Страница:
– Я сама не понимаю, как это произошло, но Володя говорил, что мне можно забыть про все советские прописки, так как я и зарегистрирована буду по его американскому адресу, да и подданство скоро поменяю. Ну, в смысле, после женитьбы сразу. Вы извините, но мне сейчас так плохо. Пойду я к подруге своей. До свидания.
– Всего хорошего.
Марина встала и пошла к двери, открывшейся прежде, чем она успела дотронуться до ее ручки. В кабинет зашел Василий. Василий пропустил потерпевшую к выходу и как бы предупредил на прощание:
– До свидания. Больше не знакомься на улице.
Марина, ничего не говоря, вышла из кабинета, и Вася закрыл дверь.
– Удалось что-нибудь узнать? – спросил Егоров.
– Можно сказать, что ничего. Номер мобильного телефона числится за пятидесятилетней теткой. Я уже позвонил ей домой и пообщался. Судя по голосу – алкашка. Она сказала, что месяца три назад ее попросил какой-то симпатичный иногородний купить сим-карту на ее имя, так как срочно нуждался в телефоне, а свой паспорт потерял, и заплатил за это денег. Ну а его имя с фамилией и фирма, естественно, выдуманные. Вот так.
Александр Сергеевич закурил сигарету и посмотрел в окно. После нескольких затяжек он произнес:
– Да, в моей практике я впервые встречаюсь с такой формой кидания. Раньше ведь как было: найдет себе лимитчица одинокого алкаша, выйдет за него замуж, пропишется, соответственно, на его жилплощадь, подождет год-другой и в один прекрасный день звонит в милицию. Мы приезжаем и видим в дупель пьяного мужичка, который сидит на полу рядом с окровавленным ножом да бормочет себе что-то под нос в угарном бреду, и его «несчастную» супругу тоже видим – с ранением в области плеча или задницы. Ранение не смертельное и даже не глубокое, а мужик-то на пять лет едет в Мордовию шлаковату грузить – и это в лучшем случае. Ну и квартирка, соответственно, лимитчице отходит безвозмездно, а он после освобождения во Владимирскую область направляется, в сельскую, так сказать, местность. А здесь, понимаешь, ни алкаша тебе, ни лимитчицы, ни посягательств на человеческую жизнь… Да…
– Грамотно подготовился, ничего не скажешь. Кучу бабок срубил влегкую и главное – никаких следов не оставил, короче, ни дать ни взять – черный мак-мачо! – подвел черту Василий.
– Чего?
– В смысле черный маклер – и при этом мачо.
– Понятно. Надо подумать, каким образом этот мак-мачо на нее вышел. То, что он заранее про нее все знал, – предположил следователь, – это и ежу понятно, но вот кто ему мог все это в подробностях рассказать, пока не ясно.
– Может, директор детдома? Или работники ДЭЗа?
– Может быть…
– А может, и дружки детдомовские подготовили такую подлянку из зависти, что она бабкину квартиру унаследовала, а им только комнаты дали, а? – высказался Василий и сел на свое прежнее место.
– Тоже может быть… Только вот кто в этом сознается? Слушай, Василий, надо бы по округам пробить оперативную информацию лет за пять. Может, он уже в каких-нибудь районах всплывал с подобными выкрутасами?
– Идея хлопотная, но другой-то нет. А то получается, что мы про него знаем только одно: директор консультативного центра…
– Еще проверь ее домашний телефонный номер. Вдруг он впопыхах куда-нибудь по междугородней связи звонил? – давал указания Егоров.
– Проверю. Но чувствуется, что мужик опытный, хитрованством своим вряд ли на мелочах проколется.
– Кто знает? И на старуху бывает мокруха.
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
– Всего хорошего.
Марина встала и пошла к двери, открывшейся прежде, чем она успела дотронуться до ее ручки. В кабинет зашел Василий. Василий пропустил потерпевшую к выходу и как бы предупредил на прощание:
– До свидания. Больше не знакомься на улице.
Марина, ничего не говоря, вышла из кабинета, и Вася закрыл дверь.
– Удалось что-нибудь узнать? – спросил Егоров.
– Можно сказать, что ничего. Номер мобильного телефона числится за пятидесятилетней теткой. Я уже позвонил ей домой и пообщался. Судя по голосу – алкашка. Она сказала, что месяца три назад ее попросил какой-то симпатичный иногородний купить сим-карту на ее имя, так как срочно нуждался в телефоне, а свой паспорт потерял, и заплатил за это денег. Ну а его имя с фамилией и фирма, естественно, выдуманные. Вот так.
Александр Сергеевич закурил сигарету и посмотрел в окно. После нескольких затяжек он произнес:
– Да, в моей практике я впервые встречаюсь с такой формой кидания. Раньше ведь как было: найдет себе лимитчица одинокого алкаша, выйдет за него замуж, пропишется, соответственно, на его жилплощадь, подождет год-другой и в один прекрасный день звонит в милицию. Мы приезжаем и видим в дупель пьяного мужичка, который сидит на полу рядом с окровавленным ножом да бормочет себе что-то под нос в угарном бреду, и его «несчастную» супругу тоже видим – с ранением в области плеча или задницы. Ранение не смертельное и даже не глубокое, а мужик-то на пять лет едет в Мордовию шлаковату грузить – и это в лучшем случае. Ну и квартирка, соответственно, лимитчице отходит безвозмездно, а он после освобождения во Владимирскую область направляется, в сельскую, так сказать, местность. А здесь, понимаешь, ни алкаша тебе, ни лимитчицы, ни посягательств на человеческую жизнь… Да…
– Грамотно подготовился, ничего не скажешь. Кучу бабок срубил влегкую и главное – никаких следов не оставил, короче, ни дать ни взять – черный мак-мачо! – подвел черту Василий.
– Чего?
– В смысле черный маклер – и при этом мачо.
– Понятно. Надо подумать, каким образом этот мак-мачо на нее вышел. То, что он заранее про нее все знал, – предположил следователь, – это и ежу понятно, но вот кто ему мог все это в подробностях рассказать, пока не ясно.
– Может, директор детдома? Или работники ДЭЗа?
– Может быть…
– А может, и дружки детдомовские подготовили такую подлянку из зависти, что она бабкину квартиру унаследовала, а им только комнаты дали, а? – высказался Василий и сел на свое прежнее место.
– Тоже может быть… Только вот кто в этом сознается? Слушай, Василий, надо бы по округам пробить оперативную информацию лет за пять. Может, он уже в каких-нибудь районах всплывал с подобными выкрутасами?
