«Баццони не обманул меня, – подумал он. – Смертоносный воздух комнаты и мое дыхание отравили цветы. Я дышал на букет – и он увял…»
Юноша окинул взором комнату и увидел в углу паука. Чтобы еще раз проверить ужасную действительность, Джиованни подошел к пауку и стал дышать на него. Насекомое начало судорожно ползти вверх по паутине, но тотчас упало на пол. Паук был мертв.
– Проклятие! – закричал Джиованни отчаянно. – Я сею вокруг себя смерть! Я сделался смертоносным чудовищем для всех живых существ! Отец, мать… Я никогда не вернусь к вам больше, не поцелую ваши седые волосы!
В это время он услышал за окном тревожный голос Беатрисы:
– Джиованни, почему вы не идете? Я давно ожидаю вас.
– Сейчас иду! – ответил несчастный юноша. «Да, – проговорил он уже про себя, – в последний раз я хочу быть возле тебя, Беатриса. Ты – одна, к кому я могу приблизиться без страха сделаться убийцей».
И он сбежал по лестнице, как безумный, и выбежал в сад.
* * *
Ласковый взгляд девушки, ее оживленная улыбка сразу успокоили Джиованни. Он остановился около нее, молчаливый и неподвижный. И когда она сказала:
– Ну, что же, идем! – он последовал за ней, как послушный ребенок.
Когда они подошли к огненно-красному «коралловому дереву», Джиованни начал жадно вдыхать его аромат, как истомленный путник припадает иссохшими губами к холодному источнику.
Новое, сильное, неведомое ощущение удивило и испугало его.
– Откуда это дерево?
– Оно – создание моего отца, – просто ответила Беатриса.
– Вы обманываете меня. Скажите мне, откуда появилось это дерево и как оно называется. Я хочу знать!
– Мой отец обладает глубокими знаниями тайн природы. «Коралловое дерево» появилось из земли в тот момент, когда я родилась. Мы с ним как сестры, а Теребрицци – наш отец. Одна – дочь его любви, другая – его знаний. И я затрудняюсь сказать, кого из нас он любит больше. Но не приближайтесь к дереву. Я уже предупреждала вас, что оно опасно для всех, кроме меня.
– Нет, я должен, я хочу приблизиться к нему, коснуться его, – оно привлекает, очаровывает меня, как вы сами привлекли и очаровали меня в этом страшном саду! – крикнул негодующий юноша.
Испуганная Беатриса быстро отошла от деревца. Джиованни последовал за ней.
Когда они отошли шагов двадцать, Беатриса обернулась и, указывая на дерево, сказала:
– Рожденное со мной, вместе со мной выросшее, оно было моим единственным другом до того момента, пока вы, Джиованни, не появились здесь…
– Я ненавижу вашего отца! Это он завлек меня! – воскликнул гневно юноша. – Здесь какая-то ужасная западня, созданная, чтобы погубить меня!
– Вас завлекал мой отец?! – с краской негодования спросила Беатриса. – Но в чем, собственно, вы обвиняете моего отца? Зачем вы ему нужны?
– Я нужен ему для его новых опытов. А что касается его дочери, – то она…
– Дочь была счастлива в своем одиночестве до тех пор, пока не увидела вас. И теперь она не найдет уже больше своего счастья…
Джиованни взглянул на Беатрису любящими глазами.
– Правда ли это?
– Да, это правда, Джиованни! Ты принес сюда более сильный яд, чем все яды моего отца. Его яды причиняют страдания телу, а твои – причиняют душевные муки. Ты знаешь нашу тайну. Беги. Оставь меня одну в этом отверженном месте. Прежде, чем ты явился, это был мой мир, – мир, где я была счастлива. Но теперь… Беги же, беги, зачем же ты медлишь? Что удерживает тебя здесь?
– Ты, Беатриса, – произнес Джиованни и протянул к ней руку. Беатриса боязливо отшатнулась. – Не бойся, ты не причинишь мне вреда. Моя кровь отравлена так же, как и твоя, и так же, как ты, я сею вокруг себя смерть.
Беатриса вскрикнула от ужаса.
– Ты также осужден вместе со мною, Джиованни, я не перенесу этого! Я бы убила себя, если бы знала, что виновна в этом. Но поверь, я не виновна.
– Я верю тебе, Беатриса, – сказал юноша и обнял девушку. – Не отчаивайся. Ты будешь спасена. Смотри на этот флакон. Он содержит сильнейшее противоядие, которое очистит твою кровь и сделает тебя такой, как и все.
Беатриса жадно схватила флакон, поднесла к губам, но тотчас отвела руку.
– Нет, Джиованни! Если я выпью, то буду спасена, а ты… Пей лучше ты…
– Ты хочешь пожертвовать своей жизнью ради меня? Я теперь вижу, как ты любишь меня, но умоляю тебя, пей! Пей смело. Тебе прислал этот флакон друг, который желает нам добра.
Беатриса выпила. Как только она сделала последний глоток, из кустов появился Черный Доктор Теребрицци. Он с торжеством смотрел на молодых людей, как смотрит скульптор на завершенное изваяние. От удовольствия его желтое, как у мумии, лицо покрылось морщинками.
– Будьте счастливы, дети мои, – сказал он. И, обращаясь к Беатрисе, продолжил: – Я достиг всего, чего хотел. Я дал тебе необычайное могущество. Тебе оставалось только испытать счастье женщины. Но никто из людей не мог приблизиться к тебе, не рискуя умереть. Мое искусство победило и это препятствие. В продолжение нескольких месяцев я сумел создать для тебя мужа. Вдыхая каждый день запах этого сада и аромат, исходящий от твоего тела, организм Джиованни постепенно привык к ядам. Они теперь безвредны для него. Возьми этот красный цветок и подари ему в знак своей любви. Не бойся, цветок не причинит ему никакого вреда.
Дрожа от гнева, выслушал Джиованни эту речь и вдруг исступленно начал кричать:
– Проклятый старик! Ты не пожалел человеческой жизни, не пожалел дочери ради своих опытов! Ты сделал нас чудовищами, отрезанными от мира! Ты хотел создать новую породу людей, но знай, что это не удастся тебе. Беатриса выпила противоядие от твоих ядов, она станет такою же, как все!..
– Успокойся, Джиованни, – сказала Беатриса, бледнея, и, обращаясь к отцу, спросила его с глубокой тоской:
– Отец, зачем ты сделал меня такой несчастной? – И, вдруг схватившись за грудь, прошептала: – Мне дурно…
Джиованни и Теребрицци подумали, что сильное волнение повлияло на Беатрису.
– Ты несчастна? – с удивлением спросил отец.
– Да. Я хотела быть любимой, как все, а ты сделал из меня чудовище. – И, бледнея все более, Беатриса пошатнулась и упала на руки Джиованни. – Я умираю. Прощай, Джиованни! Твое средство могло помочь другим, но оно оказалось смертельным для меня. Но лучше я, чем ты…
Девушка была мертва.
Организм ее не мог существовать без ядов, привитых ее отцом – Черным Доктором Теребрицци: они сделались составной частью ее существа. А противоядие, наоборот, оказалось для Беатрисы смертельным ядом…