Мейсон Альфред. Дом стрелы

   Мосье Беке быстро подобрал свою шляпу и трость. Но ему хватило времени бросить на своего английского коллегу гордый взгляд, казалось, говорящий: «Ваше предположение насчет «Сокровищницы» оказалось бесполезным, друг мой. Посмотрим, что удастся сделать мне!» В следующий момент он уже находился радом с Ано и что-то оживленно говорил ему, выходя вместе с ним через ворота на улицу Шарля-Робера.
   Бетти повернулась к Джиму Фробишеру:
   – Так как теперь мне разрешено пользоваться моим автомобилем, завтра повезу вас на прогулку по окрестностям. Сегодня я принадлежу Энн – уверена, что вы меня поймете.
   Она взяла за руку Энн Апкотт, и обе девушки вышли в сад. Джим остался один в холле, что в данный момент соответствовало его желаниям. Здесь царили тишина и покой, которые не нарушало, а только подчеркивало пение птиц и жужжание пчел за открытой дверью. Джим стоял там, где находился Ано, когда внезапно начал смеяться, – между подножьем лестницы и дверью на крыльцо. Но Джим не увидел ничего, что могло бы вызвать этот странный смех. «Только подумать, что я прожил столько лет и никогда не замечал этого!» – воскликнул детектив. Не замечал чего? Тут было нечего замечать. Стол, пара стульев, барометр и зеркало, висящие на стене… Конечно, думал Джим, в Ано есть нечто от шарлатана. Вся маленькая сценка могла быть изобретена им с целью озадачить мосье Бекса и Джима. Ано был вполне способен на такой трюк! Возможно, он является шарлатаном на добрую половину, если не на две трети!
   «Черт бы его побрал! Что он заметил в этом холле? – спрашивал себя Джим. – Что он заметил, стоя на башне? Почему этот тип всегда что-то замечает?»
   Сердито нахлобучив шляпу, Джим вышел из дома.

Глава 17
У Жана Кладеля

   В девять вечера Джим Фробишер вошел в кинозал «Гранд-Таверн». Над головой у него урчал киноаппарат и серебряный луч прорезал тьму. На экране в противоположном конце зала кадры быстро сменяли друг друга.
   Некоторое время Джим не видел ничего, кроме экрана. Но постепенно из темноты выплывали головы людей и широкий проход в центре, где сновали официантки в белых фартуках. Джим зашагал по проходу и свернул налево между столиками. Дойдя до стены, он начал двигаться вдоль нее. Слева находились две большие ниши с бильярдными столами. В первой нише стоял молодой человек, прислонившись к стене и глядя на экран. Джиму показалось, что это Морис Тевне, и он кивнул ему, проходя мимо. Немного дальше сидел в одиночестве крупный мужчина с кружкой пива. Узнав Ано, Джим скользнул на сиденье рядом с ним.
   – Вы? – удивленно воскликнул Ано.
   – Почему бы и нет? Вы же сказали мне, где будете в это время, – отозвался Джим.
   Удрученные нотки в его голосе привлекли внимание детектива.
   – Я не думал, что эти две молодые леди отпустят вас.
   – Напротив, – с горькой усмешкой произнес Джим. – Они отнюдь не желали моего присутствия… Два пива, пожалуйста, – обратился он к официантке и предложил Ано сигару.
   – Лучше заплатите сразу, – посоветовал детектив, когда принесли пиво, – чтобы мы могли уйти, когда захотим.
   – У нас есть дела ночью? – спросил Джим.
   – Да. – Как только официантка отошла, Ано склонился к Джиму и понизил голос: – Я рад, что вы пришли сюда, так как надеюсь этим вечером узнать правду, и вы должны при этом присутствовать.
   Джим закурил сигару.
   – От кого вы рассчитываете ее узнать?
   – От Жана Кладеля, – шепотом ответил Ано. – Немного позже, когда город угомонится, мы нанесем визит на улицу Гамбетта.
   – Думаете, он будет говорить?
   Ано кивнул.
   – Кладелю нельзя предъявить никаких обвинений. Изготовить раствор ядовитой пасты – не преступление. А у него столько грешков, что он постарается оказать нам помощь.
   Значит, до ночи расследование подойдет к концу. Джим был этому несказанно рад. Бетти сможет жить, как хочет и где хочет, забыв ужасы последних недель, словно старые вещи на запертом чердаке.
   – Тем не менее я надеюсь, – сказал Джим, – что вы окажетесь не правы и что Энн Апкотт не имеет к этому отношения. Лично я в этом не сомневаюсь, – добавил он, стараясь убедить не только Ано, но и самого себя.
   Детектив коснулся его локтя.
   – Не повышайте голос, друг мой, – сказал он. – По-моему, тот человек у стены почтил нас своим вниманием.
   Джим покачал головой.
   – Это всего лишь Морис Тевне.
   – Вот как? – В голосе Ано послышалось облегчение. – А я уже начал беспокоиться, что кто-то за нами следит. В глубине души я тоже надеюсь, что ошибся. Но как быть со стрелой на подносе для ручек? Не забывайте об этом. – Он сделал паузу. – Что же произошло в ту ночь в Мезон-Гренель? Кого собирались «оставить без гроша»? Кто прошептал: «Так-то лучше»? Говорит ли Энн Апкотт правду, и в спальне, прежде чем она вошла в «Сокровищницу», произошла какая-то ужасная сцена, закончившаяся этим жутким шепотом, или же она лжет от начала до конца? Сегодня, друг мой, вы написали на бумаге ряд важных вопросов. Но где мне найти ответы на них?
   Джим еще никогда не видел Ано таким взволнованным. Его руки были сжаты в кулаки, на лбу надулись вены, а голос дрожал.
   – Быть может, Жан Кладель сумеет нам помочь, – сказал Джим.
   – Да-да, он может сообщить кое-что.
   Эпизод фильма подошел к концу, свет зажегся и погас вновь. Ано посмотрел на часы и спрятал их в карман с недовольным видом.
   – Еще слишком рано? – спросил Джим.
   – Да. У Кладеля нет прислуги, и он не обедает дома. Значит, он еще не вернулся.
   Незадолго до десяти какой-то мужчина сел за столик позади Ано и дважды чиркнул спичкой, не зажигая ее.
   – Кладель уже дома, – тихо сказал Ано Фробишеру. – Сейчас я уйду, а вы следуйте за мной через пять минут.
   Джим кивнул.
   – Где мы встретимся?
   – Идите прямо по рю де ла Либерте, а об остальном я позабочусь.
   Ано достал из кармана пачку сигарет, вставил одну в рот и закурил. Потом он поднялся, но, к его досаде, Морис Тевне узнал его и шагнул вперед.
   – Когда мосье Фробишер поздоровался со мной и присоединился к вам, я сразу подумал, что это вы, мосье Ано, но не рискнул навязывать вам свое общество.
   – Навязывать! Мы оба служим закону, мосье, только вы обладаете преимуществом молодости, – вежливо отозвался детектив.
   – Вы уходите, мосье Ано? – огорченно спросил Тевне. – Я в отчаянии! Вмешался в разговор, как последний невежа!
   – Вовсе нет, – успокоил его детектив. Его терпение казалось Фробишеру столь же поразительным, как дерзость Мориса Тевне. – Мы всего лишь смотрели фильм, который кажется мне скучноватым.
   – Тогда я умоляю вас уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени. Я буду счастлив поведать друзьям, что сидел в кинозале рядом с самим мосье Ано и попросил у него совета.
   Ано вновь опустился на стул.
   – По какому же поводу вы, о ком так высоко отзывается мосье Жирардо, хотите моего совета? – с усмешкой осведомился он.
   Оказалось, что энергичного молодого провинциала снедает честолюбие. Ему хотелось любой ценой пробраться в Париж. Одно слово мосье Ано – и дорога открыта. Он готов работать денно и нощно, чтобы оправдать это слово.
   – Могу лишь обещать, мосье, что, когда придет время, я вспомню о вас. Но это обещание я даю чистосердечно. – И Ано с поклоном удалился.
   Морис Тевне смотрел ему вслед.
   – Что за человек! – с энтузиазмом воскликнул он. – не хотел бы я иметь от него какие-нибудь секреты! – Джим уже слышал подобное заявление из других уст и с куда большим сочувствием. – Я не понимаю, для чего он устроил эту маленькую сцену с Франсиной Роллар, но можете не сомневаться, мосье, что у него была на то веская причина. А этот обыск в «Сокровищнице»! Как быстро и как тщательно! Наверняка, покуда мы обыскивали спальню мадемуазель Апкотт, он столь же быстро и тщательно обследовал ее гостиную, но ничего не обнаружил. Нет, ничего!
   Тевне ожидал подтверждения, но Джим молчал. Однако молодого человека было нелегко обескуражить.
   – Я скажу вам, мосье, что поразило меня больше всего. Мосье Ано не сосредоточивает внимания на ком-либо из подозреваемых, не так ли? Он подбирает каждую мелочь, надеясь, что она займет подобающее место в общей картине. Это истинный художник! Возьмем, к примеру, письмо, которое передала ему мадемуазель Харлоу, – одно из анонимных писем, позорящих наш город. Вы помните это письмо, мосье?
   – Ата! – отозвался Фробишер в стиле Ано. – Но фильм, кажется, приближается к свадьбе, так что желаю вам доброй ночи.
   Фробишер поклонился, оставив Мориса Тевне предаваться мечтам о Париже. Пробравшись между группами зрителей, он вышел на улицу, направился к арке Порт-Гийом и свернул на рю де ла Либерте. В провинциальных городах рано ложаться спать, и улица, такая оживленная днем, сейчас была пуста. Пройдя пару сотен ярдов, Джим с удивлением обнаружил рядом с собой Ано.
   – Итак, мой молодой друг, секретарь занялся вами после моего ухода? – осведомился детектив.
   – Возможно, Морис Тевне действительно необычайно толковый молодой человек, как охарактеризовал его комиссар, – отозвался Джим, – но, откровенно говоря, мне он кажется назойливым парнем. Сначала он хотел узнать, нашли ли вы что-нибудь в гостиной Энн Апкотт, а потом – что было в анонимном письме мисс Харлоу.
   Ано с интересом посмотрел на Джима.
   – Мосье Тевне весьма любознателен. Жирардо прав – он далеко пойдет. И что же вы ему ответили?
   – Я ответил «ага», как отвечает мне один мой друг, когда я задаю ему простой вопрос, на который он не намерен отвечать.
   Ано от души рассмеялся:
   – Вы правильно поступили. Свернем на эту улочку вправо – она приведет нас к цели.
   – Подождите! – шепнул Джим. – Слушайте!
   Оба остановились на пустынной улице, напрягая слух.
   – Ни звука, – сказал Ано.
   – Это меня и беспокоит, – прошептал в ответ Джим. – Минуту назад позади слышались шаги, а когда мы остановились, они сразу же смолкли. Давайте пройдем еще немного вперед, только молча.
   – Разумеется, друг мой, – согласился Ано.
   Они двинулись дальше, и сзади снова послышались шаги.
   – Что я вам сказал? – Джим схватил Ано за руку.
   – Чтобы мы шли молча, – ответил Ано. – А теперь вы сами заговорили.
   – Но почему я заговорил? Будьте, наконец, серьезны, мосье! За нами кто-то следует!
   Ано остановился, с восхищением глядя на младшего коллегу.
   – Так вы это заметили? Да, это правда. За нами идет один из моих людей, который следит, чтобы этого не делали другие.
   Фробишер с возмущением отпустил его руку и чопорно выпрямился. Заметив, как губы детектива скривились в усмешке, он понял, что выглядит «подобающе».
   – Ладно, давайте поищем Жана Кладеля, – со смехом сказал Джим.
   Перейдя дорогу, они углубились в лабиринт темных улочек. Кругом не было ни души. Ни в одном из окон не горел свет. Единственными звуками, которые они слышали, были их шаги по тротуару и куда более слабый звук шагов следовавшего за ними человека. Ано свернул налево и остановился перед маленьким домом с лавкой впереди, чьи окна были закрыты ставнями.
   – Это здесь, – тихо сказал он и нажал кнопку у двери. Внутри послышалась пронзительная трель звонка. – Нам придется подождать, если Кладель уже лег, – сказал Ано, – так как слуг в доме нет.
   Прошло около двух минут. Часы пробили половину одиннадцатого. Ано приложил ухо к дверной панели, но не услышал ни звука. Он позвонил снова, и через несколько секунд на втором этаже открылись ставни и окно, откуда послышался шепот:
   – Кто здесь?
   – Полиция, – отозвался Ано. Так как ответа не последовало, он добавил, повысив голос: – Никто не причинит вам вреда. Нам нужна кое-какая информация – вот и все.
   – Хорошо. – Шепот донесся с того же места. Человек неподвижно стоял в темной комнате. – Сейчас я накину что-нибудь и спущусь.
   Окно и ставни закрылись вновь. Затем сквозь щели проникли лучики света, и Ано удовлетворенно кивнул.
   – Зверь поднялся в берлоге. Должно быть, у него весьма своеобразные клиенты, если он отвечает им шепотом.
   Детектив шагал взад-вперед по тротуару, словно моряк на шканцах. Джим Фробишер еще ни разу не видел его таким беспокойным и нетерпеливым, как в эти два дня.
   – Я чувствую, что через несколько минут мы узнаем, кто принес ему стрелу из Мезон-Гренель, – тихо сказал Ано.
   – Если кто-то вообще ее привносил, – указал Джим.
   Но детектив был не в том настроении, чтобы рассматривать разного рода «если».
   – Ах, это! – Он пожал плечами и постучал себя по лбу. – Я, как и Ваберский, знаю вот здесь, что кто-то принес стрелу Жану Кладелю.
   Ано продолжал мерить шагами тротуар. Джима слегка уязвило невнимание к его предположению. Он все еще считал, что детектив избрал неверный стартовый пункт для своего расследования.
   – Ну, – едко заметил Джим, – если кто-то принес сюда стрелу, это окажется тот самый человек, который вернул на полку трактат о строфанте.
   Ано остановился перед Джимом и тихо засмеялся.
   – Держу пари на все деньги мира плюс жемчужное ожерелье мадам Харлоу, что это неправда. Ибо я не приносил стрелу Жану Кладелю, хотя, несомненно, вернул трактат на полку.
   Джим уставился на него разинув рот.
   – Вы? – воскликнул он.
   – Я, и никто другой.
   Внезапно Ано оставил шутовские манеры, привстал на цыпочки и с беспокойством посмотрел на закрытые ставнями окна.
   – Наш зверь что-то долго возится, – пробормотал он. – В конце концов, мы приглашаем его не на бал к герцогу Бургундскому.
   Детектив снова нажал кнопку звонка, который отозвался пронзительной трелью, словно передразнивая его.
   – Мне это не нравится, – сказал Ано.
   Он взялся за дверную ручку и надавил плечом на панель. Но дверь не поддавалась. Ано положил два пальца в рот и негромко свистнул. Вскоре послышался топот ног, и при свете фонаря на углу они увидели бегущего к ним человека. Джим узнал Никола Моро – маленького полицейского, которому сегодня утром Ано поручил удостовериться в существовании Жана Кладеля.
   – Я хочу, чтобы вы подождали здесь, Никола, – обратился к нему Ано. – Если дверь откроется, свистните нам и держите ее открытой.
   – Хорошо, мосье.
   – Кое-что меня тревожит, – тихо сказал Ано Фробишеру и нырнул в узкий переулок сбоку лавки.
   – Очевидно, Ваберский хотел убедить нас, что прятался именно в этом переулке утром седьмого, – прошептал Джим, спеша за своим спутником.
   – Несомненно.
   Переулок упирался в аллею, идущую параллельно улице Гамбетта. Ано свернул в нее. Ограда высотой в пять футов с шаткими деревянными калитками окружала дворы позади домов. Остановившись у первой калитки, Ано приподнялся на цыпочки и посмотрел сначала во двор, а потом на заднюю стену дома. На аллее отсутствовали фонари, а все окна были темными. Небо оставалось безоблачным, но кругом было темно, как в пещере. Хотя глаза Джима уже привыкли к сумраку, он знал, что не смог бы разглядеть человека даже на расстоянии десяти шагов. Тем не менее Ано все еще вглядывался в заднюю стену дома, ухватившись за верх ограды. Наконец он коснулся рукава Джима.
   – Кажется, заднее окно на втором этаже открыто, – с тревогой прошептал детектив. – Войдем и проверим.
   Он толкнул калитку, которая открылась внутрь, скрипнув петлями.
   – Только старайтесь не издавать звуков, – предупредил Ано.
   Они молча пересекли двор. Первый этаж дома был очень низким. Посмотрев наверх, Джим увидел, что окно у них над головами распахнуто настежь.
   – Вы правы, – шепнул Ано, который знаком велел ему молчать.
   В комнате за окном было темно. Двое мужчин напрягли слух. Сверху не доносилось ни звука. В конце задней стены виднелась дверь. Ано сначала повернул ручку, затем осторожно надавил плечом на панель.
   – Она заперта, но не закрыта на засов, как парадная дверь, – прошептал он. – Я смогу с ней справиться.
   Джим Фробишер различил еле слышное звяканье связки ключей, когда Ано достал ее из кармана и склонился над замком. Больше не было ни звука, но через полминуты дверь медленно открылась. За ней оказался коридор, такой же темный, как комната за окном сверху. Ано бесшумно шагнул внутрь. Джим последовал за ним с возбужденно колотящимся сердцем. Что произошло в освещенной комнате наверху и в темной комнате позади нее? Почему Жан Кладель не спустился и не открыл дверь на улицу Гамбетта? Почему они не слышали свиста Никола Моро или звука его голоса? Ано шагнул назад и закрыл дверь, снова заперев ее.
   – Конечно, у вас нет с собой фонарика? – шепотом спросил он.
   – Нет, – ответил Джим.
   – У меня тоже. А я не хочу зажигать спичку. Кое-что наверху меня пугает.
   Слова были еле слышны. Они говорили так тихо, как будто вибрация воздуха могла быть ощутима наверху.
   – Будем двигаться очень осторожно. Держитесь за мой пиджак. – Ано двинулся вперед и, сделав несколько шагов, остановился. – Справа от меня лестница, которая сразу же делает поворот. Постарайтесь не топнуть ногой по первой ступеньке, – шепнул он через плечо и, взяв правую руку Джима, положил ее на перила.
   Джим поднял ногу, нащупал нижнюю ступеньку и начал подниматься следом за Ано. Они остановились на маленькой площадке над дверью, через которую вошли в дом.
   Тьма перед ними была не настолько непроницаемой, как над их головами. Джим понял, что впереди открытая дверь и что свет проникает через открытое окно слева от них.
   Ано шагнул в комнату. Джим последовал за ним и был уже на пороге, когда детектив споткнулся и вскрикнул. Возглас был тихим, но прозвучал настолько внезапно, что напугал Фробишера, подобно пистолетному выстрелу. Казалось, он должен прозвучать по всему Дижону, как бой городских часов.
   Но ничего не последовало. Никто не появился с градом вопросов. В доме снова воцарилась мертвая тишина. Джим ощущал искушение произнести вслух любую глупость, что бы услышать хотя бы собственный голос. Наконец Ано заговорил из дальнего конца комнаты, но таким странным тоном, какого Джим еще не слышал:
   – Не двигайтесь! Здесь что-то… Я же говорил вам, что боюсь… О! – Детектив внезапно умолк.
   Джим слышал, как он осторожно двигается. Неожиданно оконные ставни закрылись, и комната вновь погрузилась во мрак.
   – Кто здесь? – испуганно прошептал Джим.
   – Всего лишь я – Ано. Не хочу включать свет при открытом окне. Один Бог знает, что здесь произошло. Войдите в комнату и закройте за собой дверь.
   Повиновавшись, Джим увидел на полу в другом конце комнаты полосу желтого света, прямую и тонкую, словно нарисованную карандашом. Там находилась дверь в переднюю комнату, где зажегся свет, когда они стояли на улице Гамбетта.
   Дверь резко распахнулась, и в освещенном проеме появился массивный силуэт Ано.
   – Здесь ничего нет, – сказал он. – Комната пуста.
   Эти слова относились к передней комнате. Но свет оттуда просачивался между ногами Ано в комнату сзади, и Джим с ужасом увидел на полу руку в мятом рукаве рубашки.
   – Повернитесь! – крикнул он. – Посмотрите на пол.
   – Да, – повернувшись, сказал Ано. – Об это я и споткнулся.
   Нащупав выключатель на стене у двери, он повернул его, и комнату залил свет. На полу среди опрокинутых стульев и стола лежало тело мужчины в рубашке, жилете и брюках, скрюченное, словно в мучительной агонии. Колени были подняты почти к самому подбородку, голова опущена, одна рука вцепилась в живот, другая, которую видел Джим, вытянулась вперед, стиснув кулак в спазме нестерпимой боли. Рядом темнела огромная лужа крови, которая, по мнению Джима Фробишера, просто не могла вытечь из одного человеческого тела.
   – Значит, он убил себя, узнав о нашем приходе! – простонал Джим, чувствуя подступающую к горлу тошноту и прикрыв ладонью глаза.
   – Кто? – спокойно осведомился Ано.
   – Жан Кладель. Человек, который шепотом отвечал нам из окна.
   Детектив ошарашил его простым вопросом:
   – И чем же он себя убил?
   Джим медленно опустил руку и воспользовался глазами. На темном ковре не было видно ни ножа, ни пистолета.
   – Возможно, вы приняли его за японца, совершившего харакири, – продолжал Ано. – Но если так, рядом должен быть нож, а его нет. – Наклонившись над трупом, он пощупал его. – Тело еще теплое… Смотрите! – Детектив указал на рукав рубашки, поперек которого алела широкая полоса. – Здесь вытерли нож.
   Джим склонился вперед.
   – Верно! – воскликнул он и испуганно добавил: – Значит, это убийство.
   Ано кивнул.
   – Несомненно.
   Выпрямившись, Джим Фробишер указал дрожащим пальцем на гротескное воплощение боли и страдания, скорчившееся на полу. Зрелище смерти, лишенной всякого достоинства, свидетельствовало о глубоком несовершенстве человеческой расы, представители которой способны творить подобное друг с другом.
   – Это Жан Кладель? – спросил Джим.
   – Мы должны в этом убедиться, – отозвался Ано. Спустившись по лестнице к парадной двери, он отодвинул засов, подозвал Никола Моро и спросил: – Вы знаете Жана Кладеля в лицо?
   – Да, – ответил Моро.
   – Тогда следуйте за мной.
   Ано проводил его в заднюю комнату. Моро застыл на пороге как вкопанный.
   – Это он? – спросил Ано.
   Моро шагнул вперед.
   – Да.
   – Его убили, – объяснил Ано. – Приведите участкового комиссара и врача. Мы подождем здесь.
   Моро повернулся на каблуках и побежал вниз. Ано опустился на стул и мрачно уставился на мертвое тело.
   – Жан Кладель умер в тот момент, когда мог впервые в жизни принести какую-то пользу, – промолвил он. – Помочь нам узнать правду! Это и моя вина. Мне не следовало ждать до сегодняшнего вечера. Я должен был предвидеть такую возможность.
   – Но кто мог убить его? – спросил Джим.
   Ано пробудился от самобичующих мыслей.
   – Человек, который переговаривался с нами шепотом через окно, – ответил он.
   Голова у Джима пошла кругом.
   – Это невозможно!
   – Почему? Подумайте сами. – И он начал шаг за шагом реконструировать происшедшее. – В пять минут одиннадцатого мой человек, слегка запыхавшись от спешки, приходит в «Гранд-Таверн» и сообщает нам, что Жан Кладель только что вернулся домой. Значит, он вернулся примерно без пяти десять.
   – Да, – согласился Джим.
   – Морис Тевне задержал нас на несколько минут. – Детектив облизнул губы кончиком языка. – Нам следует тщательно заняться этим скромным и многообещающим молодым человеком. Он задержал нас. Стоя на улице, мы слышали, как часы бьют половину одиннадцатого.
   – Да.
   – Дом был безмолвен, как могила. К тому времени все уже было кончено – но кончено совсем недавно, так как тело еще теплое. Должно быть, кто-то поджидал возвращения Жана Кладеля на аллее позади дома, так как мой человек никого не видел. Очевидно, это был знакомый или друг, так как Жан Кладель впустил его и запер за ним дверь.
   – Убийца мог поджидать его с ножом в этой темной комнате, – прервал Джим.
   Ано окинул взглядом помещение. Оно было дешево меблировано, наполовину как кабинет, наполовину как гостиная. У стены возле окна стояло открытое бюро. Большую часть одной из стен занимал закрытый шкаф.
   – Возможно, – медленно произнес детектив. – Но если так, почему убийца оставался здесь так долго? Обыска не было, в ящиках не рылись… – Он дернул дверцу шкафа. – Заперто. Нет, я не думаю, что убийца ждал здесь. Скорее, его впустили, как друга или клиента – наверняка у Жана Кладеля было немало клиентов, предпочитавших являться к нему с черного хода и под покровом темноты. Посетитель пришел, чтобы убить хозяина дома, и выполнил свое намерение перед тем, как мы позвонили в дверь. – Ано перевел дыхание. – Представьте себе эту сцену, друг мой! Визитер стоит над трупом своей жертвы и внезапно слышит пронзительный звук дверного звонка – как будто сам Бог говорит: «Я видел тебя!» Он выключает свет и застывает как вкопанный. Звонок повторяется. Нужно ответить, иначе может произойти худшее. Убийца идет в переднюю комнату, открывает окно и узнает, что у двери полиция. Но у этого человека железные нервы! Не теряя головы, убийца закрывает ставни, включает свет, чтобы мы подумали, будто он поднялся с кровати, и бежит назад в эту комнату. У него нет времени спускаться по ступенькам и возиться с замком задней двери. Нет, он открывает эти ставни и прыгает наземь. Все это занимает не более секунды. В следующий момент он уже на аллее и вскоре оказывается в безопасности, выполнив свою ужасную миссию. Кладель не сможет сообщить нам то, что мы хотим знать.
   Ано подошел к шкафу и, воспользовавшись своей отмычкой, открыл дверцы. На полках стояли пара стеклянных банок, реторта, примитивные лабораторные принадлежности и несколько бутылок, одна из которых, по размеру больше остальных, была до середины наполнена бесцветной жидкостью.
   – Спирт. – Ано указал на этикетку.
   Джим Фробишер осторожно подошел к шкафу, стараясь не двигать с места опрокинутую мебель. Он окинул взглядом бутылки. Ни в одной из них не было раствора лимонного цвета, который профессор описывал в своем трактате. Ано закрыл и запер дверцы шкафа и отошел к бюро. Оно было открыто, и несколько листов бумаги лежало на откидной крышке. Детектив опустился на стул и начал их изучать. Джим сел поодаль. Каким-то образом преступнику стало известно, что Ано знает о Жане Кладеле. Следовательно, Кладелю нужно было помешать говорить лишнее. Фробишер больше не сомневался, что в ночь с 27-го на 28 апреля в Мезон-Гренель произошло убийство. Новое преступление увенчало громоздящиеся друг на друга, подобно этажам возводимого здания, доказательства этого факта.