– Спасибо, мадемуазель, – торжественно произнес Ано. – Для вас это было тяжелым испытанием, я понимаю. Но мы подходим к концу. Попрошу вас перечитать описание наряда мадемуазель Селии, чтобы убедиться, что ничего не пропущено. – Он вложил бумагу в руки горничной. – Его передадут на все посты, так что важно, чтобы оно было полным. Посмотрите, что вы могли упустить.
Элен Вокье склонилась над листом.
– Нет, я ничего не пропустила. – И она вернула ему бумагу.
Ано вкрадчиво произнес:
– Я вас спросил потому, что знаю, что обычно мадемуазель Селия надевает к вечернему платью бриллиантовые серьги, а о них здесь ничего не сказано.
Горничная слегка покраснела.
– И правда, мосье. Я забыла. Истинная правда.
– Любой может забыть, – снисходительно улыбнулся Ано. – Но теперь вы вспомните. Думайте! Думайте! Надевала мадемуазель Селия вчера при вас серьги или нет?
Он наклонился к ней, ожидая ответа. Ветермил тоже невольно сделал шаг вперед. Видимо, им обоим было крайне важно это знать. Горничная молча смотрела на Ано.
– Это не я, это вы, мадемуазель, должны дать ответ, – тихо проговорил Ано.
Это напоминание заставило ее вспыхнуть, она сказала:
– Что вы, мосье, я просто думала.
– Были на ней вчера серьги, когда она пошла вниз? – настойчиво повторил Ано.
– Кажется, да, – с сомнением ответила она. – Д-да, да, – уже тверже и отчетливей. – Я хорошо помню. Перед тем как принять ванну, мадемуазель Селия их сняла, они лежали на туалетном столике. Пока я ее причесывала, она их вдела в уши.
– Тогда добавим к вашему описанию серьги и пока больше не будем вас тревожить по поводу мадемуазель Селии. – Ано встал, сложил бумагу и сунул ее в карман. – Поговорим о бедной мадам Довре. Она держала много денег в доме?
– Нет, мосье, очень мало. Ее хорошо знали в Эксе и везде безоговорочно принимали ее чеки. Служить у мадам было большое удовольствие, у нее были хорошие счета, – и Элен Вокье гордо вскинула голову, как будто это у нее самой были хорошие счета в банке.
– Не сомневаюсь, – согласился Ано. – Есть немало таких семей, у которых банковский счет исчерпан, и это доставляет много неприятностей слугам.
– Они всячески изворачиваются, дабы скрыть состояние хозяйских дел от соседских слуг, – сказала Элен и скорчила гримасу. – И вообще, иметь целый штат прислуги и пустой банковский счет – это все равно что носить драную нижнюю юбку под шелковым платьем. У мадам Довре таких проблем не бывало.
– Значит, ей не нужно было носить с собой наличные деньги. Я так и понял. Но иногда она что-то выигрывала на вилле «Флёр»?
Элен покачала головой.
– Она любила виллу «Флёр», но никогда не играла по-крупному, а часто и вообще не играла. Если выигрывала несколько луи, то приходила в такой восторг и так боялась снова их проиграть, как будто была самой бедной женщиной на свете, она сразу же прекращала игру. Нет, мосье; двадцать-тридцать луи – это все, что бывало в доме.
– Значит, мадам Довре убили ради ее драгоценностей?
– Разумеется, мосье.
– Где она их хранила?
– В сейфе, который находится в спальне, мосье. Каждый вечер она снимала то, что на ней было надето, и запирала в сейф вместе с остальными драгоценностями. Она никогда не пренебрегала этой предосторожностью, даже если очень уставала.
– А что она делала с ключами?
– Этого я не знаю. Пока я ее раздевала, она запирала кольца и колье, а ключи клала на туалетный столик или каминную полку, но утром их там не было. Она их куда-то прятала.
Ано перешел к следующему пункту:
– Полагаю, мадемуазель Селия знала о сейфе и том, что в нем хранятся драгоценности?
– О да! Мадемуазель часто бывала в комнате мадам Довре, когда та одевалась или раздевалась. Она могла много раз видеть, как мадам снимает драгоценности и запирает их. Но ведь и я тоже знала, мосье.
Ано дружески ей улыбнулся.
– Еще раз благодарю вас, мадемуазель, – сказал он. – Больше я вас пытать не буду. Но вы еще понадобитесь следователю мосье Флерио.
Элен Вокье с тревогой взглянула на него.
– Но до тех пор я могу уйти с виллы, мосье? – взмолилась она дрожащим голосом.
– Конечно, вы можете сейчас же отправляться к своим друзьям.
– О, спасибо, мосье! – воскликнула она и вдруг не выдержала – слезы хлынули из глаз. Уткнувшись лицом в ладони, она зарыдала. – Глупо, но не могу здесь оставаться! – слышалось сквозь всхлипы. – Это было так ужасно!
– Да-да, – Ано постарался ее успокоить. – Медсестра соберет вашу сумку. Разумеется, вам нельзя покидать Экс, и сейчас я пошлю с вами кого-нибудь к вашим друзьям.
Горничная ужасно испугалась.
– О, только не патрульного сержанта, умоляю вас. Избавьте меня от этого позора.
– Нет, это будет человек в штатском, он проследит, чтобы по дороге вас не захватили репортеры.
На столе лежал кусок веревки. Он взял ее и спросил медсестру:
– Это та веревка, которой была связана Элен Вокье?
– Да, мосье.
Ано отдал ее комиссару со словами:
– Ее следует сохранить.
Веревка была такая же, как та, которой задушили мадам Довре. Ано открыл дверь, но на пороге обернулся и сказал медсестре:
– Мы пошлем за экипажем для мадемуазель Вокье. Вы доедете с ней до самой ее двери, и после этого, думаю, ваша помощь будет не нужна. Сложите ее вещи и снесите вниз. Мадемуазель Вокье уже может спуститься без посторонней помощи. – Детектив дружески кивнул и вышел за дверь.
Во время этого допроса Рикардо все гадал, что думает Ано по поводу Элен Вокье. Он выражал ей сочувствие, но, возможно, это было только притворство? Его вопросы никак не выдавали его отношения. Но конец все прояснил: он прямым текстом сообщил медсестре, что ее миссия – миссия тюремщицы – закончилась. Она должна будет принести вещи Вокье, но Вокье может идти сама. С Элен Вокье явно сняты все подозрения.
Глава 7
Глава 8
Элен Вокье склонилась над листом.
– Нет, я ничего не пропустила. – И она вернула ему бумагу.
Ано вкрадчиво произнес:
– Я вас спросил потому, что знаю, что обычно мадемуазель Селия надевает к вечернему платью бриллиантовые серьги, а о них здесь ничего не сказано.
Горничная слегка покраснела.
