Страница:
Томас Стерлинг смотрел на внука негодующим взглядом. Деймон отпил большой глоток бренди.
— Я знаю, твое привидение не бродит по залам Роузвуда. И никогда здесь не бродило. Но дух твой преследует всю семью с такой же уверенностью в своем праве на это, с какой ты смотришь на всех со своего портрета.
Уже начало светать, а Деймон все ходил и ходил взад и вперед по комнате, удивляясь тому, какой затхлостью несет из углов, несмотря на то, что педантично заботились о чистоте гостиной. С какого бы места Деймон ни оборачивался к портрету, дед отовсюду смотрел на него.
— Я мог бы винить свою мать, — продолжал Деймон, — но она была просто напуганная тобою девчонка и пыталась как-то заполнить пустоту, когда ты отверг ее. Я мог бы винить своего отца и все семейство Дюранд, но они переняли у тебя предрассудки. Они не лучше и не хуже тебя.
Деймон медленными глотками продолжал пить бренди.
— Нет, я не тебя виню, дед. Я виню во всем твой мерзкий, самолюбивый дух. Он превратил жизнь твоих дочерей в сплошной кошмар. Ты натравил одну семью на другую. Твой любимый внук чуть не лишил жизни тетю Изетту. Он обвиняет меня в том, что я ворую у собственной семьи, а я в том же обвиняю его. Ты именно этого хотел? Это и был твой великий замысел? Видеть, как Стерлинги хватают друг друга за глотку из-за Роузвуда?
Глаза с портрета, не отрываясь, смотрели на Деймона, когда он снова пересек комнату. «Это, верно, — результат искусства художника, — подумал Деймон. — Нелли могла бы объяснить, как это делается».
Он не отвел своего взгляда и вдруг почувствовал какой-то холодок, тронувший его волосы на затылке. Конечно, глупо, но Деймону показалось, будто в комнате кто-то есть. Кто-то слушает его.
— Ты собирал в доме все, кроме любви членов своей семьи. Ты наполнил дом прекрасными вещами, а сердце твое осталось пустым. Чем больше ты собирал предметов для коллекции, тем меньше оставалось для твоих близких. Может быть, это пугало тебя. Может, поэтому ты так цеплялся за своих дочерей. Не знаю. Но ты причинил всему столько боли, старина. И я не желаю больше участвовать в этом.
По комнате пробежал влажный ветерок, хотя все окна были закрыты. Зашевелились занавески. Первые лучи восходящего солнца осветили серебряный кубок деда и изысканно отделанные ножны меча Эндрю Джексона.
— Роузвуд принадлежит Изетте, — продолжал Деймон. — Ты завещал его именно ей за ее любовь и преданность тебе. Так ведь? Все коллекции в доме тоже принадлежат ей, и она вольна распоряжаться ими, как сочтет нужным. Она, а не Артур и никто другой.
Деймон обвел рукой все ценности в комнате.
— Ни одна из этих вещей, даже дом, сами по себе ничего не значат без заботы о них. Независимо от того, кому достанется Роузвуд, ты все равно проиграл, дед. Все, что ты собирал и строил, ты сам же и разрушил.
Деймон замолчал. Он высказал то, что хотел высказать, придя сюда, и тишину нарушало теперь только тиканье часов Лафайета на камине. Допив последний глоток бренди, он повернулся и вышел из комнаты.
Серебряный кубок Томаса Стерлинга начал покачиваться, а потом закрутился все быстрее и быстрее. И, наконец, упал на бок, глухо звеня.
Все дни после сердечного приступа Изетты Артур вел себя безукоризненно. К удивлению Нелли, они с Винсентом с разрешения доктора Макгрегора посетили мисс Изетту и попросили прощения за свою «проказу». А потом принялись завоевывать ее доброе расположение к себе: что-нибудь приносили, играли с ней в карты, читали ей книги.
Нелли, находясь все время поблизости, чувствовала себя как-то неловко, видя, как переменилось поведение Артура. Еще более удивительным было то, что Изетта, пребывая в блаженстве, казалось, не осознавала скрытых мотивов такой перемены. Она воспринимала внимание к себе племянника и его сына с добрым юмором и с поразительным всепрощением. Но Нелли не в состоянии была простить безрассудный поступок Артура. Он чуть не стоил жизни его родной тете. А теперь он вел себя так, словно его ночная выходка была лишь безобидной проказой.
Вэрина стала совсем молчаливой и полностью посвятила себя розам. Деймон как-то замкнулся в себе, проводя долгие часы вне дома: в полях, на мельнице или на складе. Но каждый вечер, возвращаясь к ужину, он был безукоризненно вежлив с Нелли. На балкон для ночных встреч он больше не выходил. Нелли скучала по нему, ей не хватало его общества, она хотела знать, что он думает об Артуре и Джоне Майнере и что при этом чувствует.
Атмосфера в доме была напряженной с восхода и до заката и день ото дня все больше угнетала своей тяжестью. Артур и Винсент возобновили светскую жизнь и вместе с Джоном Майнером ходили в гости к соседям. Часто они бродили по дому, и Майнер восхищался картинами и антикварными вещами. А Деймон с помощью Пьюга управлял делами плантации.
Доктор Макгрегор ежедневно посещал Изетту с неизменно блаженной улыбкой на лице. Они с Изеттой часто оставались наедине и, склонив друг к другу головы, шептались, как два озорных ребенка, придумавшие какую-то шалость. Казалось, что они счастливы вместе. И Нелли мечтала хотя бы о маленькой частичке такого счастья.
В один из вечеров после очередного неприятного застолья Деймон позвал Нелли в гостиную. Кроме него, там были Изетта, Вэрина и доктор Макгрегор. Они стояли вокруг двух больших ящиков, которые сколотил Элайджа. Артур, Винсент и Джон Майнер вошли следом за ней. Пьюг и дядя Кейто остались у открытой двери.
— Вот опись, — сказал Деймон и вручил Нелли тетрадь, которую она ни разу не видела после возвращения из Нового Орлеана, так как он хранил ее под замком в ящике письменного стола. — Прежде чем запаковать эти вещи и отправить их в другое место, необходимо все оформить документально.
— Запаковать и отправить? — переспросила Нелли, не понимая, чего хочет от нее Деймон.
— Да, дорогая, — с улыбкой ответила ей Изетта. — Но все по порядку. Сначала я должна кое-что сообщить вам. — Она взяла за руку доктора Макгрегора. — Мы с Тео достаточно долго хранили нашу тайну. И только сегодня утром я сказала об этом Деймону и Вэрине, но вы все тоже должны знать об этом. Тео и я собираемся в конце недели пожениться.
— Собираетесь что?! — спросил ошеломленный такой новостью Артур. — Этого не может быть! Жениться в вашем возрасте? Тетя Изетта…
— А, по-моему, это прекрасная новость, — обрадовалась Нелли, сообразив вдруг, почему так странно в последние дни вела себя Изетта. Нелли обняла старую леди и поцеловала в щеку доктора Макгрегора. — Я просто счастлива за вас обоих.
Доктор положил руку Изетте на талию.
— Мы собираемся жить вместе долго и счастливо.
— Но… но, а что с Роузвудом? — заикаясь, поинтересовался Артур.
— Если со мной что случится, Роузвуд перейдет Тео, — объяснила Изетта и так всем очевидное.
— Значит, плантация уходит из семьи? — Артур повернулся к Деймону и со злостью произнес: — Что ж, тебя это должно радовать.
— Я рад видеть тетю счастливой, чему должен радоваться и ты, — спокойным тоном ответил Деймон. — А я осенью возвращаюсь в Техас.
Нелли оглянулась на него, и он отвел глаза в сторону. Так, значит, она останется здесь отрабатывать свой долг. Было бы мило с его стороны сообщить ей об этом лично.
— А я перееду в Акорн-Хилл, — заявила Изетта. — Деймон убедил меня взять из Роузвуда то, что мне захочется.
Артур упал в кресло у камина: очевидно, эту новость он выдержать был не в силах.
— Вот, тетя Изетта, бери все, что пожелаешь. — Деймон стал ходить по комнате, останавливаясь у каждой картины и рассматривая каждую фарфоровую вазу.
Нелли обратила внимание, что лицо его было абсолютно непроницаемым. — Все вы являетесь свидетелями того, какие именно вещи мы запаковываем в ящики для вывоза из Роузвуда, — продолжал он. — А какие-то вещи я отправлю на чердак. Думаю, мистер Майнер, вы поможете нам оценить стоимость этих предметов.
— К вашим услугам, сэр, — сказал Майнер и вышел вперед, поближе к ящикам. — Буду рад оказать любую помощь, какую смогу.
Деймон повернулся к Нелли.
— Отметь, что я отправляю эту вазу и эту серию венецианских миниатюр. Они пойдут под номером одиннадцать и двенадцать.
— Я упакую каждую вещь отдельно, — вызвалась Вэрина. — Дядя Кейто, — позвала она, — принеси нам побольше соломы и ваты.
— Слушаюсь, мисс Вэрина.
Нелли достала из кармана карандаш, присела на край дивана и начала записывать. Пока она этим занималась, ее вдруг осенило, что каждого из присутствующих здесь можно заподозрить в краже сокровищ Роузвуда, в том числе и ее. Деймон явно что-то затевал. Она была уверена в этом, только никак не могла догадаться, что именно.
— Вот это упакуй с особой тщательностью, тетя Вэрина, — сказал Деймон, снимая со стены меч, висевший над камином под портретом Томаса Стерлинга. — А также кубок деда.
— О, нет, только не кубок отца, — запротестовала Вэрина. — Он должен оставаться здесь, вместе с портретом.
— Почему? — спросил Деймон.
— Потому что это фамильный кубок Стерлингов, — ответила Изетта властным тоном. — Это не просто символ отца. Это символ всей мужской линии Стерлингов, тех, кто прибыл в Новый Свет, чтобы создать здесь семью. Кубок должен остаться в Роузвуде.
— Значит, пусть остается. — Деймон поставил его обратно на камин. — Этот кубок имеет какую-нибудь ценность, мистер Майнер?
— Только для вашей семьи, — ответил Майнер. — А вот меч Эндрю Джексона станет предметом вожделения многих частных коллекционеров, не говоря уже о некоторых обществах историков.
— Я так и думал, — сказал Деймон.
Они продолжали обходить комнату. Деймон отбирал вещи для упаковки, а Джон Майнер высказывал свои соображения относительно их ценности. Артур крутился рядом с обеими тетушками вблизи ящиков, так и эдак перекладывая упакованные вещи, якобы для их большей безопасности. Изнывающий от скуки голодный Винсент ушел на кухню. Пьюг сел на диван рядом с Нелли, предложил ей остро заточенный карандаш и стал помогать отыскивать каждый предмет в списке.
Становилось уже поздно. Вэрина начала зевать. Пока Джон Майнер обсуждал с Деймоном ценность французской вазы, Пьюг достал из кармана жилетки часы и покачал головой, давая понять, что пора бы заканчивать.
— Эту вазу мы тоже упакуем, — определил Деймон. Потом вытащил из кармана ключ и, передав его Элайдже, сказал: — Тетя Изетта хочет также взять картину Пуссена «Аврора соблазняет Кефала». Принеси ее, пожалуйста, сюда. Дядя Кейто поможет тебе найти ее. Нелли с изумлением воззрилась на Деймона.
— Пуссен будет вывезен из дома?
Деймон словно бы не услышал ее вопрос.
— Утром, мисс Нелли, вы отберете на чердаке другие картины для украшения дома.
— Да, конечно, — ответила она. — Первым делом.
Деймон достал из кармана большой замок.
— Как только картину принесут и упакуют, я запру ящик. Артур, будешь свидетелем.
— Я уже свидетельствую, — заявил Артур, нахмурившись. Видно, его задел приказной тон Деймона.
— Мудрое решение, — отметил Майнер. — Все это очень ценные вещи. А у кого будет ключ?
— У тети Изетты, — ответил Деймон и передал ей ключ.
— Ладно, — сказал Артур. — Если что-то пропадет, мы будем знать, что у тебя, Дюранд, был еще один ключ.
— Мы будем знать, что у, кого-то был еще один ключ, — произнес Деймон, наградив Артура загадочной улыбкой.
У себя в комнате, разбирая постель, Нелли понимала, что уснуть все равно не сможет. Она была очень возбуждена и чувствовала: что-то должно вот-вот произойти. Внизу в гостиной была устроена ловушка для роузвудского вора.
— Лучшей ловушки я бы не смогла придумать, — вслух произнесла она. — Вот только интересно, на что польстится негодяй, на Пуссена или на меч Эндрю Джексона.
Сняв верхнюю одежду, Нелли накинула шелковую сорочку, подаренную Деймоном. Тонкая легкая ткань коснулась ее тела так же нежно, как ласкали ее руки Деймона. Вечер вступил в свои права, и ночные птицы уже настраивали свои голоса для песен, а над рекой поднималась луна. Нелли грустно взглянула на свое одинокое ложе. Как хотелось ей лежать, прижавшись к Деймону, и видеть сны, зная, что рядом он видит свои.
Она мечтала проснуться от его прикосновений, от вкуса его губ на своих губах. Ей так приятно было перебирать пальцами его густые волосы, а какое счастье чувствовать, что их тела составляют единое целое.
Нелли провела руками по гладкому шелку, по контурам своего тела.
— Я распутница, — сказала она себе, с улыбкой вспоминая, как рассмеялся Деймон этому признанию.
Ей, конечно, не надо было принимать этот подарок. Такие вещи неприлично дарить женщине, даже взамен порванного одеяния. Но ведь и их отношения нельзя назвать приличными.
— Интересно, что подумала о нас мисс Робардс, — громко сказала она.
Все еще улыбаясь воспоминаниям, Нелли накинула халат, который выглядел особенно жалко в сравнении с ее элегантной шелковой сорочкой. После чего тихонько на цыпочках вышла на балкон и, осмотревшись вокруг, увидела свет, падающий из двери комнаты Деймона. Почему он так долго не спит? Не может уснуть, как и она, или опять зарылся в бухгалтерские отчеты и счета? Еще вчера он водил ее по первому этажу из комнаты в комнату, определяя, где какие повесить занавески, какой тканью обить диваны и кресла. Решил даже снять старые ковры и купить другие в Новом Орлеане. Интерес его к тому, как оборудовать и украсить дом, вселил в нее надежду, что он собирается остаться в Роузвуде. Поэтому она была разочарована, когда Деймон объявил Артуру, что осенью, когда тетя Изетта благополучно обустроится у Тео, он намерен вернуться в Техас. А там, ясное дело, он волен будет заниматься тем, что ему интересно, участвовать в разных рискованных предприятиях, которые ему куда более важны, чем она, Нелли. А что она, собственно говоря, ожидала?
Прохладный ветерок пронесся по балкону, и Нелли поежилась от холода. Пора возвращаться.
И тут вдруг в комнате Деймона погас свет, а сам он тихонько вышел на балкон. Уже через несколько секунд она догадалась, что он смотрит прямо на нее.
— Я так и думал, что ты можешь быть здесь.
По привычке она поплотнее запахнула халат и тут же сообразила, сколь нелепым был этот жест скромности.
— А я ведь так и не имел возможности спросить, по размеру ли пришлась тебе сорочка, — донесся до нее мягкий голос Деймона.
— Точно по размеру, — ответила Нелли.
Он подошел поближе, при этом его сапоги с тяжелыми подметками, на удивление, бесшумно ступали по полу балкона. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, верхние пуговицы на груди расстегнуты, открывая загорелую шею — место, как она уже знала, весьма чувствительное к поцелуям.
— А как тебе новые сапоги? — спросила она.
— Я их разнашиваю, — ответил он. — Требуется какое-то время, чтобы ноги привыкли к новой обуви.
Он подошел совсем близко.
— Я хочу посмотреть, хорошо ли сидит на тебе новая сорочка.
Нелли заколебалась. Деймон сел на балюстраду, прислонившись к колонне.
— Это все, что я прошу, дорогая.
Его мягкий голос, так непохожий на тот резкий и жесткий, который она слышала вечером, соблазнил ее. Она развязала пояс и позволила халату сползти с плеч вниз. В полной темноте она не могла видеть его лицо, но чувствовала его ласкающий взгляд, скользящий вдоль ее тела. Он хотел ее. Она это знала.
Нелли тоже хотела его, несмотря на то, что он собирался ее покинуть. Но ему о ее желании знать не надо. Она снова натянула халат на плечи и туго завязала пояс.
— Ткань очень приятная, но хлопковая мне подошла бы больше.
— Подойди ближе.
— Зачем? Мы можем и так разговаривать.
— Можем, но нас могут подслушать.
— Это правда. — Нелли подошла к балюстраде с другой стороны колонны, у которой сидел Деймон. — Так о чем нам надо поговорить?
— Я все время думаю о той ночи в Новом Орлеане.
— Я тоже хорошо ее помню, — призналась Нелли. Тело ее реагировало на близость Деймона и жаждало его прикосновения, однако теперь она уже владела собой. — Но здесь, под крышей Роузвуда, Новый Орлеан представляется другой планетой. И еще я не забываю, почему вернулась сюда, — добавила она.
— Я думал, ты вернулась, чтобы заботиться о моих тетушках и… чтобы быть со мной.
— И чтобы выплатить тебе свой долг, — громко произнесла Нелли. Повернувшись спиной к Деймону, она стала смотреть вниз, на сад. «А, кроме того, узнать, кто здесь делает дураков из всех нас: ворует сокровища Роузвуда прямо из-под носа у хозяев, подставляя меня под подозрение», — молча размышляла она. Деймон пожал плечами:
— Долг. Что ж, леди-охотница за привидениями, если хотите знать, этот долг для меня не имеет особого значения.
— А для меня имеет. Я не нуждаюсь ни в твоей жалости, ни в твоей благотворительности. Я три года честным трудом зарабатывала на жизнь и смогу продолжить это без твоей помощи.
— То есть так же, как ты без моей помощи спаслась бы от Раффина? — спросил Деймон. — В тебе что-то слишком много гордости.
Нелли фыркнула.
— А мне припоминается, как я спасла тебя от Чарльза.
— О, эти рыбьи головы! Прекрасная была идея, дорогая. Я бы применил этот твой прием даже не ради спасения.
Нелли повернула голову и из-за колонны посмотрела на Деймона.
— Что касается моей гордости, — заметила она, — то я считаю ее весьма полезной.
— Может, и так, но не в данный момент. — Он встал и привлек ее к себе.
— Давай сегодня ночью, Нелли, будем снова вместе пробовать вино. Погреб совсем рядом.
Она, конечно, хотела остаться с ним, принять его соблазнительное предложение. Но прежде предстояло покончить с унизительными подозрениями.
— Слишком многое стоит между нами, — прошептала она. — Твои подозрения. Мои долги. Иногда мне кажется, что ты веришь мне, но не во всем. А мне этого недостаточно.
— А что достаточно? — Рука Деймона спустила вниз ее халат, погладила шелковую сорочку. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею. Жар охватил все ее тело. На мгновение она забыла, о чем они говорили. Он прижимал ее к себе все крепче, и сквозь тонкую ткань ночной сорочки она чувствовала жар его желания.
— Я хочу доказать тебе… о, что ты делаешь!..
Рука Деймона скользнула под рубашку.
— Тебе не надо ничего мне доказывать, — шепнул он ей в ухо. — Просто позволь мне ласкать тебя, Нелли. Позволь мне доставить тебе удовольствие.
Он поцеловал ее в губы, поднял ее колени к себе на грудь и нашел спрятанные лепестки ее женского цветка. У Нелли перехватило дыхание. Она хотела отпихнуть его руки, но вместо этого обняла за шею и уткнулась лицом в его плечо, не в силах справиться с охватившим ее возбуждением. А он продолжал медленно и настойчиво исследовать ее потаенное место, пока не нашел чувствительную точку. Едва слышно он шепнул ей в ухо:
— Я хочу тебя попробовать, любимая. Позволь мне!
Нелли задрожала от предвкушения. Она чуть повела плечом, и ее рубашка соскользнула, обнажая грудь. Деймон жадно прикусил ее сосок, проделывая языком нечто волшебно-сладостное — то же, что проделывали его пальцы. Она растворилась в его поцелуях и ласках. Когда все подошло к высшей точке, она попыталась заглушить вопль счастья, прижавшись к груди Деймона ртом.
Он шептал ей в ухо нежные слова. И она все сильнее прижималась к нему, ослабевшая и насытившаяся, удивляясь, что не может противостоять ни одному его прикосновению.
— Что-то происходит со мной, когда ты рядом, — произнес Деймон, гладя ей волосы. — Думаю, что ни ты, ни я не сможем долго продолжать подобные отношения: быть так близко и так далеко друг от друга.
— А что тут можно решить? — пробормотала Нелли, уткнувшись ему в шею.
— У меня есть несколько вариантов, — ответил Деймон. — Ты не со всеми согласишься. Черт, не знаю, согласишься ли ты хотя бы с одним из них. Но сначала мы должны поймать вора.
— Правильно.
Упоминание о воре нарушило все очарование их близости, и она освободилась из его объятий. Деймон не удерживал ее и ничего не сказал, но Нелли чувствовала, что он за ней наблюдает. Она одернула сорочку, проклиная себя за слабость, а его за то, что воспользовался этой слабостью. Не пожелав ему даже спокойной ночи, она бросилась в свою комнату и закрыла дверь.
23
— Я знаю, твое привидение не бродит по залам Роузвуда. И никогда здесь не бродило. Но дух твой преследует всю семью с такой же уверенностью в своем праве на это, с какой ты смотришь на всех со своего портрета.
Уже начало светать, а Деймон все ходил и ходил взад и вперед по комнате, удивляясь тому, какой затхлостью несет из углов, несмотря на то, что педантично заботились о чистоте гостиной. С какого бы места Деймон ни оборачивался к портрету, дед отовсюду смотрел на него.
— Я мог бы винить свою мать, — продолжал Деймон, — но она была просто напуганная тобою девчонка и пыталась как-то заполнить пустоту, когда ты отверг ее. Я мог бы винить своего отца и все семейство Дюранд, но они переняли у тебя предрассудки. Они не лучше и не хуже тебя.
Деймон медленными глотками продолжал пить бренди.
— Нет, я не тебя виню, дед. Я виню во всем твой мерзкий, самолюбивый дух. Он превратил жизнь твоих дочерей в сплошной кошмар. Ты натравил одну семью на другую. Твой любимый внук чуть не лишил жизни тетю Изетту. Он обвиняет меня в том, что я ворую у собственной семьи, а я в том же обвиняю его. Ты именно этого хотел? Это и был твой великий замысел? Видеть, как Стерлинги хватают друг друга за глотку из-за Роузвуда?
Глаза с портрета, не отрываясь, смотрели на Деймона, когда он снова пересек комнату. «Это, верно, — результат искусства художника, — подумал Деймон. — Нелли могла бы объяснить, как это делается».
Он не отвел своего взгляда и вдруг почувствовал какой-то холодок, тронувший его волосы на затылке. Конечно, глупо, но Деймону показалось, будто в комнате кто-то есть. Кто-то слушает его.
— Ты собирал в доме все, кроме любви членов своей семьи. Ты наполнил дом прекрасными вещами, а сердце твое осталось пустым. Чем больше ты собирал предметов для коллекции, тем меньше оставалось для твоих близких. Может быть, это пугало тебя. Может, поэтому ты так цеплялся за своих дочерей. Не знаю. Но ты причинил всему столько боли, старина. И я не желаю больше участвовать в этом.
По комнате пробежал влажный ветерок, хотя все окна были закрыты. Зашевелились занавески. Первые лучи восходящего солнца осветили серебряный кубок деда и изысканно отделанные ножны меча Эндрю Джексона.
— Роузвуд принадлежит Изетте, — продолжал Деймон. — Ты завещал его именно ей за ее любовь и преданность тебе. Так ведь? Все коллекции в доме тоже принадлежат ей, и она вольна распоряжаться ими, как сочтет нужным. Она, а не Артур и никто другой.
Деймон обвел рукой все ценности в комнате.
— Ни одна из этих вещей, даже дом, сами по себе ничего не значат без заботы о них. Независимо от того, кому достанется Роузвуд, ты все равно проиграл, дед. Все, что ты собирал и строил, ты сам же и разрушил.
Деймон замолчал. Он высказал то, что хотел высказать, придя сюда, и тишину нарушало теперь только тиканье часов Лафайета на камине. Допив последний глоток бренди, он повернулся и вышел из комнаты.
Серебряный кубок Томаса Стерлинга начал покачиваться, а потом закрутился все быстрее и быстрее. И, наконец, упал на бок, глухо звеня.
Все дни после сердечного приступа Изетты Артур вел себя безукоризненно. К удивлению Нелли, они с Винсентом с разрешения доктора Макгрегора посетили мисс Изетту и попросили прощения за свою «проказу». А потом принялись завоевывать ее доброе расположение к себе: что-нибудь приносили, играли с ней в карты, читали ей книги.
Нелли, находясь все время поблизости, чувствовала себя как-то неловко, видя, как переменилось поведение Артура. Еще более удивительным было то, что Изетта, пребывая в блаженстве, казалось, не осознавала скрытых мотивов такой перемены. Она воспринимала внимание к себе племянника и его сына с добрым юмором и с поразительным всепрощением. Но Нелли не в состоянии была простить безрассудный поступок Артура. Он чуть не стоил жизни его родной тете. А теперь он вел себя так, словно его ночная выходка была лишь безобидной проказой.
Вэрина стала совсем молчаливой и полностью посвятила себя розам. Деймон как-то замкнулся в себе, проводя долгие часы вне дома: в полях, на мельнице или на складе. Но каждый вечер, возвращаясь к ужину, он был безукоризненно вежлив с Нелли. На балкон для ночных встреч он больше не выходил. Нелли скучала по нему, ей не хватало его общества, она хотела знать, что он думает об Артуре и Джоне Майнере и что при этом чувствует.
Атмосфера в доме была напряженной с восхода и до заката и день ото дня все больше угнетала своей тяжестью. Артур и Винсент возобновили светскую жизнь и вместе с Джоном Майнером ходили в гости к соседям. Часто они бродили по дому, и Майнер восхищался картинами и антикварными вещами. А Деймон с помощью Пьюга управлял делами плантации.
Доктор Макгрегор ежедневно посещал Изетту с неизменно блаженной улыбкой на лице. Они с Изеттой часто оставались наедине и, склонив друг к другу головы, шептались, как два озорных ребенка, придумавшие какую-то шалость. Казалось, что они счастливы вместе. И Нелли мечтала хотя бы о маленькой частичке такого счастья.
В один из вечеров после очередного неприятного застолья Деймон позвал Нелли в гостиную. Кроме него, там были Изетта, Вэрина и доктор Макгрегор. Они стояли вокруг двух больших ящиков, которые сколотил Элайджа. Артур, Винсент и Джон Майнер вошли следом за ней. Пьюг и дядя Кейто остались у открытой двери.
— Вот опись, — сказал Деймон и вручил Нелли тетрадь, которую она ни разу не видела после возвращения из Нового Орлеана, так как он хранил ее под замком в ящике письменного стола. — Прежде чем запаковать эти вещи и отправить их в другое место, необходимо все оформить документально.
— Запаковать и отправить? — переспросила Нелли, не понимая, чего хочет от нее Деймон.
— Да, дорогая, — с улыбкой ответила ей Изетта. — Но все по порядку. Сначала я должна кое-что сообщить вам. — Она взяла за руку доктора Макгрегора. — Мы с Тео достаточно долго хранили нашу тайну. И только сегодня утром я сказала об этом Деймону и Вэрине, но вы все тоже должны знать об этом. Тео и я собираемся в конце недели пожениться.
— Собираетесь что?! — спросил ошеломленный такой новостью Артур. — Этого не может быть! Жениться в вашем возрасте? Тетя Изетта…
— А, по-моему, это прекрасная новость, — обрадовалась Нелли, сообразив вдруг, почему так странно в последние дни вела себя Изетта. Нелли обняла старую леди и поцеловала в щеку доктора Макгрегора. — Я просто счастлива за вас обоих.
Доктор положил руку Изетте на талию.
— Мы собираемся жить вместе долго и счастливо.
— Но… но, а что с Роузвудом? — заикаясь, поинтересовался Артур.
— Если со мной что случится, Роузвуд перейдет Тео, — объяснила Изетта и так всем очевидное.
— Значит, плантация уходит из семьи? — Артур повернулся к Деймону и со злостью произнес: — Что ж, тебя это должно радовать.
— Я рад видеть тетю счастливой, чему должен радоваться и ты, — спокойным тоном ответил Деймон. — А я осенью возвращаюсь в Техас.
Нелли оглянулась на него, и он отвел глаза в сторону. Так, значит, она останется здесь отрабатывать свой долг. Было бы мило с его стороны сообщить ей об этом лично.
— А я перееду в Акорн-Хилл, — заявила Изетта. — Деймон убедил меня взять из Роузвуда то, что мне захочется.
Артур упал в кресло у камина: очевидно, эту новость он выдержать был не в силах.
— Вот, тетя Изетта, бери все, что пожелаешь. — Деймон стал ходить по комнате, останавливаясь у каждой картины и рассматривая каждую фарфоровую вазу.
Нелли обратила внимание, что лицо его было абсолютно непроницаемым. — Все вы являетесь свидетелями того, какие именно вещи мы запаковываем в ящики для вывоза из Роузвуда, — продолжал он. — А какие-то вещи я отправлю на чердак. Думаю, мистер Майнер, вы поможете нам оценить стоимость этих предметов.
— К вашим услугам, сэр, — сказал Майнер и вышел вперед, поближе к ящикам. — Буду рад оказать любую помощь, какую смогу.
Деймон повернулся к Нелли.
— Отметь, что я отправляю эту вазу и эту серию венецианских миниатюр. Они пойдут под номером одиннадцать и двенадцать.
— Я упакую каждую вещь отдельно, — вызвалась Вэрина. — Дядя Кейто, — позвала она, — принеси нам побольше соломы и ваты.
— Слушаюсь, мисс Вэрина.
Нелли достала из кармана карандаш, присела на край дивана и начала записывать. Пока она этим занималась, ее вдруг осенило, что каждого из присутствующих здесь можно заподозрить в краже сокровищ Роузвуда, в том числе и ее. Деймон явно что-то затевал. Она была уверена в этом, только никак не могла догадаться, что именно.
— Вот это упакуй с особой тщательностью, тетя Вэрина, — сказал Деймон, снимая со стены меч, висевший над камином под портретом Томаса Стерлинга. — А также кубок деда.
— О, нет, только не кубок отца, — запротестовала Вэрина. — Он должен оставаться здесь, вместе с портретом.
— Почему? — спросил Деймон.
— Потому что это фамильный кубок Стерлингов, — ответила Изетта властным тоном. — Это не просто символ отца. Это символ всей мужской линии Стерлингов, тех, кто прибыл в Новый Свет, чтобы создать здесь семью. Кубок должен остаться в Роузвуде.
— Значит, пусть остается. — Деймон поставил его обратно на камин. — Этот кубок имеет какую-нибудь ценность, мистер Майнер?
— Только для вашей семьи, — ответил Майнер. — А вот меч Эндрю Джексона станет предметом вожделения многих частных коллекционеров, не говоря уже о некоторых обществах историков.
— Я так и думал, — сказал Деймон.
Они продолжали обходить комнату. Деймон отбирал вещи для упаковки, а Джон Майнер высказывал свои соображения относительно их ценности. Артур крутился рядом с обеими тетушками вблизи ящиков, так и эдак перекладывая упакованные вещи, якобы для их большей безопасности. Изнывающий от скуки голодный Винсент ушел на кухню. Пьюг сел на диван рядом с Нелли, предложил ей остро заточенный карандаш и стал помогать отыскивать каждый предмет в списке.
Становилось уже поздно. Вэрина начала зевать. Пока Джон Майнер обсуждал с Деймоном ценность французской вазы, Пьюг достал из кармана жилетки часы и покачал головой, давая понять, что пора бы заканчивать.
— Эту вазу мы тоже упакуем, — определил Деймон. Потом вытащил из кармана ключ и, передав его Элайдже, сказал: — Тетя Изетта хочет также взять картину Пуссена «Аврора соблазняет Кефала». Принеси ее, пожалуйста, сюда. Дядя Кейто поможет тебе найти ее. Нелли с изумлением воззрилась на Деймона.
— Пуссен будет вывезен из дома?
Деймон словно бы не услышал ее вопрос.
— Утром, мисс Нелли, вы отберете на чердаке другие картины для украшения дома.
— Да, конечно, — ответила она. — Первым делом.
Деймон достал из кармана большой замок.
— Как только картину принесут и упакуют, я запру ящик. Артур, будешь свидетелем.
— Я уже свидетельствую, — заявил Артур, нахмурившись. Видно, его задел приказной тон Деймона.
— Мудрое решение, — отметил Майнер. — Все это очень ценные вещи. А у кого будет ключ?
— У тети Изетты, — ответил Деймон и передал ей ключ.
— Ладно, — сказал Артур. — Если что-то пропадет, мы будем знать, что у тебя, Дюранд, был еще один ключ.
— Мы будем знать, что у, кого-то был еще один ключ, — произнес Деймон, наградив Артура загадочной улыбкой.
У себя в комнате, разбирая постель, Нелли понимала, что уснуть все равно не сможет. Она была очень возбуждена и чувствовала: что-то должно вот-вот произойти. Внизу в гостиной была устроена ловушка для роузвудского вора.
— Лучшей ловушки я бы не смогла придумать, — вслух произнесла она. — Вот только интересно, на что польстится негодяй, на Пуссена или на меч Эндрю Джексона.
Сняв верхнюю одежду, Нелли накинула шелковую сорочку, подаренную Деймоном. Тонкая легкая ткань коснулась ее тела так же нежно, как ласкали ее руки Деймона. Вечер вступил в свои права, и ночные птицы уже настраивали свои голоса для песен, а над рекой поднималась луна. Нелли грустно взглянула на свое одинокое ложе. Как хотелось ей лежать, прижавшись к Деймону, и видеть сны, зная, что рядом он видит свои.
Она мечтала проснуться от его прикосновений, от вкуса его губ на своих губах. Ей так приятно было перебирать пальцами его густые волосы, а какое счастье чувствовать, что их тела составляют единое целое.
Нелли провела руками по гладкому шелку, по контурам своего тела.
— Я распутница, — сказала она себе, с улыбкой вспоминая, как рассмеялся Деймон этому признанию.
Ей, конечно, не надо было принимать этот подарок. Такие вещи неприлично дарить женщине, даже взамен порванного одеяния. Но ведь и их отношения нельзя назвать приличными.
— Интересно, что подумала о нас мисс Робардс, — громко сказала она.
Все еще улыбаясь воспоминаниям, Нелли накинула халат, который выглядел особенно жалко в сравнении с ее элегантной шелковой сорочкой. После чего тихонько на цыпочках вышла на балкон и, осмотревшись вокруг, увидела свет, падающий из двери комнаты Деймона. Почему он так долго не спит? Не может уснуть, как и она, или опять зарылся в бухгалтерские отчеты и счета? Еще вчера он водил ее по первому этажу из комнаты в комнату, определяя, где какие повесить занавески, какой тканью обить диваны и кресла. Решил даже снять старые ковры и купить другие в Новом Орлеане. Интерес его к тому, как оборудовать и украсить дом, вселил в нее надежду, что он собирается остаться в Роузвуде. Поэтому она была разочарована, когда Деймон объявил Артуру, что осенью, когда тетя Изетта благополучно обустроится у Тео, он намерен вернуться в Техас. А там, ясное дело, он волен будет заниматься тем, что ему интересно, участвовать в разных рискованных предприятиях, которые ему куда более важны, чем она, Нелли. А что она, собственно говоря, ожидала?
Прохладный ветерок пронесся по балкону, и Нелли поежилась от холода. Пора возвращаться.
И тут вдруг в комнате Деймона погас свет, а сам он тихонько вышел на балкон. Уже через несколько секунд она догадалась, что он смотрит прямо на нее.
— Я так и думал, что ты можешь быть здесь.
По привычке она поплотнее запахнула халат и тут же сообразила, сколь нелепым был этот жест скромности.
— А я ведь так и не имел возможности спросить, по размеру ли пришлась тебе сорочка, — донесся до нее мягкий голос Деймона.
— Точно по размеру, — ответила Нелли.
Он подошел поближе, при этом его сапоги с тяжелыми подметками, на удивление, бесшумно ступали по полу балкона. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, верхние пуговицы на груди расстегнуты, открывая загорелую шею — место, как она уже знала, весьма чувствительное к поцелуям.
— А как тебе новые сапоги? — спросила она.
— Я их разнашиваю, — ответил он. — Требуется какое-то время, чтобы ноги привыкли к новой обуви.
Он подошел совсем близко.
— Я хочу посмотреть, хорошо ли сидит на тебе новая сорочка.
Нелли заколебалась. Деймон сел на балюстраду, прислонившись к колонне.
— Это все, что я прошу, дорогая.
Его мягкий голос, так непохожий на тот резкий и жесткий, который она слышала вечером, соблазнил ее. Она развязала пояс и позволила халату сползти с плеч вниз. В полной темноте она не могла видеть его лицо, но чувствовала его ласкающий взгляд, скользящий вдоль ее тела. Он хотел ее. Она это знала.
Нелли тоже хотела его, несмотря на то, что он собирался ее покинуть. Но ему о ее желании знать не надо. Она снова натянула халат на плечи и туго завязала пояс.
— Ткань очень приятная, но хлопковая мне подошла бы больше.
— Подойди ближе.
— Зачем? Мы можем и так разговаривать.
— Можем, но нас могут подслушать.
— Это правда. — Нелли подошла к балюстраде с другой стороны колонны, у которой сидел Деймон. — Так о чем нам надо поговорить?
— Я все время думаю о той ночи в Новом Орлеане.
— Я тоже хорошо ее помню, — призналась Нелли. Тело ее реагировало на близость Деймона и жаждало его прикосновения, однако теперь она уже владела собой. — Но здесь, под крышей Роузвуда, Новый Орлеан представляется другой планетой. И еще я не забываю, почему вернулась сюда, — добавила она.
— Я думал, ты вернулась, чтобы заботиться о моих тетушках и… чтобы быть со мной.
— И чтобы выплатить тебе свой долг, — громко произнесла Нелли. Повернувшись спиной к Деймону, она стала смотреть вниз, на сад. «А, кроме того, узнать, кто здесь делает дураков из всех нас: ворует сокровища Роузвуда прямо из-под носа у хозяев, подставляя меня под подозрение», — молча размышляла она. Деймон пожал плечами:
— Долг. Что ж, леди-охотница за привидениями, если хотите знать, этот долг для меня не имеет особого значения.
— А для меня имеет. Я не нуждаюсь ни в твоей жалости, ни в твоей благотворительности. Я три года честным трудом зарабатывала на жизнь и смогу продолжить это без твоей помощи.
— То есть так же, как ты без моей помощи спаслась бы от Раффина? — спросил Деймон. — В тебе что-то слишком много гордости.
Нелли фыркнула.
— А мне припоминается, как я спасла тебя от Чарльза.
— О, эти рыбьи головы! Прекрасная была идея, дорогая. Я бы применил этот твой прием даже не ради спасения.
Нелли повернула голову и из-за колонны посмотрела на Деймона.
— Что касается моей гордости, — заметила она, — то я считаю ее весьма полезной.
— Может, и так, но не в данный момент. — Он встал и привлек ее к себе.
— Давай сегодня ночью, Нелли, будем снова вместе пробовать вино. Погреб совсем рядом.
Она, конечно, хотела остаться с ним, принять его соблазнительное предложение. Но прежде предстояло покончить с унизительными подозрениями.
— Слишком многое стоит между нами, — прошептала она. — Твои подозрения. Мои долги. Иногда мне кажется, что ты веришь мне, но не во всем. А мне этого недостаточно.
— А что достаточно? — Рука Деймона спустила вниз ее халат, погладила шелковую сорочку. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею. Жар охватил все ее тело. На мгновение она забыла, о чем они говорили. Он прижимал ее к себе все крепче, и сквозь тонкую ткань ночной сорочки она чувствовала жар его желания.
— Я хочу доказать тебе… о, что ты делаешь!..
Рука Деймона скользнула под рубашку.
— Тебе не надо ничего мне доказывать, — шепнул он ей в ухо. — Просто позволь мне ласкать тебя, Нелли. Позволь мне доставить тебе удовольствие.
Он поцеловал ее в губы, поднял ее колени к себе на грудь и нашел спрятанные лепестки ее женского цветка. У Нелли перехватило дыхание. Она хотела отпихнуть его руки, но вместо этого обняла за шею и уткнулась лицом в его плечо, не в силах справиться с охватившим ее возбуждением. А он продолжал медленно и настойчиво исследовать ее потаенное место, пока не нашел чувствительную точку. Едва слышно он шепнул ей в ухо:
— Я хочу тебя попробовать, любимая. Позволь мне!
Нелли задрожала от предвкушения. Она чуть повела плечом, и ее рубашка соскользнула, обнажая грудь. Деймон жадно прикусил ее сосок, проделывая языком нечто волшебно-сладостное — то же, что проделывали его пальцы. Она растворилась в его поцелуях и ласках. Когда все подошло к высшей точке, она попыталась заглушить вопль счастья, прижавшись к груди Деймона ртом.
Он шептал ей в ухо нежные слова. И она все сильнее прижималась к нему, ослабевшая и насытившаяся, удивляясь, что не может противостоять ни одному его прикосновению.
— Что-то происходит со мной, когда ты рядом, — произнес Деймон, гладя ей волосы. — Думаю, что ни ты, ни я не сможем долго продолжать подобные отношения: быть так близко и так далеко друг от друга.
— А что тут можно решить? — пробормотала Нелли, уткнувшись ему в шею.
— У меня есть несколько вариантов, — ответил Деймон. — Ты не со всеми согласишься. Черт, не знаю, согласишься ли ты хотя бы с одним из них. Но сначала мы должны поймать вора.
— Правильно.
Упоминание о воре нарушило все очарование их близости, и она освободилась из его объятий. Деймон не удерживал ее и ничего не сказал, но Нелли чувствовала, что он за ней наблюдает. Она одернула сорочку, проклиная себя за слабость, а его за то, что воспользовался этой слабостью. Не пожелав ему даже спокойной ночи, она бросилась в свою комнату и закрыла дверь.
23
Часы Лафайета на камине отбили час ночи. Деймон устроился в темноте на веранде у входа в гостиную. Сквозь стеклянную дверь ему хорошо был виден стоявший посередине комнаты ящик, запертый на замок. Рядом с собой, в пределах досягаемости, Деймон положил два заряженных пистолета. Охотничий нож сунул за пояс. Он надеялся, что предстоящая схватка не будет жестокой, но приготовился и к такому варианту.
Прошел час, потом другой. Деймон сидел не шевелясь, слушая ночные звуки. В лесу гукали совы, приветствуя друг друга. Квакали ночные лягушки, и трещали сверчки. Около трех часов их песни, наконец, прекратились. Один раз в тишине лунной ночи Деймону показалось, что он слышит крик дикой кошки: далекий, одинокий, тоскливый. Все эти звуки были так знакомы, так обычны для Роузвуда.
Какой-то шорох в гостиной заставил его насторожиться. Часы только что пробили три тридцать. Деймон пригнулся и стал смотреть через нижнюю раму стеклянной двери. В лунном свете он увидел Нелли в ее обычном сером платье вместо шелковой ночной сорочки. Она наклонилась над ящиком.
Деймон чуть не выругался. Неужели он все-таки ошибся в ней? Неужели она попалась в его ловушку? Деймон уже собрался было войти в комнату, чтобы схватить ее за руку на месте преступления, но в этот момент увидел, как она резко выпрямилась, словно заслышав что-то, и оглянулась на дверь в холл. Его она не заметила, но какой-то шум в холле заставил ее юркнуть за желтый диван.
Вот тут его осенило, и он уже не смог сдержать слов проклятия. Он изнывал от нетерпения, но молил Бога, чтобы все не осложнилось из-за участия Нелли. Он проклинал себя за то, что не сообразил простую вещь: Нелли, конечно же, не смогла удержаться от соблазна поймать вора.
С нетерпением вглядываясь через стекло в комнату, он увидел, как туда неслышным шагом вошел Джон Майнер, а за ним какая-то фигура, плохо различимая в темноте. Вошедшие наклонились над ящиком, темная фигура, очевидно, открывала ключом замок. Судя по всему, у сообщников возникли какие-то трудности. И тогда Майнер зажег свечу, которую принес с собой. Пламя осветило лицо Клода Пыога.
Деймон снова обругал себя: как же он не додумался до этого раньше? Ведь Пьюг имел доступ ко всему в доме, особенно когда после пожара его поселили в чердачной комнате. Тем не менее, Деймон пока не двинулся с места. Если он появится сейчас перед ними, то предоставит ворам массу возможностей, чтобы оправдаться и все отрицать. Он хотел поймать их с поличным, когда они вытащат сокровища из ящика и выйдут с ними из дома. Это будет хищение, и тут уж преступникам не отвертеться.
Он сосредоточил все свое внимание на том, что происходит в гостиной. Крышка ящика была уже поднята, и двое мужчин склонились над его содержимым, как хищники над своей жертвой. Деймон даже слышал их приглушенные голоса; они обсуждали, что именно стоит взять из ящика. Судя по всему, они хотели выбрать самые ценные вещи, которые к тому же можно унести без помех.
Крышка ящика с легким стуком захлопнулась. Услышав это, Деймон и сунул за пояс оба пистолета. Грабители вот-вот будут выходить. Как жаль, что он не взял кого-нибудь себе в помощники, например, Элайджу, но ведь, продумывая свой план, он никак не предполагал, что воров — двое и… что сюда придет Нелли. Деймон вгляделся во мрак гостиной и в этот момент увидел, как Нелли выскочила из-за спинки дивана, как черт из табакерки. Она бросилась вперед и, раскинув руки, встала перед дверью, преградив грабителям путь к выходу.
— Стоять! — закричала она. — Воры! Воры!
Пьюг застыл на месте, но Джон Майнер отреагировал молниеносно, так что Деймон не мог поверить своим глазам. Этот невзрачный на вид человечек с силой отшвырнул Нелли, всей своей тушей прижал ее к стене и заткнул ладонью ей рот.
Деймон собрал всю свою волю, чтобы заставить себя не двигаться. Может, повезет, и эти двое не станут причинять вред Нелли и отпустят ее. Если же он сейчас даст о себе знать, они перед лицом опасности могут решиться на все, что угодно.
— Что будем делать? — спросил Пьюг.
— Я думаю, мисс Корнелия сыграла нам на руку. Мы прихватим ее с собой, а потом избавимся от нее, закопав вместе с мечом Джексона и картиной Пуссена. Стерлинги подумают, что она их украла и сбежала. А когда все уляжется, мы откопаем меч и картину и спокойно уедем.
Нелли что-то замычала и протестующе затрясла головой.
— Жаль только, что тебе, Клод, придется покинуть этот дом, — продолжал Майнер. — Когда вы с Ситуэллом уедете, мне будет нелегко прибрать к рукам все здешние сокровища. А ведь тут в каждом углу и в каждой щели — целое состояние.
— Об этом позаботимся потом, — ответил Пьюг. — Мне нравится идея прихватить с собой мисс Корнелию и отвезти ее в лес.
— Тогда нам надо двигаться.
Пьюг вместо Майнера зажал Нелли рот, а Майнер завел ей руки за спину и связал их шелковой тесьмой от занавесок. Покончив с этим, он стал подталкивать Нелли к стеклянным дверям на веранду.
Пришло время действовать Деймону. Одним тихим движением он поднялся, встал за дверями и распахнул их настежь.
Прошел час, потом другой. Деймон сидел не шевелясь, слушая ночные звуки. В лесу гукали совы, приветствуя друг друга. Квакали ночные лягушки, и трещали сверчки. Около трех часов их песни, наконец, прекратились. Один раз в тишине лунной ночи Деймону показалось, что он слышит крик дикой кошки: далекий, одинокий, тоскливый. Все эти звуки были так знакомы, так обычны для Роузвуда.
Какой-то шорох в гостиной заставил его насторожиться. Часы только что пробили три тридцать. Деймон пригнулся и стал смотреть через нижнюю раму стеклянной двери. В лунном свете он увидел Нелли в ее обычном сером платье вместо шелковой ночной сорочки. Она наклонилась над ящиком.
Деймон чуть не выругался. Неужели он все-таки ошибся в ней? Неужели она попалась в его ловушку? Деймон уже собрался было войти в комнату, чтобы схватить ее за руку на месте преступления, но в этот момент увидел, как она резко выпрямилась, словно заслышав что-то, и оглянулась на дверь в холл. Его она не заметила, но какой-то шум в холле заставил ее юркнуть за желтый диван.
Вот тут его осенило, и он уже не смог сдержать слов проклятия. Он изнывал от нетерпения, но молил Бога, чтобы все не осложнилось из-за участия Нелли. Он проклинал себя за то, что не сообразил простую вещь: Нелли, конечно же, не смогла удержаться от соблазна поймать вора.
С нетерпением вглядываясь через стекло в комнату, он увидел, как туда неслышным шагом вошел Джон Майнер, а за ним какая-то фигура, плохо различимая в темноте. Вошедшие наклонились над ящиком, темная фигура, очевидно, открывала ключом замок. Судя по всему, у сообщников возникли какие-то трудности. И тогда Майнер зажег свечу, которую принес с собой. Пламя осветило лицо Клода Пыога.
Деймон снова обругал себя: как же он не додумался до этого раньше? Ведь Пьюг имел доступ ко всему в доме, особенно когда после пожара его поселили в чердачной комнате. Тем не менее, Деймон пока не двинулся с места. Если он появится сейчас перед ними, то предоставит ворам массу возможностей, чтобы оправдаться и все отрицать. Он хотел поймать их с поличным, когда они вытащат сокровища из ящика и выйдут с ними из дома. Это будет хищение, и тут уж преступникам не отвертеться.
Он сосредоточил все свое внимание на том, что происходит в гостиной. Крышка ящика была уже поднята, и двое мужчин склонились над его содержимым, как хищники над своей жертвой. Деймон даже слышал их приглушенные голоса; они обсуждали, что именно стоит взять из ящика. Судя по всему, они хотели выбрать самые ценные вещи, которые к тому же можно унести без помех.
Крышка ящика с легким стуком захлопнулась. Услышав это, Деймон и сунул за пояс оба пистолета. Грабители вот-вот будут выходить. Как жаль, что он не взял кого-нибудь себе в помощники, например, Элайджу, но ведь, продумывая свой план, он никак не предполагал, что воров — двое и… что сюда придет Нелли. Деймон вгляделся во мрак гостиной и в этот момент увидел, как Нелли выскочила из-за спинки дивана, как черт из табакерки. Она бросилась вперед и, раскинув руки, встала перед дверью, преградив грабителям путь к выходу.
— Стоять! — закричала она. — Воры! Воры!
Пьюг застыл на месте, но Джон Майнер отреагировал молниеносно, так что Деймон не мог поверить своим глазам. Этот невзрачный на вид человечек с силой отшвырнул Нелли, всей своей тушей прижал ее к стене и заткнул ладонью ей рот.
Деймон собрал всю свою волю, чтобы заставить себя не двигаться. Может, повезет, и эти двое не станут причинять вред Нелли и отпустят ее. Если же он сейчас даст о себе знать, они перед лицом опасности могут решиться на все, что угодно.
— Что будем делать? — спросил Пьюг.
— Я думаю, мисс Корнелия сыграла нам на руку. Мы прихватим ее с собой, а потом избавимся от нее, закопав вместе с мечом Джексона и картиной Пуссена. Стерлинги подумают, что она их украла и сбежала. А когда все уляжется, мы откопаем меч и картину и спокойно уедем.
Нелли что-то замычала и протестующе затрясла головой.
— Жаль только, что тебе, Клод, придется покинуть этот дом, — продолжал Майнер. — Когда вы с Ситуэллом уедете, мне будет нелегко прибрать к рукам все здешние сокровища. А ведь тут в каждом углу и в каждой щели — целое состояние.
— Об этом позаботимся потом, — ответил Пьюг. — Мне нравится идея прихватить с собой мисс Корнелию и отвезти ее в лес.
— Тогда нам надо двигаться.
Пьюг вместо Майнера зажал Нелли рот, а Майнер завел ей руки за спину и связал их шелковой тесьмой от занавесок. Покончив с этим, он стал подталкивать Нелли к стеклянным дверям на веранду.
Пришло время действовать Деймону. Одним тихим движением он поднялся, встал за дверями и распахнул их настежь.