителей о немедленном учреждении палестинского парламента и правительства Черчилль объяснил, что он решил отложить формирование представительных учреждений в Палестине «ввиду того, что любой избранный орган несомненно запретил бы дальнейшую иммиграцию евреев». В то же самое время, пытаясь успокоить арабов, он одобрил предложение сэра Герберта Самуэля о том, чтобы отныне еврейская иммиграция была официально ограничена степенью «экономической способности» Палестины абсорбировать новоприбывших.
Это было ударом по сионистам. Но это не помешало более чем 400000 еврейских иммигрантов въехать в Палестину в период между 1922 и 1939 годами.
Во время встречи в Лондоне 22 июня с четырьмя премьер-министрами британских доминионов – Канады, Ньюфаундленда, Австралии и Новой Зеландии – Черчилль выяснил, что все они разделяют опасения арабов о формировании со временем в Палестине еврейского большинства. Черчилль разъяснил им позицию Великобритании по отношению к сионизму. «Идеал, который исповедуют сионисты, – сказал им Черчилль, – это очень высокий идеал, и, признаюсь, он вызывает мою искреннюю личную симпатию». Но Декларация Бальфура, добавил он, есть нечто большее, чем идеал. Она представляет собой принятое в годы войны обязательство оказывать помощь евреям по всему миру. «Великобритания должна быть очень пунктуальной, – объяснил он, – в выполнении своих обязательств».
Затем Черчилль обрисовал свою политику в отношении еврейской иммиграции: «Мы должны настаивать на том, чтобы двери для иммиграции оставались открытыми, и одновременно следить, чтобы число иммигрантов не превышало количества, которое соответствует реальному уровню экономического развития страны».
Премьер-министр Канады Артур Мейен спросил Черчилля о том, что означает понятие «национальный еврейский очаг». Означает ли это, спросил он, что евреи будут контролировать правительство Палестины? На это Черчилль ответил: «Если спустя много-много лет они станут большинством в стране, то они, естественно, получат в ней власть».
Эта позиция Черчилля была широко известна и подвергалась резкой критике. Через шесть дней после встречи Черчилля с премьер-министрами британских доминионов архиепископ Кентерберийский Рэнделл Дэвидсон, глава англиканской церкви, написал ему письмо протеста: «Я должен сообщить вам, что из многих мест получил просьбы выступить против того, что считается неправильным развитием сионистской политики в Палестине, особенно в плане скупки земли евреями и иными лицами, действующими по их поручению. Вызывают озабоченность и планы передачи государственных земель евреям. Озабоченность вызывается и насильственной скупкой земель у неевреев для последующей передачи ее евреям».
Масштабная покупка земель евреями являлась центральным пунктом плана развития еврейского национального очага и была как таковая принята Черчиллем. Она продолжалась везде, где это было возможно. Эта политика продолжалась около двадцати пяти лет, пока британское правительство не положило ей конец, несмотря на протесты Черчилля.
В июле в Лондон прибыла делегация палестинских арабов во главе с Мусой Казем Пашой аль-Хусейни. Целью этой делегации было оказание давления на британское правительство с тем, чтобы оно воспрепятствовало дальнейшей еврейской иммиграции в Палестину. Самуэль так оценил прибытие этой делегации: «Они, без сомнения, представляют мнение большинства в Палестине».
Как только арабская делегация прибыла в Лондон, Черчилль вызвал Х. Вейцмана в Министерство по делам колоний. 15 июля Вейцман написал одному своему коллеге-сионисту: «У меня состоялась длительная дискуссия с Черчиллем, продолжавшаяся полтора часа. Когда Черчилль впервые пригласил меня к себе, я отказался прийти к нему, сказав, что не смогу плодотворно обсуждать с ним эту ситуацию, заранее зная, что именно он мне предложит. Я сказал, что, пока Черчилль не будет готов гарантировать нам определенные уступки, бессмысленно обсуждать что-либо. После этого Черчилль снова вызвал меня. Явившись к нему, я в ясных выражениях указал ему на порочный круг, в который ставят нас британская администрация подмандатной Палестины и само британское правительство. С одной стороны, они жалуются на то, что осуществление сионистской политики представляет собой бремя, лежащее на британском налогоплательщике. Но когда мы хотим облегчить это бремя, развивая Палестину и увеличивая богатство страны, они не разрешают нам продолжать эту работу, потому что боятся протестов со стороны арабов». Вейцман полагал, что Черчилль в конечном счете «оценил силу этих аргументов и после долгой дискуссии согласился с моими требованиями, чтобы была созвана конференция, в которой приняли бы участие Бальфур, Ллойд-Джордж и Черчилль».
