Матвеев Герман Иванович. Зеленые цепочки (Тарантул 1)

   Не успел Степа сделать и ста шагов, как захлопали зенитки и завыла сирена. Мальчик прибавил ходу и остановился под аркой первого попавшегося дома.
   Куда идти? Степка припомнил, что за высоким, недавно построенным домом есть большой пустырь, где лежат груды не убранного еще мусора и где легко прятаться. Туда он и направился, стараясь двигаться ближе к стенам домов.
   Над головой творилось что-то невообразимое. Воздух звенел от летевших в небо снарядов, от гула самолетов, от разрывов и стрельбы.
   В такие минуты Степка чувствовал себя хорошо только на крыше, когда город лежал внизу и кругом все было видно. Здесь же, между домов, которые обступали со всех сторон, могли рухнуть и раздавить, - он чувствовал себя плохо. Страх закрадывался в душу мальчика.
   Ярко-желтая ракета взлетела в небо и повисла фонариком на невидимом парашюте. Степка услышал треск ракетницы и заметил, откуда была пущена ракета. Страха как не бывало. Все мышцы мгновенно натянулись, как на старте перед командой "вперед". Мальчик сорвался с места и побежал. Перед ним был длинный забор какого-то склада...
   Где-то здесь скрывался враг.
   Фонарик в небе погас. Степка остановился как вкопанный и моментально шарахнулся к забору, когда увидел, что из калитки вышла темная фигура в длинном пальто.
   Фигура постояла с минуту на месте и, не видя пешеходов, подняла руку. В руке мелькнул язык пламени, вверх взлетела белая полоска - выстрел, и новый фонарик ярко загорелся в небе.
   Теперь Степка разглядел женщину, которая быстро уходила и поминутно оглядывалась. Он выждал, когда она скрылась за углом забора, и что есть духу бросился за ней. Осторожно он заглянул за угол. Женщина была сравнительно недалеко и шла уже спокойным шагом в тени домов.
   "Только бы не потерять ее из виду", - подумал мальчик и быстро пошел следом, постепенно нагоняя женщину.
   Свет ракеты освещал дома на другой стороне улицы. Зенитки оглушительно били где-то совсем близко. Звонко щелкали осколки по крышам, но Степка ничего не слышал и не видел, кроме идущей впереди ракетчицы. Они все дальше и дальше уходили из опасной зоны.
   Неожиданно из подворотни вынырнул милиционер и поднял руку.
   - Вы чего гуляете? Предъявите пропуск, - сердито остановил он приближавшуюся женщину.
   - Я тут живу... близко.
   Степка видел, как она торопливо вышла на мостовую и направилась на освещенную сторону улицы.
   - Давайте в подвал! Живо! Кому я говорю!
   Слышите, гражданка? - крикнул милиционер и зашагал наперерез.
   Женщина повернула и, постукивая каблуками, побежала назад.
   Ракета потухла, и все погрузилось в темноту. На всякий случай Степка нащупал в кармане электрический фонарик, полученный от Буракова после поимки первого ракетчика. Женщина поравнялась с ним и свернула в переулок. Мальчик побежал следом. Милиционер не стал преследовать нарушительницу и вернулся на свой пост.
   В переулке у первого же дома ракетчицу снова задержали две девушки из группы самозащиты.
   - Гражданка, идите во двор. Там бомбоубежище, - строго сказала одна из них.
   - Пустите меня. Я тороплюсь. Пустите...
   - Никаких "пустите"... Вам говорят... Девушка крепко схватила ракетчицу за рукав пальто и насильно потянула под ворота. Женщина отбивалась.
   - Оставьте! Это безобразие! Как вы смеете!.. - закричала она на всю улицу.
   Но девушки не обращали внимания на крики и решительно тащили ее в укрытие. Степку это вполне устраивало. Никем не замеченный, он медленно двигался за ними на расстоянии нескольких шагов и радовался, что ракетчица поднимает скандал. "Хорошо бы ее в пикет отправить и оштрафовать, - подумал мальчик. Тогда можно адрес и всё узнать". Вдруг женщина закричала пронзительно, не своим голосом:
   - А-а... Избивают!.. Помогите! Девушки растерялись и отступили в сторону от визжавшей женщины. Ей только этого и надо было. Сломя голову она бросилась за ворота и чуть не сшибла с ног Степку.
   В это время завыла бомба. Земля вздрогнула и словно раскололась со страшным треском. Женщина прижалась к водосточной трубе. Степка замер. Странно! Он совсем не испытывал страха. Злорадно он думал, глядя на женщину, остановившуюся от него в нескольких шагах: "Накликала на свою голову. Не нравится? Трясись... трясись..."
   Завыла вторая бомба. Снова дрогнула земля, но взрыва не последовало. "Не разорвалась!" - подумал Степка
   Неожиданно женщина бросилась назад, под ворота.
   Мальчик пропустил ее, шагнул за ней и снова увидел ее посреди пустого двора.
   - Где подвал? Кто-нибудь тут есть? - с дрожью в голосе крикнула она, беспомощно оглядываясь по сторонам.
   - Налево иди... в конец. Там бомбоубежище, - раздался спокойный мужской голос из какого-то подъезда.
   Ракетчица, постукивая каблуками по асфальту, побежала налево к подъезду и, распахнув дверь, увидела лестницу, освещенную тусклым электрическим светом. Облегченно вздохнув, она медленно стала спускаться в бомбоубежище.
   До войны в этом подвале хранились дрова. Сейчас все деревянные перегородки были сняты, а вместо них стояли выкрашенные мелом столбы, подпиравшие железные балки. Подвальные окна были плотно закрыты толстыми досками, обитыми железом. На длинных скамейках, на стульях, понурив головы, молча сидели люди, прислушиваясь к глухим звукам стрельбы. Около них стояли чемоданы и узлы. Вдоль стен, вплотную друг к другу, лепились детские кроватки. Видимо, некоторые из постоянных жильцов дома здесь и ночевали. Тишину в бомбоубежище нарушали малыши, одетые по-зимнему. Громко перекликаясь, разговаривали, бродили они в проходах, гонялись друг за другом, играли в прятки.
   Когда Степка спустился вниз, он чуть не наскочил на ракетчицу. Она стояла прислонившись спиной к столбу. Голова у нее была откинута назад, губы плотно сжаты, глаза полузакрыты. Степка прошел вперед и, прислонившись к другому столбу, принялся внимательно разглядывать женщину, чтобы запомнить ее лицо, одежду, рост. Она почувствовала пристальный взгляд мальчика и повернула к нему голову.
   В этот момент вдруг что-то затрещало, земля вздрогнула, и страшный удар поднял Степку, понес куда-то и бросил в полную темноту. Он потерял сознание.
   Фугасная бомба весом в полтонны, или "пятисотка", как ее называли, попала в крайний флигель дома, пробила все шесть этажей и разорвалась в подвале. Стена флигеля откололась и медленно рухнула вниз, загромоздив всю улицу.
   Из поврежденных труб водопровода хлынула вода, и никто не знал, как ее остановить.
   - Она там!.. Она там!.. Ее засыпало в подвале!.. - с криком отчаяния металась среди обломков женщина, прибежавшая из соседнего дома. - Спасите ее!.. Спасите! - умоляла она, цепляясь за платья растерявшихся дружинниц.
   Смятение царило недолго. Властный голос высокого человека в кожаном пальто быстро образумил уцелевших. Появились бинты, носилки. Замелькали фонарики. Нашли и завернули краны в трубах, поток воды остановился. Пришли машины "Скорой помощи", приехали пожарники. Прибыли воинская часть и команды МПВО. Очаг поражения оцепили.
   Степка начал приходить в себя после того, как чья-то холодная мокрая рука провела по его лицу. В ушах стоял глухой гул, и сквозь него доносились неясные звуки. Степка лежал и напряженно слушал, стараясь разобрать слова. Высокий женский голос где-то далеко и очень глухо, с небольшими перерывами, кричал: "Оленька! Оленька!" Другой женский голос так же глухо бормотал со стоном: "Ох! Смерть моя... Голубчики, родные... Дайте света немножко... Ослепла я, что ли..."
   Последние слова заставили Степку широко открыть глаза. Плавали мутные пятна, расходились и таяли, как круги по воде. Степка понял, что это ему только кажется, а на самом деле кругом полная темнота. Боли он нигде не чувствовал, и его беспокоила только онемевшая нога. Степка хотел ее растереть, но рука наткнулась на что-то мягкое, пушистое. Испугавшись, он отдернул руку, но затем снова решительно протянул ее и нащупал меховой воротник, холодную шею, волосы. Женщина, потерявшая сознание, лежала у него в ногах. Мальчик сел. Теперь он почувствовал боль во всем теле, а ногу точно кололо иголками. Он поднялся. Рука его уперлась во что-то мягкое и холодное. Мертвый человек лежал рядом с ним. Упав на колени, Степка пополз в сторону. Рука его натыкалась на чьи-то ноги, влажные, липкие лица и волосы. Внезапно он соскользнул куда-то вниз и оказался по колено в воде. Страх охватил Степку.
   - Кто ту-ут? - изо всех сил закричал он и еще больше испугался. Своего голоса он почти не услышал.
   - Оленька! Оленька! - еле слышно отозвался женский голос.
   И всё. Как ни вслушивался Степка, больше ничего разобрать не мог. Даже бормотавшая раньше женщина молчала. Чем напряженнее он вслушивался, тем сильнее гудело в ушах. Протянув руки вперед, снова бросился он в сторону, наткнулся на скамейку и забрался на нее с ногами. Ноги успели закоченеть в холодной воде. Однако теперь он немного успокоился. Он вспомнил, как попал сюда, вспомнил, что где-то здесь находится ракетчица и что - живую или мертвую - он обязан ее найти. И странно! Как только страх начал проходить, гул в ушах постепенно затих, и он услышал звуки. По-прежнему с перерывами кричала женщина; "Оленька! Оленька!", а ближе к нему бормотала другая. Кроме того, Степка начал различать новые звуки... То были стоны, и доносились они из разных мест. Вдруг он услышал голоса людей, - правда, приглушенные, еле доносившиеся к нему. Степка затаил дыхание и разобрал слова.
   - Вода поднялась. Нас затопит...
   - Надо попытаться самим...
   - Будь они трижды прокляты!..
   - Главное - без паники... Слышите, стучали... Сердце у Степки радостно забилось. Он не один.
   - Дяденька-а! Где вы? - крикнул мальчик, и голос его был уже не такой глухой.
   В ответ раздался стон. Степка сунул руку в карман, фонарик оказался на месте. Свет полосой скользнул по груде тел, лежавших в самых невероятных позах на скамейках и друг на друге. Под ногами блеснула черная вода. Из воды торчали руки и словно хотели схватить Степку за полы его пальто. Он невольно попятился к стенке.
   - У кого фонарь? Эй! - услышал он мужской голос.
   - У меня! Я тут! Где вы? - крикнул Степка.
   - Иди сюда...
   - Куда? Тут вода глубокая...
   - Свети мне... На меня свети... В полосе света Степка увидел пробирающегося к нему мужчину.
   - Вниз свети, зачем же ты в лицо?.. Вот. Ты ранен?
   - Не знаю... Только в ушах гудит очень...
   - Контузило... Подожди-ка... Еще живая. Захлебнется, пожалуй.
   В двух шагах от Степки он склонился над женщиной, лежавшей в воде, и приподнял ее.
   Это была ракетчица. Голова ее беспомощно откинулась назад.
   - Держите ее, дяденька... Я помогу, - сказал Степка и спустился в холодную воду.
   - Фонарь не урони, - предостерег мужчина. - Без фонаря совсем плохо.
   Ракетчица сопротивлялась, когда они ее понесли. Бессознательно она цеплялась за все, что попадало ей под руки, и они с трудом добрались до соседнего подвала. Здесь взрыв произвел меньшее разрушение, и жертв было немного.
   Около стены были составлены уцелевшие кровати, на них лежали скамейки, образуя помост. Забравшись на эту площадку, люди жались друг к другу,
   Ракетчицу положили с краю помоста. Какая-то женщина стала приводить ее в чувство, растирая виски и хлопая по щекам.
   Фонарик свой Степка отдал мужчине.
   У стенки кто-то заплакал.
   - Опять слезы?.. Товарищи, мы же условились. Главное - без паники, сказал мужчина.
   - И без того воды много, - неожиданно сказала женщина, возившаяся с ракетчицей.
   - Сильно прибыла?
   - Если так будет прибывать, то часов на десять хватит.
   - А за десять часов можно новый дом построить...
   - Стучат... стучат!
   Наступило молчание, и Степка ясно услышал глухой стук за стеной. Там работали дружинники, разбирая завал.
   - Им надо ответить, - сказал Степка.
   - Стучали уж, - хрипло ответил кто-то. - Вопрос в том, успеют ли раскопать нашу могилу, пока нас не затопит?
   - Конечно, успеют, - уверенно сказал мужчина. Снова наступило молчание, и только где-то в глубине подвала по-прежнему выкрикивал высокий женский голос: "Оленька! Оленька!"
   - Чего она кричит? - тихо спросил Степка. - С ума сошла...
   В это время ракетчица пришла в себя и села на краю помоста. Она оглянулась по сторонам и со стоном закрыла лицо руками.
   - Успокойтесь. Вы живы... и, кажется, целы, - ласково сказал мужчина, похлопав ее по руке. Затем он повернулся к Степке: - Послушай, паренек, фонарик твой я заберу, а то спички кончились.
   - Возьмите, дяденька, - сказал Степка. Ему ужасно нравился этот спокойный и дельный человек.
   - Пойду искать. Там еще много живых.
   - Я пойду с вами... Я врач, - сказала женщина, возившаяся раньше с ракетчицей, и прыгнула в воду.
   Когда они скрылись в другом отделении подвала, наступила темнота и напряженное молчание.
   15. В БЕРЛОГЕ ВРАГА
   Мишка пошевелился, и собака сердито заворчала. Положение создалось скверное. Он слышал, как собака бегала вокруг машины, скребла когтями по борту.
   - Грумик! Грумик! - ласково позвал он, но в ответ собака залилась злым лаем.
   - Чтоб ты сдох! - выругался шепотом Мишка.
   Собаки он не видел, но по тому, что она доставала передними лапами борт грузовика, понял; какого роста этот Грумик. Лай его тоже говорил, что играть с Мишкой он не собирался. Время тянулось мучительно долго, и Мишка продрог до костей.
   Наконец хлопнула дверь на крыльце, и женский голос позвал:
   - Грумик, иди домой!
   Лай сменился довольным повизгиванием, но сейчас же собака бросилась к грузовику и снова залаяла.
   - Что ты там нашел, Грумик?
   Снова повторился визг и грозный лай в сторону машины. Видимо, женщина поняла собаку и, встревоженная, ушла в дом. Скоро двери хлопнули вторично, и во двор с лампой в руках вышел шофер. Жена его стояла с ним рядом. Мишка лежал не дыша, притаившись в углу кузова, но это ему не помогло.
   - Что он? Крысу учуял?
   - Нет. Ты посмотри, Сеня. Он бы так лаять не стал.
   - Ну, хорек забрался. Что там, Грумик? Ищи! Грумик царапал лапами по борту.
   - Ну-ка, подержи лампу, Катя. Едва лишь шофер встал на подножку и заглянул в кузов, как сразу увидел съежившегося мальчика.
   - Верно! Тут кто-то есть... Эй, гражданин! - толкнул он в спину скорчившегося Мишку.
   Притворяться дальше было бесполезно, и Мишка нехотя поднялся.
   - Ты как сюда попал?.. Постой, постой... Свети-ка на него, Катя. Э-э-э! Да это знакомый! Как же это ты с Петроградской стороны сюда угодил?
   - А я с вами приехал.
   - В гости? - басил добродушно шофер, помогая Мишке выбраться. - Вылезай, коли в гости приехал, проходи в горницу... Нельзя, Грумик!
   Он пропустил Мишку вперед себя на крыльцо и запер за собой дверь.
   - Садись, гость, - сказал шофер, указав на табуретку, а сам прошел в конец комнаты к столу, на котором стояла еда, пустая пол-литровая бутылка из-под водки и шипел самовар.
   Очутившись в теплой, чистенькой комнате, Мишка стал дрожать, и чем дальше, тем больше, так что через две минуты у него зуб на зуб не попадал.
   Жена шофера хмуро смотрела на лихорадящего мальчика и, ни слова не говоря, села напротив.
   - Зачем ты приехал? - спросил шофер, принимаясь за прерванный ужин.
   - А я сам но знаю, - еле выговорил Мишка. Хотя его знобило, но голова была ясная, и он не терялся.
   - Как это сам не знаешь? Как тебя зовут?
   - Степка, - на всякий случай соврал Мишка, вспомнив своего приятеля, дежурившего сейчас где-то на Петроградской стороне.
   - Степка?.. Ты рассказывай, рассказывай.
   - Сеня, ты погляди, как он замерз. Трясется, бедный, даже смотреть страшно, - с жалостью сказала женщина.
   - Ничего, это ему на пользу. Отогреется.
   - Дать ему чаю горячего?
   - Не надо. Пускай сначала скажет, зачем приехал.
   Наступило молчание. Мишка сжал зубы и, затаив дыхание, напряг все мускулы, отчего сразу перестал трястись, и только где-то внутри, под ложечкой, осталась неприятная дрожь.
   Собака лежала около хозяина и, положив лапы, смотрела на мальчика. Шофер громко чавкал и тоже не спускал глаз с гостя. Покончив с едой, он подошел к жене и, обняв ее за плечи, сел рядом на один стул.
   - Ну так что? Будешь говорить?
   - А чего говорить?
   - Зачем ты приехал?
   - Да так... прицепился, значит, хотел к дому подъехать, а потом машина шибко поехала, я и побоялся соскочить... Ну и, значит, заехал, сам не знаю куда... - сказал он, глядя ясными глазами прямо в лицо шоферу.
   Объяснение было настолько правдоподобным, что шофер задумался. Ему ли не знать ленинградских мальчишек! Прицепившись к трамваю, к троллейбусу, к грузовику, они не пропустят удобного случая бесцельно прокатиться в любом направлении. Можно сказать с уверенностью, что если бы им удалось пробраться на аэродром, то и тут они, ни секунды не задумываясь, уцепились бы за шасси первого поднимавшегося самолета. Но тут случай был особый. Мишка относил письмо к "их" человеку и принес очень странный ответ.
   Шофер достал из кармана портсигар и молча закурил. Затем вынул часы и посмотрел на них. При взгляде на эти часы Мишка чуть не подпрыгнул. Черные, с золотым ободком, они были, как две капли воды, похожи на те, что он видел у однорукого и на столе у майора. У мальчика в голове мелькнула озорная мысль.
   - Вы не знаете, сколько сейчас времени? - четко сказал Мишка.
   Шофер внимательно посмотрел на него. Мальчик был бледен, глаза его блестели. Он медленно повернул часы циферблатом к мальчику.
   Мишка не мог рассмотреть, где стоят стрелки, но так же решительно и четко продолжал говорить слова, врезавшиеся ему в память:
   - А у вас не найдется закурить? На губах шофера заиграло нечто вроде улыбки, и он, не спуская глаз с бледного лица мальчика, спросил:
   - А ты что куришь? Махорку или табак?
   - Папиросы, - твердо сказал Мишка.
   Шофер неожиданно расхохотался, вылез из-за стола и хлопнул Мишку по плечу. Смеялся он долго, весело, и ему вторил веселым лаем Грумик, запрыгавший вокруг хозяина.
   - Ну и парень!.. Заводной... - повторял он между взрывами смеха.
   Немного успокоившись, он обратился к жене, которая с недоумением смотрела на эту странную сцену.
   - Вот это парень! Покорми-ка его, Катя. Так ты, значит, только папиросы куришь?!
   Через пять минут Мишка хлебал жирные горячие щи из свежей капусты и не поднимал глаз от тарелки. Что, если шофер начнет его о чем-нибудь расспрашивать? Одно неосторожное слово выдаст его, и тогда конец. Живым отсюда ему не уйти.
   К счастью, хозяин успокоился. Он, с наслаждением причмокивая, пил чай.
   - Очень я люблю чай с вареньем пить. Брусничное варенье с яблоками или черносмородиновое... Эх!.. Ну, ничего... Скоро не только с вареньем, с французским ромом попробуем. Тебе не приходилось чай с ромом пить, Степка?
   - Нет.
   - И я не пивал. Говорят, вкусная вещь. Выпитая водка сильно подействовала, и шофер разговорился. Он начал болтать о своих планах. Рассказал, что собирается съездить в родную деревню и кое с кем свести там счеты. Он начал ругать большевиков с такой ненавистью, что Мишке стало не по себе. Ему первый раз в жизни пришлось встретиться в такой обстановке с врагом, и он понял, что пощады от него ждать не придется.
   Мишка съел щи и принялся за чай. Шофер пристально смотрел на него помутившимися глазами и вдруг сказал;
   - Степка, а ты Петра Ивановича знаешь? Это был тог самый вопрос, которого мальчик ждал и так боялся. Но, когда вопрос этот был задан, он не растерялся.
   - Дядя, разве я похож на того дурака?
   - Какого дурака? - настороженно спросил шофер.
   - А вот который на дороге вам все рассказал. Помните? Где войска стояли... Красноармеец подошел, покурить попросил...
   Шофер вдруг опять разразился хохотом.
   - Верно, дурак!.. Я Петру Иванычу показываю, а он сомневается. Вон, говорю, где они размещены. Ну, а этот подошел и все рассказал... Побольше бы таких дураков, - говорил он сквозь смех.
   В этот момент загудела сирена, и шофер нахмурился и замолчал. Некоторое время все молчали, прислушиваясь.
   - Хуже всего, когда она воет, - сказала жена.
   - А ты не бойся. Здесь не будет бомбить.
   - А вдруг сорвется нечаянно?
   - Как она может сорваться? Там техника. Немцы - народ аккуратный, зря не будут бомбы кидать. Они знают, куда надо... Верно, Степан?
   - Верно! - согласился Мишка. Вой сирены кончился. Наступила тишина. Шофер встал и потянулся.
   - Спать пора. Завтра чуть свет подниматься, - сказал он, направляясь в соседнюю комнату. - Ну, Степан, давай ложиться, а утром я тебя подброшу по пути. Постели ему, Катя.
   Но Мишка не собирался оставаться на ночь в этой берлоге. Он встал из-за стола, чинно поблагодарил хозяйку и пошел к выходной двери.
   - Скажите, где у вас это... уборная, - спросил он.
   - А как выйдешь в прихожую, сразу налево дверь будет... Ты возьми лампу.
   Мишка покосился на керосиновую лампу, в которой еле мерцал привернутый фитиль, и спросил:
   - А там разве нет электричества?
   - Нету. Вывернули лампочку, а то через щели свет видно.
   Захватив лампу, Мишка вышел в прихожую. Дверь на улицу он сразу увидел. Он, крадучись, сделал несколько шагов к ней, поставил лампу на пол, снял крюк и распахнул дверь. Холодный воздух охватил его, и Мишка невольно вздрогнул. "Может быть, остаться до утра?" - подумал он, но тут же отбросил эту мысль. "А вдруг придет однорукий? Нет. Времени терять нельзя". Он вышел на улицу. Глаза, как это бывает при переходе от света к темноте, ничего не видели. Вытянув руку вперед, мальчик нащупал забор и пошел вдоль него. "Надо хотя бы чем-нибудь отметить дом", - подумал он. В конце забора он сорвал пучок мокрой травы и торопливо запихнул ее между рейками. Захрустел песок, затем Мишка споткнулся о дощатый тротуар и наконец почувствовал под ногами булыжники мостовой. Где-то вправо от него блеснул фонарик. Мишка быстро зашагал на огонек. Глаза постепенно привыкали к темноте, он уже различал вокруг себя силуэты домов и деревьев. Вдруг перед ним выросла темная фигура и загородила ему дорогу. Яркий луч фонарика снова ослепил глаза. От неожиданности Мишка шарахнулся в сторону.
   - Кто такой? Стой! Пропуск есть?
   - А ты кто такой, чтобы пропуска спрашивать? - ответил мальчик, разобрав по голосу, что перед ним какой-то старик.
   - Я ответственный дежурный. Предъяви пропуск.
   - А чего ты мне в глаза светишь? Отверни фонарь, - рассердился Мишка. Какая это улица?
   - Белосельская, - неуверенно сказал старик, сбитый с толку повелительным тоном мальчика.
   - А номер дома?
   - Который?
   - Да вот этот, - Мишка ткнул рукой в сторону.
   - Этот? Пятьдесят шесть.
   - Понятно. А теперь веди меня скорей, куда надо.
   - Куда?
   - К начальнику. В милицию или в штаб... Где у вас штаб обороны?
   - Н-не знаю... - замялся старик. Он теперь, видимо, и сам был не рад, что остановил мальчишку.
   - Веди скорей! Пропуска у меня нет.
   - Ладно уж, иди. Тебе спать пора, - добродушно сказал старик.
   - Какой же ты дежурный? - возмутился Мишка. - Задержал, а теперь на попятный. А может, я фашист, с парашютом спустился?
   - Не болтай языком-то. Иди, пока не попало.
   Старик отошел от него.
   - Слышишь, дед? - крикнул Мишка. - Где у вас милиция?
   - Отцепись. Ничего я не знаю. Иди своей дорогой. - Старик сел на лавочку перед домом.
   Мишка остановился в раздумье. В его распоряжении было мало времени. Дорога каждая минута, а если он будет сам искать милицию или штаб в незнакомой местности, то шофер, пожалуй, успеет скрыться. Выход был один: рассердить старика, чтобы тот отвел его в милицию.
   - Эх ты, дежурный! На лавочку уселся и уже захрапел! А тоже мне - "Стой! Пропуск есть?" - передразнил он старика.
   - Не хулигань, парень. Иди, пока цел, - с угрозой проворчал старик.
   - Очень я тебя испугался. Ах! Ах!.. Держите меня, я в обморок падаю от страха...
   Он добился своего. Выведенный из себя, старик подошел и схватил Мишку за шиворот.
   - Не хочешь по-хорошему, - на себя пеняй. Идем! Они прошли несколько домов и остановились.
   - Маша! - крикнул старик в темноту. Ему отозвался молодой женский голос. Маша, отведи-ка этого фрукта в милицию и скажи, что он без пропуска ходит. И скажи еще, что хулиганит. Скажи, что меня всячески поносил при исполнении служебных обязанностей. Поняла?
   - Он убежит от меня, дедушка.
   - Не посмеет.
   - Никуда я не побегу. Ведите скорей, - сказал Мишка нетерпеливо.
   Девушка внимательно посмотрела на задержанного. Она была одного роста с Мишкой и явно боялась этого отчаянного парня, который сам напрашивается в милицию.
   - Куда идти? - спросил Мишка и, не дожидаясь ответа, быстро зашагал по дороге, изредка оглядываясь назад.
   Конвойная не отставала, однако шла па почтительном расстоянии.
   - Теперь направо надо свернуть, - сказала она у переулка.
   - Сюда, что ли? Да ты иди вперед. Улицы у вас... как в деревне, проворчал Мишка, поджидая своего конвоира.
   Так они и дошли в полной темноте до отделения милиции. Конвоир впереди, а задержанный сзади.
   16. В КОМНАТЕ СЛЕДОВАТЕЛЯ
   На подступах к Ленинграду шли напряженные, кровопролитные бои. Атаки следовали одна за другой. Танки прорывались на окраины, и каждый раз, по расчетам немецких штабов, Ленинград должен был пасть. Уже назначен был день и час парада "непобедимой" германской армии на исторической площади города у Зимнего дворца... Но защитники Ленинграда решили иначе, и парад пришлось отложить.
   В эти дни в Ленинграде об отдыхе думать было некогда.