Первым сумел взять себя в руки и хотя бы внешне успокоиться майор из области.
— Теперь я, наконец, понял, что вы имели в виду, товарищ Аксенов, — сказал он. — Но и вы должны согласиться с тем, что, не зная о случае с вами, мне довольно трудно было прийти к мысли об аналогии. Даже сейчас, после вашего рассказа, такое предположение не легко укладывается в сознании.
— Все три происшествия никак не укладываются в сознании, — сказал врач-эксперт, — по крайней мере у меня.
Капитан и майор из района кивнули в знак согласия.
— Просто в голове путается! — заметил капитан.
— Все это естественно, — сказал Аксенов. — Смятение умов у тех, кто лично наблюдал происходящее в Н…ске и его ближайших окрестностях, в колхозе или в Фокино, или хотя бы слышал о них, велико. А ведь очень многие еще не знают, что, строго говоря, происшествий у нас было сегодня не три, а семь, если учитывать каждое в отдельности.
— Еще того лучше!
Аксенов помолчал, собираясь с мыслями.
— Я думаю, что лучше всего будет изложить события в том порядке, в каком они происходили, — сказал он, — или, что точнее, в каком мы здесь узнавали о них.
— Погодите! Магнитофон у вас есть?
— Сейчас нет! Он был в кабинете следователя и, как вы могли заметить, разбит.
— А можно достать другой?
— Разумеется. Но на это нужно время.
Капитан достал из планшета блокнот и авторучку.
— Говорите! — сказал он. — Я буду стенографировать.
— Стенографировать или записывать на ленту магнитофона придется все, что будет сказано кем бы то ни было из свидетелей или участников любого н…ского события. А теперь, товарищ Аксенов, я думаю, все готово и вы можете, наконец, начать ваш рассказ.
Но Аксенову снова помешали. Не успел он произнести первое слово, раздался громкий стук в дверь, и, получив разрешение войти, в кабинете появились Кузьминых и Саша Кустов.
— Вот и прекрасно! — сказал Аксенов. — Явились два главных действующих лица моего будущего повествования. Садитесь, товарищи, и следите за изложением происшествий сегодняшнего дня. Если в чем-нибудь ошибусь, поправьте! Но сперва вопрос к вам, товарищ младший лейтенант: как девочка?
— Жива и здорова.
— То, что девочка здорова, ваше мнение или Семена Семеновича?
— Семена Семеновича. Он не нашел у Анечки никаких признаков заболевания.
— Ее нашли на дороге?
— Да.
— Почти совсем раздетую, в одной только тоненькой рубашке? Как же она не замерзла?
Саша рассказал про загадочную пленку. Как и следовало ожидать, все были, который уж раз в этот день, ошеломлены и заинтересованы. Да и было от чего!
— Как вы объясняете это? — спросил майор.
— Никак! Не могу ничего придумать. И никто не может, — с секундной заминкой прибавил Саша.
— Ну, это еще неизвестно!
— Ты говорил о звуке, — подсказал Кузьминых.
— Да! Перед появлением девочки на дороге снова раздался тот же звук, который мы слышали здесь перед появлением быка.
— Что еще за звук? — спросил майор.
— Слышали все! — ответил Аксенов. — Перед тем, как там, — он кивнул на кабинет следователя, — появился бык, раздался высокий, звенящий звук, ни на что не похожий.
— Мне он показался свистом, — заметил Кузьминых.
— Нет, скорее звон.
— Свист, звон! — сердито сказал майор из области. — Почему молчали до сих пор?
— Совсем упустил из виду. В такой круговерти событий неудивительно забыть о такой мелочи.
— И что же говорили об этом звуке кузнецы?
— Я не расспрашивал их специально. Оба сказали, что звук слышали и не могли понять, откуда он донесся к ним на пустынной дороге.
— Что же получается? — озабоченно сказал майор. — Перед появлением девочки был особый звук, перед появлением быка — тоже. Надо поразузнать, порасспрашивать не только в городе, но и в ближайших окрестностях. Может быть, еще где-нибудь слышали подобный звук.
— Будет сделано! — Аксенов повернулся к своему заместителю. — Примите меры! — приказал он.
— Слушаюсь, товарищ капитан.
Майор из области недовольно поморщился. Ему не хотелось, чтобы его советы воспринимались как приказания. Не та была обстановка.
— Что Анечка говорит? — спросил Аксенов. — Не выяснилось, где она была три часа?
— Анечка ничего не говорит, — ответил Саша. — Полина Никитична пыталась ее расспрашивать, но ничего не узнала. По словам Анечки, получается, что она попала на дорогу прямо из кухни, куда прибежала из кроватки. Создается впечатление, что эти три часа вообще не существуют для нее.
— Это плохо! — заметил Аксенов.
— Мне кажется, что так и должно быть.
— Почему вы так думаете?
— Если разрешите, — сказал Саша, — я объясню позднее.
— Хорошо, пусть будет так! Товарищ капитан, вы можете приступить к рассказу, мы вас слушаем!
— Есть все основания полагать, — начал Аксенов, — что три первых события произошли в одно и то же время, а именно — в семь часов десять минут утра, хотя точно это и не установлено. Два из них имели место в Н…ске и одно — в пригородном колхозе. В Н…ске исчезли внучка Болдыревых Аня, на глазах у своей бабушки и находившейся в тот момент в доме молочницы (об этом вам уже известно из моего телефонного сообщения), и кот по кличке Белка, принадлежащий младшему лейтенанту Кустову, здесь находящемуся. Кот исчез на глазах у Кустова и его матери. По любопытной случайности третье исчезновение — быка на дворе животноводческой фермы колхоза — произошло в присутствии тоже Кустова, деда младшего лейтенанта. Зовут его Степан Никифорович, и он находится сейчас здесь, в нашем отделении. Считаю нужным обратить ваше внимание на то, что кроме этих трех случаев вполне возможны другие исчезновения животных, птиц или даже людей, но об этом у нас пока нет сведений.
— Только этого нам и не хватает! — сказал майор.
— Будем надеяться, что других случаев не было и произошло только три, о которых я рассказал. Очень интересно отметить, что во всех трех дело происходило совершенно одинаково. Кот, девочка, бык словно внезапно проваливались сквозь землю или, как определяют это некоторые из свидетелей, «растворялись в воздухе». На месте исчезновения не оставалось ни малейшего следа. Следует особо обратить внимание на то, что девочка исчезла в одной рубашке и босая. Как вы слышали только что, она появилась на дороге. Учитывая двадцатитрехградусный мороз, дело должно было окончиться трагически, но этого не случилось благодаря той «пленке», о которой мы узнали от младшего лейтенанта, но которой он сам не видел. Этой пленкой придется основательно заняться…
— Но не нам!
— Да, вы правы, товарищ майор, не нам! Жаль, что товарищ Кустов не зафиксировал рассказы тех, кто первыми увидели Анечку на дороге.
— Разрешите доложить, — сказал Саша, — рассказ кузнеца Федора Седых, одного из братьев, первыми увидевших Анечку, мною записан.
— Прекрасно! Благодарю вас! Продолжаю свой рассказ! Через три часа с момента исчезновения со двора фермы, находящейся, прошу запомнить эту цифру, в пятнадцати километрах от Н…ска, бык неожиданно и совершенно необъяснимо очутился здесь, возникнув, я не могу подобрать другого слова, в запертом со всех сторон кабинете. При этом, как вы видели сами, окно и обе двери остались целыми и невредимыми, чего нельзя сказать о мебели, которую разъяренный бык переломал. Когда я с целью выяснить причину внезапного грохота хотел открыть дверь и повернул ключ в замке, бык ударил в нее с такой силой, что я был отброшен к стене и у меня оказались сломанными два ребра, что и подтвердил рентгеновский снимок. Быка пришлось застрелить, причем угроза жизни людей была столь велика, что выстрелили шесть человек сразу. Бык в полном смысле этого слова был расстрелян.
— Странно, что все шесть пуль прошли навылет, — заметил майор из района.
— Этого не могло случиться, — сказал Кузьминых.
— Да вот же они. — Майор указал на пол, где по-прежнему лежали шесть кусочков свинца.
— Итак, — сказал майор из области, видимо намеренно игнорируя замечание своего коллеги, — вы перечислили пять происшествий, если считать и появление девочки на дороге в деревне Фокино, видимо, как раз в пятнадцати километрах от Н…ска, если я правильно вас понял.
— Совершенно верно!
— Ну, а шестое — это ваше исцеление и таинственная завеса, не дававшая подойти, когда вы лежали на кушетке.
— Да! Седьмое — это вторичное исчезновение все того же быка, на этот раз отсюда, из этого кабинета, но уже не живого, а мертвого. И удивительный факт, что из его тела при этом выпали все шесть пуль, — закончил Аксенов.
— Не согласен с вами.
— С чем именно, товарищ капитан?
— С тем, что отсюда исчез м е р т в ы й бык. Вы сами не так давно провели аналогию между исчезновением отсюда быка и вашим исцелением в поликлинике.
— Разделяю вашу точку зрения, но я просто перечислял факты, без каких-либо выводов.
— Я могу добавить еще один, восьмой факт, — сказал Саша, — хотя он и не установлен с такой же достоверностью, как первые семь. Наш кот Белка, очевидно, находится сейчас в Фокино. Это так и должно быть, если вспомнить, что он исчез в одно время с Анечкой. И почти в одном месте. Во всяком случае, очень близко. Исчезли в одном и появились в одном! Кота видели в деревне, и по описанию это именно Белка. На него обратили внимание, во-первых, потому, что такого кота в Фокино не было, а во-вторых, потому, что он, по словам видевших его, «носится как угорелый». Я знаю Белку много лет, он немолод и крайне флегматичен. Раз «носится», значит, находится в сильно возбужденном состоянии. Напрашивается аналогия с быком. По словам моего деда, этот бык всегда был существом тихим и даже добродушным. А у нас здесь он появился в ярости. Оба явления сходны по сути и должны иметь одну и ту же причину. — Саша вдруг спохватился, что говорит, не получив разрешения на такое длинное выступление, и торопливо закончил: — Выходит, что мы имеем четыре случая, когда исчезнувшие «вернулись» в целости и сохранности, но почему-то именно в пятнадцати километрах на запад от места исчезновения.
— Но почему вы говорите четыре? — спросил майор из области, который, как и все остальные, с большим вниманием и интересом слушал молодого офицера. — По-моему, нам известны только три случая.
— Это верно, товарищ майор, я действительно забежал вперед. Пока случаев действительно три. Но мне кажется несомненным, что вторично исчезнувший бык через три часа вторично же и появится… в Фокино! Только в Фокино и нигде больше! И по-моему, нам следует срочно предупредить об этом фокинский сельсовет. Бык может оказаться в любом доме деревни или на улице в еще большей ярости, чем он был здесь.
— Но в конце концов, он же мертв! — раздраженно воскликнул майор из района.
Саша не успел ответить. Зазвонил телефон, и капитан Аксенов снял трубку.
— Слушаю вас!
Сперва он спокойно ронял обычные в телефонных разговорах реплики вроде: «Так!», «Да!».
Потом все увидели, как начальник н…ской милиции вздрогнул и приподнялся с кресла.
— С этого надо было начинать! — сказал он взволнованно. — Приметы?.. Так! Спасибо!
Он положил трубку и обвел взглядом присутствующих в кабинете, задержавшись несколько дольше на лице Саши Кустова, словно впервые увидел его здесь.
— Бык, — сказал он медленно, — не появится через три часа. Он уже появился, и именно в Фокино, как вы правильно угадали, товарищ младший лейтенант. По описанию это тот самый бык, которого мы застрелили в этом самом кабинете, но… живой и, по-видимому, совершенно здоровый!
— В ярости? — вырвалось у Саши Кустова.
— Нет, он совсем спокоен.
Неожиданное сообщение, почти точно совпавшее с тем, о чем только что шел разговор, казавшийся почти фантастикой, произвело колоссальный эффект.
Все, за исключением только самого Аксенова, который, словно обессилев, оставался в кресле, вскочили со своих мест, даже Саша Кустов и капитан из районного отдела милиции, которые и раньше были убеждены, что убитый здесь бык сейчас жив.
Итак, сила, вылечившая начальника н…ской милиции, оживила быка, также ставшего жертвой ее действия. Во всем, что происходило в этот знаменательный день, все более явственно проступала разумная воля.
Чья воля? Они не знали, но были убеждены — это выяснится в свое время.
Могущественная сила, руководимая чьей-то не менее могущественной мыслью, неизвестно почему избравшая местом своего проявления их маленький городок, перенесшая с неведомой целью на пятнадцать километров к западу трехлетнюю девочку, кота Белку и, дважды за один день, симментальского быка и при этом заботливо следившая за тем, чтобы все попавшие в сферу ее действия существа остались живыми и невредимыми, эта сила могла быть только разумной.
После звонка из Фокино в этом не осталось, вернее не должно было остаться, сомнений ни у кого. Слишком ясно проявилась разумность в действиях этой силы.
И все же сомневающиеся и просто неверующие еще остались.
— Во всем этом видна рука человека, — убежденно сказал капитан из района.
— Если под словом «человек» разуметь вообще разумное существо, то вы, безусловно, правы, — сказал Саша. — Виден разум, но, уж конечно, разум не наш, не земной.
— Откуда вы это взяли? Мне, наоборот, кажется, что именно наш, земной…
— Знакомый мотив, — усмехнувшись, заметил Кузьминых. — Я уже слышал такое мнение, и слышал именно от младшего лейтенанта Кустова, который сейчас говорит совсем другое. Он тогда предположил, что в основе всех исчезновений, в том числе и Анечки Болдыревой, лежат опыты наших ученых. И я сказал ему, что за такие опыты отдают под суд. Девочка легко могла погибнуть, если бы ее не спасла пленка.
— Вот именно — пленка, — подхватил майор из области. — Если бы это проделывали наши ученые, то откуда же могла взяться пленка? На Земле пока еще таких пленок не существует.
— Ну, этого мы знать не можем, товарищ майор, — возразил Аксенов. — Наука и техника не стоят на месте, и не все сразу публикуется.
— Я постараюсь убедить вас, подойдя к вопросу с иной стороны, — сказал Саша. — Что разум не земной, такой вывод напрашивается, если вспомнить подробности истории с быком. — Саша повернулся к капитану. — Говоря о том, что здесь видна рука человека, вы, товарищ капитан, очевидно, имели в виду человека Земли, но при этом не обратили внимания на чрезвычайно важное обстоятельство, в корне меняющее оценку.
— Какое же это обстоятельство?
— Самое последнее. Вы не обратили внимания на время. На то, что убитый бык, а он, вне всякого сомнения, не мог остаться живым после того, как его пронзили шесть пуль, пролежал здесь, в этом кабинете, мертвым не менее двух часов и только после этих двух часов оказался снова живым. Я не знаю, существует ли у животных клиническая смерть, но если она и существует, то два часа… это слишком много…
— Могу подтвердить, что молодой человек совершенно прав, — сказал врач-эксперт.
— Следовало бы добавить к сказанному Сашей, — капитан Аксенов, заинтересованный, как и все, даже не заметил, что назвал своего подчиненного по имени, что в обычных условиях было, конечно, недопустимо, — что наша наука, в этом, пожалуй, нет сомнения, еще не умеет извлекать туши убитых быков из запертых помещений и переносить их на расстояние в пятнадцать километров средь бела дня так, что никто этого не видит.
— И еще, — продолжал Саша увлеченно, — самый факт оживления быка, ставящий его как бы на одну доску с человеком, не вяжется с психологией земных разумных существ, с нашей человеческой психологией. Я уверен, что ни один ученый не стал бы при таких обстоятельствах оживлять быка.
— Мне кажется, что все верно! — одобрительно сказал врач-эксперт. — Сразу видно, что вы, молодой человек, читали научно-фантастическую литературу.
— Да, я люблю ее.
— Оно и видно. Но рассуждаете вы правильно. Мысль развивается очень логично. Оживление через два часа после смерти, а может быть, в данном случае, и больше, чем через два, показывает более высокий уровень развития науки. А оживление именно быка — иную, чем у нас, психологию тех, кто осуществил это оживление. Вы трижды правы!
— Но послушайте! — возмущенно сказал майор из районной милиции. — Как можно так увлекаться! Вы же серьезные взрослые люди!
— А какое объяснение всему этому можете предложить вы?
— Объяснения у меня, разумеется, нет. А предложить я могу только одно — вести следствие, готовить материал для тех, кто сменит нас и сможет разобраться в происходящем. И мы не должны примешивать к нашей работе никакой фантастики.
— В этом вы правы, — сухо согласился майор из области. — Перейдем к делу! Вы говорили, товарищ Аксенов, что работник животноводческой фермы, откуда в первый раз исчез бык, находится здесь…
— Да, он здесь.
— Вызовите его. А вам, — повернулся он к капитану, — придется опять стенографировать, пока нет магнитофона, о котором товарищ Аксенов, видимо, забыл.
— Магнитофон сейчас принесут. За ним пошли.
— Тогда прошу прощения. Но не будем терять времени.
— Я готов! — сказал капитан.
— Задача: каждое слово, каждый наш шаг должны быть зафиксированы. Вас, товарищ Аксенов, попрошу соединить меня с квартирой полковника Хромченко. Вот номер его телефона.
— Слушаюсь! — официальным тоном ответил Аксенов, почувствовав, что майор уже вышел из состояния растерянности и берет дело в свои руки до приезда сюда полковника. А что он приедет, получив подобные сведения, было несомненно.
Полковник Хромченко был начальником областного управления, старый, опытнейший работник, пользовавшийся непререкаемым авторитетом. Проработав в органах милиции тридцать пять лет, он не уходил в отставку, хотя и имел на нее полное право не только по возрасту, но и потому, что был инвалидом, потеряв несколько лет назад в автомобильной катастрофе ступню правой ноги. К протезу полковник так привык, что ходил без палки, и, не зная о его увечье, невозможно было ничего заметить.
— Помимо всего прочего, — пояснил майор, — посылая меня в Н…ск, полковник приказал позвонить ему.
Аксенов только вздохнул, берясь за телефон. Хотя он и был весьма доволен тем, что руководство расследованием этого необычного и казавшегося вообще неразрешимым дела берут на себя старшие и более опытные товарищи, но уже сейчас испытывал озабоченность, хорошо понимая, что в Н…ск прибудут не только из области, но, пожалуй, и из Москвы.
Пока ходили за старым Кустовым, майор, не выдержав, обратился к Саше:
— Чем же, по-вашему, объясняется, что на этот раз перемещение объекта на пятнадцать километров потребовало гораздо меньшего времени, чем три часа?
— Я мог бы высказать об этом свое мнение, — сказал Саша, — но опасаюсь нового обвинения в фантазировании.
— Я не обвинял вас, — сказал майор из района, — а предостерегал. Говорите! Мне интересно узнать ваше мнение.
— Ну, ну, послушаем! — поддержал врач-эксперт.
Такое единодушное внимание к его мнению могло польстить Сашиному самолюбию, но, поглощенный своими мыслями, он даже не замечал его.
— Мы могли думать, — медленно заговорил он, — что пятнадцать километров — это расстояние, которое объекты могут преодолевать именно за три часа. Но оказалось, что при повторном перемещении быку потребовалось значительно меньшее время. Значит, первоначальная предпосылка ложна. Три часа — срок, нужный не для перемещения, а для чего-то другого. Для чего же? Я думаю, что самое логичное предположение — этот срок нужен тем, кто осуществляет все эти исчезновения и появления, на изучение объектов. Повторное перемещение быка имело другую цель — и понадобилось меньшее время. Очень просто!
Последнее вырвалось невольно.
— Чего уж проще! — улыбнулся молодому задору врач-эксперт. — Значит, если я вас правильно понял, все это дело рук представителей инопланетного разума?
— Именно так!
— Что за бред! — снова не сдержался майор из района. — Надо же мыслить реально! Где же, по-вашему, находятся эти «представители»?
— Я не знаю, — ответил Саша. — Видимо, где-то тут, близко. Иначе невозможно объяснить случай с капитаном Аксеновым и оживлением быка. «Они» могли ставить «полосу» и ловить в нее случайных людей и животных, но в этих двух случаях «они» должны были знать о том, что по их вине пострадали человек и бык. Похоже, что «они» не видят разницы между людьми и животными.
Майор безнадежно махнул рукой.
— Хоть убедитесь сперва, что в Фокино именно тот бык, о котором вы говорите, — проворчал он.
Дальнейший спор прервало появление в кабинете старика Кустова, которого привел Кузьминых.
— Как его имя и отчество? — шепотом спросил у Саши майор из области.
Но старик ответил сам. Слух у него был очень хороший, несмотря на преклонный возраст.
— Садитесь, Степан Никифорович, — пригласил майор. — Скажите: вы хорошо знаете быка, который пропал у вас на ферме сегодня утром?
— Знал! — поправил Кустов. — Потому что сейчас он, однако, уже убитый.
— Ну а если бы он не был убитый, если бы вы его увидели, узнали бы? Не спутали с каким-нибудь другим быком?
— Отчего же не узнать, да только мало проку, мясо и мясо! И ничего более!
— Расскажите, как пропал этот бык.
— Да я уже рассказывал.
— Ничего, повторите ваш рассказ. Его нужно записать.
— Если записать, могу еще раз.
Степан Никифорович снова рассказал о происшествии на дворе фермы.
— Ну, а теперь, — сказал майор, когда старик замолчал, — мы попросим вас съездить в деревню Фокино.
— Если нужно, то могу и съездить, — ответил Степан Никифорович. — Но, однако, зачем?
Майор уклонился от ответа.
— С вами поедут старший лейтенант Кузьминых и ваш внук. Надо послать вместе с ними грузовую машину, — прибавил он, обращаясь к Аксенову.
— Я уже распорядился.
— В Фокино, а затем — в колхоз.
— Разумеется!
Вошел сержант и доложил, что машины у подъезда.
— Поезжайте и быстрее возвращайтесь, — сказал майор. — Будем ожидать с нетерпением. Оттуда позвоните и не забудьте составить акт.
Когда садились в легковую машину, ту самую, в которой сегодня утром Саша ездил в то же Фокино, Степан Никифорович спросил, зачем они туда едут.
— Не знаю, — ответил Саша.
Он понял, почему майор не ответил на такой же вопрос. Деду не надо заранее знать, кого он увидит в Фокино. Опознание быка должно произойти по всем правилам.
Как и в первый раз, дорога заняла не более сорока минут.
Короткий зимний день подходил к концу. Солнце едва просвечивало сквозь облепившие горизонт облака. Темнело.
Когда приезжали за Анечкой, на улице почти никого не было. Теперь же у каждого дома стояли его обитатели, с любопытством наблюдая за медленно бродящим по улице, неведомо откуда взявшимся бурым быком. Никто не решался приблизиться к нему, хотя бык вел себя совсем спокойно и не обращал никакого внимания на людей. Вид у него был усталый.
— Мать честная! — прошептал Степан Никифорович, не веря глазам и глядя на быка словно на привидение. — Внучек, а внучек! Что же это такое, однако?
— Вам известен этот бык? — официальным тоном спросил Кузьминых, когда обе машины остановились рядом с быком, который и не подумал отойти в сторону.
— Еще бы не известен, коли родился и вырос, можно сказать, у меня на глазах. Но ведь он убитый, однако!
— Значит, не совсем убитый.
— А как он, однако, оказался здесь?
По частому повторению слова «однако» Саша видел, как сильно поражен и взволнован его дед. «Как бы старику опять не стало плохо», — подумал он с беспокойством.
— Так же, как раньше оказался в милиции Н…ска, — ответил Кузьминых. — Значит, вы подтверждаете, что это бык вашего колхоза, Степан Никифорович?
— А чей же он может быть еще? — сердито сказал старик. — Конечно наш!
Он вышел из машины. И бык тотчас же подошел к нему, ткнулся мордой в плечо и замычал, точно жалуясь. В этом мычании не было ничего, даже отдаленно похожего на тот могучий и яростный рев, которым он известил о своем появлении офицеров н…ской милиции несколько часов назад.
— Эх ты! — сказал Степан Никифорович. — Досталось тебе, бедолага!
Словно понимая, бык замычал снова.
— Он, однако, голодный!
— И вид у него скучный, — заметил Кузьминых.
— Еще бы!
«Как странно, — подумал Саша, — и дед и старший лейтенант разговаривают так спокойно, буднично, точно забыли, что перед нами величайшее чудо — воскресший бык! И что причиной этого чуда является вмешательство неведомых, но, несомненно, не земных сил! А что вид у него измученный, не удивительно. Переместиться черт его знает каким образом из родного колхоза на пятнадцать километров, оказаться в незнакомом месте, внутри незнакомого дома, быть там расстрелянным, ожить и снова перенестись на пятнадцать километров — всего этого даже для быка чересчур много!»
Вслух Саша ничего не сказал.
Тем временем вокруг машины и приезжих собралась целая толпа. Подошел и председатель сельсовета, кивнувший Саше, как старому знакомому.
— Помогите нам погрузить быка на грузовик, — попросил Кузьминых. — А затем, с вашего позволения, мы пройдем в помещение сельсовета и составим акт о появлении у вас этого быка. Для этого понадобится несколько человек, свидетелей.
— Теперь я, наконец, понял, что вы имели в виду, товарищ Аксенов, — сказал он. — Но и вы должны согласиться с тем, что, не зная о случае с вами, мне довольно трудно было прийти к мысли об аналогии. Даже сейчас, после вашего рассказа, такое предположение не легко укладывается в сознании.
— Все три происшествия никак не укладываются в сознании, — сказал врач-эксперт, — по крайней мере у меня.
Капитан и майор из района кивнули в знак согласия.
— Просто в голове путается! — заметил капитан.
— Все это естественно, — сказал Аксенов. — Смятение умов у тех, кто лично наблюдал происходящее в Н…ске и его ближайших окрестностях, в колхозе или в Фокино, или хотя бы слышал о них, велико. А ведь очень многие еще не знают, что, строго говоря, происшествий у нас было сегодня не три, а семь, если учитывать каждое в отдельности.
— Еще того лучше!
Аксенов помолчал, собираясь с мыслями.
— Я думаю, что лучше всего будет изложить события в том порядке, в каком они происходили, — сказал он, — или, что точнее, в каком мы здесь узнавали о них.
— Погодите! Магнитофон у вас есть?
— Сейчас нет! Он был в кабинете следователя и, как вы могли заметить, разбит.
— А можно достать другой?
— Разумеется. Но на это нужно время.
Капитан достал из планшета блокнот и авторучку.
— Говорите! — сказал он. — Я буду стенографировать.
— Стенографировать или записывать на ленту магнитофона придется все, что будет сказано кем бы то ни было из свидетелей или участников любого н…ского события. А теперь, товарищ Аксенов, я думаю, все готово и вы можете, наконец, начать ваш рассказ.
Но Аксенову снова помешали. Не успел он произнести первое слово, раздался громкий стук в дверь, и, получив разрешение войти, в кабинете появились Кузьминых и Саша Кустов.
— Вот и прекрасно! — сказал Аксенов. — Явились два главных действующих лица моего будущего повествования. Садитесь, товарищи, и следите за изложением происшествий сегодняшнего дня. Если в чем-нибудь ошибусь, поправьте! Но сперва вопрос к вам, товарищ младший лейтенант: как девочка?
— Жива и здорова.
— То, что девочка здорова, ваше мнение или Семена Семеновича?
— Семена Семеновича. Он не нашел у Анечки никаких признаков заболевания.
— Ее нашли на дороге?
— Да.
— Почти совсем раздетую, в одной только тоненькой рубашке? Как же она не замерзла?
Саша рассказал про загадочную пленку. Как и следовало ожидать, все были, который уж раз в этот день, ошеломлены и заинтересованы. Да и было от чего!
— Как вы объясняете это? — спросил майор.
— Никак! Не могу ничего придумать. И никто не может, — с секундной заминкой прибавил Саша.
— Ну, это еще неизвестно!
— Ты говорил о звуке, — подсказал Кузьминых.
— Да! Перед появлением девочки на дороге снова раздался тот же звук, который мы слышали здесь перед появлением быка.
— Что еще за звук? — спросил майор.
— Слышали все! — ответил Аксенов. — Перед тем, как там, — он кивнул на кабинет следователя, — появился бык, раздался высокий, звенящий звук, ни на что не похожий.
— Мне он показался свистом, — заметил Кузьминых.
— Нет, скорее звон.
— Свист, звон! — сердито сказал майор из области. — Почему молчали до сих пор?
— Совсем упустил из виду. В такой круговерти событий неудивительно забыть о такой мелочи.
— И что же говорили об этом звуке кузнецы?
— Я не расспрашивал их специально. Оба сказали, что звук слышали и не могли понять, откуда он донесся к ним на пустынной дороге.
— Что же получается? — озабоченно сказал майор. — Перед появлением девочки был особый звук, перед появлением быка — тоже. Надо поразузнать, порасспрашивать не только в городе, но и в ближайших окрестностях. Может быть, еще где-нибудь слышали подобный звук.
— Будет сделано! — Аксенов повернулся к своему заместителю. — Примите меры! — приказал он.
— Слушаюсь, товарищ капитан.
Майор из области недовольно поморщился. Ему не хотелось, чтобы его советы воспринимались как приказания. Не та была обстановка.
— Что Анечка говорит? — спросил Аксенов. — Не выяснилось, где она была три часа?
— Анечка ничего не говорит, — ответил Саша. — Полина Никитична пыталась ее расспрашивать, но ничего не узнала. По словам Анечки, получается, что она попала на дорогу прямо из кухни, куда прибежала из кроватки. Создается впечатление, что эти три часа вообще не существуют для нее.
— Это плохо! — заметил Аксенов.
— Мне кажется, что так и должно быть.
— Почему вы так думаете?
— Если разрешите, — сказал Саша, — я объясню позднее.
— Хорошо, пусть будет так! Товарищ капитан, вы можете приступить к рассказу, мы вас слушаем!
— Есть все основания полагать, — начал Аксенов, — что три первых события произошли в одно и то же время, а именно — в семь часов десять минут утра, хотя точно это и не установлено. Два из них имели место в Н…ске и одно — в пригородном колхозе. В Н…ске исчезли внучка Болдыревых Аня, на глазах у своей бабушки и находившейся в тот момент в доме молочницы (об этом вам уже известно из моего телефонного сообщения), и кот по кличке Белка, принадлежащий младшему лейтенанту Кустову, здесь находящемуся. Кот исчез на глазах у Кустова и его матери. По любопытной случайности третье исчезновение — быка на дворе животноводческой фермы колхоза — произошло в присутствии тоже Кустова, деда младшего лейтенанта. Зовут его Степан Никифорович, и он находится сейчас здесь, в нашем отделении. Считаю нужным обратить ваше внимание на то, что кроме этих трех случаев вполне возможны другие исчезновения животных, птиц или даже людей, но об этом у нас пока нет сведений.
— Только этого нам и не хватает! — сказал майор.
— Будем надеяться, что других случаев не было и произошло только три, о которых я рассказал. Очень интересно отметить, что во всех трех дело происходило совершенно одинаково. Кот, девочка, бык словно внезапно проваливались сквозь землю или, как определяют это некоторые из свидетелей, «растворялись в воздухе». На месте исчезновения не оставалось ни малейшего следа. Следует особо обратить внимание на то, что девочка исчезла в одной рубашке и босая. Как вы слышали только что, она появилась на дороге. Учитывая двадцатитрехградусный мороз, дело должно было окончиться трагически, но этого не случилось благодаря той «пленке», о которой мы узнали от младшего лейтенанта, но которой он сам не видел. Этой пленкой придется основательно заняться…
— Но не нам!
— Да, вы правы, товарищ майор, не нам! Жаль, что товарищ Кустов не зафиксировал рассказы тех, кто первыми увидели Анечку на дороге.
— Разрешите доложить, — сказал Саша, — рассказ кузнеца Федора Седых, одного из братьев, первыми увидевших Анечку, мною записан.
— Прекрасно! Благодарю вас! Продолжаю свой рассказ! Через три часа с момента исчезновения со двора фермы, находящейся, прошу запомнить эту цифру, в пятнадцати километрах от Н…ска, бык неожиданно и совершенно необъяснимо очутился здесь, возникнув, я не могу подобрать другого слова, в запертом со всех сторон кабинете. При этом, как вы видели сами, окно и обе двери остались целыми и невредимыми, чего нельзя сказать о мебели, которую разъяренный бык переломал. Когда я с целью выяснить причину внезапного грохота хотел открыть дверь и повернул ключ в замке, бык ударил в нее с такой силой, что я был отброшен к стене и у меня оказались сломанными два ребра, что и подтвердил рентгеновский снимок. Быка пришлось застрелить, причем угроза жизни людей была столь велика, что выстрелили шесть человек сразу. Бык в полном смысле этого слова был расстрелян.
— Странно, что все шесть пуль прошли навылет, — заметил майор из района.
— Этого не могло случиться, — сказал Кузьминых.
— Да вот же они. — Майор указал на пол, где по-прежнему лежали шесть кусочков свинца.
— Итак, — сказал майор из области, видимо намеренно игнорируя замечание своего коллеги, — вы перечислили пять происшествий, если считать и появление девочки на дороге в деревне Фокино, видимо, как раз в пятнадцати километрах от Н…ска, если я правильно вас понял.
— Совершенно верно!
— Ну, а шестое — это ваше исцеление и таинственная завеса, не дававшая подойти, когда вы лежали на кушетке.
— Да! Седьмое — это вторичное исчезновение все того же быка, на этот раз отсюда, из этого кабинета, но уже не живого, а мертвого. И удивительный факт, что из его тела при этом выпали все шесть пуль, — закончил Аксенов.
— Не согласен с вами.
— С чем именно, товарищ капитан?
— С тем, что отсюда исчез м е р т в ы й бык. Вы сами не так давно провели аналогию между исчезновением отсюда быка и вашим исцелением в поликлинике.
— Разделяю вашу точку зрения, но я просто перечислял факты, без каких-либо выводов.
— Я могу добавить еще один, восьмой факт, — сказал Саша, — хотя он и не установлен с такой же достоверностью, как первые семь. Наш кот Белка, очевидно, находится сейчас в Фокино. Это так и должно быть, если вспомнить, что он исчез в одно время с Анечкой. И почти в одном месте. Во всяком случае, очень близко. Исчезли в одном и появились в одном! Кота видели в деревне, и по описанию это именно Белка. На него обратили внимание, во-первых, потому, что такого кота в Фокино не было, а во-вторых, потому, что он, по словам видевших его, «носится как угорелый». Я знаю Белку много лет, он немолод и крайне флегматичен. Раз «носится», значит, находится в сильно возбужденном состоянии. Напрашивается аналогия с быком. По словам моего деда, этот бык всегда был существом тихим и даже добродушным. А у нас здесь он появился в ярости. Оба явления сходны по сути и должны иметь одну и ту же причину. — Саша вдруг спохватился, что говорит, не получив разрешения на такое длинное выступление, и торопливо закончил: — Выходит, что мы имеем четыре случая, когда исчезнувшие «вернулись» в целости и сохранности, но почему-то именно в пятнадцати километрах на запад от места исчезновения.
— Но почему вы говорите четыре? — спросил майор из области, который, как и все остальные, с большим вниманием и интересом слушал молодого офицера. — По-моему, нам известны только три случая.
— Это верно, товарищ майор, я действительно забежал вперед. Пока случаев действительно три. Но мне кажется несомненным, что вторично исчезнувший бык через три часа вторично же и появится… в Фокино! Только в Фокино и нигде больше! И по-моему, нам следует срочно предупредить об этом фокинский сельсовет. Бык может оказаться в любом доме деревни или на улице в еще большей ярости, чем он был здесь.
— Но в конце концов, он же мертв! — раздраженно воскликнул майор из района.
Саша не успел ответить. Зазвонил телефон, и капитан Аксенов снял трубку.
Сперва он спокойно ронял обычные в телефонных разговорах реплики вроде: «Так!», «Да!».
Потом все увидели, как начальник н…ской милиции вздрогнул и приподнялся с кресла.
— С этого надо было начинать! — сказал он взволнованно. — Приметы?.. Так! Спасибо!
Он положил трубку и обвел взглядом присутствующих в кабинете, задержавшись несколько дольше на лице Саши Кустова, словно впервые увидел его здесь.
— Бык, — сказал он медленно, — не появится через три часа. Он уже появился, и именно в Фокино, как вы правильно угадали, товарищ младший лейтенант. По описанию это тот самый бык, которого мы застрелили в этом самом кабинете, но… живой и, по-видимому, совершенно здоровый!
— В ярости? — вырвалось у Саши Кустова.
— Нет, он совсем спокоен.
Неожиданное сообщение, почти точно совпавшее с тем, о чем только что шел разговор, казавшийся почти фантастикой, произвело колоссальный эффект.
Все, за исключением только самого Аксенова, который, словно обессилев, оставался в кресле, вскочили со своих мест, даже Саша Кустов и капитан из районного отдела милиции, которые и раньше были убеждены, что убитый здесь бык сейчас жив.
Итак, сила, вылечившая начальника н…ской милиции, оживила быка, также ставшего жертвой ее действия. Во всем, что происходило в этот знаменательный день, все более явственно проступала разумная воля.
Чья воля? Они не знали, но были убеждены — это выяснится в свое время.
Могущественная сила, руководимая чьей-то не менее могущественной мыслью, неизвестно почему избравшая местом своего проявления их маленький городок, перенесшая с неведомой целью на пятнадцать километров к западу трехлетнюю девочку, кота Белку и, дважды за один день, симментальского быка и при этом заботливо следившая за тем, чтобы все попавшие в сферу ее действия существа остались живыми и невредимыми, эта сила могла быть только разумной.
После звонка из Фокино в этом не осталось, вернее не должно было остаться, сомнений ни у кого. Слишком ясно проявилась разумность в действиях этой силы.
И все же сомневающиеся и просто неверующие еще остались.
— Во всем этом видна рука человека, — убежденно сказал капитан из района.
— Если под словом «человек» разуметь вообще разумное существо, то вы, безусловно, правы, — сказал Саша. — Виден разум, но, уж конечно, разум не наш, не земной.
— Откуда вы это взяли? Мне, наоборот, кажется, что именно наш, земной…
— Знакомый мотив, — усмехнувшись, заметил Кузьминых. — Я уже слышал такое мнение, и слышал именно от младшего лейтенанта Кустова, который сейчас говорит совсем другое. Он тогда предположил, что в основе всех исчезновений, в том числе и Анечки Болдыревой, лежат опыты наших ученых. И я сказал ему, что за такие опыты отдают под суд. Девочка легко могла погибнуть, если бы ее не спасла пленка.
— Вот именно — пленка, — подхватил майор из области. — Если бы это проделывали наши ученые, то откуда же могла взяться пленка? На Земле пока еще таких пленок не существует.
— Ну, этого мы знать не можем, товарищ майор, — возразил Аксенов. — Наука и техника не стоят на месте, и не все сразу публикуется.
— Я постараюсь убедить вас, подойдя к вопросу с иной стороны, — сказал Саша. — Что разум не земной, такой вывод напрашивается, если вспомнить подробности истории с быком. — Саша повернулся к капитану. — Говоря о том, что здесь видна рука человека, вы, товарищ капитан, очевидно, имели в виду человека Земли, но при этом не обратили внимания на чрезвычайно важное обстоятельство, в корне меняющее оценку.
— Какое же это обстоятельство?
— Самое последнее. Вы не обратили внимания на время. На то, что убитый бык, а он, вне всякого сомнения, не мог остаться живым после того, как его пронзили шесть пуль, пролежал здесь, в этом кабинете, мертвым не менее двух часов и только после этих двух часов оказался снова живым. Я не знаю, существует ли у животных клиническая смерть, но если она и существует, то два часа… это слишком много…
— Могу подтвердить, что молодой человек совершенно прав, — сказал врач-эксперт.
— Следовало бы добавить к сказанному Сашей, — капитан Аксенов, заинтересованный, как и все, даже не заметил, что назвал своего подчиненного по имени, что в обычных условиях было, конечно, недопустимо, — что наша наука, в этом, пожалуй, нет сомнения, еще не умеет извлекать туши убитых быков из запертых помещений и переносить их на расстояние в пятнадцать километров средь бела дня так, что никто этого не видит.
— И еще, — продолжал Саша увлеченно, — самый факт оживления быка, ставящий его как бы на одну доску с человеком, не вяжется с психологией земных разумных существ, с нашей человеческой психологией. Я уверен, что ни один ученый не стал бы при таких обстоятельствах оживлять быка.
— Мне кажется, что все верно! — одобрительно сказал врач-эксперт. — Сразу видно, что вы, молодой человек, читали научно-фантастическую литературу.
— Да, я люблю ее.
— Оно и видно. Но рассуждаете вы правильно. Мысль развивается очень логично. Оживление через два часа после смерти, а может быть, в данном случае, и больше, чем через два, показывает более высокий уровень развития науки. А оживление именно быка — иную, чем у нас, психологию тех, кто осуществил это оживление. Вы трижды правы!
— Но послушайте! — возмущенно сказал майор из районной милиции. — Как можно так увлекаться! Вы же серьезные взрослые люди!
— А какое объяснение всему этому можете предложить вы?
— Объяснения у меня, разумеется, нет. А предложить я могу только одно — вести следствие, готовить материал для тех, кто сменит нас и сможет разобраться в происходящем. И мы не должны примешивать к нашей работе никакой фантастики.
— В этом вы правы, — сухо согласился майор из области. — Перейдем к делу! Вы говорили, товарищ Аксенов, что работник животноводческой фермы, откуда в первый раз исчез бык, находится здесь…
— Да, он здесь.
— Вызовите его. А вам, — повернулся он к капитану, — придется опять стенографировать, пока нет магнитофона, о котором товарищ Аксенов, видимо, забыл.
— Магнитофон сейчас принесут. За ним пошли.
— Тогда прошу прощения. Но не будем терять времени.
— Я готов! — сказал капитан.
— Задача: каждое слово, каждый наш шаг должны быть зафиксированы. Вас, товарищ Аксенов, попрошу соединить меня с квартирой полковника Хромченко. Вот номер его телефона.
— Слушаюсь! — официальным тоном ответил Аксенов, почувствовав, что майор уже вышел из состояния растерянности и берет дело в свои руки до приезда сюда полковника. А что он приедет, получив подобные сведения, было несомненно.
Полковник Хромченко был начальником областного управления, старый, опытнейший работник, пользовавшийся непререкаемым авторитетом. Проработав в органах милиции тридцать пять лет, он не уходил в отставку, хотя и имел на нее полное право не только по возрасту, но и потому, что был инвалидом, потеряв несколько лет назад в автомобильной катастрофе ступню правой ноги. К протезу полковник так привык, что ходил без палки, и, не зная о его увечье, невозможно было ничего заметить.
— Помимо всего прочего, — пояснил майор, — посылая меня в Н…ск, полковник приказал позвонить ему.
Аксенов только вздохнул, берясь за телефон. Хотя он и был весьма доволен тем, что руководство расследованием этого необычного и казавшегося вообще неразрешимым дела берут на себя старшие и более опытные товарищи, но уже сейчас испытывал озабоченность, хорошо понимая, что в Н…ск прибудут не только из области, но, пожалуй, и из Москвы.
Пока ходили за старым Кустовым, майор, не выдержав, обратился к Саше:
— Чем же, по-вашему, объясняется, что на этот раз перемещение объекта на пятнадцать километров потребовало гораздо меньшего времени, чем три часа?
— Я мог бы высказать об этом свое мнение, — сказал Саша, — но опасаюсь нового обвинения в фантазировании.
— Я не обвинял вас, — сказал майор из района, — а предостерегал. Говорите! Мне интересно узнать ваше мнение.
— Ну, ну, послушаем! — поддержал врач-эксперт.
Такое единодушное внимание к его мнению могло польстить Сашиному самолюбию, но, поглощенный своими мыслями, он даже не замечал его.
— Мы могли думать, — медленно заговорил он, — что пятнадцать километров — это расстояние, которое объекты могут преодолевать именно за три часа. Но оказалось, что при повторном перемещении быку потребовалось значительно меньшее время. Значит, первоначальная предпосылка ложна. Три часа — срок, нужный не для перемещения, а для чего-то другого. Для чего же? Я думаю, что самое логичное предположение — этот срок нужен тем, кто осуществляет все эти исчезновения и появления, на изучение объектов. Повторное перемещение быка имело другую цель — и понадобилось меньшее время. Очень просто!
Последнее вырвалось невольно.
— Чего уж проще! — улыбнулся молодому задору врач-эксперт. — Значит, если я вас правильно понял, все это дело рук представителей инопланетного разума?
— Именно так!
— Что за бред! — снова не сдержался майор из района. — Надо же мыслить реально! Где же, по-вашему, находятся эти «представители»?
— Я не знаю, — ответил Саша. — Видимо, где-то тут, близко. Иначе невозможно объяснить случай с капитаном Аксеновым и оживлением быка. «Они» могли ставить «полосу» и ловить в нее случайных людей и животных, но в этих двух случаях «они» должны были знать о том, что по их вине пострадали человек и бык. Похоже, что «они» не видят разницы между людьми и животными.
Майор безнадежно махнул рукой.
— Хоть убедитесь сперва, что в Фокино именно тот бык, о котором вы говорите, — проворчал он.
Дальнейший спор прервало появление в кабинете старика Кустова, которого привел Кузьминых.
— Как его имя и отчество? — шепотом спросил у Саши майор из области.
Но старик ответил сам. Слух у него был очень хороший, несмотря на преклонный возраст.
— Садитесь, Степан Никифорович, — пригласил майор. — Скажите: вы хорошо знаете быка, который пропал у вас на ферме сегодня утром?
— Знал! — поправил Кустов. — Потому что сейчас он, однако, уже убитый.
— Ну а если бы он не был убитый, если бы вы его увидели, узнали бы? Не спутали с каким-нибудь другим быком?
— Отчего же не узнать, да только мало проку, мясо и мясо! И ничего более!
— Расскажите, как пропал этот бык.
— Да я уже рассказывал.
— Ничего, повторите ваш рассказ. Его нужно записать.
— Если записать, могу еще раз.
Степан Никифорович снова рассказал о происшествии на дворе фермы.
— Ну, а теперь, — сказал майор, когда старик замолчал, — мы попросим вас съездить в деревню Фокино.
— Если нужно, то могу и съездить, — ответил Степан Никифорович. — Но, однако, зачем?
Майор уклонился от ответа.
— С вами поедут старший лейтенант Кузьминых и ваш внук. Надо послать вместе с ними грузовую машину, — прибавил он, обращаясь к Аксенову.
— Я уже распорядился.
— В Фокино, а затем — в колхоз.
— Разумеется!
Вошел сержант и доложил, что машины у подъезда.
— Поезжайте и быстрее возвращайтесь, — сказал майор. — Будем ожидать с нетерпением. Оттуда позвоните и не забудьте составить акт.
Когда садились в легковую машину, ту самую, в которой сегодня утром Саша ездил в то же Фокино, Степан Никифорович спросил, зачем они туда едут.
— Не знаю, — ответил Саша.
Он понял, почему майор не ответил на такой же вопрос. Деду не надо заранее знать, кого он увидит в Фокино. Опознание быка должно произойти по всем правилам.
Как и в первый раз, дорога заняла не более сорока минут.
Короткий зимний день подходил к концу. Солнце едва просвечивало сквозь облепившие горизонт облака. Темнело.
Когда приезжали за Анечкой, на улице почти никого не было. Теперь же у каждого дома стояли его обитатели, с любопытством наблюдая за медленно бродящим по улице, неведомо откуда взявшимся бурым быком. Никто не решался приблизиться к нему, хотя бык вел себя совсем спокойно и не обращал никакого внимания на людей. Вид у него был усталый.
— Мать честная! — прошептал Степан Никифорович, не веря глазам и глядя на быка словно на привидение. — Внучек, а внучек! Что же это такое, однако?
— Вам известен этот бык? — официальным тоном спросил Кузьминых, когда обе машины остановились рядом с быком, который и не подумал отойти в сторону.
— Еще бы не известен, коли родился и вырос, можно сказать, у меня на глазах. Но ведь он убитый, однако!
— Значит, не совсем убитый.
— А как он, однако, оказался здесь?
По частому повторению слова «однако» Саша видел, как сильно поражен и взволнован его дед. «Как бы старику опять не стало плохо», — подумал он с беспокойством.
— Так же, как раньше оказался в милиции Н…ска, — ответил Кузьминых. — Значит, вы подтверждаете, что это бык вашего колхоза, Степан Никифорович?
— А чей же он может быть еще? — сердито сказал старик. — Конечно наш!
Он вышел из машины. И бык тотчас же подошел к нему, ткнулся мордой в плечо и замычал, точно жалуясь. В этом мычании не было ничего, даже отдаленно похожего на тот могучий и яростный рев, которым он известил о своем появлении офицеров н…ской милиции несколько часов назад.
— Эх ты! — сказал Степан Никифорович. — Досталось тебе, бедолага!
Словно понимая, бык замычал снова.
— Он, однако, голодный!
— И вид у него скучный, — заметил Кузьминых.
— Еще бы!
«Как странно, — подумал Саша, — и дед и старший лейтенант разговаривают так спокойно, буднично, точно забыли, что перед нами величайшее чудо — воскресший бык! И что причиной этого чуда является вмешательство неведомых, но, несомненно, не земных сил! А что вид у него измученный, не удивительно. Переместиться черт его знает каким образом из родного колхоза на пятнадцать километров, оказаться в незнакомом месте, внутри незнакомого дома, быть там расстрелянным, ожить и снова перенестись на пятнадцать километров — всего этого даже для быка чересчур много!»
Вслух Саша ничего не сказал.
Тем временем вокруг машины и приезжих собралась целая толпа. Подошел и председатель сельсовета, кивнувший Саше, как старому знакомому.
— Помогите нам погрузить быка на грузовик, — попросил Кузьминых. — А затем, с вашего позволения, мы пройдем в помещение сельсовета и составим акт о появлении у вас этого быка. Для этого понадобится несколько человек, свидетелей.