Страница:
Янка Мавр
Сын воды
I
Морские люди. – Очарованный город. –
Малютки забавляются. – Лодка в воздухе.
Третий день лютует буря. По-осеннему холодный дождь сыплет без передышки, хотя лето в самом разгаре: декабрь месяц. За густой завесой дождя укрылись горы, только неясно чернеют очертания ближайших скал. Наверху свищет ветер, слышен далекий рев моря, но здесь, в узком коридоре между двумя высоченными скалами, более-менее тихо. Иной раз и сюда ворвется ветер, загудит, завоет, как затравленный зверь, прогонит по узкой полоске воды стайку волн – и умчится. А потом снова спокойно, только дождь булькает по воде да наверху свищет ветер.
Третий день, забившись в эту щель между скалами, стоит лодка Тайдо. Половина ее надежно укрыта от дождя травяным навесом. Тут и разместилась вся семья Тайдо: жена, девятнадцатилетний сын Манг и двое младших – девочка лет десяти и шестилетний малыш.
С другой стороны, где навеса нет, дождь хлещет прямо в лодку.
– Выливайте воду! – время от времени приказывает отец.
И тогда дети черпаками и просто пригоршнями принимаются выплескивать воду за борт.
И так уже третий день.
Вы, вероятно, подумаете, что это какие-нибудь неудачливые путешественники, которых дождь застал в дороге и которые ждут не дождутся конца ненастью?
Нет, это обычная семья в самой обычной обстановке. И торопиться им некуда: они у себя дома. Конечно, и они хотят, чтобы дождь поскорее перестал, но это их не особенно беспокоит, потому что и дождь этот – тоже обычное явление. И зимой и летом – всегда он по-осеннему холодный и затягивается иной раз на несколько недель.
Только и разницы между летом и зимою, что летние месяцы здесь немного теплее, чаще бывают солнечные деньки да раз в год соберется гроза с громом и молнией, а зимой вместе с дождем частенько идет и снег. Морозов же, таких, как у нас, здесь нет.
Наверху, в горах, морозы бывают, снег там не тает и летом, а по склонам ползут вниз ледники. Но это наверху, а здесь, у самой воды, можно сказать, все время стоит осень.
Вот почему Тайдо и его семья были спокойны и не чувствовали себя несчастными.
Народ этот, фуиджи, как зовут его европейцы, с давних пор живет в западной части Огненной Земли и на ближайших островах – в районе Магелланова пролива. Если бывают люди гор, степей, люди лесов, то фуиджи – это люди моря. Они рождаются, живут и умирают на воде, на море.
Живется им, конечно, несладко. Почему же тогда они выбрали именно такой образ жизни?
Да потому, что на земле еще хуже. Лучше всю жизнь ощущать под ногами зыбкое дно лодки, чем сидеть на голых камнях среди воды. Потому фуиджи навсегда связали свою жизнь с водой.
И на всем их облике лежит отпечаток этой необычной жизни.
Оттого, что все свои дни фуиджи проводят скорчившись в лодке и не могут размять затекших членов, тело у них какое-то мягкое, пухлое, круглое, словно раздутое, а ноги тонкие и хилые. Особенно заметно это у маленьких детей они похожи на пузыри, в которые воткнуты тонкие прутики.
Цвет кожи грязно-желтый, лицо широкое, глаза узкие, а нос ровный, прямой, даже красивый. Волосы черные, длинные, спускаются вниз, как кора, и если бы их не вырывали спереди, человек и свету не видел бы.
Несмотря на холодный климат, Тайдо, его жена и дети были голые, но у каждого свисала с шеи шкура какого-нибудь морского животного – моржа, морского котика. Эти шкуры служили не одеждой, а только защитой от ветра: ими прикрывали тот бок, откуда дул ветер, а другой бок оставался голым.
Тут же, в лодке, было и все имущество семьи: глиняные горшки, плетеные мешочки, ножи, оружие. Утварь была самая разная: и из камня, и из кости, и из морских раковин. Как-то попал сюда ржавый железный топор. Да что топор, тут был даже длинный кусок железа с крюком на конце и с дырками посредине наверно, с какой-нибудь стройки. И настоящее богатство – два железных гвоздя.
Однако больше всего семья Тайдо дорожила очагом. Посреди лодки, довольно широкой, была насыпана земля, и на ней раскладывался огонь. Сейчас он едва тлел и не давал ни света, ни тепла.
