Мазаева Ирина. Рыцари в ассортименте

   – Мозги, мозги, главное, должны быть на месте.
   И Милочка потихоньку понимала, что те, кого она принимала за героев, вовсе не были таковыми. Напротив, они являлись личностями, отягощенными огромным количеством комплексов, старавшимися изо всех сил их компенсировать. Каждый из ее героев страдал какой-либо фобией. Или паранойей. Или раздвоением личности. Или всем сразу. Милочке от умных психиатрических слов становилось легче.
   «Как прекрасно иметь подругу-психиатра!» – думала Милочка перед сном и засыпала со слезами благодарности на глазах.
   Стараниями Климки Милочка пришла в себя. Расправила перышки. И, сидя где-нибудь в кафе/ресторане/клубе, прогуливаясь на фуршете в честь открытия выставки или попивая вино на банкете в честь вручения премии, она принялась с интересом посматривать на мужчин. И мужчины – о, чудо! – с интересом посматривали на Милочку. И у нее были все шансы не уйти с мероприятия одной. ...Если рядом не было Климентьевой.
   Если Катька была, то Милочка однозначно всегда уходила домой с ней.
   – Тебе вон тот, с аляповатым галстуком, понравился? – удивлялась Климка. – У него же типичный эдипов комплекс. Инфантильный и зависимый. В постели будет называть тебя мамочкой. Просить, чтобы ты его отшлепала. Потом рыдать.
   Милочка всматривалась. Она представляла в своей постели рыдающего типа, голого, но при галстуке с ярким Микки-Маусом, и едва сдерживала смех.
   – Ах, а как прекрасен вон тот тип в рубашке поло... – вздыхала Милочка через неделю на следующем оттопыривании.
   – Да он же на каждом углу всем своим видом кричит: я мегасексуален, у меня самый большой член. А в постели – ноль, ничто. Тот, кто хорош в постели, очень редко говорит о сексе и не одевается, как модель из женского глянцевого журнала, – тут же развеивала романтический флер красавца Климка.
   Первый год Милочку это веселило.
   Потом она в ужасе поняла, что нормальных мужиков просто нет. И у нее началась депрессия. Правда, ее личный психиатр всегда был под рукой!
   Через год депрессия прошла. Милочка съехала от родителей, сняв комнату в коммуналке в центре города. Она решительно объяснилась с Климкой. В ходе чего было разбито несколько тарелок, выпито две бутылки мартини, высказано множество нелицеприятных слов, сделано несколько выводов и принято решение: Климка будет аккуратнее делиться с Милочкой своими диагнозами и прогнозами. И как ни странно, Климентьева слово свое держала.
   Милочка даже завела себе парочку мимолетных романчиков. Но то ли она слишком долго общалась с психиатром, то ли нормальных мужиков действительно в природе не осталось... По крайней мере, те, с кем Милочка встречалась до кризиса, хотя бы внешне были похожи на героев. Те, с кем она встречалась после, даже несмотря на старательные Милочкины копания и долгие наблюдения, никаких признаков героизма в себе не обнаруживали.
   В общем, к тому моменту, как у нее сломался компьютер, Милочка была одна. Но надежды в ней еще были живы. И еще как! Судя по тому, как она приоделась, прежде чем набрать номер «супер-пупер-навороченного компьютерщика».
   Голос его в трубке Милочке понравился. Показался таким родным. Как будто всю жизнь общались. «Что это, как не знак судьбы? – подумала Милочка. – Ведь именно так и бывает во всех романах: они встретились и разговаривали так, словно всю жизнь были знакомы...»
   Компьютерщик сказал, что приедет возможно быстрее, часа через два-три. И Милочка радостно закатила глазки от счастливого возбуждения.
   Во-первых, компьютерщик был мужчиной. Во-вторых, мужчиной новым, неизвестным и полным загадок. В-третьих, судя по голосу, молодым. В-четвертых, почти героем. По Милочкиным представлениям, любой человек, мало-мальски разбирающийся в столь сложных устройствах, как компьютер, становился почти героем. Она, надо сказать, по части проявления геройства в последнее время уже была не столь требовательна.
   Милочка не просто намазалась всеми разрекламированными кремами от морщин, разоделась во все самые свои лучшие и дорогие шмотки, но еще и перед этим намыла полы, вытерла везде пыль, прибрала – распихала по углам свой обычный творческий беспорядок. Милочка хотела встретить незнакомого и полного загадок во всеоружии. И только она брызнула на себя туалетной водой от Ива Роше, как раздался звонок домофона.
   Милочка, вся такая красивая, уверенная в себе и неотразимая, легким шагом от бедра направилась навстречу своей судьбе. Стояла у входной двери и с замиранием сердца слушала, как поднимается лифт. Волнуясь все больше, она открыла дверь...
   На пороге стоял Гошик.

4
В этой главе Милочка получает заманчивое предложение

   Милочка жила в коммуналке на Вознесенском проспекте в десяти минутах ходьбы от метро «Садовая-Сенная». В общем-то она давно уже могла позволить себе снять однокомнатную квартиру, но что-то ее останавливало.
   Коммуналка ее, как ни странно, была прекрасна. Не из тех огромных мрачных и сырых коммуналок на десять семей, которые так любят показывать в кино, а уютная трехкомнатная квартира с окнами, выходящими в тихий дворик. Милочка занимала дальнюю, самую большую, двадцатипятиметровую, комнату с высоченным потолком. Соседняя пустовала. А в комнате, граничившей с кухней, проживала милейшая старушка – божий одуванчик из того уже уходящего поколения питерских старушек, что носят шляпки с вуалью.
   Проблем с соседями у Милочки не было. Более того, с Марьей Никаноровной у нее сложились самые что ни на есть трепетные отношения: Милочка покупала ей продукты и бегала в аптеку, а та, в свою очередь, щедро делилась с юной соседкой своими восхитительными супчиками. Что было как нельзя кстати, ибо Милочка готовить не любила.
   В общем, Милочка жила в съемной коммуналке, словно в собственной квартире. На кухне, в ванной и в туалете всегда был идеальный порядок. Марья Никаноровна никогда не сопротивлялась ее нововведениям, напротив, активно помогала менять образ жилища и всегда поддерживала безукоризненную чистоту. Хозяева, сдававшие Милочке комнату, всячески поощряли ее стремление облагородить квартиру, поэтому охотно снижали стоимость аренды с учетом Милочкиных расходов на ремонт.
   Решаясь снять комнату в коммуналке, Милочка больше всего почему-то боялась, что соседи будут громко смотреть телевизор. Но Марья Никаноровна телевизор смотрела тихо. И – что немаловажно – никогда не всматривалась в Милочкиных гостей и не задавала лишних вопросов. «Повезло», – однозначно сказала Климка, впервые появившись у подруги дома. На работе Милочка никому не говорила, что живет в коммуналке.
 
   – Я тебя сразу по телефону узнал, – сказал Гошик, протискиваясь между вставшей столбом от неожиданности Милочкой и стенкой. – Так что там у тебя с компьютером стряслось?
   – Э-э... – проблеяла что-то неопределенное Милочка, сделав тем не менее рукой приглашающий жест в сторону своей комнаты, что определенно означало: проходи, раздевайся, компьютер там.
   Гошик, казалось, и не сообразил, что это коммуналка. Марья Никаноровна, по своему обыкновению, даже не высунулась.
   Милочка была разочарована. Не тем, конечно, что не высунулась Марья Никаноровна. Совсем другим. Вот так в кои-то веки почувствуешь судьбоносный момент, настроишься на чудо, приготовишься к нему... А вместо прекрасного мужчины приходит Гошик. Милочка хотела было даже выругаться, но сдержалась. С другой стороны, первым делом самолеты – надо отремонтировать компьютер, а Гошик, по слухам, все-таки первоклассный специалист. К тому же теплилась надежда, что денег за работу он не возьмет.
   В своей комнате с двумя огромными окнами, что позволило разграничить ее на «спальню» и «кабинет», Милочка скинула туфельки и влезла в тапочки. А подумав, стянула и платье с чулками. Правда, облачилась не в халат, а в другое платье, попроще. Высунулась из-за перегородки.
   Гошик между тем, казалось, совершенно забыл о ее присутствии. Он разложил вокруг компьютера какие-то диски, инструменты, проводки, детальки и что-то сосредоточенно со всем этим делал. Милочке ничего не оставалось, как молча притулиться на краешек тахты и наблюдать за его работой.
   Через десять минут она поняла, что это надолго, и отложила глянцевый журнал. Еще через три минуты Милочка гордо удалилась в «спальню-гардеробную». «В конце концов, у меня всегда есть чем заняться», – подумала она и раскрыла двери шкафа-купе. На днях Милочка купила себе новое платье, а подобрать к нему туфли и что-нибудь сверху еще не успела.
   – Может, я найду что-нибудь в своем гардеробе? – вслух сказала она, не сомневаясь, что увлеченный работой Гошик ее не услышит.
   Милочка аккуратно разложила платье на двуспальной кровати, застеленной ярким оранжевым пледом. Вытащила три пары туфель, какие-то кофточки-жакетики, бусы-поясочки и окончательно погрузилась в другую реальность.
   Через час Милочка вынырнула обратно. Из «кабинета» не доносилось ни звука. Раскрасневшаяся от удовольствия Милочка выглянула из «спальни». В «кабинете» ничего не изменилось: так же стоял компьютер, так же в окружении каких-то немыслимых инструментов сидел толстый, некрасивый и совершенно не героический Гошик. Милочка грустно вздохнула. Примерять наряды расхотелось. Она задумчиво продефилировала к тахте, устало плюхнулась на нее и включила телевизор. Закурила. Гошик даже ухом не повел. Милочке стало мучительно жалко себя.
   «Жизнь проходит мимо», – неожиданно сделала вывод Милочка. И буквально прочувствовала это каждой клеточкой своего тела. Почему именно сейчас жизнь отчаянно проходила мимо, Милочка понять не могла.
   Она внимательно оглядела комнатку – свое убежище. Разглядела до последней складочки на гардинах. И современный компьютер, и удобный компьютерный стол, и огромный плазменный телевизор, и тахту, и кресло-качалку, и настоящую картину на стене. И неинтересного Гошика, совершенно не вписывающегося в такой чудесный интерьер. Милочке стало грустно. Она даже тяжко вздохнула. И компьютер в тон хозяйке что-то жалобно пропищал... После чего два раза мигнул и пошел загружаться. А Гошик неожиданно встал из-за стола.
   Милочка вздрогнула. Гошик же, потупившись, вытащил из своей огромной сумки бутылку вина и водрузил ее на журнальный столик перед тахтой.
   Милочка удивилась.
   Гошик начал оправдываться:
   – Мила, ну это же еще долго будет делаться. Почему бы нам не выпить? Сегодня суббота, больше у меня клиентов нет. Не слушаю никаких возражений! Неси бокалы.
   Жизнь так стремительно проходила мимо, что Милочка в отчаянии принесла бокалы и нарезала камамбер. Ведь сегодня действительно была суббота. И Милочке ровным счетом нечем было себя занять. И Климка находилась на ночном дежурстве. И герои уже не слетались на Милочку, как мотыльки на огонек.
   – А где ты работаешь? – вежливо поинтересовалась Милочка, пригубив вино. – Что у вас за фирма?
   Вино оказалось превосходным, а в обществе Гошика Милочка чувствовала себя легко и непринужденно.
   – Да, на одной фирме... Не знаю, как попроще все это объяснить. Короче, занимаемся всем, что касается компьютеров: сборкой, продажей, сервисом. Компьютеры чиним. Как правило, те, что все отказались чинить. Мы восстанавливаем то, что невозможно восстановить, заставляем работать то, что, кажется, давно умерло. Консультируем...
   – То есть ты правда такой супер-пупер-весь-из-себя специалист? – Милочкина память упрямо навязывала образ толстого мальчика, который и от шишки-то увернуться не мог. Все это никак не вязалось с нынешним успешным Гошиком.
   – Нет! – огрызнулся друг детства. – Я не супер-пупер. – И, на что-то обидевшись, снова засел за компьютер.
   – Гоша! – позвала Милочка; называть его Гошиком как-то язык не повернулся. – Ну не сердись. Я правда периодически слышу лестные отзывы о тебе. Я, видишь ли, ничего не понимаю в технике, поэтому вряд ли могу понять, насколько ты крут, но людям доверяю.
   – Я не сержусь. Мне нужно другой загрузочный диск поставить.
   – Мы с тобой так давно знакомы, а я, в сущности, ничего про тебя не знаю...
   – И нечего про меня знать. Расскажи лучше про себя.
   Уж что-что, а просить Милочку рассказать про себя два раза не нужно было. Кратенько, часа за два, она рассказала ему основные вехи. Про несчастную личную жизнь, про удачную карьеру, про личного психотерапевта, про одинокую девичью квартирку и пустую постельку... Пришла в себя Милочка к окончанию второй бутылки вина. Слова о пустой постельке показались ей несколько лишними. Хотя, оценив ситуацию, она полулежала на тахте, а, точнее, на Гошике, уткнувшись носом ему в плечо, мокрое от ее слез, – Милочка сочла, что фиг с ним – все к месту.
   – Милочка... Милочка... – Гошик, видимо, тоже расчувствовался. – Милочка... я так тебя... понимаю! Любить – это так вредно, люди такие черствые, такие злобные...
   – Такие сволочи, – послушно всплакнула Милочка.
   – Такие стервы, – согласился Гошик. – Знаешь, я тут пришел к выводу... Жениться нужно не по любви.
   На этих словах он резко отринул Милочку от себя. Да так резко, что она чуть не свалилась с дивана.
   – Милочка! – Гошик вытащил откуда-то еще бутылку вина, открыл ее и наполнил бокалы. – Милочка, выходи за меня замуж по расчету. Зачем нам эта любовь?
   – Что?! – немного протрезвела Милочка. – Ты мне предлагаешь руку и сердце?
   – Ну-у... можно и так сказать. Давай поженимся по расчету. Я прекрасно зарабатываю. Ты думаешь, я такой мальчик на побегушках? А я на самом деле совладелец фирмы. Просто меня мало интересуют бюрократические дела. Мне интереснее в железе копаться. Так что с финансовой точки зрения все прекрасно. Я недавно квартиру двухкомнатную в кредит купил. Машины у меня, правда, нет. Зачем мне своя, когда есть служебная? Но если хочешь, я тебе машину куплю. Все, что хочешь... Я... Я, как ты могла заметить, в отличие от некоторых... – он показал на саму Милочку, выкурившую за душещипательным разговором почти пачку, – ...не курю. Почти не пью. Это уж так, с тобой... немножко...
   Милочка хлопнула залпом бокал.
   Она, конечно, все, что угодно, ожидала, но только не это: Гошик, замуж, по расчету. Тот факт, что Гошик хорошо зарабатывал, являлся совладельцем фирмы и к тому же собственником квартиры (двухкомнатной!), плюс обещал ей купить машину, сразу немного приподняло его в Милочкиных глазах. Но все равно он не имел никакого права делать ей такие ужасные предложения!
   Милочка, конечно, предпочитала обеспеченных мужчин. Но и чувства собственного достоинства была не лишена. Она и сама неплохо зарабатывала. Квартира, правда, ей пока была не по карману, но машина, в общем-то – а почему бы и нет? – вполне. В ресторанах, куда ее приглашали мужчины, Милочка за себя не платила, но из подарков принимала только цветы и конфеты – никаких бриллиантовых колье! Бриллиантовые колье ей, правда, никто еще не порывался дарить... Но пусть только попробует! Милочка все равно не возьмет.
   Впрочем, все сказанное на самом деле было на втором плане. А на первом стояла любовь. Как же выходить замуж без любви? Ведь это придется всю жизнь жить с человеком бок о бок, спать в одной кровати, встречаться с утра на кухне – да мало ли чего еще! А если ты его не любишь? Как же к нему привыкнуть? К его недостаткам, дурацким привычкам, комплексам? Как же без романтики, наконец?
   Все эти мысли моментально прокрутились в голове у Милочки. Но данные так и не прошли окончательную обработку.
   – Ты это серьезно? – только и спросила она.
   – Конечно, – отозвался Гошик. – А почему ты мне не веришь?
   – Потому что так предложение не делают. Явился тут, понимаешь ли, не запылился, и втирает мне какую-то ерунду! – почему-то оскорбилась Милочка. – Если ты такой прекрасный, что ты меня пришел уговаривать? Я замуж не хочу. А тех, кто хочет, – пруд пруди. Только свистни. Расскажешь им, сколько зарабатываешь, и сразу к тебе очередь выстроится.
   – А мне некогда этим заниматься. Меня ты вполне устраиваешь.
   – И чем же это?
   – Знаю я тебя давно. Это ты на меня в детстве мало внимания обращала, а я всегда за тобой наблюдал. Ты из тех, кому можно довериться.
   – И все?
   – А мне этого достаточно.

5
Немного сумбурная глава, но заканчивающаяся принятием решения

   – Что, прямо так упал на колено и предложил руку и сердце?
   Климка лихо вывернула на Суворовский. Милочке все-таки пришлось посетить Дисконт-центр еще раз – купить к платью туфли. Климка, обычно тратившая на шмотки гораздо меньше и денег, и времени, на сей раз, как настоящая подруга, составила ей компанию. И теперь они возвращались в центр, заваленные покупками, на почти новенькой Климкиной «девятке».
   – Что, прямо так упал на колено и предложил руку и сердце?
   – Представь себе! – отозвалась Милочка, в сотый раз отвечая на сотый раз заданный вопрос.
   – И что?
   – Я сказала, что подумаю. – Милочка опустила окно и закурила. – Не могла же я ему так сразу в лоб сказать, что я его и как мужчину-то не воспринимаю. Это как-то невежливо.
   – Слушай, что он, тебе совсем-совсем не нравится? Ну ведь голова-то у него есть, раз на квартиру заработал, совладельцем фирмы стал...
   – Ой, Климентьева, даже не знаю... Его акции, конечно, выросли в цене, когда он про квартиру сказал... Но, Климочка, пойми, я могу ему в плечо уткнуться, поплакать, могу по этому самому плечу потрепать – я спокойно могу к нему прикоснуться, но представить его в своей постели... Понимаешь, я все-таки эстет. Мне нужно, чтобы мужчина был красивый. Помнишь Арканю? Сволочь он, конечно, но какая красивая сволочь...
   – Ты что, все еще по нему страдаешь?
   – Да нет, – спокойно отмахнулась Милочка. – Просто вспомнить приятно. А Гошик – это уж как-то совсем. Ладно бы я действительно изо всех сил замуж хотела – могла бы и попытаться. Но я все-таки не считаю, что он – мой последний шанс. А еще он мне поставил условие: он на мне не женится, пока я курить не брошу.
   – Конечно, Гошик – это не твой последний шанс, но почему бы тебе не бросить курить? – весело откликнулась Климка, паркуясь рядом с блинной. – Поболтаем спокойно?
   – Ты что?! – ахнула Милочка, автоматически схватившись за талию при виде блинчиков.
   Климка уже занимала очередь.
   Милочка заняла столик, сидела и любовалась отстраненно женственной Климкой, которая даже в очереди, даже устав от шопинга, продолжала как-то бессознательно флиртовать с мужиками, пристроившимися в очередь за ней. Мужики были иностранцами, старыми и страшными, и совершенно не интересными самой Климентьевой. Делала она это как нечто само собой разумеющееся.
   Милочка вспомнила, как они познакомились в общаге, где Милочкины однокурсницы жили на четвертом, а несколько студенток медфака на пятом. И курили все в одном месте, между этажами. Милочка тогда еще не курила, но за компанию иногда выходила подышать никотином. Тогда она еще о своем здоровье не задумывалась. Как, в общем-то, и все остальные – молодые, здоровые и веселые – ее подруги, знакомые, однокурсницы.
   Климка тогда была такой тощей, что ей уже не завидовали. Одевалась на «апрашке». Пила все, что горит. Курила, как паровоз. Меняла кавалеров, как перчатки. Милочка же, напротив, пила избирательно, никотин вдыхала только пассивно, умело выбирала качественные вещи и любила исключительно героев.
   Прошло почти десять лет. Климка немного округлилась. Закончила медфак и ординатуру, поработала в государственной больнице и ушла в частную клинику. Перестала одеваться на «апрашке». Сняла квартиру в центре. Купила машину. Сходила замуж. Бросила курить. Глядя на высокую, стройную, с взволнованно-одухотворенным взглядом Климентьеву Екатерину Григорьевну тридцати лет от роду, одетую шикарно и небрежно одновременно, с тем особым налетом богемности, который, в отличие от Москвы, накладывает Питер, можно было сказать, что жизнь этой самой Климентьевой Екатерины Григорьевны удалась.
   Сама Климка не знала, удалась ее жизнь или нет, а в сей момент она вообще просто заказывала себе и Милочке по порции блинчиков. А получив заказ, она широким жестом поставила поднос на стол перед подругой. Иностранцы, увлеченные бессознательными чарами Климентьевой, очнулись от гипноза и растерялись. Милочка, стараясь скрыть улыбку, вопросительно уставилась на них. Климка, не замечая, – или делая вид? – уселась напротив подруги. Иностранцы проблеяли что-то невразумительное и ретировались.
   – Ну, Климка, ну ты даешь! – смеялась Милочка. – Как ты их приворожила, одним взглядом... на блинчики!