Страница:
Ирина Мазаева
Мечта футболистки
Глава 1,
которая рассказывает о том, как и с чего все началось
Все началось в пятницу тринадцатого. Лиса, она же Ирина Лисицына, никогда не была суеверной, но после этого дня невольно начала задумываться: а может, и правда некоторые числа и даты имеют какой-то особенный смысл?
Еще за неделю до этого дня они с лучшей подругой Танчиком, Танькой Самохиной, решили, что в следующую пятницу они сделают это – пригласят покататься на велосипедах двух своих одноклассников, Лешку Морозова и Тимку, Сашку Тимофеева. Первый был обалденно красивым высоким брюнетом, звездой их десятого «Б», а второй – его другом, на взгляд Лисы, ничем не примечательным. Сама она не могла решиться пригласить куда-то Морозова, а верная Танчик по доброте душевной предложила организовать свидание пара на пару, ибо Тимофеев ей «был не противен».
Пятница выдалась замечательной. Сентябрь пришел теплый и красивый, как будто лето вовсе и не закончилось. Листва была зеленой и сочной, солнце сияло и жарило, и можно было смело идти в школу в футболке и шортах. Встретившись перед уроками во дворе, подруги старательно обсудили, как и когда следует подойти к парням. Было решено сделать это на физкультуре, которая стояла последним уроком. Ненавязчиво так поинтересоваться, что они делают после школы, а потом рассказать, что вдоль реки обустроили новую велодорожку, которую непременно надо опробовать. А дорожка выходит на проспект, а на проспекте есть замечательное кафе…
На уроках Лиса сидела как на иголках. Она и сама не поняла, как все случилось. Вплоть до этого учебного года мальчики ее как-то не особо интересовали. Она любила учиться и заниматься спортом. Чего она только не перепробовала! Бегала, играла в большой теннис, плавала в бассейне, занималась карате. А в промежутках каталась на роликах и на велосипеде. Лисе нравилось двигаться, чувствовать, как крепнут мышцы, как тело просит все новых нагрузок. Ей нравилось свое отражение в зеркале – собственная спортивная и подтянутая стройность. А вовсе не тщедушно-болезненная худоба первой красавицы класса Яны Филимоновой. Сидеть на диетах и постоянно прыгать на весы – разве это жизнь? «Жизнь – это движение», – цитировала Лиса Джека Лондона, с ухмылкой глядя, как Филимонова презрительно отказывается от булочки с корицей на завтрак. А булочки с корицей в их школе пекли самые лучшие в мире…
Лиса любила поесть. Ведь еда – не враг, а друг, она дает энергию, которая нужна, чтобы бегать и плавать, чтобы решать самые трудные задачи и хорошо анализировать тексты. Просто нужно знать меру. И двигаться, двигаться, двигаться… Не сидеть дома в ожидании принца, выигрыша в лотерею, у моря погоды. Действовать. Жить здесь и сейчас. Лиса смотрела на себя в зеркало и видела за стеклом веселую боевую девчонку с рыжими волосами и мелкими веснушками на лице. Она сама себе нравилась. И фамилию свою любила. И свои длинные яркие рыжие волосы. А потому и прозвище свое – Лиса – она тоже любила. Ведь лиса – красивый и умный зверь. Лисой быть хорошо. И ей, Ириной Лисициной, тоже быть хорошо. «Я добьюсь всего, чего хочу!» – уверяла она свое отражение. И искренне верила в это.
Пока… не влюбилась. 1 сентября Лиса неожиданно столкнулась нос к носу с Лешкой Морозовым, который вдруг выпалил: «Лиска, какая ты стала!..» А какая она стала? Лиса не поняла, что он хотел ей сказать, но почему-то сама вдруг заметила, что привычный ей с первого класса Морозов стал каким-то… другим. Не таким. Стал выше, взрослее, красивее… В общем, с того дня она стала о нем думать. И говорить. Говорить, конечно же, с Танчиком – с ее лучшей подругой.
Танчик стала Танчиком классе в четвертом. Когда кто-то притащил в школу моду называть друг друга, прибавляя суффикс «чик»: Ирчик, Анчик, Ленчик, Танчик. Потом мода прошла, но Танька Самохина так и осталась Танчиком. Во-первых, из-за высокого роста и плотного телосложения, а во-вторых, из-за привычки всегда идти напролом. Танчик была уверена в себе, чаще всего точно знала, чего она хочет, и спокойно шла к своей цели, а так же говорила правду-матку в лицо и никогда не лезла за словом в карман. А потому, когда Лиса, влюбившись в Морозова, вдруг, несмотря на свой лозунг «Я добьюсь всего, чего хочу!», заметалась, стала теряться и время от времени страдать, подруга все внимательно выслушала и заверила: «Не переживай. Просто пригласим их обоих покататься на велосипедах. Я сделаю вид, что мне нравится Тимка. И все у нас будет замечательно».
Лиса и верила, и не верила в то, что все будет замечательно. Верила, потому что не сомневалась в собственной неотразимости. Не сомневалась, даже несмотря на наличие в классе Яны Филимоновой. Ведь, на ее взгляд, все коротенькие юбочки-топики, тонны косметики и огромные каблуки вовсе не делали ту красавицей, а, скорее, просто добавляли лет и пошлости. И пусть какая-то часть парней с этим была не согласна, но Морозов – Морозов! – он ведь был не из них; Лиса в этом не сомневалась. А не верила она в успех предприятия потому, что после той фразы, сказанной одноклассником 1 сентября, больше он почему-то с ней не заговаривал. «Стесняется, скрывает свои чувства», – пояснила Танчик. И Лиса старательно пыталась поверить в эту версию.
«Он стесняется, он скрывает свои чувства, но на самом деле он в меня тоже влюбился», – старательно убеждала она себя все уроки вплоть до физкультуры. А на физкультуре случилось то, чего она сама от себя не ожидала.
Но по порядку. До десятого класса физкультуру у парней вел Василий Петрович, в прошлом мастер спорта и – чем он очень любил похвастаться – чемпион страны по гиревому спорту, а у девчонок – Мария Александровна, которая никогда ничего не говорила о своих спортивных достижениях. Но летом оба они дружно ушли из школы: гиревик – на пенсию, а скромная Мария Александровна – по собственному желанию. Им на замену взяли только что вернувшегося из армии, вчерашнего выпускника «физвоса[1]», двадцатитрехлетнего Руслана, которому поручили вести физкультуру и у парней, и у девчонок.
Выглядели его уроки так: парням он вручал футбольный мяч и отправлял играть, наслаждаться свободой и хорошей погодой, а на девчонках, казалось, отрывался за все, что с ним «поделали» «деды» в армии. В частности, он заставлял их до посинения отжиматься, качать пресс и подтягиваться, довольно наблюдая за их мучениями и отпуская малоприятные комментарии. Доставалось всем. Танчик обычно прослушивала следующее: «Самохина, брюхо от пола отрывай, когда отжимаешься. Жрать меньше надо. Сколько ты сжираешь за день? Килограмм десять?» Филимонову он иначе как скелетом не называл: «Скетелик мой, смыть с тебя косметику, так, наверное, ветром сдует. Что ресницами хлопаешь? Будешь филонить, мамочку с папочкой в школу вызову. Расскажу им, что ты в школе не об учебе думаешь». Лису же, которая и отжаться, и подтянуть могла легко, он доводил до белого каления следующим: «Спортивная, да? Типа сильная? Зато наверняка дура дурой. Все в мышцу ушло, а мозгу питательных веществ не досталось». Все ее напоминания о том, что учитель видел не раз их классный журнал и мог заметить, что никогда у нее ни одной тройки даже не было, проходили мимо ушей Руслана. «Все бабы – дуры. И не надо пытаться мне доказывать обратное», – неизменно отзывался он.
Казалось, новый физкультурник ненавидел всю женскую часть человечества. Но вымещал он свою ненависть почему именно на их десятом «Б». И, конечно, урок в пятницу тринадцатого не стал исключением. Занимались на улице. Довольный собой, Руслан притащил из спортзала канат и укрепил его высоко на перекладине. Из всех девчонок залезть на самый верх получилось только у Лисы. Но, как обычно, вместо похвалы и хорошей оценки ей пришлось прослушать, что и она – тупая как пробка, и все бабы дуры.
Лиса сидела высоко на перекладине и старалась не слушать. С завистью смотрела, как счастливые парни играют в футбол. Как ловко проводит мяч между противниками Лешка Морозов. Р-раз! – и мяч влетел в ворота. И Лиса обрадовалась: вот в какого замечательного парня она влюбилась, в самого лучшего! А потом кто-то послал мяч сильно, но не метко, и он прилетел прямо под перекладину, на которой сидела Лиса. И тут же за ним прибежал Морозов.
– Ой, Лиса, а что ты там делаешь? – удивился он, заметив ее.
– Я…
Но ее перебил Руслан:
– Сдуру залезла, а теперь слезть не может. Вот думаем: вызывать МЧС или подождать, когда заснет и сама свалится. – А потом сделал скорбное лицо. – Ой, не зря горят: курица – не птица…
– …женщина – не человек, – в ответ хохотнул Морозов и снова посмотрел на Лису. – Хочешь, я пожарных вызову? Они, говорят, привыкли котят с деревьев снимать и тебе помогут.
И мир перевернулся.
А на глаза навернулись слезы.
Ведь это же был Морозов, Лешка, самый лучший парень в мире! Который должен был защитить ее от ужасного Руслана, спасти ото всех напастей, ее рыцарь и ее герой.
Как он мог поддержать противного физкультурника?! Как он мог посмеяться над ней?!
Вместо Морозова с не предвещавшим ничего хорошего выражением лица на физкультурника воззрилась Танчик:
– If you have tears, prepare to shed them now[2], – мрачно сообщила она.
Когда Танчик волновалась, она начинала цитировать Шекспира. Когда злилась – начинала цитировать его на английском.
– Че? – не понял Руслан.
– Это вы – не педагог и не человек. Вам не удалось эволюционировать до гомо сапиенс. Вы не имеете права так с нами разговаривать, – перешла на русский Танчик и в сердцах добавила: – Ежик Женя!
– Самохина, ты на кого рот открыла?
И тут вступила Лиса. Она и сама не заметила, как слезы обиды высохли у нее на глазах, а в голосе зазвучал гнев:
– Таня права! Вы не смеете так с нами обращаться! Почему это парни играют в футбол, а вы над нами издеваетесь? Это несправедливо! Мы… Мы тоже хотим играть в футбол.
Не сказать, что Лиса прямо так уж и рвалась играть в футбол, но почему-то это само собой соскочило с языка. Да и, если честно, она готова была играть во что угодно, лишь бы подальше от нового педагога.
– Мы тоже хотим играть в футбол, – поддержала ее Танчик. – Иначе это дискриминация по половому признаку. А дискриминация запрещена Конституцией Российской Федерации.
– Не смешите мои подтяжки. Курицы в футбол не играют. На вас мяч полетит – у вас истерика с испугу случится, – расхохотался Руслан.
Лиса ловко спустилась вниз по канату и встала рядом с Танчиком:
– Мы будем играть в футбол, хотите вы этого или нет.
– Будем, будем! – поддержали подруг остальные девчонки, и даже Филимонова, от которой столь сильного желания побегать за мячом Лиса никак не ожидала.
– На канат, я сказал! – рявкнул физкультурник.
Танчик с Лисой демонстративно развернулись и направились к школе. Остальные последовали за ними.
– Куда?!
– Писать на вас жалобу директрисе, – не оборачиваясь, пояснила Лиса.
Еще за неделю до этого дня они с лучшей подругой Танчиком, Танькой Самохиной, решили, что в следующую пятницу они сделают это – пригласят покататься на велосипедах двух своих одноклассников, Лешку Морозова и Тимку, Сашку Тимофеева. Первый был обалденно красивым высоким брюнетом, звездой их десятого «Б», а второй – его другом, на взгляд Лисы, ничем не примечательным. Сама она не могла решиться пригласить куда-то Морозова, а верная Танчик по доброте душевной предложила организовать свидание пара на пару, ибо Тимофеев ей «был не противен».
Пятница выдалась замечательной. Сентябрь пришел теплый и красивый, как будто лето вовсе и не закончилось. Листва была зеленой и сочной, солнце сияло и жарило, и можно было смело идти в школу в футболке и шортах. Встретившись перед уроками во дворе, подруги старательно обсудили, как и когда следует подойти к парням. Было решено сделать это на физкультуре, которая стояла последним уроком. Ненавязчиво так поинтересоваться, что они делают после школы, а потом рассказать, что вдоль реки обустроили новую велодорожку, которую непременно надо опробовать. А дорожка выходит на проспект, а на проспекте есть замечательное кафе…
На уроках Лиса сидела как на иголках. Она и сама не поняла, как все случилось. Вплоть до этого учебного года мальчики ее как-то не особо интересовали. Она любила учиться и заниматься спортом. Чего она только не перепробовала! Бегала, играла в большой теннис, плавала в бассейне, занималась карате. А в промежутках каталась на роликах и на велосипеде. Лисе нравилось двигаться, чувствовать, как крепнут мышцы, как тело просит все новых нагрузок. Ей нравилось свое отражение в зеркале – собственная спортивная и подтянутая стройность. А вовсе не тщедушно-болезненная худоба первой красавицы класса Яны Филимоновой. Сидеть на диетах и постоянно прыгать на весы – разве это жизнь? «Жизнь – это движение», – цитировала Лиса Джека Лондона, с ухмылкой глядя, как Филимонова презрительно отказывается от булочки с корицей на завтрак. А булочки с корицей в их школе пекли самые лучшие в мире…
Лиса любила поесть. Ведь еда – не враг, а друг, она дает энергию, которая нужна, чтобы бегать и плавать, чтобы решать самые трудные задачи и хорошо анализировать тексты. Просто нужно знать меру. И двигаться, двигаться, двигаться… Не сидеть дома в ожидании принца, выигрыша в лотерею, у моря погоды. Действовать. Жить здесь и сейчас. Лиса смотрела на себя в зеркало и видела за стеклом веселую боевую девчонку с рыжими волосами и мелкими веснушками на лице. Она сама себе нравилась. И фамилию свою любила. И свои длинные яркие рыжие волосы. А потому и прозвище свое – Лиса – она тоже любила. Ведь лиса – красивый и умный зверь. Лисой быть хорошо. И ей, Ириной Лисициной, тоже быть хорошо. «Я добьюсь всего, чего хочу!» – уверяла она свое отражение. И искренне верила в это.
Пока… не влюбилась. 1 сентября Лиса неожиданно столкнулась нос к носу с Лешкой Морозовым, который вдруг выпалил: «Лиска, какая ты стала!..» А какая она стала? Лиса не поняла, что он хотел ей сказать, но почему-то сама вдруг заметила, что привычный ей с первого класса Морозов стал каким-то… другим. Не таким. Стал выше, взрослее, красивее… В общем, с того дня она стала о нем думать. И говорить. Говорить, конечно же, с Танчиком – с ее лучшей подругой.
Танчик стала Танчиком классе в четвертом. Когда кто-то притащил в школу моду называть друг друга, прибавляя суффикс «чик»: Ирчик, Анчик, Ленчик, Танчик. Потом мода прошла, но Танька Самохина так и осталась Танчиком. Во-первых, из-за высокого роста и плотного телосложения, а во-вторых, из-за привычки всегда идти напролом. Танчик была уверена в себе, чаще всего точно знала, чего она хочет, и спокойно шла к своей цели, а так же говорила правду-матку в лицо и никогда не лезла за словом в карман. А потому, когда Лиса, влюбившись в Морозова, вдруг, несмотря на свой лозунг «Я добьюсь всего, чего хочу!», заметалась, стала теряться и время от времени страдать, подруга все внимательно выслушала и заверила: «Не переживай. Просто пригласим их обоих покататься на велосипедах. Я сделаю вид, что мне нравится Тимка. И все у нас будет замечательно».
Лиса и верила, и не верила в то, что все будет замечательно. Верила, потому что не сомневалась в собственной неотразимости. Не сомневалась, даже несмотря на наличие в классе Яны Филимоновой. Ведь, на ее взгляд, все коротенькие юбочки-топики, тонны косметики и огромные каблуки вовсе не делали ту красавицей, а, скорее, просто добавляли лет и пошлости. И пусть какая-то часть парней с этим была не согласна, но Морозов – Морозов! – он ведь был не из них; Лиса в этом не сомневалась. А не верила она в успех предприятия потому, что после той фразы, сказанной одноклассником 1 сентября, больше он почему-то с ней не заговаривал. «Стесняется, скрывает свои чувства», – пояснила Танчик. И Лиса старательно пыталась поверить в эту версию.
«Он стесняется, он скрывает свои чувства, но на самом деле он в меня тоже влюбился», – старательно убеждала она себя все уроки вплоть до физкультуры. А на физкультуре случилось то, чего она сама от себя не ожидала.
Но по порядку. До десятого класса физкультуру у парней вел Василий Петрович, в прошлом мастер спорта и – чем он очень любил похвастаться – чемпион страны по гиревому спорту, а у девчонок – Мария Александровна, которая никогда ничего не говорила о своих спортивных достижениях. Но летом оба они дружно ушли из школы: гиревик – на пенсию, а скромная Мария Александровна – по собственному желанию. Им на замену взяли только что вернувшегося из армии, вчерашнего выпускника «физвоса[1]», двадцатитрехлетнего Руслана, которому поручили вести физкультуру и у парней, и у девчонок.
Выглядели его уроки так: парням он вручал футбольный мяч и отправлял играть, наслаждаться свободой и хорошей погодой, а на девчонках, казалось, отрывался за все, что с ним «поделали» «деды» в армии. В частности, он заставлял их до посинения отжиматься, качать пресс и подтягиваться, довольно наблюдая за их мучениями и отпуская малоприятные комментарии. Доставалось всем. Танчик обычно прослушивала следующее: «Самохина, брюхо от пола отрывай, когда отжимаешься. Жрать меньше надо. Сколько ты сжираешь за день? Килограмм десять?» Филимонову он иначе как скелетом не называл: «Скетелик мой, смыть с тебя косметику, так, наверное, ветром сдует. Что ресницами хлопаешь? Будешь филонить, мамочку с папочкой в школу вызову. Расскажу им, что ты в школе не об учебе думаешь». Лису же, которая и отжаться, и подтянуть могла легко, он доводил до белого каления следующим: «Спортивная, да? Типа сильная? Зато наверняка дура дурой. Все в мышцу ушло, а мозгу питательных веществ не досталось». Все ее напоминания о том, что учитель видел не раз их классный журнал и мог заметить, что никогда у нее ни одной тройки даже не было, проходили мимо ушей Руслана. «Все бабы – дуры. И не надо пытаться мне доказывать обратное», – неизменно отзывался он.
Казалось, новый физкультурник ненавидел всю женскую часть человечества. Но вымещал он свою ненависть почему именно на их десятом «Б». И, конечно, урок в пятницу тринадцатого не стал исключением. Занимались на улице. Довольный собой, Руслан притащил из спортзала канат и укрепил его высоко на перекладине. Из всех девчонок залезть на самый верх получилось только у Лисы. Но, как обычно, вместо похвалы и хорошей оценки ей пришлось прослушать, что и она – тупая как пробка, и все бабы дуры.
Лиса сидела высоко на перекладине и старалась не слушать. С завистью смотрела, как счастливые парни играют в футбол. Как ловко проводит мяч между противниками Лешка Морозов. Р-раз! – и мяч влетел в ворота. И Лиса обрадовалась: вот в какого замечательного парня она влюбилась, в самого лучшего! А потом кто-то послал мяч сильно, но не метко, и он прилетел прямо под перекладину, на которой сидела Лиса. И тут же за ним прибежал Морозов.
– Ой, Лиса, а что ты там делаешь? – удивился он, заметив ее.
– Я…
Но ее перебил Руслан:
– Сдуру залезла, а теперь слезть не может. Вот думаем: вызывать МЧС или подождать, когда заснет и сама свалится. – А потом сделал скорбное лицо. – Ой, не зря горят: курица – не птица…
– …женщина – не человек, – в ответ хохотнул Морозов и снова посмотрел на Лису. – Хочешь, я пожарных вызову? Они, говорят, привыкли котят с деревьев снимать и тебе помогут.
И мир перевернулся.
А на глаза навернулись слезы.
Ведь это же был Морозов, Лешка, самый лучший парень в мире! Который должен был защитить ее от ужасного Руслана, спасти ото всех напастей, ее рыцарь и ее герой.
Как он мог поддержать противного физкультурника?! Как он мог посмеяться над ней?!
Вместо Морозова с не предвещавшим ничего хорошего выражением лица на физкультурника воззрилась Танчик:
– If you have tears, prepare to shed them now[2], – мрачно сообщила она.
Когда Танчик волновалась, она начинала цитировать Шекспира. Когда злилась – начинала цитировать его на английском.
– Че? – не понял Руслан.
– Это вы – не педагог и не человек. Вам не удалось эволюционировать до гомо сапиенс. Вы не имеете права так с нами разговаривать, – перешла на русский Танчик и в сердцах добавила: – Ежик Женя!
– Самохина, ты на кого рот открыла?
И тут вступила Лиса. Она и сама не заметила, как слезы обиды высохли у нее на глазах, а в голосе зазвучал гнев:
– Таня права! Вы не смеете так с нами обращаться! Почему это парни играют в футбол, а вы над нами издеваетесь? Это несправедливо! Мы… Мы тоже хотим играть в футбол.
Не сказать, что Лиса прямо так уж и рвалась играть в футбол, но почему-то это само собой соскочило с языка. Да и, если честно, она готова была играть во что угодно, лишь бы подальше от нового педагога.
– Мы тоже хотим играть в футбол, – поддержала ее Танчик. – Иначе это дискриминация по половому признаку. А дискриминация запрещена Конституцией Российской Федерации.
– Не смешите мои подтяжки. Курицы в футбол не играют. На вас мяч полетит – у вас истерика с испугу случится, – расхохотался Руслан.
Лиса ловко спустилась вниз по канату и встала рядом с Танчиком:
– Мы будем играть в футбол, хотите вы этого или нет.
– Будем, будем! – поддержали подруг остальные девчонки, и даже Филимонова, от которой столь сильного желания побегать за мячом Лиса никак не ожидала.
– На канат, я сказал! – рявкнул физкультурник.
Танчик с Лисой демонстративно развернулись и направились к школе. Остальные последовали за ними.
– Куда?!
– Писать на вас жалобу директрисе, – не оборачиваясь, пояснила Лиса.
Глава 2,
в которой выясняется, что играть в футбол – это классно!
Лиса до этого никогда не влюблялась.
Все кругом говорили о любви: одноклассницы на переменах, ведущие в ток-шоу по телевизору, авторы со страниц книг и глянцевых журналов. «У тебя должен быть свой парень!» «Жизнь без любви – пуста!» «Главное для женщины – выйти замуж!» Но Лисе было хорошо самой с собой. И с Танчиком. Жизнь и без любви к парню была полна всего интересного. Поэтому Лиса никогда до этого не задумывалась, хочет она влюбиться или нет, не рассматривала парней, не искала отношений и приключений. Даже на дискотеки они с подружкой не рвались. Просто как-то некогда было и не за чем.
А тут вдруг – р-раз! – и это произошло. В один миг все поменялось. Посмотрела она на Морозова какими-то другими глазами, и все, и пропала. Стала думать о нем, вылезать на его страницу, рассматривать фотографии, читать заметки. И говорить о нем захотелось. Только было непонятно что. Они с Танчиком уже и его знак зодиака обсудили, и его увлечения, и музыку, которая у него в плейлисте «вКонтакте». И одежду его, и манеры, и друга его Тимку за компанию.
Лиса не понимала, что с ней происходит. То ей в классе хотелось смотреть на Морозова и глаз не отводить, то, наоборот, не видеть, не замечать, делать вид, что его не существует. Хотелось, чтобы он еще раз с ней заговорил. Не по учебе, а так, о чем-нибудь другом. Но и страшно было, если вдруг заговорит: ведь надо же будет что-то ответить. У нее было такое ощущение, что впервые в жизни она очень сильно чего-то хочет, но никак не может понять, чего.
– Любви взаимной ты хочешь. Отношений со своим Морозовым, – пожала плечами Танчик, когда Лиса рассказала ей о своих переживаниях. – Чтобы он пригласил тебя на свидание, чтобы вы стали встречаться. И поцеловались бы потом под луной.
Лиса тогда покраснела, но потом призналась и подруге, и в первую очередь себе самой, что да, да, наверное, именно этого ей и хочется. Как и всем девчонкам в этом мире в пятнадцать лет.
Но о каком свидании могла идти речь, когда он так поступил с ней?
– Дурак он просто, и все, – разъяснила подруге поведение парня Танчик. – Я не знаю, я бы, наверное, если бы парень сказал мне, что женщина, а, стало быть, я – не человек, тут же бы его разлюбила. Но, во-первых, это – я. Во-вторых, это я так думаю с чисто теоретической точки зрения, а практического опыта у меня нет. В-третьих, опять же, может, он просто дурак и ляпнул не подумав, а сам так не считает? В общем, дело твое: хочешь страдать по нему – страдай. А хочешь – мы все-таки, как собирались, пригласим его с Тимофеевым на свидание.
Вроде бы Танчик все объяснила, но Лиса все-таки ничего не поняла. Как быть в такой ситуации? Продолжать обижаться? Сделать вид, что ничего не случилось? Пригласить его самой на свидание? Или выкинуть из головы навсегда? Вопросы были, а ответов не наблюдалось. Сам же Морозов вел себя с ней, как со всеми остальными девчонками: утром говорил «привет», просил списать домашнее задание по алгебре, хвастался летней поездкой в Египет с родителями. Лиса решила выкинуть его из головы. Но у нее ничего не вышло: получалось только страдать.
Одно радовало, что жалоба директрисе не осталась без внимания. Елена Константиновна, выслушав возбужденных девчонок, которые рассказали и про дискриминацию, и про обзывания, и про «женщина – не человек», после их ухода, как и обещала, переговорила с физкультурником. И теперь на каждом уроке он презрительно кидал им футбольный мяч и до звонка старательно игнорировал футболисток.
А сам футбол оказался азартной и увлекательной игрой. По крайней мере, для Лисы, которая с той то ли злополучной, то ли знаменательной пятницы шла на физкультуру с удовольствием. Втянулись и другие девчонки: верная подруга Танчик, сестры-близняшки Лада и Злата Ивановы, троечница-пофигистка Света Селиванова, неформалка с дредами Аня Кузнецова, даже отличница Илона Мацур с удовольствием вставала на ворота. Только школьная красавица Яна Филимонова заявляла перед игрой: «Я на скамейку запасных», – а потом весь урок интригующе с кем-то эсэмэсилась. Увиливала и ее подружка – Инна Журба, ссылаясь то на больную ногу, то на больную спину. Но, несмотря на этих двоих, человек десять, как правило, набиралось. Двое – в ворота, по четверо – на поле.
У Танчика, правда, поначалу ничего не получалось. Она была сильной, ловкой, но… медленной. Медленной, и все. Заранее понимала, куда летит мяч, бежала, старалась, но ее всегда кто-то опережал. Танчик злилась, но бегать быстрее не получалось. Лиса тоже расстраивалась: ведь все сложилось удачно, им разрешили играть в футбол, а тут – такая незадача: для лучшей подруги это не удовольствие, а одно расстройство. Страдания обеих продолжались до того момента, пока однажды Филимонова, оторвавшись от своего нового дорогущего телефона, не посоветовала:
– А ты, Самохина, на ворота встань. Твои жиры весь проем закроют – мяч при всем желании не пролетит.
Лиса ожидала, что Танчик тут же поставит красавицу на место, но та вдруг обрадовалась:
– Филимонова, ты – гений! Я буду вратаршей, – и обернулась на Илону Мацур, которая, как и Даша Михайлова, чаще всего стояла на воротах: – Ты как? Не против?
– Да пожалуйста, я могу и побегать.
Таким образом, сложились две команды. В команде Лисы были вратарша Танчик, троечница-пофигистка Света Селиванова, неформалка с дредами Аня Кузнецова и отличница Илона Мацур. Во второй команде лидировала увлекающаяся фитнесом, а потому тоже спортивная и ловкая Маша Прохорова. С ней вместе играли сестры-близняшки, маленькая белобрысая Лариса Глущенко, оказавшаяся ловкой и быстрой на поле, а в воротах стояла Даша Михайлова, которая мечтала стать известной художницей. И все было бы хорошо, если бы не Руслан…
Руслан вроде бы послушался директрису, разрешил девчонкам играть в футбол и перестал их изводить своими придирками, но умело отомстил им. Хитро и исподволь. Он… он стал изводить парней. Теперь парни от звонка до звонка отжимались, подтягивались и делали упражнения на пресс, а физкультурник обзывал их «салагами» и «дрищами». Но, главное, он всегда пояснял из-за кого они так мучаются, кто лишил их футбола и кто должен за все заплатить. ДЕВ-ЧОН-КИ.
Девчонки, по его словам, были во всем виноваты. И спрашивать, стало быть, надо было с девчонок. Как они посмели отобрать у парней мяч?! Ведь всякий же знает, что девчонкам в футболе делать нечего! Неудивительно, что парни потихоньку начинали звереть.
Они попытались вернуть себе привилегию играть в футбол на первом же уроке, когда мяч был отдан девчонкам, но Лиса ловко спрятала его за спину, Танчик напомнила, что таково решение директрисы, а Филимонова просто показала фигу. Правда, через пару уроков физкультуры Лисе почему-то стало стыдно, и она решила поговорить об этом с подругой.
– Понимаешь, как-то нехорошо вышло, – начала она. – Мы боролись за справедливость, а получилось снова несправедливо: теперь мы наслаждаемся футболом, а парни мучаются с этим придурком Русланом. Может быть, опять сходить к директрисе? Ведь мячиков полно, школьный стадион большой, и они бы тоже могли играть рядом с нами. А то мне как-то неловко…
– Тебе неловко?! – тут же возмутилась Танчик. – Ежик Женя! С чего это тебе неловко? Им, заметь, было очень даже ловко играть в футбол, пока мы подтягиваемся. Вспомни, как Машка пожаловалась Игнату, и что из этого вышло!
Их одноклассница Маша Прохорова с весны встречалась с их же одноклассником Игнатом Терентьевым. Сначала все в классе шушукались, потом, когда отношения стали заметны, хихикали, потом завидовали, а потом привыкли. Когда Маша пожаловалась Игнату на поведение физкультурника, тот только руками развел: а что поделать? Вы же девчонки, терпите. А другие парни так и вовсе еще подбегали послушать, как Руслан издевается над их одноклассницами.
– Что-то никто из них не стал нас защищать, – напомнила Танчик. – Почему же мы теперь должны бороться за их права? Они что – маленькие? Слабенькие? Не могут за себя постоять? Не могут сами сходить к Елене Константиновне?
– Могут… Наверное, – вынуждена была согласиться Лиса.
– Вот и пусть сами решают свои проблемы. Мне нравится играть в футбол, и я буду в него играть, – резюмировала Танчик. – И никакого чувства вины у меня нет и не будет.
– Я тоже буду играть в футбол! – решительно поддержала ее Лиса и решила выкинуть проблемы парней из головы.
Прошел месяц. Осень все так же не наступала, что, впрочем, было удивительно только для самой Лисы. Ведь она родилась на Севере, в Мурманске, и отлично помнила снег в сентябре. А здесь, в Воронежской области, куда Лисицыны переехали пять лет назад, лето казалось ей бесконечным: оно и начиналось раньше, и заканчивалось только ближе к новому году. В октябре можно было ходить, лишь накинув на себя легкую кофточку, а на деревьях только-только начинали появляться желтые листики.
В воскресенье подружки, накатавшись на велосипедах по солнечному городу, сидели на скамеечке и поедали эскимо.
– Хорошо-то как… – промурлыкала Лиса, зажмурившись и подставив лицо солнышку. – Не жарко уже, но еще и не холодно. Не люблю зиму.
– Я тоже не люблю. Не зима обычно, а непонятно что: то мороз, то мокро, то еще какая-нибудь фигня, – согласилась Танчик.
Помолчали. Лиса выкинула в урну фантик от мороженого.
– Знаешь что… – решила она поделиться с подругой. – Я тут подумала… Я поняла, что это от меня зависит, о чем я думаю. И только мне решать, о чем думать, а о чем нет. Я могу контролировать свои мысли! В общем… Я решила выкинуть из головы Морозова. Просто не думать о нем. Как будто его нету. Ведь жила же я раньше спокойно и без него, правда? Значит, и дальше проживу.
– Вот и правильно, – снова согласилась Танчик. – Не стоит он твоих страданий.
И обе снова замолчали.
Лиса была искренна в своих словах. Она не чувствовала себя ни ущербной, ни некрасивой из-за того, что у нее не было парня. Не завидовала Машке Прохоровой, которая с этого года села за одну парту со своим Игнатом. И уж тем более не завидовала Яне Филимоновой, которая активно кокетничала со всеми парнями подряд и которую приглашали на свидания одиннадцатиклассники. Любовь – это оказалось больно и неприятно, и совершенно непонятно, как с этим жить. Так уж лучше жить без этого, спокойно и счастливо.
– Или, в конце концов, можно влюбиться в кого-нибудь другого, – неожиданно выдала Танчик.
Лиса не знала, как можно влюбиться специально, чтобы кого-то забыть, но выяснять и спорить не хотелось, а потому она согласилась:
– Это точно.
И они поехали домой. Благо жили обе по соседству: Лиса – в девятиэтажном доме с родителями, а Танчик – с мамой и бабушкой в пятиэтажке напротив. К счастью – теперь уже казалось, что это к счастью, – Лешка Морозов жил за три квартала от них, по другую сторону от школы, а потому никакой вероятности встретить его не было. Лисе хватало видеть парня в школе. Надо было жить дальше: учиться и играть в футбол.
Во дворе подружки стали прощаться.
– Ты прочитала Ключареву? – поинтересовалась Танчик, которая была страстной любительницей чтения и активно подсовывала разные книги Лисе.
– Я… – но ответить та не успела.
– Лисицына, Самохина, стоять! – раздалось за их спинами. – Дело есть.
Обе удивленно обернулись: к ним с воинственным видом приближались одноклассники во главе с Лешкой Морозовым и Сашкой Тимофеевым.
У Лисы почему-то сердце предательски оторвалось и провалилось куда-то в левую пятку. По крайней мере, именно там что-то задергалось и зачесалось.
Морозов вдруг показался ей еще красивее, чем был до этого…
Все кругом говорили о любви: одноклассницы на переменах, ведущие в ток-шоу по телевизору, авторы со страниц книг и глянцевых журналов. «У тебя должен быть свой парень!» «Жизнь без любви – пуста!» «Главное для женщины – выйти замуж!» Но Лисе было хорошо самой с собой. И с Танчиком. Жизнь и без любви к парню была полна всего интересного. Поэтому Лиса никогда до этого не задумывалась, хочет она влюбиться или нет, не рассматривала парней, не искала отношений и приключений. Даже на дискотеки они с подружкой не рвались. Просто как-то некогда было и не за чем.
А тут вдруг – р-раз! – и это произошло. В один миг все поменялось. Посмотрела она на Морозова какими-то другими глазами, и все, и пропала. Стала думать о нем, вылезать на его страницу, рассматривать фотографии, читать заметки. И говорить о нем захотелось. Только было непонятно что. Они с Танчиком уже и его знак зодиака обсудили, и его увлечения, и музыку, которая у него в плейлисте «вКонтакте». И одежду его, и манеры, и друга его Тимку за компанию.
Лиса не понимала, что с ней происходит. То ей в классе хотелось смотреть на Морозова и глаз не отводить, то, наоборот, не видеть, не замечать, делать вид, что его не существует. Хотелось, чтобы он еще раз с ней заговорил. Не по учебе, а так, о чем-нибудь другом. Но и страшно было, если вдруг заговорит: ведь надо же будет что-то ответить. У нее было такое ощущение, что впервые в жизни она очень сильно чего-то хочет, но никак не может понять, чего.
– Любви взаимной ты хочешь. Отношений со своим Морозовым, – пожала плечами Танчик, когда Лиса рассказала ей о своих переживаниях. – Чтобы он пригласил тебя на свидание, чтобы вы стали встречаться. И поцеловались бы потом под луной.
Лиса тогда покраснела, но потом призналась и подруге, и в первую очередь себе самой, что да, да, наверное, именно этого ей и хочется. Как и всем девчонкам в этом мире в пятнадцать лет.
Но о каком свидании могла идти речь, когда он так поступил с ней?
– Дурак он просто, и все, – разъяснила подруге поведение парня Танчик. – Я не знаю, я бы, наверное, если бы парень сказал мне, что женщина, а, стало быть, я – не человек, тут же бы его разлюбила. Но, во-первых, это – я. Во-вторых, это я так думаю с чисто теоретической точки зрения, а практического опыта у меня нет. В-третьих, опять же, может, он просто дурак и ляпнул не подумав, а сам так не считает? В общем, дело твое: хочешь страдать по нему – страдай. А хочешь – мы все-таки, как собирались, пригласим его с Тимофеевым на свидание.
Вроде бы Танчик все объяснила, но Лиса все-таки ничего не поняла. Как быть в такой ситуации? Продолжать обижаться? Сделать вид, что ничего не случилось? Пригласить его самой на свидание? Или выкинуть из головы навсегда? Вопросы были, а ответов не наблюдалось. Сам же Морозов вел себя с ней, как со всеми остальными девчонками: утром говорил «привет», просил списать домашнее задание по алгебре, хвастался летней поездкой в Египет с родителями. Лиса решила выкинуть его из головы. Но у нее ничего не вышло: получалось только страдать.
Одно радовало, что жалоба директрисе не осталась без внимания. Елена Константиновна, выслушав возбужденных девчонок, которые рассказали и про дискриминацию, и про обзывания, и про «женщина – не человек», после их ухода, как и обещала, переговорила с физкультурником. И теперь на каждом уроке он презрительно кидал им футбольный мяч и до звонка старательно игнорировал футболисток.
А сам футбол оказался азартной и увлекательной игрой. По крайней мере, для Лисы, которая с той то ли злополучной, то ли знаменательной пятницы шла на физкультуру с удовольствием. Втянулись и другие девчонки: верная подруга Танчик, сестры-близняшки Лада и Злата Ивановы, троечница-пофигистка Света Селиванова, неформалка с дредами Аня Кузнецова, даже отличница Илона Мацур с удовольствием вставала на ворота. Только школьная красавица Яна Филимонова заявляла перед игрой: «Я на скамейку запасных», – а потом весь урок интригующе с кем-то эсэмэсилась. Увиливала и ее подружка – Инна Журба, ссылаясь то на больную ногу, то на больную спину. Но, несмотря на этих двоих, человек десять, как правило, набиралось. Двое – в ворота, по четверо – на поле.
У Танчика, правда, поначалу ничего не получалось. Она была сильной, ловкой, но… медленной. Медленной, и все. Заранее понимала, куда летит мяч, бежала, старалась, но ее всегда кто-то опережал. Танчик злилась, но бегать быстрее не получалось. Лиса тоже расстраивалась: ведь все сложилось удачно, им разрешили играть в футбол, а тут – такая незадача: для лучшей подруги это не удовольствие, а одно расстройство. Страдания обеих продолжались до того момента, пока однажды Филимонова, оторвавшись от своего нового дорогущего телефона, не посоветовала:
– А ты, Самохина, на ворота встань. Твои жиры весь проем закроют – мяч при всем желании не пролетит.
Лиса ожидала, что Танчик тут же поставит красавицу на место, но та вдруг обрадовалась:
– Филимонова, ты – гений! Я буду вратаршей, – и обернулась на Илону Мацур, которая, как и Даша Михайлова, чаще всего стояла на воротах: – Ты как? Не против?
– Да пожалуйста, я могу и побегать.
Таким образом, сложились две команды. В команде Лисы были вратарша Танчик, троечница-пофигистка Света Селиванова, неформалка с дредами Аня Кузнецова и отличница Илона Мацур. Во второй команде лидировала увлекающаяся фитнесом, а потому тоже спортивная и ловкая Маша Прохорова. С ней вместе играли сестры-близняшки, маленькая белобрысая Лариса Глущенко, оказавшаяся ловкой и быстрой на поле, а в воротах стояла Даша Михайлова, которая мечтала стать известной художницей. И все было бы хорошо, если бы не Руслан…
Руслан вроде бы послушался директрису, разрешил девчонкам играть в футбол и перестал их изводить своими придирками, но умело отомстил им. Хитро и исподволь. Он… он стал изводить парней. Теперь парни от звонка до звонка отжимались, подтягивались и делали упражнения на пресс, а физкультурник обзывал их «салагами» и «дрищами». Но, главное, он всегда пояснял из-за кого они так мучаются, кто лишил их футбола и кто должен за все заплатить. ДЕВ-ЧОН-КИ.
Девчонки, по его словам, были во всем виноваты. И спрашивать, стало быть, надо было с девчонок. Как они посмели отобрать у парней мяч?! Ведь всякий же знает, что девчонкам в футболе делать нечего! Неудивительно, что парни потихоньку начинали звереть.
Они попытались вернуть себе привилегию играть в футбол на первом же уроке, когда мяч был отдан девчонкам, но Лиса ловко спрятала его за спину, Танчик напомнила, что таково решение директрисы, а Филимонова просто показала фигу. Правда, через пару уроков физкультуры Лисе почему-то стало стыдно, и она решила поговорить об этом с подругой.
– Понимаешь, как-то нехорошо вышло, – начала она. – Мы боролись за справедливость, а получилось снова несправедливо: теперь мы наслаждаемся футболом, а парни мучаются с этим придурком Русланом. Может быть, опять сходить к директрисе? Ведь мячиков полно, школьный стадион большой, и они бы тоже могли играть рядом с нами. А то мне как-то неловко…
– Тебе неловко?! – тут же возмутилась Танчик. – Ежик Женя! С чего это тебе неловко? Им, заметь, было очень даже ловко играть в футбол, пока мы подтягиваемся. Вспомни, как Машка пожаловалась Игнату, и что из этого вышло!
Их одноклассница Маша Прохорова с весны встречалась с их же одноклассником Игнатом Терентьевым. Сначала все в классе шушукались, потом, когда отношения стали заметны, хихикали, потом завидовали, а потом привыкли. Когда Маша пожаловалась Игнату на поведение физкультурника, тот только руками развел: а что поделать? Вы же девчонки, терпите. А другие парни так и вовсе еще подбегали послушать, как Руслан издевается над их одноклассницами.
– Что-то никто из них не стал нас защищать, – напомнила Танчик. – Почему же мы теперь должны бороться за их права? Они что – маленькие? Слабенькие? Не могут за себя постоять? Не могут сами сходить к Елене Константиновне?
– Могут… Наверное, – вынуждена была согласиться Лиса.
– Вот и пусть сами решают свои проблемы. Мне нравится играть в футбол, и я буду в него играть, – резюмировала Танчик. – И никакого чувства вины у меня нет и не будет.
– Я тоже буду играть в футбол! – решительно поддержала ее Лиса и решила выкинуть проблемы парней из головы.
Прошел месяц. Осень все так же не наступала, что, впрочем, было удивительно только для самой Лисы. Ведь она родилась на Севере, в Мурманске, и отлично помнила снег в сентябре. А здесь, в Воронежской области, куда Лисицыны переехали пять лет назад, лето казалось ей бесконечным: оно и начиналось раньше, и заканчивалось только ближе к новому году. В октябре можно было ходить, лишь накинув на себя легкую кофточку, а на деревьях только-только начинали появляться желтые листики.
В воскресенье подружки, накатавшись на велосипедах по солнечному городу, сидели на скамеечке и поедали эскимо.
– Хорошо-то как… – промурлыкала Лиса, зажмурившись и подставив лицо солнышку. – Не жарко уже, но еще и не холодно. Не люблю зиму.
– Я тоже не люблю. Не зима обычно, а непонятно что: то мороз, то мокро, то еще какая-нибудь фигня, – согласилась Танчик.
Помолчали. Лиса выкинула в урну фантик от мороженого.
– Знаешь что… – решила она поделиться с подругой. – Я тут подумала… Я поняла, что это от меня зависит, о чем я думаю. И только мне решать, о чем думать, а о чем нет. Я могу контролировать свои мысли! В общем… Я решила выкинуть из головы Морозова. Просто не думать о нем. Как будто его нету. Ведь жила же я раньше спокойно и без него, правда? Значит, и дальше проживу.
– Вот и правильно, – снова согласилась Танчик. – Не стоит он твоих страданий.
И обе снова замолчали.
Лиса была искренна в своих словах. Она не чувствовала себя ни ущербной, ни некрасивой из-за того, что у нее не было парня. Не завидовала Машке Прохоровой, которая с этого года села за одну парту со своим Игнатом. И уж тем более не завидовала Яне Филимоновой, которая активно кокетничала со всеми парнями подряд и которую приглашали на свидания одиннадцатиклассники. Любовь – это оказалось больно и неприятно, и совершенно непонятно, как с этим жить. Так уж лучше жить без этого, спокойно и счастливо.
– Или, в конце концов, можно влюбиться в кого-нибудь другого, – неожиданно выдала Танчик.
Лиса не знала, как можно влюбиться специально, чтобы кого-то забыть, но выяснять и спорить не хотелось, а потому она согласилась:
– Это точно.
И они поехали домой. Благо жили обе по соседству: Лиса – в девятиэтажном доме с родителями, а Танчик – с мамой и бабушкой в пятиэтажке напротив. К счастью – теперь уже казалось, что это к счастью, – Лешка Морозов жил за три квартала от них, по другую сторону от школы, а потому никакой вероятности встретить его не было. Лисе хватало видеть парня в школе. Надо было жить дальше: учиться и играть в футбол.
Во дворе подружки стали прощаться.
– Ты прочитала Ключареву? – поинтересовалась Танчик, которая была страстной любительницей чтения и активно подсовывала разные книги Лисе.
– Я… – но ответить та не успела.
– Лисицына, Самохина, стоять! – раздалось за их спинами. – Дело есть.
Обе удивленно обернулись: к ним с воинственным видом приближались одноклассники во главе с Лешкой Морозовым и Сашкой Тимофеевым.
У Лисы почему-то сердце предательски оторвалось и провалилось куда-то в левую пятку. По крайней мере, именно там что-то задергалось и зачесалось.
Морозов вдруг показался ей еще красивее, чем был до этого…
Глава 3,
в которой Лиса соглашается на пари…
Лиса почему-то вдруг представила, что вот сейчас прямо Морозов пригласит ее. А Тимка пригласит Танчика. И все будет так, как они решили. А остальных одноклассников она просто не заметила. Но все вышло совсем по-другому…
– Лиса, хватит уже, наигрались, – начал довольно миролюбиво, несмотря на воинственный вид, Морозов. – Ну, поиграли вы в футбол, ну, доказали всем, что вы тоже можете. Вот и молодцы, вот и хватит. А то нас Руслан совсем задолбал. Мы хотим играть в футбол.
Лиса слушала и не верила своим ушам: какой футбол? Какой Руслан? А как же – свидание?..
Танчик между тем не растерялась, а спокойно разъяснила парням, что если их что-то не устраивает, то пусть разбираются с физкультурником и директрисой, а они, девчонки, тут вообще ни при чем.
– Как это ни при чем?! – тут же вклинился большой и громкий Ваня Попов. – Все из-за вас! Вылезли, выпендрились! А мы че – крайние?!
И тут наконец-то пришла в себя Лиса:
– Мы ничего никому не доказываем! Мы просто играем в футбол. Потому что нам это нравится!
Ей показалось ужасно неприятным, что кто-то, пусть даже парень, который нравится, пытается указывать, что делать. Тем более таким неприятным сюсюкающим тоном, каким разговаривают с малышами и умственно отсталыми.
– Не смешите меня: они играют в футбол! Да у вас это не футбол, а пляски кисейных барышень с мячом! – тут же заявил Морозов.
А Ваня его поддержал:
– Мы все видели. Видели, как вы вокруг мяча квохчете, крутитесь, а пнуть боитесь!
– Ничего у вас не получается, – подтвердил Тимка.
– Как умеем – так и играем. И не ваше дело. Струсили против Руслана пойти – так не надо перед нами героев корчить, – заметила Танчик.
– Кто струсил?! Я струсил?! – взвился Попов.
– Струсил, струсил, – ехидно подтвердила Лиса: Ваня ей никогда не нравился.
– Ты скажи, что я еще струсил, – предложил Морозов.
Лиса снова растерялась: говорить ему что-то неприятное не хотелось. Ей опять мучительно захотелось побыть с ним рядом, поговорить о чем-нибудь личном, доверительно… Просто посмотреть на него… насмотреться…
– Какие к нам претензии, я не поняла? – спросила Танчик. – Мы захотели играть в футбол – мы в него играем. В чем проблема?
– И мы будем в него играть! – снова взяла себя в руки Лиса.
– А знаете что?.. – вдруг хитро прищурился Морозов.
Весь разговор он смотрел исключительно на нее, а на Танчика даже внимания не обращал. Лиса же старательно пыталась скрыть волнение, смущение и другие неизвестные чувства, нахлынувшие разом. Стояла и сжимала потными ладошками руль велосипеда.
– Что?
– Если вы такие крутые… футболистки, – он старательно выделил это слово, но произнес его с некоторым презрением, – то слабо с нами сыграть матч? Кто проиграет, тот и будет с Русланом отжиматься. А победители станут снова играть в футбол на физре.
– Лиса, хватит уже, наигрались, – начал довольно миролюбиво, несмотря на воинственный вид, Морозов. – Ну, поиграли вы в футбол, ну, доказали всем, что вы тоже можете. Вот и молодцы, вот и хватит. А то нас Руслан совсем задолбал. Мы хотим играть в футбол.
Лиса слушала и не верила своим ушам: какой футбол? Какой Руслан? А как же – свидание?..
Танчик между тем не растерялась, а спокойно разъяснила парням, что если их что-то не устраивает, то пусть разбираются с физкультурником и директрисой, а они, девчонки, тут вообще ни при чем.
– Как это ни при чем?! – тут же вклинился большой и громкий Ваня Попов. – Все из-за вас! Вылезли, выпендрились! А мы че – крайние?!
И тут наконец-то пришла в себя Лиса:
– Мы ничего никому не доказываем! Мы просто играем в футбол. Потому что нам это нравится!
Ей показалось ужасно неприятным, что кто-то, пусть даже парень, который нравится, пытается указывать, что делать. Тем более таким неприятным сюсюкающим тоном, каким разговаривают с малышами и умственно отсталыми.
– Не смешите меня: они играют в футбол! Да у вас это не футбол, а пляски кисейных барышень с мячом! – тут же заявил Морозов.
А Ваня его поддержал:
– Мы все видели. Видели, как вы вокруг мяча квохчете, крутитесь, а пнуть боитесь!
– Ничего у вас не получается, – подтвердил Тимка.
– Как умеем – так и играем. И не ваше дело. Струсили против Руслана пойти – так не надо перед нами героев корчить, – заметила Танчик.
– Кто струсил?! Я струсил?! – взвился Попов.
– Струсил, струсил, – ехидно подтвердила Лиса: Ваня ей никогда не нравился.
– Ты скажи, что я еще струсил, – предложил Морозов.
Лиса снова растерялась: говорить ему что-то неприятное не хотелось. Ей опять мучительно захотелось побыть с ним рядом, поговорить о чем-нибудь личном, доверительно… Просто посмотреть на него… насмотреться…
– Какие к нам претензии, я не поняла? – спросила Танчик. – Мы захотели играть в футбол – мы в него играем. В чем проблема?
– И мы будем в него играть! – снова взяла себя в руки Лиса.
– А знаете что?.. – вдруг хитро прищурился Морозов.
Весь разговор он смотрел исключительно на нее, а на Танчика даже внимания не обращал. Лиса же старательно пыталась скрыть волнение, смущение и другие неизвестные чувства, нахлынувшие разом. Стояла и сжимала потными ладошками руль велосипеда.
– Что?
– Если вы такие крутые… футболистки, – он старательно выделил это слово, но произнес его с некоторым презрением, – то слабо с нами сыграть матч? Кто проиграет, тот и будет с Русланом отжиматься. А победители станут снова играть в футбол на физре.