Мартыненко Всеволод Юрьевич. Белое солнце Пойнтера

   Этак к исходу часа дойдем до самого Герисса, столицы южного пограничья. Уже неплохо. Если бы и дальше можно было таким аллюром!
   Вот только как Хисах, так и Концерн Тринадцати к простым путям не склонны со времен самого принца Халеда и того самого Священного Воинства Хтангской Династии. Как выяснилось в самый неподходящий момент, заботу о безопасности своих пределов обе стороны распространили в самые непредсказуемые области. Посредством совершенно изощренной дипломатической и юридической деятельности, знание о которой до недавнего времени счастливо меня миновало.
   Воистину во многих знаниях многие печали, а в малых – лишь одна беда, зато всеобъемлющая: если что и стрясется, то совершенно внезапно, как в данном случае…
   Оказывается, соглашение о добрососедстве между Союзом Городов и Султанатом включает в себя запрет на пересечение границ воздухоплавательными средствами. То есть с комфортом долететь до пункта назначения за сутки-другие не получится. Ни на флайботе, ни, пуще того – Судьба упаси! – на фамильном летающем крейсере дома Стийорр.
   Даже подлететь к границе, перетащить воздушное судно через рубеж вручную и затем снова взлететь – не получится! Ввозимое воздухоплавательное средство долженствует быть принято и опечатано в столичном хисахском представительстве, доставлено по земле в пункт назначения, и там только, по мере приемки таможенной службой, задействовано вновь. Причем строго в соответствии с местным кодексом воздухоплавсредств, по которому под каждым летающим судном должен идти глашатай с факелом, возвещающий о его передвижении трубными звуками. Дабы тень оного не пала на жителя или его имущество…
   На фига мне такой комфорт?!
   Нет уж. До границы, Ветровой Стены, я так или иначе решил дойти воздухом. Часов за дюжину. Причем именно на семейном крейсере Стийорров, назло всем кодексам и соглашениям. Фроххарт доведет его домой без труда. Можно и на автопилоте отправить, есть там такая опция – «возвращение из боя с потерянным или выведенным из строя экипажем». Но живая душа на борту надежнее. К тому же неизвестно, не начнет ли крейсер под означенной опцией отстреливаться по дороге от всего подозрительного.
   А повидать такого подозрительного пришлось немало. Сам бы с удовольствием пальнул кое по чему… В основном, конечно, по загородным владениям особо кичливых скоробогачей. Все никак не привыкну, что нынче сам над богатеями богатей, и все эти «фиолетовые камзолы» за честь почитали бы двор у меня подметать, только допусти. Впрочем, даже ради забавы не разрешил бы. Даже если б тот двор не обновлялся регулярно заклятием самоочистки. Не люблю себя над другими ставить – в той же степени, в какой над собой никого не терплю.
   Ладно, пойду под навес, к женам и дворецкому, с немалой сноровкой выступающему в несвойственной ему роли флай-шкипера. А то мозги окончательно перегреются, начну по варанам пустынным, ни в чем не повинным, из главного калибра лупить. Как дать пить. В смысле, как пить дать, но меня с жары уже на рифмы повело. Вот, оказывается, в чем секрет эпоса о принце Халеде – сочиняючи его, хисахские сказители попросту изрядно перегрелись. Так и колотили все слова в одну точку, словно цапли колодезные или шадуфы над арыками…
   Нет, точно пора в тень, да хлебнуть чего-нибудь освежающего без градусов, чтобы вконец не скопытиться к прибытию. В четыре утра вылетели, часам к пяти дня дойдем – хоть и ниже будет солнце, а песок к вечеру только прокалится полной мерой, словно на противне для варки кофе по-хисахски в студенческой кофейне… Опять все мысли о питье!
   – Простите, хай-сэр, вам придется обслужить себя самостоятельно. – Дворецкому явно не хотелось отрываться от штурвала при моем появлении.
   – Ничего, не беспокойся, – понимаю родственную душу, поутру сам отстоял смену на месте рулевого.
   – Я налью! – Хирра оказалась расторопнее Келлы, по-кошачьи завороженно жмурившейся на гребни дюн у горизонта.
   Младшая жена так и не очнулась от своего блаженного транса, пока старшая подавала мне запотевший высокий стакан с почти непрозрачной коричневой жидкостью, поверхность которой прикрывал от пустынной пыли, заносимой даже на этакую высоту, кружок лимона.
   Отхлебнув, я удивился непривычно кисловатой, мягкой горечи. По виду-то обычный отвар орехов Ко с листьями Ко, а на вкус скорее…
   – Кофе по-хисахски со льдом, лимонным соком и пряностями, – пояснила моя высокородная, улыбнувшись при виде удивленной физиономии мужа и повелителя.
   Тогда понятно. Прихлебывая напиток, позвякивающий льдинками под лимонным кружком, я стремительно приходил из слегка помраченного состояния в самое что ни на есть благодушное. Во всяком случае, две благие мысли пришли мне в голову практически сразу. Одна, разумеется, насчет того, что в пути, да и в самом Хисахе, надо будет иметь запас этого питья, разлитого по самохолодящимся флягам. А вторая…
   – Вот что, – обратился я к Фроххарту. – Нас долго не будет, так ты выводи флайботы проветриться на несколько часов, все три. Не то чтобы часто… но регулярно.
   Не заметить довольства на обрамленной бакенбардами физиономии дворецкого было невозможно.
   – Будет исполнено, хай-сэр. – В его голосе явственно звучала благодарность, выразить которую впрямую не давало своеобразное понимание приличий. – Смею заметить, с вашей стороны очень уместна такая забота… о сохранности ценного имущества.
   Точно рассчитанная пауза лучше всяких слов передала истинные чувства верного слуги дома. Может, мне показалось, но даже встречный ветерок побежал над палубой веселее. Хотя силовой ветроотбойник на бушприте, облегчающий обтекание воздушного крейсера встречным потоком и заодно повышающий комфорт экипажа, пропускал лишь малую долю напора. В полную-то его силу на палубе не устоять даже при нынешней семидесятимильной скорости, а воздушный корабль способен выдать и все двести в час…
   – Герисс! Смотрите, смотрите! Ветровая Стена!!! – оторвал меня от неспешных размышлений возглас Келлы. Не меня одного, понятно, так что к перилам шканцев, как по команде, рванули все, кроме халфлинга.
   Младшая жена даже подпрыгивала от возбуждения, наваливаясь всем телом на хрупкую ограду. Казалось, вот-вот перескочит ее, как фермерский плетень, и побежит вприпрыжку прямо по воздуху. Но не уверен, что у нее вышло бы это, даже со всей магией Древнейших. Поэтому я осторожненько придержал младшую жену за талию, а мгновением позже полуобнял и подоспевшую старшую. Хирра замешкалась, избавляясь от стаканов и ведерка со льдом.
   На самом горизонте проступила уходящая в туманную от пыли даль редкая цепь острых неровных зубцов. Чуть правее бушприта в одном из ее пролетов открылась пологая гора, словно поросшая безлиственным лесом, а в другом – широкая россыпь разномастных строений, большая часть которых казалась пока не больше песчинки. Однако были там и коробочки покрупнее, и совсем уж заметная даже отсюда громада, над которой вразнобой плясали синие зарницы.
   – Что это? – спросила моя высокородная. К счастью, у меня на этот счет имелась догадка, которую я поспешил озвучить:
   – Минный завод. Про «герисские банки» слыхала?
   Жена понимающе кивнула.
   – Вот тут как раз и стекло из песка плавят, и банки выдувают, и молнии в них закручивают.
   – Как консервы! – хохотнула на мое объяснение Келла.
   – Ага, где-то так… – ухмыльнулся я, признавая сходство.
   Столица южного пограничья росла на глазах. Можно сказать, мы уже на месте. Чуть ли не на час раньше, чем я думал, в чем заслуга исключительно пилотского искусства Фроххарта. И вообще уже сегодня, а не на следующей неделе – именно столько пришлось бы добираться дилижансом.
   Ничего, впереди, почитай, столько же – неделя по пескам Девственной Пустыни к побережью, где стоит столица, Хасира-аль-Хисах. И то если ветер попутный будет и никакой оказии по дороге не стрясется…
   Дворецкий столь плавно проделывал предпосадочные манипуляции, что я даже не заметил, когда он, снизив скорость, убрал ветровой щит и сложил боттом-мачту. Лишь по мельканию вдруг приблизившихся гребней барханов стало ясно, что до прибытия – считанные минуты.
   Халфлинг зашел на посадку мимо армейских причалов, где теснились прибывшие на ремонт единицы анарисского флай-флота и их менее удачливые собратья, предназначенные на разделку. Последних ждала Дровяная Гора – тысячелетиями собиравшаяся свалка судовых остовов. Говорят, где-то в глубине завалов иссохшего, хотя и заклятого на нетление деревянного хлама прячется брошенная перед последним походом Священного Воинства флай-пинасса самого маршалиссимуса, третьего уарена Хтанг…
   Не знаю. Вряд ли кому удастся проверить эту легенду – слишком много навалено сверху за прошедшие годы. Дровяная Гора, затянутая лесом мачт, виднелась даже отсюда, снизу, призрачным холмом вздымаясь над городом. Пыль, зависшая в воздухе, и жаркое послеполуденное марево не давали толком разглядеть ее очертаний.
   Для фамильного крейсера Стийорров, само собой, нашлось местечко поприличнее. У причала для особо важных персон, чисто выметенного от песчаных заносов и очищенного от перекупщиков, с ходу готовых прицениться к частям корабля, пригнанного на разделку или просто залетевшего в Герисс.
   Комендант порта самолично пожаловал с визитом – узнать, не нуждаются ли в чем высокопоставленные гости. Узнав же, пригнал на причал целую толпу носильщиков, среди которых я чуть не затерялся. Похоже, все здешнее население носило исключительно армейскую униформу – кто по должности, а кто списанную, так что спутать немудрено. Всей разницы, что комплект поновей да с капитан-рейнджерскими знаками различия…
   Чтобы не смешиваться с этой толпой, к таможне я отправился, заметно ускорив шаг. С носильщиками и жены справятся, чай, эльфийские дивы, а не мандрагоры в стакане. Фроххарт отправится в обратный путь тоже без моего пригляда, простившись со всеми нами еще на сходнях.
   От порта до таможни сбиться с пути было невозможно – одна улица, да и та прямая, словно пробита воздушным кораблем, не затормозившим вовремя у причала. Может, так оно и было на самом деле – поинтересоваться у коменданта, когда тот любезно указывал дорогу и сожалел, что более ничем помочь не может, я не удосужился. Таможня и сообщение через пустыню действительно не его компетенция. Впрочем, как и верфи, минный завод и иные алхимпромзоны…
   Здание таможни капитально отличалось от прочих здешних – во-первых, стариной и приземистыми массивными очертаниями, а во-вторых, материалом, из которого было сложено. Не дерево от разобранных кораблей, не песок, спеченный на заводе тлеющей молнией, а настоящий, издалека привозной камень. Едва ли не тот же, что пошел для заклятых на вечную стражу зубцов Ветровой Стены!
   Сразу видно, что пограничная служба здесь, в Гериссе – дело серьезное. По здешнему-то пустынному пиратству и контрабанде понятно, с чего так, но все равно впечатляет. Мало того, что снаружи мощное строение оказалось устроено как неплохой форт и явно приспособлено к долгой обороне в полном окружении, так еще и внутри все чисто, крепко и основательно продумано. Даже мелкие зеленые гоблины здесь были наособицу – все как один в форменных песочных шортах и с широкими ременными петлями через плечо. Для переноски товара и опознания, наверное – каждый ремень был украшен изрядных размеров крюком и не маленькой же номерной бляхой.
   А уж когда в поле зрения показался их начальник и руководитель, причина здешнего порядка и обстоятельности стала ясна, как хрустальный шар без заклятия. За солидным дубовым столом на возвышении главного зала восседал не человек, даже, упаси Судьба, не Инорожденный, а самый натуральный халфлинг!
   При росте фута четыре, обыкновенном для его расы, весил властелин таможни фунтов сто пятьдесят, то есть вдвое против положенного. Кроме того, и голова, и отличающие его расу бакенбарды были обкатаны под машинку, топорщась белесой щетиной. Но это лишь придавало свирепости облику чиновника, затянутого в мундир, как надувной каучуковый мяч в кожаный чехол.
   – Кастом-мастер первого ранга Антонин «Шнап-пи» Серджес, к вашим услугам! – соизволил представиться первым местный авторитет, привставая и чуть кланяясь.
   – Премьер-капитан рейнджеров Джек «Догай» Пойнтер. – Форма его представления продиктовала ответ, лишенный излишеств титулования.
   – Как же, как же, предупрежден, Властитель ау Стийорр… – Округлая физиономия кастом-мастера расплылась в улыбке весьма дружелюбной, хоть и смахивающей на крокожабью.
   Вся моя скромность вкупе с порывом соответствовать краткому и серьезному стилю заведения пропали даром. Назначенное уважение против заслуженного статира ломаного не стоит, а заработать его собственноручно, манерой держаться и отвечать за свои слова мне тут уже не светит.
   Впрочем, инкогнито в любом случае не продержалось бы долго. Ибо как раз в этот момент в таможню во главе длинной череды носильщиков, волокущих бесчисленную кладь, вломились мои эльфочки, разом и бесповоротно нарушая чинность и порядок, царившие здесь до их явления, а также изрядно загромождая простор таможенных казематов, прежде казавшийся беспредельным.
   Тут уж я вины не ощущал. И без того борьба за объем багажа далась мне исключительно тяжко, так что праздновать победу сил уже не оставалось. Дай женам волю, они бы ползамка с собой утащили. Особенно младшая. Хирру-то опыт Охотничьего Клуба делал полегче на подъем.
   И если бы в списке безусловно необходимого главенствовало барахло! Обосновать ненужность вещей проще простого – откуда нам знать, что именно понадобится в незнакомой стране и не лучше ли при наших деньгах обзавестись всем на месте? Специально приспособленным под тамошние условия, удобным, да попросту новым! Соблазн тотального шопинга переубедил бы даже менее сообразительных женщин, чем мои эльфийские дивы, так что тут стараться особо не пришлось. Однако моей древнейшей втемяшилось обязательно взять в дальний путь на чужую сторону всех своих живых любимцев. Дракота и фонотеку.
   Это тут же напомнило мне старую байку про дракона, рогача и сено, которых надо перевезти через Анар в лодке, куда помещается лишь один компонент из трех. При том, что я не перевозчик, а Девственная Пустыня – не река. Семью сравнение изрядно повеселило, но виновницу казуса не убедило ни в чем. Особенно Келла упирала на то, что за две дюжины лет без нее дракот либо сдохнет с тоски, либо отобьется от рук и заново одичает. Да и проклятущие крикуны поголовно вымрут от старости, ведь срок годности стандартного носителя – всего-то дюжина лет.
   А стасисное заклятие тогда на что?! Дорогая вещь, не спорю. Но я заплатил бы вдвое за потребный для него квазихрусталь, лишь бы в дороге и на месте не болела голова от присмотра за проказливой зверюгой чуть меньше гекопарда. И уж тем более не раскалывалась вдрызг от непрерывного концерта фонотеки, вопящей по клеткам и корзинам.
   Подавая пример, мы с Хиррой закляли под хрусталь всю конюшню – обоих наших гекопардов и всех гостевых рогачей, убедив таким образом мою древнейшую в серьезности намерений. Моя высокородная и Фроххарту предложила переждать отсутствие хозяев, как прежде, в стасисе, но дворецкий корректно отказался, сославшись на то, что в наше отсутствие кто-то должен присматривать за замком. Ну для разумного дело хозяйское, как провести изрядный кусок жизни. Пусть для халфлинга с его трехсотлетним веком пара дюжин лет и не столь чувствительна, как для человека или мелкого зеленого гоблина.
   Под такие разговоры младшая жена тихонько вышла, убежденная наконец в необходимости оставить любимцев. По крайней мере, одного.
   Когда моя древнейшая вернулась, дракот под «хрустальным» заклятием уже спал в ее полуденных покоях, заботливо устроенный на мягких подушках, укутанный от пыли прозрачной кисеей. Конечно, в заклятом виде ему и на битом стекле ничего не сделается. Или в зарослях меканской «колючки», самим легендарным Бруно проклятой в тугую спираль. Но я понимал Келлу, особенно после собственной утраты.
   Гораздо труднее было перенести следующую серию ее возражений – от магического сна певчие крикуны-де хрипнут и начинают путать слова. По мне, всем бы им поголовно онеметь, впасть в маразм, а лучше сразу передохнуть. Только угроза, что фонотека, не погруженная в сон, за наше отсутствие придет в негодность с гарантией, заставила младшую жену заклясть голосистых тварей.
   Благодаря этому последние сутки в замке прошли вполне сносно.
   Однако и оставшаяся поклажа смотрелась несолидно лишь в трюме родового флай-крейсера Стийорров. Будучи же извлечена на свет дня и перенесена в присутственное место славного города Герисса, она выглядела грозно и всепогребающе, вроде лавины в огрских горах.
   Впрочем, свирепого в чиновном рвении халфлинга не смутило ни нашествие важных персон, ни половодье клади. Одним движением бровей бросив подчиненных на прием и распределение бесчисленных кофров, со мной он объяснился все так же спокойно и чинно:
   – Багаж, понятно, дипломатический, проверять нет нужды. Однако положено составить опись и опечатать. – К своему делу кастом-мастер собирался приступить обстоятельно и со вкусом.
   Положено так положено. Во всякой канцелярской деятельности главное – не препятствовать ее движению по накатанной колее. А то она сама воспрепятствует всей остальной жизни. Встрянет категорически и насмерть перекосится, хуже фермерской телеги на мосту.
   Здесь, на таможне, последовательное и неумолимое действие канцелярии олицетворяло собой шествие служебных гоблинов. Оравы зеленявок, сообразные размерам клади, цепочкой тащили чемоданы, баулы и корзины мимо стойки, где писарь отмечал их в своем кондуите, а кондуктор снабжал печатью на веревочке. Занятие почтенное, обстоятельное, даже почти солидное – если б только писарь не выкликал пронзительным голосом наименование каждой единицы багажа перед тем, как занести его на бумагу. В свете гоблинской манеры коверкать слова обзывал он ни в чем не повинную тару на редкость уморительно.
   – Сюндюх плятенай у рямнях!!! – такого титула удостоился изящный короб белой лозы из хозяйства моей древнейшей.
   Услышав, как обозвали образчик ее вкуса, Келла не сдержалась и расхохоталась в голос. Хирра хихикнула, стараясь все же соблюсти приличия, да и я не сумел отделаться от кривой ухмылки на полфизиономии. Чую, теперь злосчастная кладь навсегда останется в нашем обиходе «сюндюхом».
   Раз уже вещи младшей жены, вслед за моей нехитрой поклажей и солидным багажом Хирры, подвергаются осмотру с опечатыванием, значит, дело к концу… Большая часть легкомысленных корзинок Келлы пережила таможенные процедуры. Осталась лишь парочка особо крупных, которые местным гоблинам было трудновато ворочать.
   Первая из них подалась сравнительно быстро, хоть и с отчаянными усилиями. А с последней, несмотря на все старания, зеленявкам справиться не удавалось. Их попросту не хватало на каждую из сторон, чтобы ухватить поудобнее. Под днищем-то они и сейф здешний уволокли бы, но туда еще подлезть надо. Тут требовались носильщики покрупнее – или левитационное заклятие…
   – Заклятие! Заклятие!!! – Похоже, таможенные гоблины самостоятельно пришли к тому же выводу.
   А может быть, и нет. Поскольку одновременно с этим восклицанием служилая мелкота прыснула от корзины, точно головастики от камня, брошенного в лужу. Зелеными струйками они втянулись за ближайшие стойки, набились за конторки, а кое-кто даже внутрь отделений залез.
   Брошенная корзина тихонько раскачивалась еще полдюжины секунд, замерла ненадолго, затем покачнулась снова – и чихнула.
   На заклятие, наложенное неизвестным террористом, это не слишком смахивало. Зато на попытку провоза контрабандой кого-то живого – скажем, дракота – очень даже. Неужели моя древнейшая решилась-таки в последний момент все переиграть и нарушить обещание?!
   Но Келла смотрела на багаж, внезапно проявивший самостоятельность, с тем же недоумением, что и все прочие. Кроме зеленокожих – те вообще зажмурились и уши заткнули в ожидании магического разряда. Частенько, что ли, с сюрпризами подобного рода дело имеют?
   Однако корзина не спешила радовать их столь банальной развязкой. Только еще сильнее ходуном заходила, словно внутри нее и вправду по меньшей мере дракон обретался. Узлами завязанный на все пятнадцать футов длины…
   Теперь с места привстал даже Серджес, нависнув над столешницей всеми полутора сотнями фунтов. Он вперился в подозрительный багаж, приподняв одну бровь и грозно насупив другую, прислушался, наклонив для удобства голову, и наконец пробасил нарочито громко:
   – А вот мы сейчас наложим на нее самую главную печать… Никакое заклятие не вырвется! – Похоже, в отличие от подчиненных, в магическую бомбу кастом-мастер не верил.
   Этот нехитрый способ разрешения ситуации сработал – гоблины выглянули из-за импровизированных укрытий, а взбунтовавшаяся тара, наоборот, затихла. Даже на переговоры пошла.
   – Не надо на меня печати ставить! – раздался из-под крышки недовольный девичий голосок. – Я, может быть, только жить начинаю! Путешествовать вот собираюсь!!!
   С этими словами корзина снова затряслась, будто в ней завозилась сердитая кошка, и торжественно завалилась на бок. Виновница всеобщего замешательства выползла наружу на четвереньках, с ног до головы обвешанная прозрачными чулками и еще какими-то смутно опознаваемыми предметами обихода младшей жены. Еще бы, не к Хирре же в кожаные баулы ей было лезть. Там бы с ходу задохнулась. Имелась, правда, и еще одна причина выбора хозяйки тары – проехать в Хисах «сусликом» решила не кто иная, как ближайшая креатура моей древнейшей в подотчетной ей банде, Памела. До самой пломбировки багажа дотянула, еще немного – и пришлось бы всю дорогу сидеть под заклятой печатью.
   На мой взгляд, печать на ней и так некуда ставить. Хотя при всем при том вполне возможно, что мужской любви пышечка еще не познала. В силу сочетания среды и возраста…
   То-то Пемси с первой нашей встречи поглядывает на меня с нескрываемым любопытством. А в последнее время и вовсе с явным обожанием. Из «Гекопардовых Орхидей» она одна, похоже, не прочь воспользоваться той частью клятвы, которая обобществляет сексуальную жизнь всей банды, и претендовать на мужа атаманши, который, получается, помимо двух законных жен чисто формально принадлежит еще пятидесяти девяти оторвам на грани выхода из подросткового возраста.
   Жаловаться же Келле на ее подчиненную – последнее дело. Способностью ревновать природа эльфийских див обделила начисто. Поэтому спокойный совет моей древнейшей по данному поводу я вполне могу себе представить. В духе «трахни и забудь». Если б все было так просто…
   Между прочим, молодежная женская банда – довольно выгодное предприятие. Особенно когда ею руководит моя младшая жена. До трети доходов уходит на откуп властям и судейским, но оставшаяся сумма вполне способна конкурировать с рентой Концерна Тринадцати… на которую она тоже имеет все права. Как Тринадцатая.
 
   И если сама Келла совмещает на главенствующем посту в банде должности ведущего кадровика и генерального менеджера реорганизации, то Памела у нее – признанный зам по интригам. То есть заточена под то, кому, когда и на что намекнуть для большей эффективности, чтобы дело шло само, не мешая цвести и колоситься выдающейся, под стать фигуре блондиночки, лени. Каковой не уступает только страсть к удовольствиям любого несмертельного свойства.
   Оказаться вовлеченным в круговорот всех этих отношений и интересов мне вовсе не улыбалось. Тут разок оступись, топи Мекана мощеной площадью покажутся…
   Мысль о том, что Келла сама вместе с остальными вещичками заботливо упаковала в багаж свою унтер-бандершу, я постарался с ходу отмести. Тем более что моя древнейшая была поражена явлением подчиненной ничуть не меньше остальных, хоть и попыталась скрыть удивление за деловитостью и беспокойством о своем бизнесе.
   – Так, стало быть… Отпуск себе устроила? Понимаю… Имеешь право. – От этих снисходительных по форме фраз бедная Пемси виновато сжалась.
   Не в словах, даже не в тоне моей младшей жены кроется то, что заставляет любого тут же почувствовать свою вину. В сочетании каком-то неуловимом. Всегда срабатывает, отчего – не пойму. Хотя в данный момент суровость у нее тоже получалась неубедительно. Скорее это выглядело озабоченностью.
   – На кого хоть хозяйство кинула?
   – Трикси Три Заразы осталась, – с готовностью затараторила пышечка. – С ней не разболтаются!
   Как же, помню. Этакая жестколицая щучка, костлявостью мне самому не уступит. Да и симвотип тот же – «топор». Что с ходу не разрубит, то обухом отобьет до приличествующей мягкости. Взбитая копна прически и разрезная юбка городской бандитки на ней смотрятся, как мочало на армейском стреломете. Но положение обязывает…
   – А ты, как вижу, решила прогуляться. – Келлу же положение атаманши обязывало продолжить неспешный разнос. – С ветерком. До Хисаха… и обратно.