– И правда, мосье. Я забыла. Истинная правда.
– Любой может забыть, – снисходительно улыбнулся Ано. – Но теперь вы вспомните. Думайте! Думайте! Надевала мадемуазель Селия вчера при вас серьги или нет?
Он наклонился к ней, ожидая ответа. Ветермил тоже невольно сделал шаг вперед. Видимо, им обоим было крайне важно это знать. Горничная молча смотрела на Ано.
– Это не я, это вы, мадемуазель, должны дать ответ, – тихо проговорил Ано.
Это напоминание заставило ее вспыхнуть, она сказала:
– Что вы, мосье, я просто думала.
– Были на ней вчера серьги, когда она пошла вниз? – настойчиво повторил Ано.
– Кажется, да, – с сомнением ответила она. – Д-да, да, – уже тверже и отчетливей. – Я хорошо помню. Перед тем как принять ванну, мадемуазель Селия их сняла, они лежали на туалетном столике. Пока я ее причесывала, она их вдела в уши.
– Тогда добавим к вашему описанию серьги и пока больше не будем вас тревожить по поводу мадемуазель Селии. – Ано встал, сложил бумагу и сунул ее в карман. – Поговорим о бедной мадам Довре. Она держала много денег в доме?
– Нет, мосье, очень мало. Ее хорошо знали в Эксе и везде безоговорочно принимали ее чеки. Служить у мадам было большое удовольствие, у нее были хорошие счета, – и Элен Вокье гордо вскинула голову, как будто это у нее самой были хорошие счета в банке.
– Не сомневаюсь, – согласился Ано. – Есть немало таких семей, у которых банковский счет исчерпан, и это доставляет много неприятностей слугам.
– Они всячески изворачиваются, дабы скрыть состояние хозяйских дел от соседских слуг, – сказала Элен и скорчила гримасу. – И вообще, иметь целый штат прислуги и пустой банковский счет – это все равно что носить драную нижнюю юбку под шелковым платьем. У мадам Довре таких проблем не бывало.
– Значит, ей не нужно было носить с собой наличные деньги. Я так и понял. Но иногда она что-то выигрывала на вилле «Флёр»?
Элен покачала головой.
– Она любила виллу «Флёр», но никогда не играла по-крупному, а часто и вообще не играла. Если выигрывала несколько луи, то приходила в такой восторг и так боялась снова их проиграть, как будто была самой бедной женщиной на свете, она сразу же прекращала игру. Нет, мосье; двадцать-тридцать луи – это все, что бывало в доме.
– Значит, мадам Довре убили ради ее драгоценностей?
– Разумеется, мосье.
– Где она их хранила?
– В сейфе, который находится в спальне, мосье. Каждый вечер она снимала то, что на ней было надето, и запирала в сейф вместе с остальными драгоценностями. Она никогда не пренебрегала этой предосторожностью, даже если очень уставала.
– А что она делала с ключами?
– Этого я не знаю. Пока я ее раздевала, она запирала кольца и колье, а ключи клала на туалетный столик или каминную полку, но утром их там не было. Она их куда-то прятала.
Ано перешел к следующему пункту:
– Полагаю, мадемуазель Селия знала о сейфе и том, что в нем хранятся драгоценности?
– О да! Мадемуазель часто бывала в комнате мадам Довре, когда та одевалась или раздевалась. Она могла много раз видеть, как мадам снимает драгоценности и запирает их. Но ведь и я тоже знала, мосье.
Ано дружески ей улыбнулся.
– Еще раз благодарю вас, мадемуазель, – сказал он. – Больше я вас пытать не буду. Но вы еще понадобитесь следователю мосье Флерио.
Элен Вокье с тревогой взглянула на него.
– Но до тех пор я могу уйти с виллы, мосье? – взмолилась она дрожащим голосом.
– Конечно, вы можете сейчас же отправляться к своим друзьям.
– О, спасибо, мосье! – воскликнула она и вдруг не выдержала – слезы хлынули из глаз. Уткнувшись лицом в ладони, она зарыдала. – Глупо, но не могу здесь оставаться! – слышалось сквозь всхлипы. – Это было так ужасно!
– Да-да, – Ано постарался ее успокоить. – Медсестра соберет вашу сумку. Разумеется, вам нельзя покидать Экс, и сейчас я пошлю с вами кого-нибудь к вашим друзьям.
Горничная ужасно испугалась.
– О, только не патрульного сержанта, умоляю вас. Избавьте меня от этого позора.
– Нет, это будет человек в штатском, он проследит, чтобы по дороге вас не захватили репортеры.
На столе лежал кусок веревки. Он взял ее и спросил медсестру:
– Это та веревка, которой была связана Элен Вокье?
– Да, мосье.
Ано отдал ее комиссару со словами:
– Ее следует сохранить.
Веревка была такая же, как та, которой задушили мадам Довре. Ано открыл дверь, но на пороге обернулся и сказал медсестре:
– Мы пошлем за экипажем для мадемуазель Вокье. Вы доедете с ней до самой ее двери, и после этого, думаю, ваша помощь будет не нужна. Сложите ее вещи и снесите вниз. Мадемуазель Вокье уже может спуститься без посторонней помощи. – Детектив дружески кивнул и вышел за дверь.
Во время этого допроса Рикардо все гадал, что думает Ано по поводу Элен Вокье. Он выражал ей сочувствие, но, возможно, это было только притворство? Его вопросы никак не выдавали его отношения. Но конец все прояснил: он прямым текстом сообщил медсестре, что ее миссия – миссия тюремщицы – закончилась. Она должна будет принести вещи Вокье, но Вокье может идти сама. С Элен Вокье явно сняты все подозрения.
Глава 7
Неожиданное открытие
Однако угодить Гарри Ветермилу было не так легко.
– Мосье, хорошо бы твердо знать, куда она поедет, – сказал он, – и иметь полную уверенность в том, что она там останется, пока не потребуется снова.
Ано с жалостью посмотрел на молодого человека.
– Мосье, я понимаю, что вы предубеждены против Элен Вокье. Что делать, все мы люди. То, что она говорила, не могло настроить вас на дружеский лад. Но… – не закончив фразу, он пожал плечами. – Мы, конечно, будем знать, где остановится Элен Вокье. Но поймите… Если она хоть как-то связана с этим делом, мы узнаем больше, предоставив ей свободу. Если оставить ее на свободе и осторожненько за ней наблюдать, она в какой-то момент осмелеет и сделает какой-то шаг – или другие сделают.
Мистер Рикардо от души одобрил доводы Ано:
– Совершенно верно. Она может, к примеру, написать письмо.
– Или получить, что было бы еще лучше, – добавил Ано, – если, конечно, она имеет хоть какое-то отношение ко всему этому. – Он пожал плечами и обернулся к комиссару: – У вас есть исполнительный офицер, которому вы доверяете?
– Конечно. Дюжина.
– Мне нужен один.
– А вот он, – сказал комиссар.
Они спускались по лестнице; внизу все еще стоял и ждал Дюрет – тот самый офицер, который отыскал магазин, где была куплена веревка. Ано фамильярно взял Дюрета за рукав и отвел подальше от своих компаньонов. Те видели, как он давал Дюрету указания, потом Дюрет ушел, а Ано снова присоединился к ним.
– Я велел ему взять экипаж и сопровождать Элен Вокье к ее друзьям.
Потирая бритый подбородок, он поглядывал то на Рикардо, то на комиссара и наконец сказал:
– Должен признаться, эта зловещая маленькая драма меня очень заинтересовала. Грязная, ничтожная борьба за верховенство в домашнем королевстве мадам Довре, а? Да, весьма любопытно. Столько терпения, столько усилий, столько стратегических разработок для столь мелкой победы, – генералу этого хватило бы с лихвой, чтобы разгромить армию, а здесь ничего так и не завоевано! Но с другой стороны, что же еще такое политика?.. Да, интересно.
Его глаза чуть задержались на Гарри Ветермиле, но не дали молодому человеку никакой надежды. Он вынул из кармана ключ.
– Нет нужды запирать ее комнату. Мы узнали все, что можно было узнать. – Вставив ключ в прорезь замка, он повернул его, отпирая комнату Селии.
– Разумно ли это, мосье? – спросил Беснар.
Ано пожал плечами.
– Почему нет?
– Дело ваше, – сказал комиссар.
По мнению Рикардо, этот странный поступок был нарушением всех правил, но, раз комиссар не возражал, Рикардо тем более не мог.
– А где мой смышленый друг Перрише? – спросил Ано и, свесившись через перила, вызвал его из холла. – Теперь осмотрим комнату убитой.
Комната была напротив спальни Селии. Беснар отпер ее, Ано, сняв шляпу, шагнул через порог, за ним вошли его друзья. На кровати под простыней угадывались контуры тела мадам Довре. Ано осторожно подошел к кровати и почтительно откинул край простыни. Все увидели обескровленное, опухшее лицо; жизнь навсегда покинула его.
– Чудовищное преступление, – тихо сказал он, и, когда повернулся к компаньонам, лицо у него было очень бледное. Он снова подтянул простыню к краю изголовья и оглядел комнату.
Она была обставлена и украшена так же, как салон, но контраст был разительный. Внизу, в салоне, они увидели только один опрокинутый стул, а здесь все было перевернуто вверх дном. В углу стоял пустой сейф с распахнутыми дверцами; коврики на полированном полу все были откинуты и сбиты в кучу; открыты дверцы гардероба, выворочен каждый ящик; даже кровать сдвинута с места.
– Вот в этот сейф мадам Довре каждый вечер прятала свои драгоценности, – сказал комиссар.
Ано продолжал оглядывать комнату.
– О, вы так думаете? – рассеянно произнес он. Рикардо казалось, что он увидел в этой комнате что-то такое, что его встревожило и усилило замешательство.
– Да, – уверенно ответил Беснар. – Каждый вечер мадам Довре запирала свои бриллианты в этот сейф. Всегда, как бы сильно ни уставала. – Он сунул руку в сейф и вытащил бумагу. – Вот список драгоценностей мадам Довре.
Однако было видно, что Ано этого списка было мало. Он взял список, пробежал его глазами, но его мысли явно были заняты другим.
– Если это так, – медленно сказал он, – если мадам Довре держала драгоценности в сейфе, тогда почему перевернут каждый ящик, даже кровать сдвинута? Перрише, заприте дверь. Так. Теперь подоприте ее своей спиной.
Ано подождал, пока не убедился, что широкая спина Перрише закрыла дверь. После этого он опустился на колени и, отодвигая коврики один за другим, стал с величайшей тщательностью осматривать паркет. Возле кровати был расстелен шелковый персидский половичок. Его тоже отбросила проворная рука Ано, после чего детектив распростерся на полу, он крутился так и сяк, стараясь поймать отражение света от пола, и вдруг рывком поднялся на колени и приложил палец к губам. В мертвой тишине он вынул из кармана перочинный ножик и раскрыл его, снова наклонился и вставил нож в щель между паркетными дощечками. Остальные трое следили за ним с нарастающим волнением. Дощечка приподнялась, Ано ее вытащил, бесшумно положил рядом и сунул руку в отверстие.
За спиной Рикардо Ветермил сдавленно охнул. Ано сердито зашикал на него. Он вынул руку из щели. Пальцы его сжимали зеленый кожаный футляр. Он открыл его, и бриллиантовое ожерелье сверкнуло им в лицо тысячей разно цветных огней. Он снова и снова запускал руку в щель и одну за другой доставал коробочки с драгоценностями и открывал их перед удивленными компаньонами. Жемчужные колье, бриллиантовые ожерелья, изумрудные ожерелья, кольца с кроваво-красными рубинами, инкрустированные опалами золотые браслеты – перед ними была коллекция драгоценностей мадам Довре.
– Поразительно, – благоговейно пробормотал Беснар.
– Так, значит, ее не ограбили?! – вскричал Рикардо.
Ано поднялся на ноги.
– Какая жестокая ирония! – прошептал он. – Несчастную убили из-за этих сокровищ, перевернули всю комнату, но так ничего и не нашли. Они рассчитывали на сейф, а в результате забрали только то, что было на ней. Давайте посмотрим, что же это было.
– Элен Вокье говорила, что было всего несколько колец, но она не уверена, – напомнил Беснар.
– А вот мы проверим! – сказал Ано и, взяв из сейфа список, стал сверять с ним драгоценности, разложенные на полу. Закончив, он снова встал на колени и пошарил в дыре. – Не хватает жемчужного ожерелья, – констатировал он. – Судя по описанию, оно очень ценное. А также нескольких колец. Наверное, они были на ней. – Ано сел на пятки. – Мы сейчас пошлем нашего смышленого Перрише за сумкой, – сказал он, – а еще мы посоветуем смышленому Перрише ни единой живой душе не заикаться о том, что он видел. Мы опечатаем сумку с драгоценностями, отдадим ее комиссару, и он под величайшим секретом увезет ее с виллы. А список я возьму себе, – и он бережно вложил его в записную книжку.
Детектив отпер дверь, вышел на лестничную площадку, посмотрел вверх и вниз и подозвал Перрише.
– Сюда! – прошептал он. – Быстро! А на обратном пути спрячьте сумку под плащом.
Перрише пошел, пыжась от гордости: ведь он помогает самому великому Ано из парижской Сюртэ! Ано вернулся в комнату мадам Довре и закрыл за собой дверь. Он посмотрел в глаза компаньонам.
– Вы представляете себе эту сцену? – спросил он, и на его губах заиграла странная улыбка.
Ано забыл про Ветермила, забыл даже про мертвую женщину, накрытую простыней. Он погрузился в себя. Глаза сверкали, лицо горело от азарта. В этот момент Рикардо увидел этого человека таким, каков он есть, и испугался за Гарри Ветермила: Ано ничто не собьет с пути, ничто его не остановит, пока он не узнает правду и не схватит добычу. А он схватит, в этом Рикардо был уверен. Сейчас Ано старался, чтобы компаньоны увидели то, что видит он.
– Старуха каждый вечер на глазах горничной или компаньонки запирала бриллианты в сейф, а потом, оставшись одна, тайком вынимала их из сейфа и перепрятывала. Но скажу вам – по-человечески это понятно. Да, это интересно именно потому, что свойственно человеку, характеризует его природу. А теперь вообразите себе минувшую ночь: убийцы открывают сейф и ничего там не находят! В страшной спешке они обыскивают комнату, пинают ногами коврики, выдергивают ящики, но ничего, ничего нет! Представьте себе их ярость, остолбенение и наконец страх. Пора бежать, а у них только жемчужное ожерелье, хотя они рассчитывали на несметные богатства. Да, интересно, это говорю вам я – я, повидавший немало странного на свете.
Перрише принес холщовую сумку, Ано сложил в нее футляры с драгоценностями, опечатал ее в присутствии четырех свидетелей и передал Беснару. Он вставил на место паркетную дощечку, накрыл ковриком и поднялся.
– Послушайте! – сказал он очень тихо и очень серьезно, что произвело на всех невероятное впечатление. – Есть в этом доме что-то, чего я не понимаю. Это я вам уже говорил, а сейчас скажу больше. Мне страшно. Я боюсь. – Это прозвучало как удар грома, хотя было сказано тихим голосом. – Да, друзья мои, ужасно боюсь. – Все почувствовали неловкость и какой-то благоговейный страх, как будто комната наполнилась неведомой гибельной силой и это нечто накрыло их с головой. Это чувство было таким мощным, что все невольно придвинулись друг к другу. – Так вот, я вас строжайшим образом предупреждаю. Ни звука об этих драгоценностях; чтобы ни в одной газете ни единого намека; никто не должен даже заподозрить, что мы их обнаружили. Понятно?
– Разумеется, – сказал комиссар.
– Да, – сказал Рикардо.
– Будьте уверены, мосье, – сказал Перрише.
Только Гарри Ветермил ничего не ответил, ни слова. Он смотрел на Ано горящими глазами, и Ано не стал его спрашивать. Он даже не взглянул на него. Рикардо понимал почему: Ано боялся, что не выдержит, увидев страдание, написанное на лице Гарри, и отменит распоряжение о строгой конфиденциальности.
Мосье Ано снова спустился в веселый маленький салон, принаряженный августовскими жаркими лучами и цветами, и встал перед диваном, сверля его настороженным взглядом. Потом он закрыл глаза и вздрогнул, словно охваченный внезапным холодом. Рикардо это потрясло, причем гораздо сильнее, чем окоченевшее тело под простыней и найденные драгоценности. Труп и драгоценности были реальностью, вполне понятной, хоть и невероятной. Но это ожидание неизвестности, этот ужас, не факт, а намек на что-то кошмарное, вынуждающий строить самые мрачные предположения… Ано вздрогнул! Рикардо понятия не имел почему, и от этого ему было еще тревожнее. Поведение доблестного Ано подействовало не только на Рикардо. В комнате раздался отчаянный вопль, вопль муки. Это кричал Гарри Ветермил; его лицо стало пепельно-белым.
– Мосье! Я не знаю, почему вы вздрогнули, но я помню те несколько слов, что вы сказали утром.
Ано круто повернулся, лицо его было измученным и серым, но глаза сверкали.
– Друг мой, я их тоже помню, – отозвался он. Они смотрели друг другу в глаза, и на их лицах был написан страх.
Рикардо пытался угадать, какие же слова они оба так хорошо помнят, но тут послышался скрип колес. На Ано он произвел магическое действие – детектив тут же засунул руки в карманы и беспечно сказал:
– Экипаж для Элен Вокье. – Он вытащил портсигар и закурил. – Надо бы убедиться, что она благополучно отбыла. Надеюсь, это закрытый экипаж?
Это было закрытое ландо. Оно проехало мимо окна салона к парадной двери дома. Следом за Ано все вышли в холл. Спустилась медсестра с сумкой Элен. Она отнесла сумку в экипаж, отошла к двери и стала ждать.
– Может, Элен Вокье стало плохо, – с беспокойством сказала она, направляясь к лестнице, но Ано проворно загородил ей дорогу.
– Почему вы так решили? – спросил он, и на его лице мелькнула странная улыбка. Наверху кто-то тихо закрыл дверь. – Вот видите, вы ошиблись: она идет.
Рикардо был озадачен. Ему показалось, что дверь – очень осторожно – закрыли на втором этаже. Тогда как комната мадемуазель Вокье располагалась на третьем. Но раз Ано не заметил ничего странного, значит, этого не может быть. Детектив приветствовал Элен Вокье улыбкой.
– Вы уже выглядите гораздо лучше, мадемуазель, – вежливо подбодрил ее он. – Это вам каждый скажет. Щеки уже немного порозовели, день-другой – и вы придете в полную норму.
Он придержал дверь, пока она усаживалась в ландо. Сестра села рядом с ней, Дюрет взобрался на козлы, и экипаж тронулся.
– До свиданья, барышни! – прокричал Ано.
Он глядел им вслед, пока коляска не скрылась за высокими кустами. А затем повел себя самым неожиданным образом. Он молнией взлетел по лестнице – такое проворство даже позабавило Рикардо. Остальные старались не отставать. Он распахнул комнату Селии, ворвался в нее и на секунду замер, потом подскочил к окну и, спрятавшись за занавеской, выглянул. Ано махнул рукой назад, молча призывая всех держаться подальше. До них донесся скрип колес и скрежет гравия. Экипаж выезжал на дорогу. Дюрет, сидевший на козлах, оглянулся на дом, Ано на мгновенье высунулся из окна и, как раньше это делал комиссар, помахал рукой. Потом он отвернулся от окна и увидал, что Перрише, его смышленый друг Перрише, стоит с раскрытым ртом и вылупленными глазами.
– Мосье, из этой комнаты кое-что унесли! – крикнул он.
Ано оглядел комнату и твердо сказал:
– Нет.
– Да, мосье, да! Смотрите! Тут на столе стояла баночка с кремом. Вот тут, куда я показываю пальцем, она стояла тут час назад, когда мы уходили из комнаты. А сейчас ее нет.
Ано рассмеялся.
– Перрише, дружище, – ехидно сказал он, – я вижу, газеты были к вам несправедливы. Вы гораздо умнее, чем они считают. Говорят, дорогой мой друг, что правда лежит на дне колодца – а вы собрались ее искать на дне баночки с кремом. Ладно, пойдемте, господа. В этом доме нам больше нечего делать.
Он вышел. Перрише стоял в стороне, красный от стыда. Великий мосье Ано сделал ему выговор, причем справедливый. Он это понял. Он хотел показать, какой он УМНЫЙ, да, он хотел любой ценой заявить о себе. И выставил себя дураком. И угораздило же его ляпнуть про баночку с кремом!
– Мосье, хорошо бы твердо знать, куда она поедет, – сказал он, – и иметь полную уверенность в том, что она там останется, пока не потребуется снова.
Ано с жалостью посмотрел на молодого человека.
– Мосье, я понимаю, что вы предубеждены против Элен Вокье. Что делать, все мы люди. То, что она говорила, не могло настроить вас на дружеский лад. Но… – не закончив фразу, он пожал плечами. – Мы, конечно, будем знать, где остановится Элен Вокье. Но поймите… Если она хоть как-то связана с этим делом, мы узнаем больше, предоставив ей свободу. Если оставить ее на свободе и осторожненько за ней наблюдать, она в какой-то момент осмелеет и сделает какой-то шаг – или другие сделают.
Мистер Рикардо от души одобрил доводы Ано:
– Совершенно верно. Она может, к примеру, написать письмо.
– Или получить, что было бы еще лучше, – добавил Ано, – если, конечно, она имеет хоть какое-то отношение ко всему этому. – Он пожал плечами и обернулся к комиссару: – У вас есть исполнительный офицер, которому вы доверяете?
– Конечно. Дюжина.
– Мне нужен один.
– А вот он, – сказал комиссар.
Они спускались по лестнице; внизу все еще стоял и ждал Дюрет – тот самый офицер, который отыскал магазин, где была куплена веревка. Ано фамильярно взял Дюрета за рукав и отвел подальше от своих компаньонов. Те видели, как он давал Дюрету указания, потом Дюрет ушел, а Ано снова присоединился к ним.
– Я велел ему взять экипаж и сопровождать Элен Вокье к ее друзьям.
Потирая бритый подбородок, он поглядывал то на Рикардо, то на комиссара и наконец сказал:
– Должен признаться, эта зловещая маленькая драма меня очень заинтересовала. Грязная, ничтожная борьба за верховенство в домашнем королевстве мадам Довре, а? Да, весьма любопытно. Столько терпения, столько усилий, столько стратегических разработок для столь мелкой победы, – генералу этого хватило бы с лихвой, чтобы разгромить армию, а здесь ничего так и не завоевано! Но с другой стороны, что же еще такое политика?.. Да, интересно.
Его глаза чуть задержались на Гарри Ветермиле, но не дали молодому человеку никакой надежды. Он вынул из кармана ключ.
– Нет нужды запирать ее комнату. Мы узнали все, что можно было узнать. – Вставив ключ в прорезь замка, он повернул его, отпирая комнату Селии.
– Разумно ли это, мосье? – спросил Беснар.
Ано пожал плечами.
– Почему нет?
– Дело ваше, – сказал комиссар.
По мнению Рикардо, этот странный поступок был нарушением всех правил, но, раз комиссар не возражал, Рикардо тем более не мог.
– А где мой смышленый друг Перрише? – спросил Ано и, свесившись через перила, вызвал его из холла. – Теперь осмотрим комнату убитой.
Комната была напротив спальни Селии. Беснар отпер ее, Ано, сняв шляпу, шагнул через порог, за ним вошли его друзья. На кровати под простыней угадывались контуры тела мадам Довре. Ано осторожно подошел к кровати и почтительно откинул край простыни. Все увидели обескровленное, опухшее лицо; жизнь навсегда покинула его.
– Чудовищное преступление, – тихо сказал он, и, когда повернулся к компаньонам, лицо у него было очень бледное. Он снова подтянул простыню к краю изголовья и оглядел комнату.
Она была обставлена и украшена так же, как салон, но контраст был разительный. Внизу, в салоне, они увидели только один опрокинутый стул, а здесь все было перевернуто вверх дном. В углу стоял пустой сейф с распахнутыми дверцами; коврики на полированном полу все были откинуты и сбиты в кучу; открыты дверцы гардероба, выворочен каждый ящик; даже кровать сдвинута с места.
– Вот в этот сейф мадам Довре каждый вечер прятала свои драгоценности, – сказал комиссар.
Ано продолжал оглядывать комнату.
– О, вы так думаете? – рассеянно произнес он. Рикардо казалось, что он увидел в этой комнате что-то такое, что его встревожило и усилило замешательство.
– Да, – уверенно ответил Беснар. – Каждый вечер мадам Довре запирала свои бриллианты в этот сейф. Всегда, как бы сильно ни уставала. – Он сунул руку в сейф и вытащил бумагу. – Вот список драгоценностей мадам Довре.
Однако было видно, что Ано этого списка было мало. Он взял список, пробежал его глазами, но его мысли явно были заняты другим.
– Если это так, – медленно сказал он, – если мадам Довре держала драгоценности в сейфе, тогда почему перевернут каждый ящик, даже кровать сдвинута? Перрише, заприте дверь. Так. Теперь подоприте ее своей спиной.
Ано подождал, пока не убедился, что широкая спина Перрише закрыла дверь. После этого он опустился на колени и, отодвигая коврики один за другим, стал с величайшей тщательностью осматривать паркет. Возле кровати был расстелен шелковый персидский половичок. Его тоже отбросила проворная рука Ано, после чего детектив распростерся на полу, он крутился так и сяк, стараясь поймать отражение света от пола, и вдруг рывком поднялся на колени и приложил палец к губам. В мертвой тишине он вынул из кармана перочинный ножик и раскрыл его, снова наклонился и вставил нож в щель между паркетными дощечками. Остальные трое следили за ним с нарастающим волнением. Дощечка приподнялась, Ано ее вытащил, бесшумно положил рядом и сунул руку в отверстие.
За спиной Рикардо Ветермил сдавленно охнул. Ано сердито зашикал на него. Он вынул руку из щели. Пальцы его сжимали зеленый кожаный футляр. Он открыл его, и бриллиантовое ожерелье сверкнуло им в лицо тысячей разно цветных огней. Он снова и снова запускал руку в щель и одну за другой доставал коробочки с драгоценностями и открывал их перед удивленными компаньонами. Жемчужные колье, бриллиантовые ожерелья, изумрудные ожерелья, кольца с кроваво-красными рубинами, инкрустированные опалами золотые браслеты – перед ними была коллекция драгоценностей мадам Довре.
– Поразительно, – благоговейно пробормотал Беснар.
– Так, значит, ее не ограбили?! – вскричал Рикардо.
Ано поднялся на ноги.
– Какая жестокая ирония! – прошептал он. – Несчастную убили из-за этих сокровищ, перевернули всю комнату, но так ничего и не нашли. Они рассчитывали на сейф, а в результате забрали только то, что было на ней. Давайте посмотрим, что же это было.
– Элен Вокье говорила, что было всего несколько колец, но она не уверена, – напомнил Беснар.
– А вот мы проверим! – сказал Ано и, взяв из сейфа список, стал сверять с ним драгоценности, разложенные на полу. Закончив, он снова встал на колени и пошарил в дыре. – Не хватает жемчужного ожерелья, – констатировал он. – Судя по описанию, оно очень ценное. А также нескольких колец. Наверное, они были на ней. – Ано сел на пятки. – Мы сейчас пошлем нашего смышленого Перрише за сумкой, – сказал он, – а еще мы посоветуем смышленому Перрише ни единой живой душе не заикаться о том, что он видел. Мы опечатаем сумку с драгоценностями, отдадим ее комиссару, и он под величайшим секретом увезет ее с виллы. А список я возьму себе, – и он бережно вложил его в записную книжку.
Детектив отпер дверь, вышел на лестничную площадку, посмотрел вверх и вниз и подозвал Перрише.
– Сюда! – прошептал он. – Быстро! А на обратном пути спрячьте сумку под плащом.
Перрише пошел, пыжась от гордости: ведь он помогает самому великому Ано из парижской Сюртэ! Ано вернулся в комнату мадам Довре и закрыл за собой дверь. Он посмотрел в глаза компаньонам.
– Вы представляете себе эту сцену? – спросил он, и на его губах заиграла странная улыбка.
Ано забыл про Ветермила, забыл даже про мертвую женщину, накрытую простыней. Он погрузился в себя. Глаза сверкали, лицо горело от азарта. В этот момент Рикардо увидел этого человека таким, каков он есть, и испугался за Гарри Ветермила: Ано ничто не собьет с пути, ничто его не остановит, пока он не узнает правду и не схватит добычу. А он схватит, в этом Рикардо был уверен. Сейчас Ано старался, чтобы компаньоны увидели то, что видит он.
– Старуха каждый вечер на глазах горничной или компаньонки запирала бриллианты в сейф, а потом, оставшись одна, тайком вынимала их из сейфа и перепрятывала. Но скажу вам – по-человечески это понятно. Да, это интересно именно потому, что свойственно человеку, характеризует его природу. А теперь вообразите себе минувшую ночь: убийцы открывают сейф и ничего там не находят! В страшной спешке они обыскивают комнату, пинают ногами коврики, выдергивают ящики, но ничего, ничего нет! Представьте себе их ярость, остолбенение и наконец страх. Пора бежать, а у них только жемчужное ожерелье, хотя они рассчитывали на несметные богатства. Да, интересно, это говорю вам я – я, повидавший немало странного на свете.
Перрише принес холщовую сумку, Ано сложил в нее футляры с драгоценностями, опечатал ее в присутствии четырех свидетелей и передал Беснару. Он вставил на место паркетную дощечку, накрыл ковриком и поднялся.
– Послушайте! – сказал он очень тихо и очень серьезно, что произвело на всех невероятное впечатление. – Есть в этом доме что-то, чего я не понимаю. Это я вам уже говорил, а сейчас скажу больше. Мне страшно. Я боюсь. – Это прозвучало как удар грома, хотя было сказано тихим голосом. – Да, друзья мои, ужасно боюсь. – Все почувствовали неловкость и какой-то благоговейный страх, как будто комната наполнилась неведомой гибельной силой и это нечто накрыло их с головой. Это чувство было таким мощным, что все невольно придвинулись друг к другу. – Так вот, я вас строжайшим образом предупреждаю. Ни звука об этих драгоценностях; чтобы ни в одной газете ни единого намека; никто не должен даже заподозрить, что мы их обнаружили. Понятно?
– Разумеется, – сказал комиссар.
– Да, – сказал Рикардо.
– Будьте уверены, мосье, – сказал Перрише.
Только Гарри Ветермил ничего не ответил, ни слова. Он смотрел на Ано горящими глазами, и Ано не стал его спрашивать. Он даже не взглянул на него. Рикардо понимал почему: Ано боялся, что не выдержит, увидев страдание, написанное на лице Гарри, и отменит распоряжение о строгой конфиденциальности.
Мосье Ано снова спустился в веселый маленький салон, принаряженный августовскими жаркими лучами и цветами, и встал перед диваном, сверля его настороженным взглядом. Потом он закрыл глаза и вздрогнул, словно охваченный внезапным холодом. Рикардо это потрясло, причем гораздо сильнее, чем окоченевшее тело под простыней и найденные драгоценности. Труп и драгоценности были реальностью, вполне понятной, хоть и невероятной. Но это ожидание неизвестности, этот ужас, не факт, а намек на что-то кошмарное, вынуждающий строить самые мрачные предположения… Ано вздрогнул! Рикардо понятия не имел почему, и от этого ему было еще тревожнее. Поведение доблестного Ано подействовало не только на Рикардо. В комнате раздался отчаянный вопль, вопль муки. Это кричал Гарри Ветермил; его лицо стало пепельно-белым.
– Мосье! Я не знаю, почему вы вздрогнули, но я помню те несколько слов, что вы сказали утром.
Ано круто повернулся, лицо его было измученным и серым, но глаза сверкали.
– Друг мой, я их тоже помню, – отозвался он. Они смотрели друг другу в глаза, и на их лицах был написан страх.
Рикардо пытался угадать, какие же слова они оба так хорошо помнят, но тут послышался скрип колес. На Ано он произвел магическое действие – детектив тут же засунул руки в карманы и беспечно сказал:
– Экипаж для Элен Вокье. – Он вытащил портсигар и закурил. – Надо бы убедиться, что она благополучно отбыла. Надеюсь, это закрытый экипаж?
Это было закрытое ландо. Оно проехало мимо окна салона к парадной двери дома. Следом за Ано все вышли в холл. Спустилась медсестра с сумкой Элен. Она отнесла сумку в экипаж, отошла к двери и стала ждать.
– Может, Элен Вокье стало плохо, – с беспокойством сказала она, направляясь к лестнице, но Ано проворно загородил ей дорогу.
– Почему вы так решили? – спросил он, и на его лице мелькнула странная улыбка. Наверху кто-то тихо закрыл дверь. – Вот видите, вы ошиблись: она идет.
Рикардо был озадачен. Ему показалось, что дверь – очень осторожно – закрыли на втором этаже. Тогда как комната мадемуазель Вокье располагалась на третьем. Но раз Ано не заметил ничего странного, значит, этого не может быть. Детектив приветствовал Элен Вокье улыбкой.
– Вы уже выглядите гораздо лучше, мадемуазель, – вежливо подбодрил ее он. – Это вам каждый скажет. Щеки уже немного порозовели, день-другой – и вы придете в полную норму.
Он придержал дверь, пока она усаживалась в ландо. Сестра села рядом с ней, Дюрет взобрался на козлы, и экипаж тронулся.
– До свиданья, барышни! – прокричал Ано.
Он глядел им вслед, пока коляска не скрылась за высокими кустами. А затем повел себя самым неожиданным образом. Он молнией взлетел по лестнице – такое проворство даже позабавило Рикардо. Остальные старались не отставать. Он распахнул комнату Селии, ворвался в нее и на секунду замер, потом подскочил к окну и, спрятавшись за занавеской, выглянул. Ано махнул рукой назад, молча призывая всех держаться подальше. До них донесся скрип колес и скрежет гравия. Экипаж выезжал на дорогу. Дюрет, сидевший на козлах, оглянулся на дом, Ано на мгновенье высунулся из окна и, как раньше это делал комиссар, помахал рукой. Потом он отвернулся от окна и увидал, что Перрише, его смышленый друг Перрише, стоит с раскрытым ртом и вылупленными глазами.
– Мосье, из этой комнаты кое-что унесли! – крикнул он.
Ано оглядел комнату и твердо сказал:
– Нет.
– Да, мосье, да! Смотрите! Тут на столе стояла баночка с кремом. Вот тут, куда я показываю пальцем, она стояла тут час назад, когда мы уходили из комнаты. А сейчас ее нет.
Ано рассмеялся.
– Перрише, дружище, – ехидно сказал он, – я вижу, газеты были к вам несправедливы. Вы гораздо умнее, чем они считают. Говорят, дорогой мой друг, что правда лежит на дне колодца – а вы собрались ее искать на дне баночки с кремом. Ладно, пойдемте, господа. В этом доме нам больше нечего делать.
Он вышел. Перрише стоял в стороне, красный от стыда. Великий мосье Ано сделал ему выговор, причем справедливый. Он это понял. Он хотел показать, какой он УМНЫЙ, да, он хотел любой ценой заявить о себе. И выставил себя дураком. И угораздило же его ляпнуть про баночку с кремом!
Глава 8
Капитан корабля
Ано, Ветермил и Рикардо покинули виллу «Роза».
– Надо бы перекусить, – сказал детектив.
– Пойдемте в мой отель, – предложил Ветермил, но Ано помотал головой:
– Нет, пойдемте на виллу «Флёр». Там сможем что-нибудь узнать, а в таком деле, как это, дорога каждая минута. Надо спешить.
– Можно и мне с вами? – пылко воскликнул Рикардо.
– Милости просим, – с изысканной любезностью ответил Ано. – Как же мы обойдемся без тонких метких высказываний мосье Рикардо. – И он молча зашагал по дороге.
Рикардо не совсем хорошо понимал, что Ано имел в виду, но он был так возбужден, что ему было не до раздумий. Искренне сочувствуя горю друга, он тем не менее наслаждался значимостью происходящего. Он смотрел на себя как бы со стороны (сказывалась артистическая натура!) и воображал, как все вокруг кивают в его сторону, приговаривая: «Этот человек наблюдает за расследованием убийства на вилле «Роза». Представляете, сколько интересного он мог бы рассказать, если бы имел право!»
На самом деле никто и не думал на него смотреть, однако у мистера Рикардо возник вопрос: а что он, собственно, мог бы рассказать?
Этот вопрос крутился у него в голове на протяжении всего ленча. В перерыве между блюдами Ано написал письмо. Они сидели за угловым столиком, детектив сел спиной к стене, к тому же загородил письмо тарелкой. Никто из его спутников при всем желании не мог бы увидеть, что он пишет. Рикардо был страшно этим раздосадован. Сплошные тайны, хотя вроде бы ничего не скрывает. Ано велел официанту привести офицера в штатском, дежурившего при входе, и передал ему письмо. Потом извинился перед своими спутниками:
– Мы должны как можно скорее получить полное досье на мадемуазель Селию.
Он закурил сигару и, отпив глоток кофе, вдруг повернулся к Рикардо:
– Расскажите, что вы думаете об этом деле. Что думает мистер Ветермил, всем ясно, не так ли? Что виновна Элен Вокье. А что думаете вы, мосье Рикардо? Ваши соображения?
Рикардо вынул из кармана ручку, из записной книжки – лист бумаги. Польщенный вниманием Ано, он приготовился вершить свой суд.
– Здесь я помечу все самые важные моменты, – и вскоре на листке появилось несколько пунктов и подпунктов:
1) Сепия Харланд поселилась в доме мадам Довре при сомнительных обстоятельствах.
2) При помощи еще более сомнительных методов она приобрела небывалую власть над мадам Довре.
3) В доказательство того, насколько велика была эта власть, достаточно заглянуть в гардероб мадемуазель Селии: она носила самые дорогие наряды.
4) Селия Харланд устроила так, что шофер Серветаз уехал в Шамбери в день убийства.
5) Селия Харланд купила веревку, которой была задушена мадам Довре и связана Элен Вокье.
6) Следы на газоне показывают, что Селия бежала из салона к машине.
7) Селия утверждала, что во вторник состоится очередной сеанс, но оделась не так, как обычно одевалась для сеанса, а будто собралась на свидание.
8) Селия исчезла.
Эти восемь пунктов указывают на причастность Селии Харланд к убийству. Но у меня нет фактов, позволяющих ответить на следующие вопросы:
а) Кто тот мужчина, который принимал участие в преступлении?
б) Кто та женщина, которая пришла на виллу в день убийства вместе с мадам Довре и мадемуазель Селией?
в) Что случилось в салоне? Как именно произошло убийство?
г) Можно ли доверять показаниям Элен Вокье?
д) Что означает разорванная бумажка? (Возможно, это «послание от духа», написанное почерком Селии Харланд.)
е) Почему на одной диванной подушке коричневое пятно, похожее на кровь, а чехол на другой подушке разорван?
Рикардо хотел было включить вопрос насчет баночки с кремом в спальне Селии – пропала она или нет? Но вспомнил, что Ано не придал значения этому инциденту, и не стал рисковать. К тому же и лист был исписан до конца. Он вручил листок Ано и откинулся в кресле, глядя на него с напряженным ожиданием, точно начинающий писатель, отдавший свое первое произведение критику.
Ано не спеша прочел его список и одобрительно кивнул.
– Посмотрим, что скажет мосье Ветермил, – произнес он, передавая листок Гарри, который за всю трапезу не проронил ни слова.
– Не надо! – вскрикнул Рикардо, но Гарри уже держал в руке его творение. Он улыбнулся другу жалобной улыбкой.
– Лучше мне узнать, что вы оба думаете, – сказал Гарри и стал читать. Прочитав первые восемь пунктов, он ударил кулаком по столу и воскликнул: – Нет, это невозможно! Я не держу на вас зла, Рикардо. Таковы факты, а я уже сказал, что умею смотреть фактам в лицо. Но всему этому будет объяснение… если мы его найдем.
Он на мгновенье закрыл лицо руками, потом снова взялся за листок.
– А если Элен Вокье действительно солгала, – крикнул он, швыряя бумагу Ано. – Что вы тогда будете делать?
Ано, улыбнувшись, покачал головой.
– Вы когда-нибудь плавали на корабле?
– Да. А что?
– Каждый день в полдень три офицера определяют положение корабля: капитан, первый помощник и второй помощник. Каждый записывает свои наблюдения, капитан берет все три и сравнивает. Если кто-то из помощников ошибается, капитан им на это указывает, но он никогда не демонстрирует им свои записи. Потому что, без сомнения, он тоже иногда ошибается. Так что, господа, я буду критиковать ваши наблюдения, но своих не выдам, не обессудьте.
– Надо бы перекусить, – сказал детектив.
– Пойдемте в мой отель, – предложил Ветермил, но Ано помотал головой:
– Нет, пойдемте на виллу «Флёр». Там сможем что-нибудь узнать, а в таком деле, как это, дорога каждая минута. Надо спешить.
– Можно и мне с вами? – пылко воскликнул Рикардо.
– Милости просим, – с изысканной любезностью ответил Ано. – Как же мы обойдемся без тонких метких высказываний мосье Рикардо. – И он молча зашагал по дороге.
Рикардо не совсем хорошо понимал, что Ано имел в виду, но он был так возбужден, что ему было не до раздумий. Искренне сочувствуя горю друга, он тем не менее наслаждался значимостью происходящего. Он смотрел на себя как бы со стороны (сказывалась артистическая натура!) и воображал, как все вокруг кивают в его сторону, приговаривая: «Этот человек наблюдает за расследованием убийства на вилле «Роза». Представляете, сколько интересного он мог бы рассказать, если бы имел право!»
На самом деле никто и не думал на него смотреть, однако у мистера Рикардо возник вопрос: а что он, собственно, мог бы рассказать?
Этот вопрос крутился у него в голове на протяжении всего ленча. В перерыве между блюдами Ано написал письмо. Они сидели за угловым столиком, детектив сел спиной к стене, к тому же загородил письмо тарелкой. Никто из его спутников при всем желании не мог бы увидеть, что он пишет. Рикардо был страшно этим раздосадован. Сплошные тайны, хотя вроде бы ничего не скрывает. Ано велел официанту привести офицера в штатском, дежурившего при входе, и передал ему письмо. Потом извинился перед своими спутниками:
– Мы должны как можно скорее получить полное досье на мадемуазель Селию.
Он закурил сигару и, отпив глоток кофе, вдруг повернулся к Рикардо:
– Расскажите, что вы думаете об этом деле. Что думает мистер Ветермил, всем ясно, не так ли? Что виновна Элен Вокье. А что думаете вы, мосье Рикардо? Ваши соображения?
Рикардо вынул из кармана ручку, из записной книжки – лист бумаги. Польщенный вниманием Ано, он приготовился вершить свой суд.
– Здесь я помечу все самые важные моменты, – и вскоре на листке появилось несколько пунктов и подпунктов:
1) Сепия Харланд поселилась в доме мадам Довре при сомнительных обстоятельствах.
2) При помощи еще более сомнительных методов она приобрела небывалую власть над мадам Довре.
3) В доказательство того, насколько велика была эта власть, достаточно заглянуть в гардероб мадемуазель Селии: она носила самые дорогие наряды.
4) Селия Харланд устроила так, что шофер Серветаз уехал в Шамбери в день убийства.
5) Селия Харланд купила веревку, которой была задушена мадам Довре и связана Элен Вокье.
6) Следы на газоне показывают, что Селия бежала из салона к машине.
7) Селия утверждала, что во вторник состоится очередной сеанс, но оделась не так, как обычно одевалась для сеанса, а будто собралась на свидание.
8) Селия исчезла.
Эти восемь пунктов указывают на причастность Селии Харланд к убийству. Но у меня нет фактов, позволяющих ответить на следующие вопросы:
а) Кто тот мужчина, который принимал участие в преступлении?
б) Кто та женщина, которая пришла на виллу в день убийства вместе с мадам Довре и мадемуазель Селией?
в) Что случилось в салоне? Как именно произошло убийство?
г) Можно ли доверять показаниям Элен Вокье?
д) Что означает разорванная бумажка? (Возможно, это «послание от духа», написанное почерком Селии Харланд.)
е) Почему на одной диванной подушке коричневое пятно, похожее на кровь, а чехол на другой подушке разорван?
Рикардо хотел было включить вопрос насчет баночки с кремом в спальне Селии – пропала она или нет? Но вспомнил, что Ано не придал значения этому инциденту, и не стал рисковать. К тому же и лист был исписан до конца. Он вручил листок Ано и откинулся в кресле, глядя на него с напряженным ожиданием, точно начинающий писатель, отдавший свое первое произведение критику.
Ано не спеша прочел его список и одобрительно кивнул.
– Посмотрим, что скажет мосье Ветермил, – произнес он, передавая листок Гарри, который за всю трапезу не проронил ни слова.
– Не надо! – вскрикнул Рикардо, но Гарри уже держал в руке его творение. Он улыбнулся другу жалобной улыбкой.
– Лучше мне узнать, что вы оба думаете, – сказал Гарри и стал читать. Прочитав первые восемь пунктов, он ударил кулаком по столу и воскликнул: – Нет, это невозможно! Я не держу на вас зла, Рикардо. Таковы факты, а я уже сказал, что умею смотреть фактам в лицо. Но всему этому будет объяснение… если мы его найдем.
Он на мгновенье закрыл лицо руками, потом снова взялся за листок.
– А если Элен Вокье действительно солгала, – крикнул он, швыряя бумагу Ано. – Что вы тогда будете делать?
Ано, улыбнувшись, покачал головой.
– Вы когда-нибудь плавали на корабле?
– Да. А что?
– Каждый день в полдень три офицера определяют положение корабля: капитан, первый помощник и второй помощник. Каждый записывает свои наблюдения, капитан берет все три и сравнивает. Если кто-то из помощников ошибается, капитан им на это указывает, но он никогда не демонстрирует им свои записи. Потому что, без сомнения, он тоже иногда ошибается. Так что, господа, я буду критиковать ваши наблюдения, но своих не выдам, не обессудьте.