Страница:
Михаил Елисеев
Скифы. «Непобедимые и легендарные»
От автора
Когда начинается разговор о скифах, то первое, что приходит на ум, – не достижения этого народа в искусстве и хозяйственной деятельности, а такие понятия, как «скифская война» и «малая война». Народ скифов долгое время оставался непобедим, и даже такие великие цари и полководцы, как персидские владыки Кир II и Дарий I, а также Александр Македонский, ничего не смогли с ними сделать. Их военные предприятия против скифов закончились в лучшем случае безрезультатно, а в худшем стоили жизни. И только грозному Митридату Евпатору, царю Понта удалось их подчинить своей воле, но произошло это тогда, когда наступил закат скифской эпохи. Внезапные нападения и стремительные отступления, заманивание врага в глубину своей территории и изматывание его войск, грамотное использование географических и климатических условий, а затем, когда противник ослаблен, атака всеми силами и сокрушительный разгром – вот главные элементы боевой тактики этого народа. И так исторически сложилось, что когда сами скифы канули в Лету, их боевые традиции остались жить, и не просто жить, а оказывать существенное влияние на ход мировой истории. И именно русские люди стали наследниками их боевой славы.
На Западе капиталисты очень любят называть нас скифами – дескать, варвары, чего с них взять! Но, на мой взгляд, таким сравнением можно только гордиться – в те времена, когда слава скифских воителей гремела по всему миру, а их золотых дел мастера создавали величайшие произведения искусства, германские племена действительно жили во мраке варварства, удивляя мир разве только своей кровожадностью. Да и в дальнейшем сравнение будет не в пользу последних – уничтожив Западную Римскую империю, германцы погрузили Европу в такую тьму разрухи и невежества, в которой она пребывала до тех пор, пока не наступил Ренессанс. Но речь не о них, а о боевой тактике скифов, которая тем же самым пришельцам с Запада на нашу землю испортила немало крови.
Первое историческое упоминание о том, как наши предки вели «малую войну», относится к страшной зиме 1237/38 года, когда монгольская орда огнем и мечом проходила по землям Северо-Восточной Руси. Рязанский воевода Евпатий Коловрат со своим отрядом нанес ряд стремительных ударов по монгольским войскам, отступая в труднодоступные леса при приближении крупных вражеских сил. Кружа вокруг орды, он выбирал момент для решающего удара по врагу, избрав своей целью не мелкую дичь, а самого Батыя, понимая, что в случае гибели предводителя вторжение может захлебнуться. И когда, на его взгляд, подходящий момент наступил, лихой воевода ударил по врагу – да так ударил, что насильника и грабителя спасло лишь огромное численное преимущество. За малым не прорвался русский богатырь до злодея, а то бы спозналась толстая ханская шея с русской сталью. И не один Коловрат был тогда такой на Руси, многие уходили в леса, откуда нападали на растекшиеся по стране отряды степных варваров.
Вот с тех пор, можно сказать, и повелось – пусть враг силен и коварен, но мы из леса его все равно достанем! Однако самым ярким примером того, как русские люди, подобно скифам, уничтожили вражеское нашествие, стала Отечественная война 1812 года. Спору нет, Наполеон Бонапарт гениальный политический деятель, но вот его полководческие дарования, на мой взгляд, мягко говоря, преувеличены. Весь его план кампании против России выглядит настолько сумбурным и бестолковым, что иногда создается впечатление – а был ли он вообще? Или Великий Корсиканец был верен себе – сначала вторгнемся, а там видно будет? Сомнений в том, что Бонапарт хорошо знал историю, быть не может, но вот те ее страницы, которые были посвящены войнам скифов, он явно пролистал. Иначе бы знал, какую роль в войне могут сыграть громадные территории, куда при желании можно отступить или где вполне реально уклоняться от ненужного тебе сражения. Хотя чего с него взять, где он такие необъятные государства найдет в своей Европе, там ни в одной стране такого отступления себе позволить нельзя, враг сразу же под стенами столицы окажется! Значит, в новинку все это ему оказалось, не был захватчик к этому готов, за что и поплатился.
Да и с «малой», т. е. партизанской войной он умудрился дважды наступить на одни и те же грабли. Ведь уже столкнулся в Испании с народной войной – гверильей, знал что это такое и как могут действовать партизаны, но нет, выводов, судя по всему, никаких не сделал, наверное, опять понадеялся на свое знаменитое «там видно будет». А вот шотландец Барклай историю знал лучше Наполеона Бонапарта, и простая истина о том, что чем дальше армия уходит от своих баз, тем она слабее становится, была ему известна. Зато гениальный ум Великого Корсиканца эту страшную военную тайну постичь до войны с Россией не смог, а когда до нее дошел, то было уже поздно. А русские вели боевые действия в лучших традициях своих далеких предков – заманивали врага в глубь своей территории, тем самым ослабляя его силы, лишали на всем пути запасов продовольствия, применяя тактику выжженной земли, и наконец, стали изводить нападениями регулярных летучих отрядов, почин которых подхватили крестьяне с территорий, занятых врагом. Вот бы здесь завоевателю и задуматься, покопаться в своей памяти и вспомнить – а к чему подобное начало приводит? Но нет, не задумался, а продолжал переть дальше, стремясь настигнуть ускользавшую от него на необъятных просторах своей страны русскую армию. И не понимал того, что с каждой пройденной верстой его войска становятся слабее, а у противника сильнее и что так теперь будет постоянно. А вот раскрыть бы злодею том Геродота да внимательно прочитать четвертую книгу его «Истории» – глядишь, и открылись бы глаза на происходящее, осознал бы, что вокруг творится, и стал бы действовать по-другому.
А при Бородино уже сражались практически равные по численности армии – на бескрайних просторах России растворилась большая часть из 600 000 тысяч солдат Бонапарта, и те 135 000, которые вступили в бой, явно не были свидетельством его гениальности. Понесенные французами в битве потери оказались для них смертельными – вот тут бы гению снова подумать, как дальше быть, не пора ли уходить из России-матушки подобру-поздорову, поразмышлять о том, как ему в Подмосковье свою европейскую армию пополнять. Но опять не задумался, примеры из истории на память не пришли, а потому сделал шаг вперед и занял Москву. Но мало того, что он ее занял и получил грандиозный пожар, уничтоживший все запасы, на которые агрессор рассчитывал, – «военный гений» умудрился потерять из виду армию врага и пребывал в счастливом неведении относительно ее состояния и местонахождения до тех пор, пока русские сами не соизволили объявиться. Конечно, можно сказать, что в русских лесах и вражескую армию найти мудрено, но тогда для чего существует разведка? Или Наполеон в Россию с собой ни одного агента тайного не взял? Или войсковой разведки при его армии не было, а если и была, то только тем и занималась, что кур по деревням отлавливала? И пока он сидел в сожженной Москве, дурил «международное сообщество» лживыми бюллетенями о своих успехах и ожидал послов с мирными инициативами, «малая война» приняла поистине катастрофические для французов размеры. Наверное, когда, словно жемчуг на нитку, нанизываешь на свою шпагу захваченные столицы, это и приятно, но воевать в первую очередь надо с армиями, а не с отдельно взятыми городами, пусть они даже и являются сердцем страны. Александр Великий, перед чьим военным гением преклонялся Корсиканец, никогда себе подобных вольностей не позволял, для него главной целью всегда было вражеское войско, а уж захват городов являлся следствием победы в сражении. Неистовый Македонец всегда стремился довести победу до логического конца, добить врага на поле боя, гнать его, пока есть силы, а уж потом все остальное… Но чтобы потерять из виду в разгар войны вражескую армию и не знать о ней ровным счетом ничего – случай, наверное, уникальный. А на Западе все кричат – военный гений!
Хотя теперь и Бонапарт стал думать о том, как бы ему выбраться из ситуации, в которую он при помощи русских полководцев себя загнал. И подумав, решил смириться с неизбежным, направил Кутузову послов, всем своим видом показывая, что делает великое одолжение. Но русский главнокомандующий был мудр, историю тоже знал лучше Великого Корсиканца, а еще очень хорошо знал географические и климатические особенности своей страны. А потому и выводы мог делать соответствующие, и предугадать наперед весь дальнейший ход событий. Потому и выпроводил светлейший французского посла обратно, жаль только, что по примеру скифов не вручил ему Михаил Илларионович каких-либо даров для императора, чтобы со скрытым смыслом были, вроде птицы, мыши, лягушки и пяти стрел – пусть гений мозгами поработает да интеллектом блеснет, отгадывая, что бы это значило. Хотя вместо стрел мог и пуль насыпать.
А потом началось отступление, как две капли воды похожее на бегство армии персидского царя Дария I из скифских земель. У захватчиков земля горела под ногами, их армия таяла с каждым днем, «малая война» бушевала по всему пути отступления, а русская армия шла рядом, и Кутузов, как когда-то царь скифов Иданфирс, в бой с врагами вступать не спешил. Только вот Дарий, в отличие от своего европейского коллеги, персидских воинов не бросил на произвол судьбы, и пусть с огромными потерями, но вывел их из смертельной ловушки. А военный гений оставил своих солдат на вражеской территории и укатил в Париж – ему было не привыкать, он и в Египте так же поступил. В дальнейшем, когда будем подробно разбирать скифский поход Дария, то сходство между этими двумя столь далекими по времени военными кампаниями можно будет увидеть невооруженным глазом.
Но столь сильны были в русской памяти ассоциации со «скифской войной», что случилось невероятное – когда сразу после Великой Отечественной войны объясняли, почему немцы оказались у ворот Москвы, некоторые ученые мужи всерьез писали о том, что товарищ Сталин сознательно заманил врага под стены Кремля, где и нанес победный удар. Естественно, предварительно измотав и обескровив противника.
И в заключение хотелось бы отметить вот что: цель данной работы была вполне конкретная – показать те войны и битвы, в которых стратегия и тактика скифов проявилась особенно ярко. Тому, кто хочет подробно узнать о повседневной жизни, обычаях и истории этого великого народа, есть смысл прочитать книгу С.В. Алексеева и А.А. Инкова «Скифы: исчезнувшие владыки степей» – там все описано ясно и доступно. А что касается данной работы, то в некоторых главах мне показалось необходимым более подробно рассказать о тех царях и полководцах, которые воевали со скифами, и дать краткое описание вооружения и тактики их армий. Это было сделано для того, чтобы стало более понятно, с кем же пришлось иметь дело легендарному народу и почему их победы произвели столь яркое впечатление на современников и потомков.
На Западе капиталисты очень любят называть нас скифами – дескать, варвары, чего с них взять! Но, на мой взгляд, таким сравнением можно только гордиться – в те времена, когда слава скифских воителей гремела по всему миру, а их золотых дел мастера создавали величайшие произведения искусства, германские племена действительно жили во мраке варварства, удивляя мир разве только своей кровожадностью. Да и в дальнейшем сравнение будет не в пользу последних – уничтожив Западную Римскую империю, германцы погрузили Европу в такую тьму разрухи и невежества, в которой она пребывала до тех пор, пока не наступил Ренессанс. Но речь не о них, а о боевой тактике скифов, которая тем же самым пришельцам с Запада на нашу землю испортила немало крови.
Первое историческое упоминание о том, как наши предки вели «малую войну», относится к страшной зиме 1237/38 года, когда монгольская орда огнем и мечом проходила по землям Северо-Восточной Руси. Рязанский воевода Евпатий Коловрат со своим отрядом нанес ряд стремительных ударов по монгольским войскам, отступая в труднодоступные леса при приближении крупных вражеских сил. Кружа вокруг орды, он выбирал момент для решающего удара по врагу, избрав своей целью не мелкую дичь, а самого Батыя, понимая, что в случае гибели предводителя вторжение может захлебнуться. И когда, на его взгляд, подходящий момент наступил, лихой воевода ударил по врагу – да так ударил, что насильника и грабителя спасло лишь огромное численное преимущество. За малым не прорвался русский богатырь до злодея, а то бы спозналась толстая ханская шея с русской сталью. И не один Коловрат был тогда такой на Руси, многие уходили в леса, откуда нападали на растекшиеся по стране отряды степных варваров.
Вот с тех пор, можно сказать, и повелось – пусть враг силен и коварен, но мы из леса его все равно достанем! Однако самым ярким примером того, как русские люди, подобно скифам, уничтожили вражеское нашествие, стала Отечественная война 1812 года. Спору нет, Наполеон Бонапарт гениальный политический деятель, но вот его полководческие дарования, на мой взгляд, мягко говоря, преувеличены. Весь его план кампании против России выглядит настолько сумбурным и бестолковым, что иногда создается впечатление – а был ли он вообще? Или Великий Корсиканец был верен себе – сначала вторгнемся, а там видно будет? Сомнений в том, что Бонапарт хорошо знал историю, быть не может, но вот те ее страницы, которые были посвящены войнам скифов, он явно пролистал. Иначе бы знал, какую роль в войне могут сыграть громадные территории, куда при желании можно отступить или где вполне реально уклоняться от ненужного тебе сражения. Хотя чего с него взять, где он такие необъятные государства найдет в своей Европе, там ни в одной стране такого отступления себе позволить нельзя, враг сразу же под стенами столицы окажется! Значит, в новинку все это ему оказалось, не был захватчик к этому готов, за что и поплатился.