22 июля Черчилль, Ллойд-Джордж и Бальфур встретились с Вейцманом в доме Бальфура в Лондоне, чтобы успокоить Вейцмана и разьяснить ему, что британская политика не изменилась. На этой встрече Вейцман заявил, что Декларация Бальфура фактически сведена на нет и что сам британский верховный комиссар Г.Самуэль подрывает ее принципы. Вейцман указал, что в официальном выступлении 3 июня Самюуль заявил: «Условия жизни в Палестине таковы, что не допускают массовой иммиграции евреев». Такое утверждение, сказал Вейцман, являлось фактическим «отрицанием Декларации Бальфура». Черчилль спросил, почему он так считает, и Вейцман объяснил, что Декларация Бальфура санкционирует возникновение в Палестине еврейского большинства, тогда как речь Самюуля «не позволяет никогда образоваться такому большинству». Согласно протокольной записи об этой встрече, Черчилль «усомнился в такой интерпретации» речи Самуэля, тогда как «Ллойд-Джордж и Бальфур согласились с тем, что Декларация Бальфура всегда подразумевала постепенное возникновение в Палестине еврейского государства».
5 августа один из ведущих советников Министерства по делам колоний, майор Янг, послал Черчиллю яростную записку, в которой настаивал, что он и глава Ближневосточного департамента Джон Шакбер ощущают, что на Герберта Самуэля оказывается давление «не только со стороны арабов, но и со стороны британских официальных лиц, не симпатизирующих сионистской политике», требующих предпринять «не вполне оправданные действия» для сокращения еврейской иммиграции в Палестину. Сам Г. Самуэль видел и другую сторону медали, написав Вейцману спустя пять дней в суровом тоне: «Необходимо ясно видеть основные факты во всем этом деле. По моему мнению, эти факты заключаются в том, что очень большое число арабов, включая многих представителей образованных слоев, пришли к выводу, что сионистская политика заключается в создании численного перевеса евреев в Палестине за счет массовой еврейской иммиграции, что впоследствии приведет к тому, что из-за этого они потеряют не только политическое преобладание в Палестине, но и свои земли и свои святые места». Арабы, настаивал Самуэль, не примут без боя судьбу, которая, по их мнению, им уготована. При этом, подчеркнул он, «сионистская политика не имеет столь прочных основ в Великобритании, чтобы позволить себе продолжать и далее расшатывать их».
Когда Черчилль 22 августа принял арабскую делегацию, ее члены бескомпромиссно потребовали от него немедленно отменить действие Декларации Бальфура и прекратить дальнейшую еврейскую иммиграцию в Палестину. Черчилль отказался сделать и то и другое, представив делегации свое понимание природы сионизма и сказав им совершенно определенно: «Евреи очень многочисленный народ, и они разбросаны по всему свету. Палестина – это та страна, в которой у них имеются великие исторические традиции и корни, и вы не можете отбросить это обстоятельство как абсолютно несущественное. Они жили здесь много столетий назад. Они всегда старались оказаться здесь. Они много сделали для этой страны. Они создали много процветающих поселений в Палестине, и многие из них хотят приехать туда и жить там. Для них это святая земля. Многие из них хотят быть похороненными в городе, который они считают священным и который вы тоже считаете священным».
