Мартьянов Андрей. Возрождение надежды

   — Здесь старосты обычно оставляют телеги, груженные податью, — шепотом сказал Войко, потрясенный величием древнего укрепления. — Не доходя до первых ворот. И отсюда же забирают пустые повозки. Прэт, ты всерьез хочешь подняться?
   — Боишься — оставайся внизу. Мы с Реем скоро вернемся.
   — Лучше я с вами, — выдавил Войко. — Втроем оно веселее. А то вдруг из болот упырь вылезет?
   — Упыри не охотятся днем, — с видом знаменитого охотника на упырей ответил Драйбен, хотя ни разу в жизни не видел иных кровососов, кроме комаров, клещей и блох.
   Три всадника миновали арку ворот, ведущих за первый круг стен. Прэт не переставал удивляться — над сводом можно было различить полустертую бесчисленными дождями, ветром и морозами восьмиконечную звезду тальбов. Значит, догадки верны. Это не человеческое подражание зодчим тальбов, а самое настоящее сторожевое укрепление исчезнувшего народа. Надо же, простояло не менее полутора тысяч лет! Сильнее всего разрушена была восточная часть замка, именно в той стороне рухнул на землю Камень-с-Небес. Несколько башен было снесено, а в стенах зияли огромные бреши. Интересно, остался кто-нибудь в живых после катастрофы?
   — Э-ге-гей! Слышит меня кто? — крикнул Драйбен, заставив Войко вздрогнуть, а арранта поморщиться. — Я — Драйбен Лаур-Хельк, новый владетель Рудны! Я послан говорить с обитателями замка хозяйкой Кергово!
   — Не орал бы ты так! — жалобно попросил Войко, настороженно прислушиваясь к многоголосому эху. — А то всамделе проснутся, из укрывищ повылезут да закусают до смерти…
   — Тихо, — отмахнулся бесстрашный прэт. — Никто ничего не слышит?
   Скептически настроенный аррант, привыкший подмечать любой шорох в лесу, отрицательно помотал головой. Гробовая тишина.
   Драйбен попробовал использовать свои магические способности и зрением "третьего глаза" обшарить крепость снизу доверху.
   Очень любопытно! Заклинание, безусловно, действовало. Внутренний взор Драйбена скользнул по уцелевшим башням, заваленным осыпавшимся камнем переходам, остаткам строений, однако ничего примечательного не обнаружил. В то же время "третий глаз" не мог проникнуть в глубины замка: ниже уровня земли клубился едкий коричневатый туман, разглядеть в котором что-либо было совершенно невозможно. Вероятно, чарам Драйбена противодействовало куда более сильное заклятие, либо сохранившееся издревле, либо наложенное совсем недавно.
   — Погуляем? — предложил прэт, выбираясь из седла. Лошади не беспокоились, а это был добрый знак. — Бойко, отправляйся с господином Реем, а я пройдусь в одиночестве.
   Войко покраснел и едва слышно выдавил:
   — Боязно.
   — Ничего, Рей защитит тебя от любой напасти. Лошадей оставляем здесь. Вы ступайте направо, я налево. Встречаемся у ворот.
   Рей набросил поводья на каменный выступ в форме не то клыка, не то рога, окликнул Войко, и они отправились вдоль стены осматривать северную сторону Рудны. Драйбен, влекомый любопытством, полез наверх, к главной башне.
   …Никто не потерялся, не упал в заброшенный колодец, не попался в ловушку и не был укушен упырем. Замок пустовал. Драйбен и Войко с Реем то и дело перекликались, ибо звук голоса разносился здесь очень далеко. Прэт тщательно обследовал основные переходы крепости, но ничего, кроме черепков с характерными для тальбов узорами, не нашел. Его спутники просто бродили по замку, любуясь открывавшимся с высоты видом керговских лесов или копаясь в каменном хламе — вдруг что интересное отыщется?
   Уезжать собрались только к вечеру, с таким расчетом, чтобы успеть в Величку до темноты.
   — Отыскали что-нибудь забавное? — вяло поинтересовался Драйбен, встретив Войко и Рея в нижнем дворе Рудны. — Я видел только паутину, спящих летучих мышей и осколки посуды, вымытые дождями из глины.
   — А у меня вот что есть, — похвастался Войко, протягивая на раскрытой ладони тускло посверкивавший на вечернем солнце наконечник стрелы. Драйбен взял, осмотрел, подивился тому, что не изъеден металл ржавчиной, и вернул добычу проводнику. Бесспорно, тальбы знали тайну изготовления сплавов, не разрушающихся с течением времени, но чего ради делать из них наконечники для стрел? Хотя иного объяснения тому, что выглядит он как новенький, нет…
   Итак, поиски не дали никаких результатов. Пора было уезжать. Рудна либо необитаема, либо хозяева не желают иметь дел с незваными гостями и хорошо спрятались. Например, в подземельях, которые нельзя обозреть даже с помощью магического зрения.
   Лошади осторожно спустились с крутизны, вышли к болоту, окружавшему скалу, и ступили на гать. Подгнившая древесина слегка потрескивала под копытами, хлюпали лопавшиеся на поверхности застойной воды пузыри, нежно квакали лягушки, наслаждавшиеся последними теплыми днями осени. Войко облегченно вздохнул, когда мощенная стволами деревьев гать закончилась и дорога нырнула в сухой еловый лес.

* * *

   — Ты уверен, что мы не сбились с дороги?
   — Обижаешь, прэт. Я в тутошних лесах каждую тропинку наизусть знаю. Видишь кривую сосну? У нее еще ветка на голову оленя похожа? Значит, до Велички осталось всего ничего. Ты не беспокойся, я с закрытыми глазами вас к дому выведу.
   — Талант, — вздохнул Драйбен, заметно заскучавший на обратном пути. В Рудну он ехал, искренне надеясь приобщиться к здешним тайнам, а нашел лишь развалины древнего укрепления тальбов. Ну так они и в других местах Замковых гор встречались, эка невидаль! Слушать трепотню Войко о медвежьих повадках, глухариных токах по весне или заячьих норах прискучило, а что еще мог поведать ему сын, внук и правнук керговского охотника?
   Рей молчал, предпочитая обозревать непривычные для арранта северные леса, оживляясь, когда дорогу важно переходил барсук или мелькала в кустах черники рыжая лисья шкура. Аррант по-детски восхищался окружавшим его невиданным и суровым миром, поначалу казавшимся ему хмурым и негостеприимным.
   Солнце, бросив прощальные лучи на верхушки елей, скрылось, наступили короткие осенние сумерки. Лес затих, умолкли птицы, и только в отдалении временами слышался протяжный волчий вой. Драйбен поймал себя на мысли о том, что ему становится неуютно: темные еловые лапы будто скрывали вышедших на ночную охоту тварей, мелькали в полутьме зеленые глаза невидимых зверей, а хруст веток был слишком уж громким и зловещим.
   — Бабы наши по ночам в лес ходить боятся, — продолжал как ни в чем не бывало чесать языком Войко. — Чуть что увидят или услышат — и в крик. Но на самом-то деле у нас в Кергово леса чистые. Вот в ельнике олень затаился, глазами поблескивает. А они бы уж невесть что понаплели…
   — Скажи-ка, охотничек, — неожиданно подал голос Рей, — а не плели ли ваши бабы что-нибудь о людях, глаза коих в темноте золотом светятся?
   — Плели, — захихикал парень. — От них чего только не услышишь. Но сам я отродясь такого не видывал.
   — Ну так посмотри вперед, — посоветовал аррант, — и увидишь.
   Драйбен и Войко одновременно натянули поводья лошадей, прэт машинально положил ладонь на рукоять меча, а юный страж Хмельной Горы испуганно ахнул.
   Посреди узкой дороги стоял человек, едва различимый в серо-лиловых сумерках. В длинном темном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Две желто-золотые точки глаз пылали, словно огоньки свеч.
   — По-моему, он один и нападать не собирается. — промолвил Рей.
   Побелевший от страха, Войко тихонько взвыл, и Драйбен, протянув руку, встряхнул его за шиворот. Сжал конские бока коленями и выехал вперед. Похоже, они все-таки не зря ездили в Рудну.
   — С кем имею честь? — негромко спросил он, остановившись в дюжине шагов от желтоглазого. — Желаешь с нами поговорить или лишь взглянуть на тех, кто взывал к обитателям Рудны?
   Существо в темном плаще вскинуло голову и подняло правую руку в приветствии. Драйбен моргнул — что за диво! — незнакомец оказался вдруг в трех шагах от морды его лошади. Переместился за мгновение!
   — Желаю здравствовать высокочтимому прэту и его спутникам.
   Очень вежливый молодой голос. И глаза почему-то светиться перестали.
   — Кто ты?
   — Вряд ли настоящее мое имя что-нибудь скажет господину Драйбену, посланцу хозяйки Кергово.
   — Выходит, не напрасно я глотку в замке драл! — пробормотал Драйбен.
   — Не напрасно, — подтвердил незнакомец. — А величают меня обитающие в окрестностях люди Рильгоном. Я страшный, древний, кровожадный упырь из старой крепости. И до сего дня считал себя ее хозяином.
   — Та-ак… — протянул Драйбен, судорожно подыскивая нужные слова. Надеюсь, я не обидел тебя, назвавшись владетелем Рудны?
   — Нет. Я догадываюсь, что ты не намерен заявлять свои права на древние развалины. Может быть, ты позволишь своим друзьям продолжить путь домой? А мы отправимся в Рудну и потолкуем… в спокойной обстановке.
   — В спокойной оно было бы, конечно, лучше, — признал Драйбен, косясь на трясущегося от страха Бойко. — Хорошо. Быть по сему. Рей, Бойко! Поезжайте в деревню. Я принимаю приглашение… господина упыря.
   — Ну нет! Я тоже не прочь принять участие в вашей беседе, — невозмутимо заявил аррант. — Парень не заблудится, он родом из этих мест.
   — Н-ну в-вот еще! — лязгая зубами, возмутился Бойко. — Что ж-ж это, й-я т-трус какой? Я прэта одного не пущу!
   — Полно, господа, полно. Вы меня неверно поняли, — неожиданно рассмеялся Рильгон. — Я вовсе не собираюсь ужинать вашим товарищем. Высокочтимому прэту ничто не грозит. Но пока я могу пригласить в Рудну только его одного.
   — Давайте не будем пререкаться. Рей, Войко, прошу вас! — взмолился Драйбен, приходя в ужас от мысли, что из-за упрямства его друзей столь необходимый им разговор с обитателями Рудны может не состояться.
   — Поезжай один, коль уж он обещал, что не будет тебя есть, ухмыльнулся Рей.
   Войко пискнул нечто невразумительное.
   — Пусть они отведут твою лошадь в деревню. Для того чтобы попасть в замок, она тебе не понадобится, — распорядился упырь, и Драйбен не колеблясь спрыгнул наземь. Аррант подхватил поводья и, сделав Бойко знак следовать за собой, направил коня вперед.
   Когда всадники исчезли в стремительно сгущающейся темноте, Драйбен снова услышал голос неизвестного:
   — Протяни руки. — Рильгон выпростал из-под плаща ладони. Почти человеческие, вот только ногти длинноваты. Стиснул руки нардарца. — Готов? Отправляемся!
   У Драйбена на мгновение закружилась голова, лес превратился в смазанную черно-зеленую полосу, затем растворился в буром тумане…
   Зал. Огромный, залитый тусклым холодным светом. Драйбен стоял на твердом каменном полу, дышал полной грудью, а от головокружения не осталось и следа.
   — Добро пожаловать в Рудну. — Рядом стоял Рильгон. — Перед рассветом я доставлю тебя обратно. Если пожелаешь, прямо в деревню. А теперь позволь представить тебе моих близких…

Глава четвертая
БРАТ И СЕСТРА

   — Божественный, для очищения столицы мы подготовили все необходимое. После того как будет отдан приказ, из Арра не выскочит даже мышь. Панцирники получат самые четкие распоряжения…
   Тиргил, облаченный в темно-синюю с оранжевой каймой тогу, протянул руку к блюду и, не глядя на Лурия Витира, отправил в рот маринованную оливку. Эпитиар предпочел более ничего не говорить, ожидая реакции Царя-Солнца.
   — Мне бы не хотелось, — прогудел наконец властитель Аррантиады, сплевывая косточку, — узнать, что наши доблестные воины перестарались. Мы выселяем на Восточный материк только чернь. Людей, не занимающихся никакими ремеслами или торговлей. Ты распорядился предупредить эпитиаров, чтобы они по меньшей мере за день до Праздника покинули крупные поселения и перебрались в загородные особняки?
   — Да, повелитель.
   — Что слышно в народе? Вряд ли перепись населения, высадка в портах Аррантиады колониальных лагиторов и перемещения войск по стране остались незамеченными.
   — Я поощряю слухи о том, что Аррантиада готовится к войне с варварами. В столице только и разговоров о том, что после разгрома войска Даманхура Гурцат повел свои орды на север, а Нардар и Халисун пали вслед за Саккаремом. Узнав, что первые отряды степняков уже перешли границу Нарлака, горожане заключают пари о том, сколь долго он сможет им противостоять.
   — Как люди относятся к предстоящей отправке наших лагиторов на Восточный материк?
   — С восторгом! Чернь любит звон оружия. Особенно если применено оно будет вне Аррантиады, — с ухмылкой ответил физол Арра. — Представляю, как изменятся лица этих бездельников, когда они услышат, что Гурцат нанял сегванские суда для переброски своего войска в Аррантиаду и эскадра приближается к берегам столицы!
   — Это будет забавное зрелище, — согласился Тир-гил. — Но не следует распускать слухи об этом прежде времени. Мне доносили, что остатки армии шада засели на Дангарском полуострове. А сам Даманхур так и необъявился?
   — Увы, скорее всего, он погиб во время бегства с поля боя. Дангарой правит наследник — Ани-Бахр атт-Даманхур, а помогает ему в этом сарджен Энарек.
   — Увы, увы. Не ждал, что войско наемников будет разбито столь скоро. Оно, впрочем, и к лучшему. Главное, чтобы Акко и другие портовые города Халисуна продержались до подхода наших лагиторов.
   — Продержатся, — заверил Царя-Солнце Лурий Ви-тир. — Гурцат, как мы и предполагали, не стал их штурмовать. Ему значительно важнее нанести неожиданный удар по Нарлаку, и единственное, что может грозить отсиживающимся за крепкими стенами горожанам, — это голод. Но наши лагиторы поспеют раньше, чем они примутся есть кошек и собак.
   — А что пишет Гелмед? Оправился он от полученных на поле брани ран?
   — Судя по тому как быстро он добрался от Аласора до дворца нарлакского кониса, раны его были скорее духовного свойства, нежели телесного… несколько витиевато начал Лурий Витир. Поймал предостерегающий взгляд Тиргила и, смешавшись, почел за лучшее скользкую тему не развивать. — Он сообщает, что нарлаки готовятся дать степнякам отпор, да только вряд ли им это удастся. Конница у них отменная, спору нет…
   — Но наш дружок из Замковых гор сильнее любой конницы, — продолжил Тиргил. — И все же я рад буду услышать доклад наших посланцев о том, что они вновь погрузили его в спячку. Через седмицу после Праздника Морского Хозяина они войдут в Логово… Рановато, конечно…
   — Если ты велишь, я отправлю гонца к Кердину, и он пошлет им магическое сообщение о переносе назначенного тобой срока.
   — Нет. Не надо тревожить отшельника. Я думаю, мы обойдемся без этого чудака-чародея. Пусть все идет как идет. Нутром чую: Чужака надобно приструнить, пока не поздно. Кроме того, нам же пойдет на пользу, если нарлаки сумеют перед кончиной пощипать Гурцату перышки. Так или иначе он разгромит Нарлак, даже оставшись без помощи Повелителя Самоцветного кряжа, и тогда на Восточном материке не останется ни одного сильного государства, способного противостоять расширению наших колоний. Вы с Илиолом уже расписали, какие корабли повезут переселенцев на западное побережье, а какие — на восточное? Вот и славно. Я бы хотел еще раз поговорить с арвагетами лагиторов, которым предстоит загнать Гурцата в его поганые степи. Пусть соберутся завтра после полудня на Хрустальном мысу. И непременно приведи ко мне Илиола до их прихода. Старый вояка напрасно стесняется своих манер. Мы тут, слава Богам Небесной Горы, не жрицы Ясноокой, и неотесанность его я уж перед долгой разлукой как-нибудь перетерплю.
   — Будет исполнено. — Лурий отступил на три шага, коротко поклонился и исчез за колоннами. Тиргил удовлетворенно улыбнулся и позвал:
   — Кавиана! Телочка моя златорогая! Иди скорее к своему ненаглядному быку!
   После того как Валерида торжественно — в храме Отца Созидателя! освободила прикидывавшегося ее рабом Фарра и во всеуслышание заявила, что назначает его личным писцом, он целыми днями пропадал во дворцовой библиотеке. Зачем царице понадобился личный писец, коих на Хрустальном мысу было и так предостаточно, никто не знал, да это никого и не интересовало, ибо было воспринято как очередной каприз сумасбродной супруги Божественного.
   Таким образом, Фарр стал приближенным Валериды, получил охранную брошь и мог разгуливать по Хрустальному мысу с одним-единственным условием: не соваться в запретные места и не носить с собой оружия.
   Атт-Кадир сразу приступил к делу. Его и Кэриса интересовали аррантские летописи VI–VIII веков, считая от падения Камня-с-Небес, и прежде всего сочинение Далессиния Коменида из Лаваланги. Сей многоученый муж либо сам участвовал в походе аррантов к Замковым горам семьсот с лишним лет назад, либо записал рассказы тех, кто побывал в Логове Подгорного Властелина и сумел вернуться на родину.
   Поиски Фарра не привели к ощутимым результатам.
   Достославный Далессиний действительно был хорошим летописцем и даже поэтом, и рукописи его юноше удалось найти без особого труда. Однако из хроник, относящихся к 550–600 годам, оказались удалены некоторые листы, а сочинение, упомянутое в кадастре библиотеки под названием "Величайшее чудо Восточного материка, или Пристанище Чужака, истинными Богами гонимого", вовсе отсутствовало. Смотритель библиотеки на вопрос об этом манускрипте только плечами пожал, мол, мало ли чего предшественники в кадастре-то понаписать могли. Когда же Фарр пригрозил ему, что пожалуется на царящий в его хранилище книг беспорядок, перепуганный смотритель сообщил, что "сия рукопись изъята приказом физола Лурия Витира, равно как и манускрипты, привезенные прошлым летом из библиотеки Лаваланги".
   Фарр не сдавался. Он искал упоминания о книге Далессиния у других авторов, просматривал копии чужеземных летописей и узнал множество любопытнейших фактов истории семисотлетней давности, однако с первых же слов юноши Кэрис понял, что ничего нового по существу занимавшего их вопроса нынешним утром от него не услышит. Попросив атт-Кадира рассказать им с Валеридой о результатах своих изысканий, лжевельх, а теперь уже и лжеаррант догадывался, что так оно и произойдет. Если бы парень откопал хотя бы намек на то, каким образом можно обуздать Подгорного Властелина, то наверняка бы не удержался и сообщил ему.
   Тем не менее Кэрис терпеливо слушал хорошо известную ему историю о вспыхнувшей более семисот лет назад войне, вдохновителем которой был пробудившийся от многовекового сна Чужак. О том, как была она остановлена группой прибывших на Восточный материк аррантов, прознавших каким-то образом об ее истинной причине и сумевших не только отыскать Логово Подгорного Повелителя, но и заставить его вновь впасть в спячку.