Да и с «малой», т. е. партизанской войной он умудрился дважды наступить на одни и те же грабли. Ведь уже столкнулся в Испании с народной войной – гверильей, знал что это такое и как могут действовать партизаны, но нет, выводов, судя по всему, никаких не сделал, наверное, опять понадеялся на свое знаменитое «там видно будет». А вот шотландец Барклай историю знал лучше Наполеона Бонапарта, и простая истина о том, что чем дальше армия уходит от своих баз, тем она слабее становится, была ему известна. Зато гениальный ум Великого Корсиканца эту страшную военную тайну постичь до войны с Россией не смог, а когда до нее дошел, то было уже поздно. А русские вели боевые действия в лучших традициях своих далеких предков – заманивали врага в глубь своей территории, тем самым ослабляя его силы, лишали на всем пути запасов продовольствия, применяя тактику выжженной земли, и наконец, стали изводить нападениями регулярных летучих отрядов, почин которых подхватили крестьяне с территорий, занятых врагом. Вот бы здесь завоевателю и задуматься, покопаться в своей памяти и вспомнить – а к чему подобное начало приводит? Но нет, не задумался, а продолжал переть дальше, стремясь настигнуть ускользавшую от него на необъятных просторах своей страны русскую армию. И не понимал того, что с каждой пройденной верстой его войска становятся слабее, а у противника сильнее и что так теперь будет постоянно. А вот раскрыть бы злодею том Геродота да внимательно прочитать четвертую книгу его «Истории» – глядишь, и открылись бы глаза на происходящее, осознал бы, что вокруг творится, и стал бы действовать по-другому.
А при Бородино уже сражались практически равные по численности армии – на бескрайних просторах России растворилась большая часть из 600 000 тысяч солдат Бонапарта, и те 135 000, которые вступили в бой, явно не были свидетельством его гениальности. Понесенные французами в битве потери оказались для них смертельными – вот тут бы гению снова подумать, как дальше быть, не пора ли уходить из России-матушки подобру-поздорову, поразмышлять о том, как ему в Подмосковье свою европейскую армию пополнять. Но опять не задумался, примеры из истории на память не пришли, а потому сделал шаг вперед и занял Москву. Но мало того, что он ее занял и получил грандиозный пожар, уничтоживший все запасы, на которые агрессор рассчитывал, – «военный гений» умудрился потерять из виду армию врага и пребывал в счастливом неведении относительно ее состояния и местонахождения до тех пор, пока русские сами не соизволили объявиться. Конечно, можно сказать, что в русских лесах и вражескую армию найти мудрено, но тогда для чего существует разведка? Или Наполеон в Россию с собой ни одного агента тайного не взял? Или войсковой разведки при его армии не было, а если и была, то только тем и занималась, что кур по деревням отлавливала? И пока он сидел в сожженной Москве, дурил «международное сообщество» лживыми бюллетенями о своих успехах и ожидал послов с мирными инициативами, «малая война» приняла поистине катастрофические для французов размеры. Наверное, когда, словно жемчуг на нитку, нанизываешь на свою шпагу захваченные столицы, это и приятно, но воевать в первую очередь надо с армиями, а не с отдельно взятыми городами, пусть они даже и являются сердцем страны. Александр Великий, перед чьим военным гением преклонялся Корсиканец, никогда себе подобных вольностей не позволял, для него главной целью всегда было вражеское войско, а уж захват городов являлся следствием победы в сражении. Неистовый Македонец всегда стремился довести победу до логического конца, добить врага на поле боя, гнать его, пока есть силы, а уж потом все остальное… Но чтобы потерять из виду в разгар войны вражескую армию и не знать о ней ровным счетом ничего – случай, наверное, уникальный. А на Западе все кричат – военный гений!
Хотя теперь и Бонапарт стал думать о том, как бы ему выбраться из ситуации, в которую он при помощи русских полководцев себя загнал. И подумав, решил смириться с неизбежным, направил Кутузову послов, всем своим видом показывая, что делает великое одолжение. Но русский главнокомандующий был мудр, историю тоже знал лучше Великого Корсиканца, а еще очень хорошо знал географические и климатические особенности своей страны. А потому и выводы мог делать соответствующие, и предугадать наперед весь дальнейший ход событий. Потому и выпроводил светлейший французского посла обратно, жаль только, что по примеру скифов не вручил ему Михаил Илларионович каких-либо даров для императора, чтобы со скрытым смыслом были, вроде птицы, мыши, лягушки и пяти стрел – пусть гений мозгами поработает да интеллектом блеснет, отгадывая, что бы это значило. Хотя вместо стрел мог и пуль насыпать.
А потом началось отступление, как две капли воды похожее на бегство армии персидского царя Дария I из скифских земель. У захватчиков земля горела под ногами, их армия таяла с каждым днем, «малая война» бушевала по всему пути отступления, а русская армия шла рядом, и Кутузов, как когда-то царь скифов Иданфирс, в бой с врагами вступать не спешил. Только вот Дарий, в отличие от своего европейского коллеги, персидских воинов не бросил на произвол судьбы, и пусть с огромными потерями, но вывел их из смертельной ловушки. А военный гений оставил своих солдат на вражеской территории и укатил в Париж – ему было не привыкать, он и в Египте так же поступил. В дальнейшем, когда будем подробно разбирать скифский поход Дария, то сходство между этими двумя столь далекими по времени военными кампаниями можно будет увидеть невооруженным глазом.
Но столь сильны были в русской памяти ассоциации со «скифской войной», что случилось невероятное – когда сразу после Великой Отечественной войны объясняли, почему немцы оказались у ворот Москвы, некоторые ученые мужи всерьез писали о том, что товарищ Сталин сознательно заманил врага под стены Кремля, где и нанес победный удар. Естественно, предварительно измотав и обескровив противника.
И в заключение хотелось бы отметить вот что: цель данной работы была вполне конкретная – показать те войны и битвы, в которых стратегия и тактика скифов проявилась особенно ярко. Тому, кто хочет подробно узнать о повседневной жизни, обычаях и истории этого великого народа, есть смысл прочитать книгу С.В. Алексеева и А.А. Инкова «Скифы: исчезнувшие владыки степей» – там все описано ясно и доступно. А что касается данной работы, то в некоторых главах мне показалось необходимым более подробно рассказать о тех царях и полководцах, которые воевали со скифами, и дать краткое описание вооружения и тактики их армий. Это было сделано для того, чтобы стало более понятно, с кем же пришлось иметь дело легендарному народу и почему их победы произвели столь яркое впечатление на современников и потомков.
Кто рассказал потомкам о скифах
Наиболее полную информацию о жизни, обычаях и истории скифов мы получили от двух античных авторов – Геродота из Галикарнаса (484–425 до н. э.) и Марка Юниана Юстина (III в. н. э.). Город Галикарнас (Бодрум), основанный дорийцами в Малой Азии, был родиной «отца истории», там и в наши дни, у северной стены замка Святого Петра, стоит ему памятник – Великий грек изваян в полный рост и сжимает в руке свиток. Геродот вел активную политическую жизнь, был изгнан из города, некоторое время жил на острове Самос, а затем отправился путешествовать по миру. Он побывал в Египте, Ассирии, Вавилоне, Малой Азии, Северном Причерноморье, Фракии, исколесил Балканский полуостров от Пелопоннеса до Македонии. Одновременно он начинает работу над своей «Историей», потому что когда примерно в 446 г. до н. э. он появляется в Афинах, то уже читает отрывки из нее гражданам города. Но его неугомонная натура не может усидеть на месте, и в 444 г. до н. э. он отправляется в Южную Италию, где принимает участие в основании колонии Фурии.
Труд Геродота «История» является не просто хроникой изложения исторических событий, в нем приведена масса сведений по географии, этнографии, рассматриваются многие мифологические события. Его «История» как бы подразделяется на две части – в первой рассказывается об истории и географии стран Малой Азии, Ближнего Востока и Северного Причерноморья, а также история возвышения персидских царей. Вторая же половина труда посвящена изложению Греко-персидских войн, от Марафона до битвы при Платеях. Рассказ о Скифии он помещает в четвертой книге под названием «Мельпомена» и рассказывает об обычаях, верованиях и быте этого народа в контексте похода персидского царя Дария I. Любопытен сам подход историка к теме скифов – невзирая на оголтелый национализм своих соотечественников, к этому народу он старается подойти более-менее объективно, выделяя его на фоне остальных «варваров».
Другой важный источник – это Марк Юниан Юстин, римский историк, автор извлечения из не дошедшего до нас обширного исторического труда в 44 книгах более раннего римского историка I века Помпея Трога, под заглавием «История Филиппа» («Historiae Philippicae»). Это сочинение посвящено отцу Александра, македонскому царю Филиппу. Извлечение Юстина содержит обзор всемирной истории, но основное внимание он уделяет македонской, от мифических времен до I века до н. э. Повествование Юстина отличается простотой и доступностью изложения, заключает в себе много интересного, но не следует тщательной хронологической последовательности событий. Юстин, подвергнув труд Помпея Трога основательной переработке, подобно Плутарху, заостряет главное внимание на описании наиболее занимательных и поучительных фактов, часто недостоверных, но передающих колорит эпохи. Ценность этой работы трудно переоценить, т. к. она доносит уникальную информацию, которую невозможно найти у других авторов. И что для нас самое главное, он также уделяет внимание скифам и именно у него мы находим те ценнейшие сведения, о которых Геродот не знал или не нашел нужным упомянуть. Это прежде всего касается похода Кира Великого против «азиатских» скифов, когда автор дает четкую привязку к местности, где состоялось последнее сражение легендарного завоевателя. Помимо этого, Юстин сообщает некоторые факты из их древней истории, например, он донес до нас версию Помпея Трога о большей древности скифов по отношению к египтянам, назвал имена первых скифских царей и указал на связанные с ними исторические события.
Также сведения о скифах есть в сочинении римского историка Орозия Павла (380–420 н. э.) «История против язычников в 7 книгах», которое охватывает события с древнейших времен до 417 г. н. э. Но дело в том, что при написании своего произведения историк пользовался как источником работой Юстина, и его сведения во многом дублируют сообщения из «Истории Филиппа».
Ценнейшие известия о географии и истории Северного Причерноморья находятся в работе греческого историка и географа Страбона (64–24 до н. э.). Его «История» до наших дней не дошла, а вот «География» в 17 книгах сохранилась почти полностью. Сам ученый был родом из Амасьи, города, где проживали цари Понта, а его родственники входили в ближайшее окружение последнего великого эллинистического правителя – Митридата VI Евпатора. Во время войн царя с Римом один из предков географа перебежал на их сторону, и в итоге он сам и его потомки имели римское гражданство. Для изучения скифов интерес представляет VII книга его «Географии» (Истр, Германия, Таврика, Скифия), где ученый рассказывает о Тавриде и окружающих ее народах. Помимо географических и этнографических данных, в разделе встречаются и исторические сведения, которые отсутствуют в других источниках – например, о походах понтийского стратега Диофанта против скифов.
Подробные сведения о войне скифов с Александром Македонским мы находим у двух римских историков – Арриана и Курция Руфа. Это тот самый Арриан, который написал «Анабасис Александра» и был римским наместником в Каппадокии в 131–137 гг. н. э., зарекомендовав себя грамотным полководцем и разумным администратором. Родился Луций Флавий Арриан, древнеримский историк и географ, между 87 и 90 годами, умер между 169 и 180 годами н. э. Уроженец города Никомедия в Малой Азии (Измит), он занимал ряд высших должностей в Римской империи. Арриан написал исторические трактаты, например, об Индии, о жизни и походах Александра Македонского; любитель псовой охоты, он написал книгу «Об охоте». Но для нас представляет интерес книга четвертая «Анабасиса Александра», в которой автор рассказывает о сражении на реке Яксарт, где македонский базилевс сразился со скифами в открытом бою, а также описание битвы на берегах реки Политимет, где согдийский полководец Спитамен, командуя союзными отрядами скифов, наголову разгромил македонское войско. Несомненный интерес по интересующей теме представляют еще две его работы – «Тактика» (Тактическое искусство) и «Диспозиция против аланов».
Прекрасно дополняет сведения, которые сообщает Арриан, работа римского историка I в. н. э. Квинта Курция Руфа «История Александра Великого Македонского». «История» была написана в 10 томах, а сохранились тома III–X. Две первые книги, в которых, предположительно, излагались события от воцарения Александра до его похода в глубь Малой Азии, утрачены. Нас же интересует книга VII, в которой описывается Среднеазиатский поход Великого Македонца. В отличие от Арриана, Курций Руф приводит сведения не только о самих боевых действиях, а рассказывает о тактике скифов, некоторых их обычаях, и также сообщает такие подробности их противостояния с македонцами, о которых не упоминает Арриан. Правда, иногда он ошибается и путается в событиях, но при сопоставлении его работы с трудом Арриана мы получаем довольно ясную картину происходившего.
Сообщения о противостоянии «европейских» и «азиатских» скифов с армиями персидских царей Кира Великого и Дария I есть в «Военных хитростях» Полиена – уроженца Македонии, который делал карьеру адвоката в Риме в царствование Марка Аврелия. Это сочинение представляет не только образцы военных хитростей, но также известных исторических случаев из военной и политической истории Древнего мира. Сведения, приводимые Полиеном, очевидно, собраны автором из самых разных, не дошедших до нас источников и потому представляют большой интерес – примером может служить история о сарматском набеге на резиденцию скифского царя.
Определенную ценность представляет сочинение греческого писателя-сатирика Лукиана из сирийского города Самосаты (120–180 н. э.) «Токсарид или дружба». Хорошо образованный, практиковавший адвокатом в Антиохии на Оронте и много путешествовавший, Лукиан изучал право в Афинах, а в зрелые годы стал прокуратором Египта. Наследие Лукиана довольно обширно и включает философские диалоги, сатиры, биографии и романы приключений и путешествий. Автор смело и едко высмеивает как уходившее язычество, так и наступающее на него христианство, а также откровенно потешается над мифологическими образами. В «Токсариде», построенном в форме диалога и состоящем из двух циклов, рассказывается о подвигах во имя дружбы. Первый цикл посвящен грекам, второй – скифам, и по своему характеру он гораздо более мрачный и трагический, чем первый. Но он интересен тем, что автор пытается показать скифов как людей, ничем по своей сути не отличавшихся от «просвещенных» эллинов, а в некоторых случаях даже превосходящих своих более цивилизованных собратьев. Лукиан показывает также страшные картины нашествия сарматов на исконные земли скифов и тот отчаянный отпор, который они давали захватчикам. Таким образом, можно сделать вывод о том, что история скифов довольно неплохо освещена в античной традиции, и им повезло в этом отношении гораздо больше, чем некоторым другим народам.
Труд Геродота «История» является не просто хроникой изложения исторических событий, в нем приведена масса сведений по географии, этнографии, рассматриваются многие мифологические события. Его «История» как бы подразделяется на две части – в первой рассказывается об истории и географии стран Малой Азии, Ближнего Востока и Северного Причерноморья, а также история возвышения персидских царей. Вторая же половина труда посвящена изложению Греко-персидских войн, от Марафона до битвы при Платеях. Рассказ о Скифии он помещает в четвертой книге под названием «Мельпомена» и рассказывает об обычаях, верованиях и быте этого народа в контексте похода персидского царя Дария I. Любопытен сам подход историка к теме скифов – невзирая на оголтелый национализм своих соотечественников, к этому народу он старается подойти более-менее объективно, выделяя его на фоне остальных «варваров».
Другой важный источник – это Марк Юниан Юстин, римский историк, автор извлечения из не дошедшего до нас обширного исторического труда в 44 книгах более раннего римского историка I века Помпея Трога, под заглавием «История Филиппа» («Historiae Philippicae»). Это сочинение посвящено отцу Александра, македонскому царю Филиппу. Извлечение Юстина содержит обзор всемирной истории, но основное внимание он уделяет македонской, от мифических времен до I века до н. э. Повествование Юстина отличается простотой и доступностью изложения, заключает в себе много интересного, но не следует тщательной хронологической последовательности событий. Юстин, подвергнув труд Помпея Трога основательной переработке, подобно Плутарху, заостряет главное внимание на описании наиболее занимательных и поучительных фактов, часто недостоверных, но передающих колорит эпохи. Ценность этой работы трудно переоценить, т. к. она доносит уникальную информацию, которую невозможно найти у других авторов. И что для нас самое главное, он также уделяет внимание скифам и именно у него мы находим те ценнейшие сведения, о которых Геродот не знал или не нашел нужным упомянуть. Это прежде всего касается похода Кира Великого против «азиатских» скифов, когда автор дает четкую привязку к местности, где состоялось последнее сражение легендарного завоевателя. Помимо этого, Юстин сообщает некоторые факты из их древней истории, например, он донес до нас версию Помпея Трога о большей древности скифов по отношению к египтянам, назвал имена первых скифских царей и указал на связанные с ними исторические события.
Также сведения о скифах есть в сочинении римского историка Орозия Павла (380–420 н. э.) «История против язычников в 7 книгах», которое охватывает события с древнейших времен до 417 г. н. э. Но дело в том, что при написании своего произведения историк пользовался как источником работой Юстина, и его сведения во многом дублируют сообщения из «Истории Филиппа».
Ценнейшие известия о географии и истории Северного Причерноморья находятся в работе греческого историка и географа Страбона (64–24 до н. э.). Его «История» до наших дней не дошла, а вот «География» в 17 книгах сохранилась почти полностью. Сам ученый был родом из Амасьи, города, где проживали цари Понта, а его родственники входили в ближайшее окружение последнего великого эллинистического правителя – Митридата VI Евпатора. Во время войн царя с Римом один из предков географа перебежал на их сторону, и в итоге он сам и его потомки имели римское гражданство. Для изучения скифов интерес представляет VII книга его «Географии» (Истр, Германия, Таврика, Скифия), где ученый рассказывает о Тавриде и окружающих ее народах. Помимо географических и этнографических данных, в разделе встречаются и исторические сведения, которые отсутствуют в других источниках – например, о походах понтийского стратега Диофанта против скифов.
Подробные сведения о войне скифов с Александром Македонским мы находим у двух римских историков – Арриана и Курция Руфа. Это тот самый Арриан, который написал «Анабасис Александра» и был римским наместником в Каппадокии в 131–137 гг. н. э., зарекомендовав себя грамотным полководцем и разумным администратором. Родился Луций Флавий Арриан, древнеримский историк и географ, между 87 и 90 годами, умер между 169 и 180 годами н. э. Уроженец города Никомедия в Малой Азии (Измит), он занимал ряд высших должностей в Римской империи. Арриан написал исторические трактаты, например, об Индии, о жизни и походах Александра Македонского; любитель псовой охоты, он написал книгу «Об охоте». Но для нас представляет интерес книга четвертая «Анабасиса Александра», в которой автор рассказывает о сражении на реке Яксарт, где македонский базилевс сразился со скифами в открытом бою, а также описание битвы на берегах реки Политимет, где согдийский полководец Спитамен, командуя союзными отрядами скифов, наголову разгромил македонское войско. Несомненный интерес по интересующей теме представляют еще две его работы – «Тактика» (Тактическое искусство) и «Диспозиция против аланов».
Прекрасно дополняет сведения, которые сообщает Арриан, работа римского историка I в. н. э. Квинта Курция Руфа «История Александра Великого Македонского». «История» была написана в 10 томах, а сохранились тома III–X. Две первые книги, в которых, предположительно, излагались события от воцарения Александра до его похода в глубь Малой Азии, утрачены. Нас же интересует книга VII, в которой описывается Среднеазиатский поход Великого Македонца. В отличие от Арриана, Курций Руф приводит сведения не только о самих боевых действиях, а рассказывает о тактике скифов, некоторых их обычаях, и также сообщает такие подробности их противостояния с македонцами, о которых не упоминает Арриан. Правда, иногда он ошибается и путается в событиях, но при сопоставлении его работы с трудом Арриана мы получаем довольно ясную картину происходившего.
Сообщения о противостоянии «европейских» и «азиатских» скифов с армиями персидских царей Кира Великого и Дария I есть в «Военных хитростях» Полиена – уроженца Македонии, который делал карьеру адвоката в Риме в царствование Марка Аврелия. Это сочинение представляет не только образцы военных хитростей, но также известных исторических случаев из военной и политической истории Древнего мира. Сведения, приводимые Полиеном, очевидно, собраны автором из самых разных, не дошедших до нас источников и потому представляют большой интерес – примером может служить история о сарматском набеге на резиденцию скифского царя.
Определенную ценность представляет сочинение греческого писателя-сатирика Лукиана из сирийского города Самосаты (120–180 н. э.) «Токсарид или дружба». Хорошо образованный, практиковавший адвокатом в Антиохии на Оронте и много путешествовавший, Лукиан изучал право в Афинах, а в зрелые годы стал прокуратором Египта. Наследие Лукиана довольно обширно и включает философские диалоги, сатиры, биографии и романы приключений и путешествий. Автор смело и едко высмеивает как уходившее язычество, так и наступающее на него христианство, а также откровенно потешается над мифологическими образами. В «Токсариде», построенном в форме диалога и состоящем из двух циклов, рассказывается о подвигах во имя дружбы. Первый цикл посвящен грекам, второй – скифам, и по своему характеру он гораздо более мрачный и трагический, чем первый. Но он интересен тем, что автор пытается показать скифов как людей, ничем по своей сути не отличавшихся от «просвещенных» эллинов, а в некоторых случаях даже превосходящих своих более цивилизованных собратьев. Лукиан показывает также страшные картины нашествия сарматов на исконные земли скифов и тот отчаянный отпор, который они давали захватчикам. Таким образом, можно сделать вывод о том, что история скифов довольно неплохо освещена в античной традиции, и им повезло в этом отношении гораздо больше, чем некоторым другим народам.
Кровавый пролог
Тактика и вооружение
Самое интересное, что просвещенные греки, очень нетерпимо относившиеся к варварам вообще и испытывающие к ним неприкрытое презрение, проявляли снисходительность именно к скифам – факт сам по себе довольно примечательный. Писавший историю Александра Великого, римский историк Курций Руф активно использовал греческие источники и оставил довольно любопытное замечание об этом кочевом народе. «Скифы, в отличие от остальных варваров, имеют разум не грубый и не чуждый культуре. Говорят, что некоторым из них доступна и мудрость, в какой мере она может быть у племени, не расстающегося с оружием». А вот что о них пишет другой античный автор – Лукиан из Самосаты: «Действительно скифы были не только искусными стрелками из лука, не только превосходили других в воинском деле, но умели также убеждать своей речью». Одним словом, выделялись на фоне остальных.
Если исходить из работ античных историков, то территория, которую они называют Скифией, занимала огромные пространства – степи от нижнего течения Дуная, Северного Причерