Страница:
Марту в щеку.
-- Так! Пока все всборе, давайте сядем за стол, выпьем за гостью с
Родины! -- засуетилась Нелли, приглашая всех к столу.
-- Конечно, я выпью за свою наставницу, -- сказал Михаил, увлекая Марту
к столу, чтоб она оказалась рядом с ним.
-- Гостья -- это одно, а Родина -- это другое, -- громко засмеялась
молодая блондинка, племянница Нелли, Света. -- Родина -- там где тебе хорошо
или очень хорошо!
-- Ну, даете! -- серьезно заметил седовласый, худой мужчина, сидевший
напротив Светы. -- Родина -- это там, где могилы твоих предков... И, вообще,
друзья мои, к этим понятиям нельзя относиться легкомысленно....
-- Тихо, тихо! -- Сеня постучал ножом по бутылке с водкой "Столичная".
-- Предлагаю просто выпить за Марту. Вот видите- все же встретились! Марта,
-- протянул он к ней свой бокал, -- велком ту Америка! "
-- Какое там, "велком", -- перебила Нелли мужа, -- она завтра улетает.
Я предлагаю выпить за ее скорейшее возвращение в Америку и надолго!
-- Навсегда! Навсегда! -- Дружно раздались голоса с разных концов
стола.
У Марты навернулись слезы. Она поймада на себе теплый, внимательный
взгляд тети Поли. Теперь та была старейшиной когда-то большой семьи. Марта
впервые вдруг осознала, что в суете, никогда не задумываась над тем, что вся
их огромная семья оказалась разбросанной по всему свету и уже не все все
знают друг о друге. А когда-то на семейные события ( свадьбы, юбилеи,
похороны) только одесситов собиралось человек до семидесяти. В памяти
промелькнули семейные праздники раннего детства с бедными застольями, но
полные шуток, смеха, веселья, несущего в себе еще свежие ощущения конца
кошмарной войны, начала мирной жизни и воссоединения семьи в родном городе.
Тетя Поля, считавшаяся в семье первой красавицей, приходила всегда со
своими двумя детьми. Ее ее муж погиб в первые дни войны, все родственники ее
жалели, а на семейных праздниках одаряли особым вниманием. Она прекрасно
пела и по просьбе всех исполняла сначала "Гуцулку Ксеню", а затем другие
песни. Одну из них на простые трогательные слова, она всегда пела со
слезами:
Помню тот вечер и обрыв к реке,
И наша песня льется вдалеке,
Мы эту песню с тобою пронесли,
Нашу любовь с годами берегли.
"Когда это все случилось? Почему? Пережили войну, эвакуацию, потери
близких -- но воссоединились в Одессе, помогая друг другу окрепнуть и встать
на ноги... и все для того, что бы сейчас, разбросаться? Как все это
случилось? -- Тяжкие мысли, вопреки веселью, неожиданно одолели Марту.. Сама
она, уехав из Одессы в Москву, как бы потеряла связь с прошлым и об отъезде
многих из родственников даже и не знала, и ни с кем не прощалась при их
отъезде.
Михаил, словно уловивший ее настроение, сказал громко и решительно:
-- Марта, а почему тебе не задержаться еще хотя бы на один-два дня!
Хочешь, я сам тебе билет поменяю, прямо сейчас, тут же, не вставая с этого
стола? Ну как это так -- проездом и на один день.?!.
-- Мы такой шашлык приготовим! -- вставила Алла, подключившись ко
всеобщему проявлению внимания к гостье.
-- Да, да, я вам очень советую -- подхватила оживленно Света, -- они
такие пикниги у себя на бэк ярде устраивают-закачаешься!
-- Так ведь, я в командировке и времени в обрез, -- оправдываясь
говорила Марта, расстроганная отношением родственников -- сейчас я никак не
могу....
-- Марта, -- если не возражаешь, выйдем на балкон на несколько минут:
страшно закурить хочется, -- сказал Миша, поднимаясь со стула и подхватьвая
Марту за логоть.
Она вышли на воздух. Застольный шум остался за стеклянной дверью,
которую они прикрыли за собой. Поздневечерний Бруклин проявлял признаки
сонливости. Михаил предложил стать в той части балкона, которая не попадала
в обзор со стеклянной части двери, словно желая уединиться с Мартой.
-- Ты ведь, наверное, даже не догадываешься, Марта, -- заговорил Михаил
проникновенно, поднося зажженную зажишалку к сигарете -- что я благодарен
тебе всю жизнь. Ты открыла мне когда-то духовный мир, и это открытие озаряет
меня по сей день. А знаешь ( много лет прошло, и можно признаться) -- я так
расстроился тогда, когда ты не пришла на прощальный ужин. Я так хотел
услышать именно от тебя слова напутствия, я просто страдал..... -- Михаил
затянулся и после небольшой паузы, отбросив сентиментальные нотки, продолжил
: -- ну ладно, что прошлое вспоминать. Я понимаю, ты не могла тогда через
что-то переступить... Я понимаю.... Но похоже, что ты по сей день нисколько
не измеилась на сей счет, и тебя никакими пряниками сюда не заманишь...
В это время за стеклом двери показался худой мужчина, ранее
размышлявший о понятии "Родина".
-- А кто он? Чем он занимается? -- спросила Марта, обрадовавшись
возможности сменить тему разговора.
-- Ты разве его не помнишь? Ах, да, ты ведь мало общалась с этой ветвью
семьи. Это дядя Аркадий- муж тети Клары! Жаль его- он весь в прошлом. Бывший
адвокат. Образованный, остроумный, общительный, ну и что? Ему около
шестидесяти -- и весь в прошлом. Вот если б он приехал лет пятнадцать-
двадцать назад- другое дело. Простому человеку легче, любая работа- и можно
жить нормально, А вот этой интеллигенции... Знаешь, что я тебе скажу: те из
них, которые приезжают сейчас в его возрасте, напоминают мне ситуации
одесского летнего переполненного автобуса, который в общем потоке
выталкивает многих пассажиров не на той остановке, что им нужна.. Ведь этот
дядя Аркадий был идейным еще более, чем ты. Он нас презирал, когда мы
уезжали. А какие письма писал в первые годы перестройки: " Я счастлив, что
дожил до этих времен... "
Марта облокотилась о борт балкона и Михаил последовал за ней.
-- Но ты-то счастлив? Стихи пишешь?, -- Спросила она после небольшой
паузы, заглядывая ему в глаза, словно пытаясь прочитать в них большее, чем
он мог сказать.
-- Вначале надо было выжить. Не до стихов было... Когда слишком много
прозы... -- он остановился, мечтательно улыбнулся и, положив руку ей на
плечо, тихо произнес:
-- Знаешь, иногда закрою глаза и вижу нашу Пироговскую всю в сирени,
спуск к пляжу....
Михаил прижал свое лицо к ее уху и стал шептать:
Тучки небесные, вечные странники!
Степью лазурною, цепью жемчужною
Мчитесь вы, будто, как я же, изгнанники,
С милого севера в сторону южную.
Кто же вас гонит: судьбы ли решение?.......
Его рука, лежавшая на ее плечах, вдавливалась в них все сильней, словно
он боялся, что Марта уйдет, не дослушав его до конца.
Сант-Луис 1995. Copyright@ Larisa Matros
Рассказ
(перевод с английского. "Behind The Staircase" Writers Under The Arch.
St. Louis 1995 )
Анна прислонилась к приоткрытому окну заднего сиденья машины и, закрыв
глаза, пыталась представить себе предстоящую встречу с Рудиком...
С океана подул, характерный только для морского климата в летнюю
вечернюю пору, этот собенный ласковый ветерок, словно рассеивающий в воздухе
перемашанные им частицы дневного солнечного тепла и соленой морской воды.
Точно такой же, как сейчас, ветерок более двадцати лет назад, играя
шелком клешевой юбки, то и дело обнажал ее стройные загорелые ноги, без
устали несущие ее вокруг пьедестала памятника А.Э.Ришелье, возвышающегося на
вершине Потемкинской лестницы. В противовес возбуждающему и стимулирую- щему
ветерку, неудержимый хохот мешал точно рассчитывать стратегию бега
и,наконец, совсем подвел ее, когда она,обессилев споткнулась и тут же
оказалась в объятьях подстерегающего ее Рудика.Всей силой своего юного,
закаленного спортом тела, он обхватил ее, не дав возможности шевельнуться.
Вздымаемый ветром клеш юбки, то и дело взмывал вверх, словно крылья птицы,
стремясь помочь ей вырваться из неволи его объятий.
-Анка, Аннушка, Анюта,-я люлю тебя.Я люблю тебя.Прошу, умоляю, не
убегай,- шептал Рудик, все крепче прижамая ее к себе. Удары его сердца,
области которого было прижато ее лицо, были так сильны, что заглушали его
голос и отзывались во всем ее теле ощущуением, которое она никогда ранее не
испытвала и от которого хотелось плакать.
-Пусти! Слышишь! Пусти,- сопротивлялась она,и тут же, воспользовавшись
мгновенной его неуклюжестью, определяемой волнением, вырвалась из объятий и
помчалась вниз по летстнице. Пробежав ее первых два марша, она остановилась
и присела на ступеньку, обхватив колени руками и склонив на них голову.
Рудик, словно оповнившись, виновато поплелся за ней и сел рядом.
Они жили в одном дворе, учились в одном классе дружили с самого
детства, как две подружки, и с тех пор, как родители разрешили им
отправлятья без взрослых в центр города, Потемкинская лестница была
излюбленым местом их гуляний. Они без конца соревновались в скорости
хождения по лестнице вверх и вниз, тысячи раз пересчитывая ступении, и
всякий раз недосчитавшись одной из 192 либо, обнаружив лишнюю, начинали все
сначала.
- Какое все-таки чудо-это лестца!- воскликнул Рудик, прервав неловкое
молчание.Посмотришь наверх, за лестницей-там наш любимый город" Посмотришь
вниз, за лестницей - там море! Если б было можно, я б соорудил себе избушку,
рядом с графом Ришелье и жил бы здесь.А ведь, правда, было б чудесно!Я бы
жил у этой лестницы и всегда ошущал, что с ее помощью я связан со всем
миром! Если б в Одессе не было ничего другого, я бы ее любил уже из-за одной
этой лестцы! А знаешь что, Анка! ,- воскликнул он, резко встав со ступени
лестницы и, опустившись вдруг у ее ног на колени,- давай поклянемся, что
всегда,( чтобы ни случилось) хоть через десять, двадцать...пятьдесят лет мы
будем приходить в день моего рождения к нашей Лестнице!
Анна, словно забыв про все громко расхохоталась и, встав со ступени,
иронично приняла позу повелительницы, уткнула руки в бедра,и горделиво
приподняла голову.
- Анна!- произнес Рудик, в натренированной в литературном кружке
театральной манере,- сего- дня, в день моего шестна-над-ца-ти-ле-тия перед
волшебным сверканием этой, отраженной в море луны и перед лицом известного
градоночальника Одессы дюка де Ришелье, заслужившего столь высокую любовь
граждан моего родного города, что они соорудили ему этот прекрасный
памятник, торжественно клянусь всегда...
-Ну, Рудька! Не зря мама тебя Дон-Кихотом называет.Ты вечно со своими
фантазиями.Пора бы повзрослеть уже.Ведь ты уже паспорт получаешь...
Спустя шесть лет точно такой же ветерок,играя шелком клеша который она
пыталась укротить,обхватив руками юбку вместе с коленьями, сидя на ступени
Потемкинской лестницы, сдувал слезы, предательски размазывающие по лицу тушь
с ресниц.
-Анна, Анюта,пойми, но я не смогу жить без тебя! - твердил Рудик, сидя
на ступеньку ниже на корточках и уперев голову в ее колени,-Я тебя умоляю,
поехали, поехали с нами. Будешь членом всей нашей большой семьи . Я тебе
обещаю, я клянусь перед этой сверкающей в воде луной,перед лицом дюка
Ришелье, что я сделаю все для того,чтоб ты была счастлива. Еще есть время,
мы еще успеем сыграть свадьбу здесь,а там у нас будут дети, которые родятся
уже гражданами Америки. Представляешь- может наш сын может стать Президетом
США!...
-Я тебе уже все сказала, я не могу и не хочу никуда ехать.Я не имею
права.Что будет с моим отцом.Он занимает такое положение. Мои родители мне
этого не простят.
-Но, а чтобы было,если б мы поженились в восемнадцавть лет, когда я
первый раз сделал тебе предложение? Как бы ты поступила- не поехлала бы с
мужем?! Но...я знаю, что мы бы не поженились, потому что, если б даже ты и
захотела так рано замуж, твоя мама бы не позволила ни за что ,она считала,
что я сопляк и вообще не для тебя...Она ведь не верила,что мы сохраним нашу
любовь! Сейчас,мы самостоятельные люди и сами вправе решать свою судьбу!
-А многие говорят, - пыталась Анна остановить рыдания игривым
тоном,-что первая любовь редко завершается браком. Так что, как показывает
статистика, с тобой ничего страшного не произойдет. Желаю счастья!
Она резко рванула к бульвару,спустилась к Лунному парку и спряталась в
кусты. Она видела, как страдая, Рудольф искал ее, так и не найдя.
Со дня тех событий они никоим образом,никогда более не общались друг с
другом. Почему она решила сразу позвонить Рудольфу сейчас, когда приехала в
США в свою первую в эту страну командировку, она и сама не могла себе
объяснить. Может быть именно потому, что напряженный труд принесший успрехи
в науке, звание профессора, которое она недавно получила, вместе с
усталостью и удовлетворенностью вызвали острое желание испытать по отношению
к себе что-то, такое, чтобы позволило ощущить себя просто женщиной: мужское
покровительство, рыцарское поклонение, восторг, бесконечные сюрпризы,
преданность, которые всегда, с самого момента, когда она стала ощущать себя
представителем женского пола, исходили от Рудика.
После его отъезда в ее жизни были мужчины, был брак, который не принес
ей ни детей, ни счастья, была влюбленность, но никогда она не встретила
того, что излучал по отношению к ней Рудольф, и что она, как теперь ей стало
ясно, искала все эти годы в мужчинах.
Как только зашла в номер гостинницы, Анна позвонила общим знакомым,
чтоб узнать телефон Рудольфа. Однако, подняв первый раз трубку,она тут же
опустила ее, ощутив неготовность к разговору. И только лишь с третьего раза
уже за полночь,она набрала номер, дожидаясь ответа абонента.
Рудольф, услышав ее в телефонной трубке, отреагировал так, как буд-то
его нисколько не удивил ее звонок."Очевидно, общие знакомые, которые дали
мне его телефон, сообщили ему о моем приезде",- заключила Анна.
Рудольф ее поприветствовал ее как старую подругу, с котрой расстался
вчера и, не задав ни одного вопроса, пригласил на завтрашний вечер к себе в
дом . Он пояснил, что поскольку это будет большая "party", он будет занят
подготовкой, а привезет ее из гостинницы к нему домой,его племянник.
Племянник вел машину всю дорогу молча и уверенно, несмотря на
напряженное движение. Спустя какое-то время, которое показалось Анне очень
долгим, машина остановилась у небольшой лестницы, упирающейя в украшенный
газонами холм, на котором возвышался красивый двухэтажный дом.
-Вот мы и приехали,- радостно произнес племянник и выстро выйдя из
машины, открыл дверцу для гостьи.
Тут же из двери дома выбежал и направился вниз по лестнице огромный
полный седой мужчина. И только тогда, когда он вплотную приблизился к Анне,
она с трудом узнала в нем Рудольфа. Он с нескрываемым волнением обнял,
поцеловал ее, не сказав ни слова, и, взяв под руку, повел по лестнице вверх
к дому.
На холме, в который упиралась лестница, стояла улыбающаяся красивая,
нарядная высокая полная женщина.
-Это Маша- моя жена,- сказал скороговоркой Рудик.
Маша,как близкую подругу , обняла и поцеловала Анну и сословами: "Добро
пожаловать",- повела в дом.
- Ты сегодня увидишь одесситов, живущих здесь.- сказал Рудик,
указывающий на проглядывающей из соседней комнаты накрытый стол.
-Да, у нас одесская огромная компания. Мы часто собираемся и по-одесски
весь вечер рассказываем анектоды. Мы и здесь не забываем, что выросли в
горде, который считется центром мира по части юмора. Ой.уже восеь часов! Они
вот-вот появятся!- воскликнула Маша, глянув на настенные часы.- Мы бы,
конечно, могли устроить банкет и через два дня в субботу, но у Рудьки
сегодня день рождения, а я никогда не откладываю...
-Ру-ди-ик!!! А ведь правда!- Воскликнула Анна смущенно подойдя к Рудику
и обняв его.- Какое совпадение! Как же я забыла, извини пожалуйста .
-Мне Рудик о Вас много рассказывал,- сказала Маша, заполнив паузу,- но
если вы сокашники по школе и ровестники, то я представляла Вас увидеть более
солидной.А вы, как девушка-тоненькая, маленькая. Как Вам удалось...? Я же
совсем располнела,- заключила Маша, оправдываясь и ладонями придавив свой
живот,слоно желая вогнать его вглубь тела.
-Это не она виновата,- вставил весело Рудольф - это наша кондитерская-
"бейкери", как здесь говорят. Мы тебе ее покажем.Там такие вкусные вещи, что
устоять невозможно! Вот мы оба и "расползлись".Наша бейкери- это не просто
сладкий рай, это-художесмтвенная и архитектурная мастерская.Я же как- никах
на строителя учился!- Рудольф рассмеялся, но Анна не могла не заметить
появдение затяенной грусти в его глазах.
В это время, заметив в окне подъезжающие машины, Рудоль быстро
направился открывать двери.Тут же повалила толпа, веселых, нарядных гостей -
все примерно одного с Рудольфом и Машей возраста, кроме одной очень красивой
девушки лет семнадцати, которая пришла с родителями. Пришедшие
свидетелтьствовали всеми повадками о том, что, для , них встречи в доме
Рудика - дело обычное и они привычно занимали места на диванах, креслах, на
полу в гостинной. Некоторые лица смутно напоминали мальчишек и девчонок с
одесской улицы их детства и юности, но в основном они все казались Анне
незнакомыми.
Гости приветливо поздоровавшись с Анной, которую Рудоль им торжественно
представлял, тут же начали громко вслух с хохотом, шутками и подковырками,
обсуждать свои житейские дела .связанные с машинами, домами, бизнесом,
ситуацией в семье и на работе, которые составляля общие характеристики их
здешего образа жизни, мало о чем говорили далекой от всего этого Анне.Она
сидела, поворачивая с приветливой улыбкой свою голову в разные стороны,
чувствуя свою излишнесть здесь, которую некоторые из деликатных гостей
пытались опровергнуть подарив ей улыбку, сопровожавшую обращенные не к ней
слова.
Рудольф и Маша вышли из кухни и начали разносить на серебрянных
подносах напитки и угощения в виде жаренных орешков, соленных мучных
палочек, маслин, оливков. Не зная чем завлечь Анну в общий гомон, Рудоль
громко игриво сказал, поднося ей поднос:
-Это здесь называется "апперитив".Вначале я не мог этого understand. То
ли дело было у нас там - сразу все за стол с выпивкой, закуской, тостами! А
сейчас...сейчас мне даже нравится этот ритуал: вначале посидеть в гостинной,
подзарядиться крепкими напитками, полялякать, познакомиться, а потом уже
садиться за стол.И ты уже заранее можешь прикинуть с кем тебе рядом сесть...
- Да,да,- перебила его жеманно расхохотавшись, сидевшая в кресле яркая,
очень худенькая крашенная блондинка, -это очень важно заранее прикинуть с
кем сесть. А то иногда хозяева рассаживают сами а я, например, с Рудиком-
хоть убей,- никогда в жизни не сяду рядом. Меня тошнит от его perfume
.Вообще здесь в Америке все любят чем-то "громко"пахнуть. Эти
дезодоранты, эти perfume
-А что, вы предпочитаете пот, особенно, как это было летом в одесских
автобусах, когда все в синтетике?!- засмеялся круглолицый лысый мужчина,
сидящий в кресле,рядом с Анной.
-Не знаю, мне бы лучше, что от тебя несло потом, чем этим perfume.
. Как уходит от нас, так я весь вечер проветриваю квартиру... И вообще
я где-то читала, что мужской пот даже возбуждает женщин- оспаривала,
кокетливо смеясь блондинка
-Да, я лично предпочитаю все естественное,- вмешалась упитаннная,
брюнетка, очевидно, мать девушки,- тело должно быть свежо и оно пахнет само
по себе, а эти запахи могут только завуалировать...
