Майер Стефани. Сумерки

   Войдя в класс, я увидела, что за моей партой никто не сидит, и вздохнула с облегчением. Повесив мокрую куртку на крючок, я села на место, достав учеб-пик и блокнот. Мистер Баннер кружил по классу, раздавая микроскопы и предметные стекла. До начала урока оставалось еще несколько минут, и студенты оживленно болтали. Огромным усилием воли я заставила себя не смотреть на дверь, лениво водя карандашом по обложке блокнота.
   Вот скрипнул стул — за мою парту кто-то подсел. Я сделала вид, что увлечена рисованием.
   — Привет, — произнес низкий грудной голос.
   Неужели со мной заговорил Каллен?! Не в силах поверить в чудо, я подняла голову. Как и в прошлый раз, парень сидел на самом краешке парты, но его стул был повернут в мою сторону. С растрепанных бронзовых волос капала вода, однако выглядел он так, будто минуту назад снялся в ролике, рекламирующем шампунь. На ослепительно красивом лице сияла улыбка. Впрочем, глаза оставались настороженными.
   — Меня зовут Эдвард Каллен, — невозмутимо продолжал парень. — На прошлой неделе я не успел представиться. А ты, наверное, Белла Свон?
   У меня голова шла кругом. Может, мне все показалось? Ведь сейчас Эдвард безукоризненно вежлив. Очевидно, он ждал моего ответа, а я не могла придумать ничего подходящего.
   — Откуда ты знаешь мое имя? — запинаясь, пролепетала я.
   Смех Каллена напоминал звон серебряного колокольчика.
   — Ну, здесь оно известно каждому. Весь город с замиранием сердца ждал твоего приезда!
   Я поморщилась. Эдвард, конечно, издевается, однако в его словах есть доля правды.
   — Вообще-то, я имела в виду, почему ты назвал меня Беллой? — продолжала допытываться я.
   — Ты предпочитаешь «Изабеллу»? — удивился Каллен.
   — Нет, мне больше нравится «Белла». Просто Чарли, то есть мой отец, за глаза зовет меня Изабеллой, и на первых порах все называют меня именно так, — объясняла я, чувствуя себя полной идиоткой.
   — Ясно, — только и ответил Каллен.
   Крайне раздосадованная собственной глупостью, я отвернулась.
   К счастью, в тот момент мистер Баннер начал урок. Я попыталась сосредоточиться, слушая задания на сегодняшнюю лабораторку. Лежащие в коробках предметные стекла с клетками корня репчатого лука были спутаны. Вместе с соседом по парте нам предстояло разложить их по порядку, в соответствии с фазами митоза, причем без помощи учебника. Через двадцать минут Баннер проверит, как мы справились.
   — Можете приступать! — скомандовал он.
   — Леди желает начать? — криво улыбнулся Эдвард.
   Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.
   — Если хочешь, начну я, — проговорил он уже без тени улыбки, видимо, приняв меня за слабоумную.
   — Нет, нет, все в порядке, — густо покраснев, сказала я.
   Если честно, я блефовала. Я уже делала эту лабораторку и знала, что искать. Не должно возникнуть никаких проблем. Я вставила первый препарат и настроила микроскоп на сорокакратное увеличение.
   — Профаза! — объявила я, мельком взглянув в окуляр.
   — Можно посмотреть? — попросил Эдвард, увидев, что я вынимаю препарат. Пытаясь меня остановить, он легонько коснулся моей руки. Его пальцы были ледяными, будто всю перемену он держал их в сугробе. Но вовсе не поэтому я отдернула руку так поспешно. От ледяного прикосновения кожа вспыхнула, а по всему телу разнеслись электрические импульсы.
   — Прости, — пробормотал Эдвард, поспешно убирая руку подальше от моей. Однако от мысли заглянуть в окуляр микроскопа он так и не отказался.
   В полном недоумении я наблюдала, как парень изучает препарат.
   — Профаза, — согласился Каллен, аккуратно вписывая это слово в первую колонку таблицы. Затем вставил второй препарат и рассмотрел его. — Анафаза, — провозгласил он, тут же заполняя вторую колонку.
   — Можно мне? — надменно поинтересовалась я. Ухмыльнувшись, он придвинул микроскоп ко мне. Заглянув в окуляр, я почувствовала досаду. Черт побери, он прав!
   — Препарат номер три? — попросила я, протягивая руку.
   Эдвард осторожно передал мне приборное стекло, стараясь не касаться моей ладони.
   На этот раз я не смотрела в окуляр и секунды.
   — Интерфаза!
   Каллен еще не успел попросить, а я уже двигала микроскоп к нему. Парень мельком взглянул на препарат и занес результат в таблицу. Я и сама могла сделать запись, но почерк у Эдварда оказался настолько изящным, что мне не хотелось портить страницу своими каракулями.
   Мы закончили раньше всех. Я видела, как Майк с соседкой в немом отчаянии смотрят на коробку с препаратами. Еще одна пара тайком листала учебник.
   Всеми силами я старалась не глазеть на Каллена. Тщетно. Он сам смотрел на меня, причем с тем же необъяснимым разочарованием. Тут я и поняла, что изменилось в лице парня по сравнению с прошлой неделей.
   — У тебя линзы?
   — Линзы? Нет! — Мой вопрос явно застал его врасплох.
   — В прошлый раз мне показалось, что у тебя глаза другого цвета.
   Эдвард только плечами пожал.
   И все же цвет изменился! Я отлично запомнила бездонную черноту его глаз, выливших на меня столько ненависти. Я еще подумала, что такой оттенок совершенно не сочетается с бледной кожей и рыжеватыми волосами. Сегодня же радужка была цвета охры с теплыми золотыми крапинками. Разве такое возможно, если, конечно, он не врет про линзы? Или Форкс с бесконечными дождями сводит меня с ума?
   Опустив взгляд, я увидела, что Каллен снова сжал кулаки.
   К нашей парте подошел мистер Баннер, очевидно, обеспокоенный тем, что мы не работаем. Увидев заполненную таблицу, он удивился и стал проверять ответы.
   — Эдвард, кажется, ты не подумал, что Изабелле тоже неплохо бы поработать с микроскопом? — саркастически спросил учитель.
   — Она любит, чтобы ее называли «Белла», — рассеянно поправил Каллен. — Я определил только две фазы из пяти.
   Мистер Баннер скептически посмотрел на меня.
   — Ты уже делала эту лабораторку? — догадался он.
   — Да, но не на луковом корне, — робко улыбнулась я. Каллен кивнул, будто ожидал, такого ответа.
   — На сиговой бластуле?
   — Да.
   — Ну, — задумчиво протянул мистер Баннер, — очень удачно, что вы сели вместе. — Пробормотав что-то еще, он ушел к своему столу.
   — Ты ведь не любишь снег, верно? — спросил Эдвард. Мне показалось, что он с трудом заставляет себя со мной общаться. Неужели в столовой он подслушал наш разговор с Джессикой, а теперь прикидывается дурачком?
   — Не очень, — честно ответила я.
   — И холод тебе не нравится, — это прозвучало как утверждение, а не как вопрос.
   — И сырость тоже, — добавила я.
   — Наверное, Форкс не самое лучшее место для тебя, — задумчиво проговорил Эдвард.
   — Очень может быть.
   Мои слова удивили Каллена.
   — Зачем ты тогда приехала? — не спросил, а скорее потребовал ответа он.
   — Ну, это сложно…
   — Попробую понять, — настаивал Эдвард.
   Я долго молчала, но потом не выдержала и посмотрела на него. Роковая ошибка — попав в плен теплых золотых глаз, я начала рассказывать, как на исповеди.
   — Мама снова вышла замуж…
   — Ну вот, а ты говоришь, что сложно, — мягко и сочувственно проговорил Эдвард. — Когда это случилось?
   — В сентябре, — грустно сказала я.
   — И ты не поладила с новым отчимом? — предположил Каллен.
   — Да нет, Фил очень славный. Пожалуй, для мамы слишком молодой, но славный.
   — Почему же ты не осталась с ними?
   Я понятия не имела, чем вызвана его настойчивость. Парень смотрел на меня так, будто его действительно интересовала моя довольно заурядная история.
   — Фил много путешествует, он профессиональный бейсболист, — невесело улыбнулась я.
   — Твой отчим — знаменитый бейсболист?
   — Да нет, вряд ли ты о нем слышал. Его команда играет во второй лиге.
   — И твоя мать послала тебя сюда, чтобы самой путешествовать с молодым мужем?
   — Я сама себя послала, — с вызовом проговорила я. Каллен нахмурился.
   — Не понимаю, — признался он. Казалось, этот факт немало его раздражал.
   Я вздохнула. Зачем, спрашивается, я все это ему рассказываю?
   — После свадьбы мама осталась со мной, но она так скучала по Филу… Вот я и решила перебраться к Чарли.
   — А теперь ты несчастна, — сделал вывод Каллен.
   — И что с того?
   — Это несправедливо, — пожал плечами Эдвард, буравя меня волшебным золотым взглядом.
   Я невесело рассмеялась.
   — Жизнь вообще несправедлива, разве ты не знаешь?
   — Вроде бы слышал что-то подобное, — сухо проговорил Каллен.
   — Вот и вся история, — подвела итог я, недоумевая, почему он не отводит взгляда.
   Теплые глаза с золотыми крапинками смотрели оценивающе.
   — Ты здорово держишься, — похвалил он, — но, готов поспорить, что страдаешь больше, чем хочешь показать.
   В ответ я скорчила гримасу и, с трудом поборов желание высунуть язык, как пятилетняя девчонка, отвернулась.
   — Разве я не прав?
   Я сделала вид, что не слышала вопроса.
   — Уверен, что все именно так, — самодовольно продолжал Каллен.
   — Ну а тебе-то что? — раздраженно спросила я, наблюдая, как мистер Баннер кругами ходит по классу.
   — Хороший вопрос, — пробормотал Эдвард тихо, будто обращаясь к самому себе.
   Я вздохнула, хмуро разглядывая доску.
   — Не хочешь со мной разговаривать? — удивленно спросил он.
   Словно в трансе я заглянула в его глаза… и снова сказала правду:
   — Нет, дело не в тебе. Скорее, я злюсь на себя. Мама всегда говорила, что меня можно читать как открытую книгу. Выходит, она права.
   — Наоборот, я тебя читаю с огромным трудом. — Почему-то мне показалось, что Каллен говорит искренне.
   — По-моему, ты весьма проницателен, — заметила я.
   — Обычно так и есть, — Эдвард улыбнулся, обнажив ровные, ослепительно белые зубы.
   Тут мистер Баннер попросил внимания, и я с облегчением вздохнула. Невероятно, я рассказала историю своей отчаянно скучной жизни странному красавцу, который неизвестно как ко мне относится! Эдвард вроде бы расспрашивал меня с интересом, но сейчас я заметила, что он снова отодвинулся, а тонкие пальцы судорожно вцепились в край стола.
   Я старалась внимательно слушать мистера Баннера; тот с помощью проекционного аппарата показывал фазы митоза, которые мы только что видели в микроскопе. Однако мои мысли витали — далеко от деления клеток.
   Едва прозвенел звонок, Эдвард, как и в прошлый понедельник, сорвался с места и изящным галопом унесся из класса. Как и в прошлый понедельник, я завороженно смотрела ему вслед.
   Ко мне тут же подскочил Майк и стал собирать мои учебники. Да он сам как ретривер, виляющий хвостом!
   — Ну и лабораторка! Эти препараты ничем не отличаются! Везет, тебя посадили с Калленом.
   — Я сама справилась, — возразила я, немало уязвленная словами Майка, и тут же пожалела о своем выпаде. — В Финиксе мы уже делали эту лабораторку.
   — Похоже, Каллен сегодня в отличном настроении, — отметил Майк, когда мы надевали куртки.
   — Не понимаю, что с ним было в прошлый понедельник? — с деланным равнодушием спросила я.
   На физкультуре мне стало легче. Сегодня я играла в одной команде с Майком, который вел себя, как настоящий рыцарь, и играл за двоих. Естественно, подавать мне приходилось самой, и едва я брала мяч, моя команда бросалась врассыпную.
   Когда я вышла во двор, моросил холодный дождь. Я побежала к пикапу, не обращая внимания на душераздирающий рев мотора, тут же включила печку и распустила волосы, чтобы по дороге домой они подсохли.
   Приготовившись выезжать, я внимательно огляделась по сторонам и заметила темную фигуру Эдварда Каллена, склонившуюся над «вольво». Парень пристально смотрел на меня, и я тут же отвернулась, но отвлеклась и чуть не задела ржавую «короллу». К счастью для «тойоты», я вовремя нажала на тормоза, иначе мой пикап превратил бы ее в металлолом. Глубоко вздохнув, я аккуратно выехала со своего места и, проезжая мимо «вольво», боковым зрением увидела, что Каллен улыбается.

Глава третья
ФЕНОМЕН

   На следующее утро, едва открыв глаза, я поняла: что-то не так.
   Изменился свет. Он по-прежнему был серо-зеленым, как пасмурным утром в лесу, однако чище и прозрачнее, чем обычно. Значит, тумана нет.
   Вскочив, я выглянула в окно и застонала.
   Тонкий слой снега покрыл двор и выбелил дорогу. Но это еще не самое страшное. Вчерашний дождь застыл на еловых лапах, а подъездная дорожка превратилась в каток.
   Чарли уехал на работу раньше, чем я спустилась к завтраку. Отец не докучал мне своим присутствием, но одиночеством я не тяготилась, а наоборот наслаждалась.
   Готовить не хотелось, и я залила хлопья апельсиновым соком. Странно, я с нетерпением ждала начала занятий. Причем вовсе не потому, что жаждала получить знания или завести новых друзей. Если быть до конца честной, я понимала, что рвусь в школу только ради встречи с Эдвардом Калленом. Глупо, очень глупо.
   После вчерашнего разговора мне с ним лучше не встречаться. Полностью я Каллену не верила; зачем, например, он наврал про линзы? Еще пугала враждебность, которую он излучал холодными волнами, и ступор, охватывавший меня, когда я видела его прекрасное лицо. Я отлично понимала, что у нас нет ничего общего. Значит, нечего о нем и думать!
   Никто не знает, сколько сил я потратила, чтобы пройти по подъездной дорожке к пикапу. Я поскользнулась и разбила бы лицо, если бы не схватилась за боковое зеркало. Ну и денек!
   По дороге в школу я думала о Майке, Эрике и своей «популярности». Наверное, все дело в том, что в Форксе я новенькая, а моя застенчивость и неловкость кажутся не жалкими, а трогательными. Этакая дева в беде!.. Так или иначе, мне было не по себе от щенячьей преданности Майка и его соперничества с Эриком. Возможно, удобнее, когда тебя вообще не замечают?
   Как ни странно, по льду пикап двигался без особых проблем. Ехала я медленно, не желая становиться причиной аварии на Главной улице.
   Лишь подъехав к школе, я поняла, почему все прошло так гладко. На шинах мелькнуло что-то серебристое, и, держась за багажник, чтобы не упасть, я нагнулась над ними. Тонкие защитные цепи пересекали шины крест-накрест. Чтобы установить их, Чарли поднялся в неизвестно какую рань. Горло судорожно сжалось.
   Я так и стояла, сдерживая непрошеные слезы, когда услышала странный звук.
   Визгливый скрип тормозов становился громче с каждой секундой.
   События разворачивались быстро, совсем не как в кино. Тем не менее, испытав прилив адреналина, я воспринимала все до последней детали.
   Эдвард Каллен, стоявший за четыре машины от моей, смотрел на меня с нескрываемым ужасом. Его лицо выделялось из целого моря лиц, искаженных страхом и отчаянием. Но гораздо важнее в тот момент был темно-синий фургон, потерявший управление и беспорядочными зигзагами скользивший по парковке. С угрожающей скоростью он приближался к моему пикапу, у него на пути стояла я! Я даже глаза закрыть не успею!
   Что-то сбило меня с ног раньше, чем я услышала скрежет, с которым фургон сминал кузов пикапа. Ударившись головой об асфальт, я почувствовала, как кто-то сильный прижимает меня к земле. Я лежала на асфальте за старой «хондой», рядом с которой стоял мой пикап. Больше я ничего не успела заметить, потому что фургон снова приближался. Смяв кузов пикапа, он сделал огромную петлю и теперь двигался в мою сторону.
   Услышав сдавленное ругательство, я поняла, что не одна под «хондой» и тут же узнала низкий бархатный голос. Взметнулись сильные руки, защищая меня от фургона, который, сильно дернувшись, остановился сантиметрах в тридцати от моего лица. Руки уперлись в боковую поверхность фургона, а потом заработали быстро, как лопасти пропеллера. Секундой позже меня, словно тряпичную куклу, перекинули через плечо и поволокли прочь. Раздался удар, затем звон битого стекла, и я увидела, что фургон застыл там, где совсем недавно были мои ноги.
   Целую минуту стояла гробовая тишина, а потом донеслись истерические крики и плач. Несколько человек звали меня по имени, но среди всеобщей паники я расслышала тихий испуганный голос Эдварда.
   — Белла, ты в порядке?
   — Да, — только и пролепетала я и попыталась сесть. Не тут-то было — Каллен вцепился в меня железной хваткой.
   — Осторожно! — предупредил парень, когда я начала вырываться. — Кажется, у тебя разбит висок.
   Только тут я почувствовала пульсирующую боль над левым ухом.
   — Ой! — удивленно воскликнула я.
   — Так я и думал! — Как ни странно, в его голосе слышался сдавленный смех.
   — Черт возьми… — начала я, пытаясь собраться с мыслями. — Каким образом ты так быстро оказался возле меня?
   — Я стоял рядом, Белла.
   Я снова попыталась сесть, и на этот раз он разжал свои объятия, отодвигаясь подальше. Заглянув в его лицо, такое испуганное и невинное, я снова поразилась его красоте. Зачем я задаю все эти вопросы?
   Тут подоспела помощь — студенты и учителя с перепуганными заплаканными лицами кричали что-то друг другу и нам с Эдвардом.
   — Не шевелитесь! — велел какой-то мужчина.
   — Вытащите Тайлера из машины, — командовал второй.
   Заразившись царившей вокруг суматохой, я попыталась подняться, но холодная рука Эдварда сжала мое плечо.
   — Тебе лучше пока не двигаться, — мягко произнес он.
   — Холодно, — пожаловалась я. Каллен захихикал, и мне стало легче.
   — Ты стоял там, возле своей машины, — неожиданно вспомнила я, и смех резко оборвался.
   — Это не так! — твердо сказал он.
   — Я все видела!
   Вокруг нас царил хаос. Мужчины пытались освободить Тайлера. Я продолжала спорить — откуда только взялась настойчивость? Уверенная в своей правоте, я хотела заставить Каллена признаться.
   — Белла, я стоял рядом с тобой, а потом сбил с ног, — медленно и серьезно проговорил Эдвард. Странные глаза так и буравили меня, будто стараясь внушить что-то важное.
   — Нет! — упрямилась я.
   — Белла, пожалуйста!
   — Как все произошло? — не желала уступать я.
   — Доверься мне, — умолял Эдвард, и я понимала, что больше не могу сопротивляться.
   — Обещаешь потом все объяснить?
   — Конечно! — неожиданно резко и раздраженно сказал он.
   — Конечно, — с бессильной злобой повторила я.
   Шесть санитаров и два учителя — мистер Варнер и мистер Клапп — с трудом отодвинули фургон и принесли носилки. Эдвард заявил, что в состоянии идти сам, и я пыталась последовать его примеру. Однако кто-то донес, что я ударилась головой и, возможно, получила сотрясение мозга. Я была готова провалиться сквозь землю, когда на меня надели фиксирующий «воротник». Казалось, вся школа собралась посмотреть, как меня грузят в машину «скорой помощи». А Эдварда просто посадили на переднее сиденье. Разве справедливо?
   Машина еще не успела отъехать, и тут, как назло, появилась полиция с шефом Свопом во главе.
   — Белла! — испуганно закричал Чарли, увидев меня на носилках.
   — Все в порядке, Чар… папа, — вздохнула я. — Ничего страшного.
   Чарли стал расспрашивать санитаров и врачей, а я, воспользовавшись случаем, попробовала найти объяснение смутным образам, которые кружились в голове, словно цветные стекла калейдоскопа.
   Вот санитары поднимают меня на носилки, и на бампере «хонды» я вижу вмятину, по очертаниям напоминающую плечи Эдварда. Будто он прижался к машине с такой силой, что на металлической раме остался след…
   А вот его семья… Они наблюдают за происходящим издалека. Лица перекосились от ярости и осуждения, в них нет ни капли тревоги за брата!
   Наверняка всему этому есть логическое объяснение. Естественно, за исключением того, что я сошла с ума!
   «Скорая помощь» с полицейским эскортом примчалась в центральную городскую больницу. Было страшно неловко, когда меня, как последнюю идиотку, на носилках выгружали из машины. Тем более что Эдвард грациозно выпорхнул из кабины и по-хозяйски вошел в здание больницы, словно бывал здесь ежедневно.
   Меня привезли в процедурную — длинную комнату с несколькими койками, окруженными полупрозрачными занавесками-ширмами. Медсестра измерила мне давление и поставила градусник. Задернуть пластиковый занавес никто не потрудился, и, разозлившись, я решила, что не стану больше носить идиотский «ошейник». Медсестра отлучилась, и я тут же расстегнула липучку и бросила «ошейник» под койку.
   Медсестры засуетились, и через минуту к соседней койке принесли еще одни носилки. На них лежал Тайлер Кроули, с окровавленной повязкой на голове. Выглядел он ужасно, но с беспокойством смотрел на меня.
   — Белла, я так виноват!..
   — Я-то в порядке, Тайлер, а ты?
   Пока мы разговаривали, медсестры снимали повязку, обнажая мириады ссадин на лбу и левой щеке.
   — Я думал, что убью тебя! — причитал Кроули. — Ехал слишком быстро, а фургон занесло… — Он поморщился, когда сестра начала промывать ссадины.
   — Не беспокойся, меня ты не задел!
   — Как ты смогла так быстро уйти с дороги? Ты стояла у пикапа, а через секунду исчезла.
   — Ну, мне помог Эдвард.
   — Кто? — Тайлер не верил своим ушам.
   — Эдвард Каллен, он стоял рядом. — Я никогда не умела лгать, и на этот раз все прозвучало не слишком убедительно.
   — Каллен? Его я не заметил. Bay, ну и скорость! Как он?
   — По-моему, в порядке, хотя тоже в больнице.
   Я ведь не сумасшедшая, галлюцинациями не страдаю. Как же все произошло? Похоже, ответа не найти.
   Мне сделали рентген головного мозга. Говорила же я медсестрам, что со мной все в порядке, так оно и оказалось. Никакого сотрясения. Однако без осмотра доктора уйти мне не разрешали. Итак, я застряла в процедурной. Если бы еще Тайлер перестал извиняться!.. Я ему раз сто повторила, что со мной все в порядке, а он продолжал изводить и себя, и меня. Наконец, я перестала его слушать и закрыла глаза. Покаяния Тайлера доносились словно издалека.
   — Она спит? — произнес низкий бархатный голос, и я тут же открыла глаза.
   У моей койки, самодовольно улыбаясь, стоял Эдвард. Хотелось показать, как сильно я злюсь, но ничего не вышло, сердиться на Каллена было невозможно.
   — Послушай, Эдвард, мне очень жаль… — начал Тайлер.
   Каллен жестом попросил его замолчать.
   — А где же кровь? — с притворным сожалением спросил он и рассмеялся, обнажив белоснежные зубы.
   Эдвард присел на койку Тайлера, однако повернулся ко мне.
   — Каков диагноз? — спросил он.
   — Со мной все в порядке, но уйти не разрешают! — пожаловалась я. — Слушай, а почему у тебя не берут анализы?
   — Все дело в связях и личном обаянии! — засмеялся Каллен.
   Тут в процедурную вошел доктор, и у меня просто отвисла челюсть. Он был молод, светловолос и красивее любого манекенщика из всех, кого я видела. И это несмотря на мертвенную бледность и темные круги под глазами.
   — Итак, мисс Свон, как вы себя чувствуете? — спросил доктор Каллен.
   Боже, его голос даже красивее, чем у Эдварда.
   — Все в порядке, — кажется, в тысячный раз ответила я.
   Он включил световой щит у изголовья моей койки.
   — Рентген показывает, что все в норме, — одобрительно проговорил доктор. — А голова не болит? Эдвард сказал, что вы сильно ударились.
   — Все в порядке, — вздохнула я, бросив свирепый взгляд на Каллена-младшего.
   Холодные пальцы доктора осторожно ощупывали мою голову. Вот он коснулся левого виска, и я поморщилась.
   — Больно?
   — Да нет, — ответила я. Разве это боль?
   Я подняла глаза и, увидев покровительственную улыбку Эдварда, разозлилась.
   — Ваш отец ждет в приемном покое. Пусть забирает вас домой. Но если закружится голова или внезапно ухудшится зрение, сразу приезжайте ко мне.
   — Могу я вернуться на занятия? — спросила я. Не хватало еще, чтобы Чарли за мной ухаживал!
   — Сегодня лучше отдохнуть, — посоветовал доктор.
   — А он вернется в школу? — поинтересовалась я, имея в виду Эдварда.
   — Должен же кто-то сообщить добрую весть! — самодовольно изрек Каллен-младший.
   — Вообще-то, — вмешался доктор, — почти вся школа собралась в приемном покое.
   — О нет! — застонала я, закрывая лицо руками.
   — Может, останетесь здесь? — с сомнением предложил доктор Каллен.
   — Нет-нет! — испуганно вскрикнула я и тут же вскочила на ноги. Очевидно, я поспешила, потому что, потеряв равновесие, упала в объятия доктора. Он только головой покачал.
   — Ничего страшного, — пролепетала я. Не рассказывать же ему, что с равновесием у меня вообще проблемы!
   — Выпейте тайленол, — посоветовал он, осторожно ставя меня на ноги.
   — Голова почти не болит! — упрямилась я.
   — Вам очень повезло, — улыбнулся доктор, ставя подпись на моей выписке.
   — Повезло, что Эдвард стоял рядом со мной, — поправила я, многозначительно глядя на своего спасителя.
   — Ах, да, конечно! — согласился доктор, делая вид, что разбирает какие-то бумаги. Затем он подошел к Тайлеру. Интуиция не подвела, доктор Каллен был польщен.
   — А вам, молодой человек, придется здесь задержаться, — объявил он Тайлеру, осматривая его ссадины.
   Как только доктор отвернулся, я подошла к Эдварду.
   — Можно тебя на минутку? — чуть слышно прошептала я.
   Парень отступил, упрямо стиснув зубы.
   — Тебя ждет отец, — процедил он.
   Я посмотрела на доктора Каллена и Тайлера.
   — Хочу поговорить с тобой наедине, если не возражаешь, — настаивала я.
   Эдвард поморщился, а затем вышел из процедурной и быстро зашагал по длинному коридору. Мне пришлось бежать, чтобы не отстать. Завернув за угол, мы оказались в небольшом тупичке, и Каллен резко повернулся ко мне.