Меньшов Виктор. Белая кобра

   - А что можно делать без документов? - развела руками Ира. - Мы даже никуда из Москвы уехать не можем.
   - Уехать мы так или иначе никуда не можем, - возразил Леша. - Майор, если он настоящий майор, что-то там про него столько Трифон этот самый нагородил, что не верится. Так вот, если он настоящий, то наверняка вокзалы под контролем держит, не говоря уже про аэропорты. Да и ГАИ наверняка в деле. Хотя, может майор блефует? Он все же не генерал, чтобы в таких масштабах действовать.
   Он почему-то вопросительно посмотрел на меня. А я что контрразведчик? Я про эти организации знаю не больше, чем любой рядовой солдат, кем я, собственно, и был на войне.
   - Хрен его знает, что они могут, - нехотя отозвался я. - Конечно, в чем-то он преувеличил, но кто его знает, в чем. Все знают, что эти люди могут очень многое, но вот насколько многое, никто не знает, потому и вызывают они почти суеверный страх и опасение.
   - Может, обратиться в посольство США? - тоскливо произнес Лешка.
   - А мы все?! - сузила злые глаза Ирина. - Нам в какое посольство обратиться?
   - Да не заводись ты, Ирина, - остановила её, поморщившись, Галя. - Не слушай ты этого пустомелю. Это он сам не знает что говорит. Мы до ворот посольства не дойдем. Этот майор сам, своими руками сжег наши паспорта, так что он прекрасно понимает, что мы можем в посольство побежать за защитой.
   - Нет, ребята: посольства, метро, вокзалы, аэропорты для нас закрыты, - вмешался я. - Это точно, и нечего туда на авось ломиться, бога за бороду дергать.
   - А что ты предлагаешь? - огрызнулась Ира. - Дороги тоже для нас закрыты, потому что на дорогах ГАИ. Так что? Будем бегать по Москве и ждать, когда натолкнемся на людей Корнея, или молодчиков этого безумного майора?
   - Можно, конечно, залечь куда-нибудь на дно и просто отсидеться пока все не стихнет, - неуверенно предложил Серега. - Не будут же за нами охотиться до бесконечности.
   - А моя виза? Как я объясню, где я пропадал? Остаться в России? Ну уж нет, я лучше рискну и в посольство попробую прорваться, - решительно возразил Лешка.
   - Никуда ты не рискнешь прорываться, - прервал я его. - Один ты это сделать побоишься, нам в посольстве США делать нечего, а Галя с тобой не пойдет, она достаточно благоразумна для этого. И вообще, пока что нам всем прежде всего нужно убраться с улицы, а потом уже продолжить обсуждение наших проблем и искать решение.
   - И куда мы можем исчезнуть? - спросила Ира.
   - Есть куда, Москва большая, места достаточно, - встал я со скамейки. - Надо поесть, отдохнуть и спокойно и рассудительно решить, что делать дальше.
   Мы пошли. Я по дороге тщательно перебирал в уме все более менее подходящие укромные места, где мне доводилось пить водку, или "аптеку" с бомжами и алкашами, я не разбирал с кем, что и из чего мне пить. Было бы что пить.
   Вот и пригодился мне мой отрицательный опыт.
   По дороге, в тихом переулке, мы зашли в небольшой магазинчик и закупили консервы, сыр, сухую колбасу, хлеб, галеты, паштеты, все, что только быстро не портилось и в таких количествах, в каких смогли унести. Под конец я купил десять бутылок водки. Мои компаньоны удивленно и немного настороженно переглянулись, посмотрели на меня круглыми глазами, но ничего не сказали. Это был хороший знак.
   Я раздал каждому по две бутылки, не мне же одному звенеть пузырями, и мы распихали продукты по сумкам и купленным тут же в магазине полиэтиленовым пакетам. Продавцы проводили нас удивленными взглядами. Компания наша действительно привлекала внимание. Особенно эффектна была Ирина, а я создавал колорит своей заношенной камуфляжной формой. Видели бы эти самые продавцы меня с полчаса назад, когда я ещё имел на лице произведение искусства!
   Выйдя из магазина, мы запетляли опять бесконечными переулками, вышли к Старосадскому и пошли вниз, под крутую горку, мимо исторической библиотеки, напротив которой свернули во двор, миновали стеклянную проходную какого-то метростроевского учреждения, везло нам сегодня на метрополитен! И прошли в глубину двора, где стояло старинное здание красного кирпича с частично выбитыми стеклами и заколоченными наглухо подъездами.
   Я как-то раз ночевал в этом доме и не без оснований был почти уверен, что именно в нем нас и не будут искать майор и его ищейки. Оглянувшись по сторонам, я примерился, и попытался влезть в окно, но оно оказалось достаточно высоко. Я не допрыгнул до подоконника, только скользнув по нему пальцами.
   Еще раз огляделся вокруг и подтащил к подоконнику ящик.
   - Давай сумку подержу, - протянул руку Лешка.
   Я смерил его взглядом, словно ритуальный портной с него живого мерку снимал, внимательно прощупав его фигуру по сантиметрам. Лешка сник и смущенно забормотал:
   - Да куда я с твоей сумкой денусь? Я что - идиот, что ли?
   - А я? - ответил я вопросом.
   - Что ты? - не понял Лешка.
   - А я что - идиот? - спросил я ласково. - С какой это стати я буду давать свою сумку, в которой мое будущее, незнакомому человеку?
   Лешка вспыхнул, хотел что-то сказать резкое, но на этот раз удержался и промолчал. Он только стиснул кулаки и прикусил губу. Он записал за мной ещё одну строчку. Ну и черт с ним, меньше все ко мне соваться будут.
   Я встал на шаткий ящик, подпрыгнул, и перелез через подоконник в комнату. Остальные передали мне пакеты с едой, и после этого я втянул их за руки к себе.
   Не дав им как следует оглядеться, я вышел в коридор и на лестничную площадку, по которой пошел не наверх, а вниз, где выбил плечом двери забитой досками квартиры.
   - Тут что, жили что ли, в подвале? - спросила недоверчиво Ира.
   - Не совсем в подвале, - возразил я, - сейчас увидишь.
   И я подвел её к окну, выходившему в глухой двор, прямо в высокую стену. Это был почти что подвал, но только почти. Дом стоял на косогоре, и один этаж оказался как бы скрыт от посторонних глаз с улицы, половина этого этажа была подвалом, а в половине, выходившей на откос, жили люди, поскольку в окна проникал дневной свет. Только окна эти выходили в стену и света
   проникало очень мало, но кого это волновало?
   Мы осмотрелись. Лешка вышел из комнаты в коридор и хотел заглянуть в соседнюю квартиру, но я его остановил резким окриком:
   - Сидеть всем тихо, по дому не шастать! В другие квартиры не заходить!
   - Слушай, да пошел бы ты! - заорал, не выдержав, Лешка. - Что ты нами помыкаешь?! Что ты вообще раскомандовался?!
   Скопившиеся в нем зло, обида и нервное напряжение прорвались в спонтанной вспышке ярости.
   - Что ты мной командуешь?! - двинулся он на меня, сжимая кулаки. - Что ты мной командуешь?! Что ты всеми командуешь?! Ты, убийца!
   Вот это он зря крикнул. Тем более в этом доме. Я двинулся в его сторону, собираясь дать ему отпор, но сбоку на меня кинулся Серега. Вот этого я никак не ожидал и пропустил сильный удар в голову, кое-что Серега ещё умел, следом ещё один - сцепленными кулаками по спине. Я не устоял и припал на колено, и тут же Лешка с разбега ударил меня ногой в лицо, я инстинктивно прикрылся ладонями, и сразу на меня обрушился просто град свирепых ударов. Лешка и Сергей выместили на меня все, что у них ко мне накопилось.
   Я свернулся, но переворачиваться набок, подставляя спину, не стал, могли отбить почки. Я перекатился на спину, прижимая ноги к себе коленями и прикрыв руками лицо, старался видеть противников, хотя кровь заливала глаза, Лешка рассек мне бровь.
   Мужики они оба были здоровые, в прошлом спортивные ребята, и не все они позабыли, а уж что-что, а подраться они умели, если и не на профессиональном уровне, то для улицы вполне прилично. Зла в них накопилось на меня более чем достаточно, и теперь они компенсировали свое унижение, вымещая все в жестокие удары.
   Я как мог, гасил удары руками, прикрывал голову и живот, но все же долго так продолжаться не могло, мужики были килограмм по сто весом, и каждый удар весил немало.
   Выбрав момент, я попытался вскочить на ноги, перекатился на четвереньки, но тут же согнулся от удара по животу. Дыхание перехватило, второй удар пришелся по зубам, рот наполнился кровью, и я ткнулся лицом в пол.
   - Прекратите! - закричала на них Галя. - Перестаньте! Нам нельзя драться! Вы что?! Вы же убьете его!
   - А мы именно это и сделаем! - выкрикнул Лешка, потеряв голову от ярости, схватив железный прут, валявшийся на полу.
   - Остановись! Остановись, Сережа! - закричала Ира. - Остановись немедленно, или я буду стрелять!
   В руке у неё был пистолет, который она подобрала на полу, он выпал у меня из кармана во время драки. Ира схватила его рукой за плечо, Серега отпихнул её, и Ира отлетела к стене, сильно ударившись.
   - Пошла вон, дура! - заорал он, а Лешка замахнулся над моей головой железным прутом. - Потаскуха деше...
   Он не договорил. Грохнул выстрел, и Серега застыл с открытым ртом, схватившись за бок. Лешка тоже растерянно остановился, опустив прут.
   Ирина стояла перед ними, побелев затвердевшим лицом и держа в напряженной руке пистолет, направленный на Серегу.
   - Ты что наделала, дура?! - свистящим шепотом спросил взбешенный Лешка, угрожающе двинувшись к ней.
   И тут же остановился, схватившись за плечо и роняя прут. Ирина выстрелила ещё раз. Лицо её перекосилось от уже не сдерживаемой ярости. Она закричала:
   - Вы, козлы, можете убивать друг друга как хотите и сколько хотите, но если я ещё раз услышу от кого-то из вас хотя бы слово оскорбления, убью любого! Ненавижу племя ваше мужское, одно название, что мужики! Все вы дрянь! Он вас можно сказать спас, а вы...
   Сергей и Леха стояли замерев, зажимая раны и с ужасом глядя на пляшущий в руке разъяренной Ирины пистолет.
   - Ну что, все ясно? - неожиданно спокойно спросила Галя.
   Все молчали, тяжело дыша.
   - Я ещё раз спрашиваю - всем все ясно? - сузила и без того раскосые глаза Галя.
   - Ясно, - пробормотал Лешка, заметно побледнев, с ужасом глядя на кровь, которая сочилась у него сквозь пальцы.
   - Тогда быстро попросили прощения у дамы и марш в угол зализывать раны. - решительно скомандовала Галя. - Только быстро!
   Ничего себе штучка эта самая Галя. Настоящий потомок Чингиз-хана.
   Лешка с Серегой переглянулись и нехотя пробормотали что-то невразумительное. Галя подошла к Ирине, осторожно забрала у нее, с трудом разжав ей пальцы, пистолет и успокаивающе похлопала по руке.
   - Все хорошо, Ира, все славно. Не обращай внимания на этих... Если хоть один из вас поднимет руку, учтите - в плечи стрелять не буду, убью сразу. Я не промахнусь, - уверенно заявила Галя, убирая пистолет в сумку.
   Лешка и Сергей, злобно ворча, как побитые собаки, пошли в угол. Оттуда уже Сергей сказал, обращаясь к Гале и Ирине:
   - Зря вы не дали нам вот этого, - он кивнул на меня, - добить. Увидите, он всем нам глотки перережет.
   - Вам, возможно, теперь и перережет, - хладнокровно и без эмоций в голосе ответила Галя, - а нам-то с Ириной за что? Пойдем, Ира, нужно привести себя в порядок.
   И она увлекла Ирину за собой в ванную комнату. Я сел на полу, сдерживая стоны, подтянул к себе сумку и стал прилаживать оторвавшийся ремень, выложив демонстративно на колени автомат, на который косились Серега с Лешкой, неумело перевязывавшие раны, сквозь зубы ругаясь и постанывая. Помогать им я не хотел, но все же посоветовал:
   - Водкой раны продезинфицируйте, могли нитки от одежды попасть, воспаление будет, а там и до гангрены недалеко.
   В ответ мне проворчали что-то грубое, я пропустил это мимо ушей, с меня пока выяснения отношений было более чем достаточно. Тем более, что даже зла особого у меня на моих бывших друзей не было. Наконец я понял окончательно, что дружба наша давно закончилась, и мне сразу же стало легче. И я признался сам себе, что по большому счету они мне просто безразличны. Порывшись в сумке, я выудил из неё бутылку водки, ни одна из них чудом не разбилась, и прополоскал рот, промывая разбитые десны. Не удержался и сделал большой глоток.
   Нестерпимо захотелось выпить еще, расслабиться, но усилием воли я заставил себя удержаться. Намочил водкой носовой платок и, морщась от боли, стал протирать ссадины. Потом с трудом поднялся и отошел в угол комнаты, где сел на грязный матрас, и прислонившись спиной к стене, незаметно для самого себя погрузился в дрему.
   Глава двадцать третья
   По телу разливалась слабость, приятное расслабляющее тепло от глотка выпитой водки расходилось по жилочкам. Только сейчас я почувствовал, как я неимоверно устал. Устал находиться в постоянном напряжении, все время ждать откуда-то удара. Мной овладело временное равнодушие и безразличие. Везде и у всего есть свои барьеры. Человек не может находиться в состоянии полной мобилизации постоянно, нужно расслабиться. И я плюнул на все и погрузился в сладкую дремоту и видения.
   Но память и тут пошутила со мной злую шутку и стала показывать мне не то видение, не то воспоминание про то, что я не хотел видеть и вспоминать.
   Вспоминал я про то, как воевал.
   Сидел я на рваных матрасах, перебирая неохотно свои грустные воспоминания, про которые так хотелось забыть, и раскачивался в полудреме, как маятник.
   - С тобой все в порядке? - спросил меня женский голос.
   Я дернулся, вскрикнул и проснулся окончательно. Надо мной склонилась встревоженная Галя, наверное, во сне я излишне дергался. Я поспешил успокоить её, хотя, если честно, утвердительно я не мог ответить на её вопрос. Со мной давно было не все в порядке, но это кроме меня никого не касалось.
   Ужинали мы молча, разделившись как бы на три группы. Возле одной стены сидели Сергей с Лешкой, напротив них я, а на широком подоконнике устроились Ира с Галей, оживленно о чем-то переговаривающиеся. Чувствовалось, что извечная женская солидарность помогла им найти общий язык.
   Серега и Лешка угрюмо и молча выпили бутылку водки на двоих. Я влил в себя стакан и решительно передал остатки на подоконник. Галя с Ирой выпили тоже. Галя - почти полстакана, махом и не поморщившись, а Ира чуть меньше четверти, брезгливо и неумело, что как-то не очень вязалось с нарисованным майором обликом распутной женщины.
   Она сильно переживала то, что ей сегодня пришлось сделать: скулы обострились, под глазами залегли темные круги, глаза лихорадочно блестели. Она все ещё пребывала в состоянии некоторой экзальтации. На самом деле это было ни что иное, как реакция на то, что пришлось нам всем, а ей особенно, пережить. Своего рода нервный стресс. Лучше всех пока держалась Галя. Но ей, в отличие от Ирины, не пришлось стрелять в своего мужа и его приятеля.
   Мы все ещё ужинали, когда Лешка встал и демонстративно пошел бродить по дому. Я предупредил, чтобы он ходил осторожнее и главное, не подходил к окнам. Он в ответ высказал что-то грубое, но я пропустил мимо ушей, поняв уже, что снова вести борьбу за передел власти бессмысленно, теперь все повисло на волоске до случая. И поставить точку в этом вопросе можно было, только выяснив отношения в прямом столкновении. Меня это не интересовало. Для меня лучше всего покинуть эту компанию, что я про себя твердо и решил сделать, не оглашая вслух своего решения, чтобы не поднимать волну.
   Своих прежних студенческих друзей я знал неплохо, чтобы по их поведению понять, что они перешли тот самый барьер за которым уже готовы на все. Сейчас они затаились и будут ждать только удобного случая, чтобы расправиться со мной.
   Играть с ними на опережение я не хотел, тем более - убивать их и отбирать деньги и наркотики. Это были их деньги. Мне за глаза хватало тех, что были в моей сумке, а возиться с наркотиками я вообще не хотел. Это был бы совсем уже смертельный номер.
   Как оказалось, воду и газ в доме не отключили до сих пор. Галя вскипятила воду в найденной кастрюльке, напоив нас всех растворимым кофе.
   Вернулся Лешка из похода, принес добычу: два стула и огарок свечи в стакане. Я встал и щелкнул выключателем. Под потолком загорелась мутная лампочка. Свет в доме тоже не отключили. Прямо чудеса в решете! Лешка не обратил на это никакого внимания, засунув свечу в карман пиджака прямо со стаканом, демонстративно сев возле Сереги. Они оба закурили, и Сергей нарушил тишину.
   - Да, Ирочка, - заявил он, кривя губы, и едва сдерживая затаенную ярость. - Никак от тебя не ожидал такого. Вот она, женская благодарность. И это за все...
   - Да пошел ты! - неожиданно закричала на него Ира, стукнув кулачком по подоконнику. - Достал ты меня - дальше некуда! Все ты всегда прекрасно знал и сам меня заставлял, сам учил дорогу прокладывать через чужие постели! Это тебе больше нужно было, тебе денег не хватало. Чем я тебе обязана?! За что я тебя благодарить должна?! Ты сам когда зарабатывать стал?! Да и тогда ты у меня все деньги забирал! Я к тебе за каждой копейкой ходила унижалась, а ты все требовал: давай зарабатывай, много не трать. Все время попрекал, что я для тебя дорого обхожусь и должна зарабатывать ещё больше. Кто бы только знал, что для меня значила эта красивая жизнь! Это не жизнь была, а какой-то ад кромешный! Ты заставил меня ненавидеть все и всех, свою работу, свою красоту, ты все испачкал и испоганил. Я все это ненавижу! И себя ненавижу! И тебя! Не смей со мной разговаривать! Я убью тебя! Хочешь забери мою долю, забери все, только уйди из моей жизни! Исчезни! Не хочу я так жить! Я вообще не хочу никак жить!
   - Истеричка! Да что ты тут сцены устраиваешь? Перед кем?! - вскочил Серега, как видно он привык разговаривать с Ириной в таком тоне. Заткнулась бы лучше!
   Он, забыв о полученной пуле, двинулся к ней. Ирина потянулась к сумке. Вот только ещё стрельбы и крови нам не хватало! Я нехотя встал со своего места и подошел к нему, встав между ним и Ириной.
   - Здесь каждый равен каждому, - сказал я твердо Сереге. - Не базарь. Сядь на место, и если тебе очень скучно, и если хочется кого-то ударить, ударь стенку. Ей не больно и она тебе сдачи не даст.
   - Тебе что - мало, да?! - заорал вошедший в раж Серега и бросился на меня, окрыленный недавней победой.
   Он забыл, что я не люблю, когда меня бьют. На этот раз я был готов. Я не хотел драться, мне самому все это основательно осточертело, и я, чтобы сразу же прекратить прения, врубил ему в челюсть слева, отправив в нокдаун. Серега поплыл и опустился на одно колено. Я взял его за ворот и почти что бросил на место, велев Лешке, не успевшему прийти на помощь приятелю:
   - Ты лучше держи его, второй раз у вас так это не пройдет.
   Галя тем временем сумела успокоить Ирину и увела её на кухню пить кофе. Сережка пришел в себя, попытался было полезть в драку, но его остановил Лешка, предложив выпить, а со мной разобраться попозже, когда будет случай.
   Ну, ну, ждите, голуби. Так я вам и предоставил этот случай. Мне бы только дождаться, когда вы уснете, а утром вы меня так и видели!
   Лешка с Сергеем тем временем откупорили ещё одну бутылку. Я посоветовал им приберечь водку про запас, кто знает, что и как у нас может случиться. В нашей ситуации водка была и антисептик, и внутренний подогрев.
   Мои слова оба дружно проигнорировали, а я не стал настаивать. Мне даже выгодно было, чтобы они покрепче напились. Мне будет легче уйти.
   Так и случилось. Вскоре оба прилично окосели, разговор у них стал бессвязным, и они стали устраиваться спать. Я предложил то же самое проделать и девушкам, сказав, что нужно как следует отдохнуть, утром надо встать пораньше, и мы пойдем. Свои соображения по поводу куда идти, скажу после.
   Уставшие и напереживавшиеся девушки сдвинули стулья и табуретки и устроились спать на них, отыскав где-то пару относительно чистых одеял. На улице был ещё не очень поздний вечер, а здесь, в комнате, из-за загораживающей свет стены за окном, было почти темно.
   Девушки о чем-то ещё некоторое время пошептались, а парни уснули почти сразу, сраженные усталостью и ещё в большей степени, поглощенным спиртным. Я лежал, глядя в потолок, ожидая прихода сна. Лежал и думал, что надо уходить. Похоже, что парни склонялись к тому, чтобы сдать все же товар, получив отступные, но не думаю, что я при таких раскладах входил в их планы, да и девушки теперь, исходя из последних событий, тоже были под вопросом. Вряд ли они входили в дальнейшие планы моих бывших друзей.
   Если для меня держаться вместе было ни чем иным, как желанием иметь более менее боеспособную группу, которая могла все же дать отпор, я-то знал, что одиночка на войне - это практически заведомый покойник. Но для моих компаньонов держаться вместе было не более чем гарантией того, что в любой момент можно сдаться майору, вернуть товар, деньги, и получить свои отступные. Но товар и деньги надо было вернуть полностью. А это значило либо делиться, либо отобрать у других.
   По частям майор индульгенции не выдавал.
   Я лежал, смотрел в окно, за которым возвышалась стена. Я лежал и думал о том, что есть в этом что-то символическое, в том, что мы лежим, подложив под головы сумки, набитые деньгами, на драном тряпье в грязной комнате, в заколоченном доме с окнами, выходящими на высокую стену, символ тупика и безнадежности.
   Усталость все же подкосила меня. Незаметно пришел сон, нажал мне тяжелыми пальцами на веки и погрузил мою память в темноту и беспокойный покой.
   Примерно через два часа, когда все стихло, и все уснули, приподнялся на локте Лешка, оглядел комнату и выполз ужом из-под укрывавшего его рванья. Он постоял на четвереньках, чутко прислушиваясь, задумался над Серегой, решая, будить ли его, не стал этого делать, и пополз тихо по полу, волоча за собой свою и Серегину сумки. Подтащил их к дверям, оставил там, прошел на кухню, ступая тихо, на носках, замирая при каждом шорохе. Там он отвернул на полную обе горелки и газ в духовке, осторожно открыв дверцу плиты, вернулся в комнату, зажег свечу в стакане, поставил её на пол, и подхватив две сумки, торопливо вышел из квартиры.
   Глава двадцать четвертая
   Перед выходом он убедился, что свеча в стакане горела ровным тусклым светом, газ шипел, заполняя кухню и вползая в комнату. Взрыв был неизбежен.
   Лешка торопливо уходил вверх по Старосадскому переулку, направляясь в сторону центра, к Маросейке, чутко вслушиваясь в вечернюю тишину, ожидая взрыва за спиной. Он жалел немного об оставленных сумках, но не очень. Времени переложить товар и деньги у него не было. А брать на плечи пять сумок и тащить их на себе через всю Москву было более чем рискованно. Человек, увешанный пятью сумками, не мог не вызвать подозрений. К тому же у остальных сумки были под головами, взять их тихо он все равно не смог бы.
   К тому же он втайне надеялся, что после взрыва на месте нашей ночевки обнаружат не только изуродованные трупы, но и остатки наркотиков и денег. Хотя деньги ему было очень жаль. Но взамен он получал возможность уйти чисто. После взрыва, обнаружив на месте останки тел, наркотики и деньги, решат, что погибли все.
   От наркотиков же надо было срочно избавиться. Лешка твердо решил идти в посольство США, он точно знал, что своих граждан Штаты не выдают и бьются за каждого до последнего. Нужно было только придумать историю пострашнее про русскую мафию, которая пыталась шантажировать его, захватила и его и его невесту...
   В этот момент его рассуждений за спиной грохнуло. Грохнуло, когда прошло больше времени, чем он предполагал. Алексей уже стал беспокоиться, все ли сделал правильно, не задуло ли свечу сквозняком в тот момент, когда он выходил из квартиры.
   Вот в этот момент и рвануло. Рвануло так, что даже на удалении от Старосадского задрожали окна в домах. Именно в этот самый момент в душу Лешки, которую тоже тряхнуло взрывом, закралось сомнение, и решительность его поубавилось.
   Он хотел заявиться в посольство, сказать, что его захватили бандиты с целью выкупа, но ему удалось бежать. Так же он намеревался сообщить, что бандиты связаны с коррумпированными правоохранительными органами, надеясь, что ему не придется в таком случае давать показания российским следственным органам, отправив его поскорее в Штаты. Но только теперь он сообразил, что ломится в посольство с сумками, полными денег. Естественный вопрос, откуда у жертвы мафии, вырвавшейся с трудом из её лап, такие деньги в наличии. Наркотики он так или иначе собирался выбросить, но теперь ему стало жалко и наркотиков. Это же были огромные деньги.
   Алексей замедлил шаги и стал думать. Он думал долго, и придумал. Резко свернув, пошел осторожно, прижимаясь к стенам, в сторону Покровских ворот, где долго стоял напротив старого восьмиэтажного дома, украшенного нелепой лепниной в стиле советского ренессанса.
   Он долго стоял перед домом, до боли в глазах высматривая возможную засаду. Наконец, решившись, собрался с духом, неумело перекрестился, перебежал улицу и вошел в подъезд, с трудом, наваливаясь всем телом, открыв массивные двери.
   Навстречу ему, из-за столика, стоявшего возле лифта, поднялся пожилой мужчина в аккуратно отутюженной синей форме. Он вопросительно смотрел на Лешку сквозь выпуклые линзы очков в толстой роговой оправе холодными, как каменные ступени, глазами.
   - Простите, вы к кому? - остановил он Лешку жестом.
   - Я к Вилли Брайану, - торопливо ответил Лешка, понимая, как нелепо он выглядит в этом респектабельном доме, в огромном холле, среди дубовых панелей и громадных лестниц, с двумя сумками на плечах, усталый, растрепанный и грязный.
   Дом этот был ведомственный, здесь проживала бывшая советская высшая номенклатура и их семьи. В последние годы многие из них, переживая не лучшие времена, от чего за долгие годы безбедного и бездумного существования отвыкли, стали сдавать свои элитные квартиры иностранцам.
   Квартиры эти охотно снимали иностранные журналисты, референты, средней руки бизнесмены, ехавшие в Россию. Квартиры были большие и удобные, в самом центре, в охраняемом доме, что в криминогенной Москве было не последним делом.