Мэй Сандра. В сетях соблазна

   Брюс плюхнулся в кожаное кресло и задрал ноги на журнальный столик. На лице Реджи появилось покорно-страдальческое выражение.
   Сводный брат Брюса занимал должность креативного директора издательства «Шик», принадлежавшего – в числе прочих издательств – Брюсу. Давным-давно «Шик» был создан их общим отцом Фергюсом Кармайклом, и вот уже сорок с лишком лет миллионы мужчин и женщин каждый месяц раскупали немаленький тираж глянцевого журнала о красивой и богатой жизни.
   Портрет отца – высокого, черноглазого красавца с орлиным носом и насмешливыми губами – украшал стену за спиной Реджи. Действительно украшал, хотя Фергюсу Кармайклу на нем было уже около семидесяти. Брюс тихонько вздохнул. Отец до сих пор переживает за свое детище – собственно, поэтому и настоял на назначении Реджи. Пускай тот не столь харизматичен и известен, как старший брат, однако он чертовски трудолюбив и у него колоссальное чувство ответственности.
   Сам Брюс не испытывал к гламурным изданиям ни малейших чувств. Сам он собственный журнал не читал. Вообще все очень странно. До такой степени не любить публичность – и вечно мозолить глаза всей Америке. Увлекаться классической музыкой – и не уметь играть на фортепьяно. Обожать тишину и уединение – и шастать с вечеринки на вечеринку…
   – Брюс, ты бы сообщил, сколько еще намерен пялиться в пространство, а я бы поработал?
   – Ох, прости. Задумался о превратностях судьбы и несовершенстве мира.
   – Странно. А выражение лица при этом абсолютно дебильное…
   – Реджи, не хами. Как идет работа? Мне понравилась вон та, рыженькая…
   – Брюс, дорогой, я счастлив, что наши мнения совпадают, но ведь не за этим же ты приперся ко мне в офис? Что случилось?
   – Ничего.
   Белесые брови Реджи изумленно приподнялись – на долю секунды, не больше.
   – Вероятно, приступ братской любви. Что ж, меняю формулировку. Зачем ты пришел?
   – В субботу я еду на тусовку к Шеймасу. Надо бы отправить туда фотографа, а лучше парочку.
   – Уже.
   Теперь брови приподнял Брюс.
   – Поразительный случай – карета обогнала лошадей.
   – Стараюсь. Расту над собой. Читаю мысли на расстоянии, лечу недержание несварением, исправляю кривизну ног. Что-то еще?
   – Да, пожалуй… Ты ведь знаешь девицу, которая поливает мои растения?
   – Лили? Лили Смит?
   – Да. Я беру ее с собой.
   – На тусовку?
   – Да.
   – К Шеймасу?
   – Да.
   – Почему?
   – У нее нет партнера, у меня тоже, захотелось сделать доброе дело. Ладно, я пошел.
   – Нет, теперь подожди. Мне это не нравится, Брюс!
   Брюс уже с откровенным интересом посмотрел на Реджинальда. Похоже, его невозмутимый братец-трудоголик всерьез смущен и встревожен.
   – Тебе не нравится что именно?
   – Она хорошая девочка, Брюс. И она из обслуги.
   – Ну и?
   – Ну и то, что это плохая идея.
   – Прости, я как-то не уловил сути. Что ты имеешь в виду?
   – Все ты уловил, не прикидывайся. Она не кукла, которой можно поиграть – и бросить.
   – Ты что, втюрился, Реджи?
   Взгляд Реджинальда неожиданно полыхнул сталью клинка.
   – Нет, я не втюрился. Но она мне нравится. Я ее уважаю. Она амбициозна, умна, очаровательна, чертовски юна и доверчива, она приехала из провинции, и она совершенно не заслуживает того, чтобы ее втаптывали в грязь. Вот это я и имею в виду.
   Брюс вскинул руки, защищаясь от нападок брата.
   – Минуточку, кто здесь говорит о грязи? Я на вечеринку с ней иду, а не в койку тащу.
   – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Женщины имеют прискорбную привычку влюбляться в тебя, Брюс. Убей бог, не знаю, почему – но факт остается фактом.
   – Я тоже люблю тебя, братик. Не сердись, старичок. Я буду вести себя хорошо, обещаю.
   – И почему это мне с таким трудом в это верится? Знаешь что, босс? Убирайся из моего офиса и дай спокойно поработать. Кое-кто вынужден зарабатывать на жизнь собственным трудом, знаешь ли.
   Брюс помахал сердитому Реджи рукой и ушел, недоумевая по дороге. Он был искренне заинтригован. Реджинальд, родившийся во втором браке Фергюса Кармайкла в Англии от матери-датчанки, всегда отличался истинно нордическим складом характера и темпераментом замороженной трески. Почему он так взвился? Неужели он действительно неравнодушен к Лили Смит?
   Именно Реджи ее и сосватал Брюсу, в смысле, у Реджи Лили начала ухаживать за цветами на два месяца раньше… Подружились? Вполне возможно, Реджинальд никогда не был снобом. Ну, почти никогда. И к женщинам всегда – вот тут уж без преувеличения – относился по-рыцарски, но так сразу выставлять старшего брата презренным растлителем бедной «трудящей девушки»?
   Что бы там ни было, а вечеринка состоится при любой погоде. И они с Лили Смит пойдут на нее вместе. И это попадет во все газеты, потому что вся жизнь Брюса Кармайкла проходит под светом софитов и вспышками фотокамер. Таковы условия игры, которую он ненавидит, но от которой не в силах отказаться. И секс здесь ни при чем. Почти. Если только самую малость.
   Он опять вспомнил, как соблазнительно облегала высокую грудь застиранная футболка. Крутые бедра под джинсовой тканью. Испуг в блестящих глазах. Растрепанные короткие волосы, в которые так хочется зарыться лицом. Чувственный рот.
   Нет, секс здесь совершенно ни при чем!
 
   Алый шелк, безупречный шов, классический крой, длина до колен. Пятьдесят баксов. Добрые боги подарили это платье исстрадавшейся Лили Смит утром в пятницу, когда паника достигла апогея. Ноги сами принесли ее в этот крошечный магазинчик распродаж, хотя искала она туфли. Алый шелк призывно блеснул из-под груды кошмарных топов с люрексом и расшитых стразами лосин. Лили Смит вцепилась в дар богов двумя руками и с трудом заставила себя выпустить невесомую ткань только у кассы.
   Завтра наступает «день Х». День Брюса Кармайкла.
   С утра ее разбудил звонок Холли, секретарши Кармайкла. Ровным, вежливым голосом эта фея-крестная поведала ошеломленной и перепуганной Лили, что лимузин подъедет к пяти, вся дорога займет около трех часов, учитывая пробки на дорогах, так что пусть Лили не опаздывает.
   Три часа наедине с Брюсом Кармайклом в тесном пространстве машины. Шампанское, запах кожаных сидений. Аромат его одеколона… Жаль, что от шампанского у нее всегда дико болит голова. Ничего, ради такого дела можно и пострадать. Русалочка отдала больше. Правда, и кончила плохо.
   Через пару часов, уже после покупки платья, она разозлилась и заставила себя успокоиться. Что за ерунда, в самом деле! Это же не настоящее свидание.
   Она шла по Кристофер-стрит, жмурясь от яркого солнца. В голове выстраивался четкий план сегодняшних военных действий. Грязевая маска, маникюр, педикюр, эпиляция – целый комплекс развлечений для настоящей женщины. Сэнди обещала заскочить. И хорошо бы не утопиться в ванне от ужаса.
   Денег на туфли нет. На хорошие туфли, имеется в виду. И черт с ними. Она пойдет в своих любимых черных босоножках. Ничего, что им два года, а той царапины на каблуке почти и не видно, она ее замазала бесцветным лаком. И вообще, кто там будет смотреть на ее ноги?! Главное – платье. Оно волшебное, оно ласкает тело, словно руки опытного любовника, оно переливается всеми оттенками греха, обещая на миллион и не открывая даже на дайм. Самое же главное – Лили в нем очень хорошо. Лили в нем чувствует себя королевой.
   Толпа привычно внесла Лили в подземку, и в душном вагоне она даже ухитрилась сесть, хотя зря, ее сосед слева был, вероятно, большим ценителем чеснока во всех его проявлениях. Через двадцать минут та же толпа вынесла ее на свет божий, потом пятиминутная пробежка через квартал и остановка на углу, где в лавке зеленщика Лили Смит выдала фразу: «Пучок Брюса Кармайкла, пожалуйста». Она имела в виду салат, но думать могла только об одном: Брюс Кармайкл завтра проведет с ней целый вечер.
   Он смотрел на нее со всех обложек, он проезжал мимо нее на автобусах и такси, он высвечивался на огромном табло наружной рекламы. Насмешливый рот изгибался в улыбке, и в темных глазах поблескивал дьявольский огонек соблазна.
   Она собирала его фотографии, вырезанные из журналов и таблоидов, наклеивала в толстую тетрадь и прятала ее под матрасом. Как в детстве, в школе. Тогда, помнится, она почему-то обожала Грегори Пека. Брюс чем-то напоминал Грегори Пека, вероятно, тут дело в особой мужественности, сквозившей буквально в каждой черточке лица, в повороте головы, в полуулыбке…
   Интересно будет показать этот дневник внукам, лет этак через тридцать-сорок. Пусть знают, что их бабуля тоже была фанаткой.
   Кроме того, ей просто нравилось на него смотреть. Широкие плечи, узкие бедра, темные глаза… Сэнди, нахалка, уверяла, что у него слишком большой нос, но это она от зависти. У него шикарный орлиный профиль, точно такой же, как и у его отца, Фергюса Кармайкла. Хороший мужской нос.
   Лили вспомнила, как его губы коснулись ее щеки, и ее бросило в жар. Интересно, как он целуется по-настоящему?
   Надо взять себя в руки, а лучшее средство для этого – почитать ежедневник. Планы на ближайшую неделю. Значит, так: в воскресенье она хотела съездить на цветочную ярмарку, в понедельник у нее встреча с новым клиентом в отеле «Плаза». Привычный, устойчивый мир, из которого она выпадет всего лишь на одну короткую ночь.
   Ночь бала Золушки в королевском дворце. Ночь с принцем по имени Брюс.

3

   Брюс мужественно миновал уже два этажа из пяти. На запах, доносившийся из-под обшарпанных дверей, он старался просто не обращать внимания, хотя смесь чеснока и тушеной капусты в такую жару – это сильно.
   Интересно, сколько ему придется ждать Лили? То, что ждать придется, несомненно, но вопрос, сколько именно? Женщины такие существа, что им, как правило, никогда не хватает «еще пары минуточек», длящихся от получаса до бесконечности. Лак для волос, тушь, духи, попудрить носик, ой, колготки поехали, пока меняла колготки – растрепалась прическа, потом еще что-нибудь…
   Лампочки у лифта не горят, сам лифт не работает. Надо бы сказать домовладельцу, это непорядок. В конце концов, в таком районе это просто небезопасно – мало ли кто может прятаться в полутьме?
   Квартиру под номером сорок пять он нашел, как и ожидалось, на пятом этаже. Остановился перед дверью, зачем-то поправил галстук, глубоко вздохнул – и обнаружил, что волнуется. Хмыкнул – и постучал. Приехал он на полчаса раньше, за что наверняка получит бонус в виде полуголой Лили Смит, мечущейся по квартире. А запахом на лестничной клетке можно пренебречь.
   Дверь открылась, и приветствие замерло у него на губах. Рыжий бесенок с зелеными и удивительно нахальными глазами смотрел на него снизу вверх, склонив встрепанную головку на плечо и куря при этом длинную и тонкую сигарету в длинном и тонком мундштуке.
   – А… Привет… Я… Мне… Я ищу Лили… Мисс Смит…
   – Привет. Я Сэнди. Ее соседка. Мисс Лили Смит уже готова и ожидает вас.
   – А… Привет еще раз. Я Брюс Кармайкл.
   – А я узнала. Удивительно, правда? Хлопнете на ход ноги?
   – Простите?
   – Я говорю, желаете ли выпить чего-нибудь для облегчения восприятия бытия в процессе транспортировки на большой маломаневренной машине в период наиболее перегруженного движения на улицах мегаполиса?
   – Ну… я бы выпил немного…
   – Есть исключительно «Мерло», немного, но нам с вами хватит.
   – Знаете, я передумал. Нас с Лили ждет море выпивки, так что…
   – Проходите тем не менее. Трезвость приветствуется.
   Она отступила в сторону, давая ему пройти, и Брюс оказался в квартире Лили.
   Маленькая. ОЧЕНЬ маленькая. Брюс давно уже не бывал в таких квартирах. Пожалуй, даже успел забыть, что в таких квартирах живут люди. В гостиной не могло поместиться много мебели, поэтому и стояли здесь лишь низенький диванчик, кофейный столик, абажур и стул. Пол устилали яркие индейские ковры, и это придавало крошечной комнате шарм.
   – Садитесь на диван.
   Он поспешно повиновался – и утонул в мягких подушках так, что колени оказались прижаты к груди. Гениально! В такой позиции и захочешь – не повыпендриваешься.
   Сэнди уселась на стул и стала смотреть на него уже сверху вниз.
   – Ну и каково это – быть Брюсом Кармайклом?
   – Не знаю, честно говоря. Я никогда не пробовал быть кем-то еще.
   – Вы счастливы?
   – Ну… по большей части.
   – Ага. Ясно.
   – Что – ясно?
   – Нет, это я о своем. Размышляю, знаете ли. Просто на всех без исключения снимках вы улыбаетесь. Создается впечатление, что вы либо полностью счастливый человек…
   – Либо?
   – Либо хронический идиот, уж простите мою ирландскую резкость.
   – Я не думаю, что кто-то может быть полностью счастлив…
   – Сэнди, отстань от человека.
   Голос Лили донесся откуда-то сзади, и Брюс отчаянно завертелся, борясь с притяжением земли и дивана. Наконец ему удалось схватиться за более-менее твердый подлокотник и встать. Скорее, бежать отсюда! Нужно вернуться на свою территорию, туда, где он сам диктует правила игры…
   В этот момент дверь распахнулась, и на пороге возникло Видение. Алый шелк переливался, стекая по соблазнительным изгибам тела. Стройные загорелые ноги казались еще стройнее благодаря высоким каблукам. Художественно растрепанные темные волосы выглядели так, будто хозяйка только что поднялась с постели. Глаза блестят, румянец окрасил скулы, а губы – к этим губам хочется немедленно припасть долгим и страстным поцелуем, наплевав на рыжую Сэнди, вечеринку у Шеймаса и весь остальной мир… В горле у Брюса пересохло.
   – Простите мою нахальную подружку. Обычно я стараюсь не подпускать ее к гостям в свое отсутствие, но сегодня она вырвалась.
   Сэнди довольно хмыкнула и неожиданно подмигнула Брюсу. Тот заметил это лишь краем глаза, потому что глаз не сводил с Лили.
   – Вы потрясающе выглядите!
   Румянец стал чуть ярче.
   – Спасибо. Кстати, вы тоже.
   – Ну… это преувеличение.
   – Вовсе нет.
   Почва заколебалась под ногами, и Брюс поспешил перевести разговор на более приземленные и простые истины.
   – Может, тронемся? Экипаж подан. Если его, конечно, еще не разобрали на сувениры.
   – Наши могут. Я только сумочку возьму.
   Она прошла на кухню, и Брюс проводил ее совершенно крокодильим взглядом. Это же надо, какие бедра!
   Нельзя расстраивать Реджи. А потому – руки прочь от Лили Смит.
   – Я готова.
   – Тогда вперед. Нас ждет прекрасный вечер. Я в этом совершенно уверен. К тому же, похоже, я буду сегодня самым счастливым мужчиной на свете.
   Сэнди помахала им бокалом с «Мерло».
   – Счастливо, голуби. Лили, детка, помни одно: умри, но не давай поцелуя без любви. А вы будьте паинькой, Брюс Кармайкл.
   Лили пропела самым медовым на свете голоском:
   – Сэнди, напомни мне, когда я вернусь, чтобы я тебя убила, ладно?
   – Я оставлю записку на холодильнике. Веселитесь.
 
   И все обошлось, лимузин стоял на месте, урча мотором, а подозрительные подростки, сидевшие вдоль стены дома на корточках, и ухом не повели, когда Брюс и Лили величаво выплыли из подъезда. Вероятно, потому, что были малость глуховаты – на всю улицу ревел и бухал здоровенный магнитофон.
   Джои, шофер и охранник Брюса, с улыбкой распахнул перед Лили дверцу. Джои раньше служил в спецназе, хотя по его виду этого никак сказать было нельзя – довольно щуплый, смуглый пуэрториканец с волосами, забранными в конский хвост. Брюс прекрасно знал, как обманчив этот облик, потому что видел Джои пару раз в деле. Точнее, это сильно сказано – видел, ничего как раз было не видно, только стремительные, словно размытые движения, в результате которых четверо наиболее агрессивно настроенных фанатов, прорвавшихся сквозь оцепление, остались лежать в тенечке, бережно прижимая руки к наиболее уязвимым частям своего тела…
   Джои явно оценил Лили, потому что не просто придержал дверцу, а еще и помог девушке сесть, что неожиданно вызвало в Брюсе приступ легкой ревности.
   Наконец они оказались в прохладной безопасности салона, и Брюс слегка расслабился.
   – Устраивайтесь поудобнее, Лили. Хотите коктейль?
   – Ох… Я девушка-то непьющая…
   – Мартини с яблочным соком пойдет? Обещаю не подливать абсент.
   – А правду говорят, что от абсента случаются видения?
   – Строго говоря, видения случаются даже от пива – тут дело в количестве.
   – Да ну вас! Я серьезно.
   – А если серьезно – то я тоже не особенно люблю это дело. Я не специалист и даже не любитель.
   – Надо же. А я-то думала…
   – Порочный мир шоу-бизнеса, кокаин, выпивка?
   – Ну… не столь экстремально, но ведь на вечеринках принято выпивать?
   – Это точно. Я полюбил мартини с яблочным соком, потому что можно спокойно налить чистого сока и жить припеваючи. Яблоко напрочь отбивает вкус алкоголя, это все знают, и потому никто вас не заподозрит.
   Некоторое время они молчали, а потом Лили негромко заметила:
   – Хорошо, что вы не обиделись на Сэнди. Я понимаю, почему она задала вам этот вопрос.
   – Насчет счастья?
   – Да. На самом деле именно поэтому и существует желтая пресса.
   – Интересно. Никогда не рассматривал желтую прессу в этом ракурсе.
   – Я тоже не слишком люблю читать все это – кто с кем спал, кто кого бросил… Понимаете, такие люди, как вы… мы ведь знаем только ваш внешний, глянцевый облик. И он, как правило, всегда настолько безупречен, что нам невольно хочется узнать про вас что-то приземленное. Чем вы завтракаете. Что надеваете на ночь. Болит ли у вас голова. Любили ли вы кого-нибудь по-настоящему… Вот вы, Брюс, – я ведь вас совсем не знаю. Я еду в лимузине на частную вечеринку в компании парня с глянцевой обложки.
   – Что ж, давайте восполнять пробелы.
   – Да. Пожалуй. Три часа в запасе.
   – Спрашивайте – отвечу. Но с одним условием.
   – С каким еще?
   – Вы смешно настораживаетесь. Как Маленькая разбойница из «Снежной королевы». Не пугайтесь. Условие простое. Я тоже буду задавать вам вопросы.
   Лили неожиданно рассмеялась.
   – Вот уж неравный обмен! Моя жизнь вся, как на ладони, хотя обо мне никогда не писали в таблоидах. Честно говоря, мне даже хотелось бы иметь парочку скелетов в шкафу, но на поверку оказывается, что там завалялись всего лишь старые плюшевые мишки да кролик с оторванным ухом.
   – Вот и хорошо для начала. В детстве вы играли мишками и кроликами. А сейчас?
   – А сейчас всех кроликов мира заменяет Сэнди. Она безумна, как Мартовский Заяц и Шляпник в одном флаконе. Но она мой лучший друг.
   – Вот я уже и знаю, что вы читали в детстве «Алису». Это нетипично для американки. Хорошо, а кроме Сэнди? Думаю, у вас много друзей.
   – Пожалуй… да. Я выросла в маленьком городке, там все друг друга знают. Ребятня растет вместе. У нас была своя банда. Развлечений никаких, всего один кинотеатр. В детстве у меня было много друзей. Думаю, большинство из них остались ими.
   – Ну а в Нью-Йорке?
   – Большое Яблоко не самое удачное место в этом смысле. Здесь не так легко найти друзей. Но я нашла. Сэнди О’Хара. Джули, женщина, которая помогла мне устроиться на работу и заняться моим маленьким бизнесом. Две подружки в Сети. Да, и Сид, конечно!
   Брюс не смог сдержать ревности.
   – Сид? Какой еще Сид?
   – О, это совершенно замечательный человек. Он водит меня в театр.
   – О. Да. Прелестно.
   – Ничего не «прелестно»! Это совсем не то, что вы подразумеваете. Сид мне в дедушки годится. Он… он очень интересный человек. Я таких не встречала.
   – Чем же он так интересен?
   Лили задумалась, а потом медленно, подбирая слова, произнесла:
   – Все, что он любит… он любит страстно и беспредельно. Для него не существует полутонов, всех этих «может быть», «возможно, позже», «со временем»… Он бескомпромиссен.
   – Вот уж действительно счастливый человек.
   – Не думаю. В бурю осока гнется, а ясень ломается.
   Брюс задумчиво отпил из бокала. Она еще очень молода, эта немыслимая Лили Смит. На самом деле компромиссы есть всегда. Просто некоторые жестче, а некоторые – мягче…
   Некоторое время Лили с тревогой наблюдала за мрачным выражением лица Брюса. И угораздило же ее заговорить про Сида! Хотя… опомнись, Лили Смит, ведь у вас же не настоящее свидание. Какое дело Брюсу Кармайклу до упрямого старика, всю жизнь прослужившего в полиции и так и не смирившегося с ложью и двуличием этого мира?
   Потом мысли ее плавно перетекли к собственным рукам. Накладные ногти сияли идеальным блеском, хотя ощущение от них было неприятное. Точь-в-точь как земля, набившаяся под собственные ногти. Что делать, красота требует жертв. Ее собственные ногти безвозвратно загублены во время посадок и прополки…
   Она снова посмотрела на Брюса. Он сидел и хмурился своим мыслям. Лили кашлянула – и на красивом лице Прекрасного Принца появилось чуть более осмысленное выражение.
   – Что?
   – Вот я и подумала – что?
   – Ничего. В смысле, я задумался.
   – О чем? Или это бестактный вопрос?
   – Почему же. Нормальный, даже деловой. А думал я о вас.
   – Спасибо.
   – Не за что. Я думал, почему вы не обратились ко мне сразу?
   – Насчет вечеринки?
   – Ну да. Впрочем, Шеймас хороший дядька. И вы ему явно понравитесь. Что там, он будет очарован. Но ведь обратиться за помощью ко мне было бы проще.
   – Я на вас работаю. Я обслуга. Это… так не делают.
   – Вы серьезно?
   – Абсолютно.
   – Лили, не обижайтесь, но… с такими принципами в Нью-Йорке не выживают.
   – Я не могу на вас обижаться. Вы и в самом деле оказываете мне громадную услугу. Раздобыть приглашение и набраться смелости его принять – не одно и то же. Одна бы я не рискнула. А попасть на такую вечеринку – получить шанс продвинуться чуть дальше, чем просто… поливать цветочки в чужих хоромах.
   – Не благодарите, я же уже объяснял, вы тоже оказываете мне услугу.
   – Вот этого я как раз и не могу понять.
   – Нечего тут понимать. Не сочтите за бахвальство, но все подобные мероприятия для меня давно уже стали рутиной. А тут – красивая женщина, интересная женщина… Мне впервые за много лет ХОЧЕТСЯ пойти на тусовку. Есть еще кое-что.
   – Что же?
   – Насчет тех фотографий, на которых я улыбаюсь и все такое. Поймите, Лили, это моя работа. И она совсем не так проста, как может показаться. Нет, упаси бог, я не сравниваю свою профессию с профессией шахтера или пожарника, но… конечно, в каком-то смысле я счастливый сукин сын, завтракаю с кинозвездами, обедаю с медиамагнатами. Но на самом деле отнюдь не так уж просто выглядеть безмятежно счастливым двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Иногда начинаешь забывать, как на самом деле выглядишь в зеркале. Чистишь зубы – и невольно принимаешь позу. Как там у Мадонны? «Держи позу!»
   – Выходит, и сегодня вы работаете?
   – Не совсем. Появись я сегодня с моделью, с актрисой, с какой-нибудь светской львицей – все было бы как всегда. Стандартные фото, пара вопросов от одного издания, пара от другого, вал ленивых и тщательно отобранных сплетен в течение недели…
   – Это что же, я имею шанс появиться на обложке глянцевого журнала с вами под ручку?
   – Вряд ли, и именно это придает вечеринке очарования. Интрига. Непонятка. Вы разочарованы?
   – Вовсе нет. Серьезно. Я просто шучу. На самом деле я буду счастлива быть сегодня такой, какой вы захотите меня увидеть.
   С этими словами она машинально коснулась его руки – и оцепенела. Не надо было этого делать, не надо. И уж если сделала, то поскорее отнять руку. А теперь было поздно, чертовски поздно, и все ее тело пронизывали токи, а на скулах все ярче разгорался румянец…
   – Интересная мысль…
   Он неожиданно оказался очень близко, и Лили утонула в этих темных глазах. Голос Брюса стал вкрадчивым.
   – Такой, как захочу? Опасное обещание. Интригующее. И чертовски соблазнительное.
   Поцелуй был коротким и обжигающим, а когда она была же на краю гибели от восторга и ужаса, Брюс Кармайкл сидел ровно, улыбался без всякого подтекста, да еще и скорчил смешную рожицу, выражающую раскаяние.
   – Простите, увлекся. Нельзя пользоваться даже столь сомнительным преимуществом.
   – Да нет, пожалуйста…
   Что ты несешь, Лили Смит! Твой дурацкий язык отрежут и отдадут собакам!
   Брюс рассмеялся.
   – Что ж, вот и еще одна сторона вашей натуры.
   – Да. Я знаю. Полная неспособность держать рот на замке и гениальная способность ляпнуть что-нибудь… эдакое.
   – Слушайте, а вам не кажется, что мы оба как-то неприлично нервничаем перед этой дурацкой вечеринкой?
   – Ну… я понятно, а вот вы…
   Она не договорила и пригорюнилась. Что бы ни говорил Брюс Кармайкл, сегодня, как и всегда, он работает. А одно из непременных условий его работы – это умение соблазнить любую женщину. Сказать, что она прекрасна. Что затмит абсолютно всех. Что он впервые в жизни взволнован. И все это совершенно искренне, потому что искренность – это тоже часть его имиджа.
   На самом деле это не бал, Брюс – не Прекрасный Принц, а она уж точно не Золушка.
   – Лили?
   – Да?
   – Неважно, почему мы нервничаем. Это не имеет никакого значения. Давайте получать удовольствие от жизни. И я действительно рад, что вы едете со мной.
   Больше она на это не купится, хотя это чертовски трудно, потому что обаяния у парня море. Надо просто почаще повторять в мыслях: Кентукки, Слипи-таун, девушка, ухаживающая за домашними растениями. И все пройдет просто отлично.