Страница:
– Мне кажется, это необычная жизнь для женщины.
– Но и не такая плохая, – серьезно сказала Кэт. – В большинстве своем люди канала не похожи на Мэфиса. Среди мужчин, правда, случаются драки и пьянки, но в целом мы трудимся в поте лица и не трогаем друг друга. К сожалению, есть исключения. – Она вздохнула. – Например, Саймон Мэфис.
– Похоже, он с вами знаком. У меня почему-то сложилось такое впечатление, что этот тип вас не очень-то любит.
Девушка усмехнулась.
– Что верно, то верно. Как-то он застал меня на «Кошечке» одну и... – Кэт замолчала, чувствуя, что краснеет, и не закончила фразу. – Я сумела за себя постоять. Слух об этом облетел канал, и Мэфис стал на Эри всеобщим посмешищем. А он не любит, когда над ним смеются.
Тот неприятный случай живо стоял в памяти Кэт и, наверное, она будет помнить о нем всегда.
Это случилось полтора года назад, за две недели до ее дня рождения – ей исполнялся тогда двадцать один год. Они только что сгрузили зерно и причалили к берегу на несколько дней заслуженного отдыха. Кэт осталась на барже одна: отец ушел в ближайшую пивную, а Тимми – в гости к дяде, жившему в этом городке.
Кэт обрадовалась случаю немного побыть в одиночестве. Ей надо было заново покрасить свою крошечную каюту. Она расстелила на полу старое одеяло, и все утро отдирала со стен облупившуюся краску. В каюте, несмотря на открытые окошки и дверь, было душно, и Кэт оделась легко. На ней были мужские брюки, обрезанные выше колен, мужская рубашка, завязанная снизу узлом и застегнутая на груди только на две пуговицы. Она работала босиком. Их баржа стояла в безлюдном притоке основного канала, и Кэт подумала, что не случится ничего страшного, если она прямо в таком виде выйдет на палубу вытряхнуть одеяло.
Только она начала красить переборку каюты, как баржа слегка задрожала, и над головой раздались звуки тяжелых шагов. Девушка замерла, прислушиваясь. Неужели Тимми решил так рано вернуться? Не хотелось бы, чтобы парнишка видел ее в таком полуголом виде. Кэт знала, что с некоторых пор погонщик к ней неравнодушен. Но у Тимми не могло быть таких тяжелых шагов. Значит, отец. Успокоившись, она продолжала свою работу.
Красить Кэт любила. Ей нравились мерные взмахи кисти, они заставляли ее на время отключиться от всего, забыть о повседневных заботах. Она хваталась за любую возможность подновить «Кошечку», и Тимми часто ей помогал. Их баржа всегда сияла чистотой, чем выгодно отличалась от большинства судов Эри-канала. Отца часто хвалили за ее внешний вид, хотя сам он вот уже много лет не держал в руках малярной кисти.
Неожиданно с порога каюты раздался незнакомый голос:
– Тебя зовут Кэт, я не ошибся, а?
Вздрогнув, она резко обернулась и вскрикнула от испуга.
Человек, стоявший возле ее каюты, был таким огромным, что заполнял собой весь дверной проем. Густая черная борода, черные сальные волосы, кривая усмешка и холодные темные глаза придавали ему зловещий вид.
Он шагнул в каюту.
– Я видел тебя на палубе, малышка. Раньше ты всегда ходила в мужской одежде. Я и не представлял, какая ты хорошенькая. И не стыдно тебе прятать такое красивое тело, а?
Великан смотрел похотливым взглядом на ее полуобнаженную грудь. Кэт невольно подняла руку, пытаясь закрыться от этого взгляда. Девушка вдруг поняла, что на уме у громилы, и принялась лихорадочно соображать, как спастись. Проскочить мимо него за дверь не получится, да и каюта слишком мала, не развернуться. Звать на помощь тоже бесполезно – все равно никто не услышит.
Мужчина казался смутно знакомым, но Кэт не могла вспомнить его имя. Чтобы выиграть время, она сказала, стараясь придать голосу уверенность:
– Так нечестно, сэр. Вы знаете мое имя, а я не знаю вашего.
– Меня зовут Саймон Мэфис, я владелец «Короля». Да, да, это я, король Эри-канала. – Он по-волчьи оскалился и, неуклюже переваливаясь, сделал еще два шага вперед. – И ты ошибаешься, если думаешь, что знание моего имени спасет тебя. Кто мне что сделает? Твой вечно пьяный папаша? Или этот сопливый погонщик?
Кэт сделала удивленное лицо.
– Спасет меня? – переспросила она. – От чего спасет, сэр?
Саймон Мэфис грубо расхохотался.
– Не прикидывайся дурочкой! Ты знаешь, чего я хочу, и я не уйду, пока не возьму свое. Саймон Мэфис всегда берет то, что хочет. – Он сделал еще один шаг. – Можешь отдаться легко, можешь сопротивляться – это уж как тебе нравится. Что до меня, то я люблю с женщинами и так, и эдак. Я слышал, ты сучка с характером. Нужно время, чтобы тебя приручить. И Саймон Мэфис сделает это.
Громила медленно, осторожно двинулся на нее. Когда он подошел ближе, девушка почувствовала его запах – омерзительный запах немытого зверя, долго сидевшего в клетке. В левой руке Кэт держала ведерко с краской, в правой – малярную кисть.
При его приближении она не крикнула и не двинулась с места.
Похоже, такое бесстрашие слегка удивило Мэфиса. Он остановился на расстоянии вытянутой руки. Губы его расползлись в противной ухмылке.
– Значит, отдашься легко? Вот и умница! Вижу, ты толковая девочка.
Он шагнул к ней еще ближе, и Кэт со всего маху влепила ему в пах ведром с краской. Мэфис взвыл от боли и схватился за ушибленное место. Пока он сгибался пополам, Кэт успела дважды мазнуть негодяя кистью по лицу, оставив на нем две широкие желтые полосы.
Мэфис со стоном развернулся и, все еще скрючившись и держась за пах, как раненый зверь, заковылял к выходу из каюты. Кэт не отставала, на ходу макая кисть в ведерко и с каждым шагом, пачкая Мэфиса краской.
Она продолжала преследовать его и на палубе, без конца поливая краской.
В этот момент, в довершение позора Мэфиса, по бечевнику проходили двое с канала. Они увидели происходящее на барже и застыли на месте с открытыми ртами. Наконец один громко загоготал, толкая другого локтем.
– Знаешь, кто это, Нэд? – спросил он, давясь от смеха. – Клянусь Богом, это Саймон Мэфис, сам король Эри-канала! – Он повысил голос: – В чем дело, Кэт? Хочешь раскрасить короля в его истинный цвет?
Мэфис изо всех сил старался не обращать на них внимание. Все еще корчась от боли, он перелез через борт «Кошечки» и выбрался на бечевник.
Кэт подняла голову и крикнула этим двоим:
– Этот мерзавец пытался меня изнасиловать!
Мужчины резко прекратили смеяться и с суровым осуждением посмотрели на Мэфиса.
– Дрянное дело, Мэфис, – сказал один из них. – Ты же знаешь, Кэт – наш человек. Развлекайся с девицами в Кате, а ее не трогай!
Мэфис продолжал делать вид, что не видит их и не слышит. Он кое-как выпрямился и злобно глянул вниз, на Кэт.
– Смотри, девочка, ты еще пожалеешь об этом дне! – процедил он сквозь зубы. – Еще никому не удавалось сделать дурака из Саймона Мэфиса.
Один из мужчин опять рассмеялся:
– Сдается мне, Мэфис, что ей только что это удалось. Уноси-ка ноги, а то она изрисует тебя оставшейся краской!
Мэфис обратил свой зловещий взгляд на мужчин, и те сразу замолчали, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. Мэфис резко развернулся и пошел по бечевнику, осторожно перебирая ногами.
– Как вы, мисс Кэтрин? – спросил один мужчина. – Он вас не обидел?
Глядя в спину Мэфису, Кэт натянуто ответила:
– Нет, со мной все в порядке. Спасибо за беспокойство, сэр.
– Дело скверное, – сказал другой. – Саймону нельзя спускать такое. Хотите, мы приведем констебля?
– Нет! – отрезала она, развернувшись к ним всем корпусом. – Мы, канальеры, можем сами за себя постоять, верно? И потом, ни к чему поднимать шумиху. Чем быстрее это забудется, тем лучше.
– Одно плохо. Саймон Мэфис – человек злопамятный. Он пригрозил, что не оставит это так просто.
– Ничего, я могу о себе позаботиться, – твердо сказала Кэт. – Вы сами в этом только что убедились.
Она пошла обратно в свою каюту, слыша, как один сказал другому:
– Видел размалеванную рожу Саймона? Вот умора! – Оба опять расхохотались. – Если кому рассказать... Саймона Мэфиса одолела худенькая девчонка да еще и разрисовала его желтой краской. Ох, держите меня!
Кэт знала, что слух об этом разлетится по всему Эри-каналу со скоростью наводнения. Саймон Мэфис надолго станет предметом насмешек. Как бы ей хотелось, чтобы этот случай остался без свидетелей! Самое неприятное то, что придется обо всем рассказать Мику. Рано или поздно он все равно об этом услышит, и кто знает, какую глупость он может вытворить, если напьется?
В ведерке еще оставалась краска. Кэт докрасила каюту и прибралась к приходу Мика и Тимми. Отец пришел пьяный, еле держался на ногах, и она решила отложить разговор до утра.
Пока она рассказывала о случившемся, лицо Мика багровело от ярости. Дослушав до конца, он встал и заходил по палубе.
– Клянусь всеми святыми! – взревел он, сжимая крепкие кулаки. – Я изобью мерзавца до смерти!
– Ты не сделаешь этого, – резко сказала Кэт. – Зачем? Будет только хуже. Да и куда тебе, Мик, тягаться с Саймоном Мэфисом? Он разорвет тебя на кусочки и выбросит в канал.
Отец удивленно уставился на нее.
– Ты хочешь сказать, чтобы я сидел сложа руки? Этот негодяй пытался обесчестить мою единственную дочь, а я буду сидеть сложа руки?
– Да, именно это я и хочу сказать. Он же не обесчестил меня, а только пытался.
– Но, Кэтрин, я должен хотя бы заявить о нем в полицию. Согласен, самому мне с ним не справиться, – сказал он с горечью в голосе. – Сейчас я уже не тот, что был раньше.
– В полицию? Да они ничего не сделают! – презрительно заявила Кэт. – Ты же знаешь их мнение о людях канала. Скажут, что мне поделом, вот и все.
– И, наверное, будут правы, – пробормотал Мик, отводя глаза.
– Что ты сказал?
Он посмотрел ей прямо в лицо.
– Ты девушка, а девушка не должна работать на канале. Ты должна жить в хорошем доме, носить хорошую одежду, а не мои обноски. Должна выйти замуж за приличного парня и родить мне внуков.
Кэт раздраженно вздохнула.
– Мик, сколько можно долбить одно и то же? Мне не нужны хороший дом и приличная одежда, и я не хочу выходить замуж за приличного парня. Меня устраивает моя работа, я здесь счастлива и не собираюсь уходить с канала. И все, хватит об этом! – отрезала она.
На том история и закончилась, если не считать тех редких случаев, когда пути их барж пересекались, и Мэфис буравил Кэт злобными взглядами. Слух о ее победе над «королем» обошел весь Эри-канал, над Мэфисом долго потешались, а потом, как водится в таких случаях, благополучно забыли. Не помнил уже про тот случай и отец.
Но Кэт знала, что Саймон Мэфис ничего не забыл, и молила Бога, чтобы ей никогда не пришлось остаться с ним наедине.
Конечно, Моргану Кейну она не стала обо всем этом рассказывать, а просто сказала:
– Мы старательно избегаем друг друга. Видимся только, когда наши баржи проходят мимо, как сегодня.
– И много девушек работает на канале?
– Думаю, нет. Работают в основном мужчины. Они живут на своих судах, иногда с женами и детьми. – Она взглянула на него с любопытством. – Скажите, мистер Кейн... Недавно вы говорили, что не знаете, так ли вас зовут. Вы до сих пор ничего о себе не помните? Кто вы? Почему бродили вчера ночью по Кату? Или хотя бы почему на вас напали? – Из того, что вы рассказывали мне о Сайд-Кате, ответ на последний вопрос напрашивается сам собой. Напали с целью ограбить. А что касается остального...
Он помолчал, глядя в сторону, потом медленно произнес: – Боюсь, я действительно ничего не помню о своем прошлом, мисс Карнахэн. Даже не знаю, кто я такой.
Глава 2
– Но и не такая плохая, – серьезно сказала Кэт. – В большинстве своем люди канала не похожи на Мэфиса. Среди мужчин, правда, случаются драки и пьянки, но в целом мы трудимся в поте лица и не трогаем друг друга. К сожалению, есть исключения. – Она вздохнула. – Например, Саймон Мэфис.
– Похоже, он с вами знаком. У меня почему-то сложилось такое впечатление, что этот тип вас не очень-то любит.
Девушка усмехнулась.
– Что верно, то верно. Как-то он застал меня на «Кошечке» одну и... – Кэт замолчала, чувствуя, что краснеет, и не закончила фразу. – Я сумела за себя постоять. Слух об этом облетел канал, и Мэфис стал на Эри всеобщим посмешищем. А он не любит, когда над ним смеются.
Тот неприятный случай живо стоял в памяти Кэт и, наверное, она будет помнить о нем всегда.
Это случилось полтора года назад, за две недели до ее дня рождения – ей исполнялся тогда двадцать один год. Они только что сгрузили зерно и причалили к берегу на несколько дней заслуженного отдыха. Кэт осталась на барже одна: отец ушел в ближайшую пивную, а Тимми – в гости к дяде, жившему в этом городке.
Кэт обрадовалась случаю немного побыть в одиночестве. Ей надо было заново покрасить свою крошечную каюту. Она расстелила на полу старое одеяло, и все утро отдирала со стен облупившуюся краску. В каюте, несмотря на открытые окошки и дверь, было душно, и Кэт оделась легко. На ней были мужские брюки, обрезанные выше колен, мужская рубашка, завязанная снизу узлом и застегнутая на груди только на две пуговицы. Она работала босиком. Их баржа стояла в безлюдном притоке основного канала, и Кэт подумала, что не случится ничего страшного, если она прямо в таком виде выйдет на палубу вытряхнуть одеяло.
Только она начала красить переборку каюты, как баржа слегка задрожала, и над головой раздались звуки тяжелых шагов. Девушка замерла, прислушиваясь. Неужели Тимми решил так рано вернуться? Не хотелось бы, чтобы парнишка видел ее в таком полуголом виде. Кэт знала, что с некоторых пор погонщик к ней неравнодушен. Но у Тимми не могло быть таких тяжелых шагов. Значит, отец. Успокоившись, она продолжала свою работу.
Красить Кэт любила. Ей нравились мерные взмахи кисти, они заставляли ее на время отключиться от всего, забыть о повседневных заботах. Она хваталась за любую возможность подновить «Кошечку», и Тимми часто ей помогал. Их баржа всегда сияла чистотой, чем выгодно отличалась от большинства судов Эри-канала. Отца часто хвалили за ее внешний вид, хотя сам он вот уже много лет не держал в руках малярной кисти.
Неожиданно с порога каюты раздался незнакомый голос:
– Тебя зовут Кэт, я не ошибся, а?
Вздрогнув, она резко обернулась и вскрикнула от испуга.
Человек, стоявший возле ее каюты, был таким огромным, что заполнял собой весь дверной проем. Густая черная борода, черные сальные волосы, кривая усмешка и холодные темные глаза придавали ему зловещий вид.
Он шагнул в каюту.
– Я видел тебя на палубе, малышка. Раньше ты всегда ходила в мужской одежде. Я и не представлял, какая ты хорошенькая. И не стыдно тебе прятать такое красивое тело, а?
Великан смотрел похотливым взглядом на ее полуобнаженную грудь. Кэт невольно подняла руку, пытаясь закрыться от этого взгляда. Девушка вдруг поняла, что на уме у громилы, и принялась лихорадочно соображать, как спастись. Проскочить мимо него за дверь не получится, да и каюта слишком мала, не развернуться. Звать на помощь тоже бесполезно – все равно никто не услышит.
Мужчина казался смутно знакомым, но Кэт не могла вспомнить его имя. Чтобы выиграть время, она сказала, стараясь придать голосу уверенность:
– Так нечестно, сэр. Вы знаете мое имя, а я не знаю вашего.
– Меня зовут Саймон Мэфис, я владелец «Короля». Да, да, это я, король Эри-канала. – Он по-волчьи оскалился и, неуклюже переваливаясь, сделал еще два шага вперед. – И ты ошибаешься, если думаешь, что знание моего имени спасет тебя. Кто мне что сделает? Твой вечно пьяный папаша? Или этот сопливый погонщик?
Кэт сделала удивленное лицо.
– Спасет меня? – переспросила она. – От чего спасет, сэр?
Саймон Мэфис грубо расхохотался.
– Не прикидывайся дурочкой! Ты знаешь, чего я хочу, и я не уйду, пока не возьму свое. Саймон Мэфис всегда берет то, что хочет. – Он сделал еще один шаг. – Можешь отдаться легко, можешь сопротивляться – это уж как тебе нравится. Что до меня, то я люблю с женщинами и так, и эдак. Я слышал, ты сучка с характером. Нужно время, чтобы тебя приручить. И Саймон Мэфис сделает это.
Громила медленно, осторожно двинулся на нее. Когда он подошел ближе, девушка почувствовала его запах – омерзительный запах немытого зверя, долго сидевшего в клетке. В левой руке Кэт держала ведерко с краской, в правой – малярную кисть.
При его приближении она не крикнула и не двинулась с места.
Похоже, такое бесстрашие слегка удивило Мэфиса. Он остановился на расстоянии вытянутой руки. Губы его расползлись в противной ухмылке.
– Значит, отдашься легко? Вот и умница! Вижу, ты толковая девочка.
Он шагнул к ней еще ближе, и Кэт со всего маху влепила ему в пах ведром с краской. Мэфис взвыл от боли и схватился за ушибленное место. Пока он сгибался пополам, Кэт успела дважды мазнуть негодяя кистью по лицу, оставив на нем две широкие желтые полосы.
Мэфис со стоном развернулся и, все еще скрючившись и держась за пах, как раненый зверь, заковылял к выходу из каюты. Кэт не отставала, на ходу макая кисть в ведерко и с каждым шагом, пачкая Мэфиса краской.
Она продолжала преследовать его и на палубе, без конца поливая краской.
В этот момент, в довершение позора Мэфиса, по бечевнику проходили двое с канала. Они увидели происходящее на барже и застыли на месте с открытыми ртами. Наконец один громко загоготал, толкая другого локтем.
– Знаешь, кто это, Нэд? – спросил он, давясь от смеха. – Клянусь Богом, это Саймон Мэфис, сам король Эри-канала! – Он повысил голос: – В чем дело, Кэт? Хочешь раскрасить короля в его истинный цвет?
Мэфис изо всех сил старался не обращать на них внимание. Все еще корчась от боли, он перелез через борт «Кошечки» и выбрался на бечевник.
Кэт подняла голову и крикнула этим двоим:
– Этот мерзавец пытался меня изнасиловать!
Мужчины резко прекратили смеяться и с суровым осуждением посмотрели на Мэфиса.
– Дрянное дело, Мэфис, – сказал один из них. – Ты же знаешь, Кэт – наш человек. Развлекайся с девицами в Кате, а ее не трогай!
Мэфис продолжал делать вид, что не видит их и не слышит. Он кое-как выпрямился и злобно глянул вниз, на Кэт.
– Смотри, девочка, ты еще пожалеешь об этом дне! – процедил он сквозь зубы. – Еще никому не удавалось сделать дурака из Саймона Мэфиса.
Один из мужчин опять рассмеялся:
– Сдается мне, Мэфис, что ей только что это удалось. Уноси-ка ноги, а то она изрисует тебя оставшейся краской!
Мэфис обратил свой зловещий взгляд на мужчин, и те сразу замолчали, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. Мэфис резко развернулся и пошел по бечевнику, осторожно перебирая ногами.
– Как вы, мисс Кэтрин? – спросил один мужчина. – Он вас не обидел?
Глядя в спину Мэфису, Кэт натянуто ответила:
– Нет, со мной все в порядке. Спасибо за беспокойство, сэр.
– Дело скверное, – сказал другой. – Саймону нельзя спускать такое. Хотите, мы приведем констебля?
– Нет! – отрезала она, развернувшись к ним всем корпусом. – Мы, канальеры, можем сами за себя постоять, верно? И потом, ни к чему поднимать шумиху. Чем быстрее это забудется, тем лучше.
– Одно плохо. Саймон Мэфис – человек злопамятный. Он пригрозил, что не оставит это так просто.
– Ничего, я могу о себе позаботиться, – твердо сказала Кэт. – Вы сами в этом только что убедились.
Она пошла обратно в свою каюту, слыша, как один сказал другому:
– Видел размалеванную рожу Саймона? Вот умора! – Оба опять расхохотались. – Если кому рассказать... Саймона Мэфиса одолела худенькая девчонка да еще и разрисовала его желтой краской. Ох, держите меня!
Кэт знала, что слух об этом разлетится по всему Эри-каналу со скоростью наводнения. Саймон Мэфис надолго станет предметом насмешек. Как бы ей хотелось, чтобы этот случай остался без свидетелей! Самое неприятное то, что придется обо всем рассказать Мику. Рано или поздно он все равно об этом услышит, и кто знает, какую глупость он может вытворить, если напьется?
В ведерке еще оставалась краска. Кэт докрасила каюту и прибралась к приходу Мика и Тимми. Отец пришел пьяный, еле держался на ногах, и она решила отложить разговор до утра.
Пока она рассказывала о случившемся, лицо Мика багровело от ярости. Дослушав до конца, он встал и заходил по палубе.
– Клянусь всеми святыми! – взревел он, сжимая крепкие кулаки. – Я изобью мерзавца до смерти!
– Ты не сделаешь этого, – резко сказала Кэт. – Зачем? Будет только хуже. Да и куда тебе, Мик, тягаться с Саймоном Мэфисом? Он разорвет тебя на кусочки и выбросит в канал.
Отец удивленно уставился на нее.
– Ты хочешь сказать, чтобы я сидел сложа руки? Этот негодяй пытался обесчестить мою единственную дочь, а я буду сидеть сложа руки?
– Да, именно это я и хочу сказать. Он же не обесчестил меня, а только пытался.
– Но, Кэтрин, я должен хотя бы заявить о нем в полицию. Согласен, самому мне с ним не справиться, – сказал он с горечью в голосе. – Сейчас я уже не тот, что был раньше.
– В полицию? Да они ничего не сделают! – презрительно заявила Кэт. – Ты же знаешь их мнение о людях канала. Скажут, что мне поделом, вот и все.
– И, наверное, будут правы, – пробормотал Мик, отводя глаза.
– Что ты сказал?
Он посмотрел ей прямо в лицо.
– Ты девушка, а девушка не должна работать на канале. Ты должна жить в хорошем доме, носить хорошую одежду, а не мои обноски. Должна выйти замуж за приличного парня и родить мне внуков.
Кэт раздраженно вздохнула.
– Мик, сколько можно долбить одно и то же? Мне не нужны хороший дом и приличная одежда, и я не хочу выходить замуж за приличного парня. Меня устраивает моя работа, я здесь счастлива и не собираюсь уходить с канала. И все, хватит об этом! – отрезала она.
На том история и закончилась, если не считать тех редких случаев, когда пути их барж пересекались, и Мэфис буравил Кэт злобными взглядами. Слух о ее победе над «королем» обошел весь Эри-канал, над Мэфисом долго потешались, а потом, как водится в таких случаях, благополучно забыли. Не помнил уже про тот случай и отец.
Но Кэт знала, что Саймон Мэфис ничего не забыл, и молила Бога, чтобы ей никогда не пришлось остаться с ним наедине.
Конечно, Моргану Кейну она не стала обо всем этом рассказывать, а просто сказала:
– Мы старательно избегаем друг друга. Видимся только, когда наши баржи проходят мимо, как сегодня.
– И много девушек работает на канале?
– Думаю, нет. Работают в основном мужчины. Они живут на своих судах, иногда с женами и детьми. – Она взглянула на него с любопытством. – Скажите, мистер Кейн... Недавно вы говорили, что не знаете, так ли вас зовут. Вы до сих пор ничего о себе не помните? Кто вы? Почему бродили вчера ночью по Кату? Или хотя бы почему на вас напали? – Из того, что вы рассказывали мне о Сайд-Кате, ответ на последний вопрос напрашивается сам собой. Напали с целью ограбить. А что касается остального...
Он помолчал, глядя в сторону, потом медленно произнес: – Боюсь, я действительно ничего не помню о своем прошлом, мисс Карнахэн. Даже не знаю, кто я такой.
Глава 2
Мик Карнахэн возился на камбузе. Настроение у него было прескверное. Мучило тяжелое похмелье: голова раскалывалась на части, во рту стоял жуткий привкус, а когда до его ноздрей долетал запах жарившейся яичницы с ветчиной, к горлу подкатывали волны тошноты. Его желудок восставал против запаха пищи. Сейчас ему меньше всего хотелось есть. Он отдал бы душу (если она у него еще осталась, с горечью подумал Мик) за бутылку виски. Но он отлично знал, что на барже нет ни капли спиртного.
Дочка твердо стояла на своем.
– На барже спиртного не будет, Мик! – заявила она. – На суше напивайся, там я не могу тебя остановить, но на «Кошечке» я это категорически запрещаю! Найду бутылку – вышвырну за борт!
Что ж, придется ждать, пока они причалят к берегу на ночь, и страдать целый день. Но к этому-то он привык, и не в этом была главная причина его плохого настроения.
А причина крылась в незнакомце, которого Кэт подобрала вчера ночью. И где – в Сайд-Кате! Кто знает, может, он вовсе и не был жертвой нападения бандитов, а пострадал в воровской разборке? Конечно, одежда на нем была поприличнее, чем та, что носили обитатели Ката, но одежду он мог и украсть. Кэт уж чересчур проворная девочка, зря она привела этого типа на баржу.
Мик жалел о своей загубленной жизни, особенно о тех годах, которые последовали за безвременной смертью жены Кэйти. Но о чем ему никогда не приходилось жалеть, так это о своей дочери. Она была тем единственным, что Мик еще любил в этой жизни. Как же он ею гордился! Ему, конечно, хотелось, чтобы его дочь жила, как подобает настоящей леди, но в душе он восхищался тем, как умело она водит баржу, хотя иногда и ворчал на нее за это. Кэт управляла румпелем лучше, чем иной мужчина. Бог видит, как им повезло, что хоть кто-то умел это делать, иначе они давно бы пропали. В последние годы Мик был уже ни на что не способен.
Мик отлично сознавал свои недостатки. Сколько раз он давал себе зарок исправиться, но в глубине души понимал, что не исправится никогда – для этого он слишком слаб. Когда-то он был гордым человеком, жизнь которого озаряли три любви: баржа «Кошечка Карнахэна», жена Кэйти и дочь Кэтрин.
Карнахэн пришел на Эри относительно поздно и не совсем обычным путем. На канале работало много ирландцев, большинство которых принимало участие в его строительстве. Но Мик был не простым рабочим. Можно даже сказать, что он прежде был своего рода джентльмен, учитель по профессии. Однако в его характере жила непоседливость, и после рождения Кэтрин ему наскучила жизнь учителя. У Мика было отложено немного денег, и он слышал, что на Эри-канале можно заработать целое состояние, имея добротное судно и пару крепких мулов.
Он посоветовался с Кэйти, от которой Кэтрин унаследовала сильный характер и страсть к приключениям. Жена согласилась рискнуть. В первые годы все было хорошо. Мик пил очень мало и быстро утвердился в работящей вольнолюбивой среде канальеров. Они зарабатывали неплохие деньги, и вдруг, как гром среди ясного неба, стряслось это несчастье – утонула Кэйти. Мик считал себя отчасти виновным в ее смерти. В тот момент он сидел где-то в пивной, а Кэйти, глупышка Кэйти, которая за всю жизнь так и не научилась плавать, развешивала на палубе мокрое белье, оступилась и упала за борт. Кэтрин в это время была на берегу, в гостях, и единственным свидетелем трагедии оказалась старуха с соседней баржи.
Для Мика смерть жены явилась страшным потрясением, от которого он так и не смог оправиться до конца. В минуты трезвости он понимал, что для Кэтрин это тоже было сильным ударом, и все же дочка сумела выжить и вырасти в симпатичную девушку с мягким, уравновешенным характером. В первые годы после смерти Кэйти Мик то и дело клялся себе, что продаст баржу и вернется на сушу. В то время он еще мог опять заняться учительством, но останавливали его пьянство и обычная инерция, а сейчас было слишком поздно.
Одно было хорошо: его преподавательский опыт давал ему возможность обучать Кэтрин наукам, что Мик и делал с упорством и старанием. Благодаря отцу она знала школьные дисциплины не хуже, если не лучше большинства девушек-ровесниц. Конечно, порой она выражалась грубо и нелитературно, как все на канале, но делала это по собственному желанию, а не от недостатка воспитания.
Завтрак был готов. Мик поставил на два деревянных подноса тарелки с яичницей и жареным хлебом и вынес их на палубу. В хорошую погоду они всегда ели на свежем воздухе, не останавливая баржи. Кэт стояла на румпеле, незнакомец был рядом. Мик подошел и поставил перед ними один поднос, потом помахал Тимми. Тот, оставив на несколько минут мулов одних, запрыгнул на баржу, залпом выпил кружку кофе и прожевал толстый сандвич с ветчиной и яичницей. Мик заметил, что паренек то и дело с любопытством поглядывает на незнакомца. Наверное, беспокоится, как бы Кэтрин в него не влюбилась. Мик не мог не признать, что незнакомец – красивый малый, а с некоторых пор юный погонщик явно проявлял интерес к Кэтрин.
Наконец Тимми ушел обратно к мулам, а Мик прислонился к каюте. Кэт и незнакомец взялись за еду. Мик только выпил кружку крепкого черного кофе.
– А ты почему не ешь, Мик? – спросила Кэт. Мысленно передернувшись при упоминании о еде, он солгал:
– Я перекусил на камбузе, дочка, пока готовил вам завтрак.
Кэт кивнула на незнакомца.
– Мик, это Морган Кейн. А это, мистер Кейн, мой отец, Мик Карнахэн.
– Здравствуйте, сэр.
Морган Кейн протянул руку, и Мик пожал ее, хотя и не слишком охотно. Кэт сказала:
– Мик, мистер Кейн после вчерашней драки потерял память. Он ничего не помнит о своем прошлом.
– Сочувствую вам, мистер Кейн. Мы скоро будем проходить шлюзы. Там есть врач. Советую вам к нему обратиться.
– У него нет денег, Мик, и он не помнит, чем зарабатывал на жизнь. Мы не можем оставить его там.
– А что ты предлагаешь, дочка? – осторожно спросил Мик.
– Может, он на время останется у нас на барже, пока к нему не вернется память? Мы как раз говорили об этом до твоего прихода. Он согласен работать за койку и стол.
– Вот как? Это, конечно, его идея? – язвительно спросил Мик.
– Нет, вообще-то идея моя. Ты сам знаешь, нам нужен еще один работник, чтобы помогал на шесте и с погрузкой. Ты делаешь эту работу сам, но твое... э... здоровье не всегда тебе это позволяет.
Девушка посмотрела на отца в упор, как бы говоря: «Только посмей возразить!»
Мик почувствовал, как кровь прилила к лицу.
– Думаешь, он справится, Кэтрин? Ты говорила, что он не помнит даже, кто он по профессии.
Кэт махнула рукой.
– Да что тут уметь-то? Работа на канале – дело нехитрое. Здесь требуется только сильная спина, чтобы таскать груз, и немного мозгов, чтобы вовремя оттолкнуть «Кошечку» шестом от берега, если она подойдет слишком близко. Не обижайтесь, мистер Кейн.
– Да нет, ничего, – сухо отозвался тот.
– Кэтрин... – сказал Мик, – мы можем поговорить наедине?
– Нет, не можем! – отрезала она. – И не пытайся меня отговаривать! Нам нужен помощник. Я не могу орудовать румпелем и шестом одновременно. Даже удивительно, как это мы до сих пор не разбили баржу.
– Но это же совсем чужой человек! – взмолился Мик. – Мы ничего не знаем об этом парне!
– Наверное, вам стоит посоветоваться наедине, – предложил Морган.
– Нет! Сидите и помалкивайте! – выкрикнула Кэт, не глядя на него. Она не спускала глаз с отца. – Мик, я приняла решение. Кроме того, что нам нужен помощник, и Бог свидетель – он согласился работать задешево, было бы просто негуманно бросить его на произвол судьбы в таком состоянии. Он же даже не знает, кто он и что он.
– Это моя баржа, – буркнул Мик.
– А вожу ее я, – с вызовом бросила Кэт. – Может, это прозвучит жестоко, но ты знаешь, что это так: если бы не я, нам нечего было бы делать с твоей баржей. Что, скажешь, я не права?
Мик не на шутку разозлился, ему захотелось ударить Кэт. Но она была права, он знал это. Сердито тряхнув головой, Карнахэн резко развернулся, пересек палубу и спрыгнул на берег к Тимми и мулам.
Кэт смотрела вслед уходившему отцу, и сердце ее щемило. Она редко с ним так разговаривала, но сегодня утром старик был особенно невыносим. Ее удивило и то, как она сама себя вела: с чего-то вдруг кинулась защищать абсолютно незнакомого ей человека!
Как будто догадавшись, о чем она думает, Морган сказал:
– Простите, если я стал причиной ссоры между вами и вашим отцом. Наверное, мне лучше уйти с баржи, когда мы остановимся в ближайшем городке.
Кэт еще больше разозлилась.
– И что вы будете делать? – раздраженно спросила она. – Все, решено: вы остаетесь с нами до тех пор, пока к вам не вернется память. Уйдете, когда будете в состоянии прожить самостоятельно. А что касается Мика... – Она махнула вилкой. – Здесь нет ничего нового. Мы с ним часто ссоримся. Рано или поздно вы все равно узнаете, так что скажу сразу: Мик пьет. Если говорить начистоту, то он алкоголик. Я очень люблю его, но не могу не замечать его недостатки. Я ни в чем не могу на него положиться. Он отходчивый и не будет долго сердиться. Вообще у Мика добрая душа, он такой... такой хороший. – У Кэт защипало глаза и запершило в горле. – Черт, да вы и представить себе не можете, какой он может быть хороший, если захочет!
Они в молчании доели свой завтрак. Вдруг Морган тихо усмехнулся. Кэт сердито посмотрела на него:
– Что здесь такого смешного, сэр?
– Да нет, ничего. Просто вспомнил одну старую китайскую пословицу. Она звучит примерно так: «Если ты спас жизнь человеку, то будешь до конца своих дней за него отвечать».
– Ну, уж нет, черт возьми, могу вас заверить: я не буду отвечать за вас до конца своих дней. Поправитесь – и скатертью дорожка!
– Значит, мне надо поправиться быстро? – Губы его расплылись в улыбке, в глазах появился нахальный блеск. – Но я что-то не хочу торопиться.
Его испытующий взгляд взволновал Кэт.
– Я не понимаю, о чем вы.
Он продолжал смотреть на нее, склонив голову набок.
– Знаете, Кэт, вы были бы очень хорошенькой девушкой, если снять с вас эту одежду, немного помыть и одеть в платье. Но может, у вас вообще нет платья?
– А вот это, сэр, не ваше дело!
– Да, вы правы. Прошу прощения, мисс Карнахэн.
Он скривил свои полные губы в дерзкой ухмылке и сверкнул озорными глазами, отчего его извинение прозвучало насмешкой.
Кэт не знала, что сказать, и отвернулась.
– Тимми, стегни мулов, они еле тащатся! – сердито крикнула она. – Такими темпами мы никогда никуда не доедем!
В ответ послышался резкий удар хлыста, потом еще один, и баржа немного прибавила ход. Успокоившись, Кэт сказала:
– Одно про вас ясно, мистер Кейн.
– И что же, мисс Карнахэн?
– Вы человек образованный. У вас культурная речь, вы цитируете китайские пословицы.
Морган тихо засмеялся.
– Даже и не знаю, должен ли я воспринять это как комплимент. Из своего короткого знакомства с людьми канала я понял, что они мало уважают образование.
Кэт резко повернулась к нему.
– Неправда! Мик был учителем до того, как пришел на канал.
– Это меня немного удивляет. Но я заметил, что вы можете хорошо говорить, если захотите.
Справившись с раздражением, девушка пояснила:
– Мик сам учил меня до того, как... В общем, я получила такое же образование, как большинство сухопутных жителей, а может быть, даже и лучше.
– Что вы хотели сказать? До того, как он стал пьяницей?
Кэт вспыхнула, хотела ответить колкостью, но сдержалась. Неожиданно для себя она рассказала Моргану о том, как погибла мама и как отец винил себя в ее смерти.
Морган кивнул:
– Я понимаю, такое горе может изменить человека. Но мне кажется, вам пришлось куда тяжелее.
Она пожала плечами:
– Нет, ничего. Мне нравится жизнь на Эри. О другой я и не мечтаю.
– Что ж, наверное, в такой жизни есть свои прелести, но мне почему-то кажется, что вы исключение из общего правила. Я хочу сказать, что образованные люди редкость на каналах.
– Это так, – нехотя признала Кэт. – Образование на Эри не требуется. Здесь не надо ни читать, ни писать. Если умеешь считать – хорошо, но можно обойтись и без этого. И все же у многих канальеров есть начальное образование.
– Канальеры? Господи, это еще что за словечко?
– На Эри-канале чаще, чем на других каналах, употребляется именно это слово. Но так называют не всех, а только определенную группу людей, в основном судовладельцев, фрахтовщиков: что-то вроде особой касты.
– А почему не просто «работники канала» или «канальщики», именно так ведь обычно называют тех, кто как-то связан с судоходством на каналах?
– Точно не знаю.
Кэт никогда особо не задумывалась над происхождением этого слова.
– Видите ли, Морган, мы – особое племя, речные кочевники, замкнутый клан. К сухопутной публике относимся с определенным недоверием. Большинство из нас действительно грубы, неотесанны. – Кэт вдруг рассмеялась. – Знаете, я припоминаю: кто-то когда-то объяснил мне, что слово «канальеры» образовано из трех слов. В Венеции на каналах плавают лодки-гондолы, ими управляют гондольеры. Так вот: словечко «канальер» включает в себя три слова: «гондольер», «канал» и «каналья». Полагаю...
– Эй, на барже, добрый день!
Кэт подняла голову. По бечевнику, стараясь не отстать от «Кошечки», шли мужчина и женщина. Мужчина был высокого роста, с суровым неприятным лицом, весь в черном. На вид ему было за пятьдесят. Взглянув на девушку, Кэт заметила, что она совсем молоденькая – моложе ее и очень симпатичная. На ней было длинное серое платье, из-под шляпки выглядывали светлые кудряшки. Одной рукой она приподнимала подол, чтобы не испачкать его в грязи, а другой держала над головой зонтик, защищая лицо от солнца.
Мужчина опять заговорил:
– Джентльмены, вы случайно не знаете, где находится судно под названием «Спасительное милосердие»? Я преподобный Лютер Прайор, а это моя дочь Лотт.
Дочка твердо стояла на своем.
– На барже спиртного не будет, Мик! – заявила она. – На суше напивайся, там я не могу тебя остановить, но на «Кошечке» я это категорически запрещаю! Найду бутылку – вышвырну за борт!
Что ж, придется ждать, пока они причалят к берегу на ночь, и страдать целый день. Но к этому-то он привык, и не в этом была главная причина его плохого настроения.
А причина крылась в незнакомце, которого Кэт подобрала вчера ночью. И где – в Сайд-Кате! Кто знает, может, он вовсе и не был жертвой нападения бандитов, а пострадал в воровской разборке? Конечно, одежда на нем была поприличнее, чем та, что носили обитатели Ката, но одежду он мог и украсть. Кэт уж чересчур проворная девочка, зря она привела этого типа на баржу.
Мик жалел о своей загубленной жизни, особенно о тех годах, которые последовали за безвременной смертью жены Кэйти. Но о чем ему никогда не приходилось жалеть, так это о своей дочери. Она была тем единственным, что Мик еще любил в этой жизни. Как же он ею гордился! Ему, конечно, хотелось, чтобы его дочь жила, как подобает настоящей леди, но в душе он восхищался тем, как умело она водит баржу, хотя иногда и ворчал на нее за это. Кэт управляла румпелем лучше, чем иной мужчина. Бог видит, как им повезло, что хоть кто-то умел это делать, иначе они давно бы пропали. В последние годы Мик был уже ни на что не способен.
Мик отлично сознавал свои недостатки. Сколько раз он давал себе зарок исправиться, но в глубине души понимал, что не исправится никогда – для этого он слишком слаб. Когда-то он был гордым человеком, жизнь которого озаряли три любви: баржа «Кошечка Карнахэна», жена Кэйти и дочь Кэтрин.
Карнахэн пришел на Эри относительно поздно и не совсем обычным путем. На канале работало много ирландцев, большинство которых принимало участие в его строительстве. Но Мик был не простым рабочим. Можно даже сказать, что он прежде был своего рода джентльмен, учитель по профессии. Однако в его характере жила непоседливость, и после рождения Кэтрин ему наскучила жизнь учителя. У Мика было отложено немного денег, и он слышал, что на Эри-канале можно заработать целое состояние, имея добротное судно и пару крепких мулов.
Он посоветовался с Кэйти, от которой Кэтрин унаследовала сильный характер и страсть к приключениям. Жена согласилась рискнуть. В первые годы все было хорошо. Мик пил очень мало и быстро утвердился в работящей вольнолюбивой среде канальеров. Они зарабатывали неплохие деньги, и вдруг, как гром среди ясного неба, стряслось это несчастье – утонула Кэйти. Мик считал себя отчасти виновным в ее смерти. В тот момент он сидел где-то в пивной, а Кэйти, глупышка Кэйти, которая за всю жизнь так и не научилась плавать, развешивала на палубе мокрое белье, оступилась и упала за борт. Кэтрин в это время была на берегу, в гостях, и единственным свидетелем трагедии оказалась старуха с соседней баржи.
Для Мика смерть жены явилась страшным потрясением, от которого он так и не смог оправиться до конца. В минуты трезвости он понимал, что для Кэтрин это тоже было сильным ударом, и все же дочка сумела выжить и вырасти в симпатичную девушку с мягким, уравновешенным характером. В первые годы после смерти Кэйти Мик то и дело клялся себе, что продаст баржу и вернется на сушу. В то время он еще мог опять заняться учительством, но останавливали его пьянство и обычная инерция, а сейчас было слишком поздно.
Одно было хорошо: его преподавательский опыт давал ему возможность обучать Кэтрин наукам, что Мик и делал с упорством и старанием. Благодаря отцу она знала школьные дисциплины не хуже, если не лучше большинства девушек-ровесниц. Конечно, порой она выражалась грубо и нелитературно, как все на канале, но делала это по собственному желанию, а не от недостатка воспитания.
Завтрак был готов. Мик поставил на два деревянных подноса тарелки с яичницей и жареным хлебом и вынес их на палубу. В хорошую погоду они всегда ели на свежем воздухе, не останавливая баржи. Кэт стояла на румпеле, незнакомец был рядом. Мик подошел и поставил перед ними один поднос, потом помахал Тимми. Тот, оставив на несколько минут мулов одних, запрыгнул на баржу, залпом выпил кружку кофе и прожевал толстый сандвич с ветчиной и яичницей. Мик заметил, что паренек то и дело с любопытством поглядывает на незнакомца. Наверное, беспокоится, как бы Кэтрин в него не влюбилась. Мик не мог не признать, что незнакомец – красивый малый, а с некоторых пор юный погонщик явно проявлял интерес к Кэтрин.
Наконец Тимми ушел обратно к мулам, а Мик прислонился к каюте. Кэт и незнакомец взялись за еду. Мик только выпил кружку крепкого черного кофе.
– А ты почему не ешь, Мик? – спросила Кэт. Мысленно передернувшись при упоминании о еде, он солгал:
– Я перекусил на камбузе, дочка, пока готовил вам завтрак.
Кэт кивнула на незнакомца.
– Мик, это Морган Кейн. А это, мистер Кейн, мой отец, Мик Карнахэн.
– Здравствуйте, сэр.
Морган Кейн протянул руку, и Мик пожал ее, хотя и не слишком охотно. Кэт сказала:
– Мик, мистер Кейн после вчерашней драки потерял память. Он ничего не помнит о своем прошлом.
– Сочувствую вам, мистер Кейн. Мы скоро будем проходить шлюзы. Там есть врач. Советую вам к нему обратиться.
– У него нет денег, Мик, и он не помнит, чем зарабатывал на жизнь. Мы не можем оставить его там.
– А что ты предлагаешь, дочка? – осторожно спросил Мик.
– Может, он на время останется у нас на барже, пока к нему не вернется память? Мы как раз говорили об этом до твоего прихода. Он согласен работать за койку и стол.
– Вот как? Это, конечно, его идея? – язвительно спросил Мик.
– Нет, вообще-то идея моя. Ты сам знаешь, нам нужен еще один работник, чтобы помогал на шесте и с погрузкой. Ты делаешь эту работу сам, но твое... э... здоровье не всегда тебе это позволяет.
Девушка посмотрела на отца в упор, как бы говоря: «Только посмей возразить!»
Мик почувствовал, как кровь прилила к лицу.
– Думаешь, он справится, Кэтрин? Ты говорила, что он не помнит даже, кто он по профессии.
Кэт махнула рукой.
– Да что тут уметь-то? Работа на канале – дело нехитрое. Здесь требуется только сильная спина, чтобы таскать груз, и немного мозгов, чтобы вовремя оттолкнуть «Кошечку» шестом от берега, если она подойдет слишком близко. Не обижайтесь, мистер Кейн.
– Да нет, ничего, – сухо отозвался тот.
– Кэтрин... – сказал Мик, – мы можем поговорить наедине?
– Нет, не можем! – отрезала она. – И не пытайся меня отговаривать! Нам нужен помощник. Я не могу орудовать румпелем и шестом одновременно. Даже удивительно, как это мы до сих пор не разбили баржу.
– Но это же совсем чужой человек! – взмолился Мик. – Мы ничего не знаем об этом парне!
– Наверное, вам стоит посоветоваться наедине, – предложил Морган.
– Нет! Сидите и помалкивайте! – выкрикнула Кэт, не глядя на него. Она не спускала глаз с отца. – Мик, я приняла решение. Кроме того, что нам нужен помощник, и Бог свидетель – он согласился работать задешево, было бы просто негуманно бросить его на произвол судьбы в таком состоянии. Он же даже не знает, кто он и что он.
– Это моя баржа, – буркнул Мик.
– А вожу ее я, – с вызовом бросила Кэт. – Может, это прозвучит жестоко, но ты знаешь, что это так: если бы не я, нам нечего было бы делать с твоей баржей. Что, скажешь, я не права?
Мик не на шутку разозлился, ему захотелось ударить Кэт. Но она была права, он знал это. Сердито тряхнув головой, Карнахэн резко развернулся, пересек палубу и спрыгнул на берег к Тимми и мулам.
Кэт смотрела вслед уходившему отцу, и сердце ее щемило. Она редко с ним так разговаривала, но сегодня утром старик был особенно невыносим. Ее удивило и то, как она сама себя вела: с чего-то вдруг кинулась защищать абсолютно незнакомого ей человека!
Как будто догадавшись, о чем она думает, Морган сказал:
– Простите, если я стал причиной ссоры между вами и вашим отцом. Наверное, мне лучше уйти с баржи, когда мы остановимся в ближайшем городке.
Кэт еще больше разозлилась.
– И что вы будете делать? – раздраженно спросила она. – Все, решено: вы остаетесь с нами до тех пор, пока к вам не вернется память. Уйдете, когда будете в состоянии прожить самостоятельно. А что касается Мика... – Она махнула вилкой. – Здесь нет ничего нового. Мы с ним часто ссоримся. Рано или поздно вы все равно узнаете, так что скажу сразу: Мик пьет. Если говорить начистоту, то он алкоголик. Я очень люблю его, но не могу не замечать его недостатки. Я ни в чем не могу на него положиться. Он отходчивый и не будет долго сердиться. Вообще у Мика добрая душа, он такой... такой хороший. – У Кэт защипало глаза и запершило в горле. – Черт, да вы и представить себе не можете, какой он может быть хороший, если захочет!
Они в молчании доели свой завтрак. Вдруг Морган тихо усмехнулся. Кэт сердито посмотрела на него:
– Что здесь такого смешного, сэр?
– Да нет, ничего. Просто вспомнил одну старую китайскую пословицу. Она звучит примерно так: «Если ты спас жизнь человеку, то будешь до конца своих дней за него отвечать».
– Ну, уж нет, черт возьми, могу вас заверить: я не буду отвечать за вас до конца своих дней. Поправитесь – и скатертью дорожка!
– Значит, мне надо поправиться быстро? – Губы его расплылись в улыбке, в глазах появился нахальный блеск. – Но я что-то не хочу торопиться.
Его испытующий взгляд взволновал Кэт.
– Я не понимаю, о чем вы.
Он продолжал смотреть на нее, склонив голову набок.
– Знаете, Кэт, вы были бы очень хорошенькой девушкой, если снять с вас эту одежду, немного помыть и одеть в платье. Но может, у вас вообще нет платья?
– А вот это, сэр, не ваше дело!
– Да, вы правы. Прошу прощения, мисс Карнахэн.
Он скривил свои полные губы в дерзкой ухмылке и сверкнул озорными глазами, отчего его извинение прозвучало насмешкой.
Кэт не знала, что сказать, и отвернулась.
– Тимми, стегни мулов, они еле тащатся! – сердито крикнула она. – Такими темпами мы никогда никуда не доедем!
В ответ послышался резкий удар хлыста, потом еще один, и баржа немного прибавила ход. Успокоившись, Кэт сказала:
– Одно про вас ясно, мистер Кейн.
– И что же, мисс Карнахэн?
– Вы человек образованный. У вас культурная речь, вы цитируете китайские пословицы.
Морган тихо засмеялся.
– Даже и не знаю, должен ли я воспринять это как комплимент. Из своего короткого знакомства с людьми канала я понял, что они мало уважают образование.
Кэт резко повернулась к нему.
– Неправда! Мик был учителем до того, как пришел на канал.
– Это меня немного удивляет. Но я заметил, что вы можете хорошо говорить, если захотите.
Справившись с раздражением, девушка пояснила:
– Мик сам учил меня до того, как... В общем, я получила такое же образование, как большинство сухопутных жителей, а может быть, даже и лучше.
– Что вы хотели сказать? До того, как он стал пьяницей?
Кэт вспыхнула, хотела ответить колкостью, но сдержалась. Неожиданно для себя она рассказала Моргану о том, как погибла мама и как отец винил себя в ее смерти.
Морган кивнул:
– Я понимаю, такое горе может изменить человека. Но мне кажется, вам пришлось куда тяжелее.
Она пожала плечами:
– Нет, ничего. Мне нравится жизнь на Эри. О другой я и не мечтаю.
– Что ж, наверное, в такой жизни есть свои прелести, но мне почему-то кажется, что вы исключение из общего правила. Я хочу сказать, что образованные люди редкость на каналах.
– Это так, – нехотя признала Кэт. – Образование на Эри не требуется. Здесь не надо ни читать, ни писать. Если умеешь считать – хорошо, но можно обойтись и без этого. И все же у многих канальеров есть начальное образование.
– Канальеры? Господи, это еще что за словечко?
– На Эри-канале чаще, чем на других каналах, употребляется именно это слово. Но так называют не всех, а только определенную группу людей, в основном судовладельцев, фрахтовщиков: что-то вроде особой касты.
– А почему не просто «работники канала» или «канальщики», именно так ведь обычно называют тех, кто как-то связан с судоходством на каналах?
– Точно не знаю.
Кэт никогда особо не задумывалась над происхождением этого слова.
– Видите ли, Морган, мы – особое племя, речные кочевники, замкнутый клан. К сухопутной публике относимся с определенным недоверием. Большинство из нас действительно грубы, неотесанны. – Кэт вдруг рассмеялась. – Знаете, я припоминаю: кто-то когда-то объяснил мне, что слово «канальеры» образовано из трех слов. В Венеции на каналах плавают лодки-гондолы, ими управляют гондольеры. Так вот: словечко «канальер» включает в себя три слова: «гондольер», «канал» и «каналья». Полагаю...
– Эй, на барже, добрый день!
Кэт подняла голову. По бечевнику, стараясь не отстать от «Кошечки», шли мужчина и женщина. Мужчина был высокого роста, с суровым неприятным лицом, весь в черном. На вид ему было за пятьдесят. Взглянув на девушку, Кэт заметила, что она совсем молоденькая – моложе ее и очень симпатичная. На ней было длинное серое платье, из-под шляпки выглядывали светлые кудряшки. Одной рукой она приподнимала подол, чтобы не испачкать его в грязи, а другой держала над головой зонтик, защищая лицо от солнца.
Мужчина опять заговорил:
– Джентльмены, вы случайно не знаете, где находится судно под названием «Спасительное милосердие»? Я преподобный Лютер Прайор, а это моя дочь Лотт.