Ты целуешь меня... Осторожнее! Разве ты забыл, как однажды обжег губы о цепочку?
7.02.95
Легенда о влюбленном ветре
Все ближе зеленый ветер!..
Зачем толпа собралась на рыночной площади? Видно, снова пляшет Эмерит, красавица из красавиц. Слышите звуки бубна? Под жарким полуденным солнцем, в пыли, раскаленной июлем, танцует смуглая Эмерит, Солнце Ночи.
Хэй-о, Эмер, Эмерит! Плечи твои заласканы солнцем, зацелованы солнцем руки, ветви плакучей ивы, и ноги твои, не знающие сандалий. Черна твоя одежда, но чернее волосы твои - атласный лепесток ночи. Подобна гибкому стеблю, подобна змее и кошке, подобна цветку тюльпана - таков твой танец, Эмерит! Глаза твои - два солнца, такие же золотые.
Ай, Эмерит, для всех ты - и ни для кого! Кто обнимал золотые плечи, не скрытые ночью шелка, кто ласкал обнаженные руки, кто целовал твои губы? Ветер, один только ветер, что налетает из дальних степей, неся с собой запах мяты и чабреца. Никто тебе не под стать, и никого ты не любишь, красавица из красавиц...
Пришел в наш город ветер-бродяга, увидел пляску Эмерит, коснулся ее одежды - и полюбил ее страстно.
Хэй, молодой чужестранец в зеленой одежде - ты как юный колос на майском ветру, такой же тонкий и гибкий. Светлые твои волосы тронуты солнцем рассвета. Гляди же во все глаза на ту, которой нет равных! Огонь искрометных глаз, ливень ночных волос, вихрь черного шелка - таков твой танец, Эмерит! Но что это? Впервые опустились черные ресницы, румянец окрасил щеки - неужели и ты влюбилась, Солнце Ночи?
Хэй-о, Эмер, Эмерит! Ночью, зеленой и душной, крадучись, спускаешься ты к ручью, что обсажен кипарисами. Плакучие ивы свесили пряди волос нерасчесанных - под ними ждет тебя любимый. Не подглядывал я, но видел сплетение рук и объятий. Не подслушивал я, но слышал жаркий шепот: "Люблю..." - или то ветер шелестел в ветвях кипарисов?
Ай, ветер-бродяга - зачем ты стал человеком? Чтоб коснуться тела под черным шелком, чтоб снять поцелуем пыль с ножки, не знавшей сандалий... У неба есть звезды, тысячи глаз, а у деревьев есть уши. К чему же искать того, кто вас выдал?
Есть у Эмерит два брата - один рыбак, другой наемник. И незавидна участь того, кто посягнет на честь их сестры!
Перед самым рассветом, когда утихает ветер, выследили братья Эмерит с ее возлюбленным. Но не обнажил клинка молодой чужестранец со светлыми волосами - был он безоружен, когда достал его нож брата-наемника. Кровь запятнала одежду, алая на зеленом, и умер без стона бродяга... Горе вам, братья Эмерит - зачем вы убили ветер?!
И опустился на город зной - ни облачка, ни дуновения. Жара придавила город каменною плитой. Солнце, всюду одно лишь солнце, и листья деревьев стали как жесть - солнце сожгло их зелень, больше не дают они тени. Висят паруса рыбацких лодок - как выйти в море без ветра? И опустела рыночная площадь. Где ты, красавица из красавиц, Эмерит, Солнце Ночи?
Стоит над ручьем серый камень. Им стала танцовщица в горе, увидев, как умер безмолвно тот, кого она полюбила...
Застыл на века в оцепенении проклятый город...
24.09.95
* *
Когда я умру - а в этот раз я, наверное, еще умру - на моей могиле вырастет трава. Тонкий стебелек перечной мяты с буроватыми листьями, вкус которых будет одновременно нежным и обжигающим. Он пробьется наружу, даже если накрыть мою могилу базальтовой плитой. Представляешь - тонкая пахучая травинка, растущая прямо из черного камня!
А в ночи полнолуния, если только не будет дождя, ты увидишь сидящего на камне призрака - юношу со светлыми волосами и раскосыми глазами лесного эльфа. И если очень повезет, ты услышишь, как он напевает, перебирая струны гитары:
"Я ухожу за ней..."
Приходи и ты ко мне, но обязательно в третью неделю сентября и не раньше, чем проводишь свою двадцатую весну. И принеси с собой кисть рябины. Четыре или пять ягод положи на камень, остальное съешь.
И тогда я буду окончательно уверена, что, когда я снова вернусь в этот мир, мне будут рады. А в том, что я вернусь, не может быть никаких сомнений. Ведь каждую весну из земли вновь прорастает зеленая трава...
Только дождись меня, сестренка! Обещаешь?
6.05.96
* * *
Какое это имеет значение - сейчас? Он был красив и не похож на простых смертных, он был из тех, перед кем нельзя не склониться. О таких, как он, мечтают в семнадцать лет - а я была не старше, и так гордилась, что из всех - умных, прекрасных и светлых - он выбрал именно меня!
И когда он протянул мне руку - я ухватилась за нее обеими, но пальцы мои сомкнулись на остро отточенном лезвии меча. И сталь изранила мои руки, и кровь капала с них в траву... А он выдернул меч, причинив тем самым дополнительную боль, и ушел во тьму, лишь одарив меня на прощание грустной улыбкой.
Я не проклинаю и не осуждаю - его. Он был тем, кем он был, он не был простым смертным...
Но ладони мои кровоточили, и я не находила себе места от боли, и вот однажды, в безумии ночи, посмела бросить вызов Тому, кто все видит и понимает. Сделай же что-нибудь, крикнула я в отчаянии, или я перестану верить в Твою благость!
И тогда разверзлись небеса, и раздался Голос - мудрый и, верно, оттого печальный:
"Что проку в слезах твоих? Лишь время лечит эти раны - но нет лучшего целителя, и поверь мне, что и следа не останется на твоих ладонях..."
"Время?" - переспросила я. "Когда-то оно настанет, это время - а больно мне СЕЙЧАС! Если не можешь исцелить - заставь хотя бы забыть!"
"Тогда держи," - и в мои израненные руки лег тот самый меч.
"Я не хочу мести!" - воскликнула я.
"Я знаю," - отозвался Голос. "Всегда и везде ты хотела лишь одного силы. Сила этого человека была в его мече. Достаточный ли это выкуп за ту боль, что он причинил тебе?"
"О да!" - усмехнулась я и сомкнула руки на обтянутой кожей рукояти кожа мгновенно напиталась кровью. "Клянусь, что никогда не посмею употребить эту силу ради неугодного Тебе деяния!"
"Лучше не клянись," - Голос стал еще печальнее. "Ибо любой силой надо научиться владеть."
"Я научусь!" - пылко воскликнула я. "Дни и ночи буду проводить я в упражнениях, ни на минуту не выпуская меч из рук!"
"Знай же," - сурово сказал Голос, - "что ладони твои не заживут, пока ты держишь в руках этот меч! И чем больше будешь упражняться, тем больше будут они кровоточить! Ты все еще хочешь взять его - ты, что просила меня об избавлении от боли?"
Я задумалась. Но меч так удобно лежал в руках, что выше моих сил было от него отказаться - а о будущем как-то не думалось... И, пока я стояла в размышлениях, небеса снова закрылись, и лишь коснулся моего слуха слабый отзвук Голоса:
"Ты выбрала. И выбор этот непросто будет переиграть!"
И с тех пор я верна этому выбору, которого, по сути, не делала... Поначалу меч в моих руках вызывал лишь насмешки, но шли годы, мастерство мое росло, и со мной начали считаться. А обещание не осквернять меча неугодным небесам деянием я держала... старалась держать, ведь я простая смертная и не получила Меры в придачу к обретенной силе...
Вот только ни те, во славу кого я поднимала свой меч, ни те, кому не удалось от него уйти, не видели крови, капающей с моих ладоней в каждой схватке. Никто не знает, что, прежде чем причинить боль кому-то, я обречена причинить ее себе. Все видят только сверкающее лезвие, только быстрый полет клинка и усмешку на моих губах...
И это очень правильно, что не видят. Так честнее. В конце концов, у меня был выбор. А чье-то сострадание способно привести лишь к тому, что я выпущу свой меч из рук в самый ответственный момент.
Разве что с клавиатуры кровь стирать очень обременительно - она же между клавишами затекает...
26.04.97
7.02.95
Легенда о влюбленном ветре
Все ближе зеленый ветер!..
Зачем толпа собралась на рыночной площади? Видно, снова пляшет Эмерит, красавица из красавиц. Слышите звуки бубна? Под жарким полуденным солнцем, в пыли, раскаленной июлем, танцует смуглая Эмерит, Солнце Ночи.
Хэй-о, Эмер, Эмерит! Плечи твои заласканы солнцем, зацелованы солнцем руки, ветви плакучей ивы, и ноги твои, не знающие сандалий. Черна твоя одежда, но чернее волосы твои - атласный лепесток ночи. Подобна гибкому стеблю, подобна змее и кошке, подобна цветку тюльпана - таков твой танец, Эмерит! Глаза твои - два солнца, такие же золотые.
Ай, Эмерит, для всех ты - и ни для кого! Кто обнимал золотые плечи, не скрытые ночью шелка, кто ласкал обнаженные руки, кто целовал твои губы? Ветер, один только ветер, что налетает из дальних степей, неся с собой запах мяты и чабреца. Никто тебе не под стать, и никого ты не любишь, красавица из красавиц...
Пришел в наш город ветер-бродяга, увидел пляску Эмерит, коснулся ее одежды - и полюбил ее страстно.
Хэй, молодой чужестранец в зеленой одежде - ты как юный колос на майском ветру, такой же тонкий и гибкий. Светлые твои волосы тронуты солнцем рассвета. Гляди же во все глаза на ту, которой нет равных! Огонь искрометных глаз, ливень ночных волос, вихрь черного шелка - таков твой танец, Эмерит! Но что это? Впервые опустились черные ресницы, румянец окрасил щеки - неужели и ты влюбилась, Солнце Ночи?
Хэй-о, Эмер, Эмерит! Ночью, зеленой и душной, крадучись, спускаешься ты к ручью, что обсажен кипарисами. Плакучие ивы свесили пряди волос нерасчесанных - под ними ждет тебя любимый. Не подглядывал я, но видел сплетение рук и объятий. Не подслушивал я, но слышал жаркий шепот: "Люблю..." - или то ветер шелестел в ветвях кипарисов?
Ай, ветер-бродяга - зачем ты стал человеком? Чтоб коснуться тела под черным шелком, чтоб снять поцелуем пыль с ножки, не знавшей сандалий... У неба есть звезды, тысячи глаз, а у деревьев есть уши. К чему же искать того, кто вас выдал?
Есть у Эмерит два брата - один рыбак, другой наемник. И незавидна участь того, кто посягнет на честь их сестры!
Перед самым рассветом, когда утихает ветер, выследили братья Эмерит с ее возлюбленным. Но не обнажил клинка молодой чужестранец со светлыми волосами - был он безоружен, когда достал его нож брата-наемника. Кровь запятнала одежду, алая на зеленом, и умер без стона бродяга... Горе вам, братья Эмерит - зачем вы убили ветер?!
И опустился на город зной - ни облачка, ни дуновения. Жара придавила город каменною плитой. Солнце, всюду одно лишь солнце, и листья деревьев стали как жесть - солнце сожгло их зелень, больше не дают они тени. Висят паруса рыбацких лодок - как выйти в море без ветра? И опустела рыночная площадь. Где ты, красавица из красавиц, Эмерит, Солнце Ночи?
Стоит над ручьем серый камень. Им стала танцовщица в горе, увидев, как умер безмолвно тот, кого она полюбила...
Застыл на века в оцепенении проклятый город...
24.09.95
* *
Когда я умру - а в этот раз я, наверное, еще умру - на моей могиле вырастет трава. Тонкий стебелек перечной мяты с буроватыми листьями, вкус которых будет одновременно нежным и обжигающим. Он пробьется наружу, даже если накрыть мою могилу базальтовой плитой. Представляешь - тонкая пахучая травинка, растущая прямо из черного камня!
А в ночи полнолуния, если только не будет дождя, ты увидишь сидящего на камне призрака - юношу со светлыми волосами и раскосыми глазами лесного эльфа. И если очень повезет, ты услышишь, как он напевает, перебирая струны гитары:
"Я ухожу за ней..."
Приходи и ты ко мне, но обязательно в третью неделю сентября и не раньше, чем проводишь свою двадцатую весну. И принеси с собой кисть рябины. Четыре или пять ягод положи на камень, остальное съешь.
И тогда я буду окончательно уверена, что, когда я снова вернусь в этот мир, мне будут рады. А в том, что я вернусь, не может быть никаких сомнений. Ведь каждую весну из земли вновь прорастает зеленая трава...
Только дождись меня, сестренка! Обещаешь?
6.05.96
* * *
Какое это имеет значение - сейчас? Он был красив и не похож на простых смертных, он был из тех, перед кем нельзя не склониться. О таких, как он, мечтают в семнадцать лет - а я была не старше, и так гордилась, что из всех - умных, прекрасных и светлых - он выбрал именно меня!
И когда он протянул мне руку - я ухватилась за нее обеими, но пальцы мои сомкнулись на остро отточенном лезвии меча. И сталь изранила мои руки, и кровь капала с них в траву... А он выдернул меч, причинив тем самым дополнительную боль, и ушел во тьму, лишь одарив меня на прощание грустной улыбкой.
Я не проклинаю и не осуждаю - его. Он был тем, кем он был, он не был простым смертным...
Но ладони мои кровоточили, и я не находила себе места от боли, и вот однажды, в безумии ночи, посмела бросить вызов Тому, кто все видит и понимает. Сделай же что-нибудь, крикнула я в отчаянии, или я перестану верить в Твою благость!
И тогда разверзлись небеса, и раздался Голос - мудрый и, верно, оттого печальный:
"Что проку в слезах твоих? Лишь время лечит эти раны - но нет лучшего целителя, и поверь мне, что и следа не останется на твоих ладонях..."
"Время?" - переспросила я. "Когда-то оно настанет, это время - а больно мне СЕЙЧАС! Если не можешь исцелить - заставь хотя бы забыть!"
"Тогда держи," - и в мои израненные руки лег тот самый меч.
"Я не хочу мести!" - воскликнула я.
"Я знаю," - отозвался Голос. "Всегда и везде ты хотела лишь одного силы. Сила этого человека была в его мече. Достаточный ли это выкуп за ту боль, что он причинил тебе?"
"О да!" - усмехнулась я и сомкнула руки на обтянутой кожей рукояти кожа мгновенно напиталась кровью. "Клянусь, что никогда не посмею употребить эту силу ради неугодного Тебе деяния!"
"Лучше не клянись," - Голос стал еще печальнее. "Ибо любой силой надо научиться владеть."
"Я научусь!" - пылко воскликнула я. "Дни и ночи буду проводить я в упражнениях, ни на минуту не выпуская меч из рук!"
"Знай же," - сурово сказал Голос, - "что ладони твои не заживут, пока ты держишь в руках этот меч! И чем больше будешь упражняться, тем больше будут они кровоточить! Ты все еще хочешь взять его - ты, что просила меня об избавлении от боли?"
Я задумалась. Но меч так удобно лежал в руках, что выше моих сил было от него отказаться - а о будущем как-то не думалось... И, пока я стояла в размышлениях, небеса снова закрылись, и лишь коснулся моего слуха слабый отзвук Голоса:
"Ты выбрала. И выбор этот непросто будет переиграть!"
И с тех пор я верна этому выбору, которого, по сути, не делала... Поначалу меч в моих руках вызывал лишь насмешки, но шли годы, мастерство мое росло, и со мной начали считаться. А обещание не осквернять меча неугодным небесам деянием я держала... старалась держать, ведь я простая смертная и не получила Меры в придачу к обретенной силе...
Вот только ни те, во славу кого я поднимала свой меч, ни те, кому не удалось от него уйти, не видели крови, капающей с моих ладоней в каждой схватке. Никто не знает, что, прежде чем причинить боль кому-то, я обречена причинить ее себе. Все видят только сверкающее лезвие, только быстрый полет клинка и усмешку на моих губах...
И это очень правильно, что не видят. Так честнее. В конце концов, у меня был выбор. А чье-то сострадание способно привести лишь к тому, что я выпущу свой меч из рук в самый ответственный момент.
Разве что с клавиатуры кровь стирать очень обременительно - она же между клавишами затекает...
26.04.97