Биорк повернулся на месте, и вокруг него сразу стало свободно. Только Хлонгатугеранрани не сдвинулась. Она бесстрашно смотрела на поющую сталь, хотя сердце ее упало. Женщины Урнгура любят свое тело! При мысли о том, что холодное железо может сделать с ним, Женщине Хуса стало очень нехорошо. Но Хлонгатугеранрани не отступит перед мужчиной!
– Я плохо говорю на урнгриа! – сказал сирхар.– Но каждая из вас, я уверен, поймет мою речь!
Он внезапно остановил клинок и коснулся острием ямки под горлом Женщины Хуса.
– Займи свое место! – приказал он и уколол ее жалом клинка.
Хлонгатугеранрани невольно отступила. Но меч по-прежнему больно упирался в кожу. Она сделала шаг, еще, еще… и плюхнулась в свое кресло.
– Благодарю, сирхар,– сухо произнесла Королева.– Сестры! Я прошу вас: сядьте!
Женщины колебались, но Биорк сделал шаг, и все они, чтобы избежать унижения, поспешили к своим местам.
Хлонгатугеранрани потерла пальцем крохотную вмятинку. Как и рассчитывал Биорк, Женщины Урнгура не привыкли к откровенному физическому насилию.
Но они не сдались!
Едва Биорк занял свое место, Хлонгатугеранрани вскочила. На лице ее было написано: умру, но не отступлю! Но разве он, Биорк, хотел ее убить? Наоборот, он любил именно таких, как она!
А Женщина Хуса уже вскинула вверх сильные руки.
– Ош! Хаор! Мах даот шур, Хаор! – воскликнула она.
Санти содрогнулся. Леденящий холод пронзил его до костей, а тело вдруг стало легким, как крылышко медовницы. Ронзангтондамени в волнении крепко сжала его руку, но юноша даже не почувствовал.
– Ош! Хаор! Хур нахт отта махнх!
Санти перестал чувствовать свое тело. Он стал вихрем, ледяным вихрем, несущим смерть.
Он знал, чьим именем выкликали сейчас поверженного бога. ЕГО ИМЕНЕМ!
– Ош Хаор…
Лицо Королевы окаменело от звуков гортанной, жесткой, как песок в горле, речи. Хлонгатугеранрани взывала к Хаору Гневному и Разрушающему! То было великое Заклинание Силы Гнева, которым владели все Женщины Урнгура! Но уже много-много веков никто не осмеливался произнести его вслух.
Королева испуганно оглянулась на Биорка, забыв от волнения, что нынешний ее сирхар – не тень Хаора.
Вагар был спокоен. Он взирал на колдовство с невозмутимостью зрителя, следящего за театральным представлением.
Владычица Шугра немного успокоилась. Она – но не Женщины Селений.
С первых же слов Женщины Хуса они повскакали с мест. И застыли. Никто не смеет прервать Заклинание Силы Гнева, пока не свершится воля Хаора!
Звуки падали один за другим, и, казалось, свет мерк в зале и тьма застилала овальные окна.
Смерч рвался на свободу. Санти уже видел, как незримая сила срезает мраморные колонны, как трескается, рассыпаясь, тяжелый свод и обломки его летят вниз, на головы людей. Пронзительные, тут же оборвавшиеся вопли, белая мучная пыль, клубами поднимающаяся вверх…
Но тут иллюзия развеялась, и перед Санти снова был Зал Мудрости. Неповрежденные колонны, замершие женщины и спокойное лицо вагара. Санти снова стал собой. Он победил… Что?
Санти покосился на свою руку, легшую на навершие Белого Клинка. Потом, уже совсем спокойно,– на Женщину Хуса. Та продолжала выкликать древние слова, но теперь это были только слова, не более. Просто звук…
Хлонгатугеранрани завершила Заклинание и замерла с воздетыми к потолку руками. Ни кровинки не было в ее лице. И мертвая тишина висела вокруг. Никто из замерших Женщин не ведал, как и в каком обличье явится Великий Хаор. Знали только: бог явится, чтобы разить.
Тишина была плотной, как грозовые облака. Рука Женщины Гнона до боли сжимала пальцы Санти.
– Не бойся,– сказал ей юноша, которому вдруг стало легко и весело.– Он не придет. Хаора больше нет.
И в тишине замершего зала негромкие слова Санти прозвучали как раскат грома! Их услышали все. И лица Женщин Селений, на которых уже лежала печать грядущего Хаоса, немедленно обратились к нему. И сила их обрушилась на юношу, как огненный вихрь.
Ронзангтондамени попыталась заслонить его, но соединенная воля Женщин Селений, питаемая гневом неминуемой расплаты, смела ее силу, как грязевой поток – хижину рудокопа.
Санти вновь коснулся Белого Меча, и волна прошла над его головой, разбившись о стену зала.
Он поднялся.
– Его больше нет,– повторил Санти мягким, глубоким голосом певца.– Не нужно взывать к нему, женщина! Тебе придется искать нового бога, чтобы обращать к нему лицо! Всем вам придется искать нового бога, потому что ваша Королева сказала правду: прежнего больше нет, и пришло время перемены! Будьте же готовы с достоинством принять это!
И опустился на место.
– Свидетельствую слова этого мужчины! – медленно, веско произнесла Королева.– Хаора больше нет! – И обернувшись к Биорку: – Сирхар! Твой долг – не оставить нас без покровителя! – И снова – Женщинам: – Сестры! Примем будущее, как подобает! Я клянусь вам памятью тех, кто возвел этот дворец: земля наша устоит и власть ваша останется с вами!
«Та, что останется!» – мысленно добавил Биорк.
Женщины молчали, потрясенные. Некоторые все еще стояли на ногах, другие опустились в кресла. Никто не имел ни сил, ни желания возражать. А потом Хлонгатугеранрани покачнулась и начала медленно падать лицом вниз, на мозаичный пол.
Биорк бросился к ней, подхватил, без труда удержав большое тело Женщины Хуса, и опустил ее в кресло.
– Во всякой тьме есть капля света, Гату! – прошептал он на ухо женщине. Но та не услышала.
[3] отступил назад и взял с ящика арбалет.– Хочешь, чтобы я его сшиб?
– Нет! – Мощный-как-Пламя глядел на небо. Там, в полутысяче локтей от замаскированной горловины пещеры, выискивая место, чтобы сесть, плыл в воздухе бронзовый дракон.
– Нет! Мы схватим сопляка, когда дракон улетит кормиться!
– А и верно, хозяин! – Баразан отложил арбалет и с уважением поглядел на длинную тощую спину мага.– Как все ловко у тебя выходит, хозяин! – сказал он, подергав себя за бороду.– Как ловко!
– Не забывай, кто я! – Мощный-как-Пламя следил за драконом: бронзовый плавно опустился на самый верх каменной кручи, нависшей над морским берегом.
– Собирайся! – приказал маг, оборачиваясь к Баразану.
Тот поспешно схватил кольчугу.
– Оставь! – Голос у мага низкий, как звук большой раковины.– Тебе нужно это железо, чтобы справиться с мальчишкой?
– Нет! Конечно нет, хозяин! – растерянно проговорил Баразан.– Но без доспехов я чувствую себя как-то…
– На острове нет никого, кроме нас! – раздраженно напомнил маг.– Если что-нибудь на тебе звякнет, мальчишка услышит, и придется гоняться за ним по этим проклятым кручам!
– А если… А если дракон нападет?
Маг расхохотался:
– Дурак! Драконы никогда не нападают на людей! Никогда, понял?
Но воин все еще мялся.
– А ты не мог бы приказать ему прийти сюда? – попросил он.
– Мог бы! Но пришлось бы вложить настоящую Силу, а мальчишка защищен! Его хозяин – сам Странник! Слышал о таком?
– Как не слышать! Это что ж, мы против Странника встаем, хозяин? – Опасение в голосе эдзака заставило мага брезгливо поморщиться.
– Хозяин ничего не узнает! – сказал он сердито.– Если, конечно, ты сможешь сцапать сопляка! А я только чуть-чуть помогу тебе! Все! Довольно болтать! Марш!
Дракон улетел обедать, и Гестион тоже решил перекусить. Его дорожная сумка была доверху набита снедью, завернутой в ароматные листья: забота Ронзангтондамени!
Жуя мягкий еще пирог с паштетом из печени и овощей, Гестион запивал его холодным кофе из кожаной фляги и лениво озирал спокойное вечернее море. Желудок его постепенно наполнялся, и мальчиком овладевала сонливость.
«Странно,– подумал он.– С чего это я так устал?»
Усилием воли он сбросил с себя оцепенение, глотнул еще кофе, заставил тело встряхнуться, а челюсти – жевать веселей. Сонливость ушла. Все-таки он был учеником мага и кое-что умел! Мысль эта еще больше взбодрила Гестиона. Он доел пирог и растянулся на мягкой желтой траве. Три дня назад Гестион покинул селение Гнон на спине бронзового дракона. А за ночь до этого во сне к нему явился Учитель и велел возвращаться в Руну, продолжать обучение. «Я найду тебя в свой срок!» – сказал ему Трой, и Гестион проснулся.
Но Учитель ничего не сказал Гестиону о том, как скоро мальчику следует вернуться в свою келью в Рунской школе магов. Потому, когда Биорк попросил его – раз уж он все равно летит в Руну – передать письмо другу вагара, светлорожденному Володу Русу, Гестион сразу же согласился. И тут же предложил доставить обратно ответ. В конце концов, учеба может немного подождать, а дело, безусловно, важное!
По тому, как обрадовался Биорк, Гестион понял, что оказывает немалую услугу. И возликовал.
Несмотря на попутные ветры, дракону понадобилось три дня, чтобы добраться до этого островка в шестидесяти милях от побережья Белого материка. Гестион, впрочем, не торопил дракона. Когда еще удастся полетать над Межземным морем? Или вершить дела, которые творят историю Мира. Конечно, Гестион вырастет, станет магом…
«Почему бы не позаниматься немного, пока есть время?» – пришла к нему полезная мысль. И в самом деле – почему? Он уже почти маг, а магу надо постоянно укреплять силу!
Гестион перевернулся на спину и погрузился сознанием в мир травы, на которой лежал. Волны радостного теплого воздуха шевелили его, прокатываясь от ног к голове… Медленные, тяжелые волны… «Тяжелые?» – шевельнулось в сознании мальчика. Шевельнулось и угасло: Гестион уснул.
– Вот он, хозяин,– прошептал Баразан, сдерживая дыхание, участившееся от быстрого подъема.– Спит он, что ли?
– Спит,– тихо ответил маг.– Я помог ему уснуть. Теперь иди и возьми его.
Баразан бесшумно приблизился к Гестиону и бережно поднял его на руки. Тот не проснулся, только пробормотал что-то и улыбнулся во сне. Тщательно выбирая место, чтобы поставить ногу, Баразан начал нелегкий спуск.
Маг шел за ним, вполголоса бормоча заклинания: отводил след.
Когда они вернулись в пещеру, Баразан уложил Гестиона на одеяло и с облегчением выпрямился.
– Что теперь, хозяин? – спросил он.– Ты его убьешь?
– Нет.– Присев, маг тщательно обыскал одежду мальчика. Тубус с письмами и серебряная восьмиконечная звездочка с руной «Хранитель» легли на плоский камень.
– Мы отвезем его в Гурам и продадим в хорошие руки. Дорого продадим: мальчишка наверняка умеет читать и писать, да и Основы знает, раз учился в Руне.
– Разве тебе нужны деньги? – удивился Баразан.
– С чего ты решил?
– Ну, хозяин, ты сказал: дорого продадим!
– Ах это…– Мощный-как-Пламя усмехнулся.– Дорогую вещь лучше оберегают. Мальчишка должен жить в порядке и довольстве, тогда и сила его будет невелика, и Страннику не так-то просто будет его отыскать. Ты хорошо укрыл лодку?
– А как же! – Воин удовлетворенно хмыкнул.
– Смотри! Если дракон обнаружит ее…
– Никогда! Слышь, хозяин, а что дракон будет делать, когда поймет, что мальчишки нет?
– Будет искать.
– А если… найдет? – Баразану стало не по себе. Людей он не боялся, но вот дракон…
– Если б не я,– не без самодовольства ответил маг,– наверняка нашел бы! Они держат связь с теми, кого избрали, на сотни миль. Но я здесь! И ни одна мысль не выйдет за пределы этой пещеры! Ни твоя, ни моя, ни…– он взглянул на спящего Гестиона,– …его!
– Тогда-то что! – протянул Баразан.– А то, вишь, драться с драконом…
– Дурак! Драконы с людьми не сражаются! А сражались бы – тебе не жить. И сотни таких вояк, как ты, не хватит на одного дракона.
– Да? – усомнился воин.– А мне он показался довольно медлительным!
– Медлительным? Да он может отхватить тебе голову прежде, чем ты мигнешь! – Рука мага описывала медленные круги над серебряной звездочкой Гестиона.– А когти дракона таковы, что вспарывают борт юкки, как гурамская сабля – паутинную кисею!
– Никогда не видел такого! – заявил Баразан.
– Я видел. А теперь заткнись, пока я не заморозил твой язык!
Воин мгновенно умолк, а маг продолжал свои неторопливые пассы. Баразан, усевшись у стены, наблюдал за ним. Но он видел подобное уже много раз, и веки его быстро отяжелели. Воин уснул, привалясь широкой спиной к холодной стене пещеры. Снаружи стемнело. Баразан спал сидя, открыв рот, время от времени всхрапывал. Струйка слюны, вытекшая из угла рта, смочила рыжую клочковатую бороду. Отблески зеленого огня, созданного магом, придавали его коже мертвенный оттенок.
Рельеф западной части Черной Тверди был выполнен замечательно. И материал, из которого его сделали, нисколько не пострадал от времени. Вот только черные значки надписей были совершенно непонятны Биорку, умевшему читать на восьми языках. Незнакомы и красные нити дорог, и обозначения городов, которых давно уже не существовало. Рельефу никак не меньше тысячи лет, а скорее всего – намного больше. Неведомые мастера искусно вмонтировали его в желтую стену дворца, в восьмиугольном зале, напротив обрамленного барельефами открытого очага. Многое изменилось с тех пор, как рука мастера сотворила это чудо. Но очертания гор и русла больших рек остались прежними. К удивлению вагара, там, где теперь располагались Фаранг и Сарбур, на рельефе тоже были обозначены города. Разумеется, в те времена они не были ни Сарбуром, ни Фарангом. Был на рельефе и Шугр.
Удивительное творение! Имперские картографы полжизни отдали бы за подобное чудо!
Дворец Королевы нравился Биорку намного больше, чем Дом Сирхара. Теперь он был убежден, что строили его не нынешние урнгриа, а совсем иной народ. И от Дома Сирхара он отличался, как Солнце от Луны. Что ж, когда-нибудь у Биорка будет довольно времени, чтобы как следует изучить его.
Негромкий стук в дверь отвлек вагара от созерцания цветного рельефа. По тому, как стучали, он определил: слуга, и не из дворца.
– Войди! – произнес он.
Но вошел не слуга, а один из вновь назначенных жрецов Потрясателя Тверди. Биорк еще не решил, кто из богов займет место Хаора, но пока победитель Хаора казался ему самым подходящим. Жрецов надо было чем-то занять. С теми, кто обитал в Шугре, он уже разобрался, оставив в прежнем качестве не более чем одного из десяти. Остальных либо определил в армию, либо отправил трудиться под присмотром надежных людей. Все полосатые порядком ленивы. Отчасти ему «помог» Нил, отправивший в Нижний Мир больше тысячи жрецов: напоследок Хаор получил богатую жертву от своего прежнего слуги, Ди Гона. Достаточную, чтобы посметь явиться во плоти.
Слабо знакомый с культами империи, вагар попросил Эрда растолковать жрецам, как служить Потрясателю. И светлорожденный, который по традиции полагал грозного Владыку Тверди высшим из своих покровителей, рьяно взялся за дело. В письме, переданном Гестиону, Биорк просил прислать хотя бы пару настоящих жрецов, но от Гестиона пока вестей не было. Погрузившись в свои мысли, вагар забыл о жреце, и тот напомнил о себе, шмыгнув внушительным, как у большинства урнгриа, носом.
– Чего тебе? – спросил сирхар не слишком дружелюбно.
– Вот, принес! – пробормотал жрец, не поднимая глаз. В руках у него был сундучок из черного дерева.
– Поставь и открой! – приказал Биорк.
Жрец повиновался.
Биорк заглянул внутрь и увидел несколько предметов, из которых сразу узнал только один – корону сирхара. Остальные же были густо облеплены черной массой, смахивающей на запекшуюся кровь.
– В чем это они? – осведомился Биорк.
– Мы вынули их из желудков священных кугурров! – отвечал жрец.– Прости, сирхар, мы не осмелились привести их в подобающий вид! – поспешно добавил жрец.– А корону нашли в Храме, на полу!
– Хорошо. Закрой. Ключ – мне! – велел он, когда жрец запер сундучок.– Отнесешь в Дом Сирхара и передашь страже.
Жрец повернулся, собираясь уйти.
– Постой! Скажи еще, чтобы приготовили мыльный порошок и горячую воду, я скоро приду. Теперь – отправляйся.
Отмыть затейливо выкованную корону оказалось нелегко. Хотя она была намного чище остальных вещей: двух перстней и… Хлыста.
Биорк долго вертел в руках тонкий цилиндрический жезл (грязь сошла с него при первом же движении тряпки), не зная, что с ним делать, но стараясь не направлять ни одним из полусферических торцов в свою сторону. Ни выступов, ни впадин не было на янтарного цвета поверхности. Биорк сильно сжал цилиндр в руке, но не ощутил ничего, кроме гладкого, на ощупь казавшегося теплым материала. Никакого эффекта!
«Оружие мага! – подумал он с сожалением.– Может, показать Санти? Нет! Кто знает, на что способна эта штука? Тут нужен кто-то поопытней, Трой например!» Биорк вспомнил, что Ди Гон носил Огненный Хлыст в кожаном чехле. Это было немаловажно: магические предметы могли здорово нагадить, если их хранили не так, как должно.
«Велю сделать такой же! – решил вагар.– Жаль, что его нельзя использовать, но зато у меня на поясе он будет безопасен!»
После Хлыста настала очередь перстней. Один из камней немного потускнел. Камень был зеленый, похожий на эдзамский смарагд. Второй, коричневый, непрозрачный, с неизвестной руной-значком на круглой верхушке кабошона, похоже, не пострадал. Биорк сунул оба перстня в карман куртки. Как и все вагары, он редко носил украшения. Впрочем, теперь он сирхар, а в Урнгуре иные обычаи.
Корона мага оказалась ему велика, но Биорк решил, что ее можно будет надеть поверх шлема.
«Солидная вещь! – подумал он.– Произведет впечатление на здешнюю публику!»
Тут, в Урнгуре, где каждая хозяйка деревни носит диадему, без короны не обойтись.
Двумя днями позже у Биорка появилась возможность продемонстрировать украшение сирхара. Почти месяц занимался он отбором среди подначальных хогранов, самих начальников хогр и наиболее толковых десятников, пока не набралось двенадцать дюжин воинов. Еще раньше, по его приказу, очистили от кактусов изрядный кусок плоскогорья. Там он и собрал тех, кого предполагал сделать командирами в своей будущей армии.
Выстроив их полукругом, так, чтобы одновременно видеть всю шеренгу всадников, Биорк выдержал подобающую паузу, а потом воскликнул:
– Ваша Королева поручила мне выбрать из своих воинов самых достойных! Таких, чтобы показали Миру доблесть Урнгура! – И замолчал.
Молчали и воины, ожидая продолжения. Даже парды вели себя тихо.
– Самых достойных! – повторил Биорк.
А потом добавил совершенно другим тоном:
– На мой взгляд, среди вас таких нет!
Урнгриа недовольно зароптали.
– Ага! – удовлетворенно заявил Биорк.– Вы еще не услышали меня, а уже бормочете, как бабы… тьфу!.. как черноногий сброд полосатых у выгребной ямы!
Его звонкий голос с легкостью перекрыл ворчание пардов и ропот всадников.
– Кое-кто из вас умеет побренчать железом, но так скверно, что только хуридский золотарь не улыбнется, глядя, как вы размахиваете ручонками! – Он выждал, пока ропот достигнет нужной величины и рявкнул: – Молчать! Позже я докажу каждому, кто пожелает, как мало он стоит в бою! Или вы думаете, что, подравшись пару раз друг с другом, уже стали солдатами?.. Молчать! Никто из вас не продержится и минуты против конгайского ветерана! Но это не все! Даже троих таких, как вы, довольно, чтобы разогнать сотню, три сотни, пять сотен ублюдков, которыми вы командуете! – Вагар сделал еще одну паузу. На этот раз шума не было.
– Командуете! – с сарказмом произнес бывший туринг.– Мне смешно слышать это слово, когда оно относится к таким, как вы! Я здесь уже два месяца, но ни разу… Ни разу! …не видел, чтобы хоть кто-то из вас поучил этих уродцев держаться за меч!
И на сей раз вагар не услышал ни одного слова протеста.
– Я обещал вашей Королеве,– заявил он,– что через два сезона подготовлю три тысячи воинов, которых можно повести в бой без риска, что парды их врагов обделаются от смеха! Я – ваш сирхар! Позор, если в Конге или Гураме меня увидят с такими, как вы! Достойные больше не сядут со мной за один стол! Я сказал вашей Королеве: два сезона – и у тебя будет три тысячи всадников. Настоящих всадников! Мои доверенные уже посланы в Хуриду, чтобы обменять сок дурманного кактуса и смолу на боевых пардов! У Королевы будет три тысячи всадников! Кое-кто из вас станет десятником в этой армии! Это великая честь даже для хограна – стать настоящим десятником в моем войске! Остальные могут стать солдатами! А могут и не стать, если окажутся слишком ленивы!
– А теперь,– произнес вагар будничным тоном,– каждый, кто хочет, может скрестить со мной меч! Кто через три минуты не вывалится из седла, получит эту шапку! – Биорк коснулся прикрепленной к шлему диадемы сирхара.– Ну, есть такие, кому она нравится?
– Мне пойдет! – тут же откликнулся один из хогранов, опередив остальных.
Биорк удовлетворенно кивнул.
– Валяй! – поощрил он, и хогран бросил парда вперед.
Биорк даже не стал выхватывать меч. Он просто пустил собственного зверя навстречу и, когда до противника остался один прыжок, нырнул, уклонившись от удара, схватил урнгурца за край длинного плаща и обернул плащ вокруг луки своего седла. Толчок сбросил хограна со спины парда, плащ с треском разорвался, и освободившийся пард поволок прочь повисшего на ремне седока.
– Кто еще? – закричал Биорк.
Четверо воинов одновременно рванулись вперед, сердито крича друг на друга.
– Не ссорьтесь! – гаркнул вагар.– Ну-ка, все разом!
Урнгриа замялись.
– Три минуты! – напомнил вагар.– Вперед! Песок уже сыплется!
Всадники переглянулись, а потом, понукая животных, бросились в атаку. Дух соперничества – превыше всего! Они неслись, пригнувшись к гибким шеям летящих пардов. Двадцать пять локтей покрывает одним прыжком мчащийся изо всех сил пард, двадцать пять локтей, восемь двойных шагов. И три-четыре прыжка делает он на каждый удар пульса. Десять ударов сердца парда отделяло урнгриа от Биорка.
Вагар ждал, развернув своего зверя навстречу атакующим.
Первый налетел на Биорка, и пард сирхара отпрянул в сторону: столкновение двух пардов может покалечить животных. Первый пролетел мимо, а мигом позже Биорк ушел с пути второго. И выбросил тонкий хлыст, от которого не успел увернуться третий всадник. Хлыст с треском переломился, но сделал свое дело – оглушил беднягу. Четвертый попытался придержать своего зверя, но сделал это слишком поздно. Пард его взревел, взвился в воздух и попросту перемахнул через голову сирхара. Прекрасный прыжок! Но всадник едва не вылетел из седла – где уж тут думать о нападении.
А двое первых развернули зверей и вновь атаковали Биорка, уже не так стремительно. Вагар покрепче сжал коленями бока парда, и тот прыгнул вперед. Урнгриа подняли мечи – прямые клинки в два локтя длиной. Левой же рукой каждый из воинов сжимал переднюю луку седла: они помнили, что сделал вагар с первым кандидатом на корону сирхара.
Биорк в правой руке держал короткий меч, а в левой раскачивал на цепочке в четыре локтя длиной стальной шар размером с кулак. В Хольде такой называют «железный орех».
К двум всадникам присоединился третий. По тому, как приближались урнгриа, Биорку стало ясно: сражаться каждый будет сам за себя. Но напали они одновременно. Три клинка взвились над головой Биорка. Парды заревели, приседая на задние лапы. Биорк откинулся назад, ударил вертящимся шаром в основание одного из клинков и вышиб его из руки хозяина. Пард вагара дернул головой, чтобы не угодить под удар меча. Оставшийся без оружия урнгурец осадил своего зверя, и пард Биорка тотчас оказался между двумя другими урнгриа. Кулак вагара врезался в незащищенный подбородок одного из воинов, и тот повалился на шею своего зверя. Короткий меч Биорка отшиб клинок второго всадника и прочертил алую царапину в просвете между стрелкой шлема и наланитником урнгриа.
– Ты мертв! – крикнул вагар и развернул парда к третьему, последнему всаднику.
Тот уже подобрал свой меч, но напасть явно не торопился.
– Ты передумал, сынок? – поинтересовался Биорк.
– Я не спешу! – отвечал урнгриа, оставаясь на месте.– Начинай, сирхар!
– Нет уж, я закончу! – бросил вагар, и стальной шар со свистом рассек воздух. Воротник шлема защитил шею урнгурца от обвившейся стальной цепи, но не защитил самого воина от падения, когда пард Биорка рванулся вправо.
Спустя несколько минут четыре его соперника, без повреждений, если не считать синяков и царапин, вернулись в общий строй.
– Я мог бы приказать вам напасть всем сразу,– заявил вагар,– но вы наверняка покалечите друг друга. Потому оставим это до времени, когда вы научитесь сражаться в строю!
Воины Урнгура удрученно молчали.
– Те четверо, что вывалялись в пыли,– сказал вагар,– в общем знают, с какой стороны у меча жало. Пожалуй, случись кому из них столкнуться с конгайским новобранцем, я задумался бы, на кого поставить свой золотой! Но случись им, четверым, схватиться с двумя мечниками Конга – я бы знал, чьи мозги испачкают траву!
Биорк тронул обломком хлыста голову парда, и тот потрусил вдоль строя всадников.
– Я, парни, видел многое! – продолжал вагар.– Выбросьте из головы, что вы – начальники и хограны, и я научу вас делу! Я сделаю из вас, парни, солдат! Солдат! Воинов, которые хотят победить и знают, как это делается. И умеют при этом оставаться в живых! Да! Каждый из вас должен стать стальным когтем зверя, того зверя, что зовется – «войско»! И гордиться этим! Любого из вас ничего не стоит прикончить! Я показал это всем, чтобы сбить спесь с дураков! И чтобы научить умных! Но настоящее войско убить нельзя! Оно – Зверь! Тысяча лап! Тысяча клыков. И ярость его растет быстрее, чем проливается его кровь! Вы станете таким Зверем, когда каждый будет беречь того, кто бьется рядом, больше, чем себя! Я видел, как дерутся пираты Омбама! Любой из них вдвое тяжелей любого из вас! Топоры их пробивают кирасу! Перед боем они пьют зелье, зажигающее кровь, зелье, что удваивает силу и утраивает ярость! Потому многие из них сражаются в одних набедренниках, с непокрытыми головами! Редкий воин не вздрогнет, увидев над собой топор Омбама! Но я сам стоял на палубе корабля, который осадили шесть пиратских шекк! Шесть! Они напали так быстро, что наши баллисты ни разу не успели выстрелить. И через десяток минут пираты захватили всю палубу: от носа до кормы!