Медведев Антон. Любимая ведьма

   Чудовище сделало большой круг — Сергею показалось, что оно просто хотело показать ему этот замок, затем стало снижаться, скорее даже падать. Сергей внутренне сжался от предчувствия неминуемого столкновения с землей, но в последний момент монстр замедлил ход, придержал Сергея второй лапой и плавно опустил на землю.
   — Прибыли. — Чудовище комично наклонило голову и взглянуло на Сергея. — Нам сюда…
   Монстр подвел Сергея к массивной каменной двери из полированного черного мрамора. На ней не было никаких ручек, но монстру они и не понадобились. Он провел перед дверью лапой, дверь дрогнула и поплыла туманными струями.
   — Прошу… — Чудовище взглянуло на Сергея, затем, засмеявшись, протолкнуло его сквозь камень.
   Это было очень неожиданно — Сергею показалось, будто он прошел сквозь слой воды или очень плотного воздуха.
   Оглянулся: монстр, просунув сквозь дверь рогатую голову, смотрел на него с нескрываемой насмешкой.
   — Некоторое время посидишь здесь, — сказало чудовище, не делая попыток зайти внутрь. — Наберешься сил, а там уж хозяйка решит, что с тобой делать. Дом в твоем распоряжении, но выйти ты пока не сможешь. Ну а если вдруг выберешься, никуда не уходи, лес здесь полон ловушек. Вряд ли тебе хочется умереть во второй раз. А сейчас извини, мне пора — чертовски много работы… — Чудовище развело руками и исчезло по ту сторону двери.
   Поверхность двери еще несколько секунд шевелилась, затем стала быстро твердеть. Сергей протянул руку и ощутил обычный холодный камень…
   Удивительным было то, что все происходящее его как раз не удивляло. В сознании царил странный покой, мысли ворочались медленно и неохотно, словно после хорошей попойки. Или все это ему снится?
   Сергей огляделся. Он стоял в холле, по обеим сторонам двери на стенах висели массивные кованые щиты. Чуть поодаль блестели рыцарские доспехи — все это выглядело настолько картинно, что Сергей даже усмехнулся.
   — Есть кто живой?! — крикнул он. Прислушался — никакого ответа. Ну и ладно, в конце концов, это всего лишь сон…
   Дом он обошел минут за пятнадцать, это оказалось довольно роскошное строение. Порядка десяти комнат, несколько больших залов — с каминами, богатой обстановкой. В ближайшем к холлу зале на стене висел огромный красный ковер, украшенный коллекцией холодного оружия. Здесь было все, начиная от мечей и алебард и заканчивая маленькими дамскими кинжалами. Дом и в самом деле выглядел очень богато. Сергей не слишком в этом разбирался, но, глядя на окружавшее его великолепие, невольно пришел к мысли, что все это стоит уйму денег.
   Устав бродить по дому, он прошел в зал, сел в кресло рядом с большим красивым камином. И обнаружил нечто странное…
   Он был в своих любимых джинсовых брюках. В тех самых, из которых — по причине полного износа — в прошлом году попытался сделать шорты. Попытка не удалась — отрезал лишнее, с любимыми брюками пришлось окончательно распрощаться. И вот сейчас он сидел в до боли знакомых джинсах, на нем была серая тенниска — помнится, когда-то он носил такую. Все это выглядело более чем странно.
   С другой стороны, это всего лишь сон, а мало ли чего не бывает во сне. Тем не менее происходящее навевало очень странные чувства. Словно и не сон это вовсе…
   На душе было муторно, Сергею казалось, что он что-то забыл. Мучительно попытался вспомнить, где он был и что делал в последние дни, — ничего не получалось. Затем в памяти всплыло женское имя — Татьяна. Знакомое имя, с ним связано что-то необычное — и очень важное. Уцепился за девичье имя, пытаясь не упустить тонкую ниточку воспоминаний — и этого оказалось достаточно, чтобы с головой окунуться в лавину вернувшейся памяти…
 
   Эта клиника по праву считалась лучшей в регионе. Правда, внешне она выглядела несколько мрачновато — старое, еще дореволюционной постройки, здание, окружающий его с трех сторон густой тенистый сад… Случайные прохожие невольно ускоряли шаг, стремясь быстрее миновать это гиблое место, лелея в душе тайную надежду, что уж им-то никогда попасть в это здание не придется. Увы — так уж повелось, что именно сюда везли тех, кто практически потерял всякую надежду.
