Страница:
– Слушай, а ты на работу еще не устроилась?
– Нет еще.
– А собираешься?
– А что мне остается?
– Кем решила?
– Да не знаю я еще, – я не особенно понимала, куда она клонит. – Даже представить не могу, что здесь вообще можно делать. Способностей у меня особенных нет, талантов тоже.
– А здесь таланты и не нужны. Тут в основном либо фабрики, либо фермы или ранчо. На административную работу и думать нечего пробиться. Ну, так ты же вроде того… хакер! Можешь найти тепленькое местечко где-нибудь…
– Никакой я, Яна, не хакер, – устало отмахнулась я и тоже выпила, решив, что с алкоголем стоит притормозить. Еще пара стопок, и я собственную кровать не найду.
– Не хакер? – Янка, как мне кажется, не особенно и удивилась.
– Нет.
– А-а-а… – задумчиво потянула она. – А я ведь не просто так пришла. Я как раз тебе хотела предложить кое-что.
– Что? – без особенного любопытства спросила я.
– Работу! Что! Это же хорошо, что ты еще никуда не устроилась, а так бы получила штрафную отметку за несвоевременный уход.
– А что, еще и такое есть?
– А ты думала. Так интересно тебе или нет?
– Ну, говори.
– Короче, я работаю в одном закрытом мужском клубе, там как раз два дня назад место освободилось, а у тебя внешность подходящая! Ты симпатичная, волосы длинные, стройная…
– Э-э-э! Не-не-не! – я замахала руками. – Проституткой я работать не буду, это я сразу говорю.
– Да кто тебе про проститутку говорит! – возмутилась Янка.
– И танцевать не буду! Или любым другим образом мужиков ублажать, даже не думай!
– Тьфу, дура! – выругалась соседка. – Ты сначала дослушай!
Я ненадолго замолкла и подозрительно уставилась в ее круглые глаза.
– Ну, рассказывай.
– Клуб, в котором я работаю, это клуб для самых богатых и влиятельных владельцев этого города. Типа, для «оунеров». Так они себя иногда называют. Ну, короче, из них кто-то ранчо держит, кто-то магазины, кто-то целые заводы или рестораны. Ну, владельцы!
– И что?
– Так вот, они каждый вечер собираются там, чтобы перекинуться в карты, покурить сигары, выпить, поговорить. Там девок для ублажения вообще нет, по крайней мере, я не видела. И было бы хорошо, если бы там работала именно ты, а не какая-то левая особа.
– Почему?
Янка как-то едва заметно поерзала в кресле.
– Я тебе потом объясню. Просто свой человек всегда лучше, сама же понимаешь.
Я медленно кивнула, раздумывая, не оставила ли она чего за кадром.
– А в чем работа-то заключается?
– Напитки им подавать, принести-унести что-то. Короче, быть начеку, исполнять их прихоти, улыбаться.
– Типа, официантки что ли?
– Ну, да! Как официантка! – радостно закивала головой Янка. – Такие девочки им там глаз ублажают, как горшок с цветком, для красоты интерьера, в общем.
– Ага! А потом, если понравится какая-нибудь – попробуй отопрись от койки!
– Не-не! Нет там такого! Точно тебе говорю!
– Может ты просто не видела!
– Да я бы знала, поверь мне.
Что-то в ее голосе заставило меня поверить. И одновременно нахмуриться.
– А ты-то там кто?
Янка несколько секунд молчала.
– Я там с главным… Сдружилась, типа.
– В смысле? С владельцем клуба?
– Ну, я сначала тоже официанткой работала, а потом… Он как-то предложил, я решила, а чего такого! Платить он стал больше, да и работы поубавилось.
– Вот это да!
Янка, как мне показалось, не знала, то ли смущаться, то ли гордиться своим положением.
– Ему просто пухленькие нравились, как оказалось, – призналась она, чуть покраснев.
Я улыбнулась. На пухленьких любители находились во все времена, так что ничего особенного в этом не было.
– Так тебе повезло, получается.
– Ага… Я, вообще-то, тоже так думаю. Ну, так что, пойдешь туда?
Я растерялась.
– Ну… А если мне не понравится? Или что-то будет не так?
– Если начнешь работать, но не подойдешь, то я своего уговорю тебе никаких отметок не делать. Уйдешь, да и все.
Звучало соблазнительно.
– А если не подойду по внешности?
– А что ты теряешь? Ну, скажут тогда, да и пойдешь другое место искать. Только здесь-то платят куда как больше. Тут и чаевые могут сами эти мужики начислять.
– Это хорошо. А когда надо выходить и что с собой иметь?
– Прийти надо завтра. С тобой побеседуют и решат, оставлять или нет. Я уже предупредила, что поговорю с тобой, и если согласишься – приведу.
Я лишь хмыкнула. В предприимчивости соседке не откажешь.
– Форму тебе дадут на месте, – продолжала говорить Янка. – Только лицо накрась сама.
– Накрашу.
– Ну, вот и хорошо! – радостно заключила она. – Значит, я с утра тебя разбужу пораньше, а потом поедем вместе.
Я, ошарашенная неожиданным поворотом, неуверенно кивнула.
– Ладно.
– Тогда я пошла спать, и ты долго не сиди, чтобы завтра лицо опухшим не было.
Я покосилась на водку и поморщилась. Куда там! Даже смотреть на нее уже тошно. Янка деловито поднялась с кресла и остановилась уже возле двери.
– Хорошо, если тебя возьмут. Будет тогда вместе…
Она улыбнулась и закрыла за собой дверь.
«Что вместе?» – подумала я. Вместе проводить перерывы на обед? Или вместе ублажать ее начальника?
Убирая недопитую водку и огурцы со стола, я лишь качала головой. Вот завтра все и узнаем.
Глава 8
– Нет еще.
– А собираешься?
– А что мне остается?
– Кем решила?
– Да не знаю я еще, – я не особенно понимала, куда она клонит. – Даже представить не могу, что здесь вообще можно делать. Способностей у меня особенных нет, талантов тоже.
– А здесь таланты и не нужны. Тут в основном либо фабрики, либо фермы или ранчо. На административную работу и думать нечего пробиться. Ну, так ты же вроде того… хакер! Можешь найти тепленькое местечко где-нибудь…
– Никакой я, Яна, не хакер, – устало отмахнулась я и тоже выпила, решив, что с алкоголем стоит притормозить. Еще пара стопок, и я собственную кровать не найду.
– Не хакер? – Янка, как мне кажется, не особенно и удивилась.
– Нет.
– А-а-а… – задумчиво потянула она. – А я ведь не просто так пришла. Я как раз тебе хотела предложить кое-что.
– Что? – без особенного любопытства спросила я.
– Работу! Что! Это же хорошо, что ты еще никуда не устроилась, а так бы получила штрафную отметку за несвоевременный уход.
– А что, еще и такое есть?
– А ты думала. Так интересно тебе или нет?
– Ну, говори.
– Короче, я работаю в одном закрытом мужском клубе, там как раз два дня назад место освободилось, а у тебя внешность подходящая! Ты симпатичная, волосы длинные, стройная…
– Э-э-э! Не-не-не! – я замахала руками. – Проституткой я работать не буду, это я сразу говорю.
– Да кто тебе про проститутку говорит! – возмутилась Янка.
– И танцевать не буду! Или любым другим образом мужиков ублажать, даже не думай!
– Тьфу, дура! – выругалась соседка. – Ты сначала дослушай!
Я ненадолго замолкла и подозрительно уставилась в ее круглые глаза.
– Ну, рассказывай.
– Клуб, в котором я работаю, это клуб для самых богатых и влиятельных владельцев этого города. Типа, для «оунеров». Так они себя иногда называют. Ну, короче, из них кто-то ранчо держит, кто-то магазины, кто-то целые заводы или рестораны. Ну, владельцы!
– И что?
– Так вот, они каждый вечер собираются там, чтобы перекинуться в карты, покурить сигары, выпить, поговорить. Там девок для ублажения вообще нет, по крайней мере, я не видела. И было бы хорошо, если бы там работала именно ты, а не какая-то левая особа.
– Почему?
Янка как-то едва заметно поерзала в кресле.
– Я тебе потом объясню. Просто свой человек всегда лучше, сама же понимаешь.
Я медленно кивнула, раздумывая, не оставила ли она чего за кадром.
– А в чем работа-то заключается?
– Напитки им подавать, принести-унести что-то. Короче, быть начеку, исполнять их прихоти, улыбаться.
– Типа, официантки что ли?
– Ну, да! Как официантка! – радостно закивала головой Янка. – Такие девочки им там глаз ублажают, как горшок с цветком, для красоты интерьера, в общем.
– Ага! А потом, если понравится какая-нибудь – попробуй отопрись от койки!
– Не-не! Нет там такого! Точно тебе говорю!
– Может ты просто не видела!
– Да я бы знала, поверь мне.
Что-то в ее голосе заставило меня поверить. И одновременно нахмуриться.
– А ты-то там кто?
Янка несколько секунд молчала.
– Я там с главным… Сдружилась, типа.
– В смысле? С владельцем клуба?
– Ну, я сначала тоже официанткой работала, а потом… Он как-то предложил, я решила, а чего такого! Платить он стал больше, да и работы поубавилось.
– Вот это да!
Янка, как мне показалось, не знала, то ли смущаться, то ли гордиться своим положением.
– Ему просто пухленькие нравились, как оказалось, – призналась она, чуть покраснев.
Я улыбнулась. На пухленьких любители находились во все времена, так что ничего особенного в этом не было.
– Так тебе повезло, получается.
– Ага… Я, вообще-то, тоже так думаю. Ну, так что, пойдешь туда?
Я растерялась.
– Ну… А если мне не понравится? Или что-то будет не так?
– Если начнешь работать, но не подойдешь, то я своего уговорю тебе никаких отметок не делать. Уйдешь, да и все.
Звучало соблазнительно.
– А если не подойду по внешности?
– А что ты теряешь? Ну, скажут тогда, да и пойдешь другое место искать. Только здесь-то платят куда как больше. Тут и чаевые могут сами эти мужики начислять.
– Это хорошо. А когда надо выходить и что с собой иметь?
– Прийти надо завтра. С тобой побеседуют и решат, оставлять или нет. Я уже предупредила, что поговорю с тобой, и если согласишься – приведу.
Я лишь хмыкнула. В предприимчивости соседке не откажешь.
– Форму тебе дадут на месте, – продолжала говорить Янка. – Только лицо накрась сама.
– Накрашу.
– Ну, вот и хорошо! – радостно заключила она. – Значит, я с утра тебя разбужу пораньше, а потом поедем вместе.
Я, ошарашенная неожиданным поворотом, неуверенно кивнула.
– Ладно.
– Тогда я пошла спать, и ты долго не сиди, чтобы завтра лицо опухшим не было.
Я покосилась на водку и поморщилась. Куда там! Даже смотреть на нее уже тошно. Янка деловито поднялась с кресла и остановилась уже возле двери.
– Хорошо, если тебя возьмут. Будет тогда вместе…
Она улыбнулась и закрыла за собой дверь.
«Что вместе?» – подумала я. Вместе проводить перерывы на обед? Или вместе ублажать ее начальника?
Убирая недопитую водку и огурцы со стола, я лишь качала головой. Вот завтра все и узнаем.
Глава 8
Клуб «Поло-Гранд»
Я их не просто недолюбливала. Скорее я испытывала стойкую неприязнь к этим холеным «оунерам» в шикарной одежде, с золотыми часами, причесанным и зализанным, как павлины. Тщательно протирая стаканы рядом со стойкой бара, я осторожно наблюдала за обеденным залом и частью игровой комнаты, из которой доносились мужские голоса и иногда приглушенный смех.
Как только я протру стаканы, в них сразу нальют первоклассные спиртные напитки, которые эти так называемые «владельцы» будут потягивать в течение вечера, наслаждаясь прелестями жизни, в то время как их работники будут надрывать спины и плечи, пытаясь заработать очередной балл.
К своим теперешним ощущениям я пришла не сразу, а после многих часов работы в закрытом мужском клубе с названием «Поло-Гранд». Шла вторая неделя с того самого дня, когда Янка предложила мне новую работу. Приняли меня сразу, практически без вопросов, лишь критически оглядели внешность, после чего сказали веское «да». С тех самых пор я проводила часы в шикарно обставленном помещении с кучей кожи и бархата, вечно затянутом сигарным дымом, лишь только под вечер возвращаясь в квартиру на «Бэль-Оук».
– Давай, заканчивай там со стаканами. Клиенты ждут, – обронил бармен и отошел, чтобы принять список новых заказов от официантки.
– Уже заканчиваю, – ответила я, протерла последний стакан и поставила его на стойку. В ожидании, когда напитки будут обновлены, и их можно будет нести в игровой зал, я поправила коротенькую юбку стандартной униформы клуба и расправила прикрепленный к темной, поблескивающей в темноте блузке шелковый бант. Не иначе, как для привлечения мужского внимания.
Каждое утро идя на работу, я смотрела на нищету и обветшание Тали извне, видела голодные лица и стертые руки простых смертных, бредущих на ненавистную работу, чтобы обеспечить себя куском хлеба, а приходя сюда, видела сытые, откормленные лица обеспеченных, нежащихся в благоустроенной атмосфере клуба владельцев. Каждый день этот контраст заставлял меня переживать сотни противоречивых эмоций, как расшатывая нервы, так и укрепляя внутреннюю самодисциплину. Я должна была улыбаться искренней радушной улыбкой на каждое невпопад брошенное слово, каждую не имеющую смысла фразу, говорить «Да, сэр», «Конечно, сэр», «Чем еще я могу помочь, сэр?»
– Все, у тебя на подносе бренди «Чароки», коньяк «Виель Жубли», два пива, текила, ликер и самбука. Не перепутай кому что! – предупредил бармен. – Все это к столику номер четыре.
– Угу, – кивнула я, и, размышляя из чего сделана эта самая самбука, засеменила в игровой зал. За это время я уже научилась отличать спиртное по оттенкам. Перепутать заказы клиентов здесь считалось вопиющим невежеством. За работу платили не много, но и не мало – пять баллов в день. Плюс иногда прямо на браслет кое-что подкидывали сами клиенты. По моим подсчетам выходило, что при затратах на еду и прочие необходимые для жизни вещи, мне понадобится примерно год или около того, чтобы оказаться на свободе. Не так уж и плохо, при сравнимых перспективах застрять здесь на всю оставшуюся жизнь, как у многих других узников Тали.
– Ваши напитки, – улыбаясь, произнесла я, аккуратно расставляя стаканы возле мужчин, играющих в покер. Они едва ли обращали на меня внимание, потому как на столе только что появился «ривер», открывающий пятую, самую важную карту партии.
– Черт бы тебя подрал, Бренен! – произнес немолодой лысеющий мужчина в темном пиджаке своему соседу. – Ты все деньги вечера уже заграбастал.
Бренен, пузатый толстяк с черными усами, лишь самодовольно улыбнулся.
– Карта мне сегодня идет, что правда, то правда.
– Да ты никак блефовал! Нет у тебя двух пар на руках! – не унимался первый.
– Блефовать не запрещено. Не сбрасывал бы ты карты, так был бы сейчас в плюсе. Эй, девушка, где мой коньяк?
Последняя фраза относилась ко мне, и я быстро поставила рядом с ним низкий стакан с янтарной жидкостью, не забыв перед этим положить на зеленый бархат стола белоснежную салфетку.
– Вот, сэр. Пожалуйста.
– За победу! – тут же возвестил удачливый усач и пригубил коньяк. Остальные не слишком оживленно поддержали тост. Вероятно, «победа» этим вечером улыбалась далеко не всем играющим.
Расставив пиво, текилу и самбуку, я несколько замешкалась, пытаясь отыскать глазами того, кому принадлежал бренди. Мужчин за столом было восемь, а напитков на моем подносе семь, значит, кому-то из оставшихся двух принадлежит последний стакан. Но кому? Я растеряно застыла.
– Раздумываешь, не выпить ли мой бренди самой? – раздался слева спокойный низкий голос. Я тут же повернулась и встретилась глазами с его обладателем. Короткие, но красиво подстриженные, сильно выгоревшие на солнце волосы, темная от загара кожа и светлые, холодного серого оттенка глаза под темными бровями.
– Нет, сэр. Вот ваш бренди. – пролепетала я, поспешно выставляя на стол последний стакан. – Простите за нерасторопность.
Раскаяния, сквозившего в моем голосе, я не чувствовала совершенно, но искусно имитировала лепет, чтобы не вызвать гнев кого-то из посетителей. Мне было все равно, жди они своих заказов хоть до следующей весны, но вот выйти из Тали когда-нибудь хотелось бы. Поэтому я лишь приторно-вежливо осведомилась «не желает ли мистер чего-либо еще», однако «мистер», будто почувствовал наигранность моего тона, лишь холодно и молча созерцал мою вопрошающую физиономию. После чего, наконец, ответил, что пока ничего не желает.
Я кивнула, отошла от стола и вздохнула с облегчением. Какие у последнего клиента неприятные глаза все-таки. Не хватало еще жалоб на мое поведение. Придется в следующий раз изображать более правдоподобное радушие.
В следующую минуту я уже откинула неприятные мысли и отправилась к другим столикам, чтобы принять новые заказы.
– Ну что, как ты? – подбежала ко мне Янка, одетая в такую же, как и я униформу с эмблемой клуба на короткой юбке.
– Да, нормально, – ответила я, пытаясь размять уставшие от беготни на высоких каблуках ноги. – Устала только.
– Ничего. Через час уже домой. Я как раз к Роджеру поднимусь, а потом дождусь тебя в раздевалке.
– Ладно, – ответила я, тоскливо поглядывая на часы и нехотя завидуя Янке. Ей-то последний час не стаканы разносить и пепельницы менять, а заниматься любовными утехами на кожаном диване в кабинете с владельцем этого заведения. Однако вспомнив Роджера, я тут же перестала завидовать. Меня никогда не привлекали сухощавые, начинающие лысеть мужчины. Тем более высокомерные и с гонором. Хотя Янка, возможно, сделала очень правильный выбор, который может обеспечить ей билет на экспресс «Тали – Свобода».
Прошло уже сорок минут, а я все носилась между столами, ожидая, когда же меня подменит ночная смена.
«Еще двадцать минут, всего двадцать минут и я буду сидеть в автобусе, а потом стоять под освежающим душем. Уже совсем скоро».
Мужчин в зале прибывало. Скорее всего, многие из них, закончив с делами, спешили опрокинуть стаканчик-другой в компании себе подобных. На мой браслет потихоньку капали чаевые от начинающих хмелеть клиентов, особенно тех, кому фартило в «Блэкджек» или другие карточные забавы, что медленно, но верно поднимало мое настроение. По всему выходило, что сегодня я впервые унесу домой восемь, а то и десять баллов!
Улыбнувшись собственным мыслям, я решила сегодня вечером еще раз поблагодарить Янку за предоставленную возможность здесь работать.
– Девушка, мне еще водку со льдом и колу.
– Да-да! Конечно! – я быстро царапала карандашом в блокноте, стараясь расслышать утопавшие в общем гомоне просьбы клиентов.
– А мне ликер обновите, пожалуйста.
– Будет сделано.
– Не забудьте сахаром ободок обмазать!
– Сахаром, конечно.
– И лимона дольку.
– Лимон. Записала.
Мне казалось, что натянутая на мое лицо улыбка так и останется на ночь. И никакой отдых не поможет. Я быстро отнесла заказ бармену и оставила листок прикрепленным к стойке. Чтобы не получить упрек от менеджера за то, что стою без дела у бара (пусть даже дожидаюсь напитков, его это мало волновало), я решила пройтись к дальним столам у стены. Хотя это была территория обслуживания другой девушки, мы безмолвно ценили любую посильную помощь, особенно в часы пик, поэтому частенько курсировали зоны друг друга, не оставляя никого без внимания.
Стоило мне приблизиться к центральным столам, как я боковым зрением уловила, что кто-то поднял руку и щелкнул пальцами. Я изумленно повернула голову (неужто кто-то таким жестом подзывает официанток?) и встретилась взглядом с уже знакомым мне господином. Ну конечно, столик номер четыре – белая рубашка, золотая цепочка, серые глаза. Кто же еще может так нахально подзывать обслуживающий персонал, как ни этот? Между тем, мужчина, видя мой недоуменный вид, медленно поднял руку и еще раз щелкнул пальцами.
«Ублюдок», – прошипела я про себя, улыбнулась во весь рот и поспешила прямо к нему.
– Чего желаете? – пропела я, желая со всего маху пнуть его в колено.
– Принесите мне сигару.
– Какую желаете, сэр?
– «Хабарра» номер четыре.
Я быстро открыла блокнот и кратко записала его пожелание.
– Кончик вам обрезать или оставить?
Голоса играющих в покер мужчин тут же стихли, на несколько секунд над столом повисла тишина, а потом раздался громкий дружный гогот. Спустя мгновенье я осознала, что он вызван ничем иным, как произнесенным словом «кончик».
– Ой!.. – я залилась краской и прикрыла рот ладошкой. Мужчина, попросивший сигару, укоризненно смотрел на меня.
– Халк, она тебе сейчас отрежет что-нибудь! – хохотал усатый.
– Нет, ты слышал, Моррис, что она ему предложила?..
– Да у него в обрезку не пролезет, слишком толстый, – срываясь на визг, ответил Моррис.
Я всем сердцем желала, чтобы мужчины прекратили смех. Мало того, что они заставляли меня сгорать от стыда, так и еще и этого Халка выставляли в неприглядном свете. А уж этого он мне, судя по заледеневшему взгляду, прощать не собирался.
– Я не хотела, мистер… – едва слышно попыталась оправдаться я. – Честно. Я совсем не это имела в виду.
– Дай сюда руку.
Я нехотя протянула ему трясущееся запястье.
– Я не это имела в виду… – пропищала я, все еще надеясь на спасенье, но в эту секунду тихо пикнул мой браслет.
Почти сразу же хохот за столом стих.
– Сколько ты у нее снял? Бал? Полтора? – послышались возбужденные вопросы с разных концов стола.
– Ставлю сто баксов, что он снял у нее все два! – тут же выложил на кон в центр стола купюру усатый.
– Да, ну! – возразил тот, кого звали Моррис. – Два, это вряд ли! Балл, не больше.
– Говорю тебе два! Ты его не знаешь!
Ставка тут же возросла до трехсот долларов, на стол с разных концов посыпались купюры.
– Халк, признавайся, сколько снял у нее!
– Пять, – неспешно постукивая зажигалкой, ответил Халк. Взгляд его не отрывался от моего лица.
«Пять?! – выкрикнула я внутри, сжимаясь от негодования. – Пять баллов?!»
Даже мужчины за столом притихли, удивленно поглядывая на нас. Я же едва сдерживалась, чтобы не броситься на сероглазого с кулаками. Это для этого я целый день провела в этой прокуренной пивной, чтобы вот так потерять дневную зарплату? Потому что сказала всего одно неправильное слово этому павлину? Ну, ошиблась, с кем не бывает. Но пять баллов! Какого черта он о себе возомнил?
Глядя на мои сжавшиеся челюсти, Халк спросил:
– Хочешь сказать мне что-нибудь?
Я едва разлепила губы и, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул, ответила:
– Нет, сэр.
– Тогда почему ты все еще здесь?
Я молчала, стараясь придать мыслям подобие равновесия.
– По-моему, я попросил сигару? Если ее не будет здесь через минуту, я сниму с тебя еще столько же.
Стараясь не смотреть в его лицо, я медленно развернулась и пошла обратно к бару.
За спиной раздалось восхищенное «Ну, ты мужик!»
– Нет, ты можешь себе представить? Он снял с меня пять баллов за какую-то дурацкую оговорку!
– Такое случается, – сочувственно покачала головой Янка. – Приходится быть осторожной.
Мы ехали в полупустом автобусе к Бэль-Оук парку.
– Да кто он вообще такой! Какое он право имел? – не унималась я, расстроенная произошедшим в клубе.
– Ну, право они все имеют. Все эти «оунеры», – последнее слово она выплюнула с откровенной неприязнью. – Тут уж ничего не поделать. Так система устроена. Хорошо хоть не каждый день такое случается.
– Да уж… Целый день коту под хвост!
– Наберешь еще. Я знаю, что обидно. У меня тоже такая фигня случалась несколько раз.
– Да?
– А ты думала!
Автобус тем временем свернул на очередную тихую улочку и миновал супермаркет. Мы поднялись со своих мест и направились к выходу.
– Вот бы ему по харе съездить! Этому Халку.
– Кому? – встрепенулась Янка, спускаясь по ступеням.
Мы вышли на улицу. Уже стемнело, и лишь легкий ветерок доносил откуда-то звуки музыки. Дневная жара спала, на город с сумерками опустилась приятная прохлада.
– Да мужика этого звали Халк.
Янка вдруг звонко и нервно рассмеялась.
– Ну, тебе повезло тогда еще, – она поежилась и поплотнее завернулась в тонкую кофточку. – Это один из самых отъявленных ублюдков в городе. По крайней мере, один из самых жестоких точно.
– Да что ты?
– Ага, он владеет ранчо на окраине города. Настолько истязает людей, что у него каждый месяц один или двое умирают.
– Шутишь!
– Куда там! Остальные хоть как-то заботятся о своих, а этот… Я слышала, у него там условия очень плохие, кормит всех едва только, чтоб выживали.
– А разве его не должны судить за такое обращение?
Мы уже приближались к подъезду. Я едва успела переступить через торчащий из земли прут, неразличимый в темноте.
– Кому судить-то? Судья куплен, зуб даю. А работники всегда и новые придут. Тут с этим проблем нет.
– Вот урод! – выругалась я и шагнула за Янкой в приоткрытую дверь подъезда.
Уже на этаже она повернулась ко мне, одновременно ковыряясь ключом в замке, и предложила.
– Может, пойдем к Роберту сходим? Что дома-то сидеть. Я ему колбасы прихвачу.
– Пойдем, – отозвалась я. – Я тоже чего-нибудь возьму. Только душ сначала приму.
– Ладно, зайди тогда за мной, как пойдешь.
– Угу.
Договорившись, мы разошлись по комнатам.
– Боб! Успокойся! Она своя, своя! – заорала Янка, глядя на растерянно мигающего из-за толстых линз очков Роберта, в трясущихся руках которого была охапка микросхем, очередную порцию которых тот хотел запихнуть в шкаф.
Через пять минут его, наконец, удалось успокоить, и он уселся с нами на диван, принявшись жадно поглощать принесенный Янкой хлеб с сыром.
Как оказалось, Роберт когда-то учился на радио-электронщика, провел в стенах института без малого четыре года. На своем факультете считался одним из лучших, подающим большие надежды, студентом. Пока однажды не примостил в одном из банкоматов схему, считывающую пин-коды с кредитных карт, после чего был пойман и отправлен на исправление в Тали. К тому времени он уже жил один, имел грандиозные планы устроиться после института в «Дайджест Электрик», жениться на красотке Энн с параллельного факультета по финансовому менеджменту (о чем Энн, как я поняла из разговора, и не подозревала), купить новое спортивное авто и жить припеваючи. Однако изворотливый пытливый ум Боба жаждал опробовать себя в новых и новых сферах, что однажды и привело к содеянному им криминалу.
Как признался сам Боб, дожевывая последний бутерброд, машину ему тогда хотелось получить побыстрее, так как Энн привлекали дорогие игрушки, а с помощью одной лишь внешности шансов, как он сам понимал, было маловато. Тогда-то он и решил подзаработать не совсем честным путем. Эта ошибка стоила ему и института, и перспективной карьеры в будущем, и, конечно же, Энн.
Оказавшись в Тали, Роберт поначалу еще пытался отыскать место по профессии, но потерпев фиаско, опустил руки и запил.
О последнем, сидя тем же вечером на диване собственной квартиры, поведала мне Янка.
– Он неплохой парень. И, похоже, очень талантливый. Только вот мозги у него набекрень и силы воли никакой.
– А вся эта электроника? Как он ее вообще здесь достал? У него даже компьютер есть на столе, – спросила я ее, вспоминая комнату Боба.
– Да он когда получал очередной балл, шел на рынок и все это покупал. Говорил, что хочет собрать схему, которая позволит начислять баллы на браслет. Он вообще шибанулся на этой идее, день и ночь сидит что-то паяет, жрать не жрет, работать не работает. Ну, не помирать же его оставлять? Вот и кормлю иногда.
Я не знала, связывают ли Янку и Боба какие-то еще отношения помимо дружбы, но лезть в чужую душу не стала. Пусть даже и так, что с того? Боб показался мне милым, но совершенно неприспособленным к жизни подростком. Большим мальчишкой. Ясные голубые глаза, торчащие в сторону вихры и куча терминов, выливающихся из его рта беспрерывным потоком.
– Ты думаешь, это возможно? – спросила я ее тогда. – Собрать такую схему?
– Да кто его знает? Он уже долго бьется. Может, чего и сварганит.
– Опасно это. А если его заметут? Не зря же он пытался все спрятать, когда меня увидел.
– Опасно, – кивнула Янка и вздохнула. – Но вдруг соберет? Прикинь, мы тогда за день эту тысячу накрутим каждому! Р-р-р-аз! И все! Мне кажется, пусть мается, чем черт ни шутит.
– Да уж… – глубокомысленно изрекла я, пытаясь представить почти невозможную, но страстно желаемую картинку. Всего один день – и на свободе…
– Ты ж его не сдашь? – в голосе Янки прозвучала тревога. Не иначе как она действительно надеялась, что микросхему сделать возможно. А может, просто испытывала неведомые мне теплые чувства к этому ясноглазому худосочному гению.
– Да кому сдавать-то? Смеешься что ли…
– Ну что, идем?
– Ага!
Та схватила пакет с какой-то снедью, и мы отправились к Бобу.
– Привет, лапусик! – радостно проворковала Янка, когда Роберт открыл дверь. – Мы тебе еды принесли.
– Спасибо, проходите. Я только немного занят, – едва взглянув, что лежит в пакете, Боб тут же отправился обратно к столу, где были разложены какие-то измерительные приборы. – Вы не поверите, но я почти закончил!
– Что закончил? – спросили мы одновременно, облепив его с обеих сторон.
К моему удивлению я обнаружила, что браслет Боба вовсе не покоился на его запястье, как это было обычно, а был прикреплен к какой-то планке на столе. Одна из частей браслета была аккуратно снята и отложена в сторону, открывая микроскопические электронные части внутри.
– Как ты это сделал? – выдохнула я.
– Что? – Боб растерянно мигнул. – А-а-а, это? Да я давно уже научился его снимать. Только вот понять не мог, как работает приемник сигналов.
– Ни фига, ты гений! – Янка потрепала Роберта по вихрастой голове. – Ну-ка, давай сначала садись, поешь, а заодно и расскажешь, что ты там выяснил.
Мы порезали для него колбасу и сыр, я открыла захваченное печенье. Боб откуда-то достал начатую бутылку водки и радостно помахал ей в воздухе.
– Самое то, чтобы отметить, девоньки!
– Что отметить-то? – смеялись мы. – Поделись сначала.
Роберт налил почти полстакана, залпом влил его в себя, запихнул в рот колбасу и принялся радостно махать руками.
– Я разгадал, как он работает! – возбужденно жуя, начал он.
Как только я протру стаканы, в них сразу нальют первоклассные спиртные напитки, которые эти так называемые «владельцы» будут потягивать в течение вечера, наслаждаясь прелестями жизни, в то время как их работники будут надрывать спины и плечи, пытаясь заработать очередной балл.
К своим теперешним ощущениям я пришла не сразу, а после многих часов работы в закрытом мужском клубе с названием «Поло-Гранд». Шла вторая неделя с того самого дня, когда Янка предложила мне новую работу. Приняли меня сразу, практически без вопросов, лишь критически оглядели внешность, после чего сказали веское «да». С тех самых пор я проводила часы в шикарно обставленном помещении с кучей кожи и бархата, вечно затянутом сигарным дымом, лишь только под вечер возвращаясь в квартиру на «Бэль-Оук».
– Давай, заканчивай там со стаканами. Клиенты ждут, – обронил бармен и отошел, чтобы принять список новых заказов от официантки.
– Уже заканчиваю, – ответила я, протерла последний стакан и поставила его на стойку. В ожидании, когда напитки будут обновлены, и их можно будет нести в игровой зал, я поправила коротенькую юбку стандартной униформы клуба и расправила прикрепленный к темной, поблескивающей в темноте блузке шелковый бант. Не иначе, как для привлечения мужского внимания.
Каждое утро идя на работу, я смотрела на нищету и обветшание Тали извне, видела голодные лица и стертые руки простых смертных, бредущих на ненавистную работу, чтобы обеспечить себя куском хлеба, а приходя сюда, видела сытые, откормленные лица обеспеченных, нежащихся в благоустроенной атмосфере клуба владельцев. Каждый день этот контраст заставлял меня переживать сотни противоречивых эмоций, как расшатывая нервы, так и укрепляя внутреннюю самодисциплину. Я должна была улыбаться искренней радушной улыбкой на каждое невпопад брошенное слово, каждую не имеющую смысла фразу, говорить «Да, сэр», «Конечно, сэр», «Чем еще я могу помочь, сэр?»
– Все, у тебя на подносе бренди «Чароки», коньяк «Виель Жубли», два пива, текила, ликер и самбука. Не перепутай кому что! – предупредил бармен. – Все это к столику номер четыре.
– Угу, – кивнула я, и, размышляя из чего сделана эта самая самбука, засеменила в игровой зал. За это время я уже научилась отличать спиртное по оттенкам. Перепутать заказы клиентов здесь считалось вопиющим невежеством. За работу платили не много, но и не мало – пять баллов в день. Плюс иногда прямо на браслет кое-что подкидывали сами клиенты. По моим подсчетам выходило, что при затратах на еду и прочие необходимые для жизни вещи, мне понадобится примерно год или около того, чтобы оказаться на свободе. Не так уж и плохо, при сравнимых перспективах застрять здесь на всю оставшуюся жизнь, как у многих других узников Тали.
– Ваши напитки, – улыбаясь, произнесла я, аккуратно расставляя стаканы возле мужчин, играющих в покер. Они едва ли обращали на меня внимание, потому как на столе только что появился «ривер», открывающий пятую, самую важную карту партии.
– Черт бы тебя подрал, Бренен! – произнес немолодой лысеющий мужчина в темном пиджаке своему соседу. – Ты все деньги вечера уже заграбастал.
Бренен, пузатый толстяк с черными усами, лишь самодовольно улыбнулся.
– Карта мне сегодня идет, что правда, то правда.
– Да ты никак блефовал! Нет у тебя двух пар на руках! – не унимался первый.
– Блефовать не запрещено. Не сбрасывал бы ты карты, так был бы сейчас в плюсе. Эй, девушка, где мой коньяк?
Последняя фраза относилась ко мне, и я быстро поставила рядом с ним низкий стакан с янтарной жидкостью, не забыв перед этим положить на зеленый бархат стола белоснежную салфетку.
– Вот, сэр. Пожалуйста.
– За победу! – тут же возвестил удачливый усач и пригубил коньяк. Остальные не слишком оживленно поддержали тост. Вероятно, «победа» этим вечером улыбалась далеко не всем играющим.
Расставив пиво, текилу и самбуку, я несколько замешкалась, пытаясь отыскать глазами того, кому принадлежал бренди. Мужчин за столом было восемь, а напитков на моем подносе семь, значит, кому-то из оставшихся двух принадлежит последний стакан. Но кому? Я растеряно застыла.
– Раздумываешь, не выпить ли мой бренди самой? – раздался слева спокойный низкий голос. Я тут же повернулась и встретилась глазами с его обладателем. Короткие, но красиво подстриженные, сильно выгоревшие на солнце волосы, темная от загара кожа и светлые, холодного серого оттенка глаза под темными бровями.
– Нет, сэр. Вот ваш бренди. – пролепетала я, поспешно выставляя на стол последний стакан. – Простите за нерасторопность.
Раскаяния, сквозившего в моем голосе, я не чувствовала совершенно, но искусно имитировала лепет, чтобы не вызвать гнев кого-то из посетителей. Мне было все равно, жди они своих заказов хоть до следующей весны, но вот выйти из Тали когда-нибудь хотелось бы. Поэтому я лишь приторно-вежливо осведомилась «не желает ли мистер чего-либо еще», однако «мистер», будто почувствовал наигранность моего тона, лишь холодно и молча созерцал мою вопрошающую физиономию. После чего, наконец, ответил, что пока ничего не желает.
Я кивнула, отошла от стола и вздохнула с облегчением. Какие у последнего клиента неприятные глаза все-таки. Не хватало еще жалоб на мое поведение. Придется в следующий раз изображать более правдоподобное радушие.
В следующую минуту я уже откинула неприятные мысли и отправилась к другим столикам, чтобы принять новые заказы.
– Ну что, как ты? – подбежала ко мне Янка, одетая в такую же, как и я униформу с эмблемой клуба на короткой юбке.
– Да, нормально, – ответила я, пытаясь размять уставшие от беготни на высоких каблуках ноги. – Устала только.
– Ничего. Через час уже домой. Я как раз к Роджеру поднимусь, а потом дождусь тебя в раздевалке.
– Ладно, – ответила я, тоскливо поглядывая на часы и нехотя завидуя Янке. Ей-то последний час не стаканы разносить и пепельницы менять, а заниматься любовными утехами на кожаном диване в кабинете с владельцем этого заведения. Однако вспомнив Роджера, я тут же перестала завидовать. Меня никогда не привлекали сухощавые, начинающие лысеть мужчины. Тем более высокомерные и с гонором. Хотя Янка, возможно, сделала очень правильный выбор, который может обеспечить ей билет на экспресс «Тали – Свобода».
Прошло уже сорок минут, а я все носилась между столами, ожидая, когда же меня подменит ночная смена.
«Еще двадцать минут, всего двадцать минут и я буду сидеть в автобусе, а потом стоять под освежающим душем. Уже совсем скоро».
Мужчин в зале прибывало. Скорее всего, многие из них, закончив с делами, спешили опрокинуть стаканчик-другой в компании себе подобных. На мой браслет потихоньку капали чаевые от начинающих хмелеть клиентов, особенно тех, кому фартило в «Блэкджек» или другие карточные забавы, что медленно, но верно поднимало мое настроение. По всему выходило, что сегодня я впервые унесу домой восемь, а то и десять баллов!
Улыбнувшись собственным мыслям, я решила сегодня вечером еще раз поблагодарить Янку за предоставленную возможность здесь работать.
– Девушка, мне еще водку со льдом и колу.
– Да-да! Конечно! – я быстро царапала карандашом в блокноте, стараясь расслышать утопавшие в общем гомоне просьбы клиентов.
– А мне ликер обновите, пожалуйста.
– Будет сделано.
– Не забудьте сахаром ободок обмазать!
– Сахаром, конечно.
– И лимона дольку.
– Лимон. Записала.
Мне казалось, что натянутая на мое лицо улыбка так и останется на ночь. И никакой отдых не поможет. Я быстро отнесла заказ бармену и оставила листок прикрепленным к стойке. Чтобы не получить упрек от менеджера за то, что стою без дела у бара (пусть даже дожидаюсь напитков, его это мало волновало), я решила пройтись к дальним столам у стены. Хотя это была территория обслуживания другой девушки, мы безмолвно ценили любую посильную помощь, особенно в часы пик, поэтому частенько курсировали зоны друг друга, не оставляя никого без внимания.
Стоило мне приблизиться к центральным столам, как я боковым зрением уловила, что кто-то поднял руку и щелкнул пальцами. Я изумленно повернула голову (неужто кто-то таким жестом подзывает официанток?) и встретилась взглядом с уже знакомым мне господином. Ну конечно, столик номер четыре – белая рубашка, золотая цепочка, серые глаза. Кто же еще может так нахально подзывать обслуживающий персонал, как ни этот? Между тем, мужчина, видя мой недоуменный вид, медленно поднял руку и еще раз щелкнул пальцами.
«Ублюдок», – прошипела я про себя, улыбнулась во весь рот и поспешила прямо к нему.
– Чего желаете? – пропела я, желая со всего маху пнуть его в колено.
– Принесите мне сигару.
– Какую желаете, сэр?
– «Хабарра» номер четыре.
Я быстро открыла блокнот и кратко записала его пожелание.
– Кончик вам обрезать или оставить?
Голоса играющих в покер мужчин тут же стихли, на несколько секунд над столом повисла тишина, а потом раздался громкий дружный гогот. Спустя мгновенье я осознала, что он вызван ничем иным, как произнесенным словом «кончик».
– Ой!.. – я залилась краской и прикрыла рот ладошкой. Мужчина, попросивший сигару, укоризненно смотрел на меня.
– Халк, она тебе сейчас отрежет что-нибудь! – хохотал усатый.
– Нет, ты слышал, Моррис, что она ему предложила?..
– Да у него в обрезку не пролезет, слишком толстый, – срываясь на визг, ответил Моррис.
Я всем сердцем желала, чтобы мужчины прекратили смех. Мало того, что они заставляли меня сгорать от стыда, так и еще и этого Халка выставляли в неприглядном свете. А уж этого он мне, судя по заледеневшему взгляду, прощать не собирался.
– Я не хотела, мистер… – едва слышно попыталась оправдаться я. – Честно. Я совсем не это имела в виду.
– Дай сюда руку.
Я нехотя протянула ему трясущееся запястье.
– Я не это имела в виду… – пропищала я, все еще надеясь на спасенье, но в эту секунду тихо пикнул мой браслет.
Почти сразу же хохот за столом стих.
– Сколько ты у нее снял? Бал? Полтора? – послышались возбужденные вопросы с разных концов стола.
– Ставлю сто баксов, что он снял у нее все два! – тут же выложил на кон в центр стола купюру усатый.
– Да, ну! – возразил тот, кого звали Моррис. – Два, это вряд ли! Балл, не больше.
– Говорю тебе два! Ты его не знаешь!
Ставка тут же возросла до трехсот долларов, на стол с разных концов посыпались купюры.
– Халк, признавайся, сколько снял у нее!
– Пять, – неспешно постукивая зажигалкой, ответил Халк. Взгляд его не отрывался от моего лица.
«Пять?! – выкрикнула я внутри, сжимаясь от негодования. – Пять баллов?!»
Даже мужчины за столом притихли, удивленно поглядывая на нас. Я же едва сдерживалась, чтобы не броситься на сероглазого с кулаками. Это для этого я целый день провела в этой прокуренной пивной, чтобы вот так потерять дневную зарплату? Потому что сказала всего одно неправильное слово этому павлину? Ну, ошиблась, с кем не бывает. Но пять баллов! Какого черта он о себе возомнил?
Глядя на мои сжавшиеся челюсти, Халк спросил:
– Хочешь сказать мне что-нибудь?
Я едва разлепила губы и, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул, ответила:
– Нет, сэр.
– Тогда почему ты все еще здесь?
Я молчала, стараясь придать мыслям подобие равновесия.
– По-моему, я попросил сигару? Если ее не будет здесь через минуту, я сниму с тебя еще столько же.
Стараясь не смотреть в его лицо, я медленно развернулась и пошла обратно к бару.
За спиной раздалось восхищенное «Ну, ты мужик!»
– Нет, ты можешь себе представить? Он снял с меня пять баллов за какую-то дурацкую оговорку!
– Такое случается, – сочувственно покачала головой Янка. – Приходится быть осторожной.
Мы ехали в полупустом автобусе к Бэль-Оук парку.
– Да кто он вообще такой! Какое он право имел? – не унималась я, расстроенная произошедшим в клубе.
– Ну, право они все имеют. Все эти «оунеры», – последнее слово она выплюнула с откровенной неприязнью. – Тут уж ничего не поделать. Так система устроена. Хорошо хоть не каждый день такое случается.
– Да уж… Целый день коту под хвост!
– Наберешь еще. Я знаю, что обидно. У меня тоже такая фигня случалась несколько раз.
– Да?
– А ты думала!
Автобус тем временем свернул на очередную тихую улочку и миновал супермаркет. Мы поднялись со своих мест и направились к выходу.
– Вот бы ему по харе съездить! Этому Халку.
– Кому? – встрепенулась Янка, спускаясь по ступеням.
Мы вышли на улицу. Уже стемнело, и лишь легкий ветерок доносил откуда-то звуки музыки. Дневная жара спала, на город с сумерками опустилась приятная прохлада.
– Да мужика этого звали Халк.
Янка вдруг звонко и нервно рассмеялась.
– Ну, тебе повезло тогда еще, – она поежилась и поплотнее завернулась в тонкую кофточку. – Это один из самых отъявленных ублюдков в городе. По крайней мере, один из самых жестоких точно.
– Да что ты?
– Ага, он владеет ранчо на окраине города. Настолько истязает людей, что у него каждый месяц один или двое умирают.
– Шутишь!
– Куда там! Остальные хоть как-то заботятся о своих, а этот… Я слышала, у него там условия очень плохие, кормит всех едва только, чтоб выживали.
– А разве его не должны судить за такое обращение?
Мы уже приближались к подъезду. Я едва успела переступить через торчащий из земли прут, неразличимый в темноте.
– Кому судить-то? Судья куплен, зуб даю. А работники всегда и новые придут. Тут с этим проблем нет.
– Вот урод! – выругалась я и шагнула за Янкой в приоткрытую дверь подъезда.
Уже на этаже она повернулась ко мне, одновременно ковыряясь ключом в замке, и предложила.
– Может, пойдем к Роберту сходим? Что дома-то сидеть. Я ему колбасы прихвачу.
– Пойдем, – отозвалась я. – Я тоже чего-нибудь возьму. Только душ сначала приму.
– Ладно, зайди тогда за мной, как пойдешь.
– Угу.
Договорившись, мы разошлись по комнатам.
* * *
С Робертом Янка познакомила меня неделю назад. Им оказался долговязый худосочный парень со второго этажа. Когда мы впервые пришли к нему вместе, меня поразил хаос, царивший в его комнате. Стол и стулья были завалены какими-то детальками, проводками, микросхемами и прочей электронной дребеденью. Как только он понял, что Янка пришла не одна, как тут же принялся сметать все это со стульев и забрасывать в шкаф, одновременно пытаясь накрыть паяльную лампу и микроскоп на столе покрывалом, содранным с кровати.– Боб! Успокойся! Она своя, своя! – заорала Янка, глядя на растерянно мигающего из-за толстых линз очков Роберта, в трясущихся руках которого была охапка микросхем, очередную порцию которых тот хотел запихнуть в шкаф.
Через пять минут его, наконец, удалось успокоить, и он уселся с нами на диван, принявшись жадно поглощать принесенный Янкой хлеб с сыром.
Как оказалось, Роберт когда-то учился на радио-электронщика, провел в стенах института без малого четыре года. На своем факультете считался одним из лучших, подающим большие надежды, студентом. Пока однажды не примостил в одном из банкоматов схему, считывающую пин-коды с кредитных карт, после чего был пойман и отправлен на исправление в Тали. К тому времени он уже жил один, имел грандиозные планы устроиться после института в «Дайджест Электрик», жениться на красотке Энн с параллельного факультета по финансовому менеджменту (о чем Энн, как я поняла из разговора, и не подозревала), купить новое спортивное авто и жить припеваючи. Однако изворотливый пытливый ум Боба жаждал опробовать себя в новых и новых сферах, что однажды и привело к содеянному им криминалу.
Как признался сам Боб, дожевывая последний бутерброд, машину ему тогда хотелось получить побыстрее, так как Энн привлекали дорогие игрушки, а с помощью одной лишь внешности шансов, как он сам понимал, было маловато. Тогда-то он и решил подзаработать не совсем честным путем. Эта ошибка стоила ему и института, и перспективной карьеры в будущем, и, конечно же, Энн.
Оказавшись в Тали, Роберт поначалу еще пытался отыскать место по профессии, но потерпев фиаско, опустил руки и запил.
О последнем, сидя тем же вечером на диване собственной квартиры, поведала мне Янка.
– Он неплохой парень. И, похоже, очень талантливый. Только вот мозги у него набекрень и силы воли никакой.
– А вся эта электроника? Как он ее вообще здесь достал? У него даже компьютер есть на столе, – спросила я ее, вспоминая комнату Боба.
– Да он когда получал очередной балл, шел на рынок и все это покупал. Говорил, что хочет собрать схему, которая позволит начислять баллы на браслет. Он вообще шибанулся на этой идее, день и ночь сидит что-то паяет, жрать не жрет, работать не работает. Ну, не помирать же его оставлять? Вот и кормлю иногда.
Я не знала, связывают ли Янку и Боба какие-то еще отношения помимо дружбы, но лезть в чужую душу не стала. Пусть даже и так, что с того? Боб показался мне милым, но совершенно неприспособленным к жизни подростком. Большим мальчишкой. Ясные голубые глаза, торчащие в сторону вихры и куча терминов, выливающихся из его рта беспрерывным потоком.
– Ты думаешь, это возможно? – спросила я ее тогда. – Собрать такую схему?
– Да кто его знает? Он уже долго бьется. Может, чего и сварганит.
– Опасно это. А если его заметут? Не зря же он пытался все спрятать, когда меня увидел.
– Опасно, – кивнула Янка и вздохнула. – Но вдруг соберет? Прикинь, мы тогда за день эту тысячу накрутим каждому! Р-р-р-аз! И все! Мне кажется, пусть мается, чем черт ни шутит.
– Да уж… – глубокомысленно изрекла я, пытаясь представить почти невозможную, но страстно желаемую картинку. Всего один день – и на свободе…
– Ты ж его не сдашь? – в голосе Янки прозвучала тревога. Не иначе как она действительно надеялась, что микросхему сделать возможно. А может, просто испытывала неведомые мне теплые чувства к этому ясноглазому худосочному гению.
– Да кому сдавать-то? Смеешься что ли…
* * *
Через пятнадцать минут, чувствуя себя посвежевшей после душа, я постучалась к Янке.– Ну что, идем?
– Ага!
Та схватила пакет с какой-то снедью, и мы отправились к Бобу.
– Привет, лапусик! – радостно проворковала Янка, когда Роберт открыл дверь. – Мы тебе еды принесли.
– Спасибо, проходите. Я только немного занят, – едва взглянув, что лежит в пакете, Боб тут же отправился обратно к столу, где были разложены какие-то измерительные приборы. – Вы не поверите, но я почти закончил!
– Что закончил? – спросили мы одновременно, облепив его с обеих сторон.
К моему удивлению я обнаружила, что браслет Боба вовсе не покоился на его запястье, как это было обычно, а был прикреплен к какой-то планке на столе. Одна из частей браслета была аккуратно снята и отложена в сторону, открывая микроскопические электронные части внутри.
– Как ты это сделал? – выдохнула я.
– Что? – Боб растерянно мигнул. – А-а-а, это? Да я давно уже научился его снимать. Только вот понять не мог, как работает приемник сигналов.
– Ни фига, ты гений! – Янка потрепала Роберта по вихрастой голове. – Ну-ка, давай сначала садись, поешь, а заодно и расскажешь, что ты там выяснил.
Мы порезали для него колбасу и сыр, я открыла захваченное печенье. Боб откуда-то достал начатую бутылку водки и радостно помахал ей в воздухе.
– Самое то, чтобы отметить, девоньки!
– Что отметить-то? – смеялись мы. – Поделись сначала.
Роберт налил почти полстакана, залпом влил его в себя, запихнул в рот колбасу и принялся радостно махать руками.
– Я разгадал, как он работает! – возбужденно жуя, начал он.