Майн Рид
Эсперанса
I
– Нам остается, папа, только переселиться в Южную Америку! – серьезно сказал Том.
– Да, да! – поддержали Джек и Мери. – Там, наверно, хорошо, иначе кузен Чарли не хвалил бы!
Этот разговор происходил в семье младшего приходского священника, мистера Мертона. Мистер Мертон, человек ученый и уважаемый в округе, родился в Уикстоне, небольшой горной деревушке северной Англии. Там и было у него маленькое имение. Сразу же после окончания университета он женился на милой, но бедной девушке. Жизнь его до сих пор мирно текла среди книг, семьи и прихожан, которые души не чаяли в своем пастыре.
Мальчики, пятнадцатилетний Том и тринадцатилетний Джек, учились в школе. Джек, кроме того, занимался гимнастикой и борьбой. Девочки, четырнадцатилетняя Матильда и Мери двенадцати лет, тоже ходили в школу, но до последнего времени жили больше у бабушки с материнской стороны, вдовы, имевшей собственную ферму и умело управлявшей ею. Бабушка не жалела средств на образование внучек, а в свободное время обучала их рукоделию и хозяйству, чтобы они, как она выражалась, «не коптили зря неба».
Их мать, выйдя замуж за мистера Мертона очень молодой, была так избалована мужем, что превратилась в ленивую, беспомощную женщину, сидевшую целый день сложа руки и только жаловавшуюся на свои, чаще мнимые, недуги.
Что же заставляло семью Мертонов покидать родину и отправляться в такую даль, как Южная Америка?
Это будет ясно читателю, когда мы познакомим его еще с одним действующим лицом нашей истории – Чарльзом Вилларсом. Чарльз был сыном двоюродного брата Мертона, друга его молодости и товарища по университету. Вилларс вел дела с Южной Америкой и вскоре даже насовсем поселился в Вальпараисо, где женился на богатой наследнице. Однако его жена несколько лет спустя умерла, оставив сына Чарльза. Прошли годы, умер и неутешный вдовец. Мистер Мертон узнал об этом случайно: однажды к нему пришел пожилой смуглый господин и, представившись братом покойной миссис Вилларс, сообщил, что ему поручили привезти мистеру Мертону Чарльза Вилларса на воспитание и содержание до достижения совершеннолетнего возраста. Мальчику было тогда десять лет. Исполнив это поручение и вручив Мертону пять тысяч фунтов стерлингов, незнакомец постарался не задерживаться и удалился.
Мистер Мертон не сразу пришел в себя. Что делать с этим бледным, красивым мальчуганом, да вдобавок, оказавшимся еще и большим шалуном? К счастью, один приятель, доктор Аллан, вывел Мертона из затруднения, посоветовав отдать мальчика в школу. Через год Аллан получил место священника в Уинстонском приходе и уговорил друга стать его помощником, тем более что там же находилось и имение Мертона. Сюда-то, к своим родственникам, и стал приезжать на каникулы Чарльз Вилларс. Семья Мертонов так нравилась ему, что он продолжал навещать ее и после окончания университета, когда поселился в Лондоне.
И вот недавно старый друг мистера Мертона, доктор Аллан скоропостижно скончался, а преемник, без особых церемоний, вскоре заявил Мертону, что у него есть свой помощник и услуги Мертона ему больше не нужны. Положение было критическим. С большой семьей и незначительными доходами Мертон оказался без работы. Ко всем бедам, еще и теща скончалась, а ее сын и наследник, человек скупой, поспешил отослать девочек Матильду и Мери к их родителям.
В это трудное время Мертонов и посетил Чарльз Вилларс. Он как раз заехал проститься с родственниками: его дядя, тот самый, который привез его когда-то в Англию, звал племянника обратно, домой в Вальпараисо – принять счета по опеке над имуществом покойного Вилларса.
Узнав о бедах, выпавших на долю Мертонов, молодой Вилларс стал уговаривать их ехать с ним в Южную Америку.
– Поверьте, там вам будет гораздо лучше! Дядя выстроил у себя в имении церковь для английских рабочих и просил меня подыскать священника. Вот вам и место! А как там хорошо!
И юноша стал восторженно описывать все красоты и преимущества своей родины. Однако только после долгого колебания мистер Мертон согласился отправиться в такое далекое и рискованное путешествие. И вот вся семья, включая и давнишнюю преданную служанку Нанни, занялась хлопотами, связанными с подготовкой к отъезду.
Благодаря проворности Нанни, вниманию Тома и распорядительности Матильды, все было собрано и уложено так быстро, что поглощенный своими мыслями мистер Мертон и его слабонервная супруга почти и не участвовали в сборах. Один близкий семье адвокат взялся распродать мебель и впоследствии управлять маленьким имением Мертона, пока тот будет отсутствовать. Затем вся семья, простившись с прихожанами, отправилась в Лондон. Вилларс, знакомый с некоторыми южно-американскими коммерсантами, получил от них необходимые сведения, как экипировать для путешествия через океан английское семейство, а также узнал, на каком корабле можно отправиться в Вальпараисо.
От продажи мебели была выручена солидная сумма. На эти деньги приобрели все, что было нужно для Южной Америки. Мистер Мертон распорядился, чтобы проценты с капитала в 500 фунтов стерлингов, завещанного ему тещей, и доходы с имения пересылались ему в Вальпараисо.
Пока шли приготовления, семья нередко гуляла по Лондону и знакомилась с его достопримечательностями, причем мистера Мертона более всего интересовало Вестминстерское аббатство, это историческое место упокоения знаменитых английских деятелей науки и политики; дети же больше всего полюбили ходить в зоологический сад, где старались получше познакомиться с теми зверями, которые водятся как раз в Южной Америке.
Наконец настал день отплытия. Семья вместе со своим объемистым багажом разместилась на корабле «Мэпо». Капитан Россель, с которым их познакомили те же южно-американские коммерсанты, оказался очень образованным человеком. Он представил нашим героям еще одного пассажира, доктора Люиса, молодого врача, который, несмотря на слабое здоровье, решил отправиться в Вальпараисо, чтобы поселиться там и заняться врачебной практикой.
Капитан Россель уступил пассажирам две просторные каюты, где даже избалованная миссис Мертон чувствовала себя уютно. Что касается доктора Люиса, то он сразу всем понравился: Мертон восхищался его эрудицией, Том – его страстью к естествознанию и путешествиям; как врач он, естественно, снискал расположение вечно больной миссис Мертон; наконец младшие дети и Нанни полюбили его за неистощимую заботливость и добродушие.
В обществе капитана и Люиса плавание до острова Мадеры, первой остановки корабля, прошло для семьи почти незаметно, хоть и несколько однообразно.
В Мадере им предстояло запастись свежей водой; кроме того, капитан когда-то похоронил на Мадере свою жену и дочь, и ему хотелось посетить дорогие могилы.
Спустя несколько дней «Мэпо» бросил якорь в порте Фунчаль. Пассажиры были поражены живописными берегами этой местности, представлявшими отвесные скалы высотой до 2000 футов над морем.
Фунчаль – приятный городок, утопающий в пышной зелени и среди амфитеатра гор.
Расставшись с капитаном Росселем, поехавшим на кладбище, наши путешественники пошли на прогулку в горы, где обнаружили много апельсинных и лимонных рощ, виноградников, усеявших окрестности города. Несколько выше встречались банановые деревья, гранатники, смоковницы; еще выше – европейские знакомцы – груши, яблони, персики…
Семья Мертонов и доктор Люис с наслаждением лакомились этими плодами и не без сожаления вскоре покидали живописный остров.
Их снова ждало томительное морское плавание. Они прошли мимо Канарских островов, полюбовались на Тенерифский пик, вершина которого сияла на солнце, а нижняя часть была окутана облаками.
Становилось все теплее и теплее. Скоро до вечера уже нельзя было выходить на палубу. Наконец, уйдя еще дальше в южные широты, они увидели перед собой блистающее созвездие Южного Креста.
– Теперь и я мирюсь со своей ссылкой! – восторженно воскликнул Мертон, восхищаясь крестообразно расположенными звездами. – Как мне всегда хотелось взглянуть на этот символ нашей святой веры на небесах!
Наблюдения за роскошным южным небом несколько развлекли наших переселенцев. К тому же, предвидя близкий конец своего плавания, они, особенно молодежь, приналегли на изучение новых языков, испанского и португальского, на котором говорят в Южной Америке. К приезду в Рио-де-Жанейро, столицу Бразилии, все уже могли объясняться по-испански и по-португальски.
Величественный вид бразильской столицы, раскинувшейся по амфитеатру гор, среди пышной тропической природы, произвел на всех чарующее впечатление.
Наши пассажиры еще с большим удовольствием, нежели на Мадере, провели здесь время. Оказалось, что у Чарльза в Рио-де-Жанейро был знакомый португальский коммерсант, дальний родственник матери и хороший приятель его дяди. Дон Альварес, так его звали, узнав о приезде Мертонов, упросил наших друзей непременно погостить у него на фазенде, неподалеку от города. Так как у капитана сбежало с корабля шестеро лучших матросов, вероятно, сманенных на другой корабль, а Россель как истый англичанин не хотел брать матросов другой национальности и непременно хотел подождать, не подвернется ли случай заменить сбежавших все-таки соотечественниками, то в распоряжении Мертонов оказалось несколько дней, которые они и провели у Альвареса.
Молодежь с увлечением предавалась катанию верхом на лошадях и в лодках или ловила рыбу; старшие осматривали хозяйство – скотные дворы, кофейные плантации, где работали черные невольники; дамы же больше качались в гамаках, среди благоухающих цветов, играли, пели, разговаривали и изредка читали.
Время пролетело незаметно, и когда наконец капитан Россель пришел на фазенду с сообщением, что пора ехать, ибо он уже пополнил команду матросами-англичанами, с радушным хозяином все расстались с большим сожалением.
Опять потянулось долгое, утомительное плавание. Новые матросы оказались вполне подходящими, но пассажиры, особенно дети, сразу их невзлюбили за сердитый вид и угрюмость.
II
Скоро показались высокие горы – берега Огненной Земли, как объяснил капитан. Путешественники увидели затем высокий черный утес, который был, как им рассказывали, свидетелем гибели многих кораблей… Погода между тем испортилась: подули противные ветры, захлестал мокрый снег; на каждом шагу «Мэпо» грозили утесы и скалы. Негостеприимно встретил Тихий океан наших друзей!
Но их ожидала гораздо большая опасность: на корабле впыхнул бунт.
Первым заметил неладное среди экипажа Том.
– Папа, – сказал он отцу, – один из новых матросов, Вилль Гарди, кажется, замышляет недоброе. Я сам слышал, как он подговаривал товарищей к бунту!
Мистер Мертон, зная, к каким печальным последствиям может привести мятеж на корабле, обеспокоился. Но Люис поспешил ободрить его.
– Как ни дерзок Билл, – заметил он, – я не думаю, что он способен на серьезное преступление.
Однако в душе Люис тоже не был спокоен и обратился к капитану. Тот, после посещения могил жены и дочери, почти все время сидел в каюте и потому не замечал брожения в экипаже. Однако разговор с Люисом вывел его из состояния апатии. Он позвал помощника, честного, превосходного моряка, но сурового служаку, за что его не терпели матросы, и пошел с ним на палубу.
Тем временем Люис вернулся к своим друзьям и стал раздавать оружие, а Нанни стала наскоро собирать необходимые вещи.
Вдруг на палубе послышался шум голосов, топот ног, крики и выстрелы. Скоро дверь настежь отворилась, и в каюту вошло двое матросов. Они внесли находившегося без чувств Вилли Гарди, у которого была прострелена рука.
– А ну, доктор, поправьте-ка ему руку! – грубо сказали они Люису.
– Злодеи, что вы там наделали?! – воскликнул с негодованием мистер Мертон.
Вместо ответа один из бунтовщиков направил на него пистолет.
– Стойте, – резко поднялся доктор, – мы все вооружены, и если вы тронете хоть одного из нас, то вас и вашего предводителя может постигнуть смерть! Успокойтесь, и я спасу Вилли Гарди!
В это время раненый очнулся.
– Избавьте меня от боли, – простонал он, – и клянусь, что никого из вас здесь не тронут!
Доктор принялся за перевязку, затем приготовил успокоительную микстуру с опиумом, но перед тем, как дать ее больному, сначала объяснил ему ее свойства.
Выслушав Люиса, больной попросил позвать своего помощника, Джека Аллена, и, когда тот явился, велел ему отпустить пассажиров на шлюпке в море, дав им бочку воды, мешок сухарей и мешок риса, а из домашних вещей – все, что они захотят с собой взять.
Под хохот и ругательства несчастные пассажиры, наскоро забрав оружие и домашние вещи, поспешили в шлюпку, ежеминутно опасаясь, как бы бунтовщики не передумали и не набросились на них.
Все обошлось благополучно. Но, к удивлению наших друзей, к бунтовщикам пристал щеголеватый камердинер Чарльза, с насмешкой заявив своему господину, что и он хочет пожить свободно. Разгневанный Чарльз едва не бросился на него с кулаками; Мертоны удержали его, не то всем им пришлось бы туго.
Оказавшись в шлюпке, наши путешественники схватились за весла и поспешили удалиться от корабля. У доктора оказался карманный компас, и он посоветовал держать курс прямо на восток, так как, по его мнению, они не могли быть очень далеко от чилийских берегов.
Так и сделали… Наступила ночь. Утомленные долгой греблей, изгнанники подняли парус; ветер, сильно дувший с юга, погнал их к северу, и на рассвете сквозь густой туман они заметили сверкавшие снегом вершины Анд. Опять с надеждой налегли на весла, но ветер все относил шлюпку к северу. Наконец показался берег, но причалить к нему было делом нелегким, так как он весь был покрыт скалами, о которые с шумом разбивались бушующие волны.
– Нечего делать, – решительно заявил доктор Люис, – придется еще поработать. Нужно плыть вдоль берега, пока не встретим удобного места!
Так они проплыли несколько часов. Вдруг ветер яростно погнал их прямо на скалы, у всех сердце сжалось от страха, но не растерявшийся Люис заметил среди скал узенький проход и направил туда шлюпку. Это было устье маленькой речки. Друзья снова налегли на весла и, поднявшись немного вверх по течению, высадились наконец на песчаном берегу, привязав шлюпку к стволу одного из росших здесь буков.
Высадившись на берег и сложив свои вещи, путешественники огляделись. Кругом виднелся кустарник и лес, а за ними громоздились темные скалы, очевидно, прилегающие к Андам. Где устроить ночлег? Неподалеку оказалась довольно обширная пещера, сухая, покрытая мелким песком. В любом случае здесь было безопаснее, нежели на открытом воздухе.
Началась возня с устройством ночлега. Нанни устроила для своей госпожи постель из наскоро сложенных плащей, а Мери и Матильда, набрав сухого хвороста, развели огонь. Мужчины и мальчики занялись перетаскиванием в пещеру багажа из шлюпки, затем подкатили несколько больших камней к выходу из пещеры.
Хлопотливая Нанни уже достала чай и сахар и, наполнив медный чайник речной водой, готовила чай. Все расселись вокруг огня в ожидании живительного напитка.
Когда чай был готов, все с наслаждением напились его, закусывая морскими сухарями, хотя избалованная миссис Мертон и ворчала, что нет ни печенья, ни сливок, да и пить приходилось из каких-то оловянных чашек, взятых Матильдой на корабле.
Однако и за это нужно было быть все же благодарными. Мистер Мертон прочел молитву на сон грядущий; подбросив хворосту в костер, все завернулись в одеяла.
Утром доктор Люис поднялся первым и, разбудив мальчиков, отправился осматривать местность. Они взобрались на скалы и вскоре очутились на плоскогорье, покрытом низким кустарником. Том, уже поднаторевший в ботанике, нашел, что это барбарис. Идя дальше, они вышли к теснине, с которой открывался вид на Тихий океан. Его волны с шумом бились о прибрежные скалы. А дальше, за скалами, возвышались мрачные величественные Анды…
– Нет, тут, видно, по берегу недалеко уйдешь! – заметил печально Том. – Не подняться ли нам на шлюпке вверх по реке?
– И это не лучше, друг мой, – ответил доктор, – ведь речка, наверное, стекает со склонов Анд и выше представляет собой горный поток. Нам остается одно – опять сесть в шлюпку и искать счастья в другом месте! Однако, друзья, пора возвращаться к своим.
Они пришли в пещеру, захватив по дороге хвороста для костра. Посоветовавшись, решили пока раздобыть какой-нибудь дичи на обед, на что вызвался Чарльз, а доктор с Томом и Джеком, захватив рыболовные принадлежности, сели в шлюпку, чтобы наловить рыбы, а заодно и хорошенько осмотреть устье реки. С Чарльзом пошла и Мери, вызвавшаяся поискать птичьих яиц. Она же на всякий случай, чтобы охотники не заблудились, проворно взобралась на росший у пещеры бук и повесила красную тряпку.
Охота у Чарльза оказалась удачной. Он настрелял с полдюжины маленьких птиц, похожих на серого дрозда, а выйдя на берег реки, увидел стаю диких уток и убил несколько штук. А Мери, ползая по прибрежным камышам, набивала в это время свои карманы и сумку яйцами.
Далеко за полдень возвратились все в пещеру, где Нанни тут же принялась за приготовление пищи. Рыболовы тоже пришли с хорошей добычей: у них в корзине лежало несколько крупных форелей и лосось, а в шлюпке осталась еще целая груда устриц, набранных на берегу реки.
После сытного обеда путешественники опять принялись обсуждать свое положение. Как быть дальше? Ведь нельзя же вечно сидеть в пещере. Выйти ли снова на шлюпке в море или продолжать путешествие пешком, по суше?
– Думаю, друзья мои, – сказал доктор Люис, – придется остановиться на сухопутном путешествии, так как устье реки загорожено подводными камнями, через которые мы просто чудом проскользнули вчера! Да если бы, впрочем, и не было этого препятствия, все равно слишком рискованно пускаться в путь по морю, так как, по-видимому, эти берега необитаемы и слишком скалисты. Нет, лучше пойти по суше!
– Мне кажется, вы правы, – проговорил Мертон, – у нас нет под рукой необходимых средств, чтобы точно определить широту и долготу этих мест, но по форме берега и его особенностям можно судить, что мы где-то слишком далеко от Чили, у самой подошвы Анд. Скорее всего мы находимся на крайнем юге американского материка. Во всяком случае нужно еще раз тщательно осмотреть окрестности нашей стоянки.
На том и порешили, а пока опять взялись за ружья и удочки, чтобы добыть побольше пищи.
Чарльзу посчастливилось на этот раз подстрелить великолепную черную утку.
Ей больше всех обрадовалась Нанни, которая уверяла, что приготовит великолепное жаркое. Кстати, одной из девочек, Мери, посчастливилось найти картофель; правда, он был довольно водянист, но и им можно было довольствоваться. Наконец та же Мери нашла еще одно растение, которое она приняла было за ревень. На самом же деле это было Cunnera scabro; его стебли, как и ревенные, употребляются в пищу, а огромные, до восьми футов в диаметре, и почти круглые листья могут заменить целую скатерть.
Плотно закусив уткой с картофелем и рыбой, наши друзья улеглись спать.
III
Ночью доктора Люиса разбудил странный шум, в котором он различил человеческие голоса и конское ржание. Он бросился к костру, чтобы затушить его, но, к счастью, тот сам потух; затем доктор осторожно разбудил всех, предупредив об опасности, а сам выглянул в трещину скалы. Он сразу увидел группу рослых индейцев с длинными волосами; столпившись возле шлюпки, они о чем-то оживленно толковали, причем часто слышались слова los cristianos, так называют южно-американские дикари белых.
Очевидно, они вообразили, что тут высадилась толпа испанцев, и решили, собравшись целым племенем, напасть на них. Во всяком случае видно было, как они, соскочив с лошадей, привязали их к деревьям, а сами сели в шлюпку и поплыли вниз по течению.
Выждав, когда шлюпка скрылась из виду, наши друзья вышли из пещеры. Необходимо было немедленно решить, что делать. Общее мнение было – не терять времени и, навьючив весь багаж на индейских лошадей, немедленно бежать в горы, пока не вернулись дикари, бывшие, конечно, только разведчиками, с отрядом своих соплеменников.
Поспешно навьючили багаж на трех лошадей, прихватив парус со шлюпки, принесенный в пещеру для починки, на четвертую лошадь усадили супругов Мертон, на пятую – Чарльза с Мери, шестую взяли Том и Матильда, а Люис, Джек и Нанни пошли пешком.
Лошади были крепкие и послушные. На каждой была узда и седло из шкур, мехом вверх. На седле были приторочены длинное лассо, сплетенное из нескольких ремешков, и боласы, излюбленное оружие в Южной Америке среди дикарей и гаучосов. Болас – это два-три каменных шара с куриное яйцо величиной, обтянутые сыромятной кожей и прикрепленные к концу плетеных ремней длиной в четыре-шесть футов. Когда, покрутив над головой, охотник с силой бросает это нехитрое оружие, шары, увлекаемые собственной тяжестью, обматываются вокруг ног намеченной жертвы, и та падает, как подкошенная. Чарльз и доктор умели ловко управляться с боласом и обещали научить и мальчиков бросать это оружие. Кроме того под деревьями, где были привязаны индейские лошади, нашли три оставленных индейцами копья из бамбука, сажени в две длиной, с железными прекрасно заостренными наконечниками…
Утро только занималось, когда, покончив с укладкой, наши друзья тронулись в путь. Пройдя несколько миль по берегу, они свернули влево и стали пробираться через густой подлесок. Люис и Джек, с топорами в руках, расчищали дорогу. Не отъехали они и пятнадцати миль, как пришлось остановиться на отдых, так как солнце жгло невыносимо, и продолжать путь было крайне тяжело.
Лошадей развьючили, подушки и одеяла разложили на земле и, закусив, прилегли отдохнуть.
Отдыхали часа два, зато встали свежими и бодрыми, готовыми к новым трудам. Идти же стало еще труднее, подлесок перешел в дремучий лес. Наконец через пять часов утомительного пути вышли к быстрой, мелкой речке, на берегу которой и решили сделать привал.
Ночь прошла спокойно. На рассвете поднялись, запаслись свежей водой и снова двинулись в путь. Воздух становился суше и чище, чем был на влажных равнинах, и даже слабая миссис Мертон оживилась от этой перемены. Пробудившаяся от сна природа звенела на разные голоса; со всех концов доносилось пение незнакомых птиц, трескотня темно-зеленых попугаев. Попугаи до того надоели, что Джек не выдержал и ударом своего боласа свалил пару толстых крикунов. Из них могло получиться вкусное жаркое.
Доктор Люис, поглядев на этих птиц с их длинным, острым хвостом, произнес:
– Это попугаи Psittacus jaqulina. Летом они живут в Андах, а на зиму целыми стаями слетаются в Чили и там являются настоящими опустошителями полей; к счастью, они прилетают туда уже по окончании жатвы, иначе бы опустошили весь край.
Кроме попугаев нашим друзьям удалось еще полакомиться гигантской, с куриное яйцо величиной, душистой, сладкой земляникой, в которой тот же Люис признал Fragaria chilensis, чилийскую землянику, замечательную своим запахом.
Но в следующие дни дичи уже не попадалось. К тому же поднялся сильный, резкий ветер, пошел дождь, и разведенный было костер погас. Одну ночь так и не удалось зажечь огонь, и спать легли, пожевав только сухарей. Нечего и говорить, что ночь, проведенная в таких условиях, да еще впроголодь, без костра, была для путешественников не из самых приятных. Мало кто спал, встали раздраженные, продрогшие…
Вдруг доктор молча показал на стадо животных, которые спокойно паслись по склону горы, покрытому травой. Люис, Чарльз и Джек приготовили свои боласы и стали бесшумно приближаться к стаду. Им удалось приблизиться на близкое расстояние, и они бросили свои боласы. Стадо в беспорядке разбежалось, причем одно животное унесло с собой шары, обмотавшиеся вокруг его шеи. Но другое, сваленное удачным ударом, лежало на земле. К нему и кинулись охотники. Но еще прежде, чем они приблизились, громадный кондор, паривший в небе, быстро спустился на упавшее животное и стал выклевывать ему глаза. Разбойника едва отогнали ударами копья и с торжеством притащили добычу в стан.
– Это, кажется, лама! – проговорил Мертон, рассматривая животное.
– Не совсем лама, но из породы лам, – поправил доктор, – это, собственно, гуанако, замечательный по длине и стройности шеи, тонкости хвоста, похожего на крысиный, и по ногам, превосходно приспособленным к горам.
Из мяса гуанако приготовили превосходные бифштексы, которыми остался доволен даже привередливый Чарльз. Приберегли и шкуру, покрытую тонкой длинной и мягкой шерстью…
Гуанако хватило на несколько дней, а потом опять пришлось перебиваться сухарями да изредка яйцами. По расчетам путешественников, они прошли более ста миль, то взбираясь по крутым каменистым склонам, то спускаясь в долины. Местность была унылая, и только лес сглаживал общее тягостное впечатление. Одно только было хорошо – чистый горный воздух, благотворно действовавший на слабое здоровье миссис Мертон, которая чувствовала себя гораздо лучше и бодрее.
IV
После холодной, пасмурной ночи путешественники медленно тронулись в путь, обдумывая свое положение, а главное, соображая, где бы им найти какую-нибудь живность. Ослабели не только люди, но и лошади, одну из вьючных лошадей пришлось оставить на месте, а кладь переложить на верховую, где сидели Матильда и Том, которые теперь должны были идти пешком.
Вдруг шедший в нескольких шагах впереди Джек рванулся вперед и исчез в чаще леса. Опасаясь, как бы пылкий мальчик не подвергся опасности, Люис бросился за ним. Но догнать его было нелегко. Вдруг раздался выстрел, и это еще больше обеспокоило Люиса, он знал, что у Джека не было с собой ружья. Значит, стрелял кто-то другой. Люис кинулся на звук выстрела и, взобравшись на скалу, поглядел вниз. И что же? Он увидел Джека, склонившегося над каким-то незнакомцем.