Джош однажды подумал, что будет прекрасной шуткой рассказать своим друзьям, что она работала в их квартире оператором «секса по телефону». Джо вряд ли показалось бы это занятным – в отличие от звонивших ей парней. Поболтай со мной откровенно, детка – таким стало их обычное приветствие.
– Большинство людей, которые занимаются подобными вещами, должны трудиться постоянно на одном месте. У них нет возможности поработать пару месяцев тут, пару месяцев там.
– Просто у большинства людей есть и другие обязательства.
– А все, что нужно тебе, – это отыскать Джоша.
Проигнорировав это замечание, Лиз убрала еще с полдюжины чашек, повесила влажное полотенце на трубу, чтобы оно высохло побыстрее, и прислонилась к столу, наблюдая за тем, как Джо споласкивает первый кофейник. Он был высоким, стекло местами потрескалось, выдавая возраст вещи. Нельзя сказать, чтобы Джо обращался с ним трепетно, но вполне бережно – точно так же, как с тонкими фарфоровыми чашками и блюдцами. Она знала наперед, что мужчина ни разу за всю свою жизнь не разбил ни одной тарелки. Джо ни на миг не утрачивал прохладной, спокойной уверенности.
Если не считать одного незначительного инцидента на эмоциональном уровне. Когда дело касалось Джоша. И ее самой.
Мужчина молча домыл посуду, затем сполоснул ее и повернулся к девушке, сжимая по мокрому кофейнику в каждой руке.
– Выключишь свет?
Девушка послушно последовала за Джо по коридору, нажав на выключатели, которые он ей показал, взяла со стола корзину и захлопнула двери.
Было почти десять часов. Жужжание фонарей лишь слегка заглушало кваканье древесных лягушек. Запахи, доносившиеся от реки, находившейся в двух кварталах отсюда, смешивались со знакомыми ароматами цветов, откуда-то поблизости доносился тихий и печальный мотив.
Лиз втянула носом воздух и медленно выдохнула.
– Ты сделал хороший выбор. – Скорее почувствовав, чем заметив любопытный взгляд Джо, девушка пояснила: – Когда приехал в Коппер-Лейк. Можешь припомнить такой спокойный вечер в Чикаго? Хоть один?
– Несколько сотен. В конце концов, это всего лишь город.
– Большой, шумный, разрастающийся, заполненный толпами народа город.
– Что, слишком большой для деревенской девочки из Канзаса?
– Я не деревенская девочка.
Подойдя к своей машине, Джо поставил кофейники, затем протянул руку за корзиной. Лиз на мгновение прикинула, не стоит ли помедлить, пройти вместе с ним до конца аллеи, растянуть время, проведенное наедине… Короткая прогулка прохладным весенним вечером, несколько минут спокойной беседы, свежий воздух, пахнущий жасмином, кофе и цветущим хлопком…
Девушка вручила ему корзину.
– Увидимся позже.
Их пальцы соприкоснулись.
– Этого будет трудно избежать.
Лиз отдернула руки и засунула их в карманы.
– Ты знаешь, что нужно сделать, если хочешь избавиться от меня навсегда. Просто скажи мне, где Джош!
– Я не могу рассказать того, чего не знаю.
В его голосе не хватало настойчивости и напряженности, которые Лиз привыкла слышать в словах склонных к обману безутешных родственников. Он не ерзал, не отводил взгляд – словом, не делал ничего, что позволило бы заподозрить ложь. Но это еще не означало, что Джо сказал правду. Это говорило лишь о том, что он был более искусен во лжи, чем те, с кем ей доводилось сталкиваться до сих пор.
– Как я уже говорила, еще увидимся. – Лиз щелкнула кнопкой на брелоке, отключая сигнализацию, отперла дверь машины и скользнула за руль.
Джо не стал дожидаться, когда девушка спокойно выедет на шоссе. Вместо этого он отвернулся и направился к тускло освещенным окнам своего кафе на углу.