Девочка подбросила в огонь кусок дерева, но мать тотчас напустилась на нее:
– Что ты делаешь? Зачем сразу такой большой кусок?
И она взяла этот "большой кусок", величиной с ложку, отломила от него кусочек поменьше – в палец – и аккуратно положила в огонь.
Чтобы уберечь огонь от дождя, на трех колышках был натянут сплетенный из морской травы навес. В топливо тоже по большей части шла эта самая трава. Даже высушенная, она горела плохо, потому что насквозь пропиталась морской солью.
– Если дождь затянется, нам нечего будет подбросить в огонь, – заметил Тайдо.
Никто ни слова не сказал в ответ: это и так все хорошо знали.
Вот в густом тумане что-то зашевелилось, и спустя минуту уже можно было разглядеть другую лодку.
– Кто это? – тихо спросил Тайдо.
– Кажется, Кос, – ответил сын.
Это и в самом деле был их ближайший сосед Кос, такой же хозяин, как и Тайдо.
– Эй, Кос! – крикнул Тайдо. – Чего и куда в такую погоду?
– Есть нечего, – послышался голос из тумана, и лодка прошла мимо.
Тайдо глянул на дно своей лодки и заметил, что там осталось только несколько маленьких рыбешек да раковин. Дети взяли их и закопали в горячую золу. Тайдо и сам хотел есть, но приходилось терпеть.
Он все поглядывал на небо: не видно ли конца дождю.
– Скоро дождь кончится, – наконец сказал он, – тучи разрываются на части.
И верно, дождь понемногу стихал. Вот уже раз-другой проглянуло солнце. Вот уже последние клочья туч пролетели на восток – и перед глазами открылся удивительный уголок земли.
Это был город, город, который не уступал какому-нибудь Нью-Йорку, только… мертвый. Во все стороны расходились, переплетаясь друг с другом, улицы-каналы. По бокам величественно возвышались черные скалы – строения. Ни одно из них не было похоже на другое, но все вместе они производили впечатление сказочного города. Там, глядишь, выступает в воду каменное крыльцо, там высоко над водою прилепился балкон. Громоздились в небо церкви, башни высотою по два километра; верхушки их сияли на солнце вечными снегами, а по кровлям сползали синие ледники.
На перекрестке двух улиц с высоты десятиэтажного дома падал водопад. Мелкая водяная пыль множеством цветов играла на солнце, а на черной стене с другой стороны улицы выгнулась радуга.
Волшебный, сказочный город, только жителей что-то не видно. Кроме тех, что в лодке Тайдо, нигде ни единого человека. Но вот высоко на выступе-балконе одного здания показались две серо-белые фигуры, а вон там из черных отверстий-окон выглядывают, должно быть, детишки. Может, это жители решили насладиться хорошей погодой?
Но раздался пронзительный крик, сразу несколько детей выпало из окна и… полетело вдоль улицы. Теперь уже видно, что это чайки. А те две фигуры, побольше, – альбатросы. Редко их увидишь на суше. Чаще они встречаются в море, за несколько тысяч миль от берега. Недаром размах крыльев у них – два с половиной метра.
Здесь альбатросы могут считать себя полноправными горожанами. Никто не угрожает их безопасности: европейцы сюда не заглядывают, а фуиджи, что копошатся там, внизу, им вовсе не страшны.
Ну, а чайки, так те всюду чувствуют себя как дома, всюду поднимают шум и гам.
Однако что это там такое? Будто зашевелился снег на скале. Оттуда взмыла туча птиц, но скала осталась по-прежнему белой, по-прежнему шевелилась и издавала пронзительные крики.
Вот оно, основное население этого города. Выходит, он не такой уж и мертвый, как показалось вначале.
Потом, спустя немного времени, сорвалась стая птиц со скалы в самом конце улицы. Что их встревожило? Там какое-то движение… Из-за поворота выплыли два черных зверя и, резвясь и играя, начали приближаться к лодке Тайдо.
Вода, которая даже в бурю оставалась почти спокойной, заходила, забилась о стены. Эхо полетело по теснине.
По фонтанам воды, взлетавшим над головами резвящихся животных, сразу можно было узнать, что это киты, вернее, маленькие китеныши.
Можно было диву даваться, как ловко и легко двигались эти неуклюжие животные. То головы, то хвосты мелькали в воздухе, а то вдруг все огромное тело взлетало над водой, чтобы через миг плюхнуться назад, да так, что все вокруг дрожало. Китеныши ложились на бок, кувыркались друг через дружку, словом, забавлялись, как и полагается малышам.