Ну, дрогие дамы!- воскликнул захлебнувшись хохотом, развалившийся на
диване, толстяк,- я теперь знаю, что нужно делать, чтоб обратить на себя
ваше внимание дам...
Вдруг, высокий мужчина с большой копной черно-белых волос, сидевший на
полу у кофейного столика, перебив хохот, спросил серьезно:
-Анна, а почему бы Вам не переехать в Америку.Видите как нам здесь
живется-весело дружно.Здесь уже почти все соученики нашего класса!
-Ну, наверное, Анне очень трудно сейчас уехать,- сказала Маша с видом
человека посвященного во все Анины дела,- вот если б она уехала лет
семнадцать-двадцать назад, как большинство из нас! (при этих словах Маши,
Анна уловила на себе мимолетный взгляд Рудольфа). А сейчас она там
профессор, у нее положение.А здесь: все начинать сначала. Сколько ученых не
могут найти работу, особенно в гуманитарной области.
-Подумаешь, профессор, - перебил тот же мужчина,- здесь не обязательно
быть профессором, здесь самое главное - деньги. Если ты сможешь "делать"
деньги...Ну,например, откроешь ресторан...
-Ой. Вы их не слушайте!- перебила эмоционально сидевшая напротив Анны
пришедшая с родителями девушка.- У меня тут подруга есть -американка, она
студентка и мы с ней подрабытывали на кухне в ресторане. У нее отец
профессор в университете. Так знаете, как она кичилась этим? И какие почести
ей оказывали, .если она говорила, что у нее отец профессор. И Вы их не
слушайте.Я могу Вас заверить, что здесь образование и интеллект очень даже
престижны. Так, что если Вы сюда приедете...
-Так что ж ты не учишься, если образование здесь в почете?-перебила
девушку ее мать.
-А я здесь вообще ничего не хочу.Я хочу ТУДА 'ТАМ мой дом.
-Ну, Любочка, Вы уже здесь более, чем полгода, пора
успокоиться,-сказала сидевшая рядом с девушкой строго одетая и похожая на
учительницу, женщина.
-А я не хочу успокаиваться.Я хочу ДОМОЙ.Меня увезли насильно.
-У нее там, видите ли, бой-френд,- вставила с иронией мать девочки,
демонстрируя абсолютную глупость в общении с дочкой.
Анна посмотрела на девушку с щемящим чувством сострадания.
-Знаете, что- сказал, энергично и весело встав с дивана с бокалом,
сидевший по другую сторону от девушки, стройный немолодой мужчина, явно
желающий перевести разговор в шутливый тон,- раз уж разговор зашел о
деньгах, я предлагаю тост.Помните был такой анекдот: Армянское радио
спрашивают: может ли жена сделать своего мужа миллионером?.Армянское радио
подумало и на следующий день выдало ответ: "Да, может, если муж миллиардер!"
Так вот я предлагаю выпить,- продолжал оратор под взрыв хохота,- за то,что б
наши жены всегда могли нас делать миллионерами. Пусть деньги не престижны,
но лучше когда их все-таки побольше.
Все дружно,с соответствующими репликами, стали чокоться и в это время
Рудольф с Машей пригласили гостей к ужину. Гости зашли в ту комнату, где
были накрыты столы, и уже с порога все, как один, словно сговорившись
изрекли:
-Вот это - да-а-а!!•
Перед ними в центре большого, красиво сервированного стола, стояла
миниатюрная Потемкинская лестница. Сама лестница и обрамляющие ее парапеты,
словно из гранита, были покрыты глазурью серого цвета, а на верхней площадке
лестницы стояла шоколадная фигурка, в силуете абсолютно точно, напоминая
памятник А.-Э. Ришелье.
Рудольф весь взволнованный подошел к Анне и сказал негромко:
-Это- мастера нашей бейкери сделали в честь твоего приезда. Посмотри,
Анна: здесь 192 ступеньки, десять площадок и десять маршей. Полностью
соблюден масштаб.
Анна от растерянности не нашла что сказать и молча села за стол. Все
гости с шумом и гамом расселились и громко, предавшись воспоминаниям об
эпизодах их жизни, связанных с лестницей, быстро приступили к закускам, не
скрывая нетерпения поскорее попробовать торт.
Видя это, хозяева по завершении ужина, не объявили обычного перед
дессертом перерыва и, разлив шампанское приступили к разрезанию
"Потемкинской лестницы", части которой, после прикосновения к ним ножа,
превращались в бисквитно -шоколадные пирожные. По мере уменьшения размера
лестницы, и наполнения ее кусочками дессертных тарелок, Анна стала ощущать
щемящую тоску. Она посмотрела, как гости ложечками отщипывают кусочки
"лестницы" и ей захотелось плакать.
В этот миг она почувствовала на себе пристальные- тревожный взгляд
Рудольфа и, не желя встретиться с ним глазами, опустила голову,делая вид,
что поправляет салфетку на платьи. И вдруг она услышала его негромкий голос,
интонации которого дессонировали с атмосферой веселья, царящего за
столом.Она подняла голову и увидела, что Рудоль стоит с бокалом шампанского,
которое выплескивалось из-за трясущейся руки, которую он не мог укротить.
-Друзья мои!-говорил Рудольф, серьезно, устремив задумчивый взгляд
куда-то вдаль,-Когда-то давно я поклялся, что буду каждый день своего
рождения приходить к Потемкинской лестнице, с которой связаны самые
прекрасные сраницы моей юности... Но судьба распорядилась
по-иному...Известно,что понятие "лестница" обычно употредляется и как символ
стремления людей к движению и взаимосвязи...Так давайте выпьем за
"лестницу".которая связывает нас с нашими корнями'
После этих слов, он запрокинул голову и быстро стал вливать в себя
игристый напиток.
Анна, вся сжавшись, не спускала с Рудольфа глаз, в которых тонкая
пелена застывших слез, "заретушировала" возрастные изменения, появившиеся в
его облике, всилу чего перед ней стоял тот самый Рудик, с которым она бегала
на перегонки по лестнице более двадцати лет назад....
рассказ
(Альманах Клуба русских[ писателей Нью-Йорка Ст. Петербург- Нью-Йорк
2004)
Он был всем в ее жизни, ее сын.
Она ждала его долго. Больше года с момента замужества лечилась, ходила
на процедуры. Лечащий врач ничего не гарантировал, но все же внушал оптимизм
насчет перспектив. Она не просто хотела ребенка, она хотела сына, чтобы
назвать его именем безвременно ушедшего, горячо любимого отца.
Но столкнувшись с шокирующей непорядочностью по отношению к себе со
стороны мужа, решила немедля разойтись. Теперь она была даже рада тому, что
с рождением ребенка пока ничего не вышло, и начала готовиться к исполнению
своего решения.