– Идея хлопотная, но другой-то нет. А то получается, что мы про него знаем только одно: директор консультативного центра…
– Еще проверь ее домашний телефонный номер. Вдруг он впопыхах куда-нибудь по междугородней связи звонил? – давал указания Егоров.
– Проверю. Но чувствуется, что мужик опытный, хитрованством своим вряд ли на мелочах проколется.
– Кто знает? И на старуху бывает мокруха.
Глава 8
Неисповедимы и игристы пути кидалы-афериста
Прежде чем встретиться с другом, Аркадий заехал в церковь Троицы Живоначальной, располагавшуюся на Воробьевых горах. Там он всегда замаливал свои грехи и ставил свечку во здравие каждой новой жертвы. Вот и теперь он помолился, пошептал прошения об искуплении грехов, поставил свечку за сироту Марину и тихо удалился.
Уже час спустя Аркадий шел рядом с Митей по конюшне между денниками с лошадьми. С дорогим фотоаппаратом на плече он выглядел как счастливый английский джентльмен, Митя был экипирован в униформу наездника и нес в руках седло и хлыст.
– Сейчас ты его увидишь. Он теперь мой. Даже не верится. Ведь когда мне его первый раз показали, я сразу понял, что этот конь должен быть мой.
– А ты все правильно оформил?
– Да, конечно. Племенное свидетельство на коня и расписка продавца о получении денег хранятся у меня. Так что все грамотно. Единственное, что осталось, так это оплатить денник, но я договорился, они могут несколько дней подождать.
– А сколько стоит этот денник? – поинтересовался Аркадий.
– Ну мне отдают за двести пятьдесят баксов в месяц. Для Москвы это недорого. Но когда наши дела здесь закончатся и я увезу его в Питер, там, конечно, найду подешевле.
На подходе к деннику друзья заметили голову красивого коня, появившуюся над перегородкой. Митя повесил седло на поручень и открыл ворота денника.
– Ну привет, мой хороший! Привет, мой красавец!
Митя зашел внутрь к коню и начал гладить его по голове и шее. Грациозное животное загарцевало от удовольствия и предвкушения лакомств.
– Ты погляди на этого немца… И правда красавец. А как же его зовут?
– Барон. Баро-о-о-он… – самодовольно ответил Митя.
– Весьма скромно, – заметил Аркадий.
Митя достал из кармана баранки и начал кормить Барона, потом передал пару штучек Аркадию со словами:
– Угости его.
Аркадий взял баранки и по одной стал скармливать коню, приговаривая:
– Ну что, немецкий Барон? Не хочешь познакомиться с русским кидалой?
Митя взял вальтрап, седло и начал готовить коня к выезду. Аркадий стоял и смотрел на своего друга, седлавшего свою «мечту». Лицо Мити просто сияло от счастья и трепетного наслаждения, словно новенькая медная кастрюля на солнце.
– Сейчас ты увидишь, какой он в работе, – говорил он радостно.
– А этот гордый Барон вытерпит твою плебейскую задницу? Не сбросит?
– Ты что! – даже обиделся Митя.
– Как что? Переживаю за тебя. Ты мне в гипсе совсем не нужен.
– Не переживай. Он уже объезжен. – Митя окинул коня взглядом, похлопал его по крупу и неожиданно спросил: – Слушай, Аркаш, я всегда хотел узнать, как тебе в голову пришла мысль заняться квартирными киданиями? А?
– Мысль… – задумался Аркадий и продолжил немного погодя: – Да очень все просто было. Попалась мне как-то на глаза статейка про известную фармазонщицу Соньку Золотую Ручку. Так вот, она сто лет назад киданула очень солидную и, как теперь принято говорить, крутую английскую фирму на огромные бабки. И было все просто и гениально. Сонька открыла лженотариальную контору в центре Москвы, подделала документы и печати и влегкую впарила доверчивым британцам дом столичного генерал-губернатора, который был впоследствии очень удивлен, что к нему приперлись «новые хозяева» его особняка. Кстати сказать, этот дом и поныне стоит в Москве и находится в нем как ты думаешь что?
– Не знаю. Что?
– Мэрия! – подняв указательный палец вверх, заявил Аркадий.
– Ну, Аркаш, с тобой не соскучишься. Я надеюсь, ты не собираешься повторить подвиг Соньки и продать кому-нибудь мэрию?
– Кто знает? Пути профессионального афериста неисповедимы. Ладно. Давай выезжай на своем Бароне, а я тебя пощелкаю.
Митя повел коня в сторону манежа, а Аркадий пошел следом за ними, напевая себе под нос одну из любимых битловских песен. Потом Митя верхом ездил по кругу, а Аркадий сидел на трибуне и попивал небольшими глотками дорогое импортное пиво. Когда в бутылке не осталось ни капли приятного напитка, Аркадий сделал несколько снимков и изобразил поднятой рукой римский жест одобрительного приветствия. Митя кивнул в ответ и пустился вскачь, не переставая улыбаться от состояния блаженства, переполнившего его в тот момент. Аркадий тоже улыбнулся и, глядя на манеж со множеством лошадей и наездников, подумал: «И все-таки жизнь прекрасна, и прекрасно жить, сознавая это!»
Уже час спустя Аркадий шел рядом с Митей по конюшне между денниками с лошадьми. С дорогим фотоаппаратом на плече он выглядел как счастливый английский джентльмен, Митя был экипирован в униформу наездника и нес в руках седло и хлыст.
– Сейчас ты его увидишь. Он теперь мой. Даже не верится. Ведь когда мне его первый раз показали, я сразу понял, что этот конь должен быть мой.
– А ты все правильно оформил?
– Да, конечно. Племенное свидетельство на коня и расписка продавца о получении денег хранятся у меня. Так что все грамотно. Единственное, что осталось, так это оплатить денник, но я договорился, они могут несколько дней подождать.
– А сколько стоит этот денник? – поинтересовался Аркадий.
– Ну мне отдают за двести пятьдесят баксов в месяц. Для Москвы это недорого. Но когда наши дела здесь закончатся и я увезу его в Питер, там, конечно, найду подешевле.
На подходе к деннику друзья заметили голову красивого коня, появившуюся над перегородкой. Митя повесил седло на поручень и открыл ворота денника.
– Ну привет, мой хороший! Привет, мой красавец!
Митя зашел внутрь к коню и начал гладить его по голове и шее. Грациозное животное загарцевало от удовольствия и предвкушения лакомств.
– Ты погляди на этого немца… И правда красавец. А как же его зовут?
– Барон. Баро-о-о-он… – самодовольно ответил Митя.
– Весьма скромно, – заметил Аркадий.
Митя достал из кармана баранки и начал кормить Барона, потом передал пару штучек Аркадию со словами:
– Угости его.
Аркадий взял баранки и по одной стал скармливать коню, приговаривая:
– Ну что, немецкий Барон? Не хочешь познакомиться с русским кидалой?
Митя взял вальтрап, седло и начал готовить коня к выезду. Аркадий стоял и смотрел на своего друга, седлавшего свою «мечту». Лицо Мити просто сияло от счастья и трепетного наслаждения, словно новенькая медная кастрюля на солнце.
– Сейчас ты увидишь, какой он в работе, – говорил он радостно.
– А этот гордый Барон вытерпит твою плебейскую задницу? Не сбросит?
– Ты что! – даже обиделся Митя.
– Как что? Переживаю за тебя. Ты мне в гипсе совсем не нужен.
– Не переживай. Он уже объезжен. – Митя окинул коня взглядом, похлопал его по крупу и неожиданно спросил: – Слушай, Аркаш, я всегда хотел узнать, как тебе в голову пришла мысль заняться квартирными киданиями? А?
– Мысль… – задумался Аркадий и продолжил немного погодя: – Да очень все просто было. Попалась мне как-то на глаза статейка про известную фармазонщицу Соньку Золотую Ручку. Так вот, она сто лет назад киданула очень солидную и, как теперь принято говорить, крутую английскую фирму на огромные бабки. И было все просто и гениально. Сонька открыла лженотариальную контору в центре Москвы, подделала документы и печати и влегкую впарила доверчивым британцам дом столичного генерал-губернатора, который был впоследствии очень удивлен, что к нему приперлись «новые хозяева» его особняка. Кстати сказать, этот дом и поныне стоит в Москве и находится в нем как ты думаешь что?
– Не знаю. Что?
– Мэрия! – подняв указательный палец вверх, заявил Аркадий.
– Ну, Аркаш, с тобой не соскучишься. Я надеюсь, ты не собираешься повторить подвиг Соньки и продать кому-нибудь мэрию?
– Кто знает? Пути профессионального афериста неисповедимы. Ладно. Давай выезжай на своем Бароне, а я тебя пощелкаю.
Митя повел коня в сторону манежа, а Аркадий пошел следом за ними, напевая себе под нос одну из любимых битловских песен. Потом Митя верхом ездил по кругу, а Аркадий сидел на трибуне и попивал небольшими глотками дорогое импортное пиво. Когда в бутылке не осталось ни капли приятного напитка, Аркадий сделал несколько снимков и изобразил поднятой рукой римский жест одобрительного приветствия. Митя кивнул в ответ и пустился вскачь, не переставая улыбаться от состояния блаженства, переполнившего его в тот момент. Аркадий тоже улыбнулся и, глядя на манеж со множеством лошадей и наездников, подумал: «И все-таки жизнь прекрасна, и прекрасно жить, сознавая это!»
Глава 9
Пора искать следующую жертву
Во второй половине следующего дня Митя, прилично одетый и с портфелем в руке, подошел к первому подъезду пятиэтажки, у которого на лавке сидели три бабули. Он доброжелательно улыбнулся и достал из портфеля красивую коробку с шоколадными конфетами, сопровождая сие действо приветствием:
– Здравствуйте!
– Здрасте, здрасте… – наперебой загомонили местные «консьержки».
– Не холодно вам на таком ветродуе сидеть?
– Да нет, нет. Не холодно. Нет, – также дружно отвечали бабули.
– Ну вот, чтобы вам повеселее сиделось, угощайтесь!
– Ой, спасибо тебе, сынок, спасибо, – обрадовались старушки, разом потянувшись к коробке.
– А вы, случайно, не знаете, никто у вас здесь квартиру не сдает? – перешел к главному Митя.
– Да нет, сынок, вроде бы никто не сдает. Вроде нет, – затарахтели бабки.
– Жалко, а то вот я для брата своего квартиру ищу под съем. Он у меня художник и тихоня такой, что даже стесняется сам походить да поспрашивать. Вот. А к нему жена-иностранка должна скоро приехать из-за границы, ну и вы сами понимаете, жить вместе с родителями ни в какую не хочет.
Неожиданно одна из бабок обратилась к своей соседке по лавочке:
– Слушай-ка, а Маруся-то разве ж не сдает квартиру-то свою?
– А кто ж ее знает-то? Это надо у ее соседа спрашивать, она-то ж сама в деревне постоянно проживает.
– А как же мне ее соседа найти? – заинтересовался Митя.
– Так это ж проще некуда! Звать его Иван Димитрич, а живет он в последнем подъезде на третьем этаже, первая дверь налево как! – объяснила бабуля.
– Да чего ты человеку голову всю закрутила? Живет этот Иван в шестьдесят девятой квартире! – вступила в разговор самая моложавая старушенция и проворно засунула подаренную конфету в свой беззубый рот.
– Ой, ну спасибо вам большое! Пойду, узнаю у Ивана Дмитриевича про Марусину квартиру. Всего вам хорошего, – заторопился Митя и направился к последнему подъезду.
– До свиданья, до свиданья… – перекрикивая друг друга, прощались старушки, получившие тему для рассуждений на все ближайшие дни.
А спустя месяц о визите импозантного молодого человека, подыскивавшего квартиру для своего скромного брата, и содеянном им преступлении рассуждал с чувством глубокого порицания уже весь двор и даже некоторые граждане из прилегающих окрестностей…
Не прошло и четырех дней после Митиной разведки, как Аркадий поднимался по ступенькам к квартире Маруси. Узнать его было не так просто. Аркадий решил предстать перед ней в белокуром патлатом парике, в затемненных очках и с пышными усами пшеничного цвета. В одной руке он держал коробку с неизменными шоколадными конфетами, производившими неизгладимое впечатление на пожилых людей, в другой у него была трость с красивым набалдашником в виде глобуса. Аркадий изображал из себя хиппи, сильно хромающего на правую ногу.
А пожилая Маруся, муж которой помер от цирроза печени, одного из самых популярных заболеваний среди пролетариата, сидела тем временем в своей комнате на стуле и поглядывала на настенные часы, показывавшие в тот момент полдень. Она была скромно одета, и по ее корявым рукам с въевшейся в трещины землей легко угадывался род занятий. Маруся достала из рукава носовой платок, сняла старые очки с толстыми линзами и вытерла слезящиеся глаза. Когда в дверь постучали, Маруся надела очки и пошла открывать. Не глянув в глазок и не спрашивая, она повернула задвижку, потянула за ручку, и перед ней предстал Аркадий в своем маскарадном наряде:
– З-з-з-дравствуйте! Я Ни-ни-николай.
– Здравствуй, сынок! Заходи, – ответила Маруся.
Аркадий зашел в коридор, сильно хромая на правую ногу. Маруся закрыла за ним дверь и посмотрела своему визитеру в глаза с такой надеждой на лучшее, что у Аркадия даже защемило в груди. И чтобы как-то разбавить непредвиденные впечатления, он заговорил на отвлеченную тему:
– Я з-з-звонил, но у вас звонок не ра-ра-рабо-тает. Пришлось сту-у-у-у-чать.
– Ой, сынок, без мужских рук знаешь каково жить-то? – начала оправдываться Маруся. – Злому врагу не пожелаешь. Вот я и перебиваюсь, как могу, одна-одинешенька. Ни детей, ни мужей – никого нету… А на пенсию-то на нашенскую не разгуляешься особо, того гляди, ноги протянешь, потому и квартиру свою сдаю, а сама в деревне кувыркаюсь, как могу. Ничего не поделаешь, сынок. Так что не обессудь, ежели что не так.
– Да что вы, что вы. Мне все н-н-нравится, – изображая заику, успокаивал Аркадий доверчивую бабулю.
– Да что же мы в коридоре-то стоим? Давай я тебе квартиру-то покажу.
Арендатор кивнул, и они вступили в скромные апартаменты седой пенсионерки. Кухня, совмещенный санузел и, наконец, большая комната, обставленная в аскетическом стиле, были осмотрены в момент. «Художнику» все понравилось, и он предложил милой старушке попить чаю с конфетами. Чайник вскипел быстро, и, когда Маруся уселась за стол напротив квартиранта, он предложил следующее:
– Да-да-давайте я заплачу вам за два ме-ме-месяца сразу, чтобы вам ли-ли-лишний раз сюда не ездить.
– Ох, спасибо тебе, сынок. Спасибо большое, – обрадовалась та.
– Баб Марусь, а по-по-подъезд спокойный? – вдруг спросил Аркадий.
– Как это понять?
– Ну, со-со-соседи не дебоширы? Милиция часто бы-бы-бывает?
– Да не! Тута спокойные все живут. Такого еще не было, чтобы дебоширил кто. Я участкового нашего раза два за все время видела. И то на улице. Он даже в наш подъезд и не заходит. Чего ему тута делать-то? – успокоила Маруся своего посетителя, уже отсчитывавшего сотенные купюры для расплаты с доброй хозяйкой незамысловатого жилья.
– Вот и хо-хо-хорошо.
– Ты, Коленька, главное, цветочки поливай, чтобы они, милые, не завяли тута. А ежели что случись, то я тебе адресок-то свой оставлю, и ты сразу же мене вызывай оттедава. В общем, главное, цветочки поливай.
– О-о-обещаю по-по-поливать. Ну а вы за меня не во-во-волнуйтесь. Я уж не по-по-подве-ду, – пообещал Аркадий.
– И скажи мене на всякий случай, как тебе целиком зовут, – попросила бабуля.
– Ка-ка-канечно, – извлекая из своего внутреннего кармана паспорт, заикался Аркадий, – Николай Владимирович Ки-ки-кирсанов. Вот мой паспорт.
– Да мене твой паспорт не нужен. Энто я так, на всякий случай, штоб… – застеснялась Маруся и, не глядя в документ обаятельного мужчины, записала его «имя» на клочке бумаги.
Сделка состоялась. Оба участника договора остались довольны исходом встречи, правда, каждый по-своему. Несмотря на то что Аркадию было неприятно обманывать старую одинокую женщину, он в душе ликовал: хозяйка – наивнейшая особа. Бабушка же Маруся… А что Маруся? Будучи в полном неведении относительно происходящего, она считала себя на тот момент счастливой: хоть раз в жизни повезло с порядочным человеком. «Пусть даже это просто квартирант, но зато какой!» – радовалась она, трепетно и скрупулезно пересчитывая полученные от него купюры.
– Здравствуйте!
– Здрасте, здрасте… – наперебой загомонили местные «консьержки».
– Не холодно вам на таком ветродуе сидеть?
– Да нет, нет. Не холодно. Нет, – также дружно отвечали бабули.
– Ну вот, чтобы вам повеселее сиделось, угощайтесь!
– Ой, спасибо тебе, сынок, спасибо, – обрадовались старушки, разом потянувшись к коробке.
– А вы, случайно, не знаете, никто у вас здесь квартиру не сдает? – перешел к главному Митя.
– Да нет, сынок, вроде бы никто не сдает. Вроде нет, – затарахтели бабки.
– Жалко, а то вот я для брата своего квартиру ищу под съем. Он у меня художник и тихоня такой, что даже стесняется сам походить да поспрашивать. Вот. А к нему жена-иностранка должна скоро приехать из-за границы, ну и вы сами понимаете, жить вместе с родителями ни в какую не хочет.
Неожиданно одна из бабок обратилась к своей соседке по лавочке:
– Слушай-ка, а Маруся-то разве ж не сдает квартиру-то свою?
– А кто ж ее знает-то? Это надо у ее соседа спрашивать, она-то ж сама в деревне постоянно проживает.
– А как же мне ее соседа найти? – заинтересовался Митя.
– Так это ж проще некуда! Звать его Иван Димитрич, а живет он в последнем подъезде на третьем этаже, первая дверь налево как! – объяснила бабуля.
– Да чего ты человеку голову всю закрутила? Живет этот Иван в шестьдесят девятой квартире! – вступила в разговор самая моложавая старушенция и проворно засунула подаренную конфету в свой беззубый рот.
– Ой, ну спасибо вам большое! Пойду, узнаю у Ивана Дмитриевича про Марусину квартиру. Всего вам хорошего, – заторопился Митя и направился к последнему подъезду.
– До свиданья, до свиданья… – перекрикивая друг друга, прощались старушки, получившие тему для рассуждений на все ближайшие дни.
А спустя месяц о визите импозантного молодого человека, подыскивавшего квартиру для своего скромного брата, и содеянном им преступлении рассуждал с чувством глубокого порицания уже весь двор и даже некоторые граждане из прилегающих окрестностей…
Не прошло и четырех дней после Митиной разведки, как Аркадий поднимался по ступенькам к квартире Маруси. Узнать его было не так просто. Аркадий решил предстать перед ней в белокуром патлатом парике, в затемненных очках и с пышными усами пшеничного цвета. В одной руке он держал коробку с неизменными шоколадными конфетами, производившими неизгладимое впечатление на пожилых людей, в другой у него была трость с красивым набалдашником в виде глобуса. Аркадий изображал из себя хиппи, сильно хромающего на правую ногу.
