В разные годы Лакан отождествляет симптом с различными чертами языка. Так в 1953 году он говорит: симптом – означающее. Именно это позволяет ему утверждать отличие психоаналитических представлений о симптоме от представлений медицинских. По Лакану, симптом вообще был изобретен не Гиппократом, а Марксом. Подобно товарному фетишу, симптом укоренен в социальном. Если симптом – это означающее, то он не может быть чем-то универсальным. Каждый симптом – уникальный продукт, созданный неповторимой историей субъекта. Кроме того, если симптом – означающее, то нет жесткой связи между ним и невротической структурой субъекта. Сам по себе симптом не может быть истерическим или обсессивным. Симптом не может служить основанием для диагностики расстройства. Чтобы сказать, у этого пациента – невроз навязчивых состояний, а у того – истерия, нужно основываться не на предъявляемых им симптомах, а на том вопросе, который заставляет человека говорить.
Помимо формулы «симптом это означающее» у Лакана, конечно же, есть и другие представления. Иногда он отождествляет симптом не с означающим, а с процессом означения, с обретением значения, с истиной. В 1957 году Лакан говорит: симптом – это метафора. Причем, то, что симптом – метафора, метафорой не является. Будучи метафорой, симптом оказывается вписанным в текст.
Еще один подход, кибернетически-психоаналитический: симптом – это послание. В 1961 году Лакан говорит, что симптом – это загадочное послание, которое субъект воспринимает как послание из реального, не догадываясь о том, что отправлено оно им самим.
Понимание симптома достаточно резко меняется у Лакана в 1962 году, когда он начинает осмыслять его не только в терминах лингвистики, но и как наслаждение, которое не поддается истолкованию. Симптом – не обращение к Другому, а никому не адресованное наслаждение. В конце концов, в 1974 году переосмысление симптома приводит к введению нового понятия – синтом.
Sinthome. Такова была орфография этого слова в XIV веке. На семинарских занятиях 1975/76 годов Лакан показывает, что симптом тождественен письму, поскольку, он организован подобно ребусу, исходя из комбинаций букв, и поскольку он подлежит расшифровке. Теперь симптом = означающая буква + наслаждение. Симптом – то, что позволяет жить, согласно уникальной организации наслаждения. Откуда и переосмысление задачи психоанализа: окончание анализа подразумевает идентификацию с синтомом. Синтом, подобно букве и наслаждению, подобно галлюцинации, возвращается из реального.
Семинарские занятия этого года связывают интерес Лакана к топологии и математике, которым был посвящен предыдущий год, с исследованием особенностей текста Джеймса Джойса. Синтом пронизывает борромеевы кольца воображаемого, символического, реального. Синтом связывает их, удерживает от распада, к которому они центробежно устремлены.
16 июня 1975 года Лакан открывает в Париже 5-й международный симпозиум по Джойсу. Он выступает с лекцией, которую называет «Симптом-Джойс». Лакан показывает: письмо Джойса – аппарат, сущность, абстракция симптома. Читатель «Поминок по Финнегану» сталкивается с буквальной травмой языка. Используя слово синтом вместо симптома, Лакан подчеркивает: симптом – замена истины, синтом – сама истина.
Вслед за Фрейдом Лакан обращается к литературе. Для понимания функции означающих примером ему послужил рассказ о похищенном письме Эдгара По, для понимания симптома – само письмо Джеймса Джойса. Лакан оказался вовлеченным в жизнь писателей уже в юности, в 1920-е годы. Он посещает книжную лавку Адриенна Моннье «Шекспир и Ко.», где встречается с Андре Жидом и Полем Клоделем, а в 1921 году – с Джеймсом Джойсом, который читал здесь главы своего «Улисса». Лакан сохраняет интерес к творчеству этого писателя на протяжении многих десятилетий.
Письмо Джойса – не просто так называемый поток сознания, близкий автоматическому письму сюрреализма. Письмо его – история о невыразимых содержаниях, которые можно назвать даже не симптоматичными, а синтональными. Основа этого феномена психотическая – провал Имени Отца. Однако симптома как такового нет, поскольку его компенсирует само письмо, искусство письма. В истории с Джойсом речь идет не о болезненном симптоме, а о симптоме сделанного писателем открытия – возможности преодоления витального дефекта. Синтом Джойса – и его симптом, и преодоление симптома. Письмо Джойса вместо психотической симптоматики дает синтоматическое наслаждение.
Лакан понимает теперь невозможность полного истолкования симптома. В симптоме имеются длительности, не интегрируемые в язык. Теперь симптом в духе Маркса позволяет бросить вызов тирании, диктату говоримости. Симптом – признак сопротивления. Знак частной этики.
ЭТИКА ЖЕЛАНИЯ
Лакан убежден: этические вопросы занимают центральное место в психоаналитической практике. Для него статус бессознательного не онтологический, а этический. Ничего странного, что этике в психоанализе он посвящает целый учебный год. На семинарских занятиях 1959/60 годов Лакан показывает, – этика Фрейда – этика в духе Спинозы: единственное, в чем можно быть повинным, – пойти наперекор собственному желанию. Основным тезисом лакановской этики становится лозунг «не отступайся от своего желания!»
Этические сложности в психоанализе возникают уже с фрейдовского противопоставления общественной морали «аморальным» сексуальным влечениям субъекта. Этот конфликт, по Фрейду, ответственен за невротизацию. В 1920-е годы, однако, такое противопоставление становится для него неоднозначным. В отношениях субъекта с моралью появляется «внутренний» посредник– инстанция сверх-я.
Один из вопросов, которым задается Лакан: как аналитику реагировать на патогенную мораль, действующую посредством сверх-я? Этика психоанализа – не этика вседозволенности. Аналитик стоит перед моральной дилеммой. Он не может стать на сторону репрессивной общественной морали, ибо она патогенна. Не может он занять и позицию потакания всем желаниям. Потворствовать желаниям – все равно оставаться в том же этическом поле. Как же соблюсти нейтральность, к которой призывал Фрейд?
Ответ Лакана: нейтральной этической позиции вообще не существует. Аналитик не может избежать этических вопросов. Этическая позиция наиболее ясно обнаруживается в том, как аналитик выражает цели анализа. Этика Лакана – этика отношения действия к желанию. Главный вопрос: действовал ли ты в соответствии со своим желанием?
Лакановская этика противоречит традиционному кодексу. Традиционная этика базируется на понятиях Добра, Блага. Для психоанализа же добро – препятствие на пути желания. Психоаналитическая этика отрицает все идеалы, включая идеалы «счастья» и «здоровья». Желание аналитика не может быть желанием «делать добро» или «лечить». И еще, если традиционная этика основывается на гедонистической связи между добром и удовольствием, то традиционная этическая мысль развивалась по пути гедонизма. Психоаналитическая этика, однако, не может принять такую позицию, поскольку аналитический опыт обнаруживает двуличный характер удовольствия.
В1962 году Лакан пишет предисловие к тому сочинений Маркиза де Сада «Кант с Садом». Эта статья возникла под влиянием, написанной 1944 году Хоркхайме-ром и Адорно книги «Диалектика просвещения», в которой де Сад противопоставляется Канту. Сопоставляет их Лакан на семинаре 23 декабря 1959 года.
Он показывает: смысл садовского зла тот же, что и кан-товского добра. Оба говорят о подчинении субъекта закону. Де Сад высказывает истину этики Канта. Дело не в том, что Кант – скрытый садист, а в том, что де Сад – скрытый кантианец.
Категорический императив де Сада в версии Канта звучит так: пользуйся телом другого для собственного безграничного наслаждения. Де Сад описывает отсутствующую фигуру Канта – фигуру того, кто высказывает моральный Закон. Моральный закон выражает палач-мучитель.
Рассуждения Лакана о законе Канта и желании де Сада имеют прямое отношение к фигуре психоаналитика. Каково его желание? Если на семинарских занятиях, посвященных этике, Лакан говорит о нем как о чистом желании, то есть желании как таковом, без объекта, то впоследствии желание аналитика – структурирующая, символизирующая сила. Аналитик должен занять такую позицию, чтобы анализант сумел не идентифицироваться с ним, а найти свое желание в своих соотношениях с желанием Другого. Аналитик должен быть в позиции объекта причины-желания, а не объекта, на котором анализант может удовлетворить свое желание. Фрейд говорит: я должно прийти на то место, где было оно. Лакан добавляет: я должно следовать своему желанию, и в этом – выполнение собственного долга.
Диспозицию психоаналитика, его этическую позицию Лакан осмысляет в связи с фигурой Антигоны. Желание аналитика – желание Антигоны. Это желание как таковое, чистое желание, желание ничто, желание смерти, поскольку смерть – предельное ничто. Дочь фиванского царя Эдипа, предавшая вопреки запрету царя Креонта погребению тело своего брата Полиника, превращается в ключевую фигуру. За нарушение закона своего дяди Креонта Антигона оказывается в темнице, где кончает жизнь самоубийством. Лакан формулирует свое положение о свободе: человек свободен, как говорил Спиноза, лишь в своем желании свободы, желании, которое дает ему свободу умереть, подобно Антигоне, но человек этот вынужден подчиняться коллективности, в которой добро и зло правят одним и тем же императивом.
История Антигоны Софокла – история отношения живых и мертвых. Трагическая героиня, Антигона выходит по ту сторону служения добру. Она создает символический симптом. Желание аналитика – не желание понять анализанта, ведь такое понимание все равно было бы иллюзией. Аналитик основывает процедуру анализа на не-понимании. Это не-понимание напоминает о завете Фрейда, призывавшего при встрече с каждым новым пациентом предавать свой опыт и знания забвению, ибо только это не-понимание может позволить признать уникальность субъекта. Это не-понимание уподобляет психоаналитика, по Лакану, Сократу в последние дни его жизни, или западному мастеру дзен.
Все эти соображения позволяют Лакану сказать в венской лекции 7 ноября 1955 года «Фрейдовская вещь, или Смысл возвращения к Фрейду в психоанализе», что позиция аналитика – позиция мертвого. Аналитик занимает место мертвеца, молчащего Другого. Вопрос этики – вопрос отношения с другим, отношения я и Другого, отношения в коллективе.
РАБОТА В ГРУППАХ
Какую этическую позицию занял Лакан в годы второй мировой войны? Он просто не написал ни единой строчки. С 1940 году он работал в военном госпитале в оккупированном Парижа. После окончания войны Лакан погружается в проблему индивидуального и коллективного, задается вопросом о возможности фашизма, обращается к тому, что занимало немногим ранее и Фрейда, и Райха, и Батая: объединение людей в группы. Лакан анализирует силы, соединяющие людей.
В сентябре 1945 года он приезжает в Англию, где в течение пяти недель изучает опыт работы британских психиатров и психоаналитиков в годы войны. Его привлекают общие вопросы, такие как роль психиатрии в победе в войне и влияние войны на психиатрию. Особенно его интересует опыт работы Вильфреда Биона и Джона Рикмана, с которыми он знакомится во время своего визита в Англию. Новаторские методы групповой работы, использованные этими английскими специалистами, производят на него сильное впечатление. В 1947 году Лакан пишет статью «Английская психиатрия и война», которая выходит в журнале «Психиатрическая эволюция».
Он отмечает: английские психиатры активно пользуются психоаналитической терминологией и аналитическими методами работы. Дух психоанализа распространяется на работу в группах. Лакан заинтригован как группами, центрированными фигурой психоаналитика, так и работой в группах без терапевта, которой занимается ученик Мелани Клайн Вильфред Бион. Более того, он проявляет интерес и к медицинским коллективам, так называемым medical teams.
В 1921 году Фрейд в книге «Массовая психология и анализ человеческого я» показал, как толпа структурируется по двум осям: идентификации с отцовскими фигурами образуют вертикальную ось, отношения с себе подобными другими – горизонтальную. Лакан отмечает, что Фрейд поставил особый акцент на вертикальные идентификации. Фрейдовская схема, таким образом, может быть приложена к фашизму, иерархически структурированному, поддерживаемому вертикальной иерархией, увенчанной фигурой лидера. Однако в демократической толпе и в семье индустриального общества, в котором образ отца пал, куда более важными оказываются узы, устанавливающиеся на оси горизонтальной.
Лакан не ограничивается сторонним анализом коллектива. Групповая работа характеризует и внутрип-сихоаналитические разработки. Так основной рабочей единицей теоретически психоаналитической деятельности в основанной Лаканом Фрейдовской школе Парижа становится картель.
Картель – группа из четырех аналитиков + 1. Четверо занимаются разработкой избранной психоаналитической темы, а пятый, так называемый «+1», действует как «наблюдатель», супервизирующий работу группы. Картель действует в течение двух лет, после чего прекращает свою деятельность. Такое ограничение во времени вызвано необходимостью избежать так называемого эффекта «склеивания». Картели действуют до настоящего времени и играют значительную роль в подготовке лакановских аналитиков. Создавая такого рода малые группы, Лакан стремился, в частности, избежать всех тех проблем, которые возникают при массированной институциализации, при учреждении таких структур, в частности, как Международная психоаналитическая ассоциация.
Помимо картелей, еще одной лакановской инновацией, связанной с работой психоаналитических коллективов, стал переход. Переход – эпизод превращения анализанта в аналитика, ступень, ведущая с кушетки в кресло. Лакан ввел эту процедуру в 1967 году и применил ее в работе Фрейдовской школы Парижа.
Нововведение заключается в том, что кандидат на «звание» аналитика Школы не предстает сам перед лицом жюри, а выбирает несколько человек из членов Школы, которые его представляют. Он убеждает их в тех причинах, которые позволяют ему считать свой анализ завершенным. Он говорит, почему хочет быть аналитиком. Излагает историю анализа. Излагает связно.
Один из известных психоаналитиков, переживших переход, Стюарт Шнейдерман пишет, что такой подход позволяет избежать влияния личного присутствия кандидата на членов жюри. Кандидат должен показать, как он может говорить устами других. Говорить из дру/ого места. Избранные им «послы» при этом не пересказывают историю кандидата, а излагают, какое влияние эта история оказала на них. В речи для телевидения Лакан провозглашает: аналитика никто не уполномочивает, кроме него самого… Я устанавливаю в Школе критерий «перехода»…
Жюри присуждает (или нет) анализируемому звание «Аналитика Школы». Эта процедура «перехода» стала единственной официальной частью программы Школы. Вся остальная ее деятельность была основана на индивидуальном выборе и индивидуальной ответственности; даже желание практиковать анализ может быть реализовано самостоятельно. Впрочем, после роспуска Фрейдовской школы Парижа Лакан высказывался о переходе как о неудачном опыте.
Работа в группах, структура коллектива, силы, связывающие людей, ситуация перехода с позиции на позицию – все это неразрывно связано с вопросом институтов и институциализации. Причем вопрос «Психоанализ и Институт» оказывается особенно проблематичным. И даже болезненным. Передача знания необходима. Объединения неизбежны. Но как быть с неотвратимой бюрократизацией и регламентацией системы в рамках института, как быть с догматизацией знания в ее пределах?
ИНСТИТУТЫ И РЕФОРМЫ
Институты, их учреждение и роспуск, реформы и расколы сопутствуют Лакану. Он не просто личность, но – сама публичность. К взрыву влияния Лакана во Франции приводит в 1966 году публикация тома его «Сочинений». Он становится настоящим феноменом французской культуры. Феномен, как и положено, окружен скандалами. В интеллектуальных парижских кругах он – звезда, перманентный революционер психоанализа. В1969 году директор Высшей нормальной школы запрещает проведение его семинаров под предлогом бесконечных разговоров о фаллосе, а также из-за множества дорогих автомобилей, припаркованных во время его лекций перед Школой. Сам Ла-кан-звезда появляется в Школе в стильном фиолетовом костюме в широкую клетку, сером каракулевом пальто, с неизменной гнутой сигарой, в сопровождении секретаря Глории и ее конголезского мужа. Полноправным членом Парижского психоаналитического общества он становится в 1938 году, в 1948 году – членом Комитета ППО по обучению, ответственным за организацию и проведение дидактического анализа и супервизий. 20 января 1953 года его избирают президентом ППО.
Через полгода, 16 июня, он оставляет этот пост и присоединяется к Французскому психоаналитическому обществу, организованному Даниэлем Лагашем, Франсуазой Дольто, Жюльетой Фаве-Бутонье, Сержем Леклером, Владимиром Грановым и Франсуа Перье. Лагаш, Лакан и другие выступают против догматичного, авторитарного преподавания психоанализа в ППО. В июле того же года члены ФПО получают уведомление о том, что больше они не являются членами Международной психоаналитической ассоциации. Впоследствии Лакан называет МПА «Обществом Взаимной Защиты от Аналитического Дискурса». В передаче, записанной для телевидения, он скажет о руководящих психоаналитиках МПА, что они не желают слышать о том дискурсе, которым обусловлено само их существование. Лакан – enfant terrible благопристойного психоаналитического сообщества. В 1961 году руководство МПА соглашается признать ФПО на том условии, что Лакан и Дольто откажутся от проведения обучающего анализа, перестанут готовить своих сторонников. 19 ноября 1963 года собрание ФПО большинством голосов принимает выдвинутые МПА условия. Лакан исключен из МПА. Сам он подчеркивает, что не хотел этого изгнания. Не было у него желания выходить из ассоциации, учрежденной когда-то Фрейдом.
Главное обвинение, предъявленное Лакану, – проведение коротких психоаналитических сеансов. По логике Лакана, длительность сеанса определяет только аналитик. Причем Лакан – не первый, кто экспериментирует с продолжительностью сеанса. Этим занимался еще Шандор Ференци. Четко установленное время сеанса в пятьдесят минут, по Лакану, предоставляет ана-лизанту возможность защиты от анализа. Заранее оп-ределенныйвременнойрегламент-предустановленная форма сопротивления. Часы, стандарты и так господствуют в остальной жизни, за пределами психоаналитического кабинета. Непредсказуемое же время окончания сеанса должно интенсифицировать свободные ассоциации. Окончание сеанса, подобно смерти, приходит неожиданно. Нужно успеть сказать все, что приходит в голову. Инстанция я уже не может господствовать на коротких сеансах. Более того, короткие сеансы призваны сделать более напряженным самоанализ между встречами с аналитиком.
21 июня 1964 года 80 человек собирается на квартире Франсуа Перрье в ожидании знаменательного события – Лакан должен объявить о разрыве с ФПО и об учреждении своей собственной школы. Вместо Лакана звучит магнитофонная запись. Голос Лакана объявляет учреждение «Фрейдовской школы Парижа». Среди членов новой организации – Франсуа Рустанг, Феликс Гваттари, Люс Иригари.
В 1968 году последователи Лакана учреждают кафедру психоанализа в знаменитом Университете Вансан. Возглавляет ее Серж Леклер. В1974 году кафедра реорганизуется в институт под названием «Фрейдовское поле» с Жака Лаканом на посту директора и Жаком-Алэном Миллером в роли президента. В 1979 году создается «Фонд фрейдовского поля», директором которого становится дочь Лакана, Жюдит Миллер. В июле
1980 года на первой международной конференции
«Фрейдовского поля» в Каракасе Лакан обращается к психоаналитикам: решайте сами, быть вам лаканис-тами или нет; сам же я – фрейдист.
5 января 1980 года Лакан через газету «Ле Монд» объявляет о роспуске «Фрейдовской школы Парижа» и просит всех, кто хочет продолжать работу вместе с ним, изложить свои намерения в письменном виде. За одну неделю он получает тысячу писем. Одна из возможных причин роспуска ФШП – ее чрезмерная институализация. Объявление о прекращении существования Школы открыло также возможность преодоления того переноса, который установился в ее пределах. Жест Лакана был направлен не столько против тех, кто любил его, сколько против тех, кто любил его слишком сильно, равно как и против тех, кто его ненавидел. Роспуск Школы означал для ее учеников: пора отделяться от учителя, пора начинать самостоятельное существование.
В октябре 1980 года Лакан учреждает еще один институт – «Школу фрейдовского случая». Целью этого объединения становится работа с Лаканом в поле, обнаруженном Фрейдом. После смерти Лакана директором «Случая» становится Жак-Алэн Миллер. Через некоторое время несколько самых видных членов ассоциации из нее выходят. Среди них Франсуаз Дольто, Мустафа Сафуан, Серж Леклер, Октав и Мод Маннони.
Лакан умирает 9 сентября 1981 года в Париже. Перед смертью он успевает кое-что сказать. Его последние слова: я упрямый… я исчезаю…
ПРОГРАММА: ВОЗВРАТ К ФРЕЙДУ!
2 мая 1951 года Лакан выступает перед Психоаналитическим обществом города Лондона с докладом «Некоторые соображения по поводу эго», в котором объявляет о возврате к Фрейду. Жак Лакан, подобно магу и волшебнику, находит в корпусе текстов Фрейда все свои открытия. На семинаре 13 января 1954 года он утверждает: я говорю вам только то, что есть у Фрейда.
Возврат к Фрейду в 1951 году означает и поворот Лакана к созданию своей школы. Идеологическое расхождение во взглядах с магистральной линией американского психоанализа Лакан декларирует, впрочем, еще раньше, в 1936 году, когда в речи перед Парижским психоаналитическим обществом: человек не приспосабливается к действительности, а приспосабливает ее к себе. Этот подход сближает его с рядом британских аналитиков. В статье 1957 года, «Инстанция буквы в бессознательном, или судьба разума после Фрейда» Лакан говорит о скверном психоаналитике, который появляется на арене в связи с тем, что психоаналитики вовсю стараются построить модель благонамеренного психоанализа, венцом которого является социологическая поэма об «автономном эго».
В 1953 году, в программной «Римской речи» Лакан говорит о произошедшей за очень короткий срок вульгаризации выработанных Фрейдом понятий в обыденном сознании. Психоаналитические понятия оказались замурованными в стену языка. Нужно вернуть эти понятия, а вместе с ними и психоанализ к живой, подвижной мысли Фрейда. Возврат к Фрейду, однако, не означает подражание основоположнику психоанализа. Это было бы, понимает Лакан, делом совершенно безнадежным. Если мы хотим, чтобы речь наша вернула себе действенность речи Фрейда, – призывает он, – то нужно обратиться не к терминам, а к лежащим в их основе принципам. Принципы эти – не что иное, как диалектика самосознания, восходящая к Гегелю и Сократу.
На одном из семинарских занятий 1973 года Лакан говорит, что хотел заключить «новый союз» со смыслом фрейдовского открытия. Почему он постоянно, настойчиво говорит о возврате к Фрейду? Потому что возврат востребован. В 1950-е годы многим школам психоанализа уже не до Фрейда, о котором они знают «из вторых рук», не по его собственным текстам, хотя бы и в переводе, а из книг о Фрейде. Эта востребованность между тем существует, безусловно, и сегодня, когда расстояние до его текстов уже столь далеко, что слова Фрейда, воспроизводимые агентами средств массовой информации, зачастую имеют смысл противоположный тому, что он писал. Более того, сегодня у нас есть возможность возвращаться к Фрейду и по траекториям, намеченным Лаканом.
О возврате к Фрейду Лакан говорит и в своей лекции в городе Фрейда, в Вене, 7 ноября 1955. Эта лекция «Вещь Фрейда, или смысл возврата к Фрейду в психоанализе» будет им включена в избранные «Сочинения». В ней излагается программа «возврата», смысл которого состоит в «возврате смысла Фрейда, и в основе этого смысла лежит открытие Фрейда, поставившее под вопрос Истину. Истине во многом и будут посвящены семинары Лакана в Больнице Святой Анны 1953/54 годов, „Работы Фрейда по технике психоанализа“.
Итак, Лакан провозглашает программу «Возврат к Фрейду». Однако, практически каждый, кто называет себя психоаналитиком, ссылается на Фрейда. Многие школы настаивают на своей приверженности идеям Фрейда. Лакан тем временем настаивает на том, что мысль Фрейда была предельно упрощена и социально адаптирована к господствующей научной идеологии усилиями ряда школ, в первую очередь эго-психологии. Эго-психология парализовала психоанализ не только упрощением мысли Фрейда, но и жесткой ее систематизацией, причем, в психологической парадигме. «Тройка» основоположников, Крис, Хартман, Лёвештейн и их соратники и последователи как будто сами настолько хотели адаптироваться в американской культуре, забыть Европу вместе с Фрейдом, как бы устранить травматичные воспоминания, что психоанализ и был вытеснен и замещен эго-психологией.
Одна из задач возврата к Фрейду – борьба с несвойственным его текстам однозначностью, систематичностью, догматичностью. Дискурс, происходящий в бессознательном, дискурс о бессознательном должен быть разнородным и многозначным.
Возврат предполагает вместо спорадического чтения отдельных работ рассмотрение всего корпуса текстов Фрейда «в целом». Лакан стремится прочитать всего Фрейда. При этом, конечно же, «в целом» подразумевает чтение одного текста сквозь призму других. Так, например, одной из основополагающих работ для семинарских занятий 1953/54 годов становится статья Фрейда «Отрицание», которую Лакан считает фундаментальной для понимания психоанализа. Семинарские занятия не предполагают монолога, но не ограничиваются они и диалогом со студентами. В Больницу Святой Анны, где проходят занятия, он приглашает специалиста по философии Гегеля Жана Ипполита. С различных позиций проводится тщательнейший, многогранный анализ нескольких страниц, написанных Фрейдом в 1925 году.
Причем анализ текста осуществляется в психоаналитических рамках переноса, в котором Фрейд как бы задает Лакану вопросы, на которые тот должен дать ответ. Возврат предполагает, что корпус этот играет роль своеобразного оракула, которому задаются вопросы. Причем, зачастую речь идет даже не о вопросах, а об апориях.
Возврат к Фрейду предполагает работу по дальнейшей дифференциации психоаналитических теорий и восполнение пробелов. При этом важно не просто читать текст психоаналитика, но читать его психоаналитически, по правилам, предписанным бессознательным. По правилам равнораспределенного, рассеянного внимания.
Идея этой книги родилась во время семинарских занятий со студентами Международного института глубинной психологии в Киеве, заинтересованность которых в идеях Лакана была поддержана руководством института в лице Светланы Уваровой и Сергея Рясенко. Другим источником рождения этой книги стала активность участников «Лакановского семинара» в Музее Сновидений Фрейда. Ряд вопросов, возникших по ходу ее написания, обсуждался с философом Гар-рисом Рогоняном и переводчиком Лакана на русский язык Александром Черноглазовым. Основанием книги стали, разумеется, тексты Жака Лакана; а неоценимую помощь в разрешении ряда проблем оказали книги и статьи Элизабет Рудинеско, Жака Деррида, Алэна Дидье-Вайля, Славоя Жижека, Ренаты Салецл, Дани Нобуса, Сержио Бенвенуто, Джульет Митчелл…
В.М.
Мазин Виктор Аронович
ВВЕДЕНИЕ В ЛАКАНА
Книга издана в авторской редакции
Ответственный за выпуск Л.А. Шаповалов
Художник И.Ю. Разумов
Корректор Н.М.Борисова
Компьютерная верстка А. А. Барковская
Фонд научных исследований «Прагматика культуры»
125040, Москва, Ленинградский проспект, 5, стр. 2
Тел./факс: (095) 257 3354/73/76/82
E-mail: info@artpragmatica.ru
http://www.artpragmatica.ru
Формат 84x108/32. Бумага офсетная
Печать офсетная. Гарнитура Arial Narrow. Тираж 2000 Заказ № 9757
Отпечатано в ППП «Типография „Наука“»
121099, Москва, Шубинский пер.,6
Помимо формулы «симптом это означающее» у Лакана, конечно же, есть и другие представления. Иногда он отождествляет симптом не с означающим, а с процессом означения, с обретением значения, с истиной. В 1957 году Лакан говорит: симптом – это метафора. Причем, то, что симптом – метафора, метафорой не является. Будучи метафорой, симптом оказывается вписанным в текст.
Еще один подход, кибернетически-психоаналитический: симптом – это послание. В 1961 году Лакан говорит, что симптом – это загадочное послание, которое субъект воспринимает как послание из реального, не догадываясь о том, что отправлено оно им самим.
Понимание симптома достаточно резко меняется у Лакана в 1962 году, когда он начинает осмыслять его не только в терминах лингвистики, но и как наслаждение, которое не поддается истолкованию. Симптом – не обращение к Другому, а никому не адресованное наслаждение. В конце концов, в 1974 году переосмысление симптома приводит к введению нового понятия – синтом.
Sinthome. Такова была орфография этого слова в XIV веке. На семинарских занятиях 1975/76 годов Лакан показывает, что симптом тождественен письму, поскольку, он организован подобно ребусу, исходя из комбинаций букв, и поскольку он подлежит расшифровке. Теперь симптом = означающая буква + наслаждение. Симптом – то, что позволяет жить, согласно уникальной организации наслаждения. Откуда и переосмысление задачи психоанализа: окончание анализа подразумевает идентификацию с синтомом. Синтом, подобно букве и наслаждению, подобно галлюцинации, возвращается из реального.
Семинарские занятия этого года связывают интерес Лакана к топологии и математике, которым был посвящен предыдущий год, с исследованием особенностей текста Джеймса Джойса. Синтом пронизывает борромеевы кольца воображаемого, символического, реального. Синтом связывает их, удерживает от распада, к которому они центробежно устремлены.
16 июня 1975 года Лакан открывает в Париже 5-й международный симпозиум по Джойсу. Он выступает с лекцией, которую называет «Симптом-Джойс». Лакан показывает: письмо Джойса – аппарат, сущность, абстракция симптома. Читатель «Поминок по Финнегану» сталкивается с буквальной травмой языка. Используя слово синтом вместо симптома, Лакан подчеркивает: симптом – замена истины, синтом – сама истина.
Вслед за Фрейдом Лакан обращается к литературе. Для понимания функции означающих примером ему послужил рассказ о похищенном письме Эдгара По, для понимания симптома – само письмо Джеймса Джойса. Лакан оказался вовлеченным в жизнь писателей уже в юности, в 1920-е годы. Он посещает книжную лавку Адриенна Моннье «Шекспир и Ко.», где встречается с Андре Жидом и Полем Клоделем, а в 1921 году – с Джеймсом Джойсом, который читал здесь главы своего «Улисса». Лакан сохраняет интерес к творчеству этого писателя на протяжении многих десятилетий.
Письмо Джойса – не просто так называемый поток сознания, близкий автоматическому письму сюрреализма. Письмо его – история о невыразимых содержаниях, которые можно назвать даже не симптоматичными, а синтональными. Основа этого феномена психотическая – провал Имени Отца. Однако симптома как такового нет, поскольку его компенсирует само письмо, искусство письма. В истории с Джойсом речь идет не о болезненном симптоме, а о симптоме сделанного писателем открытия – возможности преодоления витального дефекта. Синтом Джойса – и его симптом, и преодоление симптома. Письмо Джойса вместо психотической симптоматики дает синтоматическое наслаждение.
Лакан понимает теперь невозможность полного истолкования симптома. В симптоме имеются длительности, не интегрируемые в язык. Теперь симптом в духе Маркса позволяет бросить вызов тирании, диктату говоримости. Симптом – признак сопротивления. Знак частной этики.
ЭТИКА ЖЕЛАНИЯ
Этические сложности в психоанализе возникают уже с фрейдовского противопоставления общественной морали «аморальным» сексуальным влечениям субъекта. Этот конфликт, по Фрейду, ответственен за невротизацию. В 1920-е годы, однако, такое противопоставление становится для него неоднозначным. В отношениях субъекта с моралью появляется «внутренний» посредник– инстанция сверх-я.
Один из вопросов, которым задается Лакан: как аналитику реагировать на патогенную мораль, действующую посредством сверх-я? Этика психоанализа – не этика вседозволенности. Аналитик стоит перед моральной дилеммой. Он не может стать на сторону репрессивной общественной морали, ибо она патогенна. Не может он занять и позицию потакания всем желаниям. Потворствовать желаниям – все равно оставаться в том же этическом поле. Как же соблюсти нейтральность, к которой призывал Фрейд?
Ответ Лакана: нейтральной этической позиции вообще не существует. Аналитик не может избежать этических вопросов. Этическая позиция наиболее ясно обнаруживается в том, как аналитик выражает цели анализа. Этика Лакана – этика отношения действия к желанию. Главный вопрос: действовал ли ты в соответствии со своим желанием?
Лакановская этика противоречит традиционному кодексу. Традиционная этика базируется на понятиях Добра, Блага. Для психоанализа же добро – препятствие на пути желания. Психоаналитическая этика отрицает все идеалы, включая идеалы «счастья» и «здоровья». Желание аналитика не может быть желанием «делать добро» или «лечить». И еще, если традиционная этика основывается на гедонистической связи между добром и удовольствием, то традиционная этическая мысль развивалась по пути гедонизма. Психоаналитическая этика, однако, не может принять такую позицию, поскольку аналитический опыт обнаруживает двуличный характер удовольствия.
В1962 году Лакан пишет предисловие к тому сочинений Маркиза де Сада «Кант с Садом». Эта статья возникла под влиянием, написанной 1944 году Хоркхайме-ром и Адорно книги «Диалектика просвещения», в которой де Сад противопоставляется Канту. Сопоставляет их Лакан на семинаре 23 декабря 1959 года.
Он показывает: смысл садовского зла тот же, что и кан-товского добра. Оба говорят о подчинении субъекта закону. Де Сад высказывает истину этики Канта. Дело не в том, что Кант – скрытый садист, а в том, что де Сад – скрытый кантианец.
Категорический императив де Сада в версии Канта звучит так: пользуйся телом другого для собственного безграничного наслаждения. Де Сад описывает отсутствующую фигуру Канта – фигуру того, кто высказывает моральный Закон. Моральный закон выражает палач-мучитель.
Рассуждения Лакана о законе Канта и желании де Сада имеют прямое отношение к фигуре психоаналитика. Каково его желание? Если на семинарских занятиях, посвященных этике, Лакан говорит о нем как о чистом желании, то есть желании как таковом, без объекта, то впоследствии желание аналитика – структурирующая, символизирующая сила. Аналитик должен занять такую позицию, чтобы анализант сумел не идентифицироваться с ним, а найти свое желание в своих соотношениях с желанием Другого. Аналитик должен быть в позиции объекта причины-желания, а не объекта, на котором анализант может удовлетворить свое желание. Фрейд говорит: я должно прийти на то место, где было оно. Лакан добавляет: я должно следовать своему желанию, и в этом – выполнение собственного долга.
Диспозицию психоаналитика, его этическую позицию Лакан осмысляет в связи с фигурой Антигоны. Желание аналитика – желание Антигоны. Это желание как таковое, чистое желание, желание ничто, желание смерти, поскольку смерть – предельное ничто. Дочь фиванского царя Эдипа, предавшая вопреки запрету царя Креонта погребению тело своего брата Полиника, превращается в ключевую фигуру. За нарушение закона своего дяди Креонта Антигона оказывается в темнице, где кончает жизнь самоубийством. Лакан формулирует свое положение о свободе: человек свободен, как говорил Спиноза, лишь в своем желании свободы, желании, которое дает ему свободу умереть, подобно Антигоне, но человек этот вынужден подчиняться коллективности, в которой добро и зло правят одним и тем же императивом.
История Антигоны Софокла – история отношения живых и мертвых. Трагическая героиня, Антигона выходит по ту сторону служения добру. Она создает символический симптом. Желание аналитика – не желание понять анализанта, ведь такое понимание все равно было бы иллюзией. Аналитик основывает процедуру анализа на не-понимании. Это не-понимание напоминает о завете Фрейда, призывавшего при встрече с каждым новым пациентом предавать свой опыт и знания забвению, ибо только это не-понимание может позволить признать уникальность субъекта. Это не-понимание уподобляет психоаналитика, по Лакану, Сократу в последние дни его жизни, или западному мастеру дзен.
Все эти соображения позволяют Лакану сказать в венской лекции 7 ноября 1955 года «Фрейдовская вещь, или Смысл возвращения к Фрейду в психоанализе», что позиция аналитика – позиция мертвого. Аналитик занимает место мертвеца, молчащего Другого. Вопрос этики – вопрос отношения с другим, отношения я и Другого, отношения в коллективе.
РАБОТА В ГРУППАХ
В сентябре 1945 года он приезжает в Англию, где в течение пяти недель изучает опыт работы британских психиатров и психоаналитиков в годы войны. Его привлекают общие вопросы, такие как роль психиатрии в победе в войне и влияние войны на психиатрию. Особенно его интересует опыт работы Вильфреда Биона и Джона Рикмана, с которыми он знакомится во время своего визита в Англию. Новаторские методы групповой работы, использованные этими английскими специалистами, производят на него сильное впечатление. В 1947 году Лакан пишет статью «Английская психиатрия и война», которая выходит в журнале «Психиатрическая эволюция».
Он отмечает: английские психиатры активно пользуются психоаналитической терминологией и аналитическими методами работы. Дух психоанализа распространяется на работу в группах. Лакан заинтригован как группами, центрированными фигурой психоаналитика, так и работой в группах без терапевта, которой занимается ученик Мелани Клайн Вильфред Бион. Более того, он проявляет интерес и к медицинским коллективам, так называемым medical teams.
В 1921 году Фрейд в книге «Массовая психология и анализ человеческого я» показал, как толпа структурируется по двум осям: идентификации с отцовскими фигурами образуют вертикальную ось, отношения с себе подобными другими – горизонтальную. Лакан отмечает, что Фрейд поставил особый акцент на вертикальные идентификации. Фрейдовская схема, таким образом, может быть приложена к фашизму, иерархически структурированному, поддерживаемому вертикальной иерархией, увенчанной фигурой лидера. Однако в демократической толпе и в семье индустриального общества, в котором образ отца пал, куда более важными оказываются узы, устанавливающиеся на оси горизонтальной.
Лакан не ограничивается сторонним анализом коллектива. Групповая работа характеризует и внутрип-сихоаналитические разработки. Так основной рабочей единицей теоретически психоаналитической деятельности в основанной Лаканом Фрейдовской школе Парижа становится картель.
Картель – группа из четырех аналитиков + 1. Четверо занимаются разработкой избранной психоаналитической темы, а пятый, так называемый «+1», действует как «наблюдатель», супервизирующий работу группы. Картель действует в течение двух лет, после чего прекращает свою деятельность. Такое ограничение во времени вызвано необходимостью избежать так называемого эффекта «склеивания». Картели действуют до настоящего времени и играют значительную роль в подготовке лакановских аналитиков. Создавая такого рода малые группы, Лакан стремился, в частности, избежать всех тех проблем, которые возникают при массированной институциализации, при учреждении таких структур, в частности, как Международная психоаналитическая ассоциация.
Помимо картелей, еще одной лакановской инновацией, связанной с работой психоаналитических коллективов, стал переход. Переход – эпизод превращения анализанта в аналитика, ступень, ведущая с кушетки в кресло. Лакан ввел эту процедуру в 1967 году и применил ее в работе Фрейдовской школы Парижа.
Нововведение заключается в том, что кандидат на «звание» аналитика Школы не предстает сам перед лицом жюри, а выбирает несколько человек из членов Школы, которые его представляют. Он убеждает их в тех причинах, которые позволяют ему считать свой анализ завершенным. Он говорит, почему хочет быть аналитиком. Излагает историю анализа. Излагает связно.
Один из известных психоаналитиков, переживших переход, Стюарт Шнейдерман пишет, что такой подход позволяет избежать влияния личного присутствия кандидата на членов жюри. Кандидат должен показать, как он может говорить устами других. Говорить из дру/ого места. Избранные им «послы» при этом не пересказывают историю кандидата, а излагают, какое влияние эта история оказала на них. В речи для телевидения Лакан провозглашает: аналитика никто не уполномочивает, кроме него самого… Я устанавливаю в Школе критерий «перехода»…
Жюри присуждает (или нет) анализируемому звание «Аналитика Школы». Эта процедура «перехода» стала единственной официальной частью программы Школы. Вся остальная ее деятельность была основана на индивидуальном выборе и индивидуальной ответственности; даже желание практиковать анализ может быть реализовано самостоятельно. Впрочем, после роспуска Фрейдовской школы Парижа Лакан высказывался о переходе как о неудачном опыте.
Работа в группах, структура коллектива, силы, связывающие людей, ситуация перехода с позиции на позицию – все это неразрывно связано с вопросом институтов и институциализации. Причем вопрос «Психоанализ и Институт» оказывается особенно проблематичным. И даже болезненным. Передача знания необходима. Объединения неизбежны. Но как быть с неотвратимой бюрократизацией и регламентацией системы в рамках института, как быть с догматизацией знания в ее пределах?
ИНСТИТУТЫ И РЕФОРМЫ
Через полгода, 16 июня, он оставляет этот пост и присоединяется к Французскому психоаналитическому обществу, организованному Даниэлем Лагашем, Франсуазой Дольто, Жюльетой Фаве-Бутонье, Сержем Леклером, Владимиром Грановым и Франсуа Перье. Лагаш, Лакан и другие выступают против догматичного, авторитарного преподавания психоанализа в ППО. В июле того же года члены ФПО получают уведомление о том, что больше они не являются членами Международной психоаналитической ассоциации. Впоследствии Лакан называет МПА «Обществом Взаимной Защиты от Аналитического Дискурса». В передаче, записанной для телевидения, он скажет о руководящих психоаналитиках МПА, что они не желают слышать о том дискурсе, которым обусловлено само их существование. Лакан – enfant terrible благопристойного психоаналитического сообщества. В 1961 году руководство МПА соглашается признать ФПО на том условии, что Лакан и Дольто откажутся от проведения обучающего анализа, перестанут готовить своих сторонников. 19 ноября 1963 года собрание ФПО большинством голосов принимает выдвинутые МПА условия. Лакан исключен из МПА. Сам он подчеркивает, что не хотел этого изгнания. Не было у него желания выходить из ассоциации, учрежденной когда-то Фрейдом.
Главное обвинение, предъявленное Лакану, – проведение коротких психоаналитических сеансов. По логике Лакана, длительность сеанса определяет только аналитик. Причем Лакан – не первый, кто экспериментирует с продолжительностью сеанса. Этим занимался еще Шандор Ференци. Четко установленное время сеанса в пятьдесят минут, по Лакану, предоставляет ана-лизанту возможность защиты от анализа. Заранее оп-ределенныйвременнойрегламент-предустановленная форма сопротивления. Часы, стандарты и так господствуют в остальной жизни, за пределами психоаналитического кабинета. Непредсказуемое же время окончания сеанса должно интенсифицировать свободные ассоциации. Окончание сеанса, подобно смерти, приходит неожиданно. Нужно успеть сказать все, что приходит в голову. Инстанция я уже не может господствовать на коротких сеансах. Более того, короткие сеансы призваны сделать более напряженным самоанализ между встречами с аналитиком.
21 июня 1964 года 80 человек собирается на квартире Франсуа Перрье в ожидании знаменательного события – Лакан должен объявить о разрыве с ФПО и об учреждении своей собственной школы. Вместо Лакана звучит магнитофонная запись. Голос Лакана объявляет учреждение «Фрейдовской школы Парижа». Среди членов новой организации – Франсуа Рустанг, Феликс Гваттари, Люс Иригари.
В 1968 году последователи Лакана учреждают кафедру психоанализа в знаменитом Университете Вансан. Возглавляет ее Серж Леклер. В1974 году кафедра реорганизуется в институт под названием «Фрейдовское поле» с Жака Лаканом на посту директора и Жаком-Алэном Миллером в роли президента. В 1979 году создается «Фонд фрейдовского поля», директором которого становится дочь Лакана, Жюдит Миллер. В июле
1980 года на первой международной конференции
«Фрейдовского поля» в Каракасе Лакан обращается к психоаналитикам: решайте сами, быть вам лаканис-тами или нет; сам же я – фрейдист.
5 января 1980 года Лакан через газету «Ле Монд» объявляет о роспуске «Фрейдовской школы Парижа» и просит всех, кто хочет продолжать работу вместе с ним, изложить свои намерения в письменном виде. За одну неделю он получает тысячу писем. Одна из возможных причин роспуска ФШП – ее чрезмерная институализация. Объявление о прекращении существования Школы открыло также возможность преодоления того переноса, который установился в ее пределах. Жест Лакана был направлен не столько против тех, кто любил его, сколько против тех, кто любил его слишком сильно, равно как и против тех, кто его ненавидел. Роспуск Школы означал для ее учеников: пора отделяться от учителя, пора начинать самостоятельное существование.
В октябре 1980 года Лакан учреждает еще один институт – «Школу фрейдовского случая». Целью этого объединения становится работа с Лаканом в поле, обнаруженном Фрейдом. После смерти Лакана директором «Случая» становится Жак-Алэн Миллер. Через некоторое время несколько самых видных членов ассоциации из нее выходят. Среди них Франсуаз Дольто, Мустафа Сафуан, Серж Леклер, Октав и Мод Маннони.
Лакан умирает 9 сентября 1981 года в Париже. Перед смертью он успевает кое-что сказать. Его последние слова: я упрямый… я исчезаю…
ПРОГРАММА: ВОЗВРАТ К ФРЕЙДУ!
Возврат к Фрейду в 1951 году означает и поворот Лакана к созданию своей школы. Идеологическое расхождение во взглядах с магистральной линией американского психоанализа Лакан декларирует, впрочем, еще раньше, в 1936 году, когда в речи перед Парижским психоаналитическим обществом: человек не приспосабливается к действительности, а приспосабливает ее к себе. Этот подход сближает его с рядом британских аналитиков. В статье 1957 года, «Инстанция буквы в бессознательном, или судьба разума после Фрейда» Лакан говорит о скверном психоаналитике, который появляется на арене в связи с тем, что психоаналитики вовсю стараются построить модель благонамеренного психоанализа, венцом которого является социологическая поэма об «автономном эго».
В 1953 году, в программной «Римской речи» Лакан говорит о произошедшей за очень короткий срок вульгаризации выработанных Фрейдом понятий в обыденном сознании. Психоаналитические понятия оказались замурованными в стену языка. Нужно вернуть эти понятия, а вместе с ними и психоанализ к живой, подвижной мысли Фрейда. Возврат к Фрейду, однако, не означает подражание основоположнику психоанализа. Это было бы, понимает Лакан, делом совершенно безнадежным. Если мы хотим, чтобы речь наша вернула себе действенность речи Фрейда, – призывает он, – то нужно обратиться не к терминам, а к лежащим в их основе принципам. Принципы эти – не что иное, как диалектика самосознания, восходящая к Гегелю и Сократу.
На одном из семинарских занятий 1973 года Лакан говорит, что хотел заключить «новый союз» со смыслом фрейдовского открытия. Почему он постоянно, настойчиво говорит о возврате к Фрейду? Потому что возврат востребован. В 1950-е годы многим школам психоанализа уже не до Фрейда, о котором они знают «из вторых рук», не по его собственным текстам, хотя бы и в переводе, а из книг о Фрейде. Эта востребованность между тем существует, безусловно, и сегодня, когда расстояние до его текстов уже столь далеко, что слова Фрейда, воспроизводимые агентами средств массовой информации, зачастую имеют смысл противоположный тому, что он писал. Более того, сегодня у нас есть возможность возвращаться к Фрейду и по траекториям, намеченным Лаканом.
О возврате к Фрейду Лакан говорит и в своей лекции в городе Фрейда, в Вене, 7 ноября 1955. Эта лекция «Вещь Фрейда, или смысл возврата к Фрейду в психоанализе» будет им включена в избранные «Сочинения». В ней излагается программа «возврата», смысл которого состоит в «возврате смысла Фрейда, и в основе этого смысла лежит открытие Фрейда, поставившее под вопрос Истину. Истине во многом и будут посвящены семинары Лакана в Больнице Святой Анны 1953/54 годов, „Работы Фрейда по технике психоанализа“.
Итак, Лакан провозглашает программу «Возврат к Фрейду». Однако, практически каждый, кто называет себя психоаналитиком, ссылается на Фрейда. Многие школы настаивают на своей приверженности идеям Фрейда. Лакан тем временем настаивает на том, что мысль Фрейда была предельно упрощена и социально адаптирована к господствующей научной идеологии усилиями ряда школ, в первую очередь эго-психологии. Эго-психология парализовала психоанализ не только упрощением мысли Фрейда, но и жесткой ее систематизацией, причем, в психологической парадигме. «Тройка» основоположников, Крис, Хартман, Лёвештейн и их соратники и последователи как будто сами настолько хотели адаптироваться в американской культуре, забыть Европу вместе с Фрейдом, как бы устранить травматичные воспоминания, что психоанализ и был вытеснен и замещен эго-психологией.
Одна из задач возврата к Фрейду – борьба с несвойственным его текстам однозначностью, систематичностью, догматичностью. Дискурс, происходящий в бессознательном, дискурс о бессознательном должен быть разнородным и многозначным.
Возврат предполагает вместо спорадического чтения отдельных работ рассмотрение всего корпуса текстов Фрейда «в целом». Лакан стремится прочитать всего Фрейда. При этом, конечно же, «в целом» подразумевает чтение одного текста сквозь призму других. Так, например, одной из основополагающих работ для семинарских занятий 1953/54 годов становится статья Фрейда «Отрицание», которую Лакан считает фундаментальной для понимания психоанализа. Семинарские занятия не предполагают монолога, но не ограничиваются они и диалогом со студентами. В Больницу Святой Анны, где проходят занятия, он приглашает специалиста по философии Гегеля Жана Ипполита. С различных позиций проводится тщательнейший, многогранный анализ нескольких страниц, написанных Фрейдом в 1925 году.
Причем анализ текста осуществляется в психоаналитических рамках переноса, в котором Фрейд как бы задает Лакану вопросы, на которые тот должен дать ответ. Возврат предполагает, что корпус этот играет роль своеобразного оракула, которому задаются вопросы. Причем, зачастую речь идет даже не о вопросах, а об апориях.
Возврат к Фрейду предполагает работу по дальнейшей дифференциации психоаналитических теорий и восполнение пробелов. При этом важно не просто читать текст психоаналитика, но читать его психоаналитически, по правилам, предписанным бессознательным. По правилам равнораспределенного, рассеянного внимания.
* * *
В.М.
* * *
Научно-популярное изданиеМазин Виктор Аронович
ВВЕДЕНИЕ В ЛАКАНА
Книга издана в авторской редакции
Ответственный за выпуск Л.А. Шаповалов
Художник И.Ю. Разумов
Корректор Н.М.Борисова
Компьютерная верстка А. А. Барковская
Фонд научных исследований «Прагматика культуры»
125040, Москва, Ленинградский проспект, 5, стр. 2
Тел./факс: (095) 257 3354/73/76/82
E-mail: info@artpragmatica.ru
http://www.artpragmatica.ru
Формат 84x108/32. Бумага офсетная
Печать офсетная. Гарнитура Arial Narrow. Тираж 2000 Заказ № 9757
Отпечатано в ППП «Типография „Наука“»
121099, Москва, Шубинский пер.,6