   Двадцать восьмая палата была одной из самых маленьких и уютных. Всего три кровати, несколько тумбочек, на стенах горшки с искусственными цветами да потемневшая от времени репродукция Левитана. Несколько портили общее впечатление металлические стойки с жужжащей и попискивающей аппаратурой. Впрочем, тем, кто здесь лежал, эти тихие звуки совсем не мешали.
   Одна кровать пустовала, ее последнего обитателя увезли прошлым вечером. Увезли тихо и буднично, переложив на каталку и накрыв с головой простыней. Из этой палаты редко кто уходил сам.
   Вторую кровать занимал пожилой мужчина с очень бледным осунувшимся лицом. С расположенной в изголовье кровати металлической стойки к нему тянулись провода и пластиковые трубки, рядом мерно шипел жутковатого вида аппарат. Глаза мужчины были слегка приоткрыты, но вряд ли он что-нибудь видел.
   Третья кровать стояла у противоположной стены, близ окна. Ее занимала невысокая хрупкая девушка с правильными и красивыми чертами лица. Каштановые волосы были ровно подстрижены и аккуратно расчесаны, ямочки в уголках губ вызывали ощущение едва заметной улыбки. Казалось, девушка просто спит. Впрочем, именно так оно и было. Просто сон этот оказался очень долгим.
   Ближе к полудню в палату зашла медсестра — женщина в летах, худощавая, слегка заспанная. Окинув палату привычным взглядом, подошла к окну и приоткрыла форточку, в комнату ворвался веселый воробьиный гомон. Удовлетворенно кивнув, женщина повернулась — и замерла в недоумении…
   — Здравствуйте. Вас Ириной Федоровной звать — ведь так?
   Конечно, это могло когда-нибудь случиться, это знали все. На это надеялись, в это верили. Но сейчас, глядя на сидящую на кровати девушку, на щеках которой уже проступал легкий румянец, медсестра не могла поверить увиденному. И просто стояла, с изумлением глядя на девушку.
   — Наверное, я в больнице? — Девушка окинула взглядом комнату. На секунду ее взгляд задержался на неподвижной фигуре в соседней кровати и снова вернулся к медсестре. — Извините, я ничего не помню. Как я сюда попала?
   — О господи… — К медсестре наконец-то вернулся дар речи. — я сейчас… Я быстро… — Она как-то боком скользнула к двери и пулей выскочила в коридор.
   — Все как обычно, — улыбнулась девушка. С интересом оглядела свои руки, пошевелила ногами. Ощупала волосы. Потянувшись к тумбочке, открыла верхний ящичек и, покопавшись в нем, нашла небольшое зеркальце. Дохнув на него, протерла о простыню, затем взглянула на свое отражение.
   — Не так уж плохо… — тихо произнесла она, оценивая увиденное. — За неимением лучшего…
   В коридоре послышались возбужденные голоса, звуки шагов, девушка вздохнула и пожала плечами — увы, никуда не денешься. Все как обычно…
 
   Она почти улизнула от него. Именно почти — осознав это, Шорг мрачно усмехнулся, затем медленно поднялся к вершинам деревьев. Прикрыв глаза, прислушался к своим ощущениям. Все правильно, вот ее след — слабый, едва заметный. Еще пара минут, и она бы ушла. Но только не теперь.
   Внизу уже собирались люди, с заунывным воем сирены подкатил милицейский «уазик». Шорг в последний раз взглянул на тело Татьяны — что ни говори, а на этот раз она была чертовски хороша. Увы, он не ожидал от нее такой прыти.
   Его не видели, да и не могли увидеть — то, что от него осталось, было слишком эфемерным. Впрочем, Шорга все это ничуть не заботило. Ему пора — закрыв глаза, он по привычке глубоко вздохнул и плавно скользнул по манившему его следу…
   Он двигался не слишком долго — осознав, что движение прекратилось, открыл глаза. Со всех сторон его окружала безликая серая дымка, без всяких намеков на верх и низ. Легкое усилие — и дымка медленно растаяла, обнажив величественный в своей красе город. Портовый город — Шорг с интересом взглянул на уходившее к горизонту море. Похоже, вслед за прекрасной Танечкой он забрался на самый юг. Или это Балтика? Шорг вгляделся в простиравшийся под ним город: нет, все-таки юг. Прислушался к своим ощущениям — ничего… Значит, она уже где-то там, внизу. Надо отдать ей должное, ловко эхо у нее получается. Талант, что тут скажешь. А ему придется ждать ночи. Впрочем, это даже к лучшему, можно заранее присмотреть себе шкуру… Мрачно ухмыльнувшись, Шорг покачал головой и плавно скользнул вниз.
 
   Утро выдалось душным, несмотря на близость моря. Распахнутая настежь балконная дверь не приносила прохлады, в довершение всего где-то под окнами жутко трещал мотоцикл. Вставать не хотелось — взглянув на часы, Клава перевернулась на другой бок, мысленно послав с дюжину непечатных слов в адрес кретина под окнами. Могла бы и вслух, но вставать действительно не хотелось.
   Рядом заворочался Жора. Перевернувшись на спину, поскреб пятерней волосатую грудь, глубоко зевнул. Провел ладонями по лицу, затем с улыбкой взглянул на жену:
   — Как насчет кофейку, кисонька? Со сливками?
   — Тогда уж сразу с ядом. Чтобы мне потом передачи не таскать по больницам. Совсем из ума выжил…
   Жора с интересом взглянул на жену, на секунду задумался, затем откинулся на подушки и тихо захохотал:
   — Великолепно… — Он оглядел свою грудь, коснулся пальцем большого фиолетового шрама: — И как это я так оплошал?..
   Несколько минут он молча смотрел в потолок, затем не торопясь поднялся, стянул со спинки стула брюки. Когда Клава взглянула на него, Жора уже застегивал рубашку.
   — Куда это ты намылился? — Голосом Клавы вполне можно было резать сталь. — Тебе ведь что говорили? Загнешься ведь, сволочь…
   Жора снова засмеялся, он глядел на Клаву с неподдельным восхищением.
   — И жили они долго и счастливо, и померли в один день… — произнес он, затем сел на кровать и обнял жену, — Не волнуйся, лапонька. Прогуляюсь немного, водички попью минеральной — очень, говорят, способствует. А потом мы с тобой займемся чем-нибудь более интересным — как ты на это смотришь?
   Жена не ответила — молча оттолкнув мужа в сторону, смотрела на него странным непонимающим взглядом. Затем в ее глазах что-то сверкнуло. Похоже, она догадалась.
   — Пил ночью? Признавайся.
   Жора снова засмеялся, и смех этот, тихий и надтреснутый, вдруг испугал Клаву.
   — Что с тобой, Георгий? Ты сам не свой…
   Жора улыбнулся — правда, глаза его при этом остались удивительно холодными.
   — Вот тут, милая, ты попала как раз в точку… — Он подвинулся к краю кровати, надел носки. Взглянул на жену, затем с улыбкой взял ее за подбородок, повернул к себе.
   — Ты у меня удивительно симпатичная. И как это я не замечал этого раньше? — Жора ухмыльнулся, затем медленно стянул с плеч жены лямки ночной рубашки, приспустил ее вниз, обнажая белые обвислые груди.
   В глазах Клавы читалась растерянность, она никак не могла понять, что происходит. Руки мужа нежно скользнули по ее телу, но это вызвало у нее только страх. Уж слишком все это было необычно…
   — Да ты никак боишься меня, лапонька? — произнес Жора, сжав ее груди, затем нагнулся и припал к губам жены. Его поцелуй был таким долгим и страстным, что даже Клава не выдержала и обняла мужа, уже ничего не понимая.
   — Ты и вправду хороша. — Жора отстранился от жены, удовлетворенно вздохнул. — Но этим мы займемся чуть позже…
   Он встал, с удовольствием потянулся. Взглянул на жену.
   — Вот что, кисонька: приготовь-ка нам праздничный обед. Часикам к двум. — Он взглянул на большие настенные часы. — Отметим мое выздоровление. А я пока немного прогуляюсь…
   Причесав рукой волосы, Жора подмигнул жене и вышел из комнаты, насвистывая на ходу какую-то песенку. Спустя минуту хлопнула входная дверь, затем внизу бабахнула дверь подъезда. Все стихло, умолк даже проклятый мотоцикл. Сидя на кровати, Клава молча смотрела в окно и не знала уже, чего в ее душе больше — радости или страха.
 
   Этим вечером только и было разговоров, что о ее чудесном воскрешении. Ольгу тщательно осмотрел сухощавый пожилой врач и был настолько удовлетворен результатом, что девушку тут же перевели в другую палату.
   Здесь на нее смотрели с любопытством — не каждый день видишь человека, проспавшего больше восьми месяцев. Однако юная леди вежливо ушла от расспросов, сославшись на амнезию. После чего попросила у своей соседки-ровесницы какой-то потрепанный журнал и углубилась в чтение.
   Ближе к вечеру зашла медсестра и радостно сообщила ей, что они уже связались с ее родителями. Мама приедет послезавтра — раньше добраться не сможет, а отец сейчас в рейсе, должен вернуться через месяц. Завтра через пароходство ему сообщат о выздоровлении дочери, и он, может быть, вернется раньше на каком-нибудь другом судне.
   — Теперь, Оленька, у тебя все будет хорошо. — Улыбнувшись, медсестра вышла из палаты, думая о том, что и в наше приземленное время еще случаются чудеса.
   Когда она открыла глаза, шел второй час ночи. За окном шумел ветер — надвигалась гроза. И это было как нельзя кстати.
   В палате все спали. Соседка Татьяны тихонько причмокивала во сне и чему-то улыбалась, у самой двери кто-то громко похрапывал. Прислушавшись — все ли тихо, — Татьяна медленно поднялась, стараясь не злить лишний раз скрипучую кровать. Сунув ноги в тапочки, еще раз огляделась и осторожно, стараясь никого не разбудить, выскользнула из палаты…
   Коридор подавлял своей пустынностью. Тускло светили лампочки, блеклые стены с темными проемами дверей выглядели на редкость уныло. Впрочем, девушку это явно не смущало — прикрыв за собой дверь, она спокойно пошла по коридору.
   Похоже, она знала, куда идти. Миновав перевязочную, решительно повернула направо, затем спустилась по лестнице на один этаж вниз. Здесь было гораздо светлее…
   Пройдя еще пару метров, Татьяна увидела за большим белым столом уже знакомую ей дежурную по этажу, худосочную длинноногую девицу с вечной улыбкой на веснушчатом лице. Вот и сейчас она улыбалась, близоруко вглядываясь в лежащую перед ней книжку в ярком глянцевом переплете.
   Татьяна остановилась, закрыла глаза. Да, это очень просто. Но переход отнял слишком много сил. Получится ли у нее?
   Выбирать не приходилось. Еще раз глубоко вздохнув, Татьяна сосредоточилась на нужном образе и спокойно пошла по коридору, старательно шаркая тапочками по драному линолеуму. Худосочная девица, услышав ее шаги, подняла голову и с улыбкой взглянула на Татьяну поверх очков.
   — Ой, Ирина Федоровна, вы еще здесь?! — В голосе девицы послышалось удивление.
   — Уже ухожу, Надюша. Дай-ка ключ от семнадцатой…
   — Да, конечно… — Открыв ящик стола, девица доверительно протянула ключ. — А что вы хотели?
   — Надо проверить вещи по списку, завтра у нас областная комиссия будет… — Взяв ключ, Татьяна неторопливо отошла от стола. Чувствуя спиной удивленный взгляд длинноногой девицы, медленно дошла до поворота, спокойно повернула за угол, все так же старательно шаркая подошвами, и только там смогла облегченно вздохнуть. Руки с зажатым в них ключом мелко дрожали, на лбу выступили капли пота. Тем не менее все получилось как надо.
   Отыскать нужную дверь оказалось совсем просто. Спокойно открыв замок, Татьяна вошла внутрь, аккуратно прикрыла за собой дверь, нащупала выключатель. Две тусклые лампочки под потолком осветили стеллажи с вещами пациентов.
   Она пробыла там почти тридцать минут. «Свою» одежду найти не удалось, но после долгих поисков Татьяне все же удалось подобрать почти все необходимое. В маленьком кармашке приглянувшейся ей блузки она даже нашла две смятые десятки. Мелочь, но приятно. Сегодня явно ее день — а точнее, ночь. Все получается без особых проблем, удача на ее стороне. Осталось только найти обувь…
   Это не заняло много времени, в одном из нижних ящиков Татьяна нашла вполне подходящие белые босоножки. Не слишком изящные, но выбирать не приходилось. Правда, для того чтобы пройти мимо дежурной, их все же снова пришлось сменить на тапочки — уж слишком отличался звонкий стук каблучков от нудного приглушенного шарканья.
   — Возьми, Наденька… — Татьяна протянула ключ длинноногой девице. — Я пойду…
   — Да, конечно. До свиданья, Ирина Федоровна…
   Спустившись на первый этаж, Татьяна быстро нацепила босоножки и решительно пошла к выходу. При звуке ее шагов дремавший за стойкой усатый вахтер встрепенулся, в его взгляде появилось какое-то напряжение. Еще на один спектакль сил не хватало, поэтому пришлось импровизировать на ходу.
   — Закрой за мной, Дима. Если спросит Надюша, скажешь, что я уже ушла. — Улыбнувшись вахтеру, Татьяна спокойно вынула из ручек входной двери швабру-замок, деловито вручила ее подоспевшему вахтеру и вышла на улицу. Она спустилась по ступенькам и уверенно пошла по освещенной фонарями аллее — а вахтер все стоял и смотрел ей вслед…
   Дул сильный ветер, с неба срывались редкие дождевые капли. Одна капля попала ей на ладонь, Татьяна улыбнулась: она любила дождь. Во время дождя воздух полон энергии, и не пользуются ею только дураки. Увы, таких в этом мире большинство.
   Вскоре она вышла на ярко освещенное шоссе. Попыталась сообразить, куда примерно ведет эта дорога. Итак, налево — из города, направо — в сторону центра. Значит, пойдем направо.
   Прохожих было очень мало, изредка мимо нее проносились одинокие машины. Миновав ярко освещенный «скворечник» поста ДПС, девушка перешла на тротуар и вскоре остановилась у пешеходного перехода, пропуская очередную машину. Но серебристый «мерседес», неожиданно замедлив ход, остановился рядом с ней. Из приоткрывшегося окна со стороны пассажира показалось чье-то красное одутловатое лицо с жидким ежиком рано редеющих волос, на Татьяну пахнуло перегаром.
   — Прокатиться не желаешь? Садись, не пожалеешь… — Голос краснорожего был слегка хриплым.
   Татьяна не ответила, молча подумав о том, как много в этом мире всякой швали.
   — Ну чего ломаешься… — Дверь приоткрылась, красно рожий с трудом выбрался из машины, его ощутимо покачивало. — Сотня баксов тебя устроит? Давай, не строй из себя… — Он распахнул перед девушкой заднюю дверь «мерседеса».
   — Почему бы и нет? — Пожав плечами и демонстративно улыбнувшись, Татьяна спокойно забралась на роскошное сиденье иномарки. — Люблю хорошие компании.
   — Ну, так в чем проблемы? — Краснорожий засмеялся, захлопнул переднюю дверь и полез вслед за Татьяной Закрыв за собой дверь, небрежно кивнул водителю: — Давай, Васек…
   «Мерседес» резво взял с места, Татьяну ощутимо вдавило в спинку сиденья.
   — Ты поосторожней там… — самодовольно произнес краснорожий. — А то даму укачает… Он взглянул на Татьяну и придвинулся к ней поближе, обдав густым перегаром. — А меня Игорем звать. Игорек я. А ты у нас кто? — Он взял Татьяну за колено, на лице его появилась сладострастная ухмылка.
   — Татьяна. — Улыбнувшись, девушка аккуратно сняла потную волосатую руку со своего колена, ухватилась покрепче за палец с массивным золотым перстнем и стала плавно его выламывать. Краснорожий охнул, затем, когда Татьяна нажала сильнее, едва не взвыл от боли:
   — Да ты что… Отпусти палец, сучка! Больно же!
   — Я знаю. — В глазах девушки сверкнули мстительные искорки, «мерседес» тут же прижался к обочине и остановился.
   — Ты чего, дура… — Обернувшись, водитель потянулся к Татьяне, его лицо было злым и усталым одновременно. — Отпусти его…
   Татьяна молча взглянула на него, и взгляд этот был подобен удару кнута. Водитель вздрогнул — и не смог оторваться от бездонной глубины ее глаз.
   — Сейчас ты выйдешь, заберешь эту падаль и отведешь ее спать. И сам спать ляжешь. Два дня не выходить из дома! Ты меня понял?
   Водитель медленно кивнул, его глаза затуманились.
   — Вот и хорошо. А если этот козел будет упираться — бей его. И не жалей. Ясно?
   Водитель снова кивнул.
   — Замечательно… — Татьяна усмехнулась и взглянула на присмиревшего краснорожего. — А ты, мразь, запомни раз и навсегда: женщин надо уважать. Женщина — это святое. Ты понял? — Она заглянула ему в глаза, краснорожий охнул, затем послушно кивнул, его взгляд стал пустым и бессмысленным.
   Открылась дверь, крепкая рука водителя без особых церемоний выдернула краснорожего из салона. Тот и не думал протестовать, лишь недоуменно оглядывался на Татьяну, пытаясь понять затуманенным разумом, что же, собственно, происходит.
   Татьяна выбралась из машины, захлопнула дверь. Затем деловито уселась на сиденье водителя…
   Два человека размеренно брели по тротуару, когда их неторопливо обогнал серебристый «мерседес». Наверное, водитель был не слишком опытен, чудо заморской техники заметно виляло из стороны в сторону. Тем не менее машина благополучно добралась до поворота, медленно миновала его и вскоре скрылась из глаз.
   — А как же я… — начал было один из пешеходов, но тут же охнул, получив от своего провожатого чувствительный удар локтем под ребра.
   — Ты идешь спать. — Голос его попутчика был тихим и слегка печальным. — И я тоже. Мы все идем спать…
 
   Она припарковала машину рядом с казино «Золотой Дракон». Увидела его совершенно случайно и тут же поняла, что место вполне подходит для того, чтобы без помех выспаться. Здесь, среди десятков других иномарок, вряд ли кто обратит внимание на ее «мерседес». Так оно и оказалось; аккуратно поставив машину рядом с чьим-то «фольксвагеном», Татьяна заглушила двигатель, перебралась на заднее сиденье и спокойно улеглась спать.
   Проснулась она от какого-то громкого звука; наверное, где-то поблизости просигналила машина. Взглянула на часы: двадцать минут девятого.
   — Нет ничего лучше хорошего крепкого сна!.. — Татьяна сладко потянулась, затем открыла дверь и выбралась из машины.
   Дождь ночью так и не пошел — циклон пронесло, над городом поднималось по-южному жаркое солнце. День обещал быть душным и безветренным.
   Для начала Татьяна решила позавтракать, благо с аппетитом проблем не было. Взглянув на сияющие золотом буквы «Золотой Дракон», осталась вполне довольна своим выбором. Лучшим — лучшее. Кто скажет, что она не права?
   Улыбнувшись, Татьяна уверенно поднялась по ступенькам ресторана.
   Вскоре она уже сидела за столиком. И так как торопиться Татьяне было совершенно некуда, ела она не спеша и обстоятельно, по достоинству оценив выбор блюд и напитков. Стрелки часов на стене ресторана подбиралсь к половине девятого, когда Татьяна вытерла губы салфеткой и поднялись из-за стола. К ней тут же подскочил официант, его всерьез беспокоила платежеспособность столь юной посетительницы. В душе он корил себя за то, что не поинтересовался этим вопросом раньше.
   — И сколько с меня? — с улыбкой поинтересовалась юная особа.
   — Семьсот восемьдесят шесть. — Официант протянул ей счет.
   — Всего-то? — Девушка с усмешкой вскинула брови. — У вас действительно неплохо кормят. Вкусно и недорого…
   Официант заметно нервничал: юная посетительница явно не торопилась платить.
   — Знаете что, — участливо заглянула ему в глаза девушка, — а давайте оформим это за счет заведения? А то я сегодня не при деньгах. Мне всегда говорили, что в вашем ресторане очень радушные хозяева. Вы ведь не будете против?
   — Разумеется. — В глазах официанта появилась какая-то отчужденность. — Мы всегда рады гостям. Заходите еще…
   — Непременно. У вас здесь очень мило. До свидания… — Повернувшись, девушка спокойно пошла к выходу. Остановившись по пути у большого настенного зеркала, придирчиво осмотрела себя. Увиденное ее вполне удовлетворило. Поправив прическу, Татьяна подмигнула глазевшему на нее официанту и спокойно прошла к дверям. На губах ее играла улыбка.
   Весь день Татьяна знакомилась с городом, благо времени у нее было достаточно. Ей нравилось бродить по незнакомым улицам, она с удовольствием прислушивалась к своим ощущениям. Хороший город — добрый, светлый. Не зря ее сюда потянуло.
   К морю она вышла лишь в половине восьмого вечера. Ноги слегка гудели после долгой прогулки, еще не окрепшие мышцы протестовали и просили отдыха. Впрочем, Татьяна сразу об этом забыла, как только увидела море…
   Море было прекрасно. Прекрасно настолько, что от чудесного зрелища этого просто захватывало дух. Солнце уже коснулось горизонта и теперь словно таяло, разметав по воде багровые потеки. Ленивые волны с мягким шуршаньем вползали на берег, замирали на мгновение — и тут же, вконец обессиленные, скатывались обратно. Даже чайки летали как-то по-особому медленно, едва взмахивая крыльями и нехотя оглашая окрестности гортанными криками.
   Людей на пляже оказалось не так уж и много — меньше, чем она ожидала. Кто-то купался, сливаясь с багровым закатом в пламени волн, кто-то загорал в мягких лучах заходящего солнца. Еще немного, и все начнут расходиться. Убедившись в этом, Татьяна медленно пошла вдоль берега. Затем скинула босоножки, подхватила их и пошла по кромке воды, чувствуя босыми ступнями прикосновения ласковых волн. Было удивительно хорошо — так хорошо, что совсем не хотелось думать о том, что Шорг где-то рядом.
   Вскоре Татьяна убедилась, что идти дальше нет смысла: увы, найти девственный дикий берег не представлялось возможным. Пляж, лодочная станция, дальше высились корпуса каких-то зданий. Да, это не то что раньше. Татьяна невольно улыбнулась, вспомнив свое любимое озеро. Увы, до него теперь далеко. Придется довольствоваться тем, что есть…