Через три минуты Лиз уже была дома. Через шесть она вытянулась на диване и прижала к уху сотовый телефон. Свет горел только над раковиной на кухне; его было как раз достаточно для того, чтобы углубить движущиеся тени в гостиной. Она не стала задергивать шторы и теперь прекрасно видела дома всех трех соседей через дорогу.
– Послушай, я знаю, что у тебя выдался тяжелый день – еще бы, изображать брошенную, но преданную бывшую подружку! Но ведь не могла же ты настолько вымотаться, чтобы оказаться неспособной принять участие в короткой беседе! – раздался в трубке голос Мики Туполевой.
Впрочем, Лиз по опыту знала, что выражение лица ее собеседницы сейчас совершенно не соответствует тону. Мика никогда не хмурилась, не задирала нос, не ухмылялась, да и не улыбалась, если уж на то пошло. Как и покрытые льдом русские вершины, которые когда-то ее семья считала своим домом, она всегда оставалась хладнокровной, сдержанной и уверенной в себе. Боссу следовало бы послать в Коппер-Лейк именно ее. Джо был бы не способен растопить толстый слой льда, за которым скрывалось сердце Мики, даже если бы захотел.
Черт, Лиз становилось жарко от одного его вида! Хуже того, при первой же мысли о нем! А он ведь даже не пытался вызвать в ней такие чувства…
– Я слушаю тебя, Мика.
– Ты должна не слушать. Ты должна отвечать на мой вопрос. Ты веришь Джо Сальдане, когда он утверждает, будто не знает, где находится его брат?
Лиз очень хотелось верить, что он порвал все связи с Джошем и не собирается встречаться с ним еще как минимум лет пятнадцать. В конце концов, его братец уклонялся от ответственности с той же охотой, с какой Джо стремился к ней.
С другой стороны, они все же были близнецами. Братья делили материнскую утробу, у них были одни и те же лица, глаза, ДНК.
– Я не уверена, – наконец произнесла Лиз. – Говорит он правдиво.
Мика озвучила невысказанное сомнение своей коллеги:
– Как и все хорошие актеры.
Верно, все знали, что Джо – честный, законопослушный человек, только вот большинство таких людей готовы спокойно лгать во имя благородной цели. Взять хотя бы саму Лиз. Ложь – основа ее работы, и девушка умела быть чертовски убедительной. А Джо провел полжизни с братом, который врал так же легко, как дышал.
– Шестое чувство подсказывает мне, что он или его родители – наиболее вероятная возможность узнать правду, – произнесла Лиз. – Джош всегда действовал по одной и той же схеме. Когда у него начинаются неприятности (и достаточно серьезные), то за помощью он обращается к членам семьи.
– Мы по-прежнему наблюдаем за четой Сальдана, не волнуйся. Если Джош свяжется с ними или появится на пороге, мы тут же узнаем об этом.
Лиз услышала невнятное бормотание на другом конце провода. Пока Мика беседовала с прервавшим их разговор (кто бы это ни был), Лиз продолжала пристально вглядываться в окно. Ей не удалось услышать шорох велосипедных шин по гравию, пока они с Микой продолжали беседовать, но Лиз все равно поняла, что Джо уже дома. Мышцы живота внезапно непроизвольно напряглись, а волоски на затылке встали дыбом – обычная реакция на опасность, которую сначала чувствуешь, а потом уже видишь.
Она увидела Джо, подъезжавшего к дому. Вот он остановился, вытянув длинную, мускулистую ногу, и слез с велосипеда, а затем поднял его и понес по ступенькам крыльца. Отпирая дверь, мужчина бросил короткий взгляд на дом Наталии, потом Пита, но не обернулся, чтобы посмотреть на ее коттедж. Вместо этого Джо вошел внутрь, закатил велосипед и закрыл дверь.
– Извини, пожалуйста, – произнесла в трубку Мика, на сей раз обращаясь к собеседнице. – Наши камеры и жучки, подключенные к их телефонной линии, к сожалению, ничего интересного не уловили. Джо возобновил членство в объединениях, ратующих за поддержку «зеленого» движения. Он согласился помочь в тренировке местной бейсбольной команды, собранной из шестилетних ребят, собирается выбросить на ветер некоторую сумму денег, свозив к ветеринару двух приблудных собак – подозреваю, в скором времени придется еще и приплатить за их стерилизацию. Ах да, еще он собирается выставить на продажу новую смесь сортов кофе, собранных в полнолуние гномами на северо-западном склоне вулкана в Перу – неудивительно, что такой раритет стоит миллиард долларов за фунт.
Лиз усмехнулась. Мика так редко демонстрировала, будто у нее все-таки есть чувство юмора, что она порой успевала просто забыть о его существовании.
– Можешь мне поверить, если этот кофе будет хоть наполовину так же хорош, как тот, что я уже пробовала в его кафе, – окупится каждый цент. Кроме того, тяжкий труд гномов тоже стоит недешево, сама знаешь.
– К счастью для Америки, наш труд оценивается в меньшие суммы. – В ее голос вернулась привычная серьезность. – Если не считать периодических звонков родителям, Джо почти не контактирует с внешним миром (за пределами магазина, разумеется). С тех пор как мы стали прослушивать его домашний телефон, он им ни разу не воспользовался. Девяносто процентов звонков, которые Джо делает с сотового, касаются бизнеса, а девяносто пять таковых из магазина связаны с чьим-то приятелем.
– У Эстер есть приятель?! – Лиз почему-то сразу вообразила пожилую женщину сначала с мальчишкой, который едва отметил свое совершеннолетие, потом с мужчиной подходящего возраста, с морщинистыми руками и лицом и почему-то такими же ярко-рыжими волосами.
– Да не у Эстер. У Рейвен. – Если бы у Мики была привычка корчить рожицы, то сейчас был бы подходящий момент это сделать. – Храни нас, Боже, от любви юных сердец.
– Как я рада, ребята, что слушать все это приходится вам, а не мне.
Интересно, а что там делает Джо? Готовит ужин? Открывает бутылку пива? Снимает с себя одежду, собираясь принять душ?
Ой, а вот это не самое лучшее направление мыслей…
Но было слишком поздно пытаться не обращать внимания на поток образов, хлынувших вместе с последним предположением. Высокий, стройный силуэт, загорелая кожа, обнаженное подтянутое тело, мокрые волосы отброшены назад, и горячая вода превращает их в темно-золотые…
– День судебного разбирательства быстро приближается, – произнесла Мика. – Если мы вовремя не вернем под защиту Джоша Сальдану, последние два года окажутся потраченными зря.
– Между прочим, мы говорим о двух годах моей жизни! – И все же Лиз знала, что Мика права. Прокуратура может и так предъявить обвинение и найти другие доказательства, по крайней мере по некоторым пунктам, – или же Мальрони все сойдет с рук.
– А ты не думаешь, что они приплатили ему за молчание?
В отделе по защите свидетелей уже не первый раз обсуждали этот вопрос. Никто не сомневался в том, что Джоша можно купить, стоит лишь назвать правильную цену – вероятно, не слишком высокую. Если у него появился шанс избежать ненужной защиты (а то и суда), да при этом еще и подзаработать, вне всякого сомнения, Джош согласится. К черту правосудие. К черту тот факт, что Мальрони пытались убить его самого и чуть не прикончили его брата. Джоша волновали только он сам и его собственное благосостояние.
– Нет, – ровно отозвалась Лиз.
Если бы его купили, это означало бы только одно: здесь замешан кто-то из их отдела по защите свидетелей. Место пребывания Джоша было строго засекречено. Не поступали ни телефонные звонки, ни почта; у Джоша не было контактов ни с одним человеком, не состоявшим на службе в прокуратуре. Только кто-то из своих мог стать посредником между ним и Мальрони, но пока что не было никаких улик, подтверждавших это.
– В таком случае Джош, по всей вероятности, исчерпал те ресурсы, которые еще оставались. Мамочка, папочка и любимый братик Джо – его последняя надежда…
– Если он сможет их найти.
– Они держатся в тени, но все же нельзя сказать, что их невозможно отыскать. Остальные члены семьи знают, куда переехали родные Джоша. Конечно, они все отрицают, что тот пытался с ними связаться, но мы не можем знать наверняка, что эти люди говорят правду.
И снова Лиз прекрасно поняла, что Мика права. Семья Сальдана всего лишь переехала, а не пустилась в бега. Они пользовались собственными именами, на Джо был зарегистрирован бизнес. Конечно, потребовались бы определенные усилия, чтобы обнаружить их, однако люди вроде Джоша готовы на многое, лишь бы избежать ответственности за свои поступки.
– Буду на связи.
Прежде чем Лиз успела ответить, Мика повесила трубку.
Тут в лиловом коттедже загорелся мерцающий огонек – скорее всего, это телевизор отбрасывал неровные блики на окна темной гостиной. Равнодушие ко всему внезапно показалось не такой уж плохой штукой…
В кафе играла музыка сороковых годов – было утро четверга, смена Эстер. Несмотря на то что женщина уже ушла, Джо оставил диск в проигрывателе. Старые мелодии были вполне приятными и напоминали ему о бабушке, которая была убеждена, что настоящая музыка началась с Луи Армстронга и закончилась на Элле Фицджеральд.
Было одиннадцать часов утра – поздновато для небольшого перерыва на чашечку кофе и слишком рано, чтобы клиенты начали толпами собираться пообедать. Прошло уже десять минут с тех пор, как вышел последний покупатель, и Джо успел уже привести свой кафетерий в порядок. Теперь можно отправиться в офис – небольшой уголок в задней комнате – и заняться бумажной работой, но эта идея была не настолько соблазнительной, чтобы мужчина сразу же сдвинулся с места.
Джо не хотелось этого признавать, но он надеялся, что Лиз обязательно зайдет к нему сегодня.
Все утро он прождал, но она не пришла.
Нахмурившись, Джо оттолкнулся от прилавка, к которому прислонился, и сделал несколько шагов по направлению к кладовой. Как только он потянулся к ручке, зазвонил дверной колокольчик, заставивший его развернуться и взглянуть на посетителя.
Не Лиз, увы. Незнакомый мужчина, высокий, с жесткими чертами лица и почти жестокими глазами. Его серый костюм был прекрасно скроен и сшит, но казался неудобным, рубашка лишь на тон светлее, галстук – на тот же тон темнее. Незнакомец покачнулся на каблуках, прислонился к прилавку и внимательно изучил меню, написанное мелом на доске, висевшей на стене, и содержавшее перечень стандартных напитков со взбитыми сливками, льдом и тому подобным.
– Чай с молоком и специями, средний. – Его голос был таким же грубым и резким, как лицо.
– Будете пить здесь или вам с собой? – спросил Джо, едва подавив ухмылку.
– Здесь.
Джо пробил чек, как полагается, затем дал сдачу с двадцати долларов и поставил чай готовиться. Вместо того чтобы выбрать себе столик, мужчина остался на месте, стоя неподвижно, но при этом производя впечатление свободной, едва управляемой энергии.
– Приятный городок.
Вдохнув пар, поднимавшийся от воды и наполненный ароматами мускатного ореха и гвоздики, Джо обернулся через плечо на посетителя и почему-то почувствовал, как затылок покалывает от неприятного ощущения. Нет никакой причины тревожиться, сурово сказал он себе. Пусть парень не местный, более того, не живет в Джорджии. Только не с таким акцентом – он, скорее всего, из Нью-Йорка, может, Нью-Джерси, но потом много лет путешествовал. Джо попадались незнакомцы с самыми разными выговорами. Это еще ничего не значило.
– Большинство людей, которые занимаются подобными вещами, должны трудиться постоянно на одном месте. У них нет возможности поработать пару месяцев тут, пару месяцев там.
– Просто у большинства людей есть и другие обязательства.
– А все, что нужно тебе, – это отыскать Джоша.
Проигнорировав это замечание, Лиз убрала еще с полдюжины чашек, повесила влажное полотенце на трубу, чтобы оно высохло побыстрее, и прислонилась к столу, наблюдая за тем, как Джо споласкивает первый кофейник. Он был высоким, стекло местами потрескалось, выдавая возраст вещи. Нельзя сказать, чтобы Джо обращался с ним трепетно, но вполне бережно – точно так же, как с тонкими фарфоровыми чашками и блюдцами. Она знала наперед, что мужчина ни разу за всю свою жизнь не разбил ни одной тарелки. Джо ни на миг не утрачивал прохладной, спокойной уверенности.
Если не считать одного незначительного инцидента на эмоциональном уровне. Когда дело касалось Джоша. И ее самой.
Мужчина молча домыл посуду, затем сполоснул ее и повернулся к девушке, сжимая по мокрому кофейнику в каждой руке.
– Выключишь свет?
Девушка послушно последовала за Джо по коридору, нажав на выключатели, которые он ей показал, взяла со стола корзину и захлопнула двери.
Было почти десять часов. Жужжание фонарей лишь слегка заглушало кваканье древесных лягушек. Запахи, доносившиеся от реки, находившейся в двух кварталах отсюда, смешивались со знакомыми ароматами цветов, откуда-то поблизости доносился тихий и печальный мотив.
Лиз втянула носом воздух и медленно выдохнула.
– Ты сделал хороший выбор. – Скорее почувствовав, чем заметив любопытный взгляд Джо, девушка пояснила: – Когда приехал в Коппер-Лейк. Можешь припомнить такой спокойный вечер в Чикаго? Хоть один?
– Несколько сотен. В конце концов, это всего лишь город.
– Большой, шумный, разрастающийся, заполненный толпами народа город.
– Что, слишком большой для деревенской девочки из Канзаса?
– Я не деревенская девочка.
Подойдя к своей машине, Джо поставил кофейники, затем протянул руку за корзиной. Лиз на мгновение прикинула, не стоит ли помедлить, пройти вместе с ним до конца аллеи, растянуть время, проведенное наедине… Короткая прогулка прохладным весенним вечером, несколько минут спокойной беседы, свежий воздух, пахнущий жасмином, кофе и цветущим хлопком…
Девушка вручила ему корзину.
– Увидимся позже.
Их пальцы соприкоснулись.
– Этого будет трудно избежать.
Лиз отдернула руки и засунула их в карманы.
– Ты знаешь, что нужно сделать, если хочешь избавиться от меня навсегда. Просто скажи мне, где Джош!
– Я не могу рассказать того, чего не знаю.
В его голосе не хватало настойчивости и напряженности, которые Лиз привыкла слышать в словах склонных к обману безутешных родственников. Он не ерзал, не отводил взгляд – словом, не делал ничего, что позволило бы заподозрить ложь. Но это еще не означало, что Джо сказал правду. Это говорило лишь о том, что он был более искусен во лжи, чем те, с кем ей доводилось сталкиваться до сих пор.
– Как я уже говорила, еще увидимся. – Лиз щелкнула кнопкой на брелоке, отключая сигнализацию, отперла дверь машины и скользнула за руль.
Джо не стал дожидаться, когда девушка спокойно выедет на шоссе. Вместо этого он отвернулся и направился к тускло освещенным окнам своего кафе на углу.
Через три минуты Лиз уже была дома. Через шесть она вытянулась на диване и прижала к уху сотовый телефон. Свет горел только над раковиной на кухне; его было как раз достаточно для того, чтобы углубить движущиеся тени в гостиной. Она не стала задергивать шторы и теперь прекрасно видела дома всех трех соседей через дорогу.
– Послушай, я знаю, что у тебя выдался тяжелый день – еще бы, изображать брошенную, но преданную бывшую подружку! Но ведь не могла же ты настолько вымотаться, чтобы оказаться неспособной принять участие в короткой беседе! – раздался в трубке голос Мики Туполевой.
Впрочем, Лиз по опыту знала, что выражение лица ее собеседницы сейчас совершенно не соответствует тону. Мика никогда не хмурилась, не задирала нос, не ухмылялась, да и не улыбалась, если уж на то пошло. Как и покрытые льдом русские вершины, которые когда-то ее семья считала своим домом, она всегда оставалась хладнокровной, сдержанной и уверенной в себе. Боссу следовало бы послать в Коппер-Лейк именно ее. Джо был бы не способен растопить толстый слой льда, за которым скрывалось сердце Мики, даже если бы захотел.
Черт, Лиз становилось жарко от одного его вида! Хуже того, при первой же мысли о нем! А он ведь даже не пытался вызвать в ней такие чувства…
– Я слушаю тебя, Мика.
– Ты должна не слушать. Ты должна отвечать на мой вопрос. Ты веришь Джо Сальдане, когда он утверждает, будто не знает, где находится его брат?
Лиз очень хотелось верить, что он порвал все связи с Джошем и не собирается встречаться с ним еще как минимум лет пятнадцать. В конце концов, его братец уклонялся от ответственности с той же охотой, с какой Джо стремился к ней.
С другой стороны, они все же были близнецами. Братья делили материнскую утробу, у них были одни и те же лица, глаза, ДНК.
– Я не уверена, – наконец произнесла Лиз. – Говорит он правдиво.
Мика озвучила невысказанное сомнение своей коллеги:
– Как и все хорошие актеры.
Верно, все знали, что Джо – честный, законопослушный человек, только вот большинство таких людей готовы спокойно лгать во имя благородной цели. Взять хотя бы саму Лиз. Ложь – основа ее работы, и девушка умела быть чертовски убедительной. А Джо провел полжизни с братом, который врал так же легко, как дышал.
– Шестое чувство подсказывает мне, что он или его родители – наиболее вероятная возможность узнать правду, – произнесла Лиз. – Джош всегда действовал по одной и той же схеме. Когда у него начинаются неприятности (и достаточно серьезные), то за помощью он обращается к членам семьи.
– Мы по-прежнему наблюдаем за четой Сальдана, не волнуйся. Если Джош свяжется с ними или появится на пороге, мы тут же узнаем об этом.
Лиз услышала невнятное бормотание на другом конце провода. Пока Мика беседовала с прервавшим их разговор (кто бы это ни был), Лиз продолжала пристально вглядываться в окно. Ей не удалось услышать шорох велосипедных шин по гравию, пока они с Микой продолжали беседовать, но Лиз все равно поняла, что Джо уже дома. Мышцы живота внезапно непроизвольно напряглись, а волоски на затылке встали дыбом – обычная реакция на опасность, которую сначала чувствуешь, а потом уже видишь.
Она увидела Джо, подъезжавшего к дому. Вот он остановился, вытянув длинную, мускулистую ногу, и слез с велосипеда, а затем поднял его и понес по ступенькам крыльца. Отпирая дверь, мужчина бросил короткий взгляд на дом Наталии, потом Пита, но не обернулся, чтобы посмотреть на ее коттедж. Вместо этого Джо вошел внутрь, закатил велосипед и закрыл дверь.
– Извини, пожалуйста, – произнесла в трубку Мика, на сей раз обращаясь к собеседнице. – Наши камеры и жучки, подключенные к их телефонной линии, к сожалению, ничего интересного не уловили. Джо возобновил членство в объединениях, ратующих за поддержку «зеленого» движения. Он согласился помочь в тренировке местной бейсбольной команды, собранной из шестилетних ребят, собирается выбросить на ветер некоторую сумму денег, свозив к ветеринару двух приблудных собак – подозреваю, в скором времени придется еще и приплатить за их стерилизацию. Ах да, еще он собирается выставить на продажу новую смесь сортов кофе, собранных в полнолуние гномами на северо-западном склоне вулкана в Перу – неудивительно, что такой раритет стоит миллиард долларов за фунт.
Лиз усмехнулась. Мика так редко демонстрировала, будто у нее все-таки есть чувство юмора, что она порой успевала просто забыть о его существовании.
– Можешь мне поверить, если этот кофе будет хоть наполовину так же хорош, как тот, что я уже пробовала в его кафе, – окупится каждый цент. Кроме того, тяжкий труд гномов тоже стоит недешево, сама знаешь.
– К счастью для Америки, наш труд оценивается в меньшие суммы. – В ее голос вернулась привычная серьезность. – Если не считать периодических звонков родителям, Джо почти не контактирует с внешним миром (за пределами магазина, разумеется). С тех пор как мы стали прослушивать его домашний телефон, он им ни разу не воспользовался. Девяносто процентов звонков, которые Джо делает с сотового, касаются бизнеса, а девяносто пять таковых из магазина связаны с чьим-то приятелем.
– У Эстер есть приятель?! – Лиз почему-то сразу вообразила пожилую женщину сначала с мальчишкой, который едва отметил свое совершеннолетие, потом с мужчиной подходящего возраста, с морщинистыми руками и лицом и почему-то такими же ярко-рыжими волосами.
– Да не у Эстер. У Рейвен. – Если бы у Мики была привычка корчить рожицы, то сейчас был бы подходящий момент это сделать. – Храни нас, Боже, от любви юных сердец.
– Как я рада, ребята, что слушать все это приходится вам, а не мне.
Интересно, а что там делает Джо? Готовит ужин? Открывает бутылку пива? Снимает с себя одежду, собираясь принять душ?
Ой, а вот это не самое лучшее направление мыслей…
Но было слишком поздно пытаться не обращать внимания на поток образов, хлынувших вместе с последним предположением. Высокий, стройный силуэт, загорелая кожа, обнаженное подтянутое тело, мокрые волосы отброшены назад, и горячая вода превращает их в темно-золотые…
– День судебного разбирательства быстро приближается, – произнесла Мика. – Если мы вовремя не вернем под защиту Джоша Сальдану, последние два года окажутся потраченными зря.
– Между прочим, мы говорим о двух годах моей жизни! – И все же Лиз знала, что Мика права. Прокуратура может и так предъявить обвинение и найти другие доказательства, по крайней мере по некоторым пунктам, – или же Мальрони все сойдет с рук.
– А ты не думаешь, что они приплатили ему за молчание?
В отделе по защите свидетелей уже не первый раз обсуждали этот вопрос. Никто не сомневался в том, что Джоша можно купить, стоит лишь назвать правильную цену – вероятно, не слишком высокую. Если у него появился шанс избежать ненужной защиты (а то и суда), да при этом еще и подзаработать, вне всякого сомнения, Джош согласится. К черту правосудие. К черту тот факт, что Мальрони пытались убить его самого и чуть не прикончили его брата. Джоша волновали только он сам и его собственное благосостояние.
– Нет, – ровно отозвалась Лиз.
Если бы его купили, это означало бы только одно: здесь замешан кто-то из их отдела по защите свидетелей. Место пребывания Джоша было строго засекречено. Не поступали ни телефонные звонки, ни почта; у Джоша не было контактов ни с одним человеком, не состоявшим на службе в прокуратуре. Только кто-то из своих мог стать посредником между ним и Мальрони, но пока что не было никаких улик, подтверждавших это.
– В таком случае Джош, по всей вероятности, исчерпал те ресурсы, которые еще оставались. Мамочка, папочка и любимый братик Джо – его последняя надежда…
– Если он сможет их найти.
– Они держатся в тени, но все же нельзя сказать, что их невозможно отыскать. Остальные члены семьи знают, куда переехали родные Джоша. Конечно, они все отрицают, что тот пытался с ними связаться, но мы не можем знать наверняка, что эти люди говорят правду.
И снова Лиз прекрасно поняла, что Мика права. Семья Сальдана всего лишь переехала, а не пустилась в бега. Они пользовались собственными именами, на Джо был зарегистрирован бизнес. Конечно, потребовались бы определенные усилия, чтобы обнаружить их, однако люди вроде Джоша готовы на многое, лишь бы избежать ответственности за свои поступки.
– Буду на связи.
Прежде чем Лиз успела ответить, Мика повесила трубку.
Тут в лиловом коттедже загорелся мерцающий огонек – скорее всего, это телевизор отбрасывал неровные блики на окна темной гостиной. Равнодушие ко всему внезапно показалось не такой уж плохой штукой…
В кафе играла музыка сороковых годов – было утро четверга, смена Эстер. Несмотря на то что женщина уже ушла, Джо оставил диск в проигрывателе. Старые мелодии были вполне приятными и напоминали ему о бабушке, которая была убеждена, что настоящая музыка началась с Луи Армстронга и закончилась на Элле Фицджеральд.
Было одиннадцать часов утра – поздновато для небольшого перерыва на чашечку кофе и слишком рано, чтобы клиенты начали толпами собираться пообедать. Прошло уже десять минут с тех пор, как вышел последний покупатель, и Джо успел уже привести свой кафетерий в порядок. Теперь можно отправиться в офис – небольшой уголок в задней комнате – и заняться бумажной работой, но эта идея была не настолько соблазнительной, чтобы мужчина сразу же сдвинулся с места.
Джо не хотелось этого признавать, но он надеялся, что Лиз обязательно зайдет к нему сегодня.
Все утро он прождал, но она не пришла.
Нахмурившись, Джо оттолкнулся от прилавка, к которому прислонился, и сделал несколько шагов по направлению к кладовой. Как только он потянулся к ручке, зазвонил дверной колокольчик, заставивший его развернуться и взглянуть на посетителя.
Не Лиз, увы. Незнакомый мужчина, высокий, с жесткими чертами лица и почти жестокими глазами. Его серый костюм был прекрасно скроен и сшит, но казался неудобным, рубашка лишь на тон светлее, галстук – на тот же тон темнее. Незнакомец покачнулся на каблуках, прислонился к прилавку и внимательно изучил меню, написанное мелом на доске, висевшей на стене, и содержавшее перечень стандартных напитков со взбитыми сливками, льдом и тому подобным.
– Чай с молоком и специями, средний. – Его голос был таким же грубым и резким, как лицо.
– Будете пить здесь или вам с собой? – спросил Джо, едва подавив ухмылку.
– Здесь.
Джо пробил чек, как полагается, затем дал сдачу с двадцати долларов и поставил чай готовиться. Вместо того чтобы выбрать себе столик, мужчина остался на месте, стоя неподвижно, но при этом производя впечатление свободной, едва управляемой энергии.
– Приятный городок.
Вдохнув пар, поднимавшийся от воды и наполненный ароматами мускатного ореха и гвоздики, Джо обернулся через плечо на посетителя и почему-то почувствовал, как затылок покалывает от неприятного ощущения. Нет никакой причины тревожиться, сурово сказал он себе. Пусть парень не местный, более того, не живет в Джорджии. Только не с таким акцентом – он, скорее всего, из Нью-Йорка, может, Нью-Джерси, но потом много лет путешествовал. Джо попадались незнакомцы с самыми разными выговорами. Это еще ничего не значило.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента