Мегре Владимир. 3.Пространство любви

-- Сила энергии Духа вашей праматери какова?
-- В нем присутствует освобожденная мыслительная энергия.
-- Откуда вы узнали о своей праматери? Как и где она умерла? Если
это произошло десять тысяч лет назад!
-- Поколение моих прародителей передавали друг другу информацию о
ней -- прамамочке моей, ушедшей умирать в дольмен.
-- Вам рассказала о ней ваша мать?
-- Когда моя мамочка погибла, я была маленькой, неспособной
осмысливать такую информацию. Дедушка и прадедушка мне все поведали о
мамочках моих.
-- Дух можно увидеть обычным человеческим зрением?
-- Частично да. Если изменить восприятие спектральности,
цветовосприятия зрения, изменить внутренний ритм.
-- Разве это возможно?
-- Известное вам явление дальтонизма как раз и подсказывает, что
это возможно. Вы считаете, что оно происходит только помимо воли человека,
что это лишь болезнь, но это не так.
-- Вы сказали, ваша прародительница, ваша мать, достойна, чтобы о
ней передавали информацию из поколения в поколение на протяжении
тысячелетий. В чем информации ее достоинство, ценность?
-- Прамамочка последнею была с Первоистоков, кто обладал
способностью и знал, как и о чем нужно думать женщине при кормлении грудного
младенца. Живших десять тысяч лет назад людей знания, которые начинали
утрачиваться в цивилизации. Эти знания почти полностью утрачены сегодня.
Прамамочка моя еще была совсем не старой, но умирать ушла в дольмен, чтоб
сохранить все эти знания Первоистоков. И когда к людям начнет возвращаться
осмысленность... Возникать в них потребность... Передать эти знания
женщинам, кормящим младенцев. А они потом друг другу помогут все познать.
Через смерть в дольмене прамамочка познала еще большие Истины, необходимые
женщинам.
-- Почему именно в дольмен она ушла? Чем дольмен отличается от
обычной каменной гробницы? И почему, не дожидаясь старости, она решила
умереть в дольмене? Ею двигала осмысленность цели или суеверие?
-- Уже тогда значения все меньше стали придавать кормлению
младенцев грудью материнской и женщинам по их желанию дольмены не
предоставляли. Вождь старый уважал прамамочку мою и понимал, что, если
просьбу он не выполнит ее, вождь новый даже слушать не захочет прамамочку,
все намерения ее лишь блажью посчитает. Но не смог заставить старый вождь
мужчин дольмен прамамочке моей построить. И тогда вождь старый свой дольмен
отдал прамамочке моей. Мужчины не одобрили решение вождя и отказались
поднять дольмена крышу, чтобы в него войти прамамочка могла. Всю ночь,
собравшись, женщины старались сами поднять тяжелую плиту из камня. Но не
поддавалась многотонная плита, а на рассвете старый вождь пришел, он не
ходил уже и все ж пришел, на посох опираясь. Вождь старый улыбнулся
женщинам, слова бодрящие сказал, и женщины плиту тяжелую подняли, прамамочка
в дольмен вошла...
-- Чем отличается дольмен от обычной каменной гробницы?..
-- Внешне мало чем. Но в дольмен, как вы называете каменную
гробницу, уходили умирать живые люди. Дольмен не просто каменное культовое
сооружение, как думают теперь. Это памятник мудрости и великому
самопожертвованию Духа ради будущих поколений. Он и сегодня важен своим
функциональным назначением. И смерть в таком дольмене была не совсем
обычной. Слово "смерть" здесь вообще не очень-то подходит.
-- Представляю. Живой человек, замурованный в каменной камере...
Это действительно необычная по своей мучительности смерть.
-- Уходящие в дольмен люди совсем не мучились. Необычность их
смерти заключалась в том, что они медитировали. Медитировали в вечность, в
Духе навсегда оставшись на Земле, сохранив некоторые чувства земные. Но
лишена возможности навечно Душа ушедших умирать в дольмен в материальном
воплотиться на земле.
-- Как медитировали?
-- Вам теперь известно, что такое медитация. Особенно по
древневосточным религиям. И сейчас есть учения, помогающие познать малую
часть явлений медитации, но, к сожалению, не ее предназначение. И сейчас
есть люди, которые могут медитировать: отделить от своего тела на некоторое
время часть Духа, потом вернуть его. С помощью медитации в дольмене, еще при
жизни тела, Дух полностью отделялся и возвращался много раз, пока живою
плоть была, потом навечно Дух в дольмене оставался. Один, Он вечно будет
ждать пришедших, чтоб мудрость им Первоистоков передать. Плоть если и могла
жить некоторое время, то была все равно заточена. Но пока она жила, у Духа
была возможность бывать в разных измерениях и возвращаться, это давало
возможность анализировать с неимоверной, по нашим представлениям, скоростью,
как бы уточнять имеющуюся Истину. Умерший или ушедший в вечную медитацию
через дольмен знал -- его Душа, Дух уже никогда не смогут
материализоваться. Никогда не смогут вселиться ни в какую земную плоть,
материю. Никогда не смогут надолго и намного удалиться от дольмена, но будут
обладать способностью общаться с частичкою Души подошедшего к дольмену во
плоти живущего человека. И если говорить о мучениях смерти, о мучениях
вообще, то в данном случае они заключаются в том, что тысячелетиями к тебе
никто не подходит, чтобы взять эти знания. В отсутствии востребованности
-- великая трагичность их. Востребованности, ради которой...
-- Анастасия, вы считаете очень важным женщине-матери, кормящей
грудью младенца, иметь эти знания, способности?
-- Очень важно.
-- Но почему? Ведь молоко матери питает лишь плоть младенца.
-- Не только плоть. Оно может нести с собой огромную информацию и
чувственность. Ведь вы должны знать, что в каждом веществе есть и своя
информация, излучение, вибрация...
-- Да, есть. Но как может материнское молоко передавать
чувственность?
-- Может -- оно очень чувствительное. Оно неразрывно связано с
чувствами матери. В зависимости от них даже вкус молока меняется. А от
стресса, если он постигнет кормящую мать, молоко грудное даже пропасть
может, свернуться.
-- Да, действительно может... Может... А к вашей прародительнице,
значит, никто не приходит? Не приходит, получается, многие тысячелетия?
-- Сначала приходили. В основном поколения родственников и жившие
там люди. Потом на Земле катаклизмы происходить начали. Переселения. Дольмен
остался. Но последние тысячелетия к дольмену моей прамамочки никто не
подходит, чтобы узнать... Дольмены вообще сейчас разрушают... Потому что
люди не знают...
Когда я рассказывала в тайге Владимиру о дольменах, о прамамочке, он
сказал, что, может быть, подойдет к ее дольмену. Тогда ему я пояснила, что
он не сможет понять, почувствовать Дух, Душу прамамочки и принять ее
информацию. Мужчине не известны чувства, ощущения кормящей женщины-матери. И
не мужчин, а женщин ждет моя прамамочка тысячелетиями. Но не приходят
женщины к дольмену. И только я одна раз в год общаюсь с ней, прамамочкой
своей. И в тот день хотела пообщаться, сказать ей что-нибудь хорошее. Но не
смогла. Духа прамамочки рядом с дольменом не было. И я сама, не понимая
почему, стала быстро водить Лучиком вокруг дольмена, все увеличивая и
увеличивая диаметр кругов. И вдруг... Увидела! Увидела! В небольшом ущелье,
на камнях... На камнях лежит без сознания Владимир. И прамамочка моя, ее
Дух, сгустком энергий невидимых над Владимиром склонилась. Я поняла. Я знала
еще раньше, как искал проводников Владимир, чтобы пройти в горы к дальним от
дороги дольменам. Но не нашел проводников. Бесплатно с ним идти никто не
соглашался. И тогда Владимир пошел в горы один. Он сорвался с тропы в
ущелье. Обувь его была простой. Не для ходьбы по горам. Он вообще не имел
никакого снаряжения для гор. Он хотел убедиться в существовании дольменов,
потрогать их. И пошел в горы один. В день памяти он шел к дольменам,
удаленным от дорог. Прамамочка не знала, зачем идет в горах этот совсем не
приспособленный к хождению по горным тропам человек. И она смотрела на него.
И когда он поскользнулся, сорвался и стал катиться вниз, она вдруг... Ее Дух
упругим сгустком воздуха метнулся вниз.
Прамамочка спасла Владимира. Он не ударился головой о камни, но потерял
сознание от множества ушибов, когда катился вниз.
Прамамочка держала его голову упругим сгустком воздуха, словно в своих
ладонях, и ждала, когда к нему сознание вернется. Потому и не говорила она
со мной.
Когда сознание к Владимиру вернулось, она не переместилась к своему
дольмену. Она осталась внизу, в ущелье. Оставшись, смотрела, как Владимир
карабкается вверх, к тропе.
Потом я поняла, что моя прамамочка оказалась на тропе, потому что
камешки стали с тропы скатываться. Это она, сжавшись упругим ветерком,
сбрасывала камешки с горной тропы. Она хотела помочь Владимиру по тропке
вниз с горы спуститься. И я этого очень хотела. И стала быстро-быстро водить
по тропке Лучиком своим, чтоб не была тропинка такой мокрой и скользкой,
чтоб смог дойти Владимир до своей квартирки и раны залечить. А Владимир,
поднявшись вверх с ущелья, сидел на тропе, рассматривая чертежик, который
начертил ему археолог Новороссийского музея. Потом он встал и, хромая,
пошел. Но не вниз, по сухой и уже без камешков тропе, а в обратную сторону
-- вверх. Я замерла от неожиданности, и прамамочка, думаю, не сразу
поняла его намерений. И тут он вообще свернул с тропы и полез через колючие
кусты... Я поняла: он лез к дольмену прамамочки. Он добрался до него. Сел на
портал дольмена, у края каменной плиты. Стал расстегивать свою куртку. Рука
у него болела. Он долго расстегивал свою куртку. Когда расстегнул, я
увидела... под курткой были цветы. Три розочки. Стебельки у двух сломались.
Розочки поломались, когда он скатывался в ущелье и ударялся о камни.
Некоторые шипы были в крови. Он положил сломанные розочки на портал
дольмена. Закурил. И сказал: "Жалко, что цветы переломались. Это тебе,
красавица, цветы. Наверное, ты была красавицей, как Анастасия. Умной была,
доброй. Хотела женщинам нашим про кормление детей грудных рассказывать.
Только не знают они про тебя. И дольмен твой далековато от дороги стоит,
трудно женщинам подойти к нему".
Потом Владимир достал маленькую плоскую фляжку с коньяком и два
маленьких металлических стаканчика, вытащил из кармана горсть помятых
конфет. Владимир наполнил стаканчики коньяком. Из одного стаканчика коньяк
выпил, а другой стаканчик на портал дольмена поставил, конфетку на него
положил и сказал: "Это тебе, красавица".
Владимир делал все так, как современные люди на кладбище делают, когда
к своим близким родственникам или друзьям приходят. А прамамочка... Ее Дух
сгустком невидимых энергий метался вокруг него. Она растерялась, не знала,
как себя вести. И на слова Владимира ответить как-то все пыталась и
уплотняла воздух в форме своей плоти, но очертания ее прозрачны и едва
заметны были. Владимир их не замечал. А она ему, не видящему и не слышащему,
все пояснить что-то свое пыталась и волновалась, и оттого металась. И
сгусток воздуха слегка задел стаканчик. Стаканчик опрокинулся. Владимир
подумал, что это ветерок случайный стаканчик опрокинул с коньяком, и
пошутил, сказав:
-- Что ж это ты, непутевая, такой коньяк дорогой пролила?
И Дух прамамочки вдруг замер в уголке дольмена. Владимир налил еще
коньяк в ее стаканчик, наверх камушек, потом конфетку снова положил. И
снова, словно про себя, заговорил: "Надо хоть дорожку нормальную к твоему
дольмену проложить. Ты подожди еще немножко. Будет дорожка к твоему
дольмену. А по дорожке к тебе женщины придут. Ты им расскажешь, о чем нужно
думать, когда ребенка маленького кормят материнской грудью. А у тебя,
наверное, была очень красивая грудь..."
Потом Владимир стал с горы спускаться. Поздней ночью пришел в свою
квартирку. Он один сидел на диванчике в холодной квартирке, перевязывал раны
и смотрел видеокассету. Ему дали посмотреть видеокассету, которую люди в
разных городах переписывали и передавали друг другу.
На экране телевизора выступающего слушала большая аудитория, в основном
женщины. Он говорил о Боге, о силе Духа праведного человека. Потом он стал
говорить обо мне. О том, что я идеал женщины, к которому нужно стремиться.
Сила Разума и Духа мои велики, и мне помогают силы Света, и теперь, когда я
больше познаю жизнь людей обычного мира, смогу помочь им.
Много хорошего обо мне говорилось. И вдруг... И было сказано, что еще
не встретился мне настоящий мужчина. А тот, с которым я общалась, не
настоящий мужчина... И еще, раньше другими говорилось, что в Австралии есть
молодой человек, достойный меня, что я с ним встречусь, встречусь с ним,
настоящим мужчиной...
А он, Владимир, он... Понимаете... Он один сидел. Слушал эти слова... И
все пытался одной рукой перевязать раны на ногах. Вторая рука у него сильно
болела от ушибов. Я рванулась Лучиком к Владимиру. Хотела раны его обогреть,
изгнать боль его. И сказать... Как-то сказать... Он никогда не слышит, когда
я говорю с ним на расстоянии, но в этот раз получилось бы... Наверное,
получилось, потому что я очень сильно хотела, чтобы услышал он. Услышал, как
люблю я его! Только его. И только он, мой любимый, он -- настоящий
мужчина.
Но меня обожгло и отбросило на траву. Что-то не допускало к Владимиру