А пожилая Маруся, муж которой помер от цирроза печени, одного из самых популярных заболеваний среди пролетариата, сидела тем временем в своей комнате на стуле и поглядывала на настенные часы, показывавшие в тот момент полдень. Она была скромно одета, и по ее корявым рукам с въевшейся в трещины землей легко угадывался род занятий. Маруся достала из рукава носовой платок, сняла старые очки с толстыми линзами и вытерла слезящиеся глаза. Когда в дверь постучали, Маруся надела очки и пошла открывать. Не глянув в глазок и не спрашивая, она повернула задвижку, потянула за ручку, и перед ней предстал Аркадий в своем маскарадном наряде:
– З-з-з-дравствуйте! Я Ни-ни-николай.
– Здравствуй, сынок! Заходи, – ответила Маруся.
Аркадий зашел в коридор, сильно хромая на правую ногу. Маруся закрыла за ним дверь и посмотрела своему визитеру в глаза с такой надеждой на лучшее, что у Аркадия даже защемило в груди. И чтобы как-то разбавить непредвиденные впечатления, он заговорил на отвлеченную тему:
– Я з-з-звонил, но у вас звонок не ра-ра-рабо-тает. Пришлось сту-у-у-у-чать.
– Ой, сынок, без мужских рук знаешь каково жить-то? – начала оправдываться Маруся. – Злому врагу не пожелаешь. Вот я и перебиваюсь, как могу, одна-одинешенька. Ни детей, ни мужей – никого нету… А на пенсию-то на нашенскую не разгуляешься особо, того гляди, ноги протянешь, потому и квартиру свою сдаю, а сама в деревне кувыркаюсь, как могу. Ничего не поделаешь, сынок. Так что не обессудь, ежели что не так.
– Да что вы, что вы. Мне все н-н-нравится, – изображая заику, успокаивал Аркадий доверчивую бабулю.
– Да что же мы в коридоре-то стоим? Давай я тебе квартиру-то покажу.
Арендатор кивнул, и они вступили в скромные апартаменты седой пенсионерки. Кухня, совмещенный санузел и, наконец, большая комната, обставленная в аскетическом стиле, были осмотрены в момент. «Художнику» все понравилось, и он предложил милой старушке попить чаю с конфетами. Чайник вскипел быстро, и, когда Маруся уселась за стол напротив квартиранта, он предложил следующее:
– Да-да-давайте я заплачу вам за два ме-ме-месяца сразу, чтобы вам ли-ли-лишний раз сюда не ездить.
– Ох, спасибо тебе, сынок. Спасибо большое, – обрадовалась та.
– Баб Марусь, а по-по-подъезд спокойный? – вдруг спросил Аркадий.
– Как это понять?
– Ну, со-со-соседи не дебоширы? Милиция часто бы-бы-бывает?
– Да не! Тута спокойные все живут. Такого еще не было, чтобы дебоширил кто. Я участкового нашего раза два за все время видела. И то на улице. Он даже в наш подъезд и не заходит. Чего ему тута делать-то? – успокоила Маруся своего посетителя, уже отсчитывавшего сотенные купюры для расплаты с доброй хозяйкой незамысловатого жилья.
– Вот и хо-хо-хорошо.
– Ты, Коленька, главное, цветочки поливай, чтобы они, милые, не завяли тута. А ежели что случись, то я тебе адресок-то свой оставлю, и ты сразу же мене вызывай оттедава. В общем, главное, цветочки поливай.
– О-о-обещаю по-по-поливать. Ну а вы за меня не во-во-волнуйтесь. Я уж не по-по-подве-ду, – пообещал Аркадий.
– И скажи мене на всякий случай, как тебе целиком зовут, – попросила бабуля.
– Ка-ка-канечно, – извлекая из своего внутреннего кармана паспорт, заикался Аркадий, – Николай Владимирович Ки-ки-кирсанов. Вот мой паспорт.
– Да мене твой паспорт не нужен. Энто я так, на всякий случай, штоб… – застеснялась Маруся и, не глядя в документ обаятельного мужчины, записала его «имя» на клочке бумаги.
Сделка состоялась. Оба участника договора остались довольны исходом встречи, правда, каждый по-своему. Несмотря на то что Аркадию было неприятно обманывать старую одинокую женщину, он в душе ликовал: хозяйка – наивнейшая особа. Бабушка же Маруся… А что Маруся? Будучи в полном неведении относительно происходящего, она считала себя на тот момент счастливой: хоть раз в жизни повезло с порядочным человеком. «Пусть даже это просто квартирант, но зато какой!» – радовалась она, трепетно и скрупулезно пересчитывая полученные от него купюры.
Глава 10
Романтическая встреча на конюшне
Когда Аркадий вернулся домой, он сразу же приступил к делу. Предстояла большая афера, от исхода которой зависело будущее наших героев. Ведь если задуманное преступление останется безнаказанным, считал Аркадий, он спокойно сможет завязать со схемой кидания людей на авансы за «продаваемые» квартиры и заняться чем-то другим. Чем-то менее рискованным и более прибыльным.
Аркадий разделся, включил стильную латиноамериканскую музыку и сел за компьютер, чтобы изготовить поддельные приватизационные документы на Марусину квартиру. В заранее отсканированный бланк свидетельства он ввел адрес Марусиной квартиры, заменив ФИО реальной хозяйки на имя Николая Владимировича Кирсанова. Дальше Аркадий распечатал на цветном принтере поддельный документ и какое-то время любовался свеженьким фальсификатом. Затем поднял телефонную трубку и позвонил в редакцию газеты «Из рук в руки». Пока происходило соединение, Аркадий распечатал пластинку жевательной резинки и поместил ее себе в рот. Наконец ему ответили, и Аркадий заговорил по-деловому:
– Редакция? Примите, пожалуйста, объявление о продаже квартиры.
Оператор, отвечавшая на звонки, подробно записала все параметры продаваемой квартиры и в конце зачитала текст объявления. Аркадий подтвердил правильность текста и оставил в качестве контактного телефона номер, принадлежащий Марусиной квартире, а оператор сказала напоследок, что объявление будет опубликовано через три дня. Следующим утром в Марусину обитель поехал Митя и подключил радиотелефон со встроенной функцией автоответчика вместо старого черного аппарата, стоявшего в большой комнате на столе. Подсоединив все необходимые провода, он торжественно нажал кнопку воспроизведения приветствия, и в тишине полупустой квартиры раздался монотонный женский голос:
«Здравствуйте! Если вы позвонили по объявлению, то оставьте, пожалуйста, свое сообщение и номер контактного телефона после длинного звукового сигнала. Вам обязательно перезвонят. Спасибо».
После этого Митя отключил у автоответчика функцию громкой связи, дабы не беспокоить бдительных соседей звонками потенциальных покупателей, затем отправился в ванную комнату и перекрыл краны с горячей и холодной водой. Тут же любитель верховой езды проверил краны смесителя – вода не поступала. Он выключил свет и ушел из квартиры. Теперь оставалось ждать звонков клиентов, которых должна была заинтересовать намеренно заниженная цена квартиры. Когда Митя вышел из подъезда Марусиного дома, зазвонил сотовый телефон. Это был Аркадий.
– Привет. Я сегодня еду домой на пару дней и вернусь как раз к выходу газеты с объявлением. Ты подключил автоответчик?
– Да. Все нормально, – на ходу отвечал Митя.
Отложив трубку, Аркадий встал перед столом на колени, достал из тайника, известного Мите, пакет с деньгами. Он положил его на кресло и заглянул под кровать, чтобы из другого тайника, находившегося в днище кровати, достать пачку денег, полученную за Маринину квартиру. Под мелодичные струнные переборы испанского гитариста, компакт-диск которого часто заводил Аркадий, он начал отсчитывать от пачки, извлеченной из пакета вместе с обручальным кольцом, стодолларовые купюры. Получившуюся стопку из трех тысяч долларов он засунул в конверт с надписью «Для Аркадия Воскресенского», а оставшиеся деньги положил к пачке «Марининой» валюты. Большую стопку долларов аферист перевязал резинкой и засунул в дешевый портативный телевизор, обычно служащий неотъемлемым атрибутом кабины любого дальнобойщика. Легким движением правой руки Аркадий прикрутил заднюю панель и поместил «дорогой» телевизор в большую сумку, заполненную всяческими подарками.
Спустя пятнадцать минут Аркадий вышел из подъезда с сумкой наперевес. Выпал первый ноябрьский снег, тонкой пеленой покрывший все вокруг. Воскресенский открыл дверь своей «восьмерки». Около подъезда стояли две девушки и по-детски курили длинные сигареты. Увидев нашего героя, они жеманно приступили к его «обстрелу» глазами. Аркадий, видя это, ухмыльнулся и показал безымянный палец правой руки с тонким обручальным кольцом, весело сверкавшим на вечернем солнце. На этот жест одна из девушек высунула изо рта длинный розовый язычок и состроила недовольную гримасу, а улыбающийся Аркадий сел в автомобиль и укатил.
Вскоре он подрулил к автоматическому шлагбауму подземного гаража, и охранник, видя знакомое лицо, нажал кнопку открытия шлагбаума. «Восьмерка» исчезла в туннеле, ведущем к арендуемому Аркадием боксу, а через десять минут Аркадий появился у того же шлагбаума, но уже за рулем роскошного джипа Lexus. Охранник снова нажал кнопку, и, мягко шелестя шинами, американский автомобиль увез Аркадия в путаницу московских улиц и проспектов. Потребовалось не так много времени, чтобы добраться до Ленинградского шоссе.
Под звуки приятной саксофонной композиции Аркадий ехал в сторону родного Питера и вскоре миновал район аэропорта Шереметьево. Мимо проносились красивые рекламные щиты, освещенные специальными лампами. Одной рукой Аркадий держал руль, а другой методично подносил ко рту бутылку боржоми и делал маленькие глотки. Вдоль дороги кучковались проститутки и сутенеры. Аркадий сбавил скорость у одной из кучек и, не останавливая машину, медленно двигался мимо девиц, разглядывая их. Ночные бабочки приветствовали владельца дорогого автомобиля зазывными извивами тела, а Аркадий отвечал им лишь непринужденной улыбкой. Затем он прибавил газу, потерся лопаткой о спинку кресла и, настроившись на долгую дорогу, поехал дальше.
Поговорив по телефону со своим закадычным другом, Митя отправился в конюшню – он уже успел соскучиться по своему Барону. И когда он добрался до денника, в котором стоял любимый конь, то большое животное встретило его приветственным храпом и постукиванием копытами по дощатому полу. Митя обнял коня за шею и начал гладить его по голове, приговаривая приглушенным голосом:
– Ну что? Соскучился? Да… Да. Дорого же ты мне встал. Чуть единственного друга из-за тебя не потерял… Ты уж не подводи меня, а то я вообще завернусь… Ой-ой-ой-ой-ой…
Так Митя стоял в обнимку со своим скакуном, не видя, что все это время за ним наблюдала молодая девушка. Это была Алена, и это был вечер их знакомства, ставший в дальнейшем чрезвычайно значительным для них обоих. Алена была дорого и со вкусом одета, но, несмотря на оригинальную внешность и природную худобу, назвать ее красивой было бы неправильно. Лицом она напоминала скорее озорного скуластого мальчишку, нежели миловидную двадцатипятилетнюю девушку. Но Митя как-то не придал этому особого значения во время их первого диалога о породистых лошадях. Он вообще не хотел думать об Алене как о женщине. Ему поначалу нравилось просто болтать и скакать рядом верхом, и только потом все стало иначе.
Аркадий разделся, включил стильную латиноамериканскую музыку и сел за компьютер, чтобы изготовить поддельные приватизационные документы на Марусину квартиру. В заранее отсканированный бланк свидетельства он ввел адрес Марусиной квартиры, заменив ФИО реальной хозяйки на имя Николая Владимировича Кирсанова. Дальше Аркадий распечатал на цветном принтере поддельный документ и какое-то время любовался свеженьким фальсификатом. Затем поднял телефонную трубку и позвонил в редакцию газеты «Из рук в руки». Пока происходило соединение, Аркадий распечатал пластинку жевательной резинки и поместил ее себе в рот. Наконец ему ответили, и Аркадий заговорил по-деловому:
– Редакция? Примите, пожалуйста, объявление о продаже квартиры.
Оператор, отвечавшая на звонки, подробно записала все параметры продаваемой квартиры и в конце зачитала текст объявления. Аркадий подтвердил правильность текста и оставил в качестве контактного телефона номер, принадлежащий Марусиной квартире, а оператор сказала напоследок, что объявление будет опубликовано через три дня. Следующим утром в Марусину обитель поехал Митя и подключил радиотелефон со встроенной функцией автоответчика вместо старого черного аппарата, стоявшего в большой комнате на столе. Подсоединив все необходимые провода, он торжественно нажал кнопку воспроизведения приветствия, и в тишине полупустой квартиры раздался монотонный женский голос:
«Здравствуйте! Если вы позвонили по объявлению, то оставьте, пожалуйста, свое сообщение и номер контактного телефона после длинного звукового сигнала. Вам обязательно перезвонят. Спасибо».
После этого Митя отключил у автоответчика функцию громкой связи, дабы не беспокоить бдительных соседей звонками потенциальных покупателей, затем отправился в ванную комнату и перекрыл краны с горячей и холодной водой. Тут же любитель верховой езды проверил краны смесителя – вода не поступала. Он выключил свет и ушел из квартиры. Теперь оставалось ждать звонков клиентов, которых должна была заинтересовать намеренно заниженная цена квартиры. Когда Митя вышел из подъезда Марусиного дома, зазвонил сотовый телефон. Это был Аркадий.
– Привет. Я сегодня еду домой на пару дней и вернусь как раз к выходу газеты с объявлением. Ты подключил автоответчик?
– Да. Все нормально, – на ходу отвечал Митя.
Отложив трубку, Аркадий встал перед столом на колени, достал из тайника, известного Мите, пакет с деньгами. Он положил его на кресло и заглянул под кровать, чтобы из другого тайника, находившегося в днище кровати, достать пачку денег, полученную за Маринину квартиру. Под мелодичные струнные переборы испанского гитариста, компакт-диск которого часто заводил Аркадий, он начал отсчитывать от пачки, извлеченной из пакета вместе с обручальным кольцом, стодолларовые купюры. Получившуюся стопку из трех тысяч долларов он засунул в конверт с надписью «Для Аркадия Воскресенского», а оставшиеся деньги положил к пачке «Марининой» валюты. Большую стопку долларов аферист перевязал резинкой и засунул в дешевый портативный телевизор, обычно служащий неотъемлемым атрибутом кабины любого дальнобойщика. Легким движением правой руки Аркадий прикрутил заднюю панель и поместил «дорогой» телевизор в большую сумку, заполненную всяческими подарками.
Спустя пятнадцать минут Аркадий вышел из подъезда с сумкой наперевес. Выпал первый ноябрьский снег, тонкой пеленой покрывший все вокруг. Воскресенский открыл дверь своей «восьмерки». Около подъезда стояли две девушки и по-детски курили длинные сигареты. Увидев нашего героя, они жеманно приступили к его «обстрелу» глазами. Аркадий, видя это, ухмыльнулся и показал безымянный палец правой руки с тонким обручальным кольцом, весело сверкавшим на вечернем солнце. На этот жест одна из девушек высунула изо рта длинный розовый язычок и состроила недовольную гримасу, а улыбающийся Аркадий сел в автомобиль и укатил.
Вскоре он подрулил к автоматическому шлагбауму подземного гаража, и охранник, видя знакомое лицо, нажал кнопку открытия шлагбаума. «Восьмерка» исчезла в туннеле, ведущем к арендуемому Аркадием боксу, а через десять минут Аркадий появился у того же шлагбаума, но уже за рулем роскошного джипа Lexus. Охранник снова нажал кнопку, и, мягко шелестя шинами, американский автомобиль увез Аркадия в путаницу московских улиц и проспектов. Потребовалось не так много времени, чтобы добраться до Ленинградского шоссе.
Под звуки приятной саксофонной композиции Аркадий ехал в сторону родного Питера и вскоре миновал район аэропорта Шереметьево. Мимо проносились красивые рекламные щиты, освещенные специальными лампами. Одной рукой Аркадий держал руль, а другой методично подносил ко рту бутылку боржоми и делал маленькие глотки. Вдоль дороги кучковались проститутки и сутенеры. Аркадий сбавил скорость у одной из кучек и, не останавливая машину, медленно двигался мимо девиц, разглядывая их. Ночные бабочки приветствовали владельца дорогого автомобиля зазывными извивами тела, а Аркадий отвечал им лишь непринужденной улыбкой. Затем он прибавил газу, потерся лопаткой о спинку кресла и, настроившись на долгую дорогу, поехал дальше.
Поговорив по телефону со своим закадычным другом, Митя отправился в конюшню – он уже успел соскучиться по своему Барону. И когда он добрался до денника, в котором стоял любимый конь, то большое животное встретило его приветственным храпом и постукиванием копытами по дощатому полу. Митя обнял коня за шею и начал гладить его по голове, приговаривая приглушенным голосом:
– Ну что? Соскучился? Да… Да. Дорого же ты мне встал. Чуть единственного друга из-за тебя не потерял… Ты уж не подводи меня, а то я вообще завернусь… Ой-ой-ой-ой-ой…
Так Митя стоял в обнимку со своим скакуном, не видя, что все это время за ним наблюдала молодая девушка. Это была Алена, и это был вечер их знакомства, ставший в дальнейшем чрезвычайно значительным для них обоих. Алена была дорого и со вкусом одета, но, несмотря на оригинальную внешность и природную худобу, назвать ее красивой было бы неправильно. Лицом она напоминала скорее озорного скуластого мальчишку, нежели миловидную двадцатипятилетнюю девушку. Но Митя как-то не придал этому особого значения во время их первого диалога о породистых лошадях. Он вообще не хотел думать об Алене как о женщине. Ему поначалу нравилось просто болтать и скакать рядом верхом, и только потом все стало иначе.
Глава 11
«Ну давай колись»
Войдя в кабинет, следователь поставил портфель на стол и бодрым голосом приказал:
– Ну давай колись. Что там с нашим Редлихом?
– Значит, так. Проверка показала, – начал Василий, открывая папку, – что две сходного рода картины фигурировали в Центральном округе. Первый случай кидания на однокомнатную квартиру зафиксирован в мае того года, а второй приходится на февраль этого. Во втором случае он обобрал женщину с двумя малолетними детьми не только на бабки за квартиру. Он, сука такая, обещал жениться и вместе уехать за границу, присвоил деньги за двухкомнатную квартиру, а в придачу не погнушался и спер все семейные драгоценности, которые достались пострадавшей Грачевой Елене Павловне еще от прабабушки. По внешнему описанию совпадает с нашим черным мак-мачо на все сто. К тому же в деле имеются отпечатки его пальцев, их уже пробивали, они нигде не числятся. Так что он не судим пока, и, быть может, это вообще не его отпечатки, но теперь все-таки есть небольшая надежда на встречу с этим гадом.
– Не стану скрывать – доволен, – заявил следователь.
– Рад стараться! – пошутил Василий.
– А вот то, что он на драгметалл позарился, – начал рассуждать Егоров, – да еще и редкий, если это действительно наследство, то это вдвойне приятно. Как правило, эксклюзив в какой-нибудь антикварке да всплывает.
Вскоре Василий ретировался, а следователь принялся внимательно вчитываться в каждую строчку уголовного дела. Не отрываясь от текста, он извлек из портфеля новую пачку «Явы», распаковал ее и, достав сигарету, так и замер, забыв прикурить. Среди бумаг, прикрепленных к делу, фигурировала записка. Она была начертана рукой авантюриста, всего несколько строк. Александр Сергеевич пробормотал: «Дорогая, не жди меня сегодня вечером, очень много работы, приду домой не раньше полуночи. Целую, твой зайчик».