И дети Тайдо радовались, глядя на них, кричали, смеялись; только самому Тайдо было не до смеха.
– Эти малютки могут наделать беды, – сказал он и направил лодку прочь от разыгравшихся китенышей.
Но те, увидев новую забаву, пустились вдогонку за лодкой, чтобы поиграть с нею. Положение становилось опасным. Волны начали швырять лодку из стороны в сторону, несколько раз едва не ударили о стену. Вот один из малышей оказался рядом с лодкой и, словно для того, чтобы показать свою ловкость, кувыркнулся так, что хвостом чуть не задел правый борт. Лодка накренилась, зачерпнула воды, дети испуганно закричали.
– Налегай! – крикнул Тайдо сыну. Даже мать пришла на помощь. Легкий челнок летел как стрела, но китеныши не отставали ни на шаг. К счастью, между двумя домами нашлись распахнутые ворота – проход в скалах.
– Поворачивай! – скомандовал Тайдо.
Манг тотчас уперся веслом в стену, а отец тем временем протолкнул лодку в проход. Две-три секунды – и они были уже во "дворе".
Киты, как видно, были озадачены неожиданным исчезновением своей игрушки. Они остановились на улице, возле ворот, но пролезть в них даже не пробовали – проход был для них слишком узок. Тогда, выбросив из ноздрей высокие фонтаны воды, китеныши поплыли дальше.
К югу от Огненной Земли всегда водилось много китов. Конечно, не было недостатка и в китоловах. Однако здесь их все же было меньше, чем в северных морях. Во-первых, путь сюда неблизкий, а во-вторых, эта часть океана считается самой неспокойной, самой опасной для плавания. Не много можно насчитать людей, которым посчастливилось проскользнуть тут без бури.
Однако любые бури – ничто перед скалами, которые подстерегают моряков под водой.
Бьется корабль в море, насмерть сражается с бурей, каждую минуту бывает он на волосок от смерти, но надежда все же не покидает сердца людей. Но вот раздается крик: "Земля!" – и от этого, казалось бы, желанного слова кровь стынет в жилах, сердце сжимается, надежда гаснет, – сама смерть заглядывает в глаза.
И теперь уже на корабле одна мысль: удрать как можно дальше от благословенной земли, удрать туда, где мрак, где ходят огромные, страшные валы, готовые вот-вот накрыть корабль вместе с мачтами, – в океан. Он, этот ужасный, бурный океан, кажется теперь ласковым, милым и желанным.
Надежные стражи у очарованного города! Пользуются этим и киты: сами они, правда, не могут развернуться в узких улицах, зато охотно пускают туда погулять своих детенышей.
Двор, где очутилась лодка Тайдо, мы назвали бы маленьким озером или прудом среди скал. Кроме главных стен, которые уходили под самое небо, тут выступали из воды, как надворные строения, скалы поменьше, но все вместе они надежно закрывали выход, оставляя только неширокие ворота.
Через каких-нибудь полчаса Тайдо заметил, что вода начала спадать, было время отлива.
Вся семья забеспокоилась, оживилась. Но интересовал их, конечно, не отлив – хорошо знакомое и привычное явление. Всем хотелось посмотреть, что делается внизу, под лодкой. Много ли пищи оставит отлив?
– Станем у выхода, – предложил Манг, – и не дадим рыбе уйти.
Так и сделали, да вдобавок еще все принялись шуметь, бить чем попало по воде. А вода все спадала, озеро становилось все меньше и меньше. Часа через два лодка стояла уже на земле, а от озера осталась маленькая лужица.
Нельзя сказать, чтобы добыча оказалась обильной. Дно этого уголка не было дном моря: он находился довольно высоко и вода попадала сюда только во время прилива. Значит, тут не могло быть и постоянного населения. Заходили сюда только случайные рыбки. Но, к счастью, этих случайных гостей набралось столько, что должно было хватить для всей семьи дня на два.
Тем временем отлив продолжался. Вода на улице упала еще метров на пять, и корма лодки висела в воздухе, как балкон на втором этаже дома. Новые камни показались посреди улицы, некоторые переулки закрылись.
Но никто в лодке не обращал на это внимания. Будто им впервой видеть, как изменяет отлив весь город! Дети, в том числе и Манг, первыми воспользовались случаем побыть на твердой земле. С каким удовольствием они распрямили ноги, принялись лазать по скалам! Родители тоже охотно вылезли на сушу.
