Страница:
Сандра Мэй
Всё по-честному
1
Разумеется, все это безобразие началось не сейчас. Здесь – но не сейчас. Как и положено в приличных историях, связанных с отношениями двух людей, началось все гораздо раньше. Можно даже сказать, что самые важные события вообще произошли задолго до того, как…
Получается непонятно, согласны? Значит, будем как-то выбираться из этой паутины. Итак.
Дело происходит, как мы уже упоминали, не сейчас, а лет этак семь назад. Да, пожалуй, именно семь лет…
Вечер. Над Манхэттеном висят лиловые сумерки. Из открытых дверей кафе и ресторанчиков доносится миллион ароматов сразу. У обочин то и дело тормозят такси и лимузины, из них выходят женщины в вечерних платьях самого диковинного вида. Все эти офис-менеджеры, секретарши, консультанты по продажам, промоутеры и хедхантеры… все они вечером преображаются. Деловые костюмчики, ворча, прячутся в глубины платяных шкафов, на свет же выбираются Шифоновые Безобразия, Шелковые Безумства, Бархатные Великолепия и почему-то всегда – Меховые Манто. Меховые манто в Нью-Йорке обожают в любое время года. Даже когда стоит несусветная жара и правительство рекомендует поливать голову водой, находятся красотки-экстремалки, которые запросто рассекают, помахивая меховыми муфточками.
Но речь сейчас не о них, тем более что до несусветной жары остается еще года три, да и вообще – не о жаре речь! На Манхэттене вечер, и упоминавшиеся уже лиловые сумерки постепенно приобретают насыщенный чернильный оттенок, а из небольшой, но уютной ванной комнаты, окутанная ароматами розы и ландыша, выплывает героиня нашего повествования.
Она задрапирована в зеленоватый шелк (другими словами, на ней банный халат, который ей несколько великоват), и на голове у нее махровый тюрбан. Мэри Лу Дженнингс, девятнадцать лет, белая, рост средний, телосложение… ну, в принципе обычное телосложение. Могло бы быть и лучше – на взгляд самой Мэри Лу.
Под тюрбаном скрываются мокрые в данный момент волосы насыщенного каштанового цвета, на порозовевшем от горячей воды лице маслинами блестят черные глаза, опушенные длинными ресницами. Скулы – немного высоковаты. Нос – немного курнос. Впрочем, в целом впечатление от Мэри Лу всегда самое приятное. Мужчины любят на нее смотреть из чисто эстетических соображений, потому что у нее отличные ножки и приятная мужскому глазу попка, кроме того, Мэри Лу не вызывает у мужчин желания немедленно накормить ее плотным обедом. Женщины же, соответственно, не видят в Мэри Лу соперницу – ведь не может же быть соперницей та, чей ланч состоит из сандвичей с ветчиной, омлета с грибами и кока-колы? Скоро, расслабленно думают женщины, Мэри Лу превратится в округлое нечто и тогда уж окончательно не сможет составить никакой конкуренции в нелегком деле удержания мужского внимания.
В крошечной гостиной Мэри Лу гостеприимно ожидает мягкий диван, усыпанный подушками, подушечками и совсем уж крохотными думочками. Прямо возле дивана стоит низенький журнальный столик, а на нем бутылка сангрии, ваза с фруктами и коробка трюфелей. Напротив дивана – телевизор и видак, а на экране уже замер первый кадр из фильма «Унесенные ветром». Этот фильм Мэри Лу смотрела уже раз триста и готова смотреть до бесконечности.
Вы уже догадались? Ну да, Мэри Лу – романтичная особа.
Эти фильмы любили все женщины в ее семье. Романтические мелодрамы, исполненные шарма и легкой таинственности. Герои этих фильмов всегда были мужественны, а героини, соответственно, женственны; испытания, выпадавшие на долю героев, требовали от них напряжения всех душевных сил, но одновременно как бы и очищали душу, чего уж никак не скажешь о фильмах сегодняшних – Мэри Лу, разумеется, сама не смотрела, но много слышала о фильме «Хеллоуин». Говорят, в последнем кадре окровавленные герой и героиня целуются над трупом поверженного маньяка… Мэри Лу не сомневалась, что лично ее в такой ситуации долго и сильно тошнило бы.
Мэри Лу ждет Прекрасного Принца. В принципе, это не новость. Так или иначе Прекрасных Принцев ждут все женщины в мире. И даже то, что в глубине души Мэри Лу ОЧЕНЬ надеется на белого коня и шпагу на боку П.П., не особенно предосудительно. Многим, повторяем, очень многим этого хочется. Но отнюдь не все способны подняться над прагматизмом нашего века и открыто признаться: да, я романтичная особа! Да, возможно, романтичная дура! Но что ж поделаешь, если я верю в чудеса и неоднократно – неоднократно! – слышала в рождественскую ночь перезвон серебряных колокольчиков у себя за окном, а живу я на седьмом этаже!
Мэри Лу повалилась на диван, сунула в рот первую конфету и подтянула к себе небольшую толстую тетрадочку в сафьяновом переплете. Разумеется, розового цвета. Какого же еще – ведь это дневник! Мэри Лу раскрыла дневник на чистой странице – и надолго задумалась.
Была у нее такая черта – замирать в задумчивости. Иногда ее накрывало посреди рабочего дня, иногда – при переходе улицы. Бороться с этим было бесполезно – оглушительно сигналящие машины и окрики сокурсников на Мэри Лу никак не действовали. Она пребывала в мире своих грез, и было ей там хорошо.
Мир грез она смогла позволить себе не так уж давно. Всю свою более или менее сознательную жизнь Мэри Лу Дженнингс как раз провела в исключительно материалистических декорациях. Она училась.
Сначала в школе, потом в колледже, потом – и до сего момента – в университете… Мэри Лу старательно и добросовестно училась, чтобы стать лучшей. Параллельно с учебой она боролась с неправильным прикусом – вот, пожалуй, и все потрясающие события ее юности. Учебники и брекеты.
Мужчины… Да, они в ее жизни были. Бывали. Случались. Редко. Давно. Нет… в общем, мужчину своей мечты она себе хорошо представляла, но никогда не видела. Те, кто… с кем… ну, в общем, те, с кем у нее завязывались отношения, не дотягивали не то что до Прекрасного Принца – вообще ни до чего не дотягивали.
Мэри Лу выпала из астрала, высунула кончик языка и принялась писать.
«Очередной уик-энд в одиночестве. Но я далека от отчаяния и даже от меланхолии. Я верю – все еще будет, и глаза мужчины загорятся любовью при виде меня, и огромный мир распахнется для нас двоих…»
Мэри Лу громко вздохнула и потянулась за второй конфетой. Самое интересное, что за последние полгода в ее духовной жизни произошли серьезные подвижки. Иными словами, у совершенно абстрактного Прекрасного Принца появилось вполне конкретное человеческое лицо.
Лицо это – вкупе с потрясающим телом – принадлежало Дэну Лапейну и проживало… тьфу ты, Дэн Лапейн и проживал – на шестом этаже, прямо под Мэри Лу.
Он въехал в этот дом полгода назад и первым делом отправился знакомиться с соседями. Несколько нетипично для Нью-Йорка – но вполне в духе Дэна. Перед его обаянием не могли устоять и самые незыблемые – вроде миссис Барристер, домовладелицы, семьдесят три года, артрит, характер склочный – что уж говорить о Мэри Лу. Высокий, широкоплечий, вечно улыбающийся блондин с пронзительно-синими глазами, Дэн сокрушал своим напором, очаровывал – и уносился дальше. Подарок судьбы, словом.
С Мэри Лу они были относительными ровесниками, единственными в доме, да и расположение квартир помогло – очень быстро они подружились. Дэн помогал ей чинить заклинивший замок в двери, разговаривал со слесарями – Мэри Лу их побаивалась – и советовался с ней относительно выбора галстука. Мэри Лу, со своей стороны, угощала его печеньем домашней выпечки, выслушивала откровения Дэна по поводу расставания с очередной подружкой и с сожалением замечала: в их идиллическом союзе не хватает одной, но едва ли не самой главной составляющей. Никогда в глазах Дэна не вспыхивал огонек восхищения и желания при виде Мэри Лу. Никогда он не касался ее трепещущих рук своими подрагивающими пальцами…
О нет! Дэн Лапейн совершенно запросто мог дать ей леща или хлопнуть по попе; мог пригласить ее к себе выпить пива и посмотреть бейсбол по телику; мог попросить ее заказать для него столик на двоих в ресторане, пообещав рассказать, «как все было»; звал ее «Мэри Лу, старушка» – друг, товарищ и брат! Но не Прекрасный Принц. Или, еще точнее, Прекрасный Принц – но не ее.
И, конечно, она видела его девиц. Естественно. Потому что Дэн Лапейн и в голове не держал, что Мэри Лу Дженнингс созерцание вида его пассий приносило невыносимые мучения. Он просто не думал об этом! Ну а Мэри Лу таким образом совершенно точно уверилась, что никогда не станет для Дэна Синдереллой, Белоснежкой и Скарлетт О’Хара. Потому что Дэн предпочитал выдроватых блондинок сухощавого телосложения, с ногами из шеи, белоснежным оскалом и голубыми/зелеными/серыми очами. Одевались блондинки Дэна так, что Мэри Лу была склонна назвать это «раздевались», а уж представить этих блондинок в зеленом банном халате и махровом тюрбане на голове было и просто немыслимо.
На Мэри Лу они, блондинки, либо вообще не смотрели, либо смотрели как на некое домашнее животное. Хорошо хоть не насекомое.
Вот вам и результат: сейчас Дэн почти наверняка бреется перед очередным свиданием, насвистывая что-то из битлов, а Мэри Лу Дженнингс уныло валяется в полном одиночестве на своем любимом диванчике и трескает шоколадные конфеты…
Получается непонятно, согласны? Значит, будем как-то выбираться из этой паутины. Итак.
Дело происходит, как мы уже упоминали, не сейчас, а лет этак семь назад. Да, пожалуй, именно семь лет…
Вечер. Над Манхэттеном висят лиловые сумерки. Из открытых дверей кафе и ресторанчиков доносится миллион ароматов сразу. У обочин то и дело тормозят такси и лимузины, из них выходят женщины в вечерних платьях самого диковинного вида. Все эти офис-менеджеры, секретарши, консультанты по продажам, промоутеры и хедхантеры… все они вечером преображаются. Деловые костюмчики, ворча, прячутся в глубины платяных шкафов, на свет же выбираются Шифоновые Безобразия, Шелковые Безумства, Бархатные Великолепия и почему-то всегда – Меховые Манто. Меховые манто в Нью-Йорке обожают в любое время года. Даже когда стоит несусветная жара и правительство рекомендует поливать голову водой, находятся красотки-экстремалки, которые запросто рассекают, помахивая меховыми муфточками.
Но речь сейчас не о них, тем более что до несусветной жары остается еще года три, да и вообще – не о жаре речь! На Манхэттене вечер, и упоминавшиеся уже лиловые сумерки постепенно приобретают насыщенный чернильный оттенок, а из небольшой, но уютной ванной комнаты, окутанная ароматами розы и ландыша, выплывает героиня нашего повествования.
Она задрапирована в зеленоватый шелк (другими словами, на ней банный халат, который ей несколько великоват), и на голове у нее махровый тюрбан. Мэри Лу Дженнингс, девятнадцать лет, белая, рост средний, телосложение… ну, в принципе обычное телосложение. Могло бы быть и лучше – на взгляд самой Мэри Лу.
Под тюрбаном скрываются мокрые в данный момент волосы насыщенного каштанового цвета, на порозовевшем от горячей воды лице маслинами блестят черные глаза, опушенные длинными ресницами. Скулы – немного высоковаты. Нос – немного курнос. Впрочем, в целом впечатление от Мэри Лу всегда самое приятное. Мужчины любят на нее смотреть из чисто эстетических соображений, потому что у нее отличные ножки и приятная мужскому глазу попка, кроме того, Мэри Лу не вызывает у мужчин желания немедленно накормить ее плотным обедом. Женщины же, соответственно, не видят в Мэри Лу соперницу – ведь не может же быть соперницей та, чей ланч состоит из сандвичей с ветчиной, омлета с грибами и кока-колы? Скоро, расслабленно думают женщины, Мэри Лу превратится в округлое нечто и тогда уж окончательно не сможет составить никакой конкуренции в нелегком деле удержания мужского внимания.
В крошечной гостиной Мэри Лу гостеприимно ожидает мягкий диван, усыпанный подушками, подушечками и совсем уж крохотными думочками. Прямо возле дивана стоит низенький журнальный столик, а на нем бутылка сангрии, ваза с фруктами и коробка трюфелей. Напротив дивана – телевизор и видак, а на экране уже замер первый кадр из фильма «Унесенные ветром». Этот фильм Мэри Лу смотрела уже раз триста и готова смотреть до бесконечности.
Вы уже догадались? Ну да, Мэри Лу – романтичная особа.
Эти фильмы любили все женщины в ее семье. Романтические мелодрамы, исполненные шарма и легкой таинственности. Герои этих фильмов всегда были мужественны, а героини, соответственно, женственны; испытания, выпадавшие на долю героев, требовали от них напряжения всех душевных сил, но одновременно как бы и очищали душу, чего уж никак не скажешь о фильмах сегодняшних – Мэри Лу, разумеется, сама не смотрела, но много слышала о фильме «Хеллоуин». Говорят, в последнем кадре окровавленные герой и героиня целуются над трупом поверженного маньяка… Мэри Лу не сомневалась, что лично ее в такой ситуации долго и сильно тошнило бы.
Мэри Лу ждет Прекрасного Принца. В принципе, это не новость. Так или иначе Прекрасных Принцев ждут все женщины в мире. И даже то, что в глубине души Мэри Лу ОЧЕНЬ надеется на белого коня и шпагу на боку П.П., не особенно предосудительно. Многим, повторяем, очень многим этого хочется. Но отнюдь не все способны подняться над прагматизмом нашего века и открыто признаться: да, я романтичная особа! Да, возможно, романтичная дура! Но что ж поделаешь, если я верю в чудеса и неоднократно – неоднократно! – слышала в рождественскую ночь перезвон серебряных колокольчиков у себя за окном, а живу я на седьмом этаже!
Мэри Лу повалилась на диван, сунула в рот первую конфету и подтянула к себе небольшую толстую тетрадочку в сафьяновом переплете. Разумеется, розового цвета. Какого же еще – ведь это дневник! Мэри Лу раскрыла дневник на чистой странице – и надолго задумалась.
Была у нее такая черта – замирать в задумчивости. Иногда ее накрывало посреди рабочего дня, иногда – при переходе улицы. Бороться с этим было бесполезно – оглушительно сигналящие машины и окрики сокурсников на Мэри Лу никак не действовали. Она пребывала в мире своих грез, и было ей там хорошо.
Мир грез она смогла позволить себе не так уж давно. Всю свою более или менее сознательную жизнь Мэри Лу Дженнингс как раз провела в исключительно материалистических декорациях. Она училась.
Сначала в школе, потом в колледже, потом – и до сего момента – в университете… Мэри Лу старательно и добросовестно училась, чтобы стать лучшей. Параллельно с учебой она боролась с неправильным прикусом – вот, пожалуй, и все потрясающие события ее юности. Учебники и брекеты.
Мужчины… Да, они в ее жизни были. Бывали. Случались. Редко. Давно. Нет… в общем, мужчину своей мечты она себе хорошо представляла, но никогда не видела. Те, кто… с кем… ну, в общем, те, с кем у нее завязывались отношения, не дотягивали не то что до Прекрасного Принца – вообще ни до чего не дотягивали.
Мэри Лу выпала из астрала, высунула кончик языка и принялась писать.
«Очередной уик-энд в одиночестве. Но я далека от отчаяния и даже от меланхолии. Я верю – все еще будет, и глаза мужчины загорятся любовью при виде меня, и огромный мир распахнется для нас двоих…»
Мэри Лу громко вздохнула и потянулась за второй конфетой. Самое интересное, что за последние полгода в ее духовной жизни произошли серьезные подвижки. Иными словами, у совершенно абстрактного Прекрасного Принца появилось вполне конкретное человеческое лицо.
Лицо это – вкупе с потрясающим телом – принадлежало Дэну Лапейну и проживало… тьфу ты, Дэн Лапейн и проживал – на шестом этаже, прямо под Мэри Лу.
Он въехал в этот дом полгода назад и первым делом отправился знакомиться с соседями. Несколько нетипично для Нью-Йорка – но вполне в духе Дэна. Перед его обаянием не могли устоять и самые незыблемые – вроде миссис Барристер, домовладелицы, семьдесят три года, артрит, характер склочный – что уж говорить о Мэри Лу. Высокий, широкоплечий, вечно улыбающийся блондин с пронзительно-синими глазами, Дэн сокрушал своим напором, очаровывал – и уносился дальше. Подарок судьбы, словом.
С Мэри Лу они были относительными ровесниками, единственными в доме, да и расположение квартир помогло – очень быстро они подружились. Дэн помогал ей чинить заклинивший замок в двери, разговаривал со слесарями – Мэри Лу их побаивалась – и советовался с ней относительно выбора галстука. Мэри Лу, со своей стороны, угощала его печеньем домашней выпечки, выслушивала откровения Дэна по поводу расставания с очередной подружкой и с сожалением замечала: в их идиллическом союзе не хватает одной, но едва ли не самой главной составляющей. Никогда в глазах Дэна не вспыхивал огонек восхищения и желания при виде Мэри Лу. Никогда он не касался ее трепещущих рук своими подрагивающими пальцами…
О нет! Дэн Лапейн совершенно запросто мог дать ей леща или хлопнуть по попе; мог пригласить ее к себе выпить пива и посмотреть бейсбол по телику; мог попросить ее заказать для него столик на двоих в ресторане, пообещав рассказать, «как все было»; звал ее «Мэри Лу, старушка» – друг, товарищ и брат! Но не Прекрасный Принц. Или, еще точнее, Прекрасный Принц – но не ее.
И, конечно, она видела его девиц. Естественно. Потому что Дэн Лапейн и в голове не держал, что Мэри Лу Дженнингс созерцание вида его пассий приносило невыносимые мучения. Он просто не думал об этом! Ну а Мэри Лу таким образом совершенно точно уверилась, что никогда не станет для Дэна Синдереллой, Белоснежкой и Скарлетт О’Хара. Потому что Дэн предпочитал выдроватых блондинок сухощавого телосложения, с ногами из шеи, белоснежным оскалом и голубыми/зелеными/серыми очами. Одевались блондинки Дэна так, что Мэри Лу была склонна назвать это «раздевались», а уж представить этих блондинок в зеленом банном халате и махровом тюрбане на голове было и просто немыслимо.
На Мэри Лу они, блондинки, либо вообще не смотрели, либо смотрели как на некое домашнее животное. Хорошо хоть не насекомое.
Вот вам и результат: сейчас Дэн почти наверняка бреется перед очередным свиданием, насвистывая что-то из битлов, а Мэри Лу Дженнингс уныло валяется в полном одиночестве на своем любимом диванчике и трескает шоколадные конфеты…
2
Звонок в дверь сопровождался оглушительным стуком. Мэри Лу скатилась с дивана и торопливо помчалась к дверям, даже не удосужившись посмотреть в глазок. ТАК в Нью-Йорке сообщает о своем приходе только один человек.
Правильно, она это и была. Лори Корниш, лучшая подружка и нимфоманка по совместительству.
Девяносто девять процентов знакомых Лори считали ее, мягко говоря, распущенной и неразборчивой в связях. Мэри Лу относилась к оставшемуся одному проценту. Она очень хорошо знала свою университетскую подружку. Лори Корниш всегда находилась в поиске своего идеала. Можно даже сказать, она была кем-то вроде альтер эго самой Мэри Лу, просто куда более активным альтер эго. Там, где Мэри Лу мечтала, Лори Корниш действовала.
Количество свиданий вслепую, знакомств по Интернету и по переписке, посещений чужих корпоративных вечеринок и университетских танцевальных вечеров знакомств в жизни Лори зашкаливало. Она едва успевала учиться, а ведь ей приходилось еще и работать – но, слава богу, небольшое дизайнерское бюро считало своих сотрудников творческими единицами и не настаивало на строгой посещаемости. Кстати, очень интересный факт: и Мэри Лу, и Лори учились на одном факультете, специализировались на ископаемых хвощах и папоротниках – как Лори занесло в дизайн? Никто не знает.
– Лу, это кошмар и ужас, я сейчас сдохну, у меня три минуты!
Лори ворвалась в гостиную, размахивая громадным пластиковым чехлом с одеждой. Мэри Лу осторожно выглянула из-за притолоки.
– Еще раз и поподробнее можно?
– Нужно! У меня свидание с Полом.
– Это с беленьким…
– Беленький был Карл, немец, тридцать семь лет, с ним все кончено.
– Как, вы же…
– Пол! Пол Бейкер, работает в «Бритиш петролеум», но он маленький. И потому мне нельзя промахнуться!
В воспаленном воображении Мэри Лу пронеслась картина: маленький, с кошку, человечек по имени Пол Бейкер с верещанием носится по лужайке Центрального парка, а Лори со зверским выражением лица целится в него из ружья. Мэри Лу усилием воли отогнала дурацкое видение и кротко вопросила:
– А из чего ты хочешь в него попасть, Лори?
Лори перестала метаться и с некоторым отвращением воззрилась на подругу.
– Вот потому у тебя никого и нет! Все шуточки с прибауточками – а тут вопрос жизни и смерти! Ты должна мне помочь, ясно?
– Ясно. А что нужно сделать?
– Я не могу выбрать – красное или черное! – С этими словами Лори вывалила из чехла два вечерних платья и негодующе фыркнула, ткнув в них пальцем. – Красное сидит на мне лучше, но в нем у меня задница размером с Айову.
– Айова не очень большой штат…
– По сравнению с задницей – огромный! Отстань! Слушай. Черное стройнит, но из него у меня выпадает бюст. И еще мне нужны твои сережки, те, из искусственного жемчуга, ты помнишь, и еще на шею та дребедень с виселочками, а кроме того, у тебя вроде было пончо, не пойду же я, как дура, в пальто, его придется снимать, а там зад размером с Монтану…
– Ты же говорила, с Айову…
– Лу!!! Я сейчас завизжу.
– Хорошо, хорошо, хорошо. Сейчас посмотрим…
– Ты кого-то ждешь?
– А? Нет, конечно. Только я, мой любимый фикус и Скарлетт О’Хара с Реттом Батлером…
– Опять?! Ты свихнешься, это точно.
– Не твое дело. Значит, так: выбираем красное, сверху накидываешь мой кардиган, а висюлечки из шкатулки выбирай сама. И отстань от своего зада, нормальный он, просто отличный.
– Лу, ты тюпочка! Хочешь, пошли со мной?
– Ага, счас, разбежалась. Твой Пол будет в восторге.
– А я могу ему прямо сейчас позвонить, и он возьмет с собой друга…
Мэри Лу наморщила нос и сердито фыркнула, как рассерженный котенок. Лори была хорошей подругой, но сама Мэри Лу никак не могла переступить через собственные дурацкие принципы. В ее представлении на свидания вслепую следовало ходить только совсем уж отчаявшимся старым девам да сексуально озабоченным девицам… Вроде Лори!
Между тем самой Мэри Лу всего девятнадцать, а до окончания университета еще уйма времени, целых полтора года, так что полно шансов найти свою половинку, не прибегая к сомнительным удовольствиям типа «девочки, познакомьте меня с друзьями ваших парней». И неведомый Пол, кстати говоря, почти наверняка не обрадуется при виде балласта в образе непристроенной подруги.
Не забудьте про воспитание: мама всегда утверждала, что девушке неприлично делать первый шаг. Инициатива должна исходить от мужчины. Вот!
Она проводила Лори, сняла махровый тюрбан с головы и потрясла все еще влажными кудрями, предоставив им самим укладываться в прическу. Потом со вздохом облегчения повалилась на диван и нажала кнопку воспроизведения…
Звонок в дверь и оглушительный грохот. Мэри Лу испуганно скатилась с дивана и кинулась к двери, укоризненно качая головой.
– Ну что ты забыла на этот раз… О господи!
Это была не Лори. Это был Дэн Лапейн. Шесть футов сексапильной плоти, сияющие сапфирами глаза, небрежно расстегнутый ворот рубашки… и громадный букет бордовых, почти черных роз. Розы одуряюще пахли, но даже их аромат не в силах был заглушить гораздо более резкий и интенсивный запах виски.
Дэн небрежно сунул букет ошеломленной «Мэри Лу, старушке», а потом вдруг нахмурился и заглянул ей через плечо.
– Пардон, пардон, я, кажется, не вовремя?
– Нет!
Она судорожно оглянулась. Все правильно. Бутылка вина, фрукты на столе, интимный полумрак, более чем интимное одеяние… Дэн подумал, что у нее романтическое свидание. Мэри Лу торопливо отступила в сторону.
– Проходи. Я одна, и никаких планов ты не нарушил.
– То-то же! Ох…
– Дэн, ты в порядке?
– Нет! Я совсем даже не в порядке. Я в полном беспорядке. У тебя, кстати, виски есть?
– Нету… у меня есть шампанское, сангрия и пиво. Безалкогольное.
– Безалкогольное пиво – это не пиво.
– Еще у меня есть немного грушевого шнапса, нас с Лори угостил однокурсник… Я добавляю его в пирожные.
– Ужас какой! Мэри Лу, старушка, это почти преступление. Шнапс – и пирожные! Ха! Немец сказал бы – фуй! Тащи его сюда немедленно.
С этими словами Дэн Лапейн прошествовал в квартиру и с облегчением повалился на диван, уронив с него часть подушек.
Мэри Лу проскакала на кухню, нашла подходящую вазу и поставила в нее цветы. Потом не удержалась и зарылась в их ароматную прохладу лицом. Цветы от Дэна Лапейна…
– Старушка, ответь мне коротко, но честно: ведь ты женщина? Ну, я имею в виду, чисто формально?
Мэри Лу грустно усмехнулась. Вполне естественно, что Дэн задает этот вопрос. Ведь он никогда не смотрел на Мэри Лу с ЭТОЙ точки зрения. И правильно делал – бесформенная кукла, замотанная в зеленый шелк, диван с подушками, старые фильмы… Совершенно нечем здесь прельститься.
А вот она все подмечала. У Дэна светлые волосы, в глазах всегда горит озорной огонек, а на щеке, когда он улыбается, появляется маленькая ямочка… а еще у него патологически не застегиваются верхние пуговицы на рубашке, и потому он выглядит потрясающе, немыслимо, безумно сексуально! И у него красивые руки. Мэри Лу против воли представила, как эти руки ее обнимают, отбрасывают в сторону зеленый халат, скользят по пылающей коже…
Она торопливо брякнула крошечную бутылочку со шнапсом перед Дэном и мягко поинтересовалась:
– Что же случилось? Вы с Кьярой поссорились?
– Ха! Поссорились! Хуже!
– Как это?
– Так это. Поссорились – можно помириться. Поссорились – это страсть, эмоции, чувства, а тут… Короче, старушка, меня кинули. Я, как дурак, покупаю эти чертовы розы, прихожу к любимой, можно сказать, женщине, намереваясь отвести ее в хороший ресторан, – и что я нахожу?
– Что ты находишь?
– Записку я нахожу! На ее собственной двери снаружи, пришпилена булавкой, висит записка. «Дорогой Дэн, прости, но я встретила другого»… Нет, это же надо! Другого! Футболиста!
– Надо же…
– И она, видите ли, боялась сказать мне лично, потому что я расстроился бы. А так я, можно подумать, не расстроился.
– А ты расстроился?
– Честно? Не очень.
Мэри Лу ОЧЕНЬ осторожно присела рядом с Дэном на диванчик. Украдкой пожирая его взглядом, тихо и вкрадчиво произнесла:
– Может, все и к лучшему?
– Да, тебе легко говорить!
– Нет, ну правда? Ты запросто встретишь свою настоящую любовь…
– Кьяру я тоже считал настоящей.
– Кьяра никогда не любила тебя так, как я… как я полагаю, ты того заслуживаешь.
Дэн приоткрыл один глаз и с некоторым интересом уставился на Мэри Лу.
– Как это у тебя получается, старушка? Ты всегда умеешь сказать что-нибудь бодрящее…
Мэри Лу стиснула коленки и смущенно наклонила голову, чтобы волосы хоть немного прикрыли ее пылающие щеки. Дэн лениво накрутил на палец еще влажную темную прядь волос.
– Ты вообще классная девчонка, Мэри Лу. И симпатичная. Правда-правда, я всегда так считал.
С этими словами Дэн Лапейн решительно сгреб Мэри Лу Дженнингс в объятия и крепко поцеловал. Вряд ли этот поцелуй можно было отнести к романтическим лобзаниям, но Мэри Лу замерла в крепких объятиях вне себя от счастья. Между тем Дэн пришел в гораздо более жизнерадостное расположение духа и еще привольнее раскинулся на диване своей соседки-подружки.
– И вообще, вот сейчас мне уже кажется, что Кьяра была не очень-то и идеальная…
– Ну… да!
– У нее ноги были страшные.
– Не то чтобы страшные, но худые.
– И кривые. И еще она все время следила за калориями. Ужас какой-то! Во всех ресторанах требовала карту энергетической ценности.
– Наверняка питалась зеленым салатом…
– Только по праздникам. Бегала по утрам.
– Ужас!
– Ты не такая.
– Что ты!
– Ты – молодчина, Мэри Лу.
– Я…
– Счас еще раз поцелую, иди сюда…
Второй поцелуй вышел куда более долгим и значительно более осмысленным. После такого поцелуя уже можно надеяться на продолжение…
Внутренний голос сурово поджал губы и сообщил в пространство, что молодой человек нетрезв и потому вряд ли отдает себе отчет в своих поступках. Мэри Лу приказала внутреннему голосу заткнуться. Да, Дэн выпил немного виски… хорошо, МНОГО виски. Но ведь он же не буянит, не поет песен…
– Ох, Мэри Лу, хорошо у тебя тут! Хлопнешь со мной шнапсу? Нет? А я хлопну.
И немедленно исполнил задуманное. Шнапс, презентованный Куртом Вагнером, был даже крепче виски, поэтому и в малых дозах оказывал убийственное влияние на организм. Дэн неожиданно помрачнел, сел прямо, обхватил буйную головушку руками и протяжно вздохнул:
– Ой-ей, Мэри Лу, никого я не найду, ерунда это все. И папа расстроится.
– Почему?
– У меня знаешь, какой папа? Ух! Строгий. И он считает, что я шалопай. В принципе он прав, но я работаю над собой. В конце концов, империя империей, но мне же всего двадцать три года!
– Какая империя?
– Папина. Ну… моя тоже. Со временем. Ты чего, не слышала, что ли?
– Нет…
– Эх ты! Юридические услуги «Лапейн компани». Сеть по всей стране. От недвижимости до разводов. Перед тобой надежда юрис… дис… ческой элиты! Весной получу диплом и фьють! Буду работать у папы на фирме. Она еще пожалеет. Нет, ну надо же! Футболист! Смешно…
– А почему он строгий?
– А он считает, что мне нужно уже заводить семью. Жена, дети, то-се.
– Что, прямо сейчас?
– Нет, попозже. После окончания университета. Но уж не тянуть. Хороший юрист должен выглядеть рес… пес… рек… пек… рентабельно… Не! Респестабельно!
Мэри Лу невольно улыбнулась и погладила окончательно расклеившегося Дэна по плечу.
– В любом случае у тебя еще масса времени, Дэн. Ты найдешь подходящую девушку.
– Нет! Не найду. Я сколько раз пробовал – ты хоть представляешь сколько? Тыщу! Знакомлюсь, гуляю, дружу изо всех сил, секс – само собой, вроде все на мази, но в последний момент меня словно по голове что-то – бац! Не та! Мэри Лу!
– Что, Дэн?
– А ты хорошенькая. Нет, правда. Я тебе говорил раньше?
– Говорил, говорил.
– Хорошо. А то вдруг нет. О! У меня идея!
– Какая, Дэн?
– Давай так: если я до тридцати лет не женюсь, то мы с тобой того…
– Что?
– Поженимся. Ну в смысле, если ты тоже будешь свободна к тому времени. Здорово придумано? И папа будет доволен…
Даже странно. Ей столько раз снилось нечто подобное. Свадьба, белое пышное платье, Дэн Лапейн несет ее на руках… Почему же сейчас в горле застрял комок?
– Дэн, это несерьезно. Ты выпил, кроме того, ты расстроен расставанием с Кьярой…
– Да тьфу на нее совсем, старушка! И я совершенно серьезен. Ну-ка дай мне бумагу и ручку.
– Напишешь Кьяре ответную записку?
– Нет. Я собираюсь составить брачный контракт. Соглашение между тобой и мной. Если к моим тридцати годам ты все еще будешь не замужем, а я… тоже, мы с тобой поженимся.
– Ну конечно, вот сейчас ты напишешь – и это сразу станет контрактом!
– Девчонка! Ботаничка! Да знаешь ли ты, что на моем курсе мне нет равных в составлении типовых и эксклюзивных контрактов?
– А как же нотариально заверенная подпись?
– А вот и необязательно! Достаточно подписи свидетеля.
– И где же этот свидетель?
– Пфэ! Да у нас полный дом свидетелей. Сейчас в любую квартиру позвоню – и будет у нас свидетель!
С этими воинственными словами Дэн Лапейн принялся яростно строчить на листе бумаги. Мэри Лу пригорюнилась на краю дивана. Шутка затягивалась, и девушке уже хотелось, чтобы она поскорее закончилась. В этот момент в дверь позвонили. Мэри Лу поплелась открывать, мрачно удивляясь тому, как много народу пожелало ее навестить сегодня.
За дверью обнаружилась миссис Барристер, домовладелица, с вечной дымящейся сигаретой в зубах и большим конвертом в руках. Будучи вдовой отставного майора артиллерии, миссис Барристер предпочитала лично разносить почту жильцам – чтобы быть в курсе их общественной жизни.
– Мэри, деточка, вам пакет из деканата. Надеюсь, вести добрые.
– Спасибо, миссис Барристер.
– У вас гости?
Дэн, расслышав знакомый голос, возопил:
– Здрасте-здрасте, несравненная моя! Вас Бог послал, не иначе. Проходите, у нас к вам дело.
– О, Дэнни, я в таком виде…
– Прелестница! Да будь на вас хоть очесы из пакли – вы все равно будете сражать наповал.
Миссис Барристер зарделась и вплыла в квартиру, не обращая на Мэри Лу никакого внимания. Девушка мрачно последовала за ней. Вот каково обаяние Дэна Лапейна! Даже семидесятитрехлетняя матрона с артиллерийским прошлым начинает таять и млеть, чего уж требовать от юной и неопытной Мэри Лу!
– Миссис Барристер, распишитесь вот здесь и здесь. Хотя нет, сначала Мэри Лу, старушка, ты. Вот здесь. И число.
Тревога неожиданно кольнула Мэри Лу прямо в сердце. В каждой шутке, как известно, есть только доля шутки…
Да нет, не может это все быть всерьез! Кроме того, Дэн выпил – а что-то такое она читала насчет того, что поставленная в пьяном виде подпись не считается… И вообще, все это полная и несомненная чушь. К тридцати годам он тридцать раз женится и забудет о существовании Мэри Лу Дженнингс.
Она с некоторым ожесточением схватила ручку и размашисто подписала, не читая. Дэн хмыкнул:
– Вообще-то неплохо было бы сначала прочитать…
– Я тебе доверяю. Ведь мы друзья?
Потом расписался Дэн, последней, хихикая и жеманничая, поставила свою подпись миссис Барристер. На прощание она долго грозила им пальцем, обзывала Дэна «шалуном» и «проказником», а Мэри Лу трепала по щеке. Мэри Лу механически улыбалась – а в голове крутилась только одна мысль: если бы все это было всерьез, я бы визжала от счастья. Но почему же мне так хочется плакать?
После ухода домовладелицы в комнате наступила тишина. Присмиревший и посерьезневший Дэн неожиданно провел рукой по растрепанным волосам и поднялся с дивана.
– Что ж, мне тоже пора. Уже поздно. Спокойной ночи, старушка.
– А разве ты…
– Что?
Проклятые принципы! Мэри Лу Дженнингс спокойно подняла голову и встретила вопросительный взгляд синих глаз Прекрасного Принца.
– Ничего. Спокойной ночи, Дэн. Увидимся?
– Да. Думаю, до завтра. Я заскочу вечерком. А может, сходим куда-нибудь?
Она заперла за ним дверь и в ярости выключила телевизор, где на экране совсем юная Скарлетт О’Хара замерла, пока чернокожие служанки затягивали ее в корсет. Мэри Лу чувствовала себя отвратительно. Даже «Унесенные ветром» не радовали. Ничего. Завтра все будет иначе, они с Дэном вместе посмеются над глупым контрактом и жизнь войдет в свою колею.
Правильно, она это и была. Лори Корниш, лучшая подружка и нимфоманка по совместительству.
Девяносто девять процентов знакомых Лори считали ее, мягко говоря, распущенной и неразборчивой в связях. Мэри Лу относилась к оставшемуся одному проценту. Она очень хорошо знала свою университетскую подружку. Лори Корниш всегда находилась в поиске своего идеала. Можно даже сказать, она была кем-то вроде альтер эго самой Мэри Лу, просто куда более активным альтер эго. Там, где Мэри Лу мечтала, Лори Корниш действовала.
Количество свиданий вслепую, знакомств по Интернету и по переписке, посещений чужих корпоративных вечеринок и университетских танцевальных вечеров знакомств в жизни Лори зашкаливало. Она едва успевала учиться, а ведь ей приходилось еще и работать – но, слава богу, небольшое дизайнерское бюро считало своих сотрудников творческими единицами и не настаивало на строгой посещаемости. Кстати, очень интересный факт: и Мэри Лу, и Лори учились на одном факультете, специализировались на ископаемых хвощах и папоротниках – как Лори занесло в дизайн? Никто не знает.
– Лу, это кошмар и ужас, я сейчас сдохну, у меня три минуты!
Лори ворвалась в гостиную, размахивая громадным пластиковым чехлом с одеждой. Мэри Лу осторожно выглянула из-за притолоки.
– Еще раз и поподробнее можно?
– Нужно! У меня свидание с Полом.
– Это с беленьким…
– Беленький был Карл, немец, тридцать семь лет, с ним все кончено.
– Как, вы же…
– Пол! Пол Бейкер, работает в «Бритиш петролеум», но он маленький. И потому мне нельзя промахнуться!
В воспаленном воображении Мэри Лу пронеслась картина: маленький, с кошку, человечек по имени Пол Бейкер с верещанием носится по лужайке Центрального парка, а Лори со зверским выражением лица целится в него из ружья. Мэри Лу усилием воли отогнала дурацкое видение и кротко вопросила:
– А из чего ты хочешь в него попасть, Лори?
Лори перестала метаться и с некоторым отвращением воззрилась на подругу.
– Вот потому у тебя никого и нет! Все шуточки с прибауточками – а тут вопрос жизни и смерти! Ты должна мне помочь, ясно?
– Ясно. А что нужно сделать?
– Я не могу выбрать – красное или черное! – С этими словами Лори вывалила из чехла два вечерних платья и негодующе фыркнула, ткнув в них пальцем. – Красное сидит на мне лучше, но в нем у меня задница размером с Айову.
– Айова не очень большой штат…
– По сравнению с задницей – огромный! Отстань! Слушай. Черное стройнит, но из него у меня выпадает бюст. И еще мне нужны твои сережки, те, из искусственного жемчуга, ты помнишь, и еще на шею та дребедень с виселочками, а кроме того, у тебя вроде было пончо, не пойду же я, как дура, в пальто, его придется снимать, а там зад размером с Монтану…
– Ты же говорила, с Айову…
– Лу!!! Я сейчас завизжу.
– Хорошо, хорошо, хорошо. Сейчас посмотрим…
– Ты кого-то ждешь?
– А? Нет, конечно. Только я, мой любимый фикус и Скарлетт О’Хара с Реттом Батлером…
– Опять?! Ты свихнешься, это точно.
– Не твое дело. Значит, так: выбираем красное, сверху накидываешь мой кардиган, а висюлечки из шкатулки выбирай сама. И отстань от своего зада, нормальный он, просто отличный.
– Лу, ты тюпочка! Хочешь, пошли со мной?
– Ага, счас, разбежалась. Твой Пол будет в восторге.
– А я могу ему прямо сейчас позвонить, и он возьмет с собой друга…
Мэри Лу наморщила нос и сердито фыркнула, как рассерженный котенок. Лори была хорошей подругой, но сама Мэри Лу никак не могла переступить через собственные дурацкие принципы. В ее представлении на свидания вслепую следовало ходить только совсем уж отчаявшимся старым девам да сексуально озабоченным девицам… Вроде Лори!
Между тем самой Мэри Лу всего девятнадцать, а до окончания университета еще уйма времени, целых полтора года, так что полно шансов найти свою половинку, не прибегая к сомнительным удовольствиям типа «девочки, познакомьте меня с друзьями ваших парней». И неведомый Пол, кстати говоря, почти наверняка не обрадуется при виде балласта в образе непристроенной подруги.
Не забудьте про воспитание: мама всегда утверждала, что девушке неприлично делать первый шаг. Инициатива должна исходить от мужчины. Вот!
Она проводила Лори, сняла махровый тюрбан с головы и потрясла все еще влажными кудрями, предоставив им самим укладываться в прическу. Потом со вздохом облегчения повалилась на диван и нажала кнопку воспроизведения…
Звонок в дверь и оглушительный грохот. Мэри Лу испуганно скатилась с дивана и кинулась к двери, укоризненно качая головой.
– Ну что ты забыла на этот раз… О господи!
Это была не Лори. Это был Дэн Лапейн. Шесть футов сексапильной плоти, сияющие сапфирами глаза, небрежно расстегнутый ворот рубашки… и громадный букет бордовых, почти черных роз. Розы одуряюще пахли, но даже их аромат не в силах был заглушить гораздо более резкий и интенсивный запах виски.
Дэн небрежно сунул букет ошеломленной «Мэри Лу, старушке», а потом вдруг нахмурился и заглянул ей через плечо.
– Пардон, пардон, я, кажется, не вовремя?
– Нет!
Она судорожно оглянулась. Все правильно. Бутылка вина, фрукты на столе, интимный полумрак, более чем интимное одеяние… Дэн подумал, что у нее романтическое свидание. Мэри Лу торопливо отступила в сторону.
– Проходи. Я одна, и никаких планов ты не нарушил.
– То-то же! Ох…
– Дэн, ты в порядке?
– Нет! Я совсем даже не в порядке. Я в полном беспорядке. У тебя, кстати, виски есть?
– Нету… у меня есть шампанское, сангрия и пиво. Безалкогольное.
– Безалкогольное пиво – это не пиво.
– Еще у меня есть немного грушевого шнапса, нас с Лори угостил однокурсник… Я добавляю его в пирожные.
– Ужас какой! Мэри Лу, старушка, это почти преступление. Шнапс – и пирожные! Ха! Немец сказал бы – фуй! Тащи его сюда немедленно.
С этими словами Дэн Лапейн прошествовал в квартиру и с облегчением повалился на диван, уронив с него часть подушек.
Мэри Лу проскакала на кухню, нашла подходящую вазу и поставила в нее цветы. Потом не удержалась и зарылась в их ароматную прохладу лицом. Цветы от Дэна Лапейна…
– Старушка, ответь мне коротко, но честно: ведь ты женщина? Ну, я имею в виду, чисто формально?
Мэри Лу грустно усмехнулась. Вполне естественно, что Дэн задает этот вопрос. Ведь он никогда не смотрел на Мэри Лу с ЭТОЙ точки зрения. И правильно делал – бесформенная кукла, замотанная в зеленый шелк, диван с подушками, старые фильмы… Совершенно нечем здесь прельститься.
А вот она все подмечала. У Дэна светлые волосы, в глазах всегда горит озорной огонек, а на щеке, когда он улыбается, появляется маленькая ямочка… а еще у него патологически не застегиваются верхние пуговицы на рубашке, и потому он выглядит потрясающе, немыслимо, безумно сексуально! И у него красивые руки. Мэри Лу против воли представила, как эти руки ее обнимают, отбрасывают в сторону зеленый халат, скользят по пылающей коже…
Она торопливо брякнула крошечную бутылочку со шнапсом перед Дэном и мягко поинтересовалась:
– Что же случилось? Вы с Кьярой поссорились?
– Ха! Поссорились! Хуже!
– Как это?
– Так это. Поссорились – можно помириться. Поссорились – это страсть, эмоции, чувства, а тут… Короче, старушка, меня кинули. Я, как дурак, покупаю эти чертовы розы, прихожу к любимой, можно сказать, женщине, намереваясь отвести ее в хороший ресторан, – и что я нахожу?
– Что ты находишь?
– Записку я нахожу! На ее собственной двери снаружи, пришпилена булавкой, висит записка. «Дорогой Дэн, прости, но я встретила другого»… Нет, это же надо! Другого! Футболиста!
– Надо же…
– И она, видите ли, боялась сказать мне лично, потому что я расстроился бы. А так я, можно подумать, не расстроился.
– А ты расстроился?
– Честно? Не очень.
Мэри Лу ОЧЕНЬ осторожно присела рядом с Дэном на диванчик. Украдкой пожирая его взглядом, тихо и вкрадчиво произнесла:
– Может, все и к лучшему?
– Да, тебе легко говорить!
– Нет, ну правда? Ты запросто встретишь свою настоящую любовь…
– Кьяру я тоже считал настоящей.
– Кьяра никогда не любила тебя так, как я… как я полагаю, ты того заслуживаешь.
Дэн приоткрыл один глаз и с некоторым интересом уставился на Мэри Лу.
– Как это у тебя получается, старушка? Ты всегда умеешь сказать что-нибудь бодрящее…
Мэри Лу стиснула коленки и смущенно наклонила голову, чтобы волосы хоть немного прикрыли ее пылающие щеки. Дэн лениво накрутил на палец еще влажную темную прядь волос.
– Ты вообще классная девчонка, Мэри Лу. И симпатичная. Правда-правда, я всегда так считал.
С этими словами Дэн Лапейн решительно сгреб Мэри Лу Дженнингс в объятия и крепко поцеловал. Вряд ли этот поцелуй можно было отнести к романтическим лобзаниям, но Мэри Лу замерла в крепких объятиях вне себя от счастья. Между тем Дэн пришел в гораздо более жизнерадостное расположение духа и еще привольнее раскинулся на диване своей соседки-подружки.
– И вообще, вот сейчас мне уже кажется, что Кьяра была не очень-то и идеальная…
– Ну… да!
– У нее ноги были страшные.
– Не то чтобы страшные, но худые.
– И кривые. И еще она все время следила за калориями. Ужас какой-то! Во всех ресторанах требовала карту энергетической ценности.
– Наверняка питалась зеленым салатом…
– Только по праздникам. Бегала по утрам.
– Ужас!
– Ты не такая.
– Что ты!
– Ты – молодчина, Мэри Лу.
– Я…
– Счас еще раз поцелую, иди сюда…
Второй поцелуй вышел куда более долгим и значительно более осмысленным. После такого поцелуя уже можно надеяться на продолжение…
Внутренний голос сурово поджал губы и сообщил в пространство, что молодой человек нетрезв и потому вряд ли отдает себе отчет в своих поступках. Мэри Лу приказала внутреннему голосу заткнуться. Да, Дэн выпил немного виски… хорошо, МНОГО виски. Но ведь он же не буянит, не поет песен…
– Ох, Мэри Лу, хорошо у тебя тут! Хлопнешь со мной шнапсу? Нет? А я хлопну.
И немедленно исполнил задуманное. Шнапс, презентованный Куртом Вагнером, был даже крепче виски, поэтому и в малых дозах оказывал убийственное влияние на организм. Дэн неожиданно помрачнел, сел прямо, обхватил буйную головушку руками и протяжно вздохнул:
– Ой-ей, Мэри Лу, никого я не найду, ерунда это все. И папа расстроится.
– Почему?
– У меня знаешь, какой папа? Ух! Строгий. И он считает, что я шалопай. В принципе он прав, но я работаю над собой. В конце концов, империя империей, но мне же всего двадцать три года!
– Какая империя?
– Папина. Ну… моя тоже. Со временем. Ты чего, не слышала, что ли?
– Нет…
– Эх ты! Юридические услуги «Лапейн компани». Сеть по всей стране. От недвижимости до разводов. Перед тобой надежда юрис… дис… ческой элиты! Весной получу диплом и фьють! Буду работать у папы на фирме. Она еще пожалеет. Нет, ну надо же! Футболист! Смешно…
– А почему он строгий?
– А он считает, что мне нужно уже заводить семью. Жена, дети, то-се.
– Что, прямо сейчас?
– Нет, попозже. После окончания университета. Но уж не тянуть. Хороший юрист должен выглядеть рес… пес… рек… пек… рентабельно… Не! Респестабельно!
Мэри Лу невольно улыбнулась и погладила окончательно расклеившегося Дэна по плечу.
– В любом случае у тебя еще масса времени, Дэн. Ты найдешь подходящую девушку.
– Нет! Не найду. Я сколько раз пробовал – ты хоть представляешь сколько? Тыщу! Знакомлюсь, гуляю, дружу изо всех сил, секс – само собой, вроде все на мази, но в последний момент меня словно по голове что-то – бац! Не та! Мэри Лу!
– Что, Дэн?
– А ты хорошенькая. Нет, правда. Я тебе говорил раньше?
– Говорил, говорил.
– Хорошо. А то вдруг нет. О! У меня идея!
– Какая, Дэн?
– Давай так: если я до тридцати лет не женюсь, то мы с тобой того…
– Что?
– Поженимся. Ну в смысле, если ты тоже будешь свободна к тому времени. Здорово придумано? И папа будет доволен…
Даже странно. Ей столько раз снилось нечто подобное. Свадьба, белое пышное платье, Дэн Лапейн несет ее на руках… Почему же сейчас в горле застрял комок?
– Дэн, это несерьезно. Ты выпил, кроме того, ты расстроен расставанием с Кьярой…
– Да тьфу на нее совсем, старушка! И я совершенно серьезен. Ну-ка дай мне бумагу и ручку.
– Напишешь Кьяре ответную записку?
– Нет. Я собираюсь составить брачный контракт. Соглашение между тобой и мной. Если к моим тридцати годам ты все еще будешь не замужем, а я… тоже, мы с тобой поженимся.
– Ну конечно, вот сейчас ты напишешь – и это сразу станет контрактом!
– Девчонка! Ботаничка! Да знаешь ли ты, что на моем курсе мне нет равных в составлении типовых и эксклюзивных контрактов?
– А как же нотариально заверенная подпись?
– А вот и необязательно! Достаточно подписи свидетеля.
– И где же этот свидетель?
– Пфэ! Да у нас полный дом свидетелей. Сейчас в любую квартиру позвоню – и будет у нас свидетель!
С этими воинственными словами Дэн Лапейн принялся яростно строчить на листе бумаги. Мэри Лу пригорюнилась на краю дивана. Шутка затягивалась, и девушке уже хотелось, чтобы она поскорее закончилась. В этот момент в дверь позвонили. Мэри Лу поплелась открывать, мрачно удивляясь тому, как много народу пожелало ее навестить сегодня.
За дверью обнаружилась миссис Барристер, домовладелица, с вечной дымящейся сигаретой в зубах и большим конвертом в руках. Будучи вдовой отставного майора артиллерии, миссис Барристер предпочитала лично разносить почту жильцам – чтобы быть в курсе их общественной жизни.
– Мэри, деточка, вам пакет из деканата. Надеюсь, вести добрые.
– Спасибо, миссис Барристер.
– У вас гости?
Дэн, расслышав знакомый голос, возопил:
– Здрасте-здрасте, несравненная моя! Вас Бог послал, не иначе. Проходите, у нас к вам дело.
– О, Дэнни, я в таком виде…
– Прелестница! Да будь на вас хоть очесы из пакли – вы все равно будете сражать наповал.
Миссис Барристер зарделась и вплыла в квартиру, не обращая на Мэри Лу никакого внимания. Девушка мрачно последовала за ней. Вот каково обаяние Дэна Лапейна! Даже семидесятитрехлетняя матрона с артиллерийским прошлым начинает таять и млеть, чего уж требовать от юной и неопытной Мэри Лу!
– Миссис Барристер, распишитесь вот здесь и здесь. Хотя нет, сначала Мэри Лу, старушка, ты. Вот здесь. И число.
Тревога неожиданно кольнула Мэри Лу прямо в сердце. В каждой шутке, как известно, есть только доля шутки…
Да нет, не может это все быть всерьез! Кроме того, Дэн выпил – а что-то такое она читала насчет того, что поставленная в пьяном виде подпись не считается… И вообще, все это полная и несомненная чушь. К тридцати годам он тридцать раз женится и забудет о существовании Мэри Лу Дженнингс.
Она с некоторым ожесточением схватила ручку и размашисто подписала, не читая. Дэн хмыкнул:
– Вообще-то неплохо было бы сначала прочитать…
– Я тебе доверяю. Ведь мы друзья?
Потом расписался Дэн, последней, хихикая и жеманничая, поставила свою подпись миссис Барристер. На прощание она долго грозила им пальцем, обзывала Дэна «шалуном» и «проказником», а Мэри Лу трепала по щеке. Мэри Лу механически улыбалась – а в голове крутилась только одна мысль: если бы все это было всерьез, я бы визжала от счастья. Но почему же мне так хочется плакать?
После ухода домовладелицы в комнате наступила тишина. Присмиревший и посерьезневший Дэн неожиданно провел рукой по растрепанным волосам и поднялся с дивана.
– Что ж, мне тоже пора. Уже поздно. Спокойной ночи, старушка.
– А разве ты…
– Что?
Проклятые принципы! Мэри Лу Дженнингс спокойно подняла голову и встретила вопросительный взгляд синих глаз Прекрасного Принца.
– Ничего. Спокойной ночи, Дэн. Увидимся?
– Да. Думаю, до завтра. Я заскочу вечерком. А может, сходим куда-нибудь?
Она заперла за ним дверь и в ярости выключила телевизор, где на экране совсем юная Скарлетт О’Хара замерла, пока чернокожие служанки затягивали ее в корсет. Мэри Лу чувствовала себя отвратительно. Даже «Унесенные ветром» не радовали. Ничего. Завтра все будет иначе, они с Дэном вместе посмеются над глупым контрактом и жизнь войдет в свою колею.