Кому-то из литераторов принадлежат слова: "Каждый месяц природа
-- Так! Пока все всборе, давайте сядем за стол, выпьем за гостью с
Родины! -- засуетилась Нелли, приглашая всех к столу.
-- Конечно, я выпью за свою наставницу, -- сказал Михаил, увлекая Марту
к столу, чтоб она оказалась рядом с ним.
-- Гостья -- это одно, а Родина -- это другое, -- громко засмеялась
молодая блондинка, племянница Нелли, Света. -- Родина -- там где тебе хорошо
или очень хорошо!
-- Ну, даете! -- серьезно заметил седовласый, худой мужчина, сидевший
напротив Светы. -- Родина -- это там, где могилы твоих предков... И, вообще,
друзья мои, к этим понятиям нельзя относиться легкомысленно....
-- Тихо, тихо! -- Сеня постучал ножом по бутылке с водкой "Столичная".
-- Предлагаю просто выпить за Марту. Вот видите- все же встретились! Марта,
-- протянул он к ней свой бокал, -- велком ту Америка! "
-- Какое там, "велком", -- перебила Нелли мужа, -- она завтра улетает.
Я предлагаю выпить за ее скорейшее возвращение в Америку и надолго!
-- Навсегда! Навсегда! -- Дружно раздались голоса с разных концов
стола.
У Марты навернулись слезы. Она поймада на себе теплый, внимательный
взгляд тети Поли. Теперь та была старейшиной когда-то большой семьи. Марта
впервые вдруг осознала, что в суете, никогда не задумываась над тем, что вся
их огромная семья оказалась разбросанной по всему свету и уже не все все
знают друг о друге. А когда-то на семейные события ( свадьбы, юбилеи,
похороны) только одесситов собиралось человек до семидесяти. В памяти
промелькнули семейные праздники раннего детства с бедными застольями, но
полные шуток, смеха, веселья, несущего в себе еще свежие ощущения конца
кошмарной войны, начала мирной жизни и воссоединения семьи в родном городе.
Тетя Поля, считавшаяся в семье первой красавицей, приходила всегда со
своими двумя детьми. Ее ее муж погиб в первые дни войны, все родственники ее
жалели, а на семейных праздниках одаряли особым вниманием. Она прекрасно
пела и по просьбе всех исполняла сначала "Гуцулку Ксеню", а затем другие
песни. Одну из них на простые трогательные слова, она всегда пела со
слезами:
Помню тот вечер и обрыв к реке,
И наша песня льется вдалеке,
Мы эту песню с тобою пронесли,
Нашу любовь с годами берегли.
"Когда это все случилось? Почему? Пережили войну, эвакуацию, потери
близких -- но воссоединились в Одессе, помогая друг другу окрепнуть и встать
на ноги... и все для того, что бы сейчас, разбросаться? Как все это
случилось? -- Тяжкие мысли, вопреки веселью, неожиданно одолели Марту.. Сама
она, уехав из Одессы в Москву, как бы потеряла связь с прошлым и об отъезде
многих из родственников даже и не знала, и ни с кем не прощалась при их
отъезде.
Михаил, словно уловивший ее настроение, сказал громко и решительно:
-- Марта, а почему тебе не задержаться еще хотя бы на один-два дня!
Хочешь, я сам тебе билет поменяю, прямо сейчас, тут же, не вставая с этого
стола? Ну как это так -- проездом и на один день.?!.
-- Мы такой шашлык приготовим! -- вставила Алла, подключившись ко
всеобщему проявлению внимания к гостье.
-- Да, да, я вам очень советую -- подхватила оживленно Света, -- они
такие пикниги у себя на бэк ярде устраивают-закачаешься!
-- Так ведь, я в командировке и времени в обрез, -- оправдываясь
говорила Марта, расстроганная отношением родственников -- сейчас я никак не
могу....
-- Марта, -- если не возражаешь, выйдем на балкон на несколько минут:
страшно закурить хочется, -- сказал Миша, поднимаясь со стула и подхватьвая
Марту за логоть.
Она вышли на воздух. Застольный шум остался за стеклянной дверью,
которую они прикрыли за собой. Поздневечерний Бруклин проявлял признаки
сонливости. Михаил предложил стать в той части балкона, которая не попадала
в обзор со стеклянной части двери, словно желая уединиться с Мартой.
-- Ты ведь, наверное, даже не догадываешься, Марта, -- заговорил Михаил
проникновенно, поднося зажженную зажишалку к сигарете -- что я благодарен
тебе всю жизнь. Ты открыла мне когда-то духовный мир, и это открытие озаряет
меня по сей день. А знаешь ( много лет прошло, и можно признаться) -- я так
расстроился тогда, когда ты не пришла на прощальный ужин. Я так хотел
услышать именно от тебя слова напутствия, я просто страдал..... -- Михаил
затянулся и после небольшой паузы, отбросив сентиментальные нотки, продолжил
: -- ну ладно, что прошлое вспоминать. Я понимаю, ты не могла тогда через
что-то переступить... Я понимаю.... Но похоже, что ты по сей день нисколько
не измеилась на сей счет, и тебя никакими пряниками сюда не заманишь...
В это время за стеклом двери показался худой мужчина, ранее
размышлявший о понятии "Родина".
-- А кто он? Чем он занимается? -- спросила Марта, обрадовавшись
возможности сменить тему разговора.
-- Ты разве его не помнишь? Ах, да, ты ведь мало общалась с этой ветвью
семьи. Это дядя Аркадий- муж тети Клары! Жаль его- он весь в прошлом. Бывший
адвокат. Образованный, остроумный, общительный, ну и что? Ему около
шестидесяти -- и весь в прошлом. Вот если б он приехал лет пятнадцать-
двадцать назад- другое дело. Простому человеку легче, любая работа- и можно
жить нормально, А вот этой интеллигенции... Знаешь, что я тебе скажу: те из
них, которые приезжают сейчас в его возрасте, напоминают мне ситуации
одесского летнего переполненного автобуса, который в общем потоке
выталкивает многих пассажиров не на той остановке, что им нужна.. Ведь этот
дядя Аркадий был идейным еще более, чем ты. Он нас презирал, когда мы
уезжали. А какие письма писал в первые годы перестройки: " Я счастлив, что
дожил до этих времен... "
Марта облокотилась о борт балкона и Михаил последовал за ней.
-- Но ты-то счастлив? Стихи пишешь?, -- Спросила она после небольшой
паузы, заглядывая ему в глаза, словно пытаясь прочитать в них большее, чем
он мог сказать.
-- Вначале надо было выжить. Не до стихов было... Когда слишком много
прозы... -- он остановился, мечтательно улыбнулся и, положив руку ей на
плечо, тихо произнес:
-- Знаешь, иногда закрою глаза и вижу нашу Пироговскую всю в сирени,
спуск к пляжу....
Михаил прижал свое лицо к ее уху и стал шептать:
Тучки небесные, вечные странники!
Степью лазурною, цепью жемчужною
Мчитесь вы, будто, как я же, изгнанники,
С милого севера в сторону южную.
Кто же вас гонит: судьбы ли решение?.......
Его рука, лежавшая на ее плечах, вдавливалась в них все сильней, словно
он боялся, что Марта уйдет, не дослушав его до конца.
Сант-Луис 1995. Copyright@ Larisa Matros
Рассказ
(перевод с английского. "Behind The Staircase" Writers Under The Arch.
St. Louis 1995 )
Анна прислонилась к приоткрытому окну заднего сиденья машины и, закрыв
глаза, пыталась представить себе предстоящую встречу с Рудиком...
С океана подул, характерный только для морского климата в летнюю
вечернюю пору, этот собенный ласковый ветерок, словно рассеивающий в воздухе
перемашанные им частицы дневного солнечного тепла и соленой морской воды.
Точно такой же, как сейчас, ветерок более двадцати лет назад, играя
шелком клешевой юбки, то и дело обнажал ее стройные загорелые ноги, без
устали несущие ее вокруг пьедестала памятника А.Э.Ришелье, возвышающегося на
вершине Потемкинской лестницы. В противовес возбуждающему и стимулирую- щему
ветерку, неудержимый хохот мешал точно рассчитывать стратегию бега
и,наконец, совсем подвел ее, когда она,обессилев споткнулась и тут же
оказалась в объятьях подстерегающего ее Рудика.Всей силой своего юного,
закаленного спортом тела, он обхватил ее, не дав возможности шевельнуться.
Вздымаемый ветром клеш юбки, то и дело взмывал вверх, словно крылья птицы,
стремясь помочь ей вырваться из неволи его объятий.
-Анка, Аннушка, Анюта,-я люлю тебя.Я люблю тебя.Прошу, умоляю, не
убегай,- шептал Рудик, все крепче прижамая ее к себе. Удары его сердца,
области которого было прижато ее лицо, были так сильны, что заглушали его
голос и отзывались во всем ее теле ощущуением, которое она никогда ранее не
испытвала и от которого хотелось плакать.
-Пусти! Слышишь! Пусти,- сопротивлялась она,и тут же, воспользовавшись
мгновенной его неуклюжестью, определяемой волнением, вырвалась из объятий и
помчалась вниз по летстнице. Пробежав ее первых два марша, она остановилась
и присела на ступеньку, обхватив колени руками и склонив на них голову.
Рудик, словно оповнившись, виновато поплелся за ней и сел рядом.
Они жили в одном дворе, учились в одном классе дружили с самого
детства, как две подружки, и с тех пор, как родители разрешили им
отправлятья без взрослых в центр города, Потемкинская лестница была
излюбленым местом их гуляний. Они без конца соревновались в скорости
хождения по лестнице вверх и вниз, тысячи раз пересчитывая ступении, и
всякий раз недосчитавшись одной из 192 либо, обнаружив лишнюю, начинали все
сначала.
- Какое все-таки чудо-это лестца!- воскликнул Рудик, прервав неловкое
молчание.Посмотришь наверх, за лестницей-там наш любимый город" Посмотришь
вниз, за лестницей - там море! Если б было можно, я б соорудил себе избушку,
рядом с графом Ришелье и жил бы здесь.А ведь, правда, было б чудесно!Я бы
жил у этой лестницы и всегда ошущал, что с ее помощью я связан со всем
миром! Если б в Одессе не было ничего другого, я бы ее любил уже из-за одной
этой лестцы! А знаешь что, Анка! ,- воскликнул он, резко встав со ступени
лестницы и, опустившись вдруг у ее ног на колени,- давай поклянемся, что
всегда,( чтобы ни случилось) хоть через десять, двадцать...пятьдесят лет мы
будем приходить в день моего рождения к нашей Лестнице!
Анна, словно забыв про все громко расхохоталась и, встав со ступени,
иронично приняла позу повелительницы, уткнула руки в бедра,и горделиво
приподняла голову.
- Анна!- произнес Рудик, в натренированной в литературном кружке
театральной манере,- сего- дня, в день моего шестна-над-ца-ти-ле-тия перед
волшебным сверканием этой, отраженной в море луны и перед лицом известного
градоночальника Одессы дюка де Ришелье, заслужившего столь высокую любовь
граждан моего родного города, что они соорудили ему этот прекрасный
памятник, торжественно клянусь всегда...
-Ну, Рудька! Не зря мама тебя Дон-Кихотом называет.Ты вечно со своими
фантазиями.Пора бы повзрослеть уже.Ведь ты уже паспорт получаешь...
Спустя шесть лет точно такой же ветерок,играя шелком клеша который она
пыталась укротить,обхватив руками юбку вместе с коленьями, сидя на ступени
Потемкинской лестницы, сдувал слезы, предательски размазывающие по лицу тушь
с ресниц.
-Анна, Анюта,пойми, но я не смогу жить без тебя! - твердил Рудик, сидя
на ступеньку ниже на корточках и уперев голову в ее колени,-Я тебя умоляю,
поехали, поехали с нами. Будешь членом всей нашей большой семьи . Я тебе
обещаю, я клянусь перед этой сверкающей в воде луной,перед лицом дюка
Ришелье, что я сделаю все для того,чтоб ты была счастлива. Еще есть время,
мы еще успеем сыграть свадьбу здесь,а там у нас будут дети, которые родятся
уже гражданами Америки. Представляешь- может наш сын может стать Президетом
США!...
-Я тебе уже все сказала, я не могу и не хочу никуда ехать.Я не имею
права.Что будет с моим отцом.Он занимает такое положение. Мои родители мне
этого не простят.
-Но, а чтобы было,если б мы поженились в восемнадцавть лет, когда я
первый раз сделал тебе предложение? Как бы ты поступила- не поехлала бы с
мужем?! Но...я знаю, что мы бы не поженились, потому что, если б даже ты и
захотела так рано замуж, твоя мама бы не позволила ни за что ,она считала,
что я сопляк и вообще не для тебя...Она ведь не верила,что мы сохраним нашу
любовь! Сейчас,мы самостоятельные люди и сами вправе решать свою судьбу!
-А многие говорят, - пыталась Анна остановить рыдания игривым
тоном,-что первая любовь редко завершается браком. Так что, как показывает
статистика, с тобой ничего страшного не произойдет. Желаю счастья!
Она резко рванула к бульвару,спустилась к Лунному парку и спряталась в
кусты. Она видела, как страдая, Рудольф искал ее, так и не найдя.
Со дня тех событий они никоим образом,никогда более не общались друг с
другом. Почему она решила сразу позвонить Рудольфу сейчас, когда приехала в
США в свою первую в эту страну командировку, она и сама не могла себе
объяснить. Может быть именно потому, что напряженный труд принесший успрехи
в науке, звание профессора, которое она недавно получила, вместе с
усталостью и удовлетворенностью вызвали острое желание испытать по отношению
к себе что-то, такое, чтобы позволило ощущить себя просто женщиной: мужское
покровительство, рыцарское поклонение, восторг, бесконечные сюрпризы,
преданность, которые всегда, с самого момента, когда она стала ощущать себя
представителем женского пола, исходили от Рудика.
После его отъезда в ее жизни были мужчины, был брак, который не принес
ей ни детей, ни счастья, была влюбленность, но никогда она не встретила
того, что излучал по отношению к ней Рудольф, и что она, как теперь ей стало
ясно, искала все эти годы в мужчинах.
Как только зашла в номер гостинницы, Анна позвонила общим знакомым,
чтоб узнать телефон Рудольфа. Однако, подняв первый раз трубку,она тут же
опустила ее, ощутив неготовность к разговору. И только лишь с третьего раза
уже за полночь,она набрала номер, дожидаясь ответа абонента.
Рудольф, услышав ее в телефонной трубке, отреагировал так, как буд-то
его нисколько не удивил ее звонок."Очевидно, общие знакомые, которые дали
мне его телефон, сообщили ему о моем приезде",- заключила Анна.
Рудольф ее поприветствовал ее как старую подругу, с котрой расстался
вчера и, не задав ни одного вопроса, пригласил на завтрашний вечер к себе в
дом . Он пояснил, что поскольку это будет большая "party", он будет занят
подготовкой, а привезет ее из гостинницы к нему домой,его племянник.
Племянник вел машину всю дорогу молча и уверенно, несмотря на
напряженное движение. Спустя какое-то время, которое показалось Анне очень
долгим, машина остановилась у небольшой лестницы, упирающейя в украшенный
газонами холм, на котором возвышался красивый двухэтажный дом.
-Вот мы и приехали,- радостно произнес племянник и выстро выйдя из
машины, открыл дверцу для гостьи.
Тут же из двери дома выбежал и направился вниз по лестнице огромный
полный седой мужчина. И только тогда, когда он вплотную приблизился к Анне,
она с трудом узнала в нем Рудольфа. Он с нескрываемым волнением обнял,
поцеловал ее, не сказав ни слова, и, взяв под руку, повел по лестнице вверх
к дому.
На холме, в который упиралась лестница, стояла улыбающаяся красивая,
нарядная высокая полная женщина.
-Это Маша- моя жена,- сказал скороговоркой Рудик.
Маша,как близкую подругу , обняла и поцеловала Анну и сословами: "Добро
пожаловать",- повела в дом.
- Ты сегодня увидишь одесситов, живущих здесь.- сказал Рудик,
указывающий на проглядывающей из соседней комнаты накрытый стол.
-Да, у нас одесская огромная компания. Мы часто собираемся и по-одесски
весь вечер рассказываем анектоды. Мы и здесь не забываем, что выросли в
горде, который считется центром мира по части юмора. Ой.уже восеь часов! Они
вот-вот появятся!- воскликнула Маша, глянув на настенные часы.- Мы бы,
конечно, могли устроить банкет и через два дня в субботу, но у Рудьки
сегодня день рождения, а я никогда не откладываю...
-Ру-ди-ик!!! А ведь правда!- Воскликнула Анна смущенно подойдя к Рудику
и обняв его.- Какое совпадение! Как же я забыла, извини пожалуйста .
-Мне Рудик о Вас много рассказывал,- сказала Маша, заполнив паузу,- но
если вы сокашники по школе и ровестники, то я представляла Вас увидеть более
солидной.А вы, как девушка-тоненькая, маленькая. Как Вам удалось...? Я же
совсем располнела,- заключила Маша, оправдываясь и ладонями придавив свой
живот,слоно желая вогнать его вглубь тела.
-Это не она виновата,- вставил весело Рудольф - это наша кондитерская-
"бейкери", как здесь говорят. Мы тебе ее покажем.Там такие вкусные вещи, что
устоять невозможно! Вот мы оба и "расползлись".Наша бейкери- это не просто
сладкий рай, это-художесмтвенная и архитектурная мастерская.Я же как- никах
на строителя учился!- Рудольф рассмеялся, но Анна не могла не заметить
появдение затяенной грусти в его глазах.
В это время, заметив в окне подъезжающие машины, Рудоль быстро
направился открывать двери.Тут же повалила толпа, веселых, нарядных гостей -
все примерно одного с Рудольфом и Машей возраста, кроме одной очень красивой
девушки лет семнадцати, которая пришла с родителями. Пришедшие
свидетелтьствовали всеми повадками о том, что, для , них встречи в доме
Рудика - дело обычное и они привычно занимали места на диванах, креслах, на
полу в гостинной. Некоторые лица смутно напоминали мальчишек и девчонок с
одесской улицы их детства и юности, но в основном они все казались Анне
незнакомыми.
Гости приветливо поздоровавшись с Анной, которую Рудоль им торжественно
представлял, тут же начали громко вслух с хохотом, шутками и подковырками,
обсуждать свои житейские дела .связанные с машинами, домами, бизнесом,
ситуацией в семье и на работе, которые составляля общие характеристики их
здешего образа жизни, мало о чем говорили далекой от всего этого Анне.Она
сидела, поворачивая с приветливой улыбкой свою голову в разные стороны,
чувствуя свою излишнесть здесь, которую некоторые из деликатных гостей
пытались опровергнуть подарив ей улыбку, сопровожавшую обращенные не к ней
слова.
Рудольф и Маша вышли из кухни и начали разносить на серебрянных
подносах напитки и угощения в виде жаренных орешков, соленных мучных
палочек, маслин, оливков. Не зная чем завлечь Анну в общий гомон, Рудоль
громко игриво сказал, поднося ей поднос:
-Это здесь называется "апперитив".Вначале я не мог этого understand. То
ли дело было у нас там - сразу все за стол с выпивкой, закуской, тостами! А
сейчас...сейчас мне даже нравится этот ритуал: вначале посидеть в гостинной,
подзарядиться крепкими напитками, полялякать, познакомиться, а потом уже
садиться за стол.И ты уже заранее можешь прикинуть с кем тебе рядом сесть...
- Да,да,- перебила его жеманно расхохотавшись, сидевшая в кресле яркая,
очень худенькая крашенная блондинка, -это очень важно заранее прикинуть с
кем сесть. А то иногда хозяева рассаживают сами а я, например, с Рудиком-
хоть убей,- никогда в жизни не сяду рядом. Меня тошнит от его perfume
.Вообще здесь в Америке все любят чем-то "громко"пахнуть. Эти
дезодоранты, эти perfume
-А что, вы предпочитаете пот, особенно, как это было летом в одесских
автобусах, когда все в синтетике?!- засмеялся круглолицый лысый мужчина,
сидящий в кресле,рядом с Анной.
-Не знаю, мне бы лучше, что от тебя несло потом, чем этим perfume.
. Как уходит от нас, так я весь вечер проветриваю квартиру... И вообще
я где-то читала, что мужской пот даже возбуждает женщин- оспаривала,
кокетливо смеясь блондинка
-Да, я лично предпочитаю все естественное,- вмешалась упитаннная,
брюнетка, очевидно, мать девушки,- тело должно быть свежо и оно пахнет само
по себе, а эти запахи могут только завуалировать...
Ну, дрогие дамы!- воскликнул захлебнувшись хохотом, развалившийся на
диване, толстяк,- я теперь знаю, что нужно делать, чтоб обратить на себя
ваше внимание дам...
Вдруг, высокий мужчина с большой копной черно-белых волос, сидевший на
полу у кофейного столика, перебив хохот, спросил серьезно:
-Анна, а почему бы Вам не переехать в Америку.Видите как нам здесь
живется-весело дружно.Здесь уже почти все соученики нашего класса!
-Ну, наверное, Анне очень трудно сейчас уехать,- сказала Маша с видом
человека посвященного во все Анины дела,- вот если б она уехала лет
семнадцать-двадцать назад, как большинство из нас! (при этих словах Маши,
Анна уловила на себе мимолетный взгляд Рудольфа). А сейчас она там
профессор, у нее положение.А здесь: все начинать сначала. Сколько ученых не
могут найти работу, особенно в гуманитарной области.
-Подумаешь, профессор, - перебил тот же мужчина,- здесь не обязательно
быть профессором, здесь самое главное - деньги. Если ты сможешь "делать"
деньги...Ну,например, откроешь ресторан...
-Ой. Вы их не слушайте!- перебила эмоционально сидевшая напротив Анны
пришедшая с родителями девушка.- У меня тут подруга есть -американка, она
студентка и мы с ней подрабытывали на кухне в ресторане. У нее отец
профессор в университете. Так знаете, как она кичилась этим? И какие почести
ей оказывали, .если она говорила, что у нее отец профессор. И Вы их не
слушайте.Я могу Вас заверить, что здесь образование и интеллект очень даже
престижны. Так, что если Вы сюда приедете...
-Так что ж ты не учишься, если образование здесь в почете?-перебила
девушку ее мать.
-А я здесь вообще ничего не хочу.Я хочу ТУДА 'ТАМ мой дом.
-Ну, Любочка, Вы уже здесь более, чем полгода, пора
успокоиться,-сказала сидевшая рядом с девушкой строго одетая и похожая на
учительницу, женщина.
-А я не хочу успокаиваться.Я хочу ДОМОЙ.Меня увезли насильно.
-У нее там, видите ли, бой-френд,- вставила с иронией мать девочки,
демонстрируя абсолютную глупость в общении с дочкой.
Анна посмотрела на девушку с щемящим чувством сострадания.
-Знаете, что- сказал, энергично и весело встав с дивана с бокалом,
сидевший по другую сторону от девушки, стройный немолодой мужчина, явно
желающий перевести разговор в шутливый тон,- раз уж разговор зашел о
деньгах, я предлагаю тост.Помните был такой анекдот: Армянское радио
спрашивают: может ли жена сделать своего мужа миллионером?.Армянское радио
подумало и на следующий день выдало ответ: "Да, может, если муж миллиардер!"
Так вот я предлагаю выпить,- продолжал оратор под взрыв хохота,- за то,что б
наши жены всегда могли нас делать миллионерами. Пусть деньги не престижны,
но лучше когда их все-таки побольше.
Все дружно,с соответствующими репликами, стали чокоться и в это время
Рудольф с Машей пригласили гостей к ужину. Гости зашли в ту комнату, где
были накрыты столы, и уже с порога все, как один, словно сговорившись
изрекли:
-Вот это - да-а-а!!•
Перед ними в центре большого, красиво сервированного стола, стояла
миниатюрная Потемкинская лестница. Сама лестница и обрамляющие ее парапеты,
словно из гранита, были покрыты глазурью серого цвета, а на верхней площадке
лестницы стояла шоколадная фигурка, в силуете абсолютно точно, напоминая
памятник А.-Э. Ришелье.
Рудольф весь взволнованный подошел к Анне и сказал негромко:
-Это- мастера нашей бейкери сделали в честь твоего приезда. Посмотри,
Анна: здесь 192 ступеньки, десять площадок и десять маршей. Полностью
соблюден масштаб.
Анна от растерянности не нашла что сказать и молча села за стол. Все
гости с шумом и гамом расселились и громко, предавшись воспоминаниям об
эпизодах их жизни, связанных с лестницей, быстро приступили к закускам, не
скрывая нетерпения поскорее попробовать торт.
Видя это, хозяева по завершении ужина, не объявили обычного перед
дессертом перерыва и, разлив шампанское приступили к разрезанию
"Потемкинской лестницы", части которой, после прикосновения к ним ножа,
превращались в бисквитно -шоколадные пирожные. По мере уменьшения размера
лестницы, и наполнения ее кусочками дессертных тарелок, Анна стала ощущать
щемящую тоску. Она посмотрела, как гости ложечками отщипывают кусочки
"лестницы" и ей захотелось плакать.
В этот миг она почувствовала на себе пристальные- тревожный взгляд
Рудольфа и, не желя встретиться с ним глазами, опустила голову,делая вид,
что поправляет салфетку на платьи. И вдруг она услышала его негромкий голос,
интонации которого дессонировали с атмосферой веселья, царящего за
столом.Она подняла голову и увидела, что Рудоль стоит с бокалом шампанского,
которое выплескивалось из-за трясущейся руки, которую он не мог укротить.
-Друзья мои!-говорил Рудольф, серьезно, устремив задумчивый взгляд
куда-то вдаль,-Когда-то давно я поклялся, что буду каждый день своего
рождения приходить к Потемкинской лестнице, с которой связаны самые
прекрасные сраницы моей юности... Но судьба распорядилась
по-иному...Известно,что понятие "лестница" обычно употредляется и как символ
стремления людей к движению и взаимосвязи...Так давайте выпьем за
"лестницу".которая связывает нас с нашими корнями'
После этих слов, он запрокинул голову и быстро стал вливать в себя
игристый напиток.
Анна, вся сжавшись, не спускала с Рудольфа глаз, в которых тонкая
пелена застывших слез, "заретушировала" возрастные изменения, появившиеся в
его облике, всилу чего перед ней стоял тот самый Рудик, с которым она бегала
на перегонки по лестнице более двадцати лет назад....
рассказ
(Альманах Клуба русских[ писателей Нью-Йорка Ст. Петербург- Нью-Йорк
2004)
Он был всем в ее жизни, ее сын.
Она ждала его долго. Больше года с момента замужества лечилась, ходила
на процедуры. Лечащий врач ничего не гарантировал, но все же внушал оптимизм
насчет перспектив. Она не просто хотела ребенка, она хотела сына, чтобы
назвать его именем безвременно ушедшего, горячо любимого отца.
Но столкнувшись с шокирующей непорядочностью по отношению к себе со
стороны мужа, решила немедля разойтись. Теперь она была даже рада тому, что
с рождением ребенка пока ничего не вышло, и начала готовиться к исполнению
своего решения.
Кому-то из литераторов принадлежат слова: "Каждый месяц природа