Мэй Сандра. Неугомонная блондинка

   Рик отлично запомнил тихие, сдержанные и бесслезные истерики бабушки Лидии и ссоры между теткой Гризельдой и мамой Клер. Потом они уехали – читай: сбежали – обратно в Италию, а еще попозже там объявился и блудный дед с молодой вертихвосткой, которая была не так уж и молода, зато несомненно весела и обаятельна. Эжени Деверо стала для Рика настоящей подружкой и здорово подкорректировала его представление о бабушках в лучшую сторону.
   Каникулы он обычно проводил в Штатах, в Луисвилле, где, собственно, и познакомился со Страшилой Джонс. Она была внучатой племянницей Эжени, и Рик – мальчик, в сущности, добрый – искренне надеялся, что малышка Келли со временем ХОТЬ ЧТО-ТО от своих троюродных бабушек унаследует, в смысле внешности.
   В шестнадцать лет Рик решил, что с него хватит Италии, потому что жить всю жизнь в музее – это тяжело. К тому времени у него было уже четверо родных братьев и сестер, достаточно мелких и требующих внимания – достаточно для того, чтобы мама довольно спокойно восприняла его отъезд. Однако вопреки надеждам бабушки Лидии и с горячего благословения дедушки Роже оседать в Луисвилле Рик не стал. Поступил в университет, потом благополучно из него вылетел, освоил с десяток разнообразнейших профессий, отслужил в армии, опять учился в университете – жизнь Рика Моретти ни в коей мере не напоминала жизнь мальчика из богатой семьи. Он всегда вежливо, но твердо отвергал все предложения о помощи и шел по жизни спотыкаясь и падая, но – сам.
   Теперь Рику было тридцать. Он был красив, великолепно сложен, прекрасно образован – и абсолютно одинок. Невесты так и клубились вокруг него, когда он приезжал в Луисвилль, но Рик гордился тем, что никогда еще не пил утренний кофе в квартире женщины – почему-то именно это казалось ему наиболее очевидным свидетельством серьезных отношений.
   Да, и самое главное – для нашего повествования, разумеется. Рик был частным детективом.
   Вообще-то у него было два вида визиток – на одних он значился как частный детектив, а на других – как специалист по проблемам безопасности. Отличные, ни к чему не обязывающие профессии. Частным детективом он побыл всего три раза, даже и вспоминать нечего, а вот специалист по безопасности… Когда рядом с вами идет двухметровое воплощение мужественности и силы, вы уже практически в безопасности, а если это воплощение еще и соображать умеет… Рик умел.
   Немаловажно и то, что он три года проработал в уголовной полиции Нью-Йорка. Сначала стажером, потом – младшим оперативником. Нельзя сказать, что из него получился могучий профессионал, но дело Рик знал.
   Сейчас, в два часа ночи, Рик Моретти стоял в Синем зале Музея изящных искусств города Луисвилль, смотрел на спящую экс-Страшилу Келли Джонс и думал, что зря он согласился на просьбу Эжени. Во всем виновата его итальянская импульсивность – а стоило бы предварительно подумать…
 
   Рик вздохнул – и решительно прислонил окончательно остывшую чашку к полоске золотистой кожи, видневшейся между юбкой и задравшейся блузкой Келли Джонс. Эффект получился ошеломляющий.
   Келли одновременно вскочила, заорала, прижала к груди то, что до этого целомудренно прикрывала сумка, шарахнулась от Рика в сторону, споткнулась о банкетку, пролетела несколько шагов и врезалась в затянутый черным бархатом стенд. Хрупкая конструкция накренилась, и отвратительные алые губы соскользнули на мраморный пол с диким грохотом. Мраморная крошка брызнула по всему залу. Еще через мгновение на лестнице раздался топот – охранники не дремали!
   Рик несколько ошарашенно посмотрел на чашечку. Надо же, она ведь даже не со льдом, просто остыла… Потом он сердито посмотрел на Келли.
   – Я хотел нежно сказать: «Подъем, Страшила», но ты свела весь эффект на нет.
   Келли отбросила с глаз золотистые пряди и уставилась на Рика. Потом в ее глазах вспыхнуло недоверие, затем – узнавание, и она возопила, окончательно сбив с толку прибежавших охранников:
   – Паршивая Овца! Конечно, кому бы еще это могло прийти в голову!
   Рик блаженно ухмыльнулся.
   – Я тоже рад тебя видеть, Страшила. Парни, все в порядке. Вы можете идти.
   Келли возмущенно уставилась на него:
   – В порядке? Я только что по твоей милости раскокала мелкую пластическую композицию на десять тысяч баков – а ты говоришь «в порядке»!
   Рик ухмыльнулся еще шире.
   – Насколько я понимаю, вторая часть мелкой пластической композиции осталась цела? Келли, ты не могла бы чуть менее страстно прижимать ее к груди? Я-то держусь, но вот охрана может неправильно понять…
   Келли очнулась и посмотрела на злосчастный детородный орган, который до сих пор стискивала обеими руками. Потом хихикнула – и осторожно поставила статуэтку на пол.
   – Надо было оставить на стенде эту часть. Господи, я весь вечер мечтала от него избавиться…
   – Это видно. Прям невооруженным глазом и видно. Хорошо, кстати, выглядишь.
   – Почему кстати?
   – К слову пришлось. Слушай, если ты закончила, может, поедем отсюда?
   Келли подбоченилась и мрачно уставилась на Рика:
   – А с какого это перепуга я должна с тобой куда-то ехать, Моретти?
   Рик почесал в затылке.
   – Вообще-то перепуг был. Эжени и перепугалась, а заодно и Элоди.
   – Что? Что с ними?
   Рик погрозил ей пальцем.
   – Только не надо тут ничего из себя изображать! Все живы, все здоровы… более-менее. А чтобы так продолжалось и впредь, вызвали меня.
   – Я не поняла ни-че-го!
   – Не переживай, тебе так и положено, ты же блондинка.
   – Очень смешно!
   – Прости, прости. Докладываю: южные штаты нашей страны славятся своим пуританским взглядом на искусство. Луисвилль славится им особенно широко. Мэр уже икает при виде почтальона, потому что последние полгода – с тех пор как Эжени затеяла эту выставку – ему пишут возмущенные письма.
   – Кто пишет?
   – Общественность, кто же еще. Обещают встать грудью на пути разврата, поставить заслон порнографии… короче, протестуют. А он власть, он должен рассматривать и реагировать.
   – А я при чем?
   – Пока, слава богу, была ни при чем. Отдувалась одна Эжени, да еще Элоди пару раз прилетело, ее просто перепутали с Эжени. Пикеты всякие, то-се. Но сегодня вечером дело зашло слишком далеко.
   – Ой!
   – Еще раз повторяю: все живы. Просто, когда Эжени и Элоди выходили из музея, возле их машины взорвалась граната…
   – Боже мой!!!
   – Да не ори ты, тут же акустика! Чуть не оглох… Короче, граната была шумовая и световая, не осколочная. Их хотели напугать, а не ранить. Но в любом случае граната – это уже серьезно, и поэтому Эжени позвонила мне.
   – А ты специалист по гранатам?
   – Нет! Я специалист по безопасности.
   – Чьей?
   – Господи, спаси нас от блондинок… В данный момент – твоей.
   – А-а-а… ну и что?
   Рик возвел очи к портрету дедушки Роже.
   – Мисс Джонс, ты потрясающе красива, элегантна, очаровательна, я даже допускаю, что у тебя имеется харизма – чем бы эта штука ни оказалась, – но вот в том, что касается соображалки…
   Келли решительно одернула блузку и гневно выпрямилась. Верхняя пуговица с негромким щелчком отлетела, и Рик против воли уставился на умопомрачительную грудь. Келли презрительно фыркнула.
   – Бабник и трепло! Всегда таким был. Что там еще удумала тетя Эжени? Чтобы ты ходил за мной хвостом и не позволял злодеям приблизиться ко мне?
   – Удивительно верное и четкое определение обязанностей частного охранника.
   А еще я буду активно разыскивать того негодяя, который уже покусился на твою тетушку и может попытаться покуситься на тебя.
   В принципе я бы и сам на тебя с удовольствием покусился…
   – Чего?!
   – Исключительно в первозданном, эротическом, так сказать, смысле. О, кстати об эротике: в отеле мы будем жить вместе.
   – Ничего не имею против.
   – Ого! Ты разнузданная, да?
   – Не особенно, просто в отеле вместе со мной и с тобой будут проживать еще около сотни постояльцев.
   – А, понял. Игра слов. Каламбур. Ладно, принято. Ты уже закончила приборку в здешнем секс-шопе?
   – Ну… в общем…
   – Тогда поехали.
   – Пошли.
   – Поехали!
   – Тут идти пять минут.
   – Кто здесь специалист по безопасности, я или ты?
   – Хорошо-хорошо-хорошо, только поехали быстрее, я спать хочу.
   – С кем? Ой, молчу, сорвалось.
   – Я тебя уволю, понял? Еще одно дурацкое замечание – и уволю.
   – Не можешь. Меня наняла твоя тетушка.
   – Неужели за деньги? Как низко ты пал, Моретти.
   – Бизнес есть бизнес, Джонс. Меня наняли охранять тебя круглосуточно.
   – Я вообще сейчас позвоню тетушке и узнаю у нее…
   – В три часа ночи? Гуманно, гуманно. Взбодри старушку. Наверняка ей все равно не спится после нападения, ты ее вряд ли разбудишь.
   – Ох, правда… Ладно, поехали в отель. Она там?
   – Нет, они с Элоди поехали домой. Приедут прямо к открытию, так что у тебя осталось совсем мало времени на сон.
   – Странно, мне казалось, что я совершенно выспалась, но сейчас глаза закрываются…
   Келли Джонс продолжала болтать, спускаясь по лестнице, а Рик Моретти в это время думал уже о другом. Даже – о двух других вещах.
   Прежде всего – о заднице Келли Джонс. Удивительно, как женщины ухитряются ходить и не терять равновесие, так крутя этой частью тела. Тут только по инерции можно улететь в сторону, а если учесть еще и центробежно-центростремительную… Но главное все-таки не в этом.
   Шутки шутками – но на Эжени Деверо покушались всерьез. Между прочим, световая граната, разорвавшаяся перед носом любой другой, НЕ ИЗ РОДА ДЕВЕРО, старушки семидесяти лет, вполне могла бы довести эту самую старушку до инфаркта. Каков же вывод?
   Кто-то из противников неприличной выставки свихнулся окончательно и перешел к решительным действиям. Достал где-то гранату и взорвал перед носом у Эжени Деверо, прекрасно зная, что она не упадет в обморок и не помрет на месте, а стало быть, совершенно однозначно сумеет оценить предостережение.
   При этом учтите: следил этот гад за Эжени, довел ее и сестрицу до самого музея, точно знал, что охрана в такое время дрыхнет или смотрит телевизор. Знал и то, что Эжени ходит без личной охраны. Господи, да кто в Луисвилле хоть когда-нибудь ходил с охраной? Даже мэр катается по воскресеньям на велосипеде в гордом одиночестве.
   Эжени на предложение Рика охранять еще и ее ответила энергичным отказом. У нее, мол, есть Гектор – этого более чем достаточно…
 
   Гектор поражал воображение. Он словно прямиком вышел из той эпохи, когда первых рабов, привезенных в Америку, отлавливали среди самых что ни на есть вождей и королей африканских племен.
   Гектор был огромен, атлетически сложен и очень красив. Черт его знает, как выглядит эбеновое дерево, но кожа Гектора так и напрашивалась на это сравнение. Еще у него были на редкость тонкие и правильные черты лица и незлобивый характер. Великан Гектор был добряком – и окружающие этим пользовались вовсю.
   Эжени и Элоди он патриархально называл «хозяйками», жил в доме Деверо с самого детства и выполнял самые различные функции –
   от шофера до водопроводчика, от управляющего до дворника. Теперь вот и телохранителем стал…
 
   Рик досадливо покачал головой. Упрямство Деверо вошло в поговорку, но все же Эжени стоило бы в первую очередь озаботиться своей безопасностью, а уж потом – племянницы. Ведь не Келли же устаивает выставку…
   И быстро же она сообразила! О том, что Рик в городе, узнать было нетрудно: для такого тихого болота, как Луисвилль, это событие, да и приехал он неделю назад. Но сразу после нападения вспомнить, что Рик – частный сыщик и телохранитель… Эжени – потрясная бабка!
   Рик даже не догадывался, что именно предшествовало его найму на работу…
 
   Эжени нахмурилась и в сотый раз покачала головой.
   – Все равно это ненормально! Нельзя выбирать себе мужа по весу, цвету глаз и отсутствию темперамента. Она молодая девка, что это за ерунда?!
   Элоди пожала сухоньким плечиком.
   – Не знаю, не знаю. Возможно, лет в сорок ей и стоило бы так поступить, но в двадцать пять… Думаю, у нее детская психотравма.
   – Чего? Да-да, Элли, мы все помним, что третьим твоим любовником был психиатр из Детройта, но это не дает тебе права разговаривать на птичьем языке. Что еще за травма?
   – Психо. Детская. Точнее – пубертатная латентная. Ужас, как мне все это тогда нравилось, надо же… Так вот, проще говоря, девочка – Келли – скучает по маме и одновременно ненавидит мамин образ жизни, из-за которого они и разлучились. Поэтому она подсознательно избегает романтических отношений и всяких, с ее точки зрения, глупостей.
   – Отлично! И что нам делать? Сидеть и ждать, пока она окончательно превратится в занудную старую деву?
   – Ну она же сказала…
   – Вот именно! В ТЕХНИЧЕСКОМ смысле! К твоему сведению, старая дева – это состояние души.
   – Знаешь, Эжени, я читала парочку ее книжек… довольно живо написано.
   – Старая нимфоманка! А я вот считаю, что от ее писанины ей один вред. Сама посуди: Келли просто привыкает переживать все сильные чувства на бумаге, а в жизни превращается в скучную серую мышь.
   Элоди раздраженно взмахнула рукой:
   – Что ты предлагаешь? Отобрать у нее компьютер и запретить писать? Продать в дом терпимости? В гарем к шейху? Выдать замуж за Антонио Бандераса?
   Эжени вскинула голову, и в глазах ее полыхнул дьявольский огонек.
   – Смотри-ка, даже твою голову иногда посещают светлые мысли! Бандерас не Бандерас… Где у меня телефончик малыша Рика?..
 
   Да, и пока не спрашивайте, откуда взялась световая граната!

3

   – Вы что, издеваетесь надо мной?
   – Простите, мисс, но что же я могу поделать, если мест нет? Мы и так пошли навстречу мадам Деверо, разумеется, мы сделали это, хотя вы сами прекрасно понимаете, перед праздниками, когда в городе полно туристов…
   – Да наплевать на туристов! Я хочу номер с ДВУМЯ кроватями, понимаете? Я уже даже не прошу двух номеров или комнат – ДВЕ КРОВАТИ!
   – Мне очень жаль, мисс…
   Рик Моретти с улыбкой наблюдал за красной и злой, как оса, Келли Джонс. Несчастный портье уже почти скрылся за стойкой, на которую навалилась грозная блондинка, и только горестно всплескивал ручками, как бы подчеркивая безвыходность положения.
   – Мисс Джонс, да поймите же вы меня! Я ничего не могу поделать, правда. У нас ведь совсем немного номеров, все они заняты, а что касается вашего номера, когда его заказала мисс Деверо…
   – Мисс Деверо! Как же это я сразу не поняла! Эжени! Ах старая змея…
   – Мисс Джонс, поймите…
   – Да я понимаю все, отстаньте вы от меня! Вот пристал…
   Рик кашлянул, улыбнулся деморализованному портье, железной рукой взял Келли под локоть и увел ее от стойки.
   – Ну что, Страшила Джонс, кишка тонка? Боишься за свою девственность?
   – Что-о? Да как ты…
   – Боишься – так и скажи.
   – Ничего я не боюсь!
   – Так пошли в номер.
   – Это мой номер. Ты будешь спать на коврике в коридоре.
   – Не пойдет. Я – хранитель тела. Твоего. Я должен быть рядом.
   Келли очень хотела в туалет, есть и спать. Три этих основополагающих для человека желания затмевали в ее глазах тот факт, что часы недолгого отдыха перед открытием выставки ей предстоит разделить с Риком Моретти под боком. В одной, буквально, постели.
   В этот момент что-то с Келли случилось. В животе стало жарко и пусто, ноги ослабели и подогнулись, на щеках заполыхал румянец. Она посмотрела на Рика – и совершенно некстати подумала: поразительно красив! Красив так, что дух захватывает. И при этом ни грамма слащавой изнеженности, одна несомненная мужественность. Пират, истинный пират…
   Она смотрела на Рика, а тот терпеливо ждал, но в конце концов не выдержал:
   – Мисс Джонс, прекрати так явно тащиться от моей неземной красоты, подбери челюсть, и пошли в номер.
   – А… у… да ты… Грубиян!
   – О тебе же забочусь. Подумают, что ты дурочка. У тебя даже глазки к носу съехали от умственного напряжения.
   С этими словами неотразимый грубиян развернул Келли Джонс в сторону лифта и, покровительственно наподдав ей по попе, подхватил сумки с вещами и бодро проследовал за ней.
 
   О номере можно было сказать только одно: в нем хорошо спится. Наверняка. Потому что больше ничего в этом номере делать было нельзя.
   Девяносто пять процентов пространства занимала кровать. Огромная, красного дерева, резная, снабженная балдахином и резными столбиками, приступочкой и безумным количеством подушек и подушечек, она как-то сразу приковывала к себе внимание и уже больше не позволяла думать ни о чем другом. Впрочем, в номере были еще стол, три стула и старинное трюмо в углу, а также пальма в кадке, при взгляде на которую Келли немедленно запечалилась. Вот если б вынести этот горшок с пальмой – еще одна кровать влезла бы запросто…
   Рик небрежно сунул сумки с вещами в стенной шкаф, водрузил на стол ноутбук, включил его и начал барабанить по клавишам со скоростью профессиональной машинистки. Келли немедленно преисполнилась глубокого уважения. Вероятно, уже работает! Ищет подозреваемого!
   Сама Келли с компьютером общалась, так сказать, «на вы», в основном набирая на нем тексты и проверяя раз в неделю электронную почту, поэтому люди, с легкостью ныряющие в бездны Всемирной паутины, не вызывали у нее ничего, кроме восхищенного уважения. Она осторожно приблизилась к Рику и заглянула через широкое плечо, машинально втянув ноздрями аромат его одеколона. «Эгоист»…
   На экране скалило полуметровые клыки чудище, покрытое белесой шерстью. В лапах оно сжимало автомат, а стояло посреди мрачного коридора, по всей видимости, бесконечного и таящего в себе других, не менее зловещих обитателей. Рик нажал какую-то клавишу – и началась пальба, к счастью, совершенно бесшумная, но зато на экране кровь полилась рекой, полетели ошметки белесой шерсти. Келли с отвращением отвернулась.
   – Я-то думала… Не стыдно?
   – Абсолютно. Прекрасно разгружает мозги. Кроме того, я играю не больше получаса в день – вреда никакого, а реакцию оттачивает.
   – Рик, сколько тебе лет?
   – Тридцать, ну и что?
   – Ничего. Детский сад.
   С этими словами Келли достала свой ноутбук и демонстративно уселась напротив Рика. Пусть, пусть она умрет от недосыпания, но в одну постель с ним все равно не ляжет!
   Воцарилась блаженная тишина, лишь изредка прерываемая сдавленными проклятиями шепотом – когда Рик промахивался в чудовище или оно попадало в него. Потом Келли не выдержала:
   – Рик…
   – Что?
   – А как ты работаешь частным детективом?
   – Честно. И продуктивно.
   – Я серьезно.
   – Я тоже. Ничего интересного, Келли. Сбор информации, досье, то-се…
   – А как же доступ к конфиденциальным файлам? Разве тебе можно?
   – Мне – можно. У меня есть лицензия и есть допуск. В рамках лицензии – и Билля о правах – я имею право получать конфиденциальную информацию о гражданах.
   – А-а, понятно. Слушай, а вот если, например, мне очень нужно будет узнать…
   – Нет.
   – Что – нет? Я же еще даже не сказала ничего!
   – Третьим лицам передавать информацию нельзя. Только при условии, что ты меня наймешь провести расследование в отношении какого-нибудь лица…
   – Отлично! Тогда я…
   – Не спеши. Я должен оценить, стоит ли мне браться за расследование, а потом согласиться – или отказаться…
   – Ну, ты должен согласиться, потому как это совсем не трудное и не опасное расследование…
   – И вот ЕСЛИ я соглашусь, то час моей работы будет стоить пятьдесят баков.
   – Вот и хо… СКОЛЬКО?
   – Пятьдесят американских долларов. В час. Не считая накладных расходов.
   – И есть идиоты, которые платят?
   Рик выглянул из-за ноутбука и высокомерно посмотрел на Келли, решив ограничиться только этим. По правде сказать, таких ставок у него никогда не было, как не было и очереди из клиентов. Те три расследования, которые он провел, касались его собственных университетских дружков – одному надо было проследить историю фирмы, с которой он собирался заключить контракт, другой искал своих армейских друзей, а третий пытался выяснить, не изменяет ли ему подружка.
   Третий случай, кстати, оказался самым запоминающимся, потому что подружка изменяла, да еще как! Рик и не заметил, как оказался у нее в постели, после чего с чистой совестью отсоветовал приятелю жениться и отказался от гонорара. Впрочем, этого Келли знать не обязательно.
   Келли между тем старательно высчитывала что-то на пальцах, а потом поинтересовалась:
   – А если я тебя спрошу насчет нескольких человек – это будет несколько разных расследований и за каждое ты будешь брать по отдельности?
   – Конечно!
   – То есть если, например, ты выяснишь о пяти му… людях за полчаса, ты все равно возьмешь двести пятьдесят?
   Рик просиял:
   – А еще говорят, блондинки глупые! Светлый ум, могучий мозг! Джонс, ты зришь прямо в корень.
   – На двести пятьдесят меня хватит…
   Рик прищурился:
   – Джонс, ты молчаливая, загадочная натура. Что ты скрываешь?
   – Ничего я не скрываю. Просто… хотела узнать… кое про кого.
   – Про пятерых?
   – Вообще-то больше, но ты слишком дорого берешь.
   – Могу скинуть за опт. Скажем, семь по пятьдесят, восьмой и девятый – по двадцать пять, десятый бесплатно.
   – Стало быть, за каждого по сорок? Ох и жук ты…
   – Боги, она еще и считать умеет! Что ты хочешь узнать, несчастная?
   – Не скажу. Вот найму тебя, тогда скажу.
   – Хорошо. А спать мы идем?
   – Ты спишь на полу.
   – Я не могу, у меня радикулит.
   – При радикулите очень полезно спать на полу.
   – Тогда геморрой. И простатит. При нем точно нельзя.
   – Солдатский юмор, Моретти.
   – Что ты! Солдатский гораздо ядренее. Вот, например…
   – Заткнись. И учти, что я сплю у стенки, а ты на самом краешке. Ах ты, тут и стенки нет…
   – Я у стенки тоже люблю…
   – Перебьешься. И не вздумай ложиться голым!
   – Развратница! Я и не думал.
   – Как же, так я и поверила. Какой идиот в такую жару натянет пижаму? А вот мне придется…
   Рик развеселился окончательно:
   – Расскажи, как ты спишь обычно? Голая, да? Или в целомудренной ночной рубашке до пят? Я помню, у тебя в детстве была такая, и, когда ты прыгала с балкона, она задралась тебе на голову, а под ней была голая по…
   – Врешь ты! Ничего такого не было!
   – Было! Ты набилась к нам с Итаном в компанию, когда мы собрались за светляками в лес. Нам не хотелось тебя тащить с собой, но ты пригрозила, что все расскажешь, и тогда мы сказали, что дверь заперта и надо будет прыгать. А ты, Страшила, из чистой вредности залезла на подоконник и сиганула со второго этажа прямо в клумбу, и мы с Итаном чуть не сдохли от смеха, потому как твоя голая…
   – На мне были трусы! Ни за что я не поперлась бы с вами в лес без трусов.
   – Звучит двусмысленно, а ведь мы тогда были невинными детишками. Ладно, не сердись. Я пошутил.
   – Шутки у тебя…
   – Расскажи лучше, какова наша завтрашняя… пардон, сегодняшняя программа? Я ведь толком ничего еще не знаю.
   – В десять открытие. Все бродят по Синему залу и восхищаются. В двенадцать небольшой фуршет во внутреннем садике этого самого отеля. В три пресс-конференция, на нее мне не очень обязательно. Вечером прием в ресторане отеля, потом все автоматически переходят на народные гуляния по городу и фейерверк. Завтра День искусств, все опять соберутся в саду и будут читать стихи, рисовать, лепить… кто во что горазд. Вечером ужин и гуляния. На третий день будет маскарад. Третий день – заключительный. Днем аукцион, на него тетя Эжени выставит несколько вещиц из коллекции, а вечером маскарад, фейерверк и торжественный ужин.
   – Нехилая программа. И ты во все этом участвуешь?
   – Я координатор, так что моя задача – чтобы все шли в нужном направлении в нужное время. Кроме того, мне придется бродить по выставке и пояснять собравшимся, что хотел сказать автор, создавая то или иное произведение.
   – Ах ну да, ты же искусствовед.
   – У тебя это как-то обидно прозвучало.
   – Не придирайся. Между прочим, сейчас уже четыре часа утра. Ты сколько времени красишься?
   – Нисколько. Я вообще не крашусь по такой жаре. Ты собираешься таскаться за мной хвостом все три дня?
   – Если поймаю злоумышленника раньше, то – нет.
   В зеленых глазах девушки явственно промелькнуло разочарование. Рик усмехнулся.
   – Не плачь, Джонс. У меня практически нет шансов. Анонимные письма и угрозы очень трудно отслеживать, а по поводу гранаты у меня вообще никаких соображений. В этом городе полно оружия еще времен Конфедерации и войны Севера и Юга. Теоретически это мог сделать любой.
   – Тетю Эжени и тетю Элоди уважают…
   – Насколько я помню, Эжени Деверо всегда называли не иначе как Божеским Наказанием, а Элоди родила Итана, не будучи в браке.
   – Моретти, ты что, осуждаешь ее?!
   – Сдурела? Итан мой друг. Я просто объясняю тебе примерный ход размышлений того, кто устроил на вас охоту. Это совершенно явно человек пуританских, ханжеских взглядов, а значит – кто-то из старожилов.
   Келли победно откинулась на стуле и посмотрела на Рика с нескрываемым пренебрежением.
   – Вот и видно, что ты ничего не знаешь про Луисвилль! Да к твоему сведению, все подружки тети Эжени вошли в оргкомитет выставки, а среди них нет никого моложе семидесяти! А если уж и говорить о ханжеском и пуританском отношении, то именно твоя бабушка…
   – Молчать, Джонс. Моя бабушка – это хуже, чем жена Цезаря. То есть это вообще никаких подозрений. Да, она с Эжени не общается, но, согласись, повод у нее имеется.
   – Вот именно! Уж если кто и хотел подбросить тете Эжени гранату, так это именно твоя бабушка. Кстати, она прекрасно знает, что у тети отличная нервная система и настоящего вреда взрыв гранаты ей не причинит.
   Рик мрачно посмотрел на не в меру прозорливую блондинку. Самое противное, что она права. Бабушка Лидия – прекрасный кандидат в подозреваемые, хотя, разумеется, сама она никаких гранат никуда не подкладывала. Значит, надо искать исполнителя…
   Рик сердито выключил игру и отправился во Всемирную паутину. Страшила Джонс в чем-то права – надо бы посмотреть досье гостей выставки. Конечно, маловероятно, что Эжени Деверо ухитрилась собственными руками пригласить лютых врагов и противников эротического искусства, но… чего не бывает.
   – Келли, а чего ты хотела…
   Он не договорил, увидев вторую серию «Белоснежки». Келли Джонс сладко спала сидя, подперев ладонью щеку и смешно надув губы. Мерцающий экран компьютера отбрасывал на ее спокойное лицо голубоватые блики, и Рик подумал, что в жизни не встречал девушки красивее.
   Он не стал долго любоваться этим зрелищем, а поскорее вскинул Келли на руки и отнес в постель. Раздевать не рискнул, снял только туфли, мимоходом погладив тонкие лодыжки, осторожно прикрыл одеялом. Потом взглянул на свой компьютер, скривился с отвращением и выключил его. Работать по ночам Рик не любил.
   Он уже был готов улечься к Келли под бочок, но его привлекло мерцание ее ноутбука. Интересно, что она там печатала?
   Рик несколько воровато оглянулся – Келли мирно сопела, подложив сложенные ладошки под щеку. Умилившись этой картинке, Рик решительно ткнул клавишу «Ввод».
 
   «Молодой лорд Дарби взглянул на обнаженную Кэролайн, раскинувшуюся на ложе, и его голубые глаза потемнели от страсти. Прекрасная девушка затрепетала, почувствовав возбуждение, исходящее от молодого аристократа. Она сама проиграла этот спор, она знала, что его желание вряд ли окажется пристойным… Кэролайн стыдилась признаться в этом – но подсознательно она мечтала проиграть.
   Лорд Дарби приблизился и медленно коснулся смуглыми пальцами ее белоснежной груди. Сладкий трепет пробежал по телу Кэролайн. Она прикрыла глаза и запрокинула голову, словно отдаваясь во власть красавца-лорда, но и оставаясь достаточно целомудренной, чтобы не видеть того, что он собирается делать с нею…»
   Рик судорожно сглотнул и воровато огляделся по сторонам. Ни фига себе! Вот, значит, какие книжки мы пишем? Страшила Джонс явно выросла. Интересно, а она их пишет, основываясь на своем личном опыте, или как?
   «…Кэролайн выгнулась дугой, изнемогая от сладкой муки, когда пальцы Дарби принялись ласкать ее пылающую плоть…»
   Рик, задыхаясь, рванул ворот рубашки…
   «…Когда он вошел в нее, девушка вскрикнула, но тут же с удвоенной страстью впилась в насмешливые губы, уже не таясь и не скрывая охватившего ее желания…»
   Рик дышал, словно загнанный конь, со всей силы опираясь на несчастный стол обеими руками…
   «Потолок спальни замка Даймонд-касл отразил счастливый стон, и два обессиленных нагих тела вытянулись на смятых простынях…»
   Рик рухнул на стул, дрожащими пальцами закрыл файл…
   Некоторое время он был вынужден просто посидеть и подышать, а потом оглянулся на спящую Келли со смешанным чувством уважения и ужаса.
   Это ж надо, какая выдержка! Ведь она писала эту… порнографию – и одновременно разговаривала с ним, спрашивала насчет расследования, вела себя абсолютно спокойно! Герои ее очередного опуса стремительно неслись на пик ошеломляющего взаимного оргазма – а Келли Джонс и глазом не моргнула. Самое время Рику Моретти опасаться за свою невинность – рядом с этим монстром эротической прозы.
   А вообще-то смешно. Неужели кто-то всю эту ахинею читает? Читают, разумеется, не зря же опусы Келли Джонс значатся в списке бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс».
   Осторожно раздевшись, Рик отправился в душ и некоторое время провел под холодной водой. Литература влияет на всех по-разному, знаете ли…
   Он едва успел закрыть глаза, как Келли Джонс, умытая и свежая, как роза, уже трясла его за плечо.
   – Подъем! Без четверти десять, нам пора бежать.
   – А… меня… Уже утро?
   – Естественно. Оно было, и когда мы ложились. Вставай, Моретти, а то я уйду без тебя.