И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы эту историю случайно не услышал Федор Степанович. Он быстро сообразил, что к чему и, смеясь, заявил, что поможет разрешить Альберту его проблемы. Нужно только, чтобы молодой человек показал ему настойчивую особу. И верно, вскоре та прекратила преследовать Альберта. Она начала появляться в компании какого-то темнокожего молодого человека с тонкими чертами лица. Альберт почему-то решил, что это был самалиец или эфиоп. Во всяком случае проблема с активной соискательницей статуса альбертовой жены была разрешена. Темнокожий гражданин окончательно перебрался к пылкой рыжеволосой красавице и та в конечном итоге при встречах даже перестала узнавать Алика. Адалат по окончании ВУЗа попал по распределению в академический институт. А Альберт продолжал грызть гранит науки в своем педе. И так как денег тому и другому хронически не хватало, то оба друга искали возможности подзаработать. Адалат пытался подработать переводами во Всесоюзном Центре Переводов. Альберт же предпочитал испытывать судьбу, расписывая ночами пульки. А кроме того, он использовал полученную в армии специальность водителя и в течение лета подрабатывал на строительстве дач. Как раз в эти годы у людей начали появляться свободные деньги и многие поспешили заняться дачным строительством. Заработки бригадам шабашников это давало немалые. Все было бы ничего, если бы однажды Альберту не пришлось после отъезда его бригады задержаться в только что отстроенной даче. Он должен был дождаться утром хозяина и передать ему ключи. Но ночью дача внезапно запылала. Подожгли ли её, или где-то в пакле вначале теплилась, а потом и разгарелась ненароком занесенная искорка, неизвестно. Только Альберту, чтобы спастись, пришлось прыгать со второго этажа. А поутру хозяин дачи получил свои ключи, но они ему уже более не были нужны. Так как электричества на даче не было, то ни о каком замыкании нечего было и говорить. А потому как-то само собой получалось, что виновником пожара "по умолчанию" стал Альберт. Хорошо еще, что в крови у него не обнаружили следов алкоголя. Но тем не менее все претензии хозяин сгоревшей дачи адресовал именно ему. Начались бесконечные тяжбы, увещевания и разговоры. Во время одной из встреч с хозяином-погорельцем тот явился на переговоры в сопровождении трех дюжих молодцев. Они явно намеревались для начала проучить Альберта. Но на их беду тот пришел на встречу с Адалатом. Погорелец снова оказался потерпевшим, как, собственно, и его "накаченные" друзья. Хотя ничто не говорило за то, что Альберт прямо или косвенно был виновником пожара, все шло к тому, чтобы по суду его признали таковым. В результате Альберту однозначно дали понять, что дешевле и проще ему будет договориться с потерпевшим. Пришлось идти на компромисс. Все деньги, которые Альберт скопил за последние годы на автомобиль, ушли. Более того, Адалат отдал ему и все свои сбережения. Альберт был очень признателен ему. И хотя Адалат подчеркивал, что совсем не считает друга своим должником, тем не менее тот обещал вернуть деньги в ближайшее время. В связи со всей этой нервотрепкой Альберт был вынужден взять академический отпуск. И тут ему снова помог Федор Степанович. Он устроил Алика водителем к маклеру, занимавшемуся перепродажей антиквариата. Платили Альберту существенно больше, чем ректору его педагогического института. Но, правда, за эту зарплату он должен был в любое время дня и ночи быть в распоряжении хозяина. А Адалата призвали в качестве офицера на год в армию. По независящим от него обстоятельствам ему пришлось прослужить два года. За это время Альберт после "академки" успел закончить свой пед и даже проработал несколько месяцев учителем в той самой школе, где друзья когда-то учились. Служба в армии материально несколько поддержала Адалата. И возвращаться в НИИ на успевшую к тому времени почти полностью обесцениться зарплату не было никакого желания. А тут ещё судьбе было угодно вновь столкнуть его с Федором Степановичем. Тот пригласил Адалата в ресторан, где, распросив молодого человека о его жизни, предложил ему возглавить службу безопасности в одном магазине, специализирующемся на продаже престижных иномарок и запчастей к ним. Адалат согласился. Он проработал в магазине более двух лет. Ситуации бывали различные. Однако благодаря выдержке, находчивости и чувству юмора, претензий к начальнику службы безопасности ни у кого не было. Но между совладельцами магазина назревал конфликт, и Адалату нужно было определяться, на чьей он стороне. Оставаться сторонним наблюдателем и ждать, пока кто-то выйдет в этой борьбе победителем, было невозможно. Поэтому из здравых соображений Адалат решил оставить свое место и самому заняться бизнесом, благо к тому времени он успел скопить некоторую сумму. За время работы в магазине Адалат пару раз оказывал различные мелкие услуги Федору Степановичу. И когда тот узнал о намерениях Адалата, то предложил ему для открытия солидного дела деньги в долг. Он же подсказал Адалату, где и с чего начинать. С первых шагов в бизнесе Адалата сопровождал Альберт. Он был его правой рукой, советником и помощником. И вскоре их дело начало приносить неплохую прибыль. Полученные деньги тут же вкладывались в бизнес и снова приносили доход. В итоге менее чем через год Адалат рассчитался с Федором Степановичем. Время от времени Федор Степанович привлекал молодых людей к своим операциям, от чего все только выигрывали. Отношения с ним всегда были добрыми и ровными. Казалось, нет никаких причин для какого-либо недовольства. Поэтому подслушанный Лерой разговор был для Адалата полнейшей неожиданностью.
* * *
Я не могу представить себе, чтобы из-за того, что я отказался реализовать те кексы...
- Прости, так это были кексы? - перебила Лера.
- Ну да. Разве я не сказал? Это была большая бракованная партия кексов с фальшивыми сертификатами. Кстати, подозреваю, что и страна-изготовитель не соответствовала той, что указывалась на этикетках. ... Знаешь, не хочется верить, что весь сыр-бор действительно затеян только из-за этого.
- Боюсь, ты прав. - согласилась Лера, - Судя по тону разговора, на тебя имеют хороший зуб. Скорее всего, было ещё что-то, чем ты умудрился перейти дорогу любезному Федору Степановичу. Постарайся сообразить.
- Честно - не представляю. - пожал плечами Адалат.
- Ничего. Подумаешь и вспомнишь. - заметила Лера, - Наверняка у него есть более основательные причины для желания вытеснить тебя с ярмарки. ... Кстати, а он крепко держит в своих руках твоего друга детства и ближайшего помощника. Альберт ой как зависим от него! И с ним не церемонятся. Его используют просто как марионетку. Узнать бы, за какую веревочку его дергают, чем его держит Федор Степанович. ... Обрати внимание, он элементарно груб с ним, как с подневольным человеком, который обязан выполнять то, что ему приказано. И более того, даже не просто обязан, а обязан чуть ли не под страхом смерти. ... Чем, собственно, занимается этот Федор Степанович?
- О-о! У него что называется весьма широкий спектр интересов. Скажу одно - далеко не всегда его бизнес является законным.
- Можно подумать, что тебе никогда не приходилось нарушать закон... пожала плечами Лера.
- Вот за что ты мне нравишься, так это за исключительную понятливость! - рассмеялся Адалат.
- Ну вот... То ему нравится, как я готовлю, то он в восторге от моей понятливости... Нет, все-таки современные мужчины утратили дух рыцарства и способность дарить даме настоящие комплименты! - нарочито траурным тоном констатировала Лера, - Ну где они, современные миннезингеры? Где вы, трубадуры века автомобилей и полетов в космос?
- Типичный их представитель постсоветского разлива находится, мадам, как раз перед вами. - слегка склонившись, Адалат снял с головы воображаемую шляпу и сделал ею несколько изящных движений на уровне пола.
- Спасибо за подсказку, мсье. Я не слепая. Уже обратила на это внимание. И на постсоветсткий разлив тоже.
- Тогда к перечислению черт, которые мне в тебе нравятся, позволь добавить ещё и наблюдательность... - не удержался от соблазна поддразнить молодую женщину Адалат.
- Ну-у! Да это уже просто верх галантности! А тебе не нравится во мне то, что я умею разговаривать или, скажем, ходить? ... Да, милый мой, чувствую, с фантазией у нас явно временные затруднения...
- Это все оттого, что в твоем присутствии я просто теряю голову. взяв с подлокотника руку Леры, Адалат слегка коснулся губами её запястья, А вообще-то фантазия у меня буйная. Вот и приходится контролировать себя, чтобы не выходить за рамки приличий. Несколько мгновений они сидели молча.
- Мне кажется, ты забыл положить кое-что на место. - заметила Лера.
- Что ты имеешь в виду?
- Мою руку.
- Пардон, мадам. Я всегда с трудом расставался со всем, что мне приятно... - и он со вздохом вернул её руку на подлокотник.
- Ага, все-таки можешь, оказывается, говорить женщинам приятные вещи!
- Не только могу, но и люблю. А потому, Томи, хочу выпить за тебя - за ту чудесную девушку, которую Господь Бог наделил не только красотой и умом, но и тем удивительным обаянием, что превращает совершенное творение искусства в восхитительное живое существо. Я искренне преклоняюсь перед тобой и твоими талантами. Я наслаждаюсь твоим обществом и очень ценю твое сотрудничество. - Адалат поднялся и взял со столика рюмку с коньяком, - За тебя, Томи! Лера улыбнулась и склонила голову.
- Ты что улыбаешься? - опустошив рюмку и усаживаясь на место, поинтересовался Алик.
- Все-таки заставила я тебя сказать мне комплименты. И знаешь, у тебя это хорошо получается. Мне было очень приятно. Правда. Спасибо, Алик. Ты обеспечил мне хорошее настроение по крайней мере на несколько дней вперед. - и Валерия отпила из бокала несколько глотков шампанского.
- Всегда к вашим услугам, сударыня. Стихов не обещаю, но прозой излагаю.
- Ладно. - Лера украдкой бросила взгляд на стоящие рядом с телевизором часы, - Ну а мне со своей стороны хотелось бы выпить за твои успехи и за то, чтобы тебя окружали только верные друзья. Так что налей себе ещё и давай выпьем за благополучный выход из создавшейся ситуации.
- Давай. За успехи! При упоминании о делах настроение у Адалата явно испортилось, и Валерия почувствовала это.
- Что ты собираешься делать с Альбертом? - спросила она несмотря на это.
- Не знаю. Пока не решил. Завтра попрошу его приехать к себе. Поговорим, а там видно будет.
- Ты ещё в состоянии с ним беседовать? - удивилась Лера.
- А что же прикажешь делать?
- Мне все кажется очень однозначным. Просмотри отчетность, свяжись и откровенно поговори с теми из своих поставщиков, кому доверяешь.
- И что потом? Несколько мгновений Лера молча смотрела Адалату в глаза.
- А потом он должен быть наказан.
- И как, ты полагаешь, мне следует наказать его? - поинтересовался Адалат.
- Он многим обязан тебе. Он выдавал себя за твоего друга. И он предал тебя. ... По-моему, тут не может быть двух решений.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я уже все сказала. - пожала плечами Лера, - Ты не ребенок. ... Такие, как Альберт, не имеют права на жизнь.
- Не забывай, он был мне другом.
- И я говорю о том же. Конечно, ты знаешь его много лучше,
чем меня. Ты безусловно доверял ему, и он этим пользовался. Но теперь тебе известно, о чем Альберт говорил с Федором Степановичем. Ты полагаешь, я могла ошибиться. Ты вправе вообще не верить мне. Но ты можешь все проверить. Есть отчетность и есть люди, с которыми он работал в последнее время...
- Естественно, я все вначале проверю. А потом ознакомлю его с результатами проверки и вышвырну вон.
- Это не серьезно, Алик. - Лера покачала головой и с сожалением посмотрела на молодого человека, - Сейчас не те времена. Врагов следует уничтожать. Узнав, что их разоблачили, такие люди не испытывают угрызений совести. Они только ожесточаются. ... Ладно. Ты вначале проверь все, а потом будет проще решать.
- Договорились. Когда через несколько минут Лера стала собираться домой, настроение у неё было не самое хорошее. Она с грустью была вынуждена признаться себе, что где-то в глубине души надеялась на несколько иное окончание этого визита к Адалату. При всей своей теплоте прощальный поцелуй, которым они обменялись у порога, был все-таки скорее дружеским, чем страстным или жадно-нетерпеливым..
ГЛАВА 13
Поиск свидетелей. История Мазлумяна. Другие свидетели.
Леха оказался прав. В Москве были ещё люди, верившие в торжество добра. Они верили также в неизбежность наказания зла. И это даже в том наводящем на размышления случае, когда считали себя обиженными не кем-нибудь, а сотрудниками системы поддержания правопорядка. Сергей заручился поддержкой начальства и ему для деликатных неафишируемых поисков было выделено несколько человек, которым предстояла нелегкая работа по просмотру обращений граждан с претензиями к сотрудникам милиции. При обращениях в отдельные подразделения на всякий случай не конкретизировалось, о какого рода претензиях идет речь. Просматривалась вся документация этого типа за последний год. И из неё делались выборки. Среди различного рода заявлений и обращений оказались и такие, которые резко улучшили настроение Володи Коренкова, занимавшегося просмотром уже отобранных помощниками документов. В этом не было ничего удивительного, поскольку в шести привлекших его внимание заявлениях говорилось о том, что их составители подвергались избиению в милицейских автомобилях. Особенно пространным было заявление некоего гражданина Мазлумяна. События в его описании выглядели приблизительно следующим образом. Однажды в разгар осени потерпевший стоял во второй полови
не дня недалеко от выхода из метро, поджидая свою супругу. На месте встречи он волею случая оказался почти за час до оговоренного времени. Поэтому изнывал от скуки и от нечего делать рассматривал товары, выставленные на полках коммерческих киосков. Так, переходя от киоска к киоску, он оказался у последнего, расположенного почти вплотную к проезжей части. И тут его окликнули из остановившегося рядом милицейского "Москвича":
- Будьте добры! - взывал к нему из открывшейся дверцы офицер, - Вы не подскажете нам, как проехать ко второму корпусу дома номер двадцать три? Поскольку гражданин Мазлумян последние лет двадцать жил именно в этом районе и хорошо знал его, он принялся пространно объяснять, как лучше добраться машиной до нужного дома.
- Может быть, вас не затруднит показать нам туда дорогу? Очень прошу. А минут через пять-десять мы доставили бы вас на - зад. - предложил милиционер.
- С удовольствием. - согласился законопослушный и готовый к услугам гражданин Мазлумян. Он перебрался через идущие вдоль улицы трубы металлического ограждения. А попросивший его о помощи офицер вышел из машины и предупредительно распахнул перед ним заднюю дверцу. Мазлумян сел. На заднем сиденье уже был пассажир - тоже офицер милиции, который поспешил подвинуться, освобождая рядом с собой место.
- Подвиньтесь. - попросил тот, что заговорил с Мазлумяном, - Я тоже сяду сзади. Мазлумян послушно подвинулся. Офицер сел рядом и машина тронулась. Никто не нарушал молчания.
- Сейчас налево. - скомандовал Мазлумян. И машина повернула налево.
- Вы что-то обронили. - заметил севший справа от Мазлумяна офицер, как только они свернули с основной дороги во дворы.
- Где? - спросил Мазлумян, наклоняясь вперед. Но в тот момент, когда добровольный помощник милиции попытался разглядеть, что там у него лежит под ногами, на его голову обрушился страшный удар, от которого он тут же потерял сознание. Пришел в себя Мазлумян поздним вечером на территории какого-то комбината детского питания. Как выяснилось позже - на противоположном краю Москвы. Он лежал в холодной вонючей грязи между баков с отбросами, а нос ему лизала какая-то сердобольная дворняга. Подняв руку, он провел ею по лицу - оно было в крови. Собака отпрыгнула и на всякий случай оскалила зубы. Мазлумян попытался сесть. Это оказалось непросто. Болело все. С трудом поднявшись, бедняга проверил содержимое карманов - все было на месте. Только паспорт, который он на всякий случай - как "лицо кавказкой национальности" - всегда имел при себе, оказался не на обычном месте в портмоне, а в боковом кармане плаща. Обращаясь в милицию, гражданин Мазлумян прикладывал к своему заявлению справку из поликлиники, в которой говорилось о рваной ране на голени левой ноги, о многочисленных гематомах, перебитом носе и двух сломанных ребрах. Отдельно прилагалась справка об отсутствии в крови гражданина Мазлумяна видимых следов алкоголя. Номеров милицейского "Москвича" пострадавший естественно не знал. Единственное, что ему запомнилось, так это то, что окликнувший его у метро милиционер был то ли капитаном, то ли старшим лейтенантом. Майор Коренков отобрал ещё шесть подобных заявлений. В одних из этих обращений пострадавших увозили от дома или от места работы, в других - задерживали при выходе из метро и просили пройти для выяснения обстоятельств к машине, а некоего гражданина Осмольца подкараулили, когда он покидал под утро постель и соответственно дом своей любовницы. Этот Осмольц, кстати, был уверен в том, что его избиение милиционерами являлось актом мести неудачливого соперника, основные данные которого также приводились в заявлении. Общим для всех этих обращений являлось неспровоцированное избиение офицерами милиции в милицейской машине считающих себя ни в чем не повинными граждан. Все пострадавшие проживали в различных районах. Последний, избитый после посещения любовницы, проживал в Вешняках, то есть относительно близко от отделения милиции, в котором работали Фаронов и Джалиев. Но в своем заявлении пострадавший писал не о "Москвиче", а о милицейской "Волге". Володя решил начать с Мазлумяна. Он позвонил ему домой в начале одиннадцатого. Несмотря на рабочее время, тот оказался дома. Володя представился и сказал, что звонит по поводу заявления и что хотел бы показать господину Мазлумяну некоторые фотографии. После короткой заминки тот попросил номер телефона и обещал перезвонить в течение пяти минут. И верно, через пару минут раздался звонок и Володе предложили подъехать. "Проверяет на всякий случай." - сообразил Володя, вешая трубку. Мазлумян оказался человеком небольшого роста приблизительно пятидесяти-пятидесяти пяти лет от роду. Его скорее всего некогда иссиня-черные волосы благодаря преобладанию седины казались теперь светло-серыми. Пожав при входе Коренкову руку, хозяин как-то виновато улыбнулся и предложил ему пройти. Квартира оказалась довольно уютной. Чувствовалось, что некогда её обитатели жили довольно зажиточно. Теперь же Володя не смог увидеть вокруг ни одного предмета обстановки, ни одной вещи, которая была бы куплена менее чем лет восемь-десять тому назад. Да и обои изрядно выцвели и давно уже всем своим видом молчаливо напоминали жильцам о необходимости очередного ремонта.
- Вы не работаете? - поинтересовался Володя.
- Н-не работаю? - слегка заикаясь, переспросил Мазлумян, - Нет, отчего же, работаю. Я т-теперь работаю на авто... на платной автостоянке. Сторожем. Д-да.
- Ушли из своего НИИ из-за низкой зарплаты?
- Н-нет. Не мог больше работать. У меня после этого... п-происшествия очень сильные головные боли. Постоянно. Да. Володя обратил внимание, что его собеседник, заканчивая очередную мысль, каждый раз говорит "да", благодаря чему это "да" как бы сообщало собеседнику о том, что теперь наступала его очередь говорить.
- Понятно... И сегодня вы не дежурите.
- Нет. Не дежурю. Я работаю через д-два дня на третий. ... Да.
- Вы простите, мне хотелось бы спросить у вас, чем вы сами объясняете случившееся с вами?
- Ошибкой. Я д-думаю, меня с кем-то перепутали. У меня н-никогда не было врагов. Я никому н-не переходил дорогу. ... Это ошибка. М-меня с кем-то перепутали. Да.
- Ну хорошо. А почему вы считаете, что вас с кем-то перепутали?
- Это же ясно! Эти люди специально рылись в моем п-портмоне. Когда я потерял сознание, они обыскали меня. Они искали что-то. И когда нашли п-паспорт и посмотрели его, то поняли, что я не тот, кто им н-нужен. И тогда они меня отвезли на окраину и выбросили. Д-да.
- А вы... - Володя хотел спросить, не вспомнил ли Мазлумян ещё каких-либо подробностей того происшествия, но тот видимо и сам пришел к выводу, что от него ждут более подробного объяснения и, несмотря на уже оброненное "да", продолжил:
- Простите. Я думаю, они д-должны были меня отвезти в какое-то определенное место. Но не д-довезли и бросили. ... И еще. Я потом вспомнил, у них б-была с собой лопата. Да.
- Какая лопата? Где?
- Маленькая такая. - Мазлумян развел руки сантиметров на шестьдесят, Она лежала на полу под ногами у т-того, что сидел слева от меня.
- Саперная лопатка? - уточнил Володя.
- Не знаю. Н-наверное. Маленькая такая. Я о ней только недавно вспомнил. Да.
- И больше ничего?
- Что - ничего?
- Ничего ещё не вспомнили?
- Да нет. - пожал плечами Мазлумян, - Хотя... Вот только не знаю, имеет ли это для вас к-какое-нибудь значение?
- ..?
- У меня ещё пропала фотография. Фотография д-дочери. ... Я понимаю, она никому не нужна. Но... её почему-то не оказалось на месте. ... Да.
- И где вы держали фотографию? - уточнил Володя.
- Всегда носил с собой. Как и фотографию жены.
- Носили - где? В паспорте? В портмоне? В кармане?
- В портмоне. Я вам сейчас его покажу. Поднявшись, Мазлумян вышел и через несколько минут вернулся с потрепанным черным портмоне. Развернув его, он продемонстрировал Володе в развороте аккуратно вставленные за прозрачный пластик фотографии. На одной была запечатлена миловидная женщина лет сорока с небольшим, а с другой майору дерзко улыбалась темноволосая красавица. Хотя фото было черно-белым, Володе сразу подумалось, что у неё должны быть удивительно яркие зеленые глаза.
- Вот тут, - Мазлумян показал на фото красавицы, - была другая фотография. И она п-пропала.
- А сколько лет вашей дочери?
- Двадцать три. А..?
- Она живет с вами? - не захотел уступать инициативу Володя.
- Вы знаете... - в голосе Мазлумяна внезапно прозвучало беспокойство, - Вообще-то да. Но сейчас её нет в Москве. Она уехала к родственникам. ... А п-почему вы спрашиваете?
- После того, как вас избили и обнаружилась пропажа фотографии дочери, больше не случалось ничего, что бы вам показалось странным, настораживающим?
- Настораживающим? - переспросил хозяин квартиры, - По-моему нет. Мазлумян явно чего-то не договаривал. К тому же он начал нервничать. И Володя почувствовал это.
- И все-таки. Попытайтесь вспомнить, не случалось ли в последние недели, в последние месяцы, чего-нибудь необычного? Такого, что могло бы вызвать у вас или членов вашей семьи определенные опасения? Не нужно было обладать большой наблюдательностью, чтобы заметить - Мазлумян не знает как ему быть. Он явно боролся сам с собой. Было нечто, что он может быть и хотел бы рассказать, но в то же время испытывал определенные сомнения в целесообразности подобной откровенности. Не исключалось, что он просто не был уверен в достаточной значимости того факта, что беспокоил его.
- Вы же понимаете, что даже и самое несущественное с вашей точки зрения событие может оказаться для нас крайне важным. И в результате оно очень поможет нам в поисках тех, кто тогда избил вас в машине. Поэтому если вас что-то обеспокоило за последнее время, лучше скажите об этом мне. Это моя работа - сопостовлять различные факты и делать из них выводы. Поэтому в наших с вами интересах использовать для получения общей картины как можно больше различных данных.
- Я думаю, это едва ли связано с м-моим избиением. - наконец решился Мазлумян, - Видите ли, тут речь идет о моей дочери...
- И что с ней?
- С ней? Ничего. ... Но её тоже п-пытались усадить в машину. Насильно. Да.
- Кто? Когда? Как это было? - доставая ручку и блокнот, спросил Володя.
- Незадолго до нового года. ... Она у меня девочка эффектная, и к ней часто п-пристают молодые люди. Вот и тогда, в конце декабря, она шла с работы, и какие-то молодые люди предложили её п-подвезти. Если бы со мной не произошел весь этот ужас, она м-может быть и села бы. Но дочка сделала вид, будто не слышит. Она шла по тротуару, а машина ехала рядом. Девочке это наконец надоело. Она остановилась, чтобы, как она выражается, "отшить" ребят. И тут увидела, что те её снимали видеокамерой. Это совсем вывело девочку из себя, и она п-подошла к остановившейся машине. А из дверец вдруг выскочили двое парней, схватили её за руки и п-потянули на заднее сиденье. - утомленный рассказом и переполненный эмоциями, Мазлумян замолчал. Володя не торопил рассказчика, ожидая, когда тот соберется с мыслями или с силами и продолжит свое повествование.
- Девочка закричала и ударила одного из п-парней каблуком по подъему её этому научила мать. Парень выругался и отпустил девочку. А та начала сумочкой бить по лицу второго. И на её счастье рядом оказался милиционер. Он подошел, и парень выпустил руку дочки. Та от неожиданности даже п-потеряла равновесие и упала... А парни сразу же уехали.
- Что это была за машина? - спросил Володя.
- Не знаю. Иностранная.
- Номеров ваша дочка не запомнила?
- Нет. - покачал головой Мазлумян, - Только через некоторое время девочка снова вроде бы видела этих п-парней. Недалеко от нашего дома. Да.
- И поэтому вы отправили её от греха подальше куда-нибудь к родственникам. - сообразил Володя, - Так?
- Так. - подтвердил Мазлумян. - Все равно на работе ей платили столько, что едва п-покрывало расходы на проезд. Вот мы и решили, что пусть девочки немного отдохнет. А мы меж тем может быть и работу ей сможем найти более соответствующую её образованию.
* * *
Я не могу представить себе, чтобы из-за того, что я отказался реализовать те кексы...
- Прости, так это были кексы? - перебила Лера.
- Ну да. Разве я не сказал? Это была большая бракованная партия кексов с фальшивыми сертификатами. Кстати, подозреваю, что и страна-изготовитель не соответствовала той, что указывалась на этикетках. ... Знаешь, не хочется верить, что весь сыр-бор действительно затеян только из-за этого.
- Боюсь, ты прав. - согласилась Лера, - Судя по тону разговора, на тебя имеют хороший зуб. Скорее всего, было ещё что-то, чем ты умудрился перейти дорогу любезному Федору Степановичу. Постарайся сообразить.
- Честно - не представляю. - пожал плечами Адалат.
- Ничего. Подумаешь и вспомнишь. - заметила Лера, - Наверняка у него есть более основательные причины для желания вытеснить тебя с ярмарки. ... Кстати, а он крепко держит в своих руках твоего друга детства и ближайшего помощника. Альберт ой как зависим от него! И с ним не церемонятся. Его используют просто как марионетку. Узнать бы, за какую веревочку его дергают, чем его держит Федор Степанович. ... Обрати внимание, он элементарно груб с ним, как с подневольным человеком, который обязан выполнять то, что ему приказано. И более того, даже не просто обязан, а обязан чуть ли не под страхом смерти. ... Чем, собственно, занимается этот Федор Степанович?
- О-о! У него что называется весьма широкий спектр интересов. Скажу одно - далеко не всегда его бизнес является законным.
- Можно подумать, что тебе никогда не приходилось нарушать закон... пожала плечами Лера.
- Вот за что ты мне нравишься, так это за исключительную понятливость! - рассмеялся Адалат.
- Ну вот... То ему нравится, как я готовлю, то он в восторге от моей понятливости... Нет, все-таки современные мужчины утратили дух рыцарства и способность дарить даме настоящие комплименты! - нарочито траурным тоном констатировала Лера, - Ну где они, современные миннезингеры? Где вы, трубадуры века автомобилей и полетов в космос?
- Типичный их представитель постсоветского разлива находится, мадам, как раз перед вами. - слегка склонившись, Адалат снял с головы воображаемую шляпу и сделал ею несколько изящных движений на уровне пола.
- Спасибо за подсказку, мсье. Я не слепая. Уже обратила на это внимание. И на постсоветсткий разлив тоже.
- Тогда к перечислению черт, которые мне в тебе нравятся, позволь добавить ещё и наблюдательность... - не удержался от соблазна поддразнить молодую женщину Адалат.
- Ну-у! Да это уже просто верх галантности! А тебе не нравится во мне то, что я умею разговаривать или, скажем, ходить? ... Да, милый мой, чувствую, с фантазией у нас явно временные затруднения...
- Это все оттого, что в твоем присутствии я просто теряю голову. взяв с подлокотника руку Леры, Адалат слегка коснулся губами её запястья, А вообще-то фантазия у меня буйная. Вот и приходится контролировать себя, чтобы не выходить за рамки приличий. Несколько мгновений они сидели молча.
- Мне кажется, ты забыл положить кое-что на место. - заметила Лера.
- Что ты имеешь в виду?
- Мою руку.
- Пардон, мадам. Я всегда с трудом расставался со всем, что мне приятно... - и он со вздохом вернул её руку на подлокотник.
- Ага, все-таки можешь, оказывается, говорить женщинам приятные вещи!
- Не только могу, но и люблю. А потому, Томи, хочу выпить за тебя - за ту чудесную девушку, которую Господь Бог наделил не только красотой и умом, но и тем удивительным обаянием, что превращает совершенное творение искусства в восхитительное живое существо. Я искренне преклоняюсь перед тобой и твоими талантами. Я наслаждаюсь твоим обществом и очень ценю твое сотрудничество. - Адалат поднялся и взял со столика рюмку с коньяком, - За тебя, Томи! Лера улыбнулась и склонила голову.
- Ты что улыбаешься? - опустошив рюмку и усаживаясь на место, поинтересовался Алик.
- Все-таки заставила я тебя сказать мне комплименты. И знаешь, у тебя это хорошо получается. Мне было очень приятно. Правда. Спасибо, Алик. Ты обеспечил мне хорошее настроение по крайней мере на несколько дней вперед. - и Валерия отпила из бокала несколько глотков шампанского.
- Всегда к вашим услугам, сударыня. Стихов не обещаю, но прозой излагаю.
- Ладно. - Лера украдкой бросила взгляд на стоящие рядом с телевизором часы, - Ну а мне со своей стороны хотелось бы выпить за твои успехи и за то, чтобы тебя окружали только верные друзья. Так что налей себе ещё и давай выпьем за благополучный выход из создавшейся ситуации.
- Давай. За успехи! При упоминании о делах настроение у Адалата явно испортилось, и Валерия почувствовала это.
- Что ты собираешься делать с Альбертом? - спросила она несмотря на это.
- Не знаю. Пока не решил. Завтра попрошу его приехать к себе. Поговорим, а там видно будет.
- Ты ещё в состоянии с ним беседовать? - удивилась Лера.
- А что же прикажешь делать?
- Мне все кажется очень однозначным. Просмотри отчетность, свяжись и откровенно поговори с теми из своих поставщиков, кому доверяешь.
- И что потом? Несколько мгновений Лера молча смотрела Адалату в глаза.
- А потом он должен быть наказан.
- И как, ты полагаешь, мне следует наказать его? - поинтересовался Адалат.
- Он многим обязан тебе. Он выдавал себя за твоего друга. И он предал тебя. ... По-моему, тут не может быть двух решений.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я уже все сказала. - пожала плечами Лера, - Ты не ребенок. ... Такие, как Альберт, не имеют права на жизнь.
- Не забывай, он был мне другом.
- И я говорю о том же. Конечно, ты знаешь его много лучше,
чем меня. Ты безусловно доверял ему, и он этим пользовался. Но теперь тебе известно, о чем Альберт говорил с Федором Степановичем. Ты полагаешь, я могла ошибиться. Ты вправе вообще не верить мне. Но ты можешь все проверить. Есть отчетность и есть люди, с которыми он работал в последнее время...
- Естественно, я все вначале проверю. А потом ознакомлю его с результатами проверки и вышвырну вон.
- Это не серьезно, Алик. - Лера покачала головой и с сожалением посмотрела на молодого человека, - Сейчас не те времена. Врагов следует уничтожать. Узнав, что их разоблачили, такие люди не испытывают угрызений совести. Они только ожесточаются. ... Ладно. Ты вначале проверь все, а потом будет проще решать.
- Договорились. Когда через несколько минут Лера стала собираться домой, настроение у неё было не самое хорошее. Она с грустью была вынуждена признаться себе, что где-то в глубине души надеялась на несколько иное окончание этого визита к Адалату. При всей своей теплоте прощальный поцелуй, которым они обменялись у порога, был все-таки скорее дружеским, чем страстным или жадно-нетерпеливым..
ГЛАВА 13
Поиск свидетелей. История Мазлумяна. Другие свидетели.
Леха оказался прав. В Москве были ещё люди, верившие в торжество добра. Они верили также в неизбежность наказания зла. И это даже в том наводящем на размышления случае, когда считали себя обиженными не кем-нибудь, а сотрудниками системы поддержания правопорядка. Сергей заручился поддержкой начальства и ему для деликатных неафишируемых поисков было выделено несколько человек, которым предстояла нелегкая работа по просмотру обращений граждан с претензиями к сотрудникам милиции. При обращениях в отдельные подразделения на всякий случай не конкретизировалось, о какого рода претензиях идет речь. Просматривалась вся документация этого типа за последний год. И из неё делались выборки. Среди различного рода заявлений и обращений оказались и такие, которые резко улучшили настроение Володи Коренкова, занимавшегося просмотром уже отобранных помощниками документов. В этом не было ничего удивительного, поскольку в шести привлекших его внимание заявлениях говорилось о том, что их составители подвергались избиению в милицейских автомобилях. Особенно пространным было заявление некоего гражданина Мазлумяна. События в его описании выглядели приблизительно следующим образом. Однажды в разгар осени потерпевший стоял во второй полови
не дня недалеко от выхода из метро, поджидая свою супругу. На месте встречи он волею случая оказался почти за час до оговоренного времени. Поэтому изнывал от скуки и от нечего делать рассматривал товары, выставленные на полках коммерческих киосков. Так, переходя от киоска к киоску, он оказался у последнего, расположенного почти вплотную к проезжей части. И тут его окликнули из остановившегося рядом милицейского "Москвича":
- Будьте добры! - взывал к нему из открывшейся дверцы офицер, - Вы не подскажете нам, как проехать ко второму корпусу дома номер двадцать три? Поскольку гражданин Мазлумян последние лет двадцать жил именно в этом районе и хорошо знал его, он принялся пространно объяснять, как лучше добраться машиной до нужного дома.
- Может быть, вас не затруднит показать нам туда дорогу? Очень прошу. А минут через пять-десять мы доставили бы вас на - зад. - предложил милиционер.
- С удовольствием. - согласился законопослушный и готовый к услугам гражданин Мазлумян. Он перебрался через идущие вдоль улицы трубы металлического ограждения. А попросивший его о помощи офицер вышел из машины и предупредительно распахнул перед ним заднюю дверцу. Мазлумян сел. На заднем сиденье уже был пассажир - тоже офицер милиции, который поспешил подвинуться, освобождая рядом с собой место.
- Подвиньтесь. - попросил тот, что заговорил с Мазлумяном, - Я тоже сяду сзади. Мазлумян послушно подвинулся. Офицер сел рядом и машина тронулась. Никто не нарушал молчания.
- Сейчас налево. - скомандовал Мазлумян. И машина повернула налево.
- Вы что-то обронили. - заметил севший справа от Мазлумяна офицер, как только они свернули с основной дороги во дворы.
- Где? - спросил Мазлумян, наклоняясь вперед. Но в тот момент, когда добровольный помощник милиции попытался разглядеть, что там у него лежит под ногами, на его голову обрушился страшный удар, от которого он тут же потерял сознание. Пришел в себя Мазлумян поздним вечером на территории какого-то комбината детского питания. Как выяснилось позже - на противоположном краю Москвы. Он лежал в холодной вонючей грязи между баков с отбросами, а нос ему лизала какая-то сердобольная дворняга. Подняв руку, он провел ею по лицу - оно было в крови. Собака отпрыгнула и на всякий случай оскалила зубы. Мазлумян попытался сесть. Это оказалось непросто. Болело все. С трудом поднявшись, бедняга проверил содержимое карманов - все было на месте. Только паспорт, который он на всякий случай - как "лицо кавказкой национальности" - всегда имел при себе, оказался не на обычном месте в портмоне, а в боковом кармане плаща. Обращаясь в милицию, гражданин Мазлумян прикладывал к своему заявлению справку из поликлиники, в которой говорилось о рваной ране на голени левой ноги, о многочисленных гематомах, перебитом носе и двух сломанных ребрах. Отдельно прилагалась справка об отсутствии в крови гражданина Мазлумяна видимых следов алкоголя. Номеров милицейского "Москвича" пострадавший естественно не знал. Единственное, что ему запомнилось, так это то, что окликнувший его у метро милиционер был то ли капитаном, то ли старшим лейтенантом. Майор Коренков отобрал ещё шесть подобных заявлений. В одних из этих обращений пострадавших увозили от дома или от места работы, в других - задерживали при выходе из метро и просили пройти для выяснения обстоятельств к машине, а некоего гражданина Осмольца подкараулили, когда он покидал под утро постель и соответственно дом своей любовницы. Этот Осмольц, кстати, был уверен в том, что его избиение милиционерами являлось актом мести неудачливого соперника, основные данные которого также приводились в заявлении. Общим для всех этих обращений являлось неспровоцированное избиение офицерами милиции в милицейской машине считающих себя ни в чем не повинными граждан. Все пострадавшие проживали в различных районах. Последний, избитый после посещения любовницы, проживал в Вешняках, то есть относительно близко от отделения милиции, в котором работали Фаронов и Джалиев. Но в своем заявлении пострадавший писал не о "Москвиче", а о милицейской "Волге". Володя решил начать с Мазлумяна. Он позвонил ему домой в начале одиннадцатого. Несмотря на рабочее время, тот оказался дома. Володя представился и сказал, что звонит по поводу заявления и что хотел бы показать господину Мазлумяну некоторые фотографии. После короткой заминки тот попросил номер телефона и обещал перезвонить в течение пяти минут. И верно, через пару минут раздался звонок и Володе предложили подъехать. "Проверяет на всякий случай." - сообразил Володя, вешая трубку. Мазлумян оказался человеком небольшого роста приблизительно пятидесяти-пятидесяти пяти лет от роду. Его скорее всего некогда иссиня-черные волосы благодаря преобладанию седины казались теперь светло-серыми. Пожав при входе Коренкову руку, хозяин как-то виновато улыбнулся и предложил ему пройти. Квартира оказалась довольно уютной. Чувствовалось, что некогда её обитатели жили довольно зажиточно. Теперь же Володя не смог увидеть вокруг ни одного предмета обстановки, ни одной вещи, которая была бы куплена менее чем лет восемь-десять тому назад. Да и обои изрядно выцвели и давно уже всем своим видом молчаливо напоминали жильцам о необходимости очередного ремонта.
- Вы не работаете? - поинтересовался Володя.
- Н-не работаю? - слегка заикаясь, переспросил Мазлумян, - Нет, отчего же, работаю. Я т-теперь работаю на авто... на платной автостоянке. Сторожем. Д-да.
- Ушли из своего НИИ из-за низкой зарплаты?
- Н-нет. Не мог больше работать. У меня после этого... п-происшествия очень сильные головные боли. Постоянно. Да. Володя обратил внимание, что его собеседник, заканчивая очередную мысль, каждый раз говорит "да", благодаря чему это "да" как бы сообщало собеседнику о том, что теперь наступала его очередь говорить.
- Понятно... И сегодня вы не дежурите.
- Нет. Не дежурю. Я работаю через д-два дня на третий. ... Да.
- Вы простите, мне хотелось бы спросить у вас, чем вы сами объясняете случившееся с вами?
- Ошибкой. Я д-думаю, меня с кем-то перепутали. У меня н-никогда не было врагов. Я никому н-не переходил дорогу. ... Это ошибка. М-меня с кем-то перепутали. Да.
- Ну хорошо. А почему вы считаете, что вас с кем-то перепутали?
- Это же ясно! Эти люди специально рылись в моем п-портмоне. Когда я потерял сознание, они обыскали меня. Они искали что-то. И когда нашли п-паспорт и посмотрели его, то поняли, что я не тот, кто им н-нужен. И тогда они меня отвезли на окраину и выбросили. Д-да.
- А вы... - Володя хотел спросить, не вспомнил ли Мазлумян ещё каких-либо подробностей того происшествия, но тот видимо и сам пришел к выводу, что от него ждут более подробного объяснения и, несмотря на уже оброненное "да", продолжил:
- Простите. Я думаю, они д-должны были меня отвезти в какое-то определенное место. Но не д-довезли и бросили. ... И еще. Я потом вспомнил, у них б-была с собой лопата. Да.
- Какая лопата? Где?
- Маленькая такая. - Мазлумян развел руки сантиметров на шестьдесят, Она лежала на полу под ногами у т-того, что сидел слева от меня.
- Саперная лопатка? - уточнил Володя.
- Не знаю. Н-наверное. Маленькая такая. Я о ней только недавно вспомнил. Да.
- И больше ничего?
- Что - ничего?
- Ничего ещё не вспомнили?
- Да нет. - пожал плечами Мазлумян, - Хотя... Вот только не знаю, имеет ли это для вас к-какое-нибудь значение?
- ..?
- У меня ещё пропала фотография. Фотография д-дочери. ... Я понимаю, она никому не нужна. Но... её почему-то не оказалось на месте. ... Да.
- И где вы держали фотографию? - уточнил Володя.
- Всегда носил с собой. Как и фотографию жены.
- Носили - где? В паспорте? В портмоне? В кармане?
- В портмоне. Я вам сейчас его покажу. Поднявшись, Мазлумян вышел и через несколько минут вернулся с потрепанным черным портмоне. Развернув его, он продемонстрировал Володе в развороте аккуратно вставленные за прозрачный пластик фотографии. На одной была запечатлена миловидная женщина лет сорока с небольшим, а с другой майору дерзко улыбалась темноволосая красавица. Хотя фото было черно-белым, Володе сразу подумалось, что у неё должны быть удивительно яркие зеленые глаза.
- Вот тут, - Мазлумян показал на фото красавицы, - была другая фотография. И она п-пропала.
- А сколько лет вашей дочери?
- Двадцать три. А..?
- Она живет с вами? - не захотел уступать инициативу Володя.
- Вы знаете... - в голосе Мазлумяна внезапно прозвучало беспокойство, - Вообще-то да. Но сейчас её нет в Москве. Она уехала к родственникам. ... А п-почему вы спрашиваете?
- После того, как вас избили и обнаружилась пропажа фотографии дочери, больше не случалось ничего, что бы вам показалось странным, настораживающим?
- Настораживающим? - переспросил хозяин квартиры, - По-моему нет. Мазлумян явно чего-то не договаривал. К тому же он начал нервничать. И Володя почувствовал это.
- И все-таки. Попытайтесь вспомнить, не случалось ли в последние недели, в последние месяцы, чего-нибудь необычного? Такого, что могло бы вызвать у вас или членов вашей семьи определенные опасения? Не нужно было обладать большой наблюдательностью, чтобы заметить - Мазлумян не знает как ему быть. Он явно боролся сам с собой. Было нечто, что он может быть и хотел бы рассказать, но в то же время испытывал определенные сомнения в целесообразности подобной откровенности. Не исключалось, что он просто не был уверен в достаточной значимости того факта, что беспокоил его.
- Вы же понимаете, что даже и самое несущественное с вашей точки зрения событие может оказаться для нас крайне важным. И в результате оно очень поможет нам в поисках тех, кто тогда избил вас в машине. Поэтому если вас что-то обеспокоило за последнее время, лучше скажите об этом мне. Это моя работа - сопостовлять различные факты и делать из них выводы. Поэтому в наших с вами интересах использовать для получения общей картины как можно больше различных данных.
- Я думаю, это едва ли связано с м-моим избиением. - наконец решился Мазлумян, - Видите ли, тут речь идет о моей дочери...
- И что с ней?
- С ней? Ничего. ... Но её тоже п-пытались усадить в машину. Насильно. Да.
- Кто? Когда? Как это было? - доставая ручку и блокнот, спросил Володя.
- Незадолго до нового года. ... Она у меня девочка эффектная, и к ней часто п-пристают молодые люди. Вот и тогда, в конце декабря, она шла с работы, и какие-то молодые люди предложили её п-подвезти. Если бы со мной не произошел весь этот ужас, она м-может быть и села бы. Но дочка сделала вид, будто не слышит. Она шла по тротуару, а машина ехала рядом. Девочке это наконец надоело. Она остановилась, чтобы, как она выражается, "отшить" ребят. И тут увидела, что те её снимали видеокамерой. Это совсем вывело девочку из себя, и она п-подошла к остановившейся машине. А из дверец вдруг выскочили двое парней, схватили её за руки и п-потянули на заднее сиденье. - утомленный рассказом и переполненный эмоциями, Мазлумян замолчал. Володя не торопил рассказчика, ожидая, когда тот соберется с мыслями или с силами и продолжит свое повествование.
- Девочка закричала и ударила одного из п-парней каблуком по подъему её этому научила мать. Парень выругался и отпустил девочку. А та начала сумочкой бить по лицу второго. И на её счастье рядом оказался милиционер. Он подошел, и парень выпустил руку дочки. Та от неожиданности даже п-потеряла равновесие и упала... А парни сразу же уехали.
- Что это была за машина? - спросил Володя.
- Не знаю. Иностранная.
- Номеров ваша дочка не запомнила?
- Нет. - покачал головой Мазлумян, - Только через некоторое время девочка снова вроде бы видела этих п-парней. Недалеко от нашего дома. Да.
- И поэтому вы отправили её от греха подальше куда-нибудь к родственникам. - сообразил Володя, - Так?
- Так. - подтвердил Мазлумян. - Все равно на работе ей платили столько, что едва п-покрывало расходы на проезд. Вот мы и решили, что пусть девочки немного отдохнет. А мы меж тем может быть и работу ей сможем найти более соответствующую её образованию.