Страница:
Мельников Валентин
Обжоровские дворяне
Мельников Валентин
ОБЖОРОВСКИЕ ДВОРЯНЕ
Как же велика и многообразна ты, матушка Россия! Едешь-едешь и каких только городов и селений не встретишь, каких только названий не услышишь. И подчас не удержишься, чтобы не подивиться диковинности некоторых из них. А когда поживешь там да познакомишься с обитателями, так и вовсе одолеет любопытство.
Есть в Зауралье старинное село Обжоровка. Привольно раскинулось оно на равнине, хватает здесь места и для пашни, и для выпасов на влажных пожнях с сочной травой. А вокруг на горизонте как тучи темнеют леса с сохранившимися еще сосновыми борами. Когда-то лес вплотную подступал к селу, но неумеренные торфоразработки сильно потеснили его. Окрест села на торфяниках остались пеньки да глубокие карьеры. Однако милостивая природа со временем залечила раны. Карьеры заполнились водой и вслед за лягушками размножились в них караси, щуки, гольяны, появилась водоплавающая дичь, берега заросли тальником и ольхой.
Сейчас трудно сказать, откуда взялось название села. Может, от дореволюционного придорожного трактира, где всегда очень сытно кормили; а может происхождение его связано со стойкой привычкой селян вкусно и обильно поесть под хорошую выпивку. Но резонно спросить, кто же этого не любит? Так-то оно так, да не все могут позволить себе по причине бедности. А обжоровцы всегда отличались прилежанием к труду и хозяйству, выращивали на своих усадьбах скот, птицу и овощи, усердно собирали лесные дары. Когда начинается ягодная пора, и стар и млад отправляется на недельку в леса. Оживают от звонких голосов солнечные полянки с поспевшей земляникой, черникой, малиной и брусникой. Собирать эту сладкую душистую ягоду по одной штучке - долгий труд. Зато болотную клюкву в урожайный год можно прямо-таки косить, загребая уемистым скребком с зубьями. В свежем виде горька и кисла ягода - клюква. Но если ее заквасить в бочке с капустой или настоять на ней водочку - вкуснее и приятнее ничего не сыщешь. Под такую настойку хозяйкины грибочки и пельмени сами в рот просятся. И тут не каждый выдержит традиционное обжоровское гостеприимство. Отведав всего и отяжелев, гость с трудом переводит дух, а хозяин, знай, подливает в стопки и приговаривает:
- Ну, выпьем еще по одной, да чтоб не в последний раз!
И тут не поддержать его, значит кровно обидеть. А хозяйка, подкладывая в тарелку пельмешек, ласково уговаривает докушать, дескать, последние. Но ошибку сделает тот, кто поверит. За пельменями могут последовать растегайчики с ушицей, блинчики с творожком или с мясом, какая-нибудь особая запеканочка...
Летом удержать дома молодую обжоровскую поросль никак невозможно. И мальчишки и девчонки с утра и до поздна купаются в карьерах, а ребята постарше ловят щук. Ох, и азартное же это занятие! Затаится хищница в воде, похожая сверху на поленце, ждет кого бы слопать, и не чует как босоногий пострел медленно и осторожно подводит под ее брюхо петлю из мягкой медной проволоки, привязанную к концу прочного удилища. Рывок - петля затянулась, и выброшенная на берег щука отчаянно бьется, сгибаясь в дугу.
Охота на щук любимое занятие и взрослых. Но добывают они их по-другому: ловят на блесну либо подстреливают в воде из ружей. В отличие от взрослых мальчишки добычу домой не носят, - выпотрошив, жарят как шашлык на ивовых прутиках.
В предвоенные годы по окраине села проложили железную дорогу, вместе с ней построили вокзал, пристанционные склады и хлебопекарню. Обжоровка стала районным центром и после войны получила статус поселка городского типа. По этому случаю власти вознамерились дать новоиспеченному городку другое, более благозвучное название - Первомайск. Но консервативные обжоровцы не приняли его и новое название упоминается и поныне только в официальных документах.
Да и поселком городского типа никто в обиходе Обжоровку не называет. До революции она была деревней, потом стала селом. И то сказать - какой уж там город. Из коммунального жилья всего три двухэтажных дома без удобств и несколько длинных дощатых бараков, оставшихся от строителей железной дороги и торфоразработчиков. Остальное сплошь частные дома с усадьбами. Об асфальте здесь раньше и не слыхивали, начали стелить его совсем недавно. Но сказать, что это вся Обжоровка - значит погрешить против правды. Есть здесь два очень примечательных места: стадион и большое кирпичное здание с безобразной пожарной каланчей, называемое в просторечье "пожаркой". В одном конце "пожарки" размещается пожарное депо, в другом хлебный магазин, столовая и на втором пристроенном к каланче этаже - клуб. Позднее в центре Обжоровки появилось еще одно крупное здание - районный дом культуры.
Не имея других развлечений, обжоровская молодежь отдавала свободное время играм в футбол, волейбол и баскетбол, а вечера проводила в клубе - на танцах или в кино. Жителю большого города такое времяпровождение, возможно, покажется бедным, но обжоровцы вовсе не ощущали этого. Правда, находились отдельные личности, которым хотелось чего-нибудь поинтереснее. В таких случаях они вполне комфортно прогуливались за околицу. Эти прогулки на свежем воздухе приносили большую пользу, так как после них появлялись новые семьи и новое потомство.
Но кое-какой прогресс все же не миновал Обжоровку. В семидесятые годы задумали власти построить здесь современный молокозавод. Возвели основной корпус, завезли импортное оборудование и с помощью двух германских инженеров стали монтировать его. Но вышла осечка. Сгубило немцев знаменитое обжоровское гостеприимство. Месяца через три оба стали крепко запивать. Кончилось тем, что один в подпитии сорвался с монтажного крана и насмерть разбился, а второго быстренько отозвали zuruck nach Hause.
Тогда-то и прибыл на стройку молодой выпускник строительного института Георгий Дворкин. При нем замершее было строительство начало потихоньку двигаться вперед. В конце концов, настал день, когда съехавшееся областное и районное начальство торжественно перерезало ленточку. Пусковые испытания прошли гладко, но скоро начались простои из-за нехватки молока. Выяснилось, что обжоровским сельхозпроизводителям сдавать его на переработку нет никакого резона, так как и в хозяйствах и на дому имеются сепараторы и многие прекрасно обходятся своими силами.
Пустующий завод сначала охраняли, а потом перестали. Так и стоит он с выбитыми стеклами и пришедшим в негодность, растаскиваемым оборудованием как памятник прожектерства и бесхозяйственности.
Георгий Дворкин был уроженцем Обжоровки и до поступления в институт жил здесь с родителями. После возвращения с учебы он легко вписался в среду местной молодежи и быстро подтвердил свою старую репутацию острослова и хохмача. Георгий был мастер рассказывать еврейские анекдоты, питал неуемную страсть к шуткам и проявлял необыкновенную изобретательность в подначках: то тонко выставит на посмешище кого-нибудь, заставив поверить в придуманную байку, то смешное прозвище привесит, то ловкой подсечкой свалит на бок юного мечтателя, неосторожно опершегося на руку.
Любая промашка в одежде, в поведении товарищей моментально замечалась и обыгрывалась им. Стоило кому-то из членов команды, переодеваясь после игры в баскетбол, забыть завязать шнурок на спортивном тапочке, как Жора тут же с невозмутимым видом наступал на него, и зевака клевал носом землю. Или того хлеще -незаметно вставлял веточку с листьями в незастегнутую ширинку, и потешный вид ее хозяина повергал зрителей в хохот.
Иной раз, высмотрев какого-нибудь простака, Жора вкрадчиво спрашивал:
- А знаешь ли ты, что больше всего влечет мужчину к женщине?
Чтобы не ударить лицом в грязь, тот выставлял весь свой почерпнутый из умных книжек багаж. Чем больше старался испытуемый, тем саркастичнее становилась усмешка на Жориной физиономии с пушкинскими бакенбардами.
- Тоска по родине, мой друг, как ты до сих пор этого не знал! -наконец прерывал он его под смех присутствующих.
Подобные шутки наносили моральный ущерб потерпевшим, но как ни странно, до мордобоя дело не доходило, видно развитое у обжоровцев чувство юмора все же перевешивало личные обиды.
А что касается слабого пола, то у Жоры к нему было особое отношение. Его смоляные кудри и большие иудейские глаза с поволокой вызывали расположение у юных красоток. Приятно беседуя, Жора так запросто и дружески клал руку на плечо или талию своей пассии, что она, придя в некоторое замешательство, все же не спешила отстраняться. А он пускал тем временем в ход все средства обольщения и нередко добивался успеха. Среди своих сверстников Дворкин был первым, кто испытал жаркое таинство причащения к плотской любви.
* * *
Недолго проработал Георгий инженером. Его заметило районное партийное руководство, и когда первый секретарь райкома комсомола отбыл на учебу в Высшую партийную школу, кандидатуру Дворкина тотчас предложили на освободившуюся должность. На выборах он получил большинство голосов и стал комсомольским вожаком. При нем спокойная жизнь комсомольских райкомовцев пошла кувырком. Дворкин и члены бюро райкома мотались по всему району, проводили совещания и собрания, брали шефство над доярками и механизаторами, устраивали спортивные праздники и клубные вечера.
Однажды новому секретарю пришла мысль провести выезд обжоровских активистов в самый красивый в округе Глухариный бор. Народу набрался полный автобус. Путь был неблизким, ехали по старой заросшей травой колее; на ухабах сильно потряхивало, но пассажиры не унывали. Крепкие глотки оглушительно орали песни под гармонь, а ноги дружной пляской выбивали пыль из пола старого скрипучего автобуса. Неугомонный Жорин темперамент и здесь бил ключом. Стоило хору чуть поутихнуть, он тут же заводил новую песню, ее подхватывали летучие голоса девушек, а на припеве по взмаху Жориных рук разом гаркали мужские басы.
Ошалев от веселья, так и доехали незаметно до места. Здесь под сплошным пологом вековых сосен царил полумрак, в высоких вершинах ровно и мощно гудел верховой ветер, а внизу было тихо. На желтом колючем ковре из опавшей хвои расстелили скатерти, расставили закуски и заветные бутылочки рябиновки, брусничной и клюквенной настойки.
Когда вдоволь выпили, закусили и снова попели, девчата потихоньку встали и подались к опушке, где сосны уступали место ельничкам, березнякам и кудрявым кустам лещины. Это был некий знак, и кавалеры не заставили себя ждать. Парочки одна за другой исчезали среди деревьев.
Жора к своему величайшему огорчению и досаде остался совсем один. Да, упустил из виду обжоровские нравы, не определился заранее с подружкой на пикник. Его авторитет и самолюбие получили жестокий удар. Зато надолго запомнилось, что даже в любви надо быть предусмотрительным.
У областного и районного начальства Первомайский райком комсомола был на хорошем счету. Доклады о шефстве, надоях и привесах шли отсюда один за другим. Потому и было решено провести в Обжоровке показательный слет молодых передовиков сельского хозяйства.
Приглашенные заполнили клуб до отказа. Важность события подчеркивало присутствие в президиуме слета первого секретаря Первомайского райкома партии Кондрата Григорьевича Будьздоровенко и председателя райисполкома Ивана Ивановича Недогонова. Дворкин в лучших комсомольских традициях сделал доклад, потом начались горячие выступления передовиков. С большой заключительной речью собирался выступить и сам Кондрат Григорьевич. В ней он наметил обрисовать положение на всех фронтах борьбы за светлое коммунистическое будущее человечества, подробно остановиться на достижениях Первомайского района во всенародном соревновании за высокие показатели в народном хозяйстве, особо отметить большие успехи комсомола и сказать прочувствованное благодарственное слово молодым ударникам коммунистического труда. Однако в самый неподходящий момент с ним вдруг случился маленький конфуз - потребовалось срочно посетить туалет. А когда приспичит, тут уж не до речей, нужда, как говорят в Украине, любого пана с коня сгонит. Дело, конечно, пустяковое, да только никакого туалета в клубе никогда не было, А находился он во дворе, шагах в ста от "пожарки", и представлял из себя дощатую будку с мужской и женской половинками. Впрочем, это деление было весьма условным, так как многочисленные дыры и щели в тонкой перегородке давали возможность любопытствующим во всех деталях лицезреть потусторонних посетителей. Стены этого заведения, как водится, украшали похабные рисунки и философские изречения, возбуждавшие эротическую фантазию у безусых юнцов. Летом попытка добраться до насеста с круглым "очком" была подобна хождению по минному полю, зимой же доступ преграждали мощные ледяные торосы. Редкая женщина отчаивалась зайти сюда, а если уж так случалось, то непременно приносила с собой какую-нибудь дерюжку, чтобы прикрыть зияющие смотровые щели.
Путь к этому неприятному месту Кондрат Григорьевич преодолел в сопровождении двух райкомовских служак, хотя можно было, ориентируясь по запаху, обойтись и без их услуг. Крючок, как и следовало ожидать, отсутствовал, а дверь норовила открыться сама собой. Другой на месте Кондрата Григорьевича заклинил бы ее каким-нибудь бумажным сверточком, да и дело с концом, авось, дверь и не открылась бы. Однако он как человек аккуратный и основательный нашел более надежный способ защиты от никчемного любопытства прохожих в момент, когда любому человеку требуется строгое уединение. Кондрат Григорьевич снял свой брючный ремень, пристегнул его к дверной ручке, которую, слава богу, еще не успели отодрать лихоимцы, а за другой конец, сидя на корточках, ухватился обеими руками.
И надо же было такому случиться, что как раз в это время приспела большая нужда и начальнику пожарной охраны Якову Мамонтову. Он жил в маленькой казенной квартире, смежной с пожарным депо, поэтому имел возможность без отрыва от рабочего места подремать часок-другой у себя на диване. Проснувшись от громкого бурчания в животе, Яков второпях схватил со стола какой-то пустой газетный кулечек и, натужно сопя, поспешил во двор. Надо сказать, был он мужиком крупным, пудов на семь. Чувствуя сопротивление двери, Мамонтов подумал, что она, наверное, разбухла от вчерашнего дождя, и дернул посильнее. Дверь резко открылась и ничего не подозревавший Кондрат Григорьевич в позе прыгающей лягушки скатапультировал в омывавшую стены заведения лужу. И что вы думаете? вместо того, чтобы помочь попавшему в беду человеку, Яков сам поскорей уселся на его место.
А Кондрата Григорьевича тем временем под улюлюканье сбежавшихся мальчишек приводили в порядок его проводники, отошедшие, было, покурить.
Из-за этого происшествия так хорошо начавшийся слет был скомкан и сорван. Дворкину пришлось срочно покинуть рабочий президиум, а потом и вовсе закрыть слет.
Представ перед грозными очами первого, уже садившегося в машину, он до дна испил чашу начальственного гнева. Облегчив душу жутким многоэтажным матом и исчерпав запас других сильных выражений, Кондрат Григорьевич, наконец, завершил свою речь краткой сентенцией, свидетельствовавшей о полном отходе от его прежних воззрений насчет достижений комсомола, еще полчаса назад считавшихся незыблемыми.
- Вы тут очки втираете слетами да рапортами об успехах, - сказал он, - и не видите у себя под носом грязного сортира. Это же какой позор - терпеть рядом с клубом - очагом культуры - этакое форменное безобразие!
Сурово пообещав Дворкину разобраться на бюро райкома, Будьздоровенко отбыл восвояси.
Меж тем вслед за купанием первого секретаря на том же самом месте случилось словно по дьявольскому наущению еще одно престранное происшествие. Покряхтев сколько надо, Яков Мамонтов вдруг вылетел из уборной как ошпаренный и, издав трубный протяжный вой, с тяжеловесной прытью понесся прямиком к своей квартире. Его вой разбудил двух дремавших поблизости бездомных дворняжек, которые с перепугу визгливым дуэтом прогавкали всеобщую собачью побудку. В тот же миг их поддержало дальнобойное басовое буханье цепных церберов сначала в ближних, а потом и все более отдаленных подворьях и вскоре звуки собачьего хора докатились до самых окраин Обжоровки. Гром цепей и яростный брех псов привели в волнение старушек, сидевших на лавочках и перемывавших косточки обжоровским грешникам. Они дружно закрестились и устремили боязливые взгляды на небеса в ожидании кары господней. Шустрым воробышком пролетел по подворьям слух о том, будто кто-то видел некое знамение, сулящее по одним данным всемирный потоп, по другим конец света, что впрочем одно и то же.
В то самое время, пока шли эти будоражащие пересуды, а обжоровцы по российской привычке гадали, что да как, да авось и чесали затылки, главный виновник переполоха сидел в тазике с водой. Его жена долго не могла понять, что же такое случилось, и упорно осаждала Якова расспросами. Сначала он только охал и мычал, но, наконец, чуть поуменьшив с помощью водной процедуры свои мучения, мало-помалу сбивчиво рассказал о происшествии. Оказалось, что причиной его странного поведения стал тот самый газетный кулечек, в котором жена принесла с базара молотого жгучего перца и, небрежно пересыпав его в перечницу, оставила на столе. Врагу не пожелаешь того, что испытал несчастный Яков, неосмотрительно использовав коварную бумажку для своей срочной надобности.
Не прошло и дня, как его супруга по секрету поделилась с подружками о злосчастном происшествии, а те тоже по секрету рассказали другим своим подружкам, и скоро эта история, обрастая все новыми смешными деталями, пошла гулять по всей Обжоровке. С тех пор и прилипло к Якову прозвище Перченый Зад. Даже ребятишки и те, когда случалось Мамонтову во главе пожарной команды выезжать на ученье или всамделишный пожар, бежали за автоцистерной, в кабине которой он восседал, и кричали:
- Ура! Перченый Зад едет!
* * *
Через несколько дней, поостыв, Кондрат Григорьевич по здравому размышлению решил не выносить на бюро вопрос об обжоровском бескультурье. Ведь хочешь - не хочешь. а он сам оказался героем этого дурацкого происшествия, и если его еще начать раздувать, то могут за спиной совсем обсмеять. Теперь, чтобы не уронить свой авторитет, оставалось только одно: построить современный городской туалет, а старый ликвидировать и засыпать землей к чертовой матери! Укрепившись в этой мысли, Кондрат Григорьевич вызвал Дворкина. "Ну, началось", - подумал Жора и с тяжелым сердцем отправился на райкомовский ковер. Но вместо накачки получил ответственное поручение возглавить строительство туалета.
- Тебе как дипломированному строителю и карты в руки, - подлил елею в заключение разговора первый секретарь.
Половину средств на проектирование и строительство выделил райисполком, а остальное предстояло покрыть за счет добровольных взносов комсомольцев и сознательной части населения. Однако сборщикам средств, не особенно надеясь на сознательность, Дворкин порекомендовал не рассусоливать и обязать бухгалтерии колхозов и совхозов просто-напросто высчитать из зарплаты по всем ведомостям взносы на культурное благоустройство района.
Вскоре рядом со знаменитым сортиром экскаватор вырыл глубокий котлован, который огородили забором из толстых сосновых досок, и закипела стройка. Впервые в истории Обжоровки появилась канализация. Сделав зигзаг к райкому партии и райисполкому (заодно уж!) она ушла в полевой накопитель, под который приспособили один из карьеров.
Не прошло и полгода как благодаря стараниям Дворкина выросло приземистое здание с плоской крышей. Облицованные плиткой ступени вели вниз, в освещенные лампами дневного света, сверкающие белым кафелем стен и пола, фарфором раковин, бачков и унитазов, два прекрасных зала с чистыми кабинками и никелированными кранами. Все исправно работало и радовало глаз. Объединенная райкомовская и райисполкомовская комиссия приняла работу на отлично. Сам Кондрат Григорьевич по этому случаю удостоил Дворкина приглашением отужинать в райкомовском банкетном зале.
Стол был накрыт с истинно обжоровской щедростью. Когда гости, выпив и по первому кругу откушав, вышли из зала перекурить с устатку, Кондрат Григорьевич рассказал о своих впечатлениях от недавнего визита в Германию в составе партийно-государственной делегации и между прочим затронул тему о туалетах.
- Такие туалеты, как наш, у немцев всюду, - благодушно сказал он. И понизив голос, доверительно добавил, - и, между прочим, в каждой кабинке у них на полочке вместе с вафельной туалетной бумагой имеется по кусочку душистого мыла и по два презерватива. И все бесплатно.
Насчет мыла и бумаги было понятно, а вот слова о презервативах несколько обескуражили присутствующих.
- Так что они там ходят облегчаться на пару с бабами что ли? - не утерпел, чтобы не съехидничать директор конторы "Заготживсырье" Игнат Семенович Волкобоев.
- Эх, темнота, - урезонил Кондрат Григорьевич, - сморозил, не подумавши. Это называется культура - ясно. У нас презервативов днем с огнем не найдешь, а там все продумано, культурно и удобно. Не надо время терять, бегаючи по аптекам.
- Ну, а зачем по две штучки, неужто подряд все расходуют? Выходит, немец крепчее нашего мужика? - не унимался Игнат Семенович.
Тут все вспомнили про колхозного конюха Кузьму Сучкова по прозвищу Сучок и вынесли общее суждение, что наш рядовой мужик все-таки покрепче немца, а что до презервативов, то они нам совсем ни к чему. Так, баловство непотребное, а бабы они на то и бабы, чтоб рожать. Вспомнили про Сучка мужики не случайно. Хоть и был он собой неказист, ростом не вышел, однако ж коренаст, силен и боек. В застольях никто его не переедал и не перепивал. По молодости частенько в драки ввязывался, сам бывал бит, но и сдачи крепко давал. А уж до баб был, ой, как охоч! Когда стал семейным, жена его без перерыву ходила беременной. Коли случалось Кузьме уехать на дальний сенокос, соседки подзуживали Нюру Сучкову:
- Гляди, Нюрка, загуляет твой там.. с чужими бабами на сене.
- Ничё, чай не сточится. Мой Кузьма и своего не упустит и ниоткель у него не убудет, - отшучивалась она.
Была Нюра баба как баба и вдруг наградили ее почетным званием "Мать-героиня". Награду вручали в торжественной обстановке, и Нюра с Кузьмой приоделись как на великий праздник. Нюру поздравляли и фотографировали, а Сучка вдруг завидки взяли. И стал он, непутевый, возмущаться, чем привлек внимание репортеров областных газет. Когда узнали, что он муж награжденной, то подступили с разными вопросами: как так, дескать, у него все здорово получается?
Кузьма приосанился и внушительно молвил:
- Перво-наперво надо любить и в аккурат исполнять свое мужнино дело.
После награждения Нюра родила еще двоих ребятишек. Однако в конце концов, видно, надоело ей рожать каждый год. Решила она сходить к доктору, спросить, что делать, чтобы больше не беременеть. Молодой доктор, похоже еще не опытный, стал объяснять про всякие способы. Мол, есть дни, когда можно в два счета забеременеть, а есть и такие, когда неопасно. Слушая доктора, Нюра вздыхала, удивляясь его непонятливости. "Да разве же Кузьму удержишь, - размышляла она, - ему все дни без разбору хорошие". Потом доктор помянул про какие-то таблетки и срамные штучки, которых Нюра отродясь не видела и название которых сразу запамятовала. Так и ушла, ничего не добившись. А вечером сурово предупредила Кузьму:
- Пока не узнаешь, как поберечься от зачатия, к себе близко не подпущу. Хватит, нарожала ораву, кормить нечем, скоро саму съедят. Иди, и чтоб все хорошенько разузнал!
Делать нечего, пошел Кузьма к тому же доктору. Слушал-слушал и понял, что без этих... как их там, дай бог памяти... презервативов не обойтись. Поскольку в обеих обжоровских аптеках их не было, пришлось отправляться в область (то бишь в областной центр).
По приезде он первым делом отыскал самую большую аптеку в городе и, несколько смущаясь с непривычки, изложил аптекарше свою просьбу. Та ничуть не удивившись, ответила, что искомые изделия у них имеются и велела идти в кассу.
- Сколько вам? - спросила очкастая кассирша. Вопрос застал Кузьму врасплох. Как коренной обжоровец он не любил мелочиться. Обжоровцы испокон веку если что покупали, то пудами и мешками. Малость помешкав, он попросил отбить чек по-перву на килограммчик, а там, коли не хватит, можно еще прикупить.
Лицо кассирши последовательно выразило удивление, подозрительность и некоторый испуг.
- Мы килограммами не продаем, здесь вам не овощная база, - сухо отрезала она, стараясь не повышать голос. - У нас лекарства; отпускаем по-штучно.
- Ну, тогда сто штук, - бухнул Кузьма.
Машина со скрежетом выдала чек, и Кузьма поспешил к стойке с лекарствами. Кассирша проводила его обеспокоенным взглядом из окошка своей будки. Так и не поняла она, кто был этот покупатель -то ли шутник, то ли хулиган.
Кроме посещения аптеки, Кузьма наметил себе в городе еще одно дельце, Размышляя по поводу женской неуступчивости, он пришел к заключению, что настал момент, когда край как надо умилостивить Нюру каким-нибудь подарком. Для чего решил наведаться в универмаг. В поисках его Кузьма прошел немалое расстояние, вспотел, проголодался и потому, когда, наконец, нашел, не стал тратить время на осмотр больших витрин, за которыми красовались нарядно одетые манекены. На первом этаже, заваленном ширпотребовскими игрушками и музыкальными инструментами, было тихо и малолюдно, зато на втором этаже Кузьму встретила плотная толпа. Во времена развитого социализма жизнь граждан разнообразил и оживлял ажиотажный спрос на колбасу, конфеты, автомобили, бытовую технику, книги, импортную обувь, одежду, мебель - словом почти на все, что нужно человеку в жизни. В магазинах периодически что-нибудь "выбрасывали" и "давали", и граждане, оставив работу и другие дела, выстраивались в огромные очереди за дефицитом. Вот и в тот день, когда Кузьма неуверенно пробивался сквозь людской круговорот, в отделе женской одежды "давали" модные финские костюмчики. Очередь за ними, скрутившись змеей, уходила в противоположный конец зала. Потолкавшись, Кузьма не стал спрашивать последнего - больно долго стоять, да и денег на костюм, наверное, не хватит. Он уже собрался сходить на третий этаж, как вдруг за морем спин и голов заметил неподвижно стоявшую как статуя какую-то бабенку в одном исподнем белье. Взыгравшее в Кузьме мужское любопытство тут же подкрепилось деловым интересом к красивой комбинашке на бесстыжей бабенке, и он протиснувшись поближе, с фамильярностью знающего себе цену кавалера спросил:
ОБЖОРОВСКИЕ ДВОРЯНЕ
Как же велика и многообразна ты, матушка Россия! Едешь-едешь и каких только городов и селений не встретишь, каких только названий не услышишь. И подчас не удержишься, чтобы не подивиться диковинности некоторых из них. А когда поживешь там да познакомишься с обитателями, так и вовсе одолеет любопытство.
Есть в Зауралье старинное село Обжоровка. Привольно раскинулось оно на равнине, хватает здесь места и для пашни, и для выпасов на влажных пожнях с сочной травой. А вокруг на горизонте как тучи темнеют леса с сохранившимися еще сосновыми борами. Когда-то лес вплотную подступал к селу, но неумеренные торфоразработки сильно потеснили его. Окрест села на торфяниках остались пеньки да глубокие карьеры. Однако милостивая природа со временем залечила раны. Карьеры заполнились водой и вслед за лягушками размножились в них караси, щуки, гольяны, появилась водоплавающая дичь, берега заросли тальником и ольхой.
Сейчас трудно сказать, откуда взялось название села. Может, от дореволюционного придорожного трактира, где всегда очень сытно кормили; а может происхождение его связано со стойкой привычкой селян вкусно и обильно поесть под хорошую выпивку. Но резонно спросить, кто же этого не любит? Так-то оно так, да не все могут позволить себе по причине бедности. А обжоровцы всегда отличались прилежанием к труду и хозяйству, выращивали на своих усадьбах скот, птицу и овощи, усердно собирали лесные дары. Когда начинается ягодная пора, и стар и млад отправляется на недельку в леса. Оживают от звонких голосов солнечные полянки с поспевшей земляникой, черникой, малиной и брусникой. Собирать эту сладкую душистую ягоду по одной штучке - долгий труд. Зато болотную клюкву в урожайный год можно прямо-таки косить, загребая уемистым скребком с зубьями. В свежем виде горька и кисла ягода - клюква. Но если ее заквасить в бочке с капустой или настоять на ней водочку - вкуснее и приятнее ничего не сыщешь. Под такую настойку хозяйкины грибочки и пельмени сами в рот просятся. И тут не каждый выдержит традиционное обжоровское гостеприимство. Отведав всего и отяжелев, гость с трудом переводит дух, а хозяин, знай, подливает в стопки и приговаривает:
- Ну, выпьем еще по одной, да чтоб не в последний раз!
И тут не поддержать его, значит кровно обидеть. А хозяйка, подкладывая в тарелку пельмешек, ласково уговаривает докушать, дескать, последние. Но ошибку сделает тот, кто поверит. За пельменями могут последовать растегайчики с ушицей, блинчики с творожком или с мясом, какая-нибудь особая запеканочка...
Летом удержать дома молодую обжоровскую поросль никак невозможно. И мальчишки и девчонки с утра и до поздна купаются в карьерах, а ребята постарше ловят щук. Ох, и азартное же это занятие! Затаится хищница в воде, похожая сверху на поленце, ждет кого бы слопать, и не чует как босоногий пострел медленно и осторожно подводит под ее брюхо петлю из мягкой медной проволоки, привязанную к концу прочного удилища. Рывок - петля затянулась, и выброшенная на берег щука отчаянно бьется, сгибаясь в дугу.
Охота на щук любимое занятие и взрослых. Но добывают они их по-другому: ловят на блесну либо подстреливают в воде из ружей. В отличие от взрослых мальчишки добычу домой не носят, - выпотрошив, жарят как шашлык на ивовых прутиках.
В предвоенные годы по окраине села проложили железную дорогу, вместе с ней построили вокзал, пристанционные склады и хлебопекарню. Обжоровка стала районным центром и после войны получила статус поселка городского типа. По этому случаю власти вознамерились дать новоиспеченному городку другое, более благозвучное название - Первомайск. Но консервативные обжоровцы не приняли его и новое название упоминается и поныне только в официальных документах.
Да и поселком городского типа никто в обиходе Обжоровку не называет. До революции она была деревней, потом стала селом. И то сказать - какой уж там город. Из коммунального жилья всего три двухэтажных дома без удобств и несколько длинных дощатых бараков, оставшихся от строителей железной дороги и торфоразработчиков. Остальное сплошь частные дома с усадьбами. Об асфальте здесь раньше и не слыхивали, начали стелить его совсем недавно. Но сказать, что это вся Обжоровка - значит погрешить против правды. Есть здесь два очень примечательных места: стадион и большое кирпичное здание с безобразной пожарной каланчей, называемое в просторечье "пожаркой". В одном конце "пожарки" размещается пожарное депо, в другом хлебный магазин, столовая и на втором пристроенном к каланче этаже - клуб. Позднее в центре Обжоровки появилось еще одно крупное здание - районный дом культуры.
Не имея других развлечений, обжоровская молодежь отдавала свободное время играм в футбол, волейбол и баскетбол, а вечера проводила в клубе - на танцах или в кино. Жителю большого города такое времяпровождение, возможно, покажется бедным, но обжоровцы вовсе не ощущали этого. Правда, находились отдельные личности, которым хотелось чего-нибудь поинтереснее. В таких случаях они вполне комфортно прогуливались за околицу. Эти прогулки на свежем воздухе приносили большую пользу, так как после них появлялись новые семьи и новое потомство.
Но кое-какой прогресс все же не миновал Обжоровку. В семидесятые годы задумали власти построить здесь современный молокозавод. Возвели основной корпус, завезли импортное оборудование и с помощью двух германских инженеров стали монтировать его. Но вышла осечка. Сгубило немцев знаменитое обжоровское гостеприимство. Месяца через три оба стали крепко запивать. Кончилось тем, что один в подпитии сорвался с монтажного крана и насмерть разбился, а второго быстренько отозвали zuruck nach Hause.
Тогда-то и прибыл на стройку молодой выпускник строительного института Георгий Дворкин. При нем замершее было строительство начало потихоньку двигаться вперед. В конце концов, настал день, когда съехавшееся областное и районное начальство торжественно перерезало ленточку. Пусковые испытания прошли гладко, но скоро начались простои из-за нехватки молока. Выяснилось, что обжоровским сельхозпроизводителям сдавать его на переработку нет никакого резона, так как и в хозяйствах и на дому имеются сепараторы и многие прекрасно обходятся своими силами.
Пустующий завод сначала охраняли, а потом перестали. Так и стоит он с выбитыми стеклами и пришедшим в негодность, растаскиваемым оборудованием как памятник прожектерства и бесхозяйственности.
Георгий Дворкин был уроженцем Обжоровки и до поступления в институт жил здесь с родителями. После возвращения с учебы он легко вписался в среду местной молодежи и быстро подтвердил свою старую репутацию острослова и хохмача. Георгий был мастер рассказывать еврейские анекдоты, питал неуемную страсть к шуткам и проявлял необыкновенную изобретательность в подначках: то тонко выставит на посмешище кого-нибудь, заставив поверить в придуманную байку, то смешное прозвище привесит, то ловкой подсечкой свалит на бок юного мечтателя, неосторожно опершегося на руку.
Любая промашка в одежде, в поведении товарищей моментально замечалась и обыгрывалась им. Стоило кому-то из членов команды, переодеваясь после игры в баскетбол, забыть завязать шнурок на спортивном тапочке, как Жора тут же с невозмутимым видом наступал на него, и зевака клевал носом землю. Или того хлеще -незаметно вставлял веточку с листьями в незастегнутую ширинку, и потешный вид ее хозяина повергал зрителей в хохот.
Иной раз, высмотрев какого-нибудь простака, Жора вкрадчиво спрашивал:
- А знаешь ли ты, что больше всего влечет мужчину к женщине?
Чтобы не ударить лицом в грязь, тот выставлял весь свой почерпнутый из умных книжек багаж. Чем больше старался испытуемый, тем саркастичнее становилась усмешка на Жориной физиономии с пушкинскими бакенбардами.
- Тоска по родине, мой друг, как ты до сих пор этого не знал! -наконец прерывал он его под смех присутствующих.
Подобные шутки наносили моральный ущерб потерпевшим, но как ни странно, до мордобоя дело не доходило, видно развитое у обжоровцев чувство юмора все же перевешивало личные обиды.
А что касается слабого пола, то у Жоры к нему было особое отношение. Его смоляные кудри и большие иудейские глаза с поволокой вызывали расположение у юных красоток. Приятно беседуя, Жора так запросто и дружески клал руку на плечо или талию своей пассии, что она, придя в некоторое замешательство, все же не спешила отстраняться. А он пускал тем временем в ход все средства обольщения и нередко добивался успеха. Среди своих сверстников Дворкин был первым, кто испытал жаркое таинство причащения к плотской любви.
* * *
Недолго проработал Георгий инженером. Его заметило районное партийное руководство, и когда первый секретарь райкома комсомола отбыл на учебу в Высшую партийную школу, кандидатуру Дворкина тотчас предложили на освободившуюся должность. На выборах он получил большинство голосов и стал комсомольским вожаком. При нем спокойная жизнь комсомольских райкомовцев пошла кувырком. Дворкин и члены бюро райкома мотались по всему району, проводили совещания и собрания, брали шефство над доярками и механизаторами, устраивали спортивные праздники и клубные вечера.
Однажды новому секретарю пришла мысль провести выезд обжоровских активистов в самый красивый в округе Глухариный бор. Народу набрался полный автобус. Путь был неблизким, ехали по старой заросшей травой колее; на ухабах сильно потряхивало, но пассажиры не унывали. Крепкие глотки оглушительно орали песни под гармонь, а ноги дружной пляской выбивали пыль из пола старого скрипучего автобуса. Неугомонный Жорин темперамент и здесь бил ключом. Стоило хору чуть поутихнуть, он тут же заводил новую песню, ее подхватывали летучие голоса девушек, а на припеве по взмаху Жориных рук разом гаркали мужские басы.
Ошалев от веселья, так и доехали незаметно до места. Здесь под сплошным пологом вековых сосен царил полумрак, в высоких вершинах ровно и мощно гудел верховой ветер, а внизу было тихо. На желтом колючем ковре из опавшей хвои расстелили скатерти, расставили закуски и заветные бутылочки рябиновки, брусничной и клюквенной настойки.
Когда вдоволь выпили, закусили и снова попели, девчата потихоньку встали и подались к опушке, где сосны уступали место ельничкам, березнякам и кудрявым кустам лещины. Это был некий знак, и кавалеры не заставили себя ждать. Парочки одна за другой исчезали среди деревьев.
Жора к своему величайшему огорчению и досаде остался совсем один. Да, упустил из виду обжоровские нравы, не определился заранее с подружкой на пикник. Его авторитет и самолюбие получили жестокий удар. Зато надолго запомнилось, что даже в любви надо быть предусмотрительным.
У областного и районного начальства Первомайский райком комсомола был на хорошем счету. Доклады о шефстве, надоях и привесах шли отсюда один за другим. Потому и было решено провести в Обжоровке показательный слет молодых передовиков сельского хозяйства.
Приглашенные заполнили клуб до отказа. Важность события подчеркивало присутствие в президиуме слета первого секретаря Первомайского райкома партии Кондрата Григорьевича Будьздоровенко и председателя райисполкома Ивана Ивановича Недогонова. Дворкин в лучших комсомольских традициях сделал доклад, потом начались горячие выступления передовиков. С большой заключительной речью собирался выступить и сам Кондрат Григорьевич. В ней он наметил обрисовать положение на всех фронтах борьбы за светлое коммунистическое будущее человечества, подробно остановиться на достижениях Первомайского района во всенародном соревновании за высокие показатели в народном хозяйстве, особо отметить большие успехи комсомола и сказать прочувствованное благодарственное слово молодым ударникам коммунистического труда. Однако в самый неподходящий момент с ним вдруг случился маленький конфуз - потребовалось срочно посетить туалет. А когда приспичит, тут уж не до речей, нужда, как говорят в Украине, любого пана с коня сгонит. Дело, конечно, пустяковое, да только никакого туалета в клубе никогда не было, А находился он во дворе, шагах в ста от "пожарки", и представлял из себя дощатую будку с мужской и женской половинками. Впрочем, это деление было весьма условным, так как многочисленные дыры и щели в тонкой перегородке давали возможность любопытствующим во всех деталях лицезреть потусторонних посетителей. Стены этого заведения, как водится, украшали похабные рисунки и философские изречения, возбуждавшие эротическую фантазию у безусых юнцов. Летом попытка добраться до насеста с круглым "очком" была подобна хождению по минному полю, зимой же доступ преграждали мощные ледяные торосы. Редкая женщина отчаивалась зайти сюда, а если уж так случалось, то непременно приносила с собой какую-нибудь дерюжку, чтобы прикрыть зияющие смотровые щели.
Путь к этому неприятному месту Кондрат Григорьевич преодолел в сопровождении двух райкомовских служак, хотя можно было, ориентируясь по запаху, обойтись и без их услуг. Крючок, как и следовало ожидать, отсутствовал, а дверь норовила открыться сама собой. Другой на месте Кондрата Григорьевича заклинил бы ее каким-нибудь бумажным сверточком, да и дело с концом, авось, дверь и не открылась бы. Однако он как человек аккуратный и основательный нашел более надежный способ защиты от никчемного любопытства прохожих в момент, когда любому человеку требуется строгое уединение. Кондрат Григорьевич снял свой брючный ремень, пристегнул его к дверной ручке, которую, слава богу, еще не успели отодрать лихоимцы, а за другой конец, сидя на корточках, ухватился обеими руками.
И надо же было такому случиться, что как раз в это время приспела большая нужда и начальнику пожарной охраны Якову Мамонтову. Он жил в маленькой казенной квартире, смежной с пожарным депо, поэтому имел возможность без отрыва от рабочего места подремать часок-другой у себя на диване. Проснувшись от громкого бурчания в животе, Яков второпях схватил со стола какой-то пустой газетный кулечек и, натужно сопя, поспешил во двор. Надо сказать, был он мужиком крупным, пудов на семь. Чувствуя сопротивление двери, Мамонтов подумал, что она, наверное, разбухла от вчерашнего дождя, и дернул посильнее. Дверь резко открылась и ничего не подозревавший Кондрат Григорьевич в позе прыгающей лягушки скатапультировал в омывавшую стены заведения лужу. И что вы думаете? вместо того, чтобы помочь попавшему в беду человеку, Яков сам поскорей уселся на его место.
А Кондрата Григорьевича тем временем под улюлюканье сбежавшихся мальчишек приводили в порядок его проводники, отошедшие, было, покурить.
Из-за этого происшествия так хорошо начавшийся слет был скомкан и сорван. Дворкину пришлось срочно покинуть рабочий президиум, а потом и вовсе закрыть слет.
Представ перед грозными очами первого, уже садившегося в машину, он до дна испил чашу начальственного гнева. Облегчив душу жутким многоэтажным матом и исчерпав запас других сильных выражений, Кондрат Григорьевич, наконец, завершил свою речь краткой сентенцией, свидетельствовавшей о полном отходе от его прежних воззрений насчет достижений комсомола, еще полчаса назад считавшихся незыблемыми.
- Вы тут очки втираете слетами да рапортами об успехах, - сказал он, - и не видите у себя под носом грязного сортира. Это же какой позор - терпеть рядом с клубом - очагом культуры - этакое форменное безобразие!
Сурово пообещав Дворкину разобраться на бюро райкома, Будьздоровенко отбыл восвояси.
Меж тем вслед за купанием первого секретаря на том же самом месте случилось словно по дьявольскому наущению еще одно престранное происшествие. Покряхтев сколько надо, Яков Мамонтов вдруг вылетел из уборной как ошпаренный и, издав трубный протяжный вой, с тяжеловесной прытью понесся прямиком к своей квартире. Его вой разбудил двух дремавших поблизости бездомных дворняжек, которые с перепугу визгливым дуэтом прогавкали всеобщую собачью побудку. В тот же миг их поддержало дальнобойное басовое буханье цепных церберов сначала в ближних, а потом и все более отдаленных подворьях и вскоре звуки собачьего хора докатились до самых окраин Обжоровки. Гром цепей и яростный брех псов привели в волнение старушек, сидевших на лавочках и перемывавших косточки обжоровским грешникам. Они дружно закрестились и устремили боязливые взгляды на небеса в ожидании кары господней. Шустрым воробышком пролетел по подворьям слух о том, будто кто-то видел некое знамение, сулящее по одним данным всемирный потоп, по другим конец света, что впрочем одно и то же.
В то самое время, пока шли эти будоражащие пересуды, а обжоровцы по российской привычке гадали, что да как, да авось и чесали затылки, главный виновник переполоха сидел в тазике с водой. Его жена долго не могла понять, что же такое случилось, и упорно осаждала Якова расспросами. Сначала он только охал и мычал, но, наконец, чуть поуменьшив с помощью водной процедуры свои мучения, мало-помалу сбивчиво рассказал о происшествии. Оказалось, что причиной его странного поведения стал тот самый газетный кулечек, в котором жена принесла с базара молотого жгучего перца и, небрежно пересыпав его в перечницу, оставила на столе. Врагу не пожелаешь того, что испытал несчастный Яков, неосмотрительно использовав коварную бумажку для своей срочной надобности.
Не прошло и дня, как его супруга по секрету поделилась с подружками о злосчастном происшествии, а те тоже по секрету рассказали другим своим подружкам, и скоро эта история, обрастая все новыми смешными деталями, пошла гулять по всей Обжоровке. С тех пор и прилипло к Якову прозвище Перченый Зад. Даже ребятишки и те, когда случалось Мамонтову во главе пожарной команды выезжать на ученье или всамделишный пожар, бежали за автоцистерной, в кабине которой он восседал, и кричали:
- Ура! Перченый Зад едет!
* * *
Через несколько дней, поостыв, Кондрат Григорьевич по здравому размышлению решил не выносить на бюро вопрос об обжоровском бескультурье. Ведь хочешь - не хочешь. а он сам оказался героем этого дурацкого происшествия, и если его еще начать раздувать, то могут за спиной совсем обсмеять. Теперь, чтобы не уронить свой авторитет, оставалось только одно: построить современный городской туалет, а старый ликвидировать и засыпать землей к чертовой матери! Укрепившись в этой мысли, Кондрат Григорьевич вызвал Дворкина. "Ну, началось", - подумал Жора и с тяжелым сердцем отправился на райкомовский ковер. Но вместо накачки получил ответственное поручение возглавить строительство туалета.
- Тебе как дипломированному строителю и карты в руки, - подлил елею в заключение разговора первый секретарь.
Половину средств на проектирование и строительство выделил райисполком, а остальное предстояло покрыть за счет добровольных взносов комсомольцев и сознательной части населения. Однако сборщикам средств, не особенно надеясь на сознательность, Дворкин порекомендовал не рассусоливать и обязать бухгалтерии колхозов и совхозов просто-напросто высчитать из зарплаты по всем ведомостям взносы на культурное благоустройство района.
Вскоре рядом со знаменитым сортиром экскаватор вырыл глубокий котлован, который огородили забором из толстых сосновых досок, и закипела стройка. Впервые в истории Обжоровки появилась канализация. Сделав зигзаг к райкому партии и райисполкому (заодно уж!) она ушла в полевой накопитель, под который приспособили один из карьеров.
Не прошло и полгода как благодаря стараниям Дворкина выросло приземистое здание с плоской крышей. Облицованные плиткой ступени вели вниз, в освещенные лампами дневного света, сверкающие белым кафелем стен и пола, фарфором раковин, бачков и унитазов, два прекрасных зала с чистыми кабинками и никелированными кранами. Все исправно работало и радовало глаз. Объединенная райкомовская и райисполкомовская комиссия приняла работу на отлично. Сам Кондрат Григорьевич по этому случаю удостоил Дворкина приглашением отужинать в райкомовском банкетном зале.
Стол был накрыт с истинно обжоровской щедростью. Когда гости, выпив и по первому кругу откушав, вышли из зала перекурить с устатку, Кондрат Григорьевич рассказал о своих впечатлениях от недавнего визита в Германию в составе партийно-государственной делегации и между прочим затронул тему о туалетах.
- Такие туалеты, как наш, у немцев всюду, - благодушно сказал он. И понизив голос, доверительно добавил, - и, между прочим, в каждой кабинке у них на полочке вместе с вафельной туалетной бумагой имеется по кусочку душистого мыла и по два презерватива. И все бесплатно.
Насчет мыла и бумаги было понятно, а вот слова о презервативах несколько обескуражили присутствующих.
- Так что они там ходят облегчаться на пару с бабами что ли? - не утерпел, чтобы не съехидничать директор конторы "Заготживсырье" Игнат Семенович Волкобоев.
- Эх, темнота, - урезонил Кондрат Григорьевич, - сморозил, не подумавши. Это называется культура - ясно. У нас презервативов днем с огнем не найдешь, а там все продумано, культурно и удобно. Не надо время терять, бегаючи по аптекам.
- Ну, а зачем по две штучки, неужто подряд все расходуют? Выходит, немец крепчее нашего мужика? - не унимался Игнат Семенович.
Тут все вспомнили про колхозного конюха Кузьму Сучкова по прозвищу Сучок и вынесли общее суждение, что наш рядовой мужик все-таки покрепче немца, а что до презервативов, то они нам совсем ни к чему. Так, баловство непотребное, а бабы они на то и бабы, чтоб рожать. Вспомнили про Сучка мужики не случайно. Хоть и был он собой неказист, ростом не вышел, однако ж коренаст, силен и боек. В застольях никто его не переедал и не перепивал. По молодости частенько в драки ввязывался, сам бывал бит, но и сдачи крепко давал. А уж до баб был, ой, как охоч! Когда стал семейным, жена его без перерыву ходила беременной. Коли случалось Кузьме уехать на дальний сенокос, соседки подзуживали Нюру Сучкову:
- Гляди, Нюрка, загуляет твой там.. с чужими бабами на сене.
- Ничё, чай не сточится. Мой Кузьма и своего не упустит и ниоткель у него не убудет, - отшучивалась она.
Была Нюра баба как баба и вдруг наградили ее почетным званием "Мать-героиня". Награду вручали в торжественной обстановке, и Нюра с Кузьмой приоделись как на великий праздник. Нюру поздравляли и фотографировали, а Сучка вдруг завидки взяли. И стал он, непутевый, возмущаться, чем привлек внимание репортеров областных газет. Когда узнали, что он муж награжденной, то подступили с разными вопросами: как так, дескать, у него все здорово получается?
Кузьма приосанился и внушительно молвил:
- Перво-наперво надо любить и в аккурат исполнять свое мужнино дело.
После награждения Нюра родила еще двоих ребятишек. Однако в конце концов, видно, надоело ей рожать каждый год. Решила она сходить к доктору, спросить, что делать, чтобы больше не беременеть. Молодой доктор, похоже еще не опытный, стал объяснять про всякие способы. Мол, есть дни, когда можно в два счета забеременеть, а есть и такие, когда неопасно. Слушая доктора, Нюра вздыхала, удивляясь его непонятливости. "Да разве же Кузьму удержишь, - размышляла она, - ему все дни без разбору хорошие". Потом доктор помянул про какие-то таблетки и срамные штучки, которых Нюра отродясь не видела и название которых сразу запамятовала. Так и ушла, ничего не добившись. А вечером сурово предупредила Кузьму:
- Пока не узнаешь, как поберечься от зачатия, к себе близко не подпущу. Хватит, нарожала ораву, кормить нечем, скоро саму съедят. Иди, и чтоб все хорошенько разузнал!
Делать нечего, пошел Кузьма к тому же доктору. Слушал-слушал и понял, что без этих... как их там, дай бог памяти... презервативов не обойтись. Поскольку в обеих обжоровских аптеках их не было, пришлось отправляться в область (то бишь в областной центр).
По приезде он первым делом отыскал самую большую аптеку в городе и, несколько смущаясь с непривычки, изложил аптекарше свою просьбу. Та ничуть не удивившись, ответила, что искомые изделия у них имеются и велела идти в кассу.
- Сколько вам? - спросила очкастая кассирша. Вопрос застал Кузьму врасплох. Как коренной обжоровец он не любил мелочиться. Обжоровцы испокон веку если что покупали, то пудами и мешками. Малость помешкав, он попросил отбить чек по-перву на килограммчик, а там, коли не хватит, можно еще прикупить.
Лицо кассирши последовательно выразило удивление, подозрительность и некоторый испуг.
- Мы килограммами не продаем, здесь вам не овощная база, - сухо отрезала она, стараясь не повышать голос. - У нас лекарства; отпускаем по-штучно.
- Ну, тогда сто штук, - бухнул Кузьма.
Машина со скрежетом выдала чек, и Кузьма поспешил к стойке с лекарствами. Кассирша проводила его обеспокоенным взглядом из окошка своей будки. Так и не поняла она, кто был этот покупатель -то ли шутник, то ли хулиган.
Кроме посещения аптеки, Кузьма наметил себе в городе еще одно дельце, Размышляя по поводу женской неуступчивости, он пришел к заключению, что настал момент, когда край как надо умилостивить Нюру каким-нибудь подарком. Для чего решил наведаться в универмаг. В поисках его Кузьма прошел немалое расстояние, вспотел, проголодался и потому, когда, наконец, нашел, не стал тратить время на осмотр больших витрин, за которыми красовались нарядно одетые манекены. На первом этаже, заваленном ширпотребовскими игрушками и музыкальными инструментами, было тихо и малолюдно, зато на втором этаже Кузьму встретила плотная толпа. Во времена развитого социализма жизнь граждан разнообразил и оживлял ажиотажный спрос на колбасу, конфеты, автомобили, бытовую технику, книги, импортную обувь, одежду, мебель - словом почти на все, что нужно человеку в жизни. В магазинах периодически что-нибудь "выбрасывали" и "давали", и граждане, оставив работу и другие дела, выстраивались в огромные очереди за дефицитом. Вот и в тот день, когда Кузьма неуверенно пробивался сквозь людской круговорот, в отделе женской одежды "давали" модные финские костюмчики. Очередь за ними, скрутившись змеей, уходила в противоположный конец зала. Потолкавшись, Кузьма не стал спрашивать последнего - больно долго стоять, да и денег на костюм, наверное, не хватит. Он уже собрался сходить на третий этаж, как вдруг за морем спин и голов заметил неподвижно стоявшую как статуя какую-то бабенку в одном исподнем белье. Взыгравшее в Кузьме мужское любопытство тут же подкрепилось деловым интересом к красивой комбинашке на бесстыжей бабенке, и он протиснувшись поближе, с фамильярностью знающего себе цену кавалера спросил: