Мэй Сандра. Именем любви

   – Только не думайте, что это простой аттракцион. Там действительно нехорошо. Ни один из постояльцев не отделался легкой щекоткой нервов.
   Вильгельмина прищурилась.
   – Тогда почему вы селите туда Джоли и Брэда Питта?
   Шерри снисходительно улыбнулась.
   – Они не состоят в законном браке. Призраки ненавидят лишь законных жен. Говорят, именно матроны Сарасоты заказали их убийство…
   Вильгельмина залпом проглотила остывший кофе.
   – Шерри, я у вас в долгу. Недотепы думают, что все это ерунда… но я-то знаю. Нельзя шутить с Темной Стороной!
   Мысленно Шерри перекрестилась. Не из-за Темной Стороны – из-за того, что все уладилось. Теперь Вильгельмина перестанет устраивать сольные выступления и легко согласится на любой номер, который ей предложат.
   – Я знала, что могу вам довериться, княжна. Пойдемте, посмотрим номер «Французский поцелуй». Птичка принесла мне на хвосте, что ваш нынешний жених – француз…
   Уже выходя из бара, Шерри не выдержала и оглянулась.
   Блондин сидел на прежнем месте и смотрел на нее не отрываясь. В шоколадных глазах играли золотые искры. Легкая улыбка чуть кривила безупречные губы.
   Следующие четверть часа щебетала Вильгельмина, а Шерилин таскалась за ней с приклеенной улыбкой, в нужных местах вставляла короткие реплики, а сама думала: девиз их заведения – любой брак можно сделать счастливым и незабываемым. Интересно, каков нынешний жених Вильгельмины? Возможно, он хороший, добрый человек, вовсе не заслуживающий такого «сокровища»? Это же бесчеловечно – обрекать мужчину на совместную жизнь с ЭТИМ…
   Здравый смысл, он же глас рассудка, цинично хмыкнул. С деньгами и положением любая кобыла – невеста, а Вильгельмина еще и смазливенькая.
   Проводив Вильгельмину, Шерри вернулась в свой кабинет и в течение часа говорила по телефону – с разными, но очень нужными людьми. Ну, а потом… потом у крыльца посигналил автомобиль, и Шерри поплелась встречать важную гостью. Ту самую, которой требовалось внушить пылкую любовь к противоположному полу и тем самым сделать ее брак хоть немного счастливее. Интересно, а где тот парень, которого Китти наняла, чтобы он сыграл роль коварного соблазнителя и по совместительству психолога?
 
   Во-первых, новобрачная оказалась совершенно невыносимой особой. В отличие от Вильгельмины она была страшна как смертный грех, мужеподобна и куда более капризна. В смысле внешности – ладно, Шерри еще могла примириться и признать, что барышня Морган похожа на всех своих предков по мужской линии, включая знаменитого пирата. Это скорее беда, чем вина.
   По части ее холодности к мужскому полу… Шерри и здесь не видела особого криминала. В конце концов, жених – тот, который из Фордов, – не по мусульманским обычаям ее выбирал, видел наверняка, с кем идет под венец. Но то, как новобрачная посмотрела на выстроившийся персонал отеля… Примерно так смотрят на гусеницу в салате, на раздавленную лягушку, на собачье дерьмо, прилипшее к каблуку.
   Шерри окаменела лицом и выступила вперед. По ее знаку специально обученные мальчики в костюмах ангелов должны были начать осыпать молодых лепестками алых и белых роз из золоченых корзиночек – глупость и пошлость, конечно, но вполне терпимо и даже мило – однако Морганша немедленно насупилась и громким басом изрекла:
   – Только попробуйте накидать мне мусора в прическу! Пошли вон! Бож-же, что это за бордель? Фил, ты хочешь сказать, что наши папаши выложили кучу денег за этот плюшевый кошмар с оборочками? Или тебе это тоже нравится?
   Филип Форд, высокий и тощий молодой человек с брезгливо оттопыренной губой, посмотрел на свою ненаглядную с нескрываемым отвращением и ничего не ответил. Судя по его виду, он к самому счастливому событию своей жизни относился, мягко говоря, без энтузиазма.
   Шерри мысленно выругалась. Значит, ради этих избалованных уродцев всему отелю придется стоять на ушах, выдумывая самые немыслимые аттракционы, чтобы молодые оттаяли и прониклись нежными чувствами?! Глупость несусветная. Да они завтра же соберут чемоданы и умотают.
   Оно бы и хорошо, но Китти станет гневаться. Старуха дорожит своей репутацией лучшей в мире сводни. Значит, надо сделать невозможное. Шерри улыбнулась самой ослепительной своей улыбкой.
   – Приветствуем и поздравляем вас, мистер и миссис Форд. Уверена, вы ни на секунду не пожалеете о том, что решили провести у нас начало своего медового…
   – Черта с два! Милочка, принесите мне в номер виски с содовой… и покажите уже этот самый номер! Я дико хочу в туалет!
   Славься, Невеста Непорочная!..
   В этот момент за спиной Шерри раздался мягкий, чуть хрипловатый мужской голос:
   – Простите мою бестактность… Мисс Морган?
   Шерри едва устояла на ногах. При звуках этого голоса почему-то нестерпимо захотелось быть обольстительной и очаровательной не по долгу службы, а на самом деле. Хотелось загадочно трепыхать ресницами, хотелось позволить обладателю чудесного голоса все – и даже более того…
   Шерри посмотрела на хмурую невесту. Дочь магната неожиданно умолкла, и на лице ее появилась некоторая растерянность. Потом в глазах вспыхнул странный огонек. Новобрачная выдавила из себя бледную улыбку и ответила куда более женственным и даже слегка кокетливым голосом:
   – Д-да, я мисс Морган, по крайней мере, была ею еще сегодня утром. Теперь я миссис Форд. А вы…
   Шерри наконец-то повернулась. И превратилась в соляной столп.
   Вот теперь она вспомнила, ОТКУДА она знает этого человека!
 
   Блондин с шоколадными глазами стоял в дверях отеля, на его красиво очерченных губах играла улыбка, обещавшая скорое и приятное грехопадение даже ангелам небесным.
   – Позвольте представиться: Джозеф Ладлоу, адвокат. Вы вряд ли вспомните меня, но в Нью-Йорке мы встречались у одной нашей общей знакомой на вечеринке. Люси Деверо. Примите мои искренние поздравления…
   – О! А! Да, конечно.
   – …и столь же искренние сожаления.
   – Что?!
   – Прекрасный цветок, увы, принадлежит теперь лишь одному счастливцу. Ведь вы счастливец, мистер Форд!
   Филип Форд вышел из ступора и подозрительно уставился на Джозефа Ладлоу. Судя по всему, жениху ни разу не пришло в голову сравнить свою нареченную с цветком, а себя в связи с этим считать счастливцем.
   Между тем Морганша – так про себя ее окрестила Шерри – совершено явно подпала под очарование мистера Ладлоу. В голосе ее появились мурлыкающие нотки, отчего молодая приобрела отчетливое сходство с сытым тигром-людоедом.
   – Чертовски приятно встретить в этой дыре старого знакомого. Джо… Ведь я могу вас так называть?
   – О, без сомнения!
   – Джо, вы тоже остановились здесь? Разве это не отель для новобрачных? Или вы…
   – О нет. Свободен и одинок. Что же до отеля, я часто здесь останавливаюсь, только и всего. Мы большие друзья с мисс Шарк, да и с девочками тоже, не так ли, Шерри?
   И нахальный блондин лихо приобнял Шерри за бедра. Онемев от неожиданности и возмущения, она молчала; в глазах Морганши вспыхнула явная ревность.
   – И надолго вы здесь, Джо?
   – Думаю, на неделю, не меньше.
   – Отлично! То есть… я хотела сказать, будет с кем поболтать вечерком за рюмочкой ликера. Вы составите нам с Филом компанию? Фил, не правда ли, как мило?
   – Да. Очень. Вполне.
   Морганша фыркнула, решительно подхватила Джозефа Ладлоу под руку и вошла в отель. Филип Форд потащился следом, за ними втянулись в двери и сотрудники – а Шерилин Гейнс все стояла, не в силах стронуться с места, и самые противоречивые чувства раздирали ее бурно вздымающуюся грудь.
 
   Джозеф Ладлоу. Джо Ладлоу. Ее первый мужчина.
   Он лишил ее невинности, а потом бросил – история, банальная до неприличия. Из-за Джозефа Ладлоу она ушла из родного дома, из-за Джозефа Ладлоу поступила на работу в отель с более чем сомнительной репутацией…
   Внутренний голос невинно поддакнул: из-за Джозефа Ладлоу у Шерри теперь отличная специальность и кругленький счет в банке…
   Шерри тряхнула волосами и яростно прикусила губу. Плевать на деньги! Плевать на самостоятельность, на карьеру, на все плевать! Он душу ее убил, проклятый Джо Ладлоу, он предал ее, из-за него она разучилась верить в любовь, из-за него стала холодной и циничной стервой, не доверяющей мужчинам.
   Но как он изменился, боже ты мой! Она не узнала его в баре, хотя прошла совсем рядом и сидела потом напротив… Еще бы! Десять лет назад Джо был белобрыс, прыщав, тощ как жердь и носил идиотскую козлиную бородку и волосы до плеч а-ля мушкетер. Кроме того, будем откровенны, встречались они в основном по вечерам и по ночам, а на рассвете Джо уматывал с ранчо, справедливо опасаясь гнева отца Шерилин.
   Да и вообще целая жизнь прошла.
   Только глаза остались неизменными – их-то она и узнала сегодня, только не было времени сообразить, кто перед ней. Глаза Джо… растопленный темный шоколад с золотыми искрами, горячие и грешные, насмешливые и мудрые. И невидимые темные крылья хлопают за спиной. Демон-обольститель по имени Джо Ладлоу.
   Самое же пугающее – это какое впечатление он на нее произвел. Нет. Не впечатление. Как это назвать?
   Возбуждение – услужливо подсказал внутренний голос. Ты, милочка, едва не словила самый настоящий оргазм в тот самый момент, когда подлый Джо Ладлоу заговорил у тебя за спиной. Следовательно, реакции твои были самыми что ни на есть естественными. Когда говорит плоть, рассудок молчит, хе-хе!
   Шерри мысленно приказала внутреннему голосу заткнуться. Это мало что меняло – ведь он был абсолютно прав.
   Шерилин Гейнс, взрослая, циничная и самостоятельная женщина, была влюблена в Джозефа Ладлоу, адвоката, психолога и профессионального соблазнителя, как кошка.
 
   Двери приоткрылись, и Бет энергично замахала Шерри рукой.
   – Иди сюда, скорее! Этот приглашенный Китти спец такое выдает! Ничего не скажешь, профессионал.
   Шерри могучим усилием воли заставила себя успокоиться. Поправила волосы, несколько раз глубоко вздохнула – и вошла в отель.
   Аттракцион неслыханной смелости имел место быть все в том же баре. Филип Форд сидел у стойки и с явным неудовольствием взирал на то, как его новоиспеченная супруга щебечет и хохочет, то и дело шлепая по руке Джозефа Ладлоу. Сам же Джозеф Ладлоу разливался соловьем, включив обаяние на полную катушку. Шерри остановилась в дверях, но Джозеф заметил ее и приветственно вскинул руку.
   – Шерри, вот и ты! Иди к нам, дорогая. Элли – очаровательная собеседница.
   Элли Морган-Форд зашлась кудахчущим смехом и снова шлепнула Джо по руке.
   – Ой не могу. Ты и скажешь, дорогуша! Милочка, не стойте в дверях, идите сюда. Я заодно продиктую вам список всего необходимого. Джо, мне прямо не верится, что я вышла замуж за другого. Может, я поторопилась? Фил! А не развестись ли нам?
   Филип процедил сквозь зубы:
   – А не отправиться ли нам в наш номер, дорогая? Ты примешь душ, успокоишься немного, передохнешь… Вечером большой прием, ты не забыла?
   – Папеньки и маменьки, тетушки и дядюшки. Все помню, не будь занудой. Джо, ты уже приглашен. Фил, подтверди.
   – Я не думаю…
   – И не надо. Просто скажи «да», или кивни головой, или пукни…
   Собственное остроумие вызвало у Элли приступ хохота, во время которого Шерри смогла без помех испепелить Джозефа Ладлоу взглядом. Тот воспринял это вполне невозмутимо.
   – Шерри, дорогая, ты не могла бы прислать ко мне в номер горничную? У меня нет полотенец, а фрак необходимо отгладить.
   – Разумеется, мистер Ладлоу. Все будет исполнено, мистер Ладлоу. Я сама и поглажу. Вот этими вот руками.
   Джо кивнул и покровительственно похлопал Шерри по бедру, а затем доверительно сообщил Морганше:
   – Буквально едят с рук. Отличный отель. Все для клиента. Элли, вы не прогадали. Лучшего места для медового месяца не найти.
   Элли немедленно запечалилась.
   – Не напоминай. Почему-то сейчас я все время думаю о том, что поторопилась.
   – Ну, это обычное дело. Новобрачные всегда немного волнуются. Увидите, завтра утром вы с Филипом все будете воспринимать совершенно иначе.
   Филип презрительно хмыкнул.
   – О да! Учитывая, что сегодня прием… завтра малютка Элли испытает потрясающее похмелье.
   Морганша уничижительно посмотрела на своего молодого мужа.
   – Не суди по себе, мой козлик. Да ну тебя! Джо, ты отличный парень. Давай прокатимся на моем «феррари»? Здесь есть достопримечательности?
   – Здесь полно достопримечательностей, но мы с вами выпили, так что за руль нельзя.
   – Фу, зануда. Хотя… ты же законник. Ладно, нет так нет. Милочка, вы все еще здесь? Значит, так: у меня в номере все время должна быть холодная содовая, много льда, сигареты, виски, бананы и ананасы. Постельное белье, надеюсь, шелковое?
   – Разумеется.
   – Отлично. И побольше подушек. Теперь дальше – цветы из номера долой, у меня от них болит голова. Никаких открытых окон и освежителей воздуха. Телефон отключить, меня ни с кем не соединять. Кстати… а нельзя ли нас с Филом поселить в отдельные номера?
   – Дорогая, ты уже перегибаешь…
   – Помолчи, Фил! Ничего ТАКОГО я не имею в виду. Просто это удобнее, пока мы еще не привыкли друг к другу. Мало ли, вдруг поссоримся, еще что – а деваться некуда, все в одном номере…
   Шерри чуть повысила голос:
   – Сожалею, но это невозможно, мэм. Все номера в отеле забронированы и заняты. К тому же ваш номер – трехкомнатный.
   Элли Морган уставилась на невозмутимого Джозефа Ладлоу откровенно похотливым взглядом. Мысленно Шерри брезгливо поморщилась. И кто сказал, что эта бабища предпочитает девочек? Будь они сейчас с Ладлоу наедине – не избежать ему изнасилования…
   Наконец кошмарный разговор подошел к концу. Филип Форд проявил неожиданную твердость духа и буквально уволок на себе молодую жену, бросая на Ладлоу сердитые взгляды. Сам же Джо проводил их до лифта, а затем повернулся к Шерри и произнес высокомерно и слегка насмешливо:
   – Так я жду. Полотенца и фрак. Не прощаюсь, куколка.
   Она не плюнула ему вслед только потому, что в холле было полно постояльцев. Больше всего на свете Шерри хотелось чего-нибудь выпить и уйти к себе, но Бет виновато протянула ей трубку.
   – Тебя Китти…
   Голос старой сводни звучал сурово и непреклонно. Познакомилась Шерри с Малышом Джо? Отлично, тогда пусть отправляется к нему в номер и обсудит детали сценария. Случай трудный, но на кону репутация отеля и лично ее, Китти. Нахальный? Естественно, нахальный. При такой-то профессии… И нечего капризничать. Джо – специалист по сложным случаям, так что если он скажет Шерри раздеться и сплясать джигу на столе – надо будет раздеться и сплясать. Все. До связи.
   Шерри повесила трубку и посмотрела на Бет прозрачными от ярости глазами. Даже лучшая подруга понятия не имела, КТО на самом деле Джозеф Ладлоу для Шерри, а рассказывать времени нет, но и не рассказать – немыслимо, потому что молчать невыносимо, физически больно…
   – Шерри?
   – А?
   – Ты… у тебя такой вид, будто ты собираешься меня ударить телефоном. Все хорошо?
   – Отлично! Лучше не бывает!
   Бет философски пожала плечами.
   – Ну да, она хамка и вообще – чудовище. Впервой, что ли? Зато Джо Ладлоу – красавчик. Ох, я бы с ним… Везет тебе.
   – Что-о?!
   – Ну ты же идешь сейчас к нему в номер… Я бы тоже сходила.
   – ХА!
   И Шерри Гейнс отправилась на встречу со своим кошмарным прошлым.

В ПОСТЕЛИ С ВРАГОМ

   Джозеф Ладлоу проживал в номере на третьем этаже. Во времена борделя здесь располагались личные комнаты девушек, поэтому все нынешние номера здесь были маленькими, хотя и вполне уютными. Здесь обычно селились простые постояльцы, в смысле не новобрачные. Таких тоже хватало – юристы, подружки невест, друзья женихов, родители новобрачных…
   Шерри постучала, но ей никто не ответил. Злясь все сильнее – в особенности на собственную нервозность, она нажала ручку и решительно шагнула внутрь.
   Костюм аккуратно разложен на широкой кровати. Ботинки выглядывают из-под покрывала. Стенной шкаф открыт, и в нем висят на плечиках штук десять различных комплектов мужской одежды – от спортивного костюма до вечернего наряда. Все вещи дорогие, сшиты на заказ. Несколько пар сверкающей обуви стоят внизу.
   На прикроватной тумбочке лежит дорогой кожаный бумажник. Шерри не удержалась, шагнула стремительно, взяла, раскрыла, быстро пробежала взглядом документы…
   Права на имя Джозефа Л. Ладлоу. Британский паспорт. Визитки – хорошая шелковая бумага, золотой обрез. Кредитные карты, пачка сотенных купюр.
   Рядом с ночником – золотой «Ролекс». Джозеф Л. Ладлоу явно не бедствует.
   Шерри положила бумажник на место и повернулась. В следующий момент она издала дикий вопль и метнулась к двери.
   Абсолютно голый Джозеф Л. Ладлоу во всей своей красе и силе стоял на пороге ванной комнаты, слегка привалившись плечом к дверному косяку, и непринужденно улыбался. Собственная нагота его явно нимало не смущала.
   – Смотрите, кого кот принес! Гладить пришла? А где утюг?
   – Ты… ты…
   – Я, я. Любимая, ты стала еще прекраснее.
   – Да как ты…
   – Я любовался тобой еще утром, когда ты укрощала эту безумную принцессу-нимфоманку. Не поверишь, меня так возбудила твоя сказочка про призраки невинно убиенных куртизанок… Собственно, сама видишь, возбуждение до сих пор меня не покинуло.
   – Оденься, бесстыжий!
   – Я прагматичен, только и всего. Зачем одеваться, чтобы потом снова раздеваться? Надеюсь, ты тоже сгораешь от желания оказаться в моих объятиях?
   Шерри в бешенстве топнула ножкой.
   – Ненавижу! Ненавижу тебя, Ладлоу! Ты мерзавец! Бесчувственный, наглый мерзавец, у которого хватает совести… Оденься сейчас же!
   Джо вздохнул и направился к постели, на которой лежал белый махровый халат. Шерри тяжело дышала, не сводя с него сверкающих глаз. Как ни странно, когда Джо завернулся в халат, она испытала нечто вроде разочарования…
   И, разумеется, он это заметил. Ехидная улыбочка заиграла на безупречных губах демона.
   – Ага, я был прав. Не одна только ненависть заставляет тебя вопить и топать ногами. Признайся, Вишенка, ведь ты обрадовалась, увидев меня? Я заметил, ты едва устояла на ногах.
   – От ярости. И неожиданности. Я искренне надеялась, что ты сдох.
   – Врешь. Ты искренне надеялась на то, что мы еще встретимся и ты сможешь без обиняков высказать мне все, что у тебя накопилось в душе. Вот он я, валяй.
   – Нет, это потрясающе… Ладлоу, ты настолько уверен в собственной неотразимости?
   – Что ты! На двести процентов, но дело не в этом. Ведь я же прав? Кстати, милая, раз уж ты никак не можешь начать, позволь и мне спросить – а куда это ты сбежала десять лет назад?
   – Я? Сбежала?
   – Ну не я же. Я был на вашем ранчо гостем. Ночным, так сказать, татем. Младым любовником и тому подобное. Каково же было мое удивление, когда, явившись в следующий раз, я не нашел моей младой подруги, лишь старец седовласый и суровый грозил мне огнестрельным карабином…
   – Не ерничай. Это ты меня бросил. Использовал и бросил, потому что получил свое.
   – Минуточку! Я вижу, некоторое недоразумение привело к плачевным последствиям. Я вовсе тебя не бросал, Шерилин Гейнс. Я уехал по делам, потому что, видишь ли, в некотором роде был человеком зависимым. Я же учился. Началась сессия, я помчался в альму, так сказать, матерь, предупредил декана – да-да, самого декана! – а потом кинулся назад. И напоролся на твоего папеньку, который обозвал меня растлителем, а тебя и вовсе развратной женщиной и сказал, что ты умотала в неизвестном направлении.
   Шерри кусала губы и молчала, испепеляя Джо взглядом. Тот пожал плечами и подошел поближе.
   – Врать не буду, в федеральный розыск я тебя не объявлял, но некоторое время искал. Потом вернулся в университет, окончил учебу, работал… Между прочим, так и не женился.
   – Еще скажи, что хранил мне верность.
   Глаза Джо затуманились, поплыли золотым маревом.
   – Не то чтобы верность… Но вот другой такой же девочки так и не нашел.
   – Такой же дуры?
   – Такой же чистой, отчаянной, самозабвенной и смелой. Такой же искренней. Такой же красивой. Ты изменилась, Вишенка. Настоящая красавица.
   – А ты – жиголо.
   – Вот уж нет. Спать с женщинами спал, люблю это дело, но вот за деньги – никогда.
   – Да? А Китти Шарк? Она же наняла тебя!
   – Не для того, чтобы спать с кем-то. Эта Элли – несчастная в общем-то деваха…
   – О да!
   – Не злись, Шерилин. И не стой в дверях, проходи.
   Шерри шагнула обратно в комнату. На смену злости и презрению пришли растерянность и неуверенность. Джо говорил так спокойно и искренне…
   Да что она! Он же психолог! Ему обдурить – раз плюнуть!
   Шерри уселась на стул, независимо закинула ногу на ногу, скрестила руки на высокой груди. Джо поцокал языком, беззастенчиво разглядывая ее.
   – Как все плохо-то, а?
   – Что еще?
   – Закрытая поза – признак неуверенности в себе.
   – В тебе – это вернее.
   – Боишься, что я кинусь на тебя и сорву одежды? Или что не сделаю этого?
   – Так чем же так несчастна деваха Элли Морган?
   – И от ответа уходишь. Запущенный случай. Ладно, поработаем позже. Так вот, Элеонора Морган, тридцати шести лет, белая. Впервые замужем. По слухам – имеет гомосексуальные наклонности. На самом же деле – она просто глубоко несчастная, некрасивая, толстая девица…
   – Это в тридцать шесть-то лет?
   – Сколько цинизма! Представь себе, старые девы еще не до конца вымерли. Бывает. Ну не нравилась она никому! Большая, корявая, громкая, с дикой аллергией почти на все на свете. Знаешь, что такое аллергия на все на свете? Глаза красные, сопли текут, губы потрескались, все тело в пятнах, чешется… При этом она с детства понимала, что если кто и клюнет, так не на нее, а на ее миллионы. Это не очень способствует самооценке, не находишь?
   – Возможно. И что теперь?
   – Теперь? Теперь ей перевалило за тридцать. Тело хочет секса, а душа любви, но разум боится, потому что разочаровываться с каждым годом все труднее и больнее. И вдруг папенька объявляет ей, что у него просят ее руки…
   – Откуда ты все это… Китти, да?
   – Не торопись, обсудим и это. Так вот, у нашей девочки всплеск энтузиазма. Она начинает выходить в свет и хвастаться, что выходит замуж. А потом появляется жених… Вот скажи мне, Шерри, если бы ты, к примеру, ждала принца, а к тебе явился вот такой Филип – разве не почувствовала бы ты некоторое разочарование?
   – Думаю, она знала, какой он. Это же все один круг.
   – Старый Морган любит все называть своими именами. Он и не подумал щадить самолюбие своей некрасивой дочурки, сказал сразу: они со старым Фордом решили поженить своих детей, чтобы объединить капиталы. Династический брак. Ничего, что у жениха рот вечно приоткрыт и из носу течет, зато – Форд.
   – Грустно…
   – Вот именно! Вероятно, примерно то же происходило и с Филипом, но он – не моя забота, моя клиентка – Элли. Она обиделась и расстроилась, а в отместку стала вести себя так, чтобы папаша проникся. Появлялась в гей-клубах, прилюдно целовалась с подружкой, стала много пить… Словом, пошла вразнос.
   Шерри вдруг вскинула голову и прищурилась.
   – И вы с Китти… Но это же совсем уж подло! Ты будешь изображать влюбленного сногсшибательного красавца…
   – Почему изображать? Я и есть сногсшибательный красавец, разве нет?
   – Клоун! Ты будешь за ней ухаживать, возможно, даже переспишь с ней…
   – Нет.
   – А Китти сказала…
   – Есть определенные границы. Внутри них Китти Шарк может просить, требовать и даже приказывать. Но за их пределы ее власть не распространяется. И Китти это прекрасно знает.
   – Хорошо, пусть так. Ты просто заставишь ее влюбиться…
   Джо погрозил пальцем.
   – Шерилин! Стыдись! Нельзя заставить влюбиться. Я просто сыграю свою роль достаточно хорошо, чтобы Элли Морган почувствовала себя нормальной женщиной. Да, не супермоделью. Да, не красавицей. Нормальной женщиной. Довольно, кстати, симпатичной и в чем-то трогательной.
   Шерри недоверчиво покачала головой.
   – А потом повернешься и уйдешь? Оставишь ее наедине с зеркалом и придурком-мужем?
   Джо загадочно улыбнулся.
   – Если я все правильно рассчитал, к концу этой недели Филип Форд должен превратиться в пещерного человека.
   – Это как?
   – В результате моих талантливых стратегических и тактических мероприятий Филип Форд просто перекинет свою молодую жену через плечо и потащит в спальню, рыча и огрызаясь на каждого, кто посмеет встать у него на пути.
   – Он надорвется!
   – Ты злая, Шерри. Иди сюда.
   – Что-о-о?!
   – Что слышала. Иди сюда.
   И Джозеф Ладлоу встал с кресла, по пути небрежно уронив купальный халат с плеч.
 
   Оказывается, она не целовалась с мужчиной целую вечность.
   То есть она ДУМАЛА, что у нее были любовники – Том, Скотт, Джеймс…
   Не было никого.
   Потому что ни с кем из них не было так… горячо и щекотно, смешно и страшновато, невесомо, легко пугающе отчаянно. Прикосновения тех, чужих, рук не дарили такого острого наслаждения, и кровь не превращалась в шампанское, и ноги не становились слабыми и дрожащими, а тело – невесомым и рвущимся в небеса.
   И поцелуи – те, неправильные, – были просто дыхательными упражнениями, чем-то вроде оказания первой помощи методом «рот в рот».
   О, этот поцелуй был совсем иным. Дразняще-жарким, смелым, почти жестоким. Этот поцелуй разбудил в холодной и спокойной Шерилин Гейнс ненасытную, страстную и бесстыдную вакханку. Все ее тело горело, руки сами обвились вокруг мускулистой шеи проклятого демона Ладлоу, и Шерри прижалась к нему, с восторгом упиваясь жаром его гладкой кожи, ощущением могучих мускулов, лениво перекатывающихся на плечах и спине…
   Мгновение – или вечность – спустя Джо подхватил ее на руки, не отрываясь от ее рта. Мир вокруг качнулся и поплыл; несмотря на белый день за окном, явственно проступили звезды, а еще чуть позже Шерри остатками разума поняла, что лежит на постели, а Джо Ладлоу удивительно быстро и сноровисто освобождает ее от излишков одежды – проще говоря, раздевает.
   И лишь когда он прервал поцелуй, чтобы сказать «Как ты прекрасна…», морок спал, и Шерри вырвалась, скатилась с кровати и замерла на полу, прижимая к обнаженной груди подушку. Она задыхалась, щеки горели, а в груди клокотала ярость, способная испепелить десяток Джозефов Ладлоу.
   Демон немедленно все понял и улегся на кровати в непринужденной позе загорающего на пляже курортника. Шерри приказала себе смотреть ТОЛЬКО на лицо негодяя.
   – Птичка моя, ночи будут жаркими.
   – Не будет никаких ночей, Ладлоу.
   – Ну это ты врешь. Ночи всегда бывают, это особенность космогонии, так сказать. Вращение вокруг Солнца, земная ось, то-се. Короче, светлые периоды чередуются с темными. Все, как в жизни.
   – Не надейся заговорить мне зубы своими погаными прибаутками. Мне больше не семнадцать. И не восемнадцать.
   – Да и слава богу. Веришь, я ничуть не сожалею о прекрасной юности. Прыщи, постоянная эрекция и мучительное ощущение, что весь мир смотрит на тебя с осуждением. То ли дело сейчас. Опыт, физический и духовный расцвет, четкое определение моральных границ…
   – О, с этим у тебя всегда было все в порядке, Ладлоу. Никакой морали в принципе.
   Джо ехидно ухмыльнулся.
   – Стало быть, ты была действительно развратной и бессовестной женщиной, раз связалась с таким негодяем?
   – Я…
   – Но я лично склонен утверждать, что ты просто разглядела мою чистую душу под внешним блеском.
   – Блеск, скажешь тоже! Сплошные прыщи и язык без костей!
   – Но ведь ты согласилась?
   – Я влюбилась в тебя, придурок! Я тебе поверила. Всем твоим лживым, сладеньким словам поверила, как дура, – я и была дура, деревенская девчонка…
   – Ти-хо! Девчонка – да. Но не дура. Видишь ли, Шерри, трудно требовать от молодого человека – я имею в виду просто молодого человека, независимо от пола, – чтобы он с рождения разбирался в жизни и людях. Даже если бы я был тем, кем ты меня пытаешься представить, то есть растлителем и беспринципным типом…
   – А ты не был?
   – Не был. Я вообще, если хочешь знать, был девственником.
   – Что-о?
   – Что слышала. Ты была моей первой женщиной, так уж получилось.
   Ошеломленная Шерри уставилась на Джо Ладлоу, даже забыв о том, что он валяется перед ней на кровати совершенно голый, да и на ней самой из одежды осталась только подушка.
   – Ладлоу, если ты опять врешь…
   В шоколадных очах зажглась мировая скорбь.
   – У меня нет никаких доказательств, ненаглядная, а битье себя в грудь, поедание земли и выдирание волос и зубов – не мой стиль. Клясться не буду, что хочешь, то и думай. Шерри, почему мы ведем себя, как идиоты?
   – Ты это о чем?
   – Я это о том, что в комнате находятся два голых человека. Один из них лежит на кровати, другая сидит на полу в обнимку с подушкой, и оба выясняют, кто кого бросил десять лет назад. Верх идиотизма, учитывая, что сейчас мы здесь, и ничто не мешает…
   – Даже не надейся!
   – А зачем мне это? Я же знаю точно – ты меня хочешь. Злишься, выдумываешь обидки, пытаешься улизнуть – но хочешь. Я не прав?
   Шерри вскинула на Джо изумрудные глаза, исполненные тоскливого ужаса.
   – Ты прав. Это все мое тело. Оно меня предало…
   – Пуританская чушь! Тело не может предать. Предает разум. Хитрость, расчетливость, подлость. Человек вообще единственное живое существо на Земле, способное на предательство. Наше тело – это последнее, что роднит нас с природой. Не противься ей, Шерри, иди сюда.
   – Я не…
   – Не ври себе, ну и мне тоже. У тебя масса причин сделать это.
   – Интересно, какие же это причины?
   – Исходя из того же тела – если я тебе действительно противен, то у нас ничего не выйдет. Потом – теперь ты уже не юная наивная девочка, у тебя наверняка были мужчины, и ты прекрасно знаешь, что сексом иногда занимаются и без любви, но все равно с удовольствием. И, наконец, третье…
   Джо вдруг скатился с кровати и оказался совсем близко. Шерри почувствовала, что тонет в этих немыслимых карих глазах… Голос Джо опустился до хрипловатого шепота:
   – Третье – это то, что я умираю без тебя, Шерри. Я хочу тебя, моя принцесса, я скончаюсь в страшных мучениях, если ты не позволишь мне…
   Шерри погибала и знала это. А еще она знала, что, уступи она сейчас Джо, ее жизнь кончится. Еще раз, но теперь уже навсегда. Поэтому Шерри сделала единственно возможную вещь. Она изо всех сил стукнула Джо Ладлоу подушкой по голове.