Страница:
Под руководством учителя русского языка Панферова, любимцем которого был Мечников, 12-летний ученик третьего
1 Из трех братьев Мечникова - Лев Ильич (1838-1888) участвовал под руководством Гарибальди в сражениях за освобождение Италии, был тяжело ранен. Он был выдающимся ученым в области географии. Автор интересного исследования "Цивилизация и великие исторические реки", соавтор большого труда Реклю "Всеобщая география", чрезвычайно разносторонне образованный, он владел десятью иностранными языками, был профессором статистики и экономики в Швейцарии, близко стоял к Герцену и печатался в "Колоколе".
Два других брата Мечникова были судебными деятелями. Один из них - Иван Ильич был в дружественных отношениях с Л.Н. Толстым. Сюжет гениальной повести Толстого "Смерть Ивана Ильича" навеян его тяжелой преждевременной смертью.
2 Мать Мечникова - Эмилия Львовна, урожденная Невахович, оказала на формирование Мечникова большое и благотворное влияние. Она до конца своих лет переписывалась с сыном, была советчицей по многим вопросам его личной жизни. В молодости она была знакома с А.С. Пушкиным.
3 О.Н. Мечникова. Жизнь Ильи Ильича Мечникова. М., Госиздат,. 1926
249
класса харьковской гимназии знакомится с "Историей цивилизации Англии" Бокля, в которой автор ратовал за развитие положительных знаний, за изучение естествознания. Мечникова увлекли эти идеи.
Однажды на уроке "закона божьего" рассеянный гимназист зачитался какой-то книгой и не заметил "батюшку", который взял у него книгу из рук. Оказалось, что Мечников читал сочинение Радлькофера "О телах, содержащих кристаллы протеина". Велико же было изумление "законоучителя"!
Вскоре Мечников достал у студентов микроскоп и каждую свободную минуту посвящал изучению инфузорий.
Пользуясь знакомством с побывавшими за границей братьями своего гимназического товарища, Мечников стал читать запрещенные в России издания, в том числе "Колокол" Герцена, "Полярную звезду" и др.
Чтобы ознакомиться в подлинниках с произведениями Фейербаха, Бюхнера и Молешотта, Мечников изучает немецкий язык. Примерно в это же время он горячо оспаривает религиозные догматы и даже высказывается в защиту атеизма, за что "награждается" прозвищем "бога нет". Только благодаря учителю и товарищам, которые скрывали его атеистические высказывания, он не был исключен из гимназии.
В четвертом классе гимназии 13-летний мальчик с упоением изучает естественные науки - геологию и ботанику.
С каждым годом растут его интересы к естествознанию. В пятом классе он включается в работу научного кружка, знакомится с книгой зоолога Бронна, посвященной характеристике классификационного многообразия животного мира. Она вызывает у мальчика особый интерес к исследованию простейших (одноклеточных) животных - корненожек и инфузорий, как начальных форм животного мира.
Изучая под микроскопом инфузорий, наблюдая их размножение, юный ученый, еще не окончивший средней школы, направляет в ноябре 1862 г. в "Бюллетень Московского общества испытателей природы" сообщение. Однако вскоре он обнаружил, что им допущена ошибка - распад инфузорий он принял за размножение. Тогда он обратился в редакцию с просьбой принятую к публикации статью не печатать. Статья была все же в 1885 г. без ведома Мечникова опубликована в "Вестнике естественных наук".
При переходе в седьмой класс гимназии 16-летний юноша написал рецензию на руководство профессора Леваковского по геологии. Это было, по словам биографа, его первое печатное произведение.
Не дожидаясь окончания гимназии, он изучает под руководством профессора Харьковского университета Щелкова гистоло
250
гию; вместе с товарищем переводит с французского языка интересующее его сочинение Грове "Единство физических сил".
Первое самостоятельное научное исследование Мечников опубликовал в Германии в 18-летнем возрасте, будучи студентом первого курса Харьковского университета (О стебельке сувойки. Мюллеровский архив, 1863).
Поразительная научная активность и целеустремленность Мечникова в сочетании с необычайной для юношеских лет эрудицией привлекла к нему всеобщее внимание.
Тимирязев, характеризуя развитие естествознания в России в эпоху 60-х годов XIX в., писал, что "в самом начале шестидесятых годов в Петербурге стали распространяться слухи о появившемся в Харькове Wunderkind'e, чуть не на гимназической скамье уже научившемся владеть микроскопом и даже печатающемся в иностранных журналах. Это был будущий - Илья Ильич Мечников"1.
Именно Мечников и Александр Ковалевский были теми двумя молодыми зоологами, имена которых, по характеристике Тимирязева, "стали достоянием европейской [науки] и в течение полувека продолжали и продолжают составлять гордость русской науки"2.
Формирование Мечникова как ученого действительно шло сказочно быстро. В 19 лет (за два года) он окончил с отличием Харьковский университет по естественному отделению физико-математического факультета. Это достигнуто путем перехода в вольнослушатели и досрочной сдачей экзаменов с выпускниками.
Добившись двухмесячной научной экскурсии в Германию, Мечников изучал морскую фауну на о-ве Гельголанд,
Под огромным влиянием "Происхождения видов" Дарвина он ищет в общности строения разных групп животного мира новых доказательств единства и взаимосвязи и пытается установить некоторые, ранее неизвестные промежуточные звенья у беспозвоночных животных.
В сентябре 1864 г. Илья Ильич успешно выступает на общегерманском съезде биологов и врачей в Гиссене с двумя научными сообщениями о своей работе.
Жизнь за границей впроголодь не уменьшает его энтузиазма. Наконец, по рекомендации знаменитого хирурга Пирогова, Мечникову была предоставлена государственная стипендия для ведения научно-исследовательской работы в западноевропейских лабораториях, в частности для работы у видного зоолога того времени Лейкарта.
1 К.А. Тимирязев. Соч., т. VIII. М., Сельхозгиз, 1939, стр. 162-163. Там же.
251
В 1865 г. 20-летний Мечников впервые знакомится на Неаполитанской биологической станции с 25-летним А. Ковалевским. Это знакомство перешло в плодотворное многолетнее сотрудничество и дружбу, которые обогатили русскую и мировую науку выдающимися открытиями в области зоологии, эмбриологии и дарвинизма и способствовали созданию эволюционной, сравнительной эмбриологии.
В 1867 г. - в 22 года Мечников - магистр зоологии, а в 1868 г., когда его товарищи только закончили университет, он уже доктор зоологии. Обе диссертации были защищены им в Петербургском университете.
В магистерской диссертации молодой ученый, опираясь на проведенные в Средиземном море наблюдения, прослеживает развитие головоногого моллюска Sepiolа. В докторской диссертации он тщательно исследует историю развития ракообразных из рода Nebalia. В обеих работах автор стремится с позиций учения о единстве природы проследить общие закономерности формирования зародышевых листков у разных типов беспозвоночных и доказать их сходство с развитием зародышевых листков позвоночных.
Уже после защиты магистерской диссертации, в 1867 г., Мечников вместе с Ковалевским за работы в области эмбриологии беспозвоночных удостоены премии имени классика русской и мировой эмбриологии, петербургского академика К. Бэра.
В том же году Мечников избран доцентом Новороссийского университета в Одессе, а через год доцентом Петербургского университета.
С педагогической работой молодой ученый умело сочетает напряженную научную работу.
В 1870 г. в 25-летнем возрасте он вторично получает премию" имени Бэра за выдающиеся исследования в области сравнительной эмбриологии.
В 1868 г. он вновь получает заграничную командировку в Неаполь и Мессину и плодотворно работает там совместно с А. Ковалевским по проблемам сравнительной эмбриологии и зоологии.
Еще в первую поездку в Италию (в 1865 г.) Мечников знакомится с Бакуниным и Сеченовым, жившими в то время в Сорренто. Пламенные речи Бакунина за чашкой кофе не оказали на 20-летнего Мечникова и его друга Ковалевского "ни малейшего влияния; но тронутые его откровенностью и радушием, - пишет Мечников, - мы расстались друзьями"1.
1 И. И. Мечников. Страницы воспоминаний. М., Изд-во АН СССР, 1946, стр. 48.
252
Иной след оставила встреча с Сеченовым. Он принял молодых людей очень просто. Разговор носил деловой, научный характер. Сеченов посвятил их в результаты его последней работы по физиологии нервных центров. "Мы вышли, вспоминает Мечников, - совершенно очарованные новым знакомством, сразу признав в Сеченове "учителя""1. Сеченов о первом знакомстве с молодыми учеными выразительно писал: "Помню, как теперь, из жизни в Сорренто апельсинный сад вокруг домика (villa Grehan), в котором мы жили, и его террасу, на которой в один прекрасный день появились два очень молодых человека знакомиться с нами. Это были - будущая гордость России Илья Ильич Мечников и Александр Онуфриевич Ковалевский"2.
В дальнейшем знакомство Мечникова с Сеченовым углубилось и превратилось в постоянную творческую дружбу, хотя их и разделял возраст - Мечников был моложе Сеченова на 16 лет.
Глубокое, незабываемое впечатление осталось у Мечникова от встреч с Герценом (в Женеве). В свою очередь Герцен в переписке с сыном лестно отозвался о Мечникове.
В последующие годы список выдающихся людей, с которыми общался Мечников, значительно вырос: Менделеев, Боткин, Миклухо-Маклай, Глеб Успенский, Лев Толстой, Поленов и многие другие.
Несмотря на блестящие научные успехи молодого ученого, работать в Петербурге ему было очень трудно. При кафедре не было оборудованной для научной работы лаборатории. Пришлось создать импровизированную лабораторию между двумя шкафами в помещении зоологического музея, где зимой было нестерпимо холодно.
После длительных мытарств Мечников устроил рабочее место для себя и учеников в своей крохотной квартирке.
Начались годы нужды, вызванные тяжелым туберкулезом жены. Мечников выбивался из сил, чтобы литературным трудом преодолеть тиски бедности.
Иван Михайлович Сеченов предложил его кандидатуру для замещения должности ординарного профессора по кафедре зоологии в Медико-хирургической академии. Но реакционная профессура забаллотировала его, не желая иметь в своих рядах столь выдающегося и свободолюбивого ученого.
1 И.М. Сеченов. Автобиографические записки. М., Изд-во АН СССР. 1945, стр. 126.
2 Там же, стр. 49.
253
В письме к Мечникову Сеченов писал: "...все еще не могу придти в себя от чувства негодования и омерзения, которое вызвала во мне вчерашняя процедура Вашего неизбрания"1.
Один из предводителей реакционной группы Академии Юнге цинично заявил, что по научным заслугам Мечникова он признает его не только достойным звания ординарного профессора, но даже звания академика, но, по его убеждению, академии не нужно зоолога - ординарного профессора, а потому он кладет ему черный шар. Этот шар был 13-м черным против 12 белых.
Сеченов был так потрясен "подлой комедией", что заплакал. "Хорошо еще, - писал он Мечникову,- что успел вовремя закрыть лицо, чтобы не доставить удовольствия окружающим меня лакеям... Простите же меня еще раз, что я позволил себе ошибиться, как ребенок, насчет моральных свойств большинства моих почтенных товарищей, во вместе с тем посмотрите, в какую помойную яму попали бы Вы, будучи избраны"2.
В знак протеста против забаллотирования Мечникова Сеченов, олицетворявший не только величие, но и совесть русской науки, ушел из Академии.
4 января 1870 г. Мечников был избран ординарным профессором Одесского университета и работал там до 1882 г. Несмотря на свою "аполитичность", он являлся представителем прогрессивных ученых в борьбе за независимость высшей школы и защитником студентов против посягательств на свободу их убеждений.
Один из учеников и сотрудников Мечникова, слушавший его лекции, микробиолог Бардах, впоследствии так охарактеризовал Мечникова как лектора и педагога:
"Великолепный лектор, излагающий самые сложные, запутанные вопросы науки с удивительной ясностью, - он славился своей чрезвычайной простотой, доступностью и главным образом своей любовью к учащейся молодежи...
Весь - движение, с характерным жестом правой руки, отставленной немного вбок; бурным потоком льется его страстная речь, освещаемая и демонстрациями, и рисунками; цветные мелки так и мелькают в руках - и вот на доске прекрасный наглядный рисунок по истории развития какого-нибудь червя или асцидии. Чрезвычайно картинное изложение. Блестящие неожиданные сравнения, выхваченные прямо из жизни, поражающие своей меткостью и образностью. Его слова захватывают и поднимают на, казалось, недосягаемые высоты научной мысли, зна
1 Письмо Сеченова Мечникову от 16 ноября 1869 г. в кн.: "Борьба за науку в царской России". М., Соцэкгиз, 1931, стр. 53-55.
2 Там же.
254
комят с последним словом биологии, но слово это проходит через его острую глубокую критику"1.
Вскоре после избрания Мечникова в Одесский университет он убедил "Сеченова переехать работать в Одессу.
"Стараниями Мечникова", как говорил Сеченов, он был избран 19 августа 1870 г. ординарным профессором Новороссийского университета2.
Однако путь от избрания Советом университета знаменитого ученого до его утверждения министром был нелегким, так как Сеченов серьезно беспокоил высшее начальство своей "политической неблагонадежностью".
Напомним, что великий физиолог из-за своих "излишне" прогрессивных взглядов при баллотировке в академики Императорской Академии наук был забаллотирован в 1868 г.
Сначала задержку в утверждении Сеченова мотивировали финансовыми соображениями. Университету отказали в самой должности ординарного профессора. Поэтому Сеченов дал согласие поступить в университет не только на жалование экстраординарного профессора, но даже на жалование доцента, причем в любом звании. Единственным мотивом Сеченова было, по его словам, желание сохранить дорогую для него возможность служить делу развития русской молодежи. (Недаром Чернышевский избрал Сеченова в качестве прототипа своего героя Кирсанова в романе "Что делать?").
Тогда замещавший министра просвещения Делянов оказал прямое давление на попечителя Одесского учебного округа. Он писал ему, что Сеченов имеет репутацию отъявленного материалиста и старается проводить материализм не только в науку, но и в саму жизнь. Попечителем в то время был медик Голубцов, ратовавший за Сеченова. Огромный научный авторитет ученого, его личное обаяние, поддержка Боткина и других друзей сделала свое дело Сеченов был, наконец, утвержден в должности ординарного профессора.
В своих "Автобиографических записках" Сеченов так пишет о своем переселении в Одессу: "Всеми новыми товарищами я был принят очень радушно; но в это время единственно близкого мне И.И. Мечникова не было (разрядка наша. - А. И.) - он был в годовом отпуску..."3.
Вследствие тяжелой болезни жены Мечников после его избрания получил длительный отпуск и увез ее за границу для лечения. К работе он приступил в 1871 году.
1 "Врачебное дело, 1925, № 15-17, стр. 1195.
2 Официально Одесский университет назывался Новороссийским, так как Одесса со времен Екатерины II до 1917 г. входила в состав Новороссийского края.
3 И. М. Сеченов. Автобиографические записки, М., 1945, стр. 134.
255
В 1872 г., пишет Сеченов, "начал формироваться тот настоящий дружеский кружок, из-за которого я люблю Одессу и по сие время. Вернулся из-за границы И.И. Мечников. Приехал из Москвы на кафедру математической физики... Н.А. Умов"1. Душой кружка, по словам Сеченова, был Мечников.
"Из всех молодых людей, которых я знавал, - пишет Сеченов, - более увлекательного, чем молодой И.И., по подвижности ума, неистощимому остроумию и разностороннему образованию я не встречал в жизни. Насколько он был серьезен и продуктивен в науке - уже тогда он произвел в зоологии очень много и имел в ней большое имя, - настолько же жив, занимателен и разнообразен в дружеском обществе"2.
Особенно интересны штрихи, характеризующие образ Мечникова-человека, зарисованные таким тонким и авторитетным наблюдателем, как Сеченов.
"Одною из утех для кружка была его способность ловко подмечать комическую сторону в текущих событиях и смешные черты в характере лиц, с удивительным умением подражать их голосу, движениям и манере говорить.
Кто из нас, одесситов того времени, - пишет Сеченов, - может забыть, например, нарисованный им образ хромого астронома, как он в халате и в ночном колпаке глядит через открытое окно своей спальни на звездное небо, делая таким образом астрономические наблюдения; или ботаника с павлиньем голосом, выкрикивающего с одушевлением и гордостью длинный ряд иностранных названий растительных пигментов; или, наконец, пищание одного маленького забитого субинспектора, который при всяком новом знакомстве рекомендовал себя племянником генерал-фельдцейхмейстера австрийской службы. Все это Мечников делал без малейшей злобы, не будучи нисколько насмешником.
Да и сердце у него стояло в отношении близких на уровне его талантов без всяких побочных средств, с одним профессорским жалованием, он отвез свою первую больную жену на Мадеру, думая спасти ее, а сам в это время отказывал себе во многом и не разу не проронил об этом ни слова. Был большой любитель музыки и умел напевать множество классических вещей; любил театр, но не любил ходить на трагедии, потому что неудержимо плакал"3.
Таковы лирические штрихи образа Мечникова, которого Сеченов, как ранее и Бакунин, за бесконечную отзывчивость, гуманизм и сердечность любовно называли "мамашей".
1 И.М. Сеченов. Автобиографические записки. М., 1945, стр. 135.
2 Там же.
3 Там же.
256
Но эта душевность в личной жизни тотчас исчезала, когда дело касалось защиты научных взглядов, борьбы за прогрессивную науку. Здесь Мечников превращался в неукротимого борца. На конгрессах и научных конференциях он буквально воевал за научную истину. Его выступлений с уверенностью и надеждой ждали единомышленники и ученики, с опасением и тревогой противники, а их у Мечникова было немало.
Бороться приходилось не только за научную истину.
Несмотря на то, что Мечников старался быть подальше от политики и часто повторял "наука - вот моя политика", законы общественной жизни были сильнее его желаний. Независимость убеждений, борьба против привлечения в университет профессоров не по научным заслугам, а по политической благонадежности, защита студенческих интересов против реакционного начальства - все это включало ученого в борьбу на стороне прогрессивных сил. Поэтому в реакционных кругах его, по словам О.Н. Мечниковой, считали ""красным" и чуть не агитатором". Однако Мечников продолжал упорно верить, что ученому можно и нужно совершенно отстраниться от политики.
Отдать себя служению науке, безгранично верить в нее - в этом Мечников видел смысл и содержание своей жизни. В соответствии с этим благородным "символом веры" ученый стремился превратить Одесский университет в крупный научный центр. Он привлек сюда, помимо Сеченова, таких выдающихся ученых, как А.О. Ковалевский, Заленский, Умов, Марковников и др. Однако даже такое, казалось бы "аполитичное", научно-педагогическое мероприятие оказалось насыщенным политикой.
Эпизоды с забаллотированием Мечникова в Медико-хирургическую академию, с привлечением в Одесский университет Сеченова, с избранием прогрессивного тогда экономиста Посникова - красноречиво доказывали, что невозможно превратить науку в некий "счастливый остров", изолированный от политических бурь, бушующих в общественной жизни страны.
Особенно горький, но наглядный урок преподнесла Мечникову жизнь в 1881-1882 гг.
В связи с событиями 1 марта 1881 г. (убийство Александра II народовольцами) волны реакции докатились и до Одесского университета.
В статье "Как и почему я поселился за границей" Мечников писал: "Последствия 1 марта 1881 г. чрезвычайно приострили все университетские отношения и политический характер последних выступил с особенной яркостью"1 (разрядка наша.-И. А.). Высшая власть, - продолжа
1 И.И. Мечников. Страницы воспоминаний. М., Изд-во АН СССР, 1946, стр. 81.
257
ет "далекий от политики" Мечников, - видела во всем, "вопреки действительности, крамолу". Власть продолжала преследовать всех "без всякого разбора". Интересно замечание Мечникова, что положение профессоров, "стоящих вдали от политики, но не видящих никакой надобности в этих преследованиях, сделалось буквально невыносимым"1.
Посещение заседаний Совета, - пишет Мечников, - "сделалось настоящей пыткой... Кандидаты на кафедру, научный ценз которых был ниже всякой критики, делались профессорами и выставляли свое невежество с невероятным цинизмом"2.
За этим последовало непосредственное вмешательство в науку. Найдя в одной из диссертаций, одобренной факультетом, "социалистические тенденции", декан юридического факультета Патлаевский потребовал от Совета факультета, чтобы "подобные диссертации бывали систематически отклоняемы"3. Студенты и многие профессора "усмотрели в поступке декана прием с целью выставить профессора, одобрившего диссертацию, неблагонамеренным в политическом отношении"4. Студенты устроили демонстрацию.
Мечников снова забыл о своей "ненависти к политике" и активно включился в борьбу прогрессивных сил университета против реакции. Он потребовал от попечителя отставки декана, посягнувшего на свободу науки, на устав университета и права ученого совета.
Попечитель дал согласие Мечникову на отставку декана при условии, если ученый использует свой авторитет для успокоения студентов и возобновления прерванных занятий. Его волновало, что весть о беспорядках дойдет до начальства.
Реакция, по выражению Мечникова, "косила без разбору", И после возобновления занятий попечитель, ссылаясь на то, что он лицо, зависящее от министра, не выполнил своего обещания.
"После всего, бывшего раньше, - пишет Мечников, - измена попечителя переполнила чашу"5. Оставалась единственная возможность выйти в знак протеста в отставку.
Несмотря на отсутствие материальных средств6 и соответствующей его научным интересам работы, Мечников окончательно расстался с Одесским университетом.
1 И.И. Мечников. Страницы воспоминаний. М., Изд-во АН СССР. 1946, стр. 81.
2 Там же.
8 Там же, стр. 82.
4 Там же.
5 Там же, стр. 83.
6 Мечников отмечает, что "почти все профессора в Одессе были люди без средств и некоторые притом обремененные семьей". Там же, стр. 81.
258
Уход знаменитого ученого в этих условиях был, разумеется, мужественным политическим шагом и встретил сочувствие всех прогрессивных сил России.
Сеченов, работавший с 1876 г. в Петербургском университете, узнав о намерениях Мечникова, писал ему 14 апреля 1882 г.:
"Я уже слышал... о Вашем намерении оставить университет, нахожу его, конечно, совершенно естественным, естественно же проклинаю те условия, которые делают заштатным такого человека, как Вы".
А. Ковалевский, бывший в научной командировке, за границей, с волнением писал Мечникову 9 января 1882 г.:
"К моему ужасу узнаю, что эта подлая университетская история может повести даже к тому, что Вы бросите университет. Это будет, конечно, ужасным ударом для университета..." Он высказывал надежду, что если Мечников останется, удастся создать прогрессивное большинство.
Однако Мечников был непоколебим в своем решении.
"Я ни под каким видом, - писал он Ковалевскому, через год - 19 января 1883 г., - не вступлю в какие-либо отношения к Новороссийскому университету до тех пор, пока радикально не изменятся условия, сделавшие пребывание в нем до того отвратительным, что воспоминание о нем и теперь вызывает во мне болезненное чувство и дрожь. Так как, однако же, как видно из Ваших же писем, дурные условия в университете могут лишь ухудшаться, то о поступлении моем в Новороссийский или в какой бы то ни было другой университет не может быть и речи. Я буду крайне удивлен, если новый устав, о котором Вы пишете, не вызовет выхода в отставку тех из профессоров, которые имеют хотя какую-либо возможность выйти".
Таковы были действия ученого, "ненавидевшего политику" и "пытавшегося стоять от нее в стороне".
В знак протеста против ухода из университета Мечникова и еще трех прогрессивных профессоров студенчество в заявлении на имя ректора университета Ярошенко потребовало его отставки.
"...дела университета, направляемые Вашей рукой, - писали студенты, приняли такой оборот, при котором профессора, составляющие гордость университета, вынуждены оставить его. Всех нас... глубоко поразило решение Преображенского, Посникова, Мечникова и Гамбарова уйти из университета"1.
Среди участников заявления были впоследствии видные ученые: Андрусов, Зелинский, Хавкин, Мануйлов и др.
В результате заявления были уволены семь студентов и остальным объявлены выговоры.
1 Зап. Новороссийского ун-та, т. 35. Одесса, стр. 139-140. 259
Уйдя из университета, Мечников решил устроиться на должность земского энтомолога в Полтавской земской управе.
"В те времена, - пишет ученый в 1909 г.,- насекомые производили значительные опустошения на юге России, и мне пришлось заняться вопросом о мерах против этой беды"1.
1 Из трех братьев Мечникова - Лев Ильич (1838-1888) участвовал под руководством Гарибальди в сражениях за освобождение Италии, был тяжело ранен. Он был выдающимся ученым в области географии. Автор интересного исследования "Цивилизация и великие исторические реки", соавтор большого труда Реклю "Всеобщая география", чрезвычайно разносторонне образованный, он владел десятью иностранными языками, был профессором статистики и экономики в Швейцарии, близко стоял к Герцену и печатался в "Колоколе".
Два других брата Мечникова были судебными деятелями. Один из них - Иван Ильич был в дружественных отношениях с Л.Н. Толстым. Сюжет гениальной повести Толстого "Смерть Ивана Ильича" навеян его тяжелой преждевременной смертью.
2 Мать Мечникова - Эмилия Львовна, урожденная Невахович, оказала на формирование Мечникова большое и благотворное влияние. Она до конца своих лет переписывалась с сыном, была советчицей по многим вопросам его личной жизни. В молодости она была знакома с А.С. Пушкиным.
3 О.Н. Мечникова. Жизнь Ильи Ильича Мечникова. М., Госиздат,. 1926
249
класса харьковской гимназии знакомится с "Историей цивилизации Англии" Бокля, в которой автор ратовал за развитие положительных знаний, за изучение естествознания. Мечникова увлекли эти идеи.
Однажды на уроке "закона божьего" рассеянный гимназист зачитался какой-то книгой и не заметил "батюшку", который взял у него книгу из рук. Оказалось, что Мечников читал сочинение Радлькофера "О телах, содержащих кристаллы протеина". Велико же было изумление "законоучителя"!
Вскоре Мечников достал у студентов микроскоп и каждую свободную минуту посвящал изучению инфузорий.
Пользуясь знакомством с побывавшими за границей братьями своего гимназического товарища, Мечников стал читать запрещенные в России издания, в том числе "Колокол" Герцена, "Полярную звезду" и др.
Чтобы ознакомиться в подлинниках с произведениями Фейербаха, Бюхнера и Молешотта, Мечников изучает немецкий язык. Примерно в это же время он горячо оспаривает религиозные догматы и даже высказывается в защиту атеизма, за что "награждается" прозвищем "бога нет". Только благодаря учителю и товарищам, которые скрывали его атеистические высказывания, он не был исключен из гимназии.
В четвертом классе гимназии 13-летний мальчик с упоением изучает естественные науки - геологию и ботанику.
С каждым годом растут его интересы к естествознанию. В пятом классе он включается в работу научного кружка, знакомится с книгой зоолога Бронна, посвященной характеристике классификационного многообразия животного мира. Она вызывает у мальчика особый интерес к исследованию простейших (одноклеточных) животных - корненожек и инфузорий, как начальных форм животного мира.
Изучая под микроскопом инфузорий, наблюдая их размножение, юный ученый, еще не окончивший средней школы, направляет в ноябре 1862 г. в "Бюллетень Московского общества испытателей природы" сообщение. Однако вскоре он обнаружил, что им допущена ошибка - распад инфузорий он принял за размножение. Тогда он обратился в редакцию с просьбой принятую к публикации статью не печатать. Статья была все же в 1885 г. без ведома Мечникова опубликована в "Вестнике естественных наук".
При переходе в седьмой класс гимназии 16-летний юноша написал рецензию на руководство профессора Леваковского по геологии. Это было, по словам биографа, его первое печатное произведение.
Не дожидаясь окончания гимназии, он изучает под руководством профессора Харьковского университета Щелкова гистоло
250
гию; вместе с товарищем переводит с французского языка интересующее его сочинение Грове "Единство физических сил".
Первое самостоятельное научное исследование Мечников опубликовал в Германии в 18-летнем возрасте, будучи студентом первого курса Харьковского университета (О стебельке сувойки. Мюллеровский архив, 1863).
Поразительная научная активность и целеустремленность Мечникова в сочетании с необычайной для юношеских лет эрудицией привлекла к нему всеобщее внимание.
Тимирязев, характеризуя развитие естествознания в России в эпоху 60-х годов XIX в., писал, что "в самом начале шестидесятых годов в Петербурге стали распространяться слухи о появившемся в Харькове Wunderkind'e, чуть не на гимназической скамье уже научившемся владеть микроскопом и даже печатающемся в иностранных журналах. Это был будущий - Илья Ильич Мечников"1.
Именно Мечников и Александр Ковалевский были теми двумя молодыми зоологами, имена которых, по характеристике Тимирязева, "стали достоянием европейской [науки] и в течение полувека продолжали и продолжают составлять гордость русской науки"2.
Формирование Мечникова как ученого действительно шло сказочно быстро. В 19 лет (за два года) он окончил с отличием Харьковский университет по естественному отделению физико-математического факультета. Это достигнуто путем перехода в вольнослушатели и досрочной сдачей экзаменов с выпускниками.
Добившись двухмесячной научной экскурсии в Германию, Мечников изучал морскую фауну на о-ве Гельголанд,
Под огромным влиянием "Происхождения видов" Дарвина он ищет в общности строения разных групп животного мира новых доказательств единства и взаимосвязи и пытается установить некоторые, ранее неизвестные промежуточные звенья у беспозвоночных животных.
В сентябре 1864 г. Илья Ильич успешно выступает на общегерманском съезде биологов и врачей в Гиссене с двумя научными сообщениями о своей работе.
Жизнь за границей впроголодь не уменьшает его энтузиазма. Наконец, по рекомендации знаменитого хирурга Пирогова, Мечникову была предоставлена государственная стипендия для ведения научно-исследовательской работы в западноевропейских лабораториях, в частности для работы у видного зоолога того времени Лейкарта.
1 К.А. Тимирязев. Соч., т. VIII. М., Сельхозгиз, 1939, стр. 162-163. Там же.
251
В 1865 г. 20-летний Мечников впервые знакомится на Неаполитанской биологической станции с 25-летним А. Ковалевским. Это знакомство перешло в плодотворное многолетнее сотрудничество и дружбу, которые обогатили русскую и мировую науку выдающимися открытиями в области зоологии, эмбриологии и дарвинизма и способствовали созданию эволюционной, сравнительной эмбриологии.
В 1867 г. - в 22 года Мечников - магистр зоологии, а в 1868 г., когда его товарищи только закончили университет, он уже доктор зоологии. Обе диссертации были защищены им в Петербургском университете.
В магистерской диссертации молодой ученый, опираясь на проведенные в Средиземном море наблюдения, прослеживает развитие головоногого моллюска Sepiolа. В докторской диссертации он тщательно исследует историю развития ракообразных из рода Nebalia. В обеих работах автор стремится с позиций учения о единстве природы проследить общие закономерности формирования зародышевых листков у разных типов беспозвоночных и доказать их сходство с развитием зародышевых листков позвоночных.
Уже после защиты магистерской диссертации, в 1867 г., Мечников вместе с Ковалевским за работы в области эмбриологии беспозвоночных удостоены премии имени классика русской и мировой эмбриологии, петербургского академика К. Бэра.
В том же году Мечников избран доцентом Новороссийского университета в Одессе, а через год доцентом Петербургского университета.
С педагогической работой молодой ученый умело сочетает напряженную научную работу.
В 1870 г. в 25-летнем возрасте он вторично получает премию" имени Бэра за выдающиеся исследования в области сравнительной эмбриологии.
В 1868 г. он вновь получает заграничную командировку в Неаполь и Мессину и плодотворно работает там совместно с А. Ковалевским по проблемам сравнительной эмбриологии и зоологии.
Еще в первую поездку в Италию (в 1865 г.) Мечников знакомится с Бакуниным и Сеченовым, жившими в то время в Сорренто. Пламенные речи Бакунина за чашкой кофе не оказали на 20-летнего Мечникова и его друга Ковалевского "ни малейшего влияния; но тронутые его откровенностью и радушием, - пишет Мечников, - мы расстались друзьями"1.
1 И. И. Мечников. Страницы воспоминаний. М., Изд-во АН СССР, 1946, стр. 48.
252
Иной след оставила встреча с Сеченовым. Он принял молодых людей очень просто. Разговор носил деловой, научный характер. Сеченов посвятил их в результаты его последней работы по физиологии нервных центров. "Мы вышли, вспоминает Мечников, - совершенно очарованные новым знакомством, сразу признав в Сеченове "учителя""1. Сеченов о первом знакомстве с молодыми учеными выразительно писал: "Помню, как теперь, из жизни в Сорренто апельсинный сад вокруг домика (villa Grehan), в котором мы жили, и его террасу, на которой в один прекрасный день появились два очень молодых человека знакомиться с нами. Это были - будущая гордость России Илья Ильич Мечников и Александр Онуфриевич Ковалевский"2.
В дальнейшем знакомство Мечникова с Сеченовым углубилось и превратилось в постоянную творческую дружбу, хотя их и разделял возраст - Мечников был моложе Сеченова на 16 лет.
Глубокое, незабываемое впечатление осталось у Мечникова от встреч с Герценом (в Женеве). В свою очередь Герцен в переписке с сыном лестно отозвался о Мечникове.
В последующие годы список выдающихся людей, с которыми общался Мечников, значительно вырос: Менделеев, Боткин, Миклухо-Маклай, Глеб Успенский, Лев Толстой, Поленов и многие другие.
Несмотря на блестящие научные успехи молодого ученого, работать в Петербурге ему было очень трудно. При кафедре не было оборудованной для научной работы лаборатории. Пришлось создать импровизированную лабораторию между двумя шкафами в помещении зоологического музея, где зимой было нестерпимо холодно.
После длительных мытарств Мечников устроил рабочее место для себя и учеников в своей крохотной квартирке.
Начались годы нужды, вызванные тяжелым туберкулезом жены. Мечников выбивался из сил, чтобы литературным трудом преодолеть тиски бедности.
Иван Михайлович Сеченов предложил его кандидатуру для замещения должности ординарного профессора по кафедре зоологии в Медико-хирургической академии. Но реакционная профессура забаллотировала его, не желая иметь в своих рядах столь выдающегося и свободолюбивого ученого.
1 И.М. Сеченов. Автобиографические записки. М., Изд-во АН СССР. 1945, стр. 126.
2 Там же, стр. 49.
253
В письме к Мечникову Сеченов писал: "...все еще не могу придти в себя от чувства негодования и омерзения, которое вызвала во мне вчерашняя процедура Вашего неизбрания"1.
Один из предводителей реакционной группы Академии Юнге цинично заявил, что по научным заслугам Мечникова он признает его не только достойным звания ординарного профессора, но даже звания академика, но, по его убеждению, академии не нужно зоолога - ординарного профессора, а потому он кладет ему черный шар. Этот шар был 13-м черным против 12 белых.
Сеченов был так потрясен "подлой комедией", что заплакал. "Хорошо еще, - писал он Мечникову,- что успел вовремя закрыть лицо, чтобы не доставить удовольствия окружающим меня лакеям... Простите же меня еще раз, что я позволил себе ошибиться, как ребенок, насчет моральных свойств большинства моих почтенных товарищей, во вместе с тем посмотрите, в какую помойную яму попали бы Вы, будучи избраны"2.
В знак протеста против забаллотирования Мечникова Сеченов, олицетворявший не только величие, но и совесть русской науки, ушел из Академии.
4 января 1870 г. Мечников был избран ординарным профессором Одесского университета и работал там до 1882 г. Несмотря на свою "аполитичность", он являлся представителем прогрессивных ученых в борьбе за независимость высшей школы и защитником студентов против посягательств на свободу их убеждений.
Один из учеников и сотрудников Мечникова, слушавший его лекции, микробиолог Бардах, впоследствии так охарактеризовал Мечникова как лектора и педагога:
"Великолепный лектор, излагающий самые сложные, запутанные вопросы науки с удивительной ясностью, - он славился своей чрезвычайной простотой, доступностью и главным образом своей любовью к учащейся молодежи...
Весь - движение, с характерным жестом правой руки, отставленной немного вбок; бурным потоком льется его страстная речь, освещаемая и демонстрациями, и рисунками; цветные мелки так и мелькают в руках - и вот на доске прекрасный наглядный рисунок по истории развития какого-нибудь червя или асцидии. Чрезвычайно картинное изложение. Блестящие неожиданные сравнения, выхваченные прямо из жизни, поражающие своей меткостью и образностью. Его слова захватывают и поднимают на, казалось, недосягаемые высоты научной мысли, зна
1 Письмо Сеченова Мечникову от 16 ноября 1869 г. в кн.: "Борьба за науку в царской России". М., Соцэкгиз, 1931, стр. 53-55.
2 Там же.
254
комят с последним словом биологии, но слово это проходит через его острую глубокую критику"1.
Вскоре после избрания Мечникова в Одесский университет он убедил "Сеченова переехать работать в Одессу.
"Стараниями Мечникова", как говорил Сеченов, он был избран 19 августа 1870 г. ординарным профессором Новороссийского университета2.
Однако путь от избрания Советом университета знаменитого ученого до его утверждения министром был нелегким, так как Сеченов серьезно беспокоил высшее начальство своей "политической неблагонадежностью".
Напомним, что великий физиолог из-за своих "излишне" прогрессивных взглядов при баллотировке в академики Императорской Академии наук был забаллотирован в 1868 г.
Сначала задержку в утверждении Сеченова мотивировали финансовыми соображениями. Университету отказали в самой должности ординарного профессора. Поэтому Сеченов дал согласие поступить в университет не только на жалование экстраординарного профессора, но даже на жалование доцента, причем в любом звании. Единственным мотивом Сеченова было, по его словам, желание сохранить дорогую для него возможность служить делу развития русской молодежи. (Недаром Чернышевский избрал Сеченова в качестве прототипа своего героя Кирсанова в романе "Что делать?").
Тогда замещавший министра просвещения Делянов оказал прямое давление на попечителя Одесского учебного округа. Он писал ему, что Сеченов имеет репутацию отъявленного материалиста и старается проводить материализм не только в науку, но и в саму жизнь. Попечителем в то время был медик Голубцов, ратовавший за Сеченова. Огромный научный авторитет ученого, его личное обаяние, поддержка Боткина и других друзей сделала свое дело Сеченов был, наконец, утвержден в должности ординарного профессора.
В своих "Автобиографических записках" Сеченов так пишет о своем переселении в Одессу: "Всеми новыми товарищами я был принят очень радушно; но в это время единственно близкого мне И.И. Мечникова не было (разрядка наша. - А. И.) - он был в годовом отпуску..."3.
Вследствие тяжелой болезни жены Мечников после его избрания получил длительный отпуск и увез ее за границу для лечения. К работе он приступил в 1871 году.
1 "Врачебное дело, 1925, № 15-17, стр. 1195.
2 Официально Одесский университет назывался Новороссийским, так как Одесса со времен Екатерины II до 1917 г. входила в состав Новороссийского края.
3 И. М. Сеченов. Автобиографические записки, М., 1945, стр. 134.
255
В 1872 г., пишет Сеченов, "начал формироваться тот настоящий дружеский кружок, из-за которого я люблю Одессу и по сие время. Вернулся из-за границы И.И. Мечников. Приехал из Москвы на кафедру математической физики... Н.А. Умов"1. Душой кружка, по словам Сеченова, был Мечников.
"Из всех молодых людей, которых я знавал, - пишет Сеченов, - более увлекательного, чем молодой И.И., по подвижности ума, неистощимому остроумию и разностороннему образованию я не встречал в жизни. Насколько он был серьезен и продуктивен в науке - уже тогда он произвел в зоологии очень много и имел в ней большое имя, - настолько же жив, занимателен и разнообразен в дружеском обществе"2.
Особенно интересны штрихи, характеризующие образ Мечникова-человека, зарисованные таким тонким и авторитетным наблюдателем, как Сеченов.
"Одною из утех для кружка была его способность ловко подмечать комическую сторону в текущих событиях и смешные черты в характере лиц, с удивительным умением подражать их голосу, движениям и манере говорить.
Кто из нас, одесситов того времени, - пишет Сеченов, - может забыть, например, нарисованный им образ хромого астронома, как он в халате и в ночном колпаке глядит через открытое окно своей спальни на звездное небо, делая таким образом астрономические наблюдения; или ботаника с павлиньем голосом, выкрикивающего с одушевлением и гордостью длинный ряд иностранных названий растительных пигментов; или, наконец, пищание одного маленького забитого субинспектора, который при всяком новом знакомстве рекомендовал себя племянником генерал-фельдцейхмейстера австрийской службы. Все это Мечников делал без малейшей злобы, не будучи нисколько насмешником.
Да и сердце у него стояло в отношении близких на уровне его талантов без всяких побочных средств, с одним профессорским жалованием, он отвез свою первую больную жену на Мадеру, думая спасти ее, а сам в это время отказывал себе во многом и не разу не проронил об этом ни слова. Был большой любитель музыки и умел напевать множество классических вещей; любил театр, но не любил ходить на трагедии, потому что неудержимо плакал"3.
Таковы лирические штрихи образа Мечникова, которого Сеченов, как ранее и Бакунин, за бесконечную отзывчивость, гуманизм и сердечность любовно называли "мамашей".
1 И.М. Сеченов. Автобиографические записки. М., 1945, стр. 135.
2 Там же.
3 Там же.
256
Но эта душевность в личной жизни тотчас исчезала, когда дело касалось защиты научных взглядов, борьбы за прогрессивную науку. Здесь Мечников превращался в неукротимого борца. На конгрессах и научных конференциях он буквально воевал за научную истину. Его выступлений с уверенностью и надеждой ждали единомышленники и ученики, с опасением и тревогой противники, а их у Мечникова было немало.
Бороться приходилось не только за научную истину.
Несмотря на то, что Мечников старался быть подальше от политики и часто повторял "наука - вот моя политика", законы общественной жизни были сильнее его желаний. Независимость убеждений, борьба против привлечения в университет профессоров не по научным заслугам, а по политической благонадежности, защита студенческих интересов против реакционного начальства - все это включало ученого в борьбу на стороне прогрессивных сил. Поэтому в реакционных кругах его, по словам О.Н. Мечниковой, считали ""красным" и чуть не агитатором". Однако Мечников продолжал упорно верить, что ученому можно и нужно совершенно отстраниться от политики.
Отдать себя служению науке, безгранично верить в нее - в этом Мечников видел смысл и содержание своей жизни. В соответствии с этим благородным "символом веры" ученый стремился превратить Одесский университет в крупный научный центр. Он привлек сюда, помимо Сеченова, таких выдающихся ученых, как А.О. Ковалевский, Заленский, Умов, Марковников и др. Однако даже такое, казалось бы "аполитичное", научно-педагогическое мероприятие оказалось насыщенным политикой.
Эпизоды с забаллотированием Мечникова в Медико-хирургическую академию, с привлечением в Одесский университет Сеченова, с избранием прогрессивного тогда экономиста Посникова - красноречиво доказывали, что невозможно превратить науку в некий "счастливый остров", изолированный от политических бурь, бушующих в общественной жизни страны.
Особенно горький, но наглядный урок преподнесла Мечникову жизнь в 1881-1882 гг.
В связи с событиями 1 марта 1881 г. (убийство Александра II народовольцами) волны реакции докатились и до Одесского университета.
В статье "Как и почему я поселился за границей" Мечников писал: "Последствия 1 марта 1881 г. чрезвычайно приострили все университетские отношения и политический характер последних выступил с особенной яркостью"1 (разрядка наша.-И. А.). Высшая власть, - продолжа
1 И.И. Мечников. Страницы воспоминаний. М., Изд-во АН СССР, 1946, стр. 81.
257
ет "далекий от политики" Мечников, - видела во всем, "вопреки действительности, крамолу". Власть продолжала преследовать всех "без всякого разбора". Интересно замечание Мечникова, что положение профессоров, "стоящих вдали от политики, но не видящих никакой надобности в этих преследованиях, сделалось буквально невыносимым"1.
Посещение заседаний Совета, - пишет Мечников, - "сделалось настоящей пыткой... Кандидаты на кафедру, научный ценз которых был ниже всякой критики, делались профессорами и выставляли свое невежество с невероятным цинизмом"2.
За этим последовало непосредственное вмешательство в науку. Найдя в одной из диссертаций, одобренной факультетом, "социалистические тенденции", декан юридического факультета Патлаевский потребовал от Совета факультета, чтобы "подобные диссертации бывали систематически отклоняемы"3. Студенты и многие профессора "усмотрели в поступке декана прием с целью выставить профессора, одобрившего диссертацию, неблагонамеренным в политическом отношении"4. Студенты устроили демонстрацию.
Мечников снова забыл о своей "ненависти к политике" и активно включился в борьбу прогрессивных сил университета против реакции. Он потребовал от попечителя отставки декана, посягнувшего на свободу науки, на устав университета и права ученого совета.
Попечитель дал согласие Мечникову на отставку декана при условии, если ученый использует свой авторитет для успокоения студентов и возобновления прерванных занятий. Его волновало, что весть о беспорядках дойдет до начальства.
Реакция, по выражению Мечникова, "косила без разбору", И после возобновления занятий попечитель, ссылаясь на то, что он лицо, зависящее от министра, не выполнил своего обещания.
"После всего, бывшего раньше, - пишет Мечников, - измена попечителя переполнила чашу"5. Оставалась единственная возможность выйти в знак протеста в отставку.
Несмотря на отсутствие материальных средств6 и соответствующей его научным интересам работы, Мечников окончательно расстался с Одесским университетом.
1 И.И. Мечников. Страницы воспоминаний. М., Изд-во АН СССР. 1946, стр. 81.
2 Там же.
8 Там же, стр. 82.
4 Там же.
5 Там же, стр. 83.
6 Мечников отмечает, что "почти все профессора в Одессе были люди без средств и некоторые притом обремененные семьей". Там же, стр. 81.
258
Уход знаменитого ученого в этих условиях был, разумеется, мужественным политическим шагом и встретил сочувствие всех прогрессивных сил России.
Сеченов, работавший с 1876 г. в Петербургском университете, узнав о намерениях Мечникова, писал ему 14 апреля 1882 г.:
"Я уже слышал... о Вашем намерении оставить университет, нахожу его, конечно, совершенно естественным, естественно же проклинаю те условия, которые делают заштатным такого человека, как Вы".
А. Ковалевский, бывший в научной командировке, за границей, с волнением писал Мечникову 9 января 1882 г.:
"К моему ужасу узнаю, что эта подлая университетская история может повести даже к тому, что Вы бросите университет. Это будет, конечно, ужасным ударом для университета..." Он высказывал надежду, что если Мечников останется, удастся создать прогрессивное большинство.
Однако Мечников был непоколебим в своем решении.
"Я ни под каким видом, - писал он Ковалевскому, через год - 19 января 1883 г., - не вступлю в какие-либо отношения к Новороссийскому университету до тех пор, пока радикально не изменятся условия, сделавшие пребывание в нем до того отвратительным, что воспоминание о нем и теперь вызывает во мне болезненное чувство и дрожь. Так как, однако же, как видно из Ваших же писем, дурные условия в университете могут лишь ухудшаться, то о поступлении моем в Новороссийский или в какой бы то ни было другой университет не может быть и речи. Я буду крайне удивлен, если новый устав, о котором Вы пишете, не вызовет выхода в отставку тех из профессоров, которые имеют хотя какую-либо возможность выйти".
Таковы были действия ученого, "ненавидевшего политику" и "пытавшегося стоять от нее в стороне".
В знак протеста против ухода из университета Мечникова и еще трех прогрессивных профессоров студенчество в заявлении на имя ректора университета Ярошенко потребовало его отставки.
"...дела университета, направляемые Вашей рукой, - писали студенты, приняли такой оборот, при котором профессора, составляющие гордость университета, вынуждены оставить его. Всех нас... глубоко поразило решение Преображенского, Посникова, Мечникова и Гамбарова уйти из университета"1.
Среди участников заявления были впоследствии видные ученые: Андрусов, Зелинский, Хавкин, Мануйлов и др.
В результате заявления были уволены семь студентов и остальным объявлены выговоры.
1 Зап. Новороссийского ун-та, т. 35. Одесса, стр. 139-140. 259
Уйдя из университета, Мечников решил устроиться на должность земского энтомолога в Полтавской земской управе.
"В те времена, - пишет ученый в 1909 г.,- насекомые производили значительные опустошения на юге России, и мне пришлось заняться вопросом о мерах против этой беды"1.