Затем Черчилль высказал свой взгляд на различие между положением евреев и арабов в Палестине. «Перед евреями стоит гораздо больше трудных задач, чем перед вами. Вы можете просто наслаждаться жизнью среди домов и вещей, которые вы уже имеете, а они должны созидать в пустыне, среди бесплодных участков места для обитания тех, кто приедет туда. Они должны доставить в такие места новых иммигрантов при условии, что это принесет пользу всему населению Палестины, не вытесняя никого и не лишая никого его прав и свобод. Иногда могут происходить отдельные случаи нарушения чьих-либо интересов и притеснений, но мы создадим такую систему управления, которая будет бороться с подобными случаями и публично осуждать их. Палестинское правительство будет не автократическим, а демократическим. Оно предоставит всем жителям Палестины свободу слова для обсуждения любых проблем в духе искренности и дружбы».
Палестинские арабы были глубоко разочарованы, почувствовав, что их попытка положить конец еврейской иммиграции провалилась. В Палестине начались акты насилия против евреев. В течение ноября арабы Яффы и близлежащих арабских деревень нападали на евреев прямо на улицах и разрушали еврейскую собственность. В ответ британская администрация наложила коллективный штраф на яффских арабов и на те арабские деревни, из которых совершались нападения. 17 ноября Черчилль написал своим представителям в Палестине: «Сэр Герберт Самуэль должен жестко следить за неукоснительным применением в Яффе штрафных санкций».
Визит Черчилля в Палестину породил новую волну арабских протестов против еврейской иммиграции. 18 июня 1921 года Черчилль известил своих служащих в Министерстве по делам колоний, что, по его мнению, Великобритания не должна предоставить арабам такую степень представительной власти в Палестине, которая позволила бы им контролировать уровень еврейской иммиграции. Было бы великой глупостью, предупреждал он, «подойти к голодному льву с блюдом сырого мяса, чтобы посмотреть, сколько он захочет взять».
Арабы настаивали на том, что их не может удовлетворить никакое иное решение, кроме предоставления им права формировать палестинское правительство, назначаемое избранными в ходе свободных всеобщих выборов депутатами парламента. В этой связи Черчилль считал, что арабам следует сообщить следующее: «Мы немедленно хотели бы предоставить вам возможность сформировать представительные учреждения власти в Палестине с тем, чтобы вы не чувствовали себя ущемленными. Но прежде чем сделать это, мы обязаны достичь ясного взаимопонимания с вашими представителями о том, что будет после этого с еврейской иммиграцией. Мы четко настаиваем на продолжении еврейской иммиграции в узких пределах, диктуемых доступными ныне возможностями». Черчилль также хотел выяснить, как арабы собираются соблюдать данные британскими властями обязательства и гарантии в отношении еврейской иммиграции в Палестину и «защищать их от вмешательства» со стороны любого будущего «арабского представительного органа».
На заседании правительства 31 мая при обсуждении долгосрочных перспектив развития подмандатной территории Палестины и требований арабских представителей о немедленном учреждении палестинского парламента и правительства Черчилль объяснил, что он решил отложить формирование представительных учреждений в Палестине «ввиду того, что любой избранный орган несомненно запретил бы дальнейшую иммиграцию евреев». В то же самое время, пытаясь успокоить арабов, он одобрил предложение сэра Герберта Самуэля о том, чтобы отныне еврейская иммиграция была официально ограничена степенью «экономической способности» Палестины абсорбировать новоприбывших.
Это было ударом по сионистам. Но это не помешало более чем 400000 еврейских иммигрантов въехать в Палестину в период между 1922 и 1939 годами.
Во время встречи в Лондоне 22 июня с четырьмя премьер-министрами британских доминионов – Канады, Ньюфаундленда, Австралии и Новой Зеландии – Черчилль выяснил, что все они разделяют опасения арабов о формировании со временем в Палестине еврейского большинства. Черчилль разъяснил им позицию Великобритании по отношению к сионизму. «Идеал, который исповедуют сионисты, – сказал им Черчилль, – это очень высокий идеал, и, признаюсь, он вызывает мою искреннюю личную симпатию». Но Декларация Бальфура, добавил он, есть нечто большее, чем идеал. Она представляет собой принятое в годы войны обязательство оказывать помощь евреям по всему миру. «Великобритания должна быть очень пунктуальной, – объяснил он, – в выполнении своих обязательств».
Затем Черчилль обрисовал свою политику в отношении еврейской иммиграции: «Мы должны настаивать на том, чтобы двери для иммиграции оставались открытыми, и одновременно следить, чтобы число иммигрантов не превышало количества, которое соответствует реальному уровню экономического развития страны».
Премьер-министр Канады Артур Мейен спросил Черчилля о том, что означает понятие «национальный еврейский очаг». Означает ли это, спросил он, что евреи будут контролировать правительство Палестины? На это Черчилль ответил: «Если спустя много-много лет они станут большинством в стране, то они, естественно, получат в ней власть».
Эта позиция Черчилля была широко известна и подвергалась резкой критике. Через шесть дней после встречи Черчилля с премьер-министрами британских доминионов архиепископ Кентерберийский Рэнделл Дэвидсон, глава англиканской церкви, написал ему письмо протеста: «Я должен сообщить вам, что из многих мест получил просьбы выступить против того, что считается неправильным развитием сионистской политики в Палестине, особенно в плане скупки земли евреями и иными лицами, действующими по их поручению. Вызывают озабоченность и планы передачи государственных земель евреям. Озабоченность вызывается и насильственной скупкой земель у неевреев для последующей передачи ее евреям».
Масштабная покупка земель евреями являлась центральным пунктом плана развития еврейского национального очага и была как таковая принята Черчиллем. Она продолжалась везде, где это было возможно. Эта политика продолжалась около двадцати пяти лет, пока британское правительство не положило ей конец, несмотря на протесты Черчилля.
В июле в Лондон прибыла делегация палестинских арабов во главе с Мусой Казем Пашой аль-Хусейни. Целью этой делегации было оказание давления на британское правительство с тем, чтобы оно воспрепятствовало дальнейшей еврейской иммиграции в Палестину. Самуэль так оценил прибытие этой делегации: «Они, без сомнения, представляют мнение большинства в Палестине».
Как только арабская делегация прибыла в Лондон, Черчилль вызвал Х. Вейцмана в Министерство по делам колоний. 15 июля Вейцман написал одному своему коллеге-сионисту: «У меня состоялась длительная дискуссия с Черчиллем, продолжавшаяся полтора часа. Когда Черчилль впервые пригласил меня к себе, я отказался прийти к нему, сказав, что не смогу плодотворно обсуждать с ним эту ситуацию, заранее зная, что именно он мне предложит. Я сказал, что, пока Черчилль не будет готов гарантировать нам определенные уступки, бессмысленно обсуждать что-либо. После этого Черчилль снова вызвал меня. Явившись к нему, я в ясных выражениях указал ему на порочный круг, в который ставят нас британская администрация подмандатной Палестины и само британское правительство. С одной стороны, они жалуются на то, что осуществление сионистской политики представляет собой бремя, лежащее на британском налогоплательщике. Но когда мы хотим облегчить это бремя, развивая Палестину и увеличивая богатство страны, они не разрешают нам продолжать эту работу, потому что боятся протестов со стороны арабов». Вейцман полагал, что Черчилль в конечном счете «оценил силу этих аргументов и после долгой дискуссии согласился с моими требованиями, чтобы была созвана конференция, в которой приняли бы участие Бальфур, Ллойд-Джордж и Черчилль».
22 июля Черчилль, Ллойд-Джордж и Бальфур встретились с Вейцманом в доме Бальфура в Лондоне, чтобы успокоить Вейцмана и разьяснить ему, что британская политика не изменилась. На этой встрече Вейцман заявил, что Декларация Бальфура фактически сведена на нет и что сам британский верховный комиссар Г.Самуэль подрывает ее принципы. Вейцман указал, что в официальном выступлении 3 июня Самюуль заявил: «Условия жизни в Палестине таковы, что не допускают массовой иммиграции евреев». Такое утверждение, сказал Вейцман, являлось фактическим «отрицанием Декларации Бальфура». Черчилль спросил, почему он так считает, и Вейцман объяснил, что Декларация Бальфура санкционирует возникновение в Палестине еврейского большинства, тогда как речь Самюуля «не позволяет никогда образоваться такому большинству». Согласно протокольной записи об этой встрече, Черчилль «усомнился в такой интерпретации» речи Самуэля, тогда как «Ллойд-Джордж и Бальфур согласились с тем, что Декларация Бальфура всегда подразумевала постепенное возникновение в Палестине еврейского государства».
5 августа один из ведущих советников Министерства по делам колоний, майор Янг, послал Черчиллю яростную записку, в которой настаивал, что он и глава Ближневосточного департамента Джон Шакбер ощущают, что на Герберта Самуэля оказывается давление «не только со стороны арабов, но и со стороны британских официальных лиц, не симпатизирующих сионистской политике», требующих предпринять «не вполне оправданные действия» для сокращения еврейской иммиграции в Палестину. Сам Г. Самуэль видел и другую сторону медали, написав Вейцману спустя пять дней в суровом тоне: «Необходимо ясно видеть основные факты во всем этом деле. По моему мнению, эти факты заключаются в том, что очень большое число арабов, включая многих представителей образованных слоев, пришли к выводу, что сионистская политика заключается в создании численного перевеса евреев в Палестине за счет массовой еврейской иммиграции, что впоследствии приведет к тому, что из-за этого они потеряют не только политическое преобладание в Палестине, но и свои земли и свои святые места». Арабы, настаивал Самуэль, не примут без боя судьбу, которая, по их мнению, им уготована. При этом, подчеркнул он, «сионистская политика не имеет столь прочных основ в Великобритании, чтобы позволить себе продолжать и далее расшатывать их».
Когда Черчилль 22 августа принял арабскую делегацию, ее члены бескомпромиссно потребовали от него немедленно отменить действие Декларации Бальфура и прекратить дальнейшую еврейскую иммиграцию в Палестину. Черчилль отказался сделать и то и другое, представив делегации свое понимание природы сионизма и сказав им совершенно определенно: «Евреи очень многочисленный народ, и они разбросаны по всему свету. Палестина – это та страна, в которой у них имеются великие исторические традиции и корни, и вы не можете отбросить это обстоятельство как абсолютно несущественное. Они жили здесь много столетий назад. Они всегда старались оказаться здесь. Они много сделали для этой страны. Они создали много процветающих поселений в Палестине, и многие из них хотят приехать туда и жить там. Для них это святая земля. Многие из них хотят быть похороненными в городе, который они считают священным и который вы тоже считаете священным».
Затем Черчилль высказал свой взгляд на различие между положением евреев и арабов в Палестине. «Перед евреями стоит гораздо больше трудных задач, чем перед вами. Вы можете просто наслаждаться жизнью среди домов и вещей, которые вы уже имеете, а они должны созидать в пустыне, среди бесплодных участков места для обитания тех, кто приедет туда. Они должны доставить в такие места новых иммигрантов при условии, что это принесет пользу всему населению Палестины, не вытесняя никого и не лишая никого его прав и свобод. Иногда могут происходить отдельные случаи нарушения чьих-либо интересов и притеснений, но мы создадим такую систему управления, которая будет бороться с подобными случаями и публично осуждать их. Палестинское правительство будет не автократическим, а демократическим. Оно предоставит всем жителям Палестины свободу слова для обсуждения любых проблем в духе искренности и дружбы».
Палестинские арабы были глубоко разочарованы, почувствовав, что их попытка положить конец еврейской иммиграции провалилась. В Палестине начались акты насилия против евреев. В течение ноября арабы Яффы и близлежащих арабских деревень нападали на евреев прямо на улицах и разрушали еврейскую собственность. В ответ британская администрация наложила коллективный штраф на яффских арабов и на те арабские деревни, из которых совершались нападения. 17 ноября Черчилль написал своим представителям в Палестине: «Сэр Герберт Самуэль должен жестко следить за неукоснительным применением в Яффе штрафных санкций».