Зайчик… едрена вошь! Вдруг на подоконник сел голубь, клювом стал долбить в стекло. Следователь оторвался от чтения, взмахнул рукой, чтобы прогнать нахала, и случайно задел чашку с недопитым кофе, оставленную Василием на столе. Та опрокинулась, и кофе вылился на бумаги. Голубь улетел, и следователь смахнул лужицу кофейной гущи с документов. «Вот черт… Что же это за невезение такое?!»
Когда процедура спасения следственных документов была закончена, Александр Сергеевич поднял телефонную трубку и, искоса поглядывая в записную книжку, набрал телефонный номер. Прошло какое-то время, прежде чем он услышал запыхавшийся женский голос:
– Да…
– Добрый вечер, – поздоровался Егоров.
– Здрасте.
– Я могу услышать Марину? – продолжил с той же интонацией следователь.
– А кто это? – недоверчиво спросила девушка.
– Это Александр Сергеевич. Я веду Маринино дело по поводу мошенничества.
– А-а-а. Это, значит, вы тот добрый милиционер, который обещал Маришке помочь?
– Да. Думаю, что так оно и есть, – подтвердил он.
– А Маришки нету здесь. Ее после обеда в дурдом увезли.
– Как в дурдом? Почему? – искренне удивился Егоров.
– Жизнь хотела самоубийством закончить. Она вообще все эти дни не своя была какая-то. Ну, напилась водки, залезла в ванну и вены себе вскрыла, а я как раз на обед с работы пришла. Смотрю – она прямо в одежде лежит в ванне с закрытыми глазами, а вода-то вся багровая… Вызвала «скорую» сразу же, а когда врачи приехали и залепили ей все, то глядят, что у Маришки истерика-то не заканчивается, что она это не по пьяни уделала, а по срыву моральному, ну и уже сами «дуровозку» и вызвали. А те приехали и забрали Маришку в «пятнашку». Так что, гражданин добрый милиционер, нету ее теперь здесь. Собеседница повесила трубку, не попрощавшись. Следователь застыл, его рука с бибикающей телефонной трубкой словно приросла к уху. Так он сидел не шелохнувшись, пока не зазвонил мобильный телефон, лежащий на столе. Тогда Александр Сергеевич повесил телефонную трубку, взял свой сотовый и нажал кнопку ответа. Из маленького динамика послышался голос жены следователя:
– Ну давай колись. Что там с нашим Редлихом?
– Значит, так. Проверка показала, – начал Василий, открывая папку, – что две сходного рода картины фигурировали в Центральном округе. Первый случай кидания на однокомнатную квартиру зафиксирован в мае того года, а второй приходится на февраль этого. Во втором случае он обобрал женщину с двумя малолетними детьми не только на бабки за квартиру. Он, сука такая, обещал жениться и вместе уехать за границу, присвоил деньги за двухкомнатную квартиру, а в придачу не погнушался и спер все семейные драгоценности, которые достались пострадавшей Грачевой Елене Павловне еще от прабабушки. По внешнему описанию совпадает с нашим черным мак-мачо на все сто. К тому же в деле имеются отпечатки его пальцев, их уже пробивали, они нигде не числятся. Так что он не судим пока, и, быть может, это вообще не его отпечатки, но теперь все-таки есть небольшая надежда на встречу с этим гадом.
– Не стану скрывать – доволен, – заявил следователь.
– Рад стараться! – пошутил Василий.
– А вот то, что он на драгметалл позарился, – начал рассуждать Егоров, – да еще и редкий, если это действительно наследство, то это вдвойне приятно. Как правило, эксклюзив в какой-нибудь антикварке да всплывает.
Вскоре Василий ретировался, а следователь принялся внимательно вчитываться в каждую строчку уголовного дела. Не отрываясь от текста, он извлек из портфеля новую пачку «Явы», распаковал ее и, достав сигарету, так и замер, забыв прикурить. Среди бумаг, прикрепленных к делу, фигурировала записка. Она была начертана рукой авантюриста, всего несколько строк. Александр Сергеевич пробормотал: «Дорогая, не жди меня сегодня вечером, очень много работы, приду домой не раньше полуночи. Целую, твой зайчик».
Зайчик… едрена вошь! Вдруг на подоконник сел голубь, клювом стал долбить в стекло. Следователь оторвался от чтения, взмахнул рукой, чтобы прогнать нахала, и случайно задел чашку с недопитым кофе, оставленную Василием на столе. Та опрокинулась, и кофе вылился на бумаги. Голубь улетел, и следователь смахнул лужицу кофейной гущи с документов. «Вот черт… Что же это за невезение такое?!»
Когда процедура спасения следственных документов была закончена, Александр Сергеевич поднял телефонную трубку и, искоса поглядывая в записную книжку, набрал телефонный номер. Прошло какое-то время, прежде чем он услышал запыхавшийся женский голос:
– Да…
– Добрый вечер, – поздоровался Егоров.
– Здрасте.
– Я могу услышать Марину? – продолжил с той же интонацией следователь.
– А кто это? – недоверчиво спросила девушка.
– Это Александр Сергеевич. Я веду Маринино дело по поводу мошенничества.
– А-а-а. Это, значит, вы тот добрый милиционер, который обещал Маришке помочь?
– Да. Думаю, что так оно и есть, – подтвердил он.
– А Маришки нету здесь. Ее после обеда в дурдом увезли.
– Как в дурдом? Почему? – искренне удивился Егоров.
– Жизнь хотела самоубийством закончить. Она вообще все эти дни не своя была какая-то. Ну, напилась водки, залезла в ванну и вены себе вскрыла, а я как раз на обед с работы пришла. Смотрю – она прямо в одежде лежит в ванне с закрытыми глазами, а вода-то вся багровая… Вызвала «скорую» сразу же, а когда врачи приехали и залепили ей все, то глядят, что у Маришки истерика-то не заканчивается, что она это не по пьяни уделала, а по срыву моральному, ну и уже сами «дуровозку» и вызвали. А те приехали и забрали Маришку в «пятнашку». Так что, гражданин добрый милиционер, нету ее теперь здесь. Собеседница повесила трубку, не попрощавшись. Следователь застыл, его рука с бибикающей телефонной трубкой словно приросла к уху. Так он сидел не шелохнувшись, пока не зазвонил мобильный телефон, лежащий на столе. Тогда Александр Сергеевич повесил телефонную трубку, взял свой сотовый и нажал кнопку ответа. Из маленького динамика послышался голос жены следователя: