Страница:
Таким образом, в процессе человеческого развития должна была существовать возможность пойти по ложной дороге, по-своему оценить себя и свое положение в мире.
Пользуясь данной ему свободой, человек не только изменил своему призванию, но оказал ему сознательное сопротивление. Библия изображает это в виде посягательства на плоды "Древа Познания добра и зла", а мотивом нарушения заповеди называет желание людей "быть как боги".
В свете ветхозаветной терминологии "познание добра и зла" может быть истолковано как власть над миром" /10/. Но это не та власть, которая была изначально дана человеку Богом, а власть автономная, утверждающая свои цели и свои мерила для жизни и мысли.
Конкретно Первородный грех можно представить в виде попытки человека, повлиять на природу, используя данные ему силы в одних лишь своекорыстных целях. Сам этот акт "первой в истории магии" привел к внутренней переориентации человека и внес разлад во все его существо.
Роковая черта была перейдена: человек осознал, что он свободен, что может действовать вопреки Богу. Головокружительная бездна раскрылась перед ним, и тот, кто был создан стать борцом с Хаосом, стал его рабом. Путь к Древу Жизни был закрыт. Законы, властвующие в природе, овладели человеком, гармония духа и плоти была нарушена, между Небом и Землей разверзлась пропасть...
x x x
Первородный грех есть крушение духа, утвердившего себя не в Боге, а в самом себе. Оно замутнило поток ноосферы, воспрепятствовало ее движению вперед. Объяснить этот порыв назад, этот регресс, это отступление во тьму в рациональных терминах невозможно, здесь порог разума, край бездны.
Мало кто из христианских мыслителей так отчетливо осознавал его, как Н. Бердяев. "Грехопадение, - говорил он, - есть религиозно-метафизический, а не моральный факт, оно лежит неизмеримо глубже моральности и частного явления человеческой психики. Грехопадение совершилось в глубине мистической стихии мира, это таинственный факт метафизической свободы, разрыв бытия и порабощение его частей, а не нарушение моральной законности" /11/.
Но и здесь мы должны вернуться к вопросу: был ли человек первым в творении, кто превратил свою свободу в орудие зла? Он ли стал первенцем духовного мятежа и, отступив от Бога, нарушил гармонический строй мироздания?
Согласиться с этим весьма соблазнительно. Ведь так очевидно, что человек слишком часто проявляет себя как осквернитель природы, насильник и разрушитель!
Нередко библейское учение толковали именно в этом смысле. В человеке видели первопричину космического несовершенства, и эта мысль странным образом стала казаться едва ли не аксиомой богословия /12/.
Между тем Библия недвусмысленно свидетельствует о том, что не было такого дочеловеческого мира, в котором отсутствовали бы смерть и взаимное пожирание существ. В Писании, например, нет ни малейшего намека на то, что хищные животные появились лишь после Грехопадения. Отцы Церкви, комментируя библейскую историю творения, говорят о первозданной природе, в которой есть и борьба, и жизнь одних за счет других /13/.
Мы уже говорили, что вера не может принять взгляд, согласно которому жестокий мир есть подлинное отражение высшей творческой Воли Логоса.
Сомнения здесь неизбежны. Их прекрасно выразил английский поэт Уильям Блейк в своем мистическом стихотворении о тигре, в котором есть такие строки:
Неужели та же сила,
Та же мощная ладонь
И ягненка сотворила,
И тебя, ночной огонь?
Перевод С.Я. Маршака
В самом деле, религиозное сознание противится мысли о том, что космическое зло проистекает от Бога. А поскольку оно существовало до человека, источник его нужно искать и не в нем, и не в Творце.
Ответ на этот вопрос дает Библия. Она говорит о том, что человек отступил от Бога, поддавшись искушению Змея. Это он внушил людям, что, нарушив заповедь, они станут "как боги".
x x x
Символ Змея достаточно прозрачен. Прежде всего, он связан с представлением о существе низменном, коварном и в то же время грозно-могущественном. Змея подкрадывается незаметно и жалит внезапно; она обладает завораживающей силой. Исконный страх перед змеями живет до сих пор в подсознании человека. В то же время в мифологии древних Змей был распространенной эмблемой языческих божеств. В древних космогониях он олицетворял Бездну. Змей был богом плодородия и одновременно - разрушения и Хаоса /14/. Вот почему ветхозаветный автор обратился к образу Змея.
"Христианское богословие, - отмечает С. Трубецкой, - слагалось в борьбе с ересями. Еврейская религиозная мысль развивалась в упорной и тяжелой борьбе с язычеством - иноземного и отечественного происхождения" /15/. В библейском сознании богоотступничество ассоциировалось с языческим соблазном, и Змей как атрибут богов плодородия стал символом зла, противления истинному Богу. Аналогами Змея в Библии являются чудовища Хаоса, но там они, как и Змей, не боги, а тварь, возмутившаяся против Создателя. В Апокалипсисе "древний Змей", Дракон и Сатана - синонимы. Об этой силе Христос говорит как о "князе мира", с которым Он пришел бороться.
Таким образом, Библия, как подчеркивает один из современных богословов, говорит о "сверхисторических, сверхчеловеческих демонических факторах, действующих в более обширной Вселенной и препятствующих достижению божественных целей" /16/. Именно поэтому христианство имеет основание говорить о совершившемся до человека космическом Грехопадении.
Все аспекты, все планы мироздания связаны между собой. Оно представляет собой целостную систему "неба и земли, видимого и невидимого". В ней нет ничего абсолютно изолированного.
"Мир, - говорит Н. Бердяев, - есть иерархический организм, в котором все части между собой связаны, в котором то, что совершается на вершинах, отражается на низинах... Миф о диаволе символически отражает событие, совершившееся на самой вершине духовного мира, в высшей точке духовной иерархии. Тьма первоначально сгустилась в высшей точке духовной иерархии, там свобода впервые дала отрицательный ответ на Божий зов, на Божию потребность в любви своего другого, там творение вступило на путь самоутверждения и самозамкнутости, на путь разрыва и ненависти" /17/.
Именно в такой мир противоборства и вступил человек. Но вместо того чтобы ускорить торжество сил Логоса, он внял голосу искусителя. Писание называет Сатану "отцом лжи" и "человекоубийцей", ибо обман, ложь в исполинских масштабах стали орудием против высшей Правды. "Будете как боги", - говорил Змей и обольстил, обманул человека. Отпадение не сделало людей богами, а, напротив, подорвало их первозданные силы, отделив их от Древа Жизни. Закон распада и смерти настиг и покорил человека.
Но если тайна космического зла остается для нас едва уловимой в глубинах духовных миров, то человеческий грех постигается нами - участниками его разрушительной работы - непосредственно в опыте.
В бессилии перед страстями, в "воле к власти", терзающей дух человека, в его ложном самоутверждении - вновь как бы разыгрывается драма Первочеловека. И не отражается ли предмирное Грехопадение в нашей горделивой мечте создать мир по своему плану и замыслу? Не есть ли "карамазовский бунт" - уверенность, что мы сотворили бы Вселенную лучше, чем Бог, - лишь слабое эхо предмирного Бунта? Не звучит ли в наших умах, как и в первые дни, змеиный шепот: "Будете как боги"? Дерево познается по плоду, отец лжи - по своему воздействию на людей...
x x x
Но здесь возникает новый вопрос, который был поднят еще в раннехристианскую эпоху, а впоследствии с особой резкостью поставлен Л. Толстым. Если грех поразил первых людей, то почему власть его распространилась на последующие поколения? Какое отношение к нам могут иметь отдаленные предки, жившие на заре существования человека?..
"Юридическое" толкование Первородного греха и его последствий, которое говорит о "наказании потомков за грех отцов", не только бессмысленно, но и кощунственно. Ведь даже человек с его несовершенным чувством правды понимает, что подобное наказание безмерно жестоко и противоречит евангельскому откровению о Боге.
Ничего не может здесь разрешить и ссылка на наследственность. Ведь привлекать природные механизмы для понимания духовной проблемы - не меньшее кощунство.
Итак, пусть от Бога отпали один, два, сто человек - почему их отпадение должно переживаться миллиардами их потомков как свое собственное? Зачем первым преступникам дана была такая безмерная власть над человечеством, что из-за них его неотвратимо постигла болезнь греха и трагедия богооставленности? Какое отношение имеем мы к ним, чтобы нести на себе последствия их падения?
Из этого тупика нет выхода, если принимать библейское учение в грубо юридическом и буквальном смысле. Но все меняется, если мы обратимся от буквы к духу и постараемся уяснить, что стоит в Писании за именем "Адам".
x x x
Под влиянием изобразительного искусства представление об Адаме обычно связывается с первым человеческим существом, обитавшим в прекрасном райском саду. Но искусство в данном случае лишь внешне воспроизводит библейскую символику, не раскрывая ее смысла. В Библии же "Адам" обозначает нечто гораздо большее.
Прежде всего слово это в качестве собственного имени употреблено священными писателями только четыре раза, в прочих же случаях оно имеет нарицательное значение и буквально переводится "человек". В Книге Бытия (1,26) слово "Адам" явно имеет множественный собирательный смысл, который преобладает и в других частях Библии /18/. Адам мыслится не столько как отдельная личность, сколько как олицетворение всего человечества. Подобное сведение группы к одной фигуре вообще свойственно библейскому способу мышления. В Писании много раз говорится об Иакове, Мицраиме, Ассуре как о лицах, хотя в действительности речь идет о народах.
Философское осмысление ветхозаветного "Адама" впервые предложил Филон Александрийский, который говорил о нем как о духовном существе, включающем все человечество. В каббале "Адам Кадмон", Ветхий Адам - "идея", целостный принцип человеческого рода /19/.
В христианстве эта традиция была продолжена и развита. Апостол Павел учил о двух Адамах: Ветхом и Новом. Второй есть не что иное, как Церковь, глава которой - Христос /20/. Во II веке Климент Александрийский писал, что множественности людей предшествовало их духовное единство в Адаме /21/. Согласно св. Григорию Нисскому "сотворенный человек не имеет особого имени, это всечеловек (Разрядка моя. - А. М.), то есть заключающий в себе все человечество" /22/.
Этот "Адам" был создан единственный раз, и именно в нем был запечатлен "образ Божий". "Это, - замечает св. Григорий, - природа*, понятая как целое" /23/. Она существует и поныне, воплощаясь в индивидуумах, но сохраняя при этом свое единство.
-----------------------------------------------------------------------
* То есть человеческая природа.
Мысль о человечестве как целостном "Адаме" отражена и в богослужебных текстах Церкви. В них постоянно говорится о Христе, который пришел в мир спасти "Адама". Видеть в подобных словах одного лишь Первочеловека нет оснований.
Точно так же и философская интуиция, и наука открывают это существенное единство человека. О нем говорят и биологические, и социальные, и психологические узы, связующие вид Homo Sapiens. О. Конт называет его Великим существом. Сознание целостного "Адама" отражено в творчестве Вяч. Иванова и А. Сент-Экзюпери. Юнговское понятие о "коллективном подсознательном" также указывает на глубинную связь общечеловеческого духа. Аналогичные процессы, происходившие в умственной жизни разделенных между собой народов древности, есть косвенное тому подтверждение. Вся метаистория есть история единого Адама.
"Под Адамом, - говорит Вл. Соловьев, - разумеется не отдельное только лицо, наряду с другими, а всеединая личность (Разрядка моя. - А.М.), заключающая в себе все природное человечество" /24/. Мысль Соловьева продолжает С. Булгаков. Он пишет: "Адам не имеет индивидуального лица в том смысле, в каком мы его теперь понимаем. Он не есть только порядковая величина". Человек един. Индивиды в его духовном организме есть "только всплески, ипостасные явления единой человечности" /25/.
Богословие связывает эту тайну единомножественности ноосферы с учением о богоподобии человека. Подобно тому как единство Сущего открывается в предвечном саморазличении Троицы, так и человек в его идеальном состоянии объемлет в себе ипостаси отдельных индивидуумов. "Существует только одна человеческая природа, - говорит В. Н. Лосский, - общая всем людям, хотя она и кажется нам раздробленной грехом и разделенной многими индивидами" /26/.
Каким бы путем ни совершился антропогенез, постиг ли этот таинственный переворот одно существо или несколько - "Адам" как таковой остается единым.
Мы все пребываем в этом единстве и в нем увлечены на ложный путь. Сущность Грехопадения - не в чьей-то отдельной вине, а во всеобщем человеческом отпадении, ибо, как говорит апостол Павел, в нем (то есть Адаме) "все согрешили" (Рим 5,12). Именно поэтому мы несем на себе печать трагического разрыва бытия и можем сознавать себя участниками Грехопадения. Оно совершилось на уровне, превышающем индивидуальное сознание, но охватывающем весь вид в целом. Поэтому каждый рождающийся в мир человек причастен греху, будучи "клеткой" общечеловеческого духовного организма.
Тем не менее как в космогенезе силы Хаоса не в состоянии были прервать процесс становления, так и человек не целиком покорился демонизму и злу. Извращение путей не привело к его окончательной гибели. В нем сохранился здоровый корень, жажда совершенства и познания, стремление к добру, тоска по Богу. В этой неполной утрате первоначальных даров и заключен залог дальнейшего поступательного движения Адамова рода.
Да, поистине жизнь наша - "юдоль плача" и "лежит во зле", но даже и в этом несовершенном и скорбном мире осуществляет свою созидательную цель божественный Логос. Само страдание, сама дисгармония вызывают в человеке протест, побуждают искать пути их преодоления. В борьбе и преодолении куется человеческий дух.
Христианство не считает страдание добром. Христос утешал страждущих и исцелял болящих. Но на таинственных путях Промысла даже зло может обернуться добром. Недаром многие мыслители говорят, что только в "пограничных ситуациях", перед лицом смерти, отчаяния и страха выявляется подлинная человеческая сущность. Величайшие победы духа рождены были в горниле страданий. На этом пути Бог не оставляет человека одиноким, укрепляет его, озаряя его труд и борьбу светом Откровения. И наконец, творящий Логос Сам входит в мировой процесс, соединяясь с Адамом через Воплощение. Он страждет и умирает вместе с ним, чтобы привести его к пасхальной победе.
"Мужайтесь - Я победил мир", - говорит Христос. "Победа, победившая мир, - вера наша!" - восклицает Церковь устами апостола Иоанна, прозревавшего Царство Божие.
Только Бог созерцает творение в его бесконечной красоте. Мы же, живущие на земле лишь краткий миг, не в состоянии охватить всю грандиозность замыслов Творца. Такова основная мысль Книги Иова. Однако, даже ограниченные рамками своего бытия, мы в какой-то степени предвосхищаем Грядущее как сознательные соучастники вселенской драмы, в которой человек, проходя через борьбу, страдания и поиски, возвращается в дом Отчий...
Первое искушение человека было для него пробным камнем: Адам внял голосу Змея и захотел идти его путем богопротивления. Но и после этого великого разрыва, когда врата Рая закрылись, связь Неба и Земли не прервалась. Бог продолжал присутствовать в жизни человека, который в сумраке своих блужданий не уставал искать Его.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава девятая
ВЕЛИКИЙ РАЗРЫВ
/1/. См.: Дж. Фрэзер. Фольклор в Ветхом Завете/Пер. с англ. М., 1986. С. 29 сл.
/2/. См.: Д. Г. Редер. Мифы и легенды древнего Двуречья. М., 1965. С. 38, 42; М. Э. Матье. Древнеегипетские мифы. М., 1956. С. 86; А. П. Лопухин. Библейская история при свете новейших исследований и открытий. Т. 1. С. 107.
/3/. Ш. Секретан. Цивилизация и вера/Пер. с фр. М., 1900. С. 347.
/4/. О формах табу см.: Д. Фрэзер. Золотая ветвь/Пер. с англ. М., 1980. С. 222 сл. Насколько сильно влияют табу на людей, которые в них верят, свидетельствует, например, следующий факт. "Одному мальчику-туземцу было в качестве табу запрещено есть бананы и прикасаться к сосудам, в которых они находились. Однажды его товарищи сообщили ему, что он ел рыбу из черепка, в котором находились остатки бананов. И что же? Спустя несколько часов мальчик умер в тяжких мучениях" (Г. Бутце. В сумерках тропического леса/Пер. с нем. М., 1956. С. 202); см. также: П. де ла Гассери. Психология религий/Пер. с фр. М., 1901. С. 84.
/5/. З. Фрейд. Тотем и табу/Пер. с нем. Пг., 1923. С. 151. Следует подчеркнуть, что Фрейд выводил и антипод религии - атеизм - из невроза, возникающего в результате протеста против отца. См.: З. Фрейд. Леонардо да Винчи: Воспоминания детства. С. 79.
/6/. Е. Fromm. Man for Himself. London, 1960. P. 46.
/7/. О значении этой концепции для христианского миросозерцания см.: Б. Вышеславцев. Бессмертие, перевоплощение и воскресение. - В кн.: Переселение душ: Париж: YMCA, 1936. С. 114.
/8/. См. обзор святоотеческих высказываний в кн.: В. Велтистов. Грех, его происхождение, сущность и следствия: Критико-догматическое исследование. М., 1885. С. 182 сл.
/9/. С. Л. Франк. Смысл жизни. Париж: YMCA, 1934. С. 124.
/10/. Библейская идиома "добро и зло", как правило, есть синоним "всего на свете". "Для евреев, - справедливо отмечает голландский библеист Ренкенс, - познание означает вещь практическую, в том или ином смысле творческую: познать вещь, произнести ее имя - означает осуществить над ней свое подлинное влияние, поставить ее под свою власть. Это хорошо объясняет тот факт, что знание различия между добром и злом может быть только сверхчеловеческой привилегией" (Н. Renckens. La Bible et les Origines du Monde. Tournai, 1964. P. 178).
/11/. Н. Бердяев. Новое религиозное сознание и общественность. С. XXVI.
/12/. Типичный образец подобного решения вопроса можно видеть, например, в работе: П. Я. Светлов. Христианское вероучение. Т. II. Киев, 1912. С. 32 сл.
/13/. Так. например, св. Василий Великий в связи с сотворением мира говорит о различных хищниках, об органах защиты и нападения у животных (Беседы на Шестоднев, IX). О том же пишет и св. Иоанн Златоуст в "Беседах на Бытие".
/14/. С. Трубецкой. Учение о Логосе. М., 1906. С. 241-242.
/15/. Там же. С. 245.
/16/. К. Cauten. Science, Secularization and God. P. 172. П. Тейяр де Шарден выдвинул свою "статистическую" теорию грехопадения, в которой пытается обойти проблему злой воли, сводя дело к случайностным факторам и "издержкам". См.приложение 10.
/17/. Н. Бердяев. Философия свободного духа. Ч. 1. Париж: YMCA, 1927. С. 235. До Бердяева мысль о поврежденности мироздания как целого была развита Вл. Соловьевым (См. его: Духовные основы жизни. Собр. соч. Т. III. С. 351 сл.) и Н. О. Лосским (См. его: Мир как органическое целое. М., 1917. С. 89 сл.). Следует отметить, что Бердяев испытал на себе сильное влияние систем Беме и Шеллинга и это привело его к теории особой "нетварной свободы", теории, которая имеет оттенок дуализма. См.: В. Зеньковский. История русской философии. Т. II. Париж: YMCA, 1950. С. 313 сл.
/18/. Слово "Адам" без артикля, то есть как собственное, употребляется в Быт 4, 1, 25; 5, 1, 3; Пар 1,1; Тов 8. 6. В прочих же случаях оно нарицательное. См.: L. Ligier. Peche d'Adam et peche du monde. V. 1. 1960. P. 165 ff.
/19/. См. статьи "Адам" и "Адам-Кадмон" в "Еврейской энциклопедии". Т. 1. С. 441 сл.
/20/. В своей интерпретации "Ветхого", или Первого, Адама ап. Павел использовал язык и символику эллинистическо-иудейской философии. "В глазах Павла, как и в глазах его современников, Адам - не только исторический индивидуум, но, прежде всего, личность, которая включает в себя все человечество. Именно в этом качестве Павел видит в нем Образ Божий" (Ch. Baumgartner. Le peche Originel. 1969. P. 141).
/21/. Климент. Строматы 1, 18.
/22/. Св. Григорий Нисский. Об устроении человека. XVI.
/23/. Там же.
/24/. Вл. Соловьев. Собр. соч. Т. III. С. 162.
/25/. С. Булгаков. Купина неопалимая. Париж: YMCA, 1927. С. 35
/26/. В. Н. Лосский. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Богословские труды. Сб. 8. М., 1972. С. 65.
Глава десятая
ЕДИНЫЙ
Динамический элемент первобытной культуры следует
искать скорее в сфере непосредственного религиозного
опыта, чем в сознательных рациональных поисках.
К. Даусон
Религия появилась как результат ослабления непосредственной связи человека с Богом. В сущности, она была вызвана к жизни стремлением людей перебросить мост между ними и Запредельным. По-видимому, вначале она еще отражала какие-то черты исходного состояния человеческого сознания; но этот ранний период духовной истории едва различим в сумраке прошлого.
В самом деле, сотни веков, протекших до изобретения письменности, во многом остаются для нас загадкой. Глиняные черепки, наконечники для стрел, каменные рубила и кухонные отбросы рассказывают о быте доисторического человека, о его занятиях и жилище, но они молчат о главном: о самом человеке. Остатки скелетов, обломки черепов помогают восстановить внешний облик первобытных охотников, но не картину их внутренней жизци.
Гораздо больше говорит о ней палеолитическое искусство. Оно есть немой свидетель, доказывающий, что древнейшие люди не были чужды духовным и творческим поискам.
Вот они глядят на нас через тысячелетия, грубо сделанные из камня и кости маленькие идолы. Что вложил художник в эти изображения, какие мысли о жизни и смерти, какие чувства и верования связывал с ними?..
Некоторый свет на загадки духовного прошлого человечества может пролить изучение миросозерцания тех народов, которые как бы не имели истории и которые в наш атомный век живут в веке каменном. В прежние времена их считали низшими существами - переходной ступенью между человеком и обезьяной - и переносили это неверное представление также на древнего человека. В частности, им нередко отказывали и в наличии религии /1/. Утверждение о существовании народов, будто бы лишенных религии, было одним из существенных аргументов против христианского миросозерцания в устах поборников старого рационализма и просветительства.
Географические открытия, начавшиеся с XVI века, ввели в поле зрения европейцев множество народов и племен, стоявших на низком уровне материальной цивилизации. Но путешественники, посещавшие новооткрытые страны, оказывались зачастую весьма поверхностными, а порой невежественными наблюдателями, и они-то и повинны в создании мифа о безрелигиозных народах. Часто здесь имели место поразительные курьезы, связанные с незнанием языка и культуры туземцев или с узким пониманием термина "религия". Например, русский путешественник XVI века В. Атласов писал о жителях Камчатки: "А веры никакой нет, только одни шаманы", тогда как именно присутствие шаманов свидетельствовало о наличии у камчадалов религии. Подобные ошибки были свойственны и исследователям нашего времени. Так, некоторые авторы, описывая культуру племени кубу, обитающего в болотистых лесах Суматры, отрицали у него всякие религиозные представления. Но более тщательные исследования показали, что это мнение ошибочно /2/.
В настоящее время среди ученых всех направлений уже никто не настаивает на существовании безрелигиозных народов. Исключение составляет запоздалая попытка объявить таковым народ, последний представитель которого умер почти сто лет назад.
Речь идет о жителях острова Тасмания, которые стояли на крайне низком уровне материальной цивилизации. В результате жестоких и некультурных методов колонизации этот народ окончательно исчез с лица земли. Тасманийцы во всех отношениях остались очень мало изученными. Пользуясь этим, один из марксистских авторов объявил их безрелигиозным народом. Главный его аргумент - отсутствие в тасманийском языке таких слов, как "Бог", "Дух", "святой" и т. д. /3/. При этом он ссылался на словари тасманийского языка, которые сам признавал весьма несовершенными.
Остается лишь удивляться столь поверхностной аргументации. Кроме того, по данным авторитетных исследователей, у тасманийцев не только существовали понятия, обозначающие демонические силы, но и имя некоего высшего Существа: Тиггана-Марабуна /4/.
Упомянутый автор, отвергая мистический характер этих слов, пытался объяснить их происхождение чувством страха перед ночью и хищными животными /5/. Между тем известно, что на острове Тасмания нет и никогда не было ни одного животного, опасного для человека /6/.
Итак, попытка "открыть" безрелигиозный народ является совершенно несостоятельной и продиктована соображениями, стоящими далеко от науки.
Но если подобные попытки оставлены по отношению к народам исторических времен, то атеисты продолжают настаивать на том, что безрелигиозность якобы характерна для человека каменного века. Его объявляют "стихийным материалистом" /7/. При этом не выдвигается решительно никаких серьезных доказательств. Ведь если наличие религии устанавливается предметами культа, найденными археологами, то отсутствие этих предметов никак не может доказать отсутствие религии.
Для того чтобы обойти эту трудность, прибегают к неправомерному расширению понятия "человек". Так, В. К. Никольский говорит о безрелигиозном периоде, имея в виду питекантропов и синантропов /8/. На самом же деле даже неандерталец не является человеком в полном смысле слова и применение к нему термина "Homo" носит чисто зоологически-родовой характер /9/. Впрочем, и у него многие исследователи предполагают зачатки культа /10/.
Пользуясь данной ему свободой, человек не только изменил своему призванию, но оказал ему сознательное сопротивление. Библия изображает это в виде посягательства на плоды "Древа Познания добра и зла", а мотивом нарушения заповеди называет желание людей "быть как боги".
В свете ветхозаветной терминологии "познание добра и зла" может быть истолковано как власть над миром" /10/. Но это не та власть, которая была изначально дана человеку Богом, а власть автономная, утверждающая свои цели и свои мерила для жизни и мысли.
Конкретно Первородный грех можно представить в виде попытки человека, повлиять на природу, используя данные ему силы в одних лишь своекорыстных целях. Сам этот акт "первой в истории магии" привел к внутренней переориентации человека и внес разлад во все его существо.
Роковая черта была перейдена: человек осознал, что он свободен, что может действовать вопреки Богу. Головокружительная бездна раскрылась перед ним, и тот, кто был создан стать борцом с Хаосом, стал его рабом. Путь к Древу Жизни был закрыт. Законы, властвующие в природе, овладели человеком, гармония духа и плоти была нарушена, между Небом и Землей разверзлась пропасть...
x x x
Первородный грех есть крушение духа, утвердившего себя не в Боге, а в самом себе. Оно замутнило поток ноосферы, воспрепятствовало ее движению вперед. Объяснить этот порыв назад, этот регресс, это отступление во тьму в рациональных терминах невозможно, здесь порог разума, край бездны.
Мало кто из христианских мыслителей так отчетливо осознавал его, как Н. Бердяев. "Грехопадение, - говорил он, - есть религиозно-метафизический, а не моральный факт, оно лежит неизмеримо глубже моральности и частного явления человеческой психики. Грехопадение совершилось в глубине мистической стихии мира, это таинственный факт метафизической свободы, разрыв бытия и порабощение его частей, а не нарушение моральной законности" /11/.
Но и здесь мы должны вернуться к вопросу: был ли человек первым в творении, кто превратил свою свободу в орудие зла? Он ли стал первенцем духовного мятежа и, отступив от Бога, нарушил гармонический строй мироздания?
Согласиться с этим весьма соблазнительно. Ведь так очевидно, что человек слишком часто проявляет себя как осквернитель природы, насильник и разрушитель!
Нередко библейское учение толковали именно в этом смысле. В человеке видели первопричину космического несовершенства, и эта мысль странным образом стала казаться едва ли не аксиомой богословия /12/.
Между тем Библия недвусмысленно свидетельствует о том, что не было такого дочеловеческого мира, в котором отсутствовали бы смерть и взаимное пожирание существ. В Писании, например, нет ни малейшего намека на то, что хищные животные появились лишь после Грехопадения. Отцы Церкви, комментируя библейскую историю творения, говорят о первозданной природе, в которой есть и борьба, и жизнь одних за счет других /13/.
Мы уже говорили, что вера не может принять взгляд, согласно которому жестокий мир есть подлинное отражение высшей творческой Воли Логоса.
Сомнения здесь неизбежны. Их прекрасно выразил английский поэт Уильям Блейк в своем мистическом стихотворении о тигре, в котором есть такие строки:
Неужели та же сила,
Та же мощная ладонь
И ягненка сотворила,
И тебя, ночной огонь?
Перевод С.Я. Маршака
В самом деле, религиозное сознание противится мысли о том, что космическое зло проистекает от Бога. А поскольку оно существовало до человека, источник его нужно искать и не в нем, и не в Творце.
Ответ на этот вопрос дает Библия. Она говорит о том, что человек отступил от Бога, поддавшись искушению Змея. Это он внушил людям, что, нарушив заповедь, они станут "как боги".
x x x
Символ Змея достаточно прозрачен. Прежде всего, он связан с представлением о существе низменном, коварном и в то же время грозно-могущественном. Змея подкрадывается незаметно и жалит внезапно; она обладает завораживающей силой. Исконный страх перед змеями живет до сих пор в подсознании человека. В то же время в мифологии древних Змей был распространенной эмблемой языческих божеств. В древних космогониях он олицетворял Бездну. Змей был богом плодородия и одновременно - разрушения и Хаоса /14/. Вот почему ветхозаветный автор обратился к образу Змея.
"Христианское богословие, - отмечает С. Трубецкой, - слагалось в борьбе с ересями. Еврейская религиозная мысль развивалась в упорной и тяжелой борьбе с язычеством - иноземного и отечественного происхождения" /15/. В библейском сознании богоотступничество ассоциировалось с языческим соблазном, и Змей как атрибут богов плодородия стал символом зла, противления истинному Богу. Аналогами Змея в Библии являются чудовища Хаоса, но там они, как и Змей, не боги, а тварь, возмутившаяся против Создателя. В Апокалипсисе "древний Змей", Дракон и Сатана - синонимы. Об этой силе Христос говорит как о "князе мира", с которым Он пришел бороться.
Таким образом, Библия, как подчеркивает один из современных богословов, говорит о "сверхисторических, сверхчеловеческих демонических факторах, действующих в более обширной Вселенной и препятствующих достижению божественных целей" /16/. Именно поэтому христианство имеет основание говорить о совершившемся до человека космическом Грехопадении.
Все аспекты, все планы мироздания связаны между собой. Оно представляет собой целостную систему "неба и земли, видимого и невидимого". В ней нет ничего абсолютно изолированного.
"Мир, - говорит Н. Бердяев, - есть иерархический организм, в котором все части между собой связаны, в котором то, что совершается на вершинах, отражается на низинах... Миф о диаволе символически отражает событие, совершившееся на самой вершине духовного мира, в высшей точке духовной иерархии. Тьма первоначально сгустилась в высшей точке духовной иерархии, там свобода впервые дала отрицательный ответ на Божий зов, на Божию потребность в любви своего другого, там творение вступило на путь самоутверждения и самозамкнутости, на путь разрыва и ненависти" /17/.
Именно в такой мир противоборства и вступил человек. Но вместо того чтобы ускорить торжество сил Логоса, он внял голосу искусителя. Писание называет Сатану "отцом лжи" и "человекоубийцей", ибо обман, ложь в исполинских масштабах стали орудием против высшей Правды. "Будете как боги", - говорил Змей и обольстил, обманул человека. Отпадение не сделало людей богами, а, напротив, подорвало их первозданные силы, отделив их от Древа Жизни. Закон распада и смерти настиг и покорил человека.
Но если тайна космического зла остается для нас едва уловимой в глубинах духовных миров, то человеческий грех постигается нами - участниками его разрушительной работы - непосредственно в опыте.
В бессилии перед страстями, в "воле к власти", терзающей дух человека, в его ложном самоутверждении - вновь как бы разыгрывается драма Первочеловека. И не отражается ли предмирное Грехопадение в нашей горделивой мечте создать мир по своему плану и замыслу? Не есть ли "карамазовский бунт" - уверенность, что мы сотворили бы Вселенную лучше, чем Бог, - лишь слабое эхо предмирного Бунта? Не звучит ли в наших умах, как и в первые дни, змеиный шепот: "Будете как боги"? Дерево познается по плоду, отец лжи - по своему воздействию на людей...
x x x
Но здесь возникает новый вопрос, который был поднят еще в раннехристианскую эпоху, а впоследствии с особой резкостью поставлен Л. Толстым. Если грех поразил первых людей, то почему власть его распространилась на последующие поколения? Какое отношение к нам могут иметь отдаленные предки, жившие на заре существования человека?..
"Юридическое" толкование Первородного греха и его последствий, которое говорит о "наказании потомков за грех отцов", не только бессмысленно, но и кощунственно. Ведь даже человек с его несовершенным чувством правды понимает, что подобное наказание безмерно жестоко и противоречит евангельскому откровению о Боге.
Ничего не может здесь разрешить и ссылка на наследственность. Ведь привлекать природные механизмы для понимания духовной проблемы - не меньшее кощунство.
Итак, пусть от Бога отпали один, два, сто человек - почему их отпадение должно переживаться миллиардами их потомков как свое собственное? Зачем первым преступникам дана была такая безмерная власть над человечеством, что из-за них его неотвратимо постигла болезнь греха и трагедия богооставленности? Какое отношение имеем мы к ним, чтобы нести на себе последствия их падения?
Из этого тупика нет выхода, если принимать библейское учение в грубо юридическом и буквальном смысле. Но все меняется, если мы обратимся от буквы к духу и постараемся уяснить, что стоит в Писании за именем "Адам".
x x x
Под влиянием изобразительного искусства представление об Адаме обычно связывается с первым человеческим существом, обитавшим в прекрасном райском саду. Но искусство в данном случае лишь внешне воспроизводит библейскую символику, не раскрывая ее смысла. В Библии же "Адам" обозначает нечто гораздо большее.
Прежде всего слово это в качестве собственного имени употреблено священными писателями только четыре раза, в прочих же случаях оно имеет нарицательное значение и буквально переводится "человек". В Книге Бытия (1,26) слово "Адам" явно имеет множественный собирательный смысл, который преобладает и в других частях Библии /18/. Адам мыслится не столько как отдельная личность, сколько как олицетворение всего человечества. Подобное сведение группы к одной фигуре вообще свойственно библейскому способу мышления. В Писании много раз говорится об Иакове, Мицраиме, Ассуре как о лицах, хотя в действительности речь идет о народах.
Философское осмысление ветхозаветного "Адама" впервые предложил Филон Александрийский, который говорил о нем как о духовном существе, включающем все человечество. В каббале "Адам Кадмон", Ветхий Адам - "идея", целостный принцип человеческого рода /19/.
В христианстве эта традиция была продолжена и развита. Апостол Павел учил о двух Адамах: Ветхом и Новом. Второй есть не что иное, как Церковь, глава которой - Христос /20/. Во II веке Климент Александрийский писал, что множественности людей предшествовало их духовное единство в Адаме /21/. Согласно св. Григорию Нисскому "сотворенный человек не имеет особого имени, это всечеловек (Разрядка моя. - А. М.), то есть заключающий в себе все человечество" /22/.
Этот "Адам" был создан единственный раз, и именно в нем был запечатлен "образ Божий". "Это, - замечает св. Григорий, - природа*, понятая как целое" /23/. Она существует и поныне, воплощаясь в индивидуумах, но сохраняя при этом свое единство.
-----------------------------------------------------------------------
* То есть человеческая природа.
Мысль о человечестве как целостном "Адаме" отражена и в богослужебных текстах Церкви. В них постоянно говорится о Христе, который пришел в мир спасти "Адама". Видеть в подобных словах одного лишь Первочеловека нет оснований.
Точно так же и философская интуиция, и наука открывают это существенное единство человека. О нем говорят и биологические, и социальные, и психологические узы, связующие вид Homo Sapiens. О. Конт называет его Великим существом. Сознание целостного "Адама" отражено в творчестве Вяч. Иванова и А. Сент-Экзюпери. Юнговское понятие о "коллективном подсознательном" также указывает на глубинную связь общечеловеческого духа. Аналогичные процессы, происходившие в умственной жизни разделенных между собой народов древности, есть косвенное тому подтверждение. Вся метаистория есть история единого Адама.
"Под Адамом, - говорит Вл. Соловьев, - разумеется не отдельное только лицо, наряду с другими, а всеединая личность (Разрядка моя. - А.М.), заключающая в себе все природное человечество" /24/. Мысль Соловьева продолжает С. Булгаков. Он пишет: "Адам не имеет индивидуального лица в том смысле, в каком мы его теперь понимаем. Он не есть только порядковая величина". Человек един. Индивиды в его духовном организме есть "только всплески, ипостасные явления единой человечности" /25/.
Богословие связывает эту тайну единомножественности ноосферы с учением о богоподобии человека. Подобно тому как единство Сущего открывается в предвечном саморазличении Троицы, так и человек в его идеальном состоянии объемлет в себе ипостаси отдельных индивидуумов. "Существует только одна человеческая природа, - говорит В. Н. Лосский, - общая всем людям, хотя она и кажется нам раздробленной грехом и разделенной многими индивидами" /26/.
Каким бы путем ни совершился антропогенез, постиг ли этот таинственный переворот одно существо или несколько - "Адам" как таковой остается единым.
Мы все пребываем в этом единстве и в нем увлечены на ложный путь. Сущность Грехопадения - не в чьей-то отдельной вине, а во всеобщем человеческом отпадении, ибо, как говорит апостол Павел, в нем (то есть Адаме) "все согрешили" (Рим 5,12). Именно поэтому мы несем на себе печать трагического разрыва бытия и можем сознавать себя участниками Грехопадения. Оно совершилось на уровне, превышающем индивидуальное сознание, но охватывающем весь вид в целом. Поэтому каждый рождающийся в мир человек причастен греху, будучи "клеткой" общечеловеческого духовного организма.
Тем не менее как в космогенезе силы Хаоса не в состоянии были прервать процесс становления, так и человек не целиком покорился демонизму и злу. Извращение путей не привело к его окончательной гибели. В нем сохранился здоровый корень, жажда совершенства и познания, стремление к добру, тоска по Богу. В этой неполной утрате первоначальных даров и заключен залог дальнейшего поступательного движения Адамова рода.
Да, поистине жизнь наша - "юдоль плача" и "лежит во зле", но даже и в этом несовершенном и скорбном мире осуществляет свою созидательную цель божественный Логос. Само страдание, сама дисгармония вызывают в человеке протест, побуждают искать пути их преодоления. В борьбе и преодолении куется человеческий дух.
Христианство не считает страдание добром. Христос утешал страждущих и исцелял болящих. Но на таинственных путях Промысла даже зло может обернуться добром. Недаром многие мыслители говорят, что только в "пограничных ситуациях", перед лицом смерти, отчаяния и страха выявляется подлинная человеческая сущность. Величайшие победы духа рождены были в горниле страданий. На этом пути Бог не оставляет человека одиноким, укрепляет его, озаряя его труд и борьбу светом Откровения. И наконец, творящий Логос Сам входит в мировой процесс, соединяясь с Адамом через Воплощение. Он страждет и умирает вместе с ним, чтобы привести его к пасхальной победе.
"Мужайтесь - Я победил мир", - говорит Христос. "Победа, победившая мир, - вера наша!" - восклицает Церковь устами апостола Иоанна, прозревавшего Царство Божие.
Только Бог созерцает творение в его бесконечной красоте. Мы же, живущие на земле лишь краткий миг, не в состоянии охватить всю грандиозность замыслов Творца. Такова основная мысль Книги Иова. Однако, даже ограниченные рамками своего бытия, мы в какой-то степени предвосхищаем Грядущее как сознательные соучастники вселенской драмы, в которой человек, проходя через борьбу, страдания и поиски, возвращается в дом Отчий...
Первое искушение человека было для него пробным камнем: Адам внял голосу Змея и захотел идти его путем богопротивления. Но и после этого великого разрыва, когда врата Рая закрылись, связь Неба и Земли не прервалась. Бог продолжал присутствовать в жизни человека, который в сумраке своих блужданий не уставал искать Его.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава девятая
ВЕЛИКИЙ РАЗРЫВ
/1/. См.: Дж. Фрэзер. Фольклор в Ветхом Завете/Пер. с англ. М., 1986. С. 29 сл.
/2/. См.: Д. Г. Редер. Мифы и легенды древнего Двуречья. М., 1965. С. 38, 42; М. Э. Матье. Древнеегипетские мифы. М., 1956. С. 86; А. П. Лопухин. Библейская история при свете новейших исследований и открытий. Т. 1. С. 107.
/3/. Ш. Секретан. Цивилизация и вера/Пер. с фр. М., 1900. С. 347.
/4/. О формах табу см.: Д. Фрэзер. Золотая ветвь/Пер. с англ. М., 1980. С. 222 сл. Насколько сильно влияют табу на людей, которые в них верят, свидетельствует, например, следующий факт. "Одному мальчику-туземцу было в качестве табу запрещено есть бананы и прикасаться к сосудам, в которых они находились. Однажды его товарищи сообщили ему, что он ел рыбу из черепка, в котором находились остатки бананов. И что же? Спустя несколько часов мальчик умер в тяжких мучениях" (Г. Бутце. В сумерках тропического леса/Пер. с нем. М., 1956. С. 202); см. также: П. де ла Гассери. Психология религий/Пер. с фр. М., 1901. С. 84.
/5/. З. Фрейд. Тотем и табу/Пер. с нем. Пг., 1923. С. 151. Следует подчеркнуть, что Фрейд выводил и антипод религии - атеизм - из невроза, возникающего в результате протеста против отца. См.: З. Фрейд. Леонардо да Винчи: Воспоминания детства. С. 79.
/6/. Е. Fromm. Man for Himself. London, 1960. P. 46.
/7/. О значении этой концепции для христианского миросозерцания см.: Б. Вышеславцев. Бессмертие, перевоплощение и воскресение. - В кн.: Переселение душ: Париж: YMCA, 1936. С. 114.
/8/. См. обзор святоотеческих высказываний в кн.: В. Велтистов. Грех, его происхождение, сущность и следствия: Критико-догматическое исследование. М., 1885. С. 182 сл.
/9/. С. Л. Франк. Смысл жизни. Париж: YMCA, 1934. С. 124.
/10/. Библейская идиома "добро и зло", как правило, есть синоним "всего на свете". "Для евреев, - справедливо отмечает голландский библеист Ренкенс, - познание означает вещь практическую, в том или ином смысле творческую: познать вещь, произнести ее имя - означает осуществить над ней свое подлинное влияние, поставить ее под свою власть. Это хорошо объясняет тот факт, что знание различия между добром и злом может быть только сверхчеловеческой привилегией" (Н. Renckens. La Bible et les Origines du Monde. Tournai, 1964. P. 178).
/11/. Н. Бердяев. Новое религиозное сознание и общественность. С. XXVI.
/12/. Типичный образец подобного решения вопроса можно видеть, например, в работе: П. Я. Светлов. Христианское вероучение. Т. II. Киев, 1912. С. 32 сл.
/13/. Так. например, св. Василий Великий в связи с сотворением мира говорит о различных хищниках, об органах защиты и нападения у животных (Беседы на Шестоднев, IX). О том же пишет и св. Иоанн Златоуст в "Беседах на Бытие".
/14/. С. Трубецкой. Учение о Логосе. М., 1906. С. 241-242.
/15/. Там же. С. 245.
/16/. К. Cauten. Science, Secularization and God. P. 172. П. Тейяр де Шарден выдвинул свою "статистическую" теорию грехопадения, в которой пытается обойти проблему злой воли, сводя дело к случайностным факторам и "издержкам". См.приложение 10.
/17/. Н. Бердяев. Философия свободного духа. Ч. 1. Париж: YMCA, 1927. С. 235. До Бердяева мысль о поврежденности мироздания как целого была развита Вл. Соловьевым (См. его: Духовные основы жизни. Собр. соч. Т. III. С. 351 сл.) и Н. О. Лосским (См. его: Мир как органическое целое. М., 1917. С. 89 сл.). Следует отметить, что Бердяев испытал на себе сильное влияние систем Беме и Шеллинга и это привело его к теории особой "нетварной свободы", теории, которая имеет оттенок дуализма. См.: В. Зеньковский. История русской философии. Т. II. Париж: YMCA, 1950. С. 313 сл.
/18/. Слово "Адам" без артикля, то есть как собственное, употребляется в Быт 4, 1, 25; 5, 1, 3; Пар 1,1; Тов 8. 6. В прочих же случаях оно нарицательное. См.: L. Ligier. Peche d'Adam et peche du monde. V. 1. 1960. P. 165 ff.
/19/. См. статьи "Адам" и "Адам-Кадмон" в "Еврейской энциклопедии". Т. 1. С. 441 сл.
/20/. В своей интерпретации "Ветхого", или Первого, Адама ап. Павел использовал язык и символику эллинистическо-иудейской философии. "В глазах Павла, как и в глазах его современников, Адам - не только исторический индивидуум, но, прежде всего, личность, которая включает в себя все человечество. Именно в этом качестве Павел видит в нем Образ Божий" (Ch. Baumgartner. Le peche Originel. 1969. P. 141).
/21/. Климент. Строматы 1, 18.
/22/. Св. Григорий Нисский. Об устроении человека. XVI.
/23/. Там же.
/24/. Вл. Соловьев. Собр. соч. Т. III. С. 162.
/25/. С. Булгаков. Купина неопалимая. Париж: YMCA, 1927. С. 35
/26/. В. Н. Лосский. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Богословские труды. Сб. 8. М., 1972. С. 65.
Глава десятая
ЕДИНЫЙ
Динамический элемент первобытной культуры следует
искать скорее в сфере непосредственного религиозного
опыта, чем в сознательных рациональных поисках.
К. Даусон
Религия появилась как результат ослабления непосредственной связи человека с Богом. В сущности, она была вызвана к жизни стремлением людей перебросить мост между ними и Запредельным. По-видимому, вначале она еще отражала какие-то черты исходного состояния человеческого сознания; но этот ранний период духовной истории едва различим в сумраке прошлого.
В самом деле, сотни веков, протекших до изобретения письменности, во многом остаются для нас загадкой. Глиняные черепки, наконечники для стрел, каменные рубила и кухонные отбросы рассказывают о быте доисторического человека, о его занятиях и жилище, но они молчат о главном: о самом человеке. Остатки скелетов, обломки черепов помогают восстановить внешний облик первобытных охотников, но не картину их внутренней жизци.
Гораздо больше говорит о ней палеолитическое искусство. Оно есть немой свидетель, доказывающий, что древнейшие люди не были чужды духовным и творческим поискам.
Вот они глядят на нас через тысячелетия, грубо сделанные из камня и кости маленькие идолы. Что вложил художник в эти изображения, какие мысли о жизни и смерти, какие чувства и верования связывал с ними?..
Некоторый свет на загадки духовного прошлого человечества может пролить изучение миросозерцания тех народов, которые как бы не имели истории и которые в наш атомный век живут в веке каменном. В прежние времена их считали низшими существами - переходной ступенью между человеком и обезьяной - и переносили это неверное представление также на древнего человека. В частности, им нередко отказывали и в наличии религии /1/. Утверждение о существовании народов, будто бы лишенных религии, было одним из существенных аргументов против христианского миросозерцания в устах поборников старого рационализма и просветительства.
Географические открытия, начавшиеся с XVI века, ввели в поле зрения европейцев множество народов и племен, стоявших на низком уровне материальной цивилизации. Но путешественники, посещавшие новооткрытые страны, оказывались зачастую весьма поверхностными, а порой невежественными наблюдателями, и они-то и повинны в создании мифа о безрелигиозных народах. Часто здесь имели место поразительные курьезы, связанные с незнанием языка и культуры туземцев или с узким пониманием термина "религия". Например, русский путешественник XVI века В. Атласов писал о жителях Камчатки: "А веры никакой нет, только одни шаманы", тогда как именно присутствие шаманов свидетельствовало о наличии у камчадалов религии. Подобные ошибки были свойственны и исследователям нашего времени. Так, некоторые авторы, описывая культуру племени кубу, обитающего в болотистых лесах Суматры, отрицали у него всякие религиозные представления. Но более тщательные исследования показали, что это мнение ошибочно /2/.
В настоящее время среди ученых всех направлений уже никто не настаивает на существовании безрелигиозных народов. Исключение составляет запоздалая попытка объявить таковым народ, последний представитель которого умер почти сто лет назад.
Речь идет о жителях острова Тасмания, которые стояли на крайне низком уровне материальной цивилизации. В результате жестоких и некультурных методов колонизации этот народ окончательно исчез с лица земли. Тасманийцы во всех отношениях остались очень мало изученными. Пользуясь этим, один из марксистских авторов объявил их безрелигиозным народом. Главный его аргумент - отсутствие в тасманийском языке таких слов, как "Бог", "Дух", "святой" и т. д. /3/. При этом он ссылался на словари тасманийского языка, которые сам признавал весьма несовершенными.
Остается лишь удивляться столь поверхностной аргументации. Кроме того, по данным авторитетных исследователей, у тасманийцев не только существовали понятия, обозначающие демонические силы, но и имя некоего высшего Существа: Тиггана-Марабуна /4/.
Упомянутый автор, отвергая мистический характер этих слов, пытался объяснить их происхождение чувством страха перед ночью и хищными животными /5/. Между тем известно, что на острове Тасмания нет и никогда не было ни одного животного, опасного для человека /6/.
Итак, попытка "открыть" безрелигиозный народ является совершенно несостоятельной и продиктована соображениями, стоящими далеко от науки.
Но если подобные попытки оставлены по отношению к народам исторических времен, то атеисты продолжают настаивать на том, что безрелигиозность якобы характерна для человека каменного века. Его объявляют "стихийным материалистом" /7/. При этом не выдвигается решительно никаких серьезных доказательств. Ведь если наличие религии устанавливается предметами культа, найденными археологами, то отсутствие этих предметов никак не может доказать отсутствие религии.
Для того чтобы обойти эту трудность, прибегают к неправомерному расширению понятия "человек". Так, В. К. Никольский говорит о безрелигиозном периоде, имея в виду питекантропов и синантропов /8/. На самом же деле даже неандерталец не является человеком в полном смысле слова и применение к нему термина "Homo" носит чисто зоологически-родовой характер /9/. Впрочем, и у него многие исследователи предполагают зачатки культа /10/.