Мартин Нэнси. Легко ли стать фотомоделью?

   — Я просто хочу узнать побольше о своей модели, вот и все.
   Он подозрительно оглядел ее.
   — Правда?
   Каролина отпила глоток из бутылки с пивом.
   — По правде говоря, нет. Видите ли, я никогда не была знакома с настоящим хозяином ранчо. И просто хочу узнать, что у них за жизнь. Можете считать это любопытством. Например, вы с сестрой сами делаете всю работу?
   — Ну, иногда нанимаем помощников. Когда горячая пора. Но обычно работы хватает на одну… то есть на две пары рук.
   — Должно быть, на ранчо много тяжелого труда.
   Он пожал плечами.
   — Если тебе нравится, то можно не считать это работой.
   — А вам нравится?
   Хенк принялся усердно жевать. Наконец, прожевав и проглотив, он сменил тему разговора:
   — Рагу просто великолепно, вы не находите?
   — Да, очень вкусно.
   — Бекки снова поменяла рецепт. Мне нравится сельдерей. И чтобы было немного лука. — Он задумчиво ковырял вилкой морковку. — С легким привкусом кардамона, как раз то, что надо. Ни прибавить, ни убавить.
   Удивленная, Каролина рассмеялась.
   — Ковбой-обжора!
   — Обжора? — Хенк словно очнулся.
   — Я хочу сказать, вы знаете толк в еде.
   Он улыбнулся.
   — Нет, я не гурман, если вы об этом. Ненавижу претенциозные блюда.
   — Как в модных французских ресторанах?
   — Я люблю французскую кухню, — сказал Хенк осторожно, — если приготовлено хорошо. А то сами знаете, огромное меню и длинная карта вин еще не гарантируют качества.
   — Думаете, домашняя еда лучше?
   Хенк кивнул.
   — Просто, но со вкусом.
   Каролина подалась вперед. Она порадовалась, что Хенк наконец-то разговорился.
   — Какой ресторан из тех, в которых вы побывали, вам запомнился?
   Какое-то мгновение Хенк колебался.
   — «Чейен». Высший класс. Самые лучшие домашние колбасы по эту сторону Миссисипи. — Он снова насторожился: — А почему вы спрашиваете?
   — Да так просто… Сама люблю рестораны. У меня даже есть блокнот, куда я записываю впечатления как ресторанный критик.
   Хенк удивленно поднял бровь.
   — И что в этом блокноте?
   — Ну, вообще-то я не эксперт, — скромно призналась Каролина. — Мне нравится уютная обстановка, иногда даже больше, чем еда. И еще я люблю путешествовать. Собираю меню всех ресторанов, где побывала. Например, в Вене есть милое маленькое кафе, в котором прекрасно отражен итальянский колорит. Что же до кухни, то тут нет равных китайскому ресторанчику в Мехико-Сити…
   — «Дон Хо»!
   Каролина не смогла скрыть изумление.
   — Вы были там?
   Хенк неожиданно смутился и потянулся к бутылке пива. Отпив пару глотков, он покачал головой.
   — Нет, я никогда там не был. Наверное, прочитал где-нибудь…
   — А здесь в округе мало ресторанов?
   — Да. Откуда же им тут быть?
   — Вам повезло, что Бекки так хорошо готовит.
   — У Бекки много талантов, — согласился Хенк. — А готовка… По-моему, ей нравится этим заниматься.
   Каролина поставила локти на стол и подалась к нему.
   — А чем любите заниматься вы?
   — Я?
   — Ну да. Что держит вас здесь, на ранчо?
   — Ну, наверное, лошади. Они восхитительны. По-моему.
   — Восхитительны?
   — И еще коровы. Я всегда… любил коров. — Особенно прожаренные стейки, подумал про себя Хенк. Он уже начал потеть под фланелевой рубашкой.
   — Понятно… — Каролина была озадачена услышанным.
   Вот ты и погорел, подумал Хенк. Разговорился о ресторанах, как будто ковбои только и делают, что сравнивают французскую кухню с мексиканской. Зато о сельской жизни говоришь как идиот. Надо опять сменить тему, пока не наступил полный крах.
   — Мы снова заговорили обо мне. Так не пойдет, — заявил он.
   Каролина смотрела на него не моргая. Очевидно, задавала себе вопрос: кто же сидит перед ней? Хенк почувствовал, что еда застревает у него в горле. Сколько еще будет продолжаться это мучение? Ему уже хотелось закричать: «Да, я ненавижу это ранчо! Дайте мне грязный город с несколькими кофейнями, хорошую парикмахерскую и билет на баскетбол! И я буду счастлив до щенячьего визга. Дайте мне взобраться на гору Мак-Кинли! Только не заставляйте больше говорить о коровах и лошадях!»
   Но надо терпеть. По крайней мере до тех пор, пока не будут отпечатаны проклятые фотографии. Врать о прелестях жизни на природе не получалось. Но о чем тогда говорить? Что там советовала Бекки? Отвлечь ее. Пустить ей пыль в глаза, прежде чем она увидит слишком много.
   — Давайте лучше поговорим о вас, Каролина. — Хенк интимно понизил голос.
   — Обо мне?
   — Конечно. Что, например, вы делаете после того, как уламываете мужчин и фотографируете их?
   К удовольствию Хенка, гостья покраснела.
   — Я… это просто моя работа.
   — Вы сами выбрали такую профессию, — напомнил он. — Вам, наверное, нравится то, чем вы занимаетесь.
   — Ну, я…
   Он поймал ее неуверенный взгляд. Вот ты и попалась, подумал Хенк.
   — Расскажите мне, Каролина, — игриво продолжил он. — Кого бы вы назвали самым привлекательным мужчиной из ваших моделей?
   Такого поворота беседы Каролина никак не ожидала.
   — Вообще-то для меня они необязательно привлекательны, — наконец выдавила она.
   — Но уж кто-нибудь должен был запасть вам в душу?
   — Нет, кого-то особенного я не помню.
   — Вы хотите сказать, что равнодушны к тем, кого фотографируете?
   — Конечно, нет! — Еще не хватало ему подумать, что она вообще к мужчинам равнодушна! — Обычно они не в моем вкусе, вот и все.
   — А какой мужчина в вашем вкусе?
   К счастью для Каролины, их разговор прервал отдаленный вой, долетевший из ночной темноты. В нем было столько безысходности и неподдельной муки, что нельзя было спокойно слушать замиравшее вдали эхо.
   Каролина вздрогнула и вгляделась в темноту.
   — Что это?
   — Не имею ни малейшего… То есть, скорее всего, это волк.
   — Волк!
   — Иногда они появляются в округе.
   Голубые глаза женщины расширились от страха.
   — Они опасны?
   — Конечно, — с готовностью подтвердил Хенк. — Все волки опасны.
   — И даже для таких одиноких волков, как вы?
   — А я не одинокий волк. Не совсем одинокий.
   — Но вы же предпочитаете необременительные встречи и расставания…
   — Просто я умею пользоваться всеми преимуществами холостой жизни, — ответил Хенк с улыбкой.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   От свежего воздуха у Каролины вскоре разболелась голова. По крайней мере именно так она объяснила себе, поднимаясь на следующее утро, досадную мигрень.
   Целую ночь Каролина не сомкнула глаз. Ее фантазия разыгралась не на шутку. Ей грезились ковбои и дикие лошади. Мысли о Хенке Фаулере будоражили воображение. Она представляла, как он врывается к ней в спальню, стаскивает одеяло, подхватывает ее на руки. Потом на коне увозит в дикие прерии. Почему бы и нет? Ведь именно так, кажется, поступали ковбои со своими женщинами?
   — Все-таки он само совершенство, — пробормотала Каролина, сидя на кровати и зябко ежась в ночной рубашке. Эти плечи, голубые бездонные глаза…
   Прошлой ночью они больше часа проговорили на веранде, слушая вой одинокого волка где-то вдали. Жесткие черты Хенка постепенно смягчились, и он даже стал похож на голливудского красавца. Каролине пришлось пойти спать из вежливости, совершенно того не желая. Она могла бы провести с ним всю ночь.
   Жаль, что Хенк даже не попытался поцеловать ее.
   Если бы он это сделал, она могла бы обнять его и увлечь в спальню.
   Но, увы…
   Аромат свежего кофе защекотал ноздри. Каролина выбралась из постели и взглянула на часы. Девять тридцать, время калифорнийское. А сколько сейчас времени в Южной Дакоте? Солнце светило через тоненькие ситцевые занавески. Значит, тоже утро.
   Пошарив на столике, Каролина с огорчением обнаружила, что последняя пачка сигарет опустела.
   — О, черт! — Она упала обратно на подушки. — Зачем я проделала весь этот долгий путь? Чтобы мучиться? Хенк Фаулер больше думает о лошадях, чем о женщинах. А вот теперь еще и сигареты кончились!
   Наконец Каролина вылезла из постели и натянула потрепанные джинсы, кроссовки и белую рубашку. Наскоро причесав волосы и освежившись, она спустилась вниз по узенькой лесенке.
   На кухне ее ждала записка: «Если проснетесь до полудня, можете присоединиться к нам во дворе». Записка была явно издевательская.
   — Тоже мне, умник, — вздохнула Каролина. — Если я проснусь до полудня! — Гордость ее была уязвлена. — Он что — хочет заставить меня вставать с петухами?
   Она налила себе кружку кофе и исследовала
   Ящики стола. Вдруг Фаулеры все же хранят где-нибудь пачку сигарет на всякий случай? Надежда не оправдалась. Вздохнув, Каролина вышла на крыльцо. Придется пить кофе без привычной сигареты.
   Солнце светило так ярко, что ей пришлось пошарить по карманам в поисках темных очков. Кофе был крепкий и сладкий, и головная боль вскоре прошла.
   На ранчо вовсю кипела жизнь. Каролина видела, как Бекки мечется по загону и коровы разбегаются от нее, словно напуганные куры. Вокруг помятого старого трейлера суетилась большая группа мужчин. Загорелые парни в ковбойском снаряжении выводили оседланных лошадей. Хенк отделился от группы и направился в сторону Каролины, как только заметил ее.
   — Доброе утро, — поздоровался он, подходя и ставя ногу на ступеньку крыльца. Он был воплощением мужественности в своих неизменных джинсах и красной фланелевой рубашке под облегающим кожаным жилетом. Взгляд из-под полей шляпы был светел и прям. — Решили снизойти к миру бодрствующих?
   — Сказывается смена часовых поясов, — как можно спокойнее ответила Каролина. Она старалась не выдавать своего волнения. В свете дня Хенк выглядел так же неотразимо, как вчера при свече. Утреннее солнце наполняло его глаза неземным сиянием, а тесный кожаный жилет облегал широкие плечи как вторая кожа.
   — Хорошо спалось, мисс Кортезо?
   Догадывается ли он, что причина ее виноватого румянца — в нем самом и в ее ночных грезах? Каролина надеялась, что нет.
   — Да, спасибо, — солгала она. — А вам, мистер Фаулер?
   — По-моему, уже можно называть меня Хенк. И на «ты». Мы ведь уже знакомы больше суток, верно, Каролина?
   Ей понравилось, как он произнес ее имя: дразня и одновременно лаская слух.
   — Ты прав, Хенк, — воскликнула она весело. — И я надеюсь, мы познакомимся еще ближе. А сейчас я наконец возьму фотоаппарат, и мы начнем тестовые снимки на…
   — Прости. Сегодня не совсем подходящий день. Слишком много работы, чтобы отвлекаться на съемки.
   Скрыв разочарование, она спросила с робкой надеждой:
   — А я могу помочь?
   — Ты знаешь что-нибудь о коровах?
   — Я предпочитаю стейк, если ты об этом…
   — А умеешь ездить на лошади? — со смехом подначивал Хенк.
   — Конечно! — В Каролине проснулось озорство. — Особенно на карусели, в парке!
   Оба рассмеялись и пошли к загону.
   — Чтобы быть хорошим наездником, нужно только сидеть смирно и наслаждаться ритмом езды, — важно поучал Хенк.
   — Звучит заманчиво, — радостно откликнулась Каролина. — У вас есть тихая, милая лошадка, чтобы я могла попробовать?
   — Ты серьезно?
   Каролина махнула рукой с лихим видом:
   — А почему бы и нет?
   — Я бы не хотел, чтобы ты упала и ушиблась.
   — Я гораздо крепче, чем ты думаешь, — заверила она. — Позволь мне помочь.
   — Но…
   В этот момент к загородке подъехала Бекки.
   Она была на том самом черном жеребце, на котором Каролина впервые увидела Хенка. Разгоряченный конь бил копытом, поднимая облако пыли. Хенк закашлялся.
   — Привет! — Бекки натянула поводья, усмиряя коня. — Извините, что сегодня съемок не будет.
   — Ничего страшного.
   Бекки легко справлялась с конем, и Каролина зачарованно смотрела на лихую всадницу.
   — Вы говорили, что хотите нам помочь?
   — Да, с радостью! — воскликнула Каролина. Вообще-то она не представляла, как будет скакать на лошади по этой убийственной пыли. Но ей не хотелось упускать Хенка Фаулера из поля зрения. И Каролина простодушно предложила:
   — Может быть, Хенк присмотрит за мной?
   — Конечно, — машинально ответила Бекки, но неожиданно осеклась. — То есть, я хотела сказать… Хенку придется уехать. Надо найти коров, отбившихся от стада. Может быть, вам лучше оставаться здесь? Покатаетесь по загону…
   — А нельзя мне поехать с Хенком?
   — Но…
   — Никаких «но», — задорно заявила Каролина. — Хенк ведь позаботится обо мне, да?
   — Что ж… — Бекки с сомнением покосилась на брата.
   — Не знаю, — Хенк обменялся с сестрой напряженными взглядами. — Я буду так занят…
   — Ну пожалуйста! — взмолилась Каролина. — Ты даже не заметишь, что я рядом!
   — А почему бы и нет? — неожиданно поддержала ее Бекки. Она окинула брата многозначительным взглядом. — Я наняла несколько человек, чтобы помогли сгонять стадо. Может быть, отдохнешь сегодня? Устройте пикник.
   — Но, Бекки… — Хенку хотелось задушить сестру.
   — Поезжай. Покажи Каролине старое семейное поместье. Ты же его так любишь! Мы с ребятами сами управимся.
   — Как здорово! — обрадовалась Каролина. Ее глаза лучились счастьем. Она вела себя как всякий горожанин, вырвавшийся на природу. — Я и не мечтала о пикнике! Вот только бы найти для меня подходящую лошадь… Я мигом соберусь!
   Хенк смотрел, как Каролина бежала к дому. Его досада понемногу отступала. Слишком уж грациозно выглядела фигурка удалявшейся женщины. В конце концов, прогулка с такой красоткой — не такое уж плохое времяпровождение.
   Бекки соскочила с седла и прошептала брату на ухо:
   — Будет весело. Обещаю. Кроме того, она не станет путаться у всех под ногами.
   — Не пытайся убедить меня, что печешься о ее безопасности, — беззлобно проворчал Хенк. — Ты просто все глубже и глубже втравливаешь меня в неприятности. Похоже, тебе это нравится!
   — Мне кажется, такого рода неприятности тебе самому по душе, — парировала Бекки. — Пойдем. Подыщем вам пару лошадей.
   — Лучше всего подойдут старые клячи, — вздохнул Хенк, следуя за сестрой.
   Через полчаса Хенк держал под уздцы двух животных, которые уже давно находились на пенсии по старости. Они прожили долгую и счастливую жизнь на ранчо Фаулеров, но Бекки была добра к старым работягам и кормила их. Без сомнения, отчасти и по этой причине ранчо находилось в затруднительном финансовом положении: аппетит животных и в преклонные годы оставался отменным.
   — Это — Фиалка, — сказала Бекки, гладя дряхлую кобылу с грустными глазами. — А это — Лютик. На которой поедешь?
   — Обе выглядят так, словно они на последнем издыхании.
   — О, в них еще много жизни! Главное, не гоняй их галопом часами.
   Хенк оглядел лошадей и решил, что Лютик по крайней мере способен выдержать его вес. Фиалка выглядела еще тщедушнее, но Бекки заверила Хенка, что старушка вполне выдержит Каролину.
   Хенку с трудом удалось оседлать лошадей, когда вернулась Каролина с парусиновой сумкой. Она надела свитер и непромокаемую куртку. Молодая женщина выглядела решительно, как естествоиспытатель перед важным экспериментом. Хенк приладил ее поклажу к седлу. Впрочем, несчастные клячи и без того были навьючены до предела.
   — Господи, зачем нам весь этот хлам? — шепотом спросил он у Бекки.
   — Никогда не знаешь, что может случиться, — загадочно пробормотала сестра, добавляя в поклажу что-то еще.
   — Послушай, ты уверена, что Фиалка не откинет копыта уже за ближайшим холмом? — Хенк нервно поглядывал на Каролину, которая с опаской гладила морду лошади.
   — Я больше боюсь, как бы вы не заблудились, — возразила Бекки. — Ну помоги же даме сесть в седло, герой!
   — Здорово! — воскликнула Каролина, когда Хенк подсадил ее на Фиалку. Она и не заметила, как старая лошадь тихо заржала, протестуя.
   Хенк собрал волю в кулак и вскарабкался в потертое седло Лютика.
   Несмотря на то что он долгие годы провел на ранчо, ему никогда не удавалось освоить искусство верховой езды. Садясь на лошадь, он всегда испытывал почти суеверный ужас. Хенк был довольно спортивен, но лошади заставляли его нервничать. Он уже давно смирился с этим и попросту старался избегать лошадей.
   К сожалению, сейчас это было невозможно. Бекки дала Каролине несколько советов, как управлять лошадью, и заставила в проехать несколько кругов по загону. Результатами занятий она осталась довольна.
   — У вас прирожденный талант, — сказала она Каролине, открывая ворота. И тут же прошептала Хенку: — С Фиалки невозможно упасть. Разве что вместе с ней. Но вот Лютик — другое дело. В молодости он был очень норовистым. Будь осторожен.
   Хенк застонал и медленно тронулся за Фиалкой к воротам загона. Стараясь не обращать внимания на широкую усмешку сестры, он сосредоточился на том, чтобы не вывалиться из седла. И помолился про себя, чтобы вечером вернуться домой целым и невредимым.
   Уже за воротами Лютик вдруг исполнил странный пируэт, словно радуясь предстоящей замечательной прогулке. Хенк вцепился в луку седла, пытаясь сохранить равновесие.
   Удаляясь от ранчо, Каролина глубоко вдыхала свежий воздух Южной Дакоты. Утро постепенно становилось приятно теплым. Воздух был чист и прозрачен. С высоты лошадиного крупа Каролина видела на много миль вокруг, и местность казалась ей необычайно красивой.
   — Я могла бы привыкнуть к этому.
   — Что ты говоришь?
   Каролина не сразу поняла, что последнюю фразу произнесла вслух. Хенк следовал за ней.
   — Я… просто подумала… что если уж человеку приходится где-то жить постоянно, то это место должно быть красивым. Как здесь.
   Хенк заставил Лютика чуть ускорить шаг. Они поехали рядом, и нога Хенка как бы невзначай коснулась бедра Каролины.
   — А я думал, ты убежденная горожанка.
   — Так и есть. Но здесь просто чудесно!
   Она обвела рукой окружающую их панораму. Черные Холмы тяжеловесно выступали из полей, покрытых зеленой травой и волнующимися под ветром пшеничными посевами. По колосьям то и дело пробегала рябь, и поля казались морями, по которым катятся неутомимые изумрудные волны. Редкие осины трепетали под легким ветерком, их серебристые резные листочки походили на струящиеся водопады. Безоблачное небо поражало своей глубиной.
   Честно говоря, Хенк тоже был одной из причин восторгов Каролины. Приятно, когда молчаливый ковбой предоставлен в твое полное распоряжение. Она улыбнулась, жмурясь от солнца.
   — Чем сначала займемся?
   — Сначала? — спросил он, приподняв бровь.
   — Я хочу нагулять аппетит прежде, чем мы остановимся на пикник, — пояснила Каролина. — А как ищут заблудившихся коров?
   Хенк пожал плечами.
   — По-моему, надо просто представить себя коровой.
   — Понятно. Ладно, если бы я была коровой, я бы хотела пастись под теми деревьями. — Она указала на лесок у подножия горы. — А ты как думаешь?
   — Вполне подходящее место.
   — Здорово! Я тебя обгоню!
   Каролина ударила пятками Фиалку, как это делали ковбои в вестернах. Ответом ей был вопль Хенка и бешеный галоп лошади. Вцепившись в седло и подпрыгивая, Каролина тоже завопила, но от удовольствия. Ветер развевал волосы. Уши наполнял свист ветра и дробный стук копыт. Еще она слышала, как лошадь Хенка дышит ей в спину.
   Каролина громко смеялась. Это действительно напоминало катание на карусельной лошадке. Надо было только наслаждаться ритмом скачки.
   Фиалка перепрыгнула через небольшой ручеек, что едва не вышибло Каролину из седла, и потому она была довольна, когда лошадь прошла еще несколько ярдов и остановилась. Это дало возможность Каролине повернуться и посмотреть, где Хенк.
   С удивлением она заметила, что у ручья он спешился и что-то рассматривает на земле.
   Каролина направила к нему Фиалку.
   — Что ты там нашел?
   Хенк быстро поднялся — или даже вскочил? — отряхивая джинсы шляпой.
   — Я просто изучал следы.
   Каролине показалось, что раньше его джинсы были чище.
   — Ты не упал с лошади?
   — Конечно, нет, что за глупости! — обиделся Хенк. — Ранчо — не самое чистое место на свете. Зато я нашел волчьи следы.
   — Волчьи? — Каролина мгновенно забыла о джинсах Хенка. — Ты уверен?
   — Сама посмотри.
   — Мне кажется, следы похожи на собачьи. Может быть, здесь бегал Чарли?
   — Чарли не покидает свой коврик у камина, — возразил Хенк. — Нет, это волк.
   — Тот самый, что выл прошлой ночью?
   — Может быть.
   — Какие огромные следы!
   — Это значит, что по соседству с нами теперь живет огромный волчище.
   По спине Каролины побежали мурашки.
   — Может, вернемся? — жалобно предложила она. У Хенка был небольшой выбор. Или погибнуть в когтях дикого зверя, или умереть от стыда. Если они вернутся на ранчо, Каролина точно поймет, какой он слабак и слюнтяй.
   Ему удалось изобразить презрительную усмешку.
   — Я позабочусь о твоей безопасности, Каролина.
   — Но давай держаться вместе. Хорошо?
   Он кивнул и взобрался в седло. Слава Богу, что Каролина не видела его позорное падение! Все тело ныло и болело, хотя он предусмотрительно принял две таблетки аспирина еще на ранчо. Все-таки ему повезло. Надо же было наткнуться на волчьи следы в месте падения!
   — Давай проверим ту рощицу. — Хенк поехал вперед. Лютик вел себя словно старая покладистая кляча. Но его уши то и дело навострялись. Было видно, что он только и ждет возможности устроить очередную пакость. Получив первый урок, Хенк поклялся, что больше не клюнет на его внешне благопристойное поведение.
   — Смотри! — крикнула вдруг Каролина. — Там корова!
   — Где? — спросил Хенк, молясь, чтобы ей почудилось.
   — Да вон же! — Она привстала на стременах и указала рукой. — Это же потерянное стадо, правда?
   Теперь уже и побледневший Хенк увидел какое-то движение за деревьями. Только собирать одичавших коров сейчас не хватало.
   — Может быть, это соседские, — предупредил он. — Надо проверить клейма.
   — Так поехали!
   Теперь Каролину было уже не остановить. Она пустила бедную Фиалку в галоп, и Хенку не оставалось ничего другого, как последовать за ней. Он судорожно вцепился в луку седла. Лютик тяжело скакал за удалявшейся Фиалкой. Высокая трава касалась стремян. Только бы не попалась какая-нибудь нора, — с тоской думал Хенк.
   — Йи-ха! — вопила Каролина.
   Бык перестал жевать траву и поднял голову, недовольный, что его оторвали от завтрака. Взглянув на Каролину, он сердито фыркнул.
   — Каролина, стой!
   Но она неслась прямо на была, который, к счастью, развернулся и бросился под защиту деревьев.
   — Чего ты зеваешь! — крикнула Каролина, обернувшись. — Разве у тебя нет лассо, чтобы его заарканить?
   Как ни странно, Хенк довольно хорошо умел обращаться с лассо. Практиковаться с двадцатипятифутовой веревкой всегда было легче, чем выполнять другие работы на ранчо. Но сейчас, чтобы достать лассо, ему надо было отпустить луку седла.
   — Ну же! — торопила Каролина. — Он уйдет!
   У тебя нет выбора, приятель, сказал себе Хенк и потянулся за лассо.
   Лютик знал свое дело и тут же радостно ломанулся прямо в кусты за быком. Хенк едва удержался в седле, одновременно борясь с непослушной веревкой. Наконец лассо легло ровной петлей. Лютик захрапел и сделал кульбит. Хенк едва сдержал вопль ужаса.
   Внезапно впереди показался бык. Лассо было наготове. Почти не примериваясь, Хенк бросил его, и случилось чудо. Бык впопыхах продел голову точно в петлю. Лютик резко остановился, но бык продолжал бежать. Все было бы замечательно, если бы Хенк не забыл обмотать конец веревки вокруг луки седла. Вместо этого он просто держал ее в руках, опешив от неожиданной удачи. Через мгновение веревка натянулась, и Хенк разом перелетел через голову Лютика.
   Каролина вскрикнула.
   Незадачливый ковбой приземлился с громким треском. Бык рванулся вперед, ломая кусты и волоча Хенка по земле. Бедняге пришлось бы туго, если бы веревка не обвилась вокруг дерева.
   Плененный бык громоподобно ревел.
   — Замечательно! — в восторге крикнула Каролина, сползая с лошади. — Это было великолепно!
   — В-великолепно?
   — Ты поймал его! Он все еще лежит на земле. Он что, оглушен? — Сияющая Каролина присела рядом с Хенком. — Мне проверить клеймо? Я думала, ты должен оставаться в седле. Ух ты, как здорово!
   Она продолжала болтать, но Хенк не понимал ее. С таким же успехом она могла говорить по-японски. Он приподнялся на локте и потряс головой, чтобы избавиться от мельтешащих перед глазами кругов и звезд. Выплюнув пыль изо рта, он посмотрел на животное, которое ему чудом удалось поймать.
   Бык уже поднялся и отряхивался. Из густой шерсти летела пыль. Но он смирно стоял, понимая, что побежден.
   Несмотря на боль, Хенк встал с земли. В ушах звенело. Живот сводило от пережитого ужаса, а дыхание никак не приходило в норму.
   Взяв себя в руки, Хенк улыбнулся. За такую роль ему вполне могли бы дать «Оскара»!
   — И всего-то работы, — сказал он небрежно, незаметным движением ощупывая правый бок.
   Каролина восхищенно смотрела на Хенка. Тот подобрал лассо и направился к быку.
   Животное покорно дожидалось своей участи. Обмирая от страха, Хенк дотронулся до его шелковистой шкуры. Мотнув головой, тот фыркнул, но не сделал попытки боднуть, пока Хенк искал клеймо.
   — Ага! — Хенк указал на бедро животного. — Видишь этот символ? Это тавро Коннеров. Бычок не наш.
   — Значит, мы его просто отпустим?
   Хенк уже снимал петлю с могучей шеи быка.