Мазин Александр Владимирович. Черный Стрелок

   В общем, в таком доме не стыдно было принимать краевого губернатора. Это с одной стороны. А с другой – укрыть от посторонних глаз то (или того), что (кого) этим «глазам» видеть не следует.
   При приближении застеновского «мерседеса» к воротам подземного гаража створки их пришли в движение. Система опознала объект. Но система системой, а живой пригляд никогда не бывает лишним. Двое охранников уже спешили к машине, а третий наблюдал за ними через телекамеру, готовый при необходимости заблокировать входы-выходы подземного гаража, превратив его в бетонную мышеловку.
   – Свободны, – походя бросил один из охранников «сопровождающим» Алексея. – Оружие есть?
   Шелехов протянул пистолет. Он чувствовал себя оскорбленным.
   – Ты? – охранник уставился на Алика.
   Тот покачал стриженой головой.
   Не удовлетворившись ответом, охранник обвел мальчишку металлоискателем.
   – Чисто! – сообщил он в пространство.
   Тут же заурчал лифт. Раскрылся. Внутри – еще один охранник.
   – Входите!
   Лифт взлетел на третий этаж, створки разъехались. Гостей встретил сам Николай Григорьевич Хлебалов. Лично.
   Этой весной Хлебалову сравнялось пятьдесят, но выглядел он лет на десять моложе. Невысокий, подтянутый, вертикальные скулы, крепкие челюсти, выпуклый лоб, плавно переходящий в загорелую кожу, обтягивающую геометрически правильный череп. Как ни странно, почти полное отсутствие волос не старило Хлебалова, а наоборот, придавало его чертам некую спортивную моложавость. Светло-серый свободный костюм, расстегнутый пиджак, бриллиантовая заколка вместо галстука, серые остроносые туфли: стиль, который сам Хлебалов называл: «по-домашнему».
   – Здравствуй, Алексей! – Хлебалов протянул руку. – Как долетел? Хорошо? А где это ты разжился таким изысканным обществом? – Хлебалов кивнул на спутника Шелехова.
   – Это Алик.
   – Алик?!
   Хлебалов расхохотался, а «чебурашка» покраснел.
   – Какой красавчик! – еще больше развеселился Николай Григорьевич. – Просто душечка, правда?
   На глазах у «чебурашки» выступили слезы.
   – Николай Григорьевич! – укоризненно произнес Алексей. – Не обижайте мальчика!
   – Мальчика? – Хлебалов пришел в совершеннейший восторг. – Мальчика!
   Губы «чебурашки» задрожали.
   – Понимаю тебя, Алеша, – сочувственно произнес Хлебалов. – Вид у твоей спутницы несколько… непрезентабельный. Тем не менее вынужден тебя огорчить: этого «мальчика» зовут Алена Булкина, и мы с ее отцом – давние приятели.
   – Это неправда! – дрожащим голосом выкрикнула «чебурашка».
   – Придержи язычок! – строго сказал Хлебалов. – Или я сам сниму с тебя штанишки, чтобы Алексей сам увидел, какого ты пола.
   «Надо же! – подумал Шелехов. – Бедняжка! Кто же ее так обкромсал?»
   Но каким бы ни был внешний вид, то, что она – девушка, в корне меняло дело. Девушек, даже таких юных и замызганных, следует защищать.
   – Николай Григорьевич! – Алеша встал между опекуном и «чебурашкой». – Не надо!
   – …Неправда не то, что я девушка, а про моего отца! – из-за спины Шелехова выкрикнула Алена.
   – Только не говори, что он тебе – не отец, – усмехнулся Хлебалов.
   – Я… Не… – Алена сбилась и замолчала.
   – Отец с ног сбился, ее искавши, – сообщил Хлебалов Алексею.
   – Меня похитили! – выкрикнула девушка. – Вы! Ваши люди!
   – Не болтай! – резко бросил Хлебалов. – Мои люди не похищали тебя, а провели акцию по твоему освобождению. Если бы ты, дурочка, не сбежала… Впрочем, раз ты здесь, это уже не имеет значения. Скажи спасибо Алеше!
   – В таком случае, я хочу поговорить с папой! – потребовала Алена.
   – Нет, – отрезал Хлебалов.
   – Это почему же?
   – Потому что его телефон наверняка прослушивается. Я сам с ним свяжусь, когда буду уверен в том, что это безопасно.
   – Но…
   – Все! Не спорь. Сейчас тебя отведут к моей домоправительнице, и она приведет тебя в порядок. Выглядишь, как бомжиха! Вова, проводи девушку, Алексей, не надо так смотреть, вы увидитесь с ней за ужином, а сейчас пойдем со мной. Надо поговорить.
   В кабинете Хлебалов усадил Алешу в гостевое кресло, сам же встал напротив высокой оконной арки. Свет падал так, что Алексей не мог видеть лица своего опекуна, только силуэт.
   – Как тебе в колледже, не обижают?
   – Николай Григорьич!..
   – Ну-ну, я только спросил. Денег хватает?
   – Вполне, спасибо большое!
   – Учиться трудно?
   Алексей пожал плечами:
   – Нормально.
   – А тебе вообще как, нравится в Англии? – помедлив, спросил Хлебалов.
   – Мне там неплохо, – уклончиво ответил Алексей. – Учиться интересно, люди – тоже… Хорошая страна.
   – То есть – нравится?
   – Нравится. Но жить я предпочитаю здесь, – прямо заявил Шелехов. – А что?
   – А то, Алеша… – Хлебалов отошел от окна и уселся в свое кресло. Теперь между ними было метровое пространство стола. – Что через полгода тебе исполнится восемнадцать и, по завещанию твоего отца, тебе придется вступить во владение несколькими крупными предприятиями. В частности Курганским металлическим, на котором ты сегодня побывал. Что ты думаешь по этому поводу?
   – Ничего, – честно ответил Алексей. – Я полагал, что у меня есть некоторое время до… До того, как мне придется вступить в права. Что же касается Курганского… Я ведь даже не знаю, что на нем производят.
   – Узнаешь, если захочешь, – Хлебалов посмотрел ему в глаза. – Речь идет не о правовых формальностях. Готов ли ты взять на себя такую ответственность, Алексей? Завод – это ведь не только станки и помещения. Это еще и люди. За них тебе тоже придется отвечать, а это непростая задача. И курганцы – народ непростой, как ты мог убедиться.
   Хлебалов что-то недоговаривал.
   – Насколько я понял, они были возмущены тем, что кого-то из их земляков убили? – осторожно произнес Алексей.
   – Да, – подтвердил Николай Григорьевич. – Убили двух охранников, сопровождавших груз. Это, к сожалению, не редкость. Сейчас в России убивают часто. Как правило, из-за денег.
   – Или из мести.
   – Очень редко. Часто говорят: из мести. Но копнешь – и выяснится, что из-за денег. Тебе уже знакомо это творение… – Хлебалов протянул Алексею лист бумаги.

 
Один мудак уже лежит,
А у второго тухлый вид…
 

   – Да, – сказал Алеша. – Я уже видел этот… опус. Он пришел по факсу дяде Коле Яблоку. Когда его уже убили.
   – Как ты к этому относишься?
   – К смерти дяди Коли? Не знаю, – Алексей пожал плечами. – Мне будет его не хватать, но ведь он очень мучился, да? Может быть, он сам предпочел бы именно такой выход… Неужели его тоже убили из-за денег? Не думаю, что у него были деньги, из-за которых убивают…
   Алексей вспомнил, как Веня Застенов выгребал пачки купюр из сейфа дяди Коли. Нет, не мог же это быть человек Вени! Такое просто невозможно!
   – Убьют у нас в России за десятку, – сказал Хлебалов. – Конечно, не из снайперской винтовки. Да, ты прав, особо больших денег у Николая не было. И наследников тоже. Все его имущество: дом, акции – сейчас отойдет ко мне… Но ведь я же сам и дал все это Николаю. Я бы и больше дал, только ему не надо было. Я ведь ему жизнью обязан, Леша, ты знаешь.
   – Да, знаю, – кивнул Алексей. – Значит, не из-за денег…
   – Не из-за егоденег, – с нажимом произнес Хлебалов. – Николая могли убить из-за моих денег. Или твоих… Что он сказал тебе перед смертью?
   – Ничего особенного, – Алеша пожал плечами. – Сказал: «Хороший выстрел». И еще… посоветовал мне уехать в Англию.
   – Это все?
   – Вроде. Я не очень-то запомнил, я… немного нервничал.
   – Неудивительно, – сухо произнес Хлебалов. – Коля любил тебя. И он дал тебе совет. Ты ему последуешь? Или решишь остаться? Я должен это знать. Я – твой опекун и если ты решишь вступать в права наследования, то я должен все подготовить и полностью ввести тебя в курс дела. Твое наследство велико, Алексей, и его передача – процесс длительный и очень серьезный. Но… – Хлебалов сделал паузу. – Если ты решишь продолжить образование, то с передачей можно повременить. Я готов еще некоторое время управлять твоим имуществом наравне со своим собственным. Я хочу, чтобы сын Игоря Шелехова оказался достойным преемником отца и не растерял то, что он собрал. Да и своего труда, Алеша, мне тоже жалко. Все-таки я за те годы, что управлял твоим наследством, тоже немало вложил в него. Только не подумай, что я претендую на какую-то его долю! Я достаточно богат, как ты знаешь. Но я привык ценить свой труд.
   Хлебалов сплел пальцы и пристально посмотрел на Шелехова.
   Алеша молчал.
   – Я понимаю, – мягко произнес Хлебалов. – Тебе надо подумать, дело серьезное. Торопить тебя не буду, ну, скажем, неделя…
   – Я могу ответить сразу, – сказал Алексей. – Я предпочел бы продолжить образование, Николай Григорьевич. Но еще не окончательно решил, где именно.
   – На Англии свет клином не сошелся, – заметил Хлебалов. Он расцепил руки и положил их ладонями на стол. – Это может быть Франция. Или Америка. Ты можешь позволить себе любоеобразование.
   – Да нет, Англия меня устраивает, – ответил Алеша.
   – А что бы ты хотел изучать?
   – Программирование, управление, международное право.
   – Право, – сказал Хлебалов. – И управление. Программирование будешь изучать частным порядком. Наймешь преподавателя.
   – Да, – кивнул Шелехов. – До сих пор я так и делал.
   – А почему я не знал? Это дорого?
   – В сравнении с Мелиссой (так звали верховую лошадь Шелехова) – пустяки! – Алексей улыбнулся. – Я не думал, что вам это будет интересно.
   – Мне интересно все, что касается тебя, Алеша. Поскольку я отвечаю за тебя. И буду отвечать даже когда тебе исполнится восемнадцать. Ты мне небезразличен, Алеша!
   – Спасибо, Николай Григорьевич! Значит, я могу и дальше рассчитывать на вашу помощь?
   – Конечно! Мы с твоим отцом были друзьями. Не сомневаюсь, что он сделал бы то же и для моего сына. Но у меня, Алеша, нет сыновей. Кроме тебя.
   – Спасибо! – Алексей был растроган. Но не настолько, чтобы назвать Хлебалова отцом. Он чувствовал дистанцию.
   Возникло непродолжительное молчание.
   – Николай Григорьевич, – прервал его Алексей. – А что делать с этим? – он положил на стол листок с угрожающим стихотворением.
   – Искать, – жестко произнес Хлебалов. – Стишки дрянные, но тот, кто их писал, доказал, что он может быть опасен. И тебя это тоже касается, поскольку он обвиняет Ефима Аслановича в смерти твоего отца.
   – Я не верю! – перебил Алексей.
   – Разумеется. Но ты должен знать: Юматова уже обвиняли в этом. Потому что твой отец ехал на встречу с ним, когда произошло несчастье.
   – Мне об этом ничего не известно, – насторожился Шелехов. – А что…
   – Ничего! – отрезал Хлебалов. – Думаю, ты достаточно взрослый, чтобы более подробно узнать о том, как погибли твои родители. Я распоряжусь, чтобы тебе предоставили копию дела. Поучись разбираться в следственных документах, раз уж решил стать юристом.
   – Да, спасибо. Конечно, я хочу об этом знать, – у Алексея дрогнул голос.
   – Пора, Алеша, пора тебе узнать об этой трагедии, – наставительно произнес Хлебалов. – Ты должен знать все. И, главное, помнить, каким человеком был твой отец!
   – Я помню, – негромко произнес Алексей. – И никогда не забывал.
   – Хорошо, – Хлебалов встал и снова подошел к окну. – Какие у тебя планы на каникулы? Хочешь куда-нибудь поехать? Покупаться в океане?
   – Можно я поживу здесь?
   – Разумеется. Мой дом – твой дом, Алеша.
   – Если можно, я бы хотел пожить в Кургане. В доме отца. Можно?
   – Нет! – резко ответил Хлебалов. Но тут же смягчил тон: – Пока нет. Дом надо привести в порядок, Алеша. Я дам команду, но на это потребуется время, скажем, недели две, устраивает?
   – Конечно. Спасибо, Николай Григорьевич.
   – Пожалуйста.
   – Николай Григорьевич, а когда Застенов вернется из Кургана?
   – Завтра. Но ты не очень на него рассчитывай. Он – занятой человек, ему некогда тебя развлекать. Я дам тебе сопровождающего, чтобы помог тебе сориентироваться. Но если что-то потребуется, обращайся к Фоме. Или прямо ко мне, не стесняйся.
   – Спасибо.
   – Но у меня, Алеша, будет к тебе одна просьба…
   – Да, Николай Григорьевич?
   – Присмотри за нашей гостьей, Аленой. Девочке досталось. Постарайся ее утешить: кажется, она тебе доверяет. Вы с ней – ровесники. Позаботься о ней, развлеки. Только имей в виду: из дома ни на шаг. Те, кто ее похитил, болтаются поблизости. Мне неприятно это говорить, но, боюсь, затевается что-то нехорошее, причем не в Ширгороде, а у нас в Никитске. Такие дела, Алеша, – Хлебалов обошел вокруг стола, встал рядом с Шелеховым, положил ему руку на плечо:
   – Еще вчера я думал, что Никитск – это город, где мне удалось навести порядок. Сегодня я понял, что ошибся. Жизнь Николая – цена моей ошибки. Но больше их быть не должно. Я позабочусь об этом и, надеюсь, ты мне поможешь.
   – Конечно, Николай Григорьевич! – Алеша с детских лет восхищался Хлебаловым. И немного побаивался его. Даже сейчас, когда стал на полголовы выше своего опекуна. Юматов, Веня, дядя Коля… Все они есть… Всегда были настоящими мужчинами.
   И все они служили Хлебалову, были по-настоящему преданны ему… И тоже, Алеша не раз замечал, немного побаивались своего шефа. И такой неординарный человек – его опекун.
   – Конечно, я помогу! – с энтузиазмом произнес Алеша. – Все, что я могу, можете не сомневаться!

Глава пятая

   За двести восемьдесят километров от бывшего дома купца Дорошенкова, на одной из улиц миллионного города Ширгорода встретились два человека. Вернее, не встретились, а пересеклись, поскольку не обменялись ни единым словом. Правда, один из них чуть заметно кивнул другому. Минутой позже тот, кому кивнули, подошел к телефону-автомату, набрал номер и, не дожидаясь ответа, повесил трубку. Затем повторил то же ровно через сорок секунд. И еще раз. Строго по секундомеру. Затем вышел из телефонной будки и сел на трамвай. Еще через тридцать минут в здание Ширгородского ГУВД, предъявив пропуск установленного образца, вошел средних лет мужчина в коричневом костюме производства местной текстильной фабрики. Человек вошел в приемную замначальника ГУВД.
   – У себя? – спросил он у секретарши.
   – Да, но у него люди, – не поднимая головы, ответила та.
   – Я подожду, – сказал человек и уселся на стул.
   Минут через пятнадцать из кабинета замначальника вышли трое: респектабельный мужчина с расстроенным лицом и два его телохранителя.
   Человек в сером костюме встал и шагнул им навстречу, держа правую руку в кармане. Телохранители тут же привычно заслонили своего патрона, но человек в сером костюме вынул руку из кармана, безразлично обогнул их и вошел в кабинет. Телохранители расслабились. Они не знали, что в боковом кармане серого пиджака лежал прибор размером чуть меньше спичечного коробка, с одной-единственной кнопкой.
   Густой поток машин катился через площадь. Стоянка перед зданием ГУВД была разрешена только для служебных машин. И водитель «мерседеса», принадлежавшего человеку с расстроенным лицом, припарковался метрах в двадцати от входа. Увидев появившихся в дверях телохранителей, шофер немедленно тронулся с места, в то время как двое телохранителей, настоящие профессионалы, «фильтровали» площадь, отслеживая все подозрительное, например, машину, тронувшуюся одновременно с «мерседесом». «Мерседес» поравнялся с подъездом. Патрон вышел на крыльцо (оба бодигарда тут же прикрыли его слева и справа), шофер распахнул бронированную дверцу…
   В этот момент серая «хонда», неспешно ехавшая в общем потоке в правом ряду, поравнялась со зданием ГУВД, миновала его… Правая задняя дверца «хонды» распахнулась. Автоматная очередь перечеркнула телохранителя, швырнув его на клиента, а того – на второго бодигарда. Этот попытался втолкнуть своего хозяина под защиту дверцы «мерседеса», но не успел, потому что пуля продырявила ему череп. «Хонда» притормозила на пару секунд, пока автомат изрыгал оставшиеся в магазине пули, затем резко рванулась вперед и свернула направо, на улицу Кирова. Там ее и нашли через четверть часа. Брошенную, разумеется. Один из телохранителей остался в живых – спасли титановые пластины бронежилета. Шофер не пострадал совсем. Зато второй телохранитель и охраняемая персона скончались практически мгновенно.
   Спустя полчаса телевизионный канал «Ширгород РТ» сообщил, что прямо у дверей «цитадели Закона» убит генеральный директор объединения «Речтранспорт» и председатель Совета директоров Ширгородского Речбанка Сергей Савельевич Булкин.
   Недоверие Алены Булкиной к Хлебалову опиралось на две вещи. Первое: папины высказывания о том, что на него наехал никитский «князек»; второе: упоминание имени Николая Григорьевича в разговоре между ее похитителями. Последнее, впрочем, Хлебалов с легкостью объяснил, как сделанное специально, чтобы «повесить» на него похищение. Сам он за ужином громогласно заявил, что это его люди напали на похитителей и непременно освободили бы Алену, если бы она по глупости не сбежала.
   – Кстати, как тебе удалось? – поинтересовался Алеша Шелехов.
   Нынешняя девушка Алена разительно отличалась от нескладного мальчишки, забравшегося к нему в машину. Правда, закрытое платье из синего бархата было ей великовато, но светлый парик, прикрывший стриженую голову, совершенно ее преобразил. Хилый пацаненок превратился в хрупкого большеглазого эльфа. Алеша мог только удивляться, почему сразу не распознал в ней девушку.
   – Сквозь решетку пролезла, – ответила Алена на вопрос Алексея. – Она фигурная, внизу дырка побольше. Я ее еще раньше заметила, но не убегала, потому что собаки. А когда стрелять начали, первыми собак убили.
   – Верно, – снисходительно кивнул Хлебалов. – А как ты определила?
   – По визгу, – высокомерно ответила Алена.
   Историю ее побега хозяин дома и его подопечный слушали по-разному. Хлебалов – скептически, Алеша – с явным одобрением.
   Алексей Шелехов чем дальше, тем больше нравился девушке. Не столько внешне… Внешне как раз – ничего особенного. Парень как парень, высокий, правда, спортивный, но таких вокруг Аленки всегда было много. Держался он как-то по-особенному. С достоинством. Наверное, их там, в Англии, всех на лордов готовят…
   – Николай Григорьевич, – сказала Алена. – Вы обещали позвонить моему отцу.
   – Да, я помню, – кивнул Хлебалов. – К сожалению, моим служащим пока не удалось с ним связаться… Но, – добавил он, – если ты настаиваешь, я могу просто позвонить ему на мобильник. Но предупреждаю: такой разговор будет подслушан. Звонить?
   Алена энергично кивнула.
   Хлебалов сделал знак, чтобы ему принесли телефон.
   – А можно я сама? – попросила Алена.
   – Да, пожалуйста! – Хлебалов протянул ей крохотную трубку и сделал знак, чтобы убирали тарелки. – Как вы относитесь к мороженому? – спросил он.
   Алексей и Алена дружно покачали головой.
   – Тогда фрукты. Для коньяка вы еще молоды. А то еще твой, Алена, отец обвинит меня в спаивании дочери. Ну что? Не отвечает?
   Алена покачала головой.
   – Я сейчас ему в офис позвоню, – сказала она.
   – Давай-ка лучше я, – Хлебалов решительно отобрал у нее трубку. – С офисом и мои люди могут связаться.
   – Алё, Егорыч! Хлебалов. Булкина нашел, нет? Что-о?!!
   – Что? – встревожилась Алена.
   Хлебалов положил трубку на стол, молча.
   – Николай Григорьевич! Что случилось? – повысив голос, проговорила девушка.
   – Беда, – медленно произнес Хлебалов. – Большая беда… Твой отец… Убит.
   На несколько секунд Алена застыла, слепо глядя перед собой, потом вскочила, опрокинув стул и бросилась вон из столовой.
   – За ней! – быстро сказал Хлебалов, и Алексей поспешил за девушкой.
 
   – Я знала, знала! – светлый парик валялся на полу, стриженая головенка уткнулась Алеше в грудь. – Я так и знала! Сначала мама, потом он…
   – Твою маму… убили? – Алеша гладил ее по худенькой, все позвонки наружу, спине. – Да?
   – Грузовик, – Алена всхлипнула, ее пальцы скомкали рубашку на спине Алеши. – Врезался в ее машину…
   Она снова заплакала, почти беззвучно. Маленький, вздрагивающий, очень-очень несчастный зверек…
   – Давно? – спросил Алексей. Интуитивно он чувствовал: надо, чтобы она говорила. Так будет легче.
   – Осенью.
   – А какой грузовик?
   – «Вольво». Такой, междугородний… Трак. Алеша, Алеша, что же теперь? Как же… – она подняла к нему зареванное лицо. – Как же я теперь? Как мне плохо, Алеша!
   – Знаешь, – сказал он осторожно. – Мои родители тоже погибли. И тоже грузовик. Фура.
   – Ой! – она даже плакать перестала. – Когда?
   – Давно уже. Восемь лет назад.
   – И как же ты?..
   – Живу, как видишь.
   Алексей погладил ее по стриженой головке, Алена схватила его руку, прижалась к ладони горячей щекой.
   – Алеша! – прошептала она. – Я никому не верю, только тебе. Не уходи, ладно?
   – Не уйду, – он улыбнулся ласково. – Ты поплачь, легче будет.
   – Нет. Не легче. Господи, за что же меня так? Алеша, расскажи мне что-нибудь…
   – Что тебе рассказать?
   – Про Англию, про себя расскажи… Все равно.
   – Ну, конечно.
   Примерно через полчаса в комнату постучали. Секретарь Хлебалова. На блюдце – стакан с водой и две таблетки.
   – Это что? – спросил Алексей.
   – Успокоительное.
   – Спасибо, Фома.
   – Что-нибудь нужно еще?
   – Пока ничего, – Шелехов взял стакан. – На, Аленушка, выпей.
   Через полчаса девушка уснула. Свернулась на краешке огромной кровати, положив головенку на Алешино колено. Вздрагивала во сне.
   Алексей сидел неподвижно, чтобы ее не потревожить. За окнами было совсем темно. Три часа ночи.
   «Сначала мать, потом отец, – думал он. – Бедная девочка. И тоже история с грузовиком. Нет, в этом надо разобраться. Или не стоит?»
   Благополучная Англия, шумная беспорядочная Москва, кровавое пятно на груди Николая Яблокова, «дяди Коли», Курган, Никитск, Алена… Слишком много для одного дня.
   Алексей очень осторожно снял голову Алены с колена, передвинул девушку ближе к стене, сам лег рядом и мгновенно уснул.

Глава шестая

   Николай Григорьевич Хлебалов был в бешенстве.
   – Ты же говорил: все схвачено! – прорычал он в трубку. – Только деньги – и все!
   – Говорил, – согласился Медведев. – Кто ж знал, что эти суки из Центробанка нас так кинут? Москва, она и есть Москва. Кто же знал?
   – Ты, Руслан! Ты должен был знать! Из-за тебя я в полной жопе, понял?
   – Ладно, Николай, не кипятись. Я тоже потерял. Причем больше тебя. Не ссы, Коля! Мы еще поборемся! У меня в Москве тоже не последние люди на подсосе сидят. Разморозим!
   – Когда, твою мать?
   – Ну… не сразу.
   – Вот! А мне через две недели кредит Филину возвращать!
   – Ну и хрен с ним! Стрелять он тебя не будет. Ты ж в своем Никитске, как в крепости.
   – Стрелять не будет, а кислород перекроет. Мне товар через его территорию возить, понял?
   – Ты меня на «понял» не бери! – неожиданно взъярился Медведев. – Хочешь отвалить – отваливай! Денег без меня ты все равно не получишь!
   Хлебалов промолчал. Только зубами скрипнул.
   – Ладно, – буркнул его собеседник. – Погорячились и хорош. Ты, Николай Григорьич, решай сам, но мой тебе совет: держись за меня. Сурьин тебя не любит. А деньги нужны, так я тебе займу. Под стандартный процент, конечно. Думай!
   И отключился.
   Хлебалов выругался. «Стандарт» Медведева составлял двадцать пять процентов в месяц. Это даже не грабеж – разбой. Что же делать? Ну да, у себя в Никитске он – «князь». Но дальше – хрен! Москва, Москва… Черт! Как ему нужны прямые связи! Но между ним и Москвой – все эти кабаны ширгородские: Медведев, Сурьин… «Герцоги» хреновы! Твари хитрожопые! Друг другу глотку вырвать готовы, но, стоит кому со стороны сунуться, – сразу по башке. Всё – на посулах, обещаниях. Хлебалов нужен. Хлебалов – фигура. На ширгородском уровне. Пока – на ширгородском. Рано или поздно, но он прорвется. Но хочется не «поздно». Хочется – сейчас! Такие перспективы… Черт! Надо срочно решать с наличкой. Филин, бля, конкретно обидеться может. Может, и пацанов позавчера покрошили с его подачи? Нет, вряд ли. Филин – крутой, но не отморозок. Свою выгоду понимать должен. Но бабки надо отдать…
   Николай Григорьевич откинулся на спинку кресла, потер ладонями гладкий череп и стал думать. Результатом его раздумий были два письма, которые, не доверяя никому, он составил собственноручно, упаковал и положил в секретное отделение стола. Такие документы следует отправлять не почтой, а курьером. Специальным курьером.