– Го-о! – послышался голос снизу.
Глянули – Кос возвращается.
– Как у вас? – спросил Кос, задрав голову кверху.
– На два дня рыбы, – ответил Тайдо. – А у вас?
– Тоже, да еще вот. – Кос показал убитую майку.
В лодке Коса было всего три человека: он сам, жена да четырнадцатилетняя дочь Мгу. Однако недостаток мужской силы тут восполнялся умением женщин хорошо плести из морской травы и луба разные вещи: мешки, циновки и особенно лодки – "кану". Манг знал, что и сейчас у них есть начатая кану.
– Как с дровами? – спросил Тайдо.
– Вышли. Вот я и хотел предложить тебе ехать вместе.
– Ладно. Тогда подожди тут, пока вода поднимется.
После долгой непогоды солнце казалось таким теплым, ласковым, что люди разомлели и постепенно, один за другим, уснули.
А вода между тем снова начала подниматься. Под вечер лодка Коса задела бортом лодку Тайдо.
А еще через час обе лодки как ни в чем не бывало плыли по улице.
II
За дровами. – Встреча с кораблем.
Как сшили лодку. – Человек в птичьей одежде. –
Охота на моржей. – Ссора из-за шкуры.
Еще в ту пору, когда Манг был совсем маленьким, он остро почувствовал одно неудобство их жизни – все они были накрепко связаны друг с другом. Ему хотелось куда-либо пойти, взобраться на далекую скалу, посмотреть, что делается вон там, за поворотом улицы, но это было невозможно: лодка, семья приковывали его.
И с той далекой поры он все время мечтал только об одном: быть свободным, иметь возможность плыть, куда хочешь, останавливаться, где тебе нравится. А для этого нужно было обзавестись своей собственной кану. Но ведь кану могли иметь только взрослые, самостоятельные люди. И Мангу ничего не оставалось, как только ожидать, когда и он станет взрослым.
Наконец ему пошел восемнадцатый год. Уже сам отец начал поговаривать о том, чтобы разделиться: очень уж тесно становилось в лодке.
– Вот подрастет Мгу, – говорил он, – возьмешь ее в жены. Славная девушка, мастерица. Хорошую кану тебе сошьет.
Сердце Манга взволнованно забилось при мысли о… лодке, а не о девушке. Не про женитьбу думал он – ему нужна была свобода. Вот если бы заполучить только кану, без жены!
Он высказал эту мысль отцу, но старый Тайдо даже не понял, чего он хочет.
– Зачем тебе одна лодка, когда можно взять вместе и лодку и жену? Я уже договорился об этом с Косом.
Мангу приходилось ждать.
Чтобы построить кану, нужно было сперва сделать из жердей каркас, скелет лодки, а потом обшить его корой. Для начала требовалось раздобыть дерева, что было нелегкой задачей, затея найти достаточно коры, что было еще труднее, и, наконец, обшить кану – тут уже не обойтись без настоящего мастерства. Надо было так подогнать лубяные нити-ленты, чтобы ни одна капля воды не просачивалась в лодку. Не многие владели этим искусством.
Поездку за топливом Манг решил использовать для того, чтобы достать жердей и коры. Там видно будет, что делать дальше.
Всю ночь шли лодки на север по улицам и переулкам. На другой день пополудни перед ними открылся широкий водный простор. Ни Тайдо, ни Манг, конечно, не знали, что это был Магелланов пролив.
Далеко впереди поднимались к небу высокие оснеженные горы: там начинался континент Америки. Он был изрезан разными заливчиками и проливчиками, как и те острова, откуда приплыли наши путешественники. Точно так же там громоздились отвесные голые скалы, к которым страшно было подступиться. Только дальше, в теснинах, пробивалась растительность.
Слева начинался Тихий океан, а справа пролив терялся в скалах.
– Смотрите, смотрите, кану белых плывет! – закричали дети.
И правда – из-за скалы показался корабль, большой, могучий. Оживились дикари, гортанно закричали, засмеялись, начали размахивать руками. Даже солидные мужчины шумели и жестикулировали, не отставая от детей.
Это значило, что им уже приходилось видеть корабли, они знали, что это такое, и нисколько не боялись, а, наоборот, радовались, заранее зная, что им кое что перепадет. Они поплыли наперерез кораблю.
Там уже заметили их и собрались у борта подивиться ни такую невидаль морских дикарей. Сверху полетели куски хлеба. Фуиджи бросались за ним прямо и море и тут же поедали пропитанный горько-соленой водой хлеб. И каким вкусным он им казался!
Кто-то швырнул детям апельсин, и он был мгновенно съеден вместе с кожурой. Некий сердобольный господин не пожалел хорошего складного ножа, который достался Мангу.
Недаром радовались фуиджи встрече с кораблем: добыча была завидная. Зато тот же корабль чуть не наделал беды: проходя, он поднял такую волну, что только этим морским людям было под силу справиться с лодками, не дать им перевернуться.
Корабль удалялся. Долго глядели ему вслед фуиджи – пока он не повернул направо и не скрылся за скалами. Редко им случалось видеть корабли – раз или два в год, а то и меньше: не станешь ведь подстерегать их тут, на дороге. Да и вообще корабли по Магелланову проливу ходят редко, особенно после того, как прорыли Панамский канал.
Корабль прошел, и снова все стало на свои места, как будто и не было этой встречи: вода, скалы и два челна. Если б не нож в руках у Манга, можно было бы подумать, что все это только приснилось.
"А откуда они плывут и куда? – думал Манг. – Как построили они эту огромную лодку? Откуда берут такие удивительные вещицы, как вот эта? – Он подбросил нож на ладони. – Почему они так редко встречаются? Жалко, что нельзя увидеть их совсем близко, рядом. Что это за люди, да и вообще люди ли?.."
Манг был уверен, что эти люди, как и все остальные, живут тоже на воде, только не в лодках, а в этих огромных кану. Но где обычно стоят их кану, почему они всегда проплывают мимо не останавливаясь?
И он спросил об этом у отца.
– Белые – удивительные люди, – ответил старый Тайдо. – Они все время живут на земле, на берегу, и очень далеко. Говорят, что у них на земле построены такие же громадные кану. А на этих они иногда только переезжают с места на место.
– Значит, они всегда живут на одном месте, на берегу? – удивился Манг.
– Да.
– А зачем же им сидеть на берегу, когда на таких кану можно жить всюду, где захочешь? Разве можно жить все время на одном месте? А что они есть будут?
Но на такие вопросы старый Тайдо не мог ответить. И Манг твердо решил посмотреть на этих людей вблизи, когда у него будет собственная кану.
Между тем лодки Тайдо и Коса пересекли Магелланов пролив, немного попетляли между скалами и очутились в довольно большом красивом озере. Окруженное со всех сторон горами, всегда тихое, это озеро было прекрасным убежищем не только для кану фуиджи, но и для любого другого судна. Обрывок бумаги на берегу говорил, что какое-то судно еще недавно пользовалось этим убежищем.
На северном и западном берегах виднелась какая-то растительность, но прошло много времени, пока нашли удобное место, чтобы пристать и выбраться на сушу. Добрых полкилометра пришлось еще карабкаться по голым камням, прежде чем добрались до кустарника. Но и кустарник этот был какой-то нелепый: корявый, скрученный, твердый, как железо. И рос он не вверх, как обычно, а стлался у самой земли, переплетаясь так густо, что получался зыбкий древесный настил, по которому можно было идти, правда, рискуя каждую минуту провалиться. А внизу было темно, влажно. Попробовали ломать и рубить этот кустарник, но скоро убедились, что ничего путного не получится. Не со ржавым топором Тайдо было браться за такую работу.
Обрадовали их только какие-то красные ягоды, вроде нашей смородины, которые росли среди этого ползучего кустарника. Ягоды были им знакомы; из них фуиджи даже умели приготовлять хмельной напиток.
Женщины и дети остались собирать ягоды, а мужчины пошли дальше, туда, где виднелся лес.
Впереди шел Манг, шел и думал, как найти подходящих жердей и коры для кану.
Лес был тоже какой-то странный. Он как будто съежился от холода, и в то же время здесь преобладали буковые и миртовые породы, которые произрастают только в теплых краях. Такова уж природа этого уголка земли, что не разберешь, холодный тут климат или теплый.
Дров в лесу было хоть отбавляй, однако Мангу пришлось изрядно побегать, прежде чем он нашел десятка полтора более-менее ровных жердей. Зато надрать коры удалось быстро: тут Манга выручил складной нож, которым он успел уже овладеть.
– А ты все-таки за свое? – недовольно ворчал отец.
– Так ведь все равно пригодится, – оправдывался Манг.
Особенно трудно было перетащить собранные дрова и жерди к лодкам: приходилось пробираться через кустарниковый настил, а потом еще долго карабкаться по скалам. До вечера они успели принести только по одной вязанке.
– А ну его! – сказал усталый Тайдо. – Лучше морской травой обходиться, чем тут лезть из кожи вон.
– Раз уж приехали, так нужно набрать дров, – настаивал Кос.
Зато ночевали на берегу у костра, более щедрого, чем обычно. Да и приятно было свободно растянуться на земле после долгого сидения в лодке.
Утром принесли еще по нескольку вязанок, а Манг переправил на берег все свои материалы.
– Ну, а что теперь с ними делать будешь? – усмехнулся Тайдо.
– Лодку, – ответил Манг, принимаясь связывать жерди.
Старики взглянули друг на друга и покачали головами.
– Вот ведь какой упрямый! – суровым тоном сказал Тайдо, но по всему было видно, что он вовсе не сердится.
– Дело хорошее, – поддержал Манга Кос, – все равно: не сейчас, так на будущий год делать придется.
И уже на другой день обе семьи вместе трудились над лодкой. Мужчины связывали из жердей каркас, женщины сшивали кору. Кос пожертвовал и то, что у них было сшито раньше. А Манг носился, как на крыльях.
Все – и старики, и дети – считали, что это шьется дом для Манга и Мгу. Один только Манг не хотел думать об этом.
Через несколько дней рядом с двумя лодками появилась третья. И ни одного железного гвоздя не было в этой лодке.
– Пусть пока потешится, – говорили между собой родители, – все равно Мгу еще рановато замуж.
Знала ли сама Мгу, что судьба ее связывалась с этой лодкой? Конечно, она не раз слышала об этом и рассуждала очень просто: если старшие говорят, значит, так нужно. Да, собственно говоря, она ничего и не могла иметь против. Их семьи давно уже живут дружно, держатся всегда вместе, как близкие люди. Другие соседи предпочитали жить сами по себе, да и условия не позволяли собираться нескольким лодкам вместе. Даже две кану рядом были редкостью.
Лодки вышли в открытое море. Манг носился на своей кану, как те молодые китеныши: то перегонит остальных, то отстанет, то отплывет в сторону. Он был свободен, он мог отлучиться, когда захочет, направиться, куда только угодно! Он чувствовал себя счастливым, как никогда.
Спустя немного времени они увидели еще одну лодку, которая, как видно, направлялась к ним.
– Кажется, это Нгара, – проговорил Кос.
– И, наверно, у него к нам дело, – добавил Тайдо.
– Эй, стойте! – закричал мужчина в лодке.
Все три кану остановились. Подъехал Нгара. Это был мужчина лет двадцати пяти, одетый самым удивительным образом: весь его наряд состоял из птичьих шкурок. Такая одежда ничуть не уступала шкуре моржа или котика, и все же каждый мужчина мечтал о том, чтобы иметь одежду настоящую – из звериных шкур. Беда только в том, что добыть их было нелегким делом. Убить, например, моржа трудно даже хорошо вооруженным людям, не говоря уже о наших фуиджи.
Нгара как раз и явился, чтобы предложить совместно двинуться на охоту.
– У белой горы появились моржи, – сказал он. – Пошли на них.
Мужчины с радостью согласились.
– А справимся? – спросил Тайдо. – Сколько их там?
– Я видел трех. Вчетвером должны справиться.
И лодки снова свернули в лабиринт улочек и закоулков. Часа через два они были уже у последних скал, которые грядой выступали в океан.
– Тише! – подал знак Нгара. – Вон там.
Лодки остановились. Мужчины вылезли на берег и осторожно выглянули из-за скалы.
У подножья скалы была ровная площадка. С двух сторон высились каменные стены, а третья открывалась в море. На площадке грелись на солнце два моржа, третий, маленький, плескался в море.
– Если выскочить внезапно, – шептал Нгара, – да загородить им дорогу, чтоб в море не ушли, можно обоих прикончить.
– Так ведь по суше к ним не подступишься: придется на лодках.
– Все равно, можно и на лодках.
Начались приготовления. Женщин и детей высадили на берег. Выгрузили и имущество. В каждой из четырех лодок было по одному мужчине. Выстроились в ряд и по команде с криком вылетели из-за скалы. Мигом четыре лодки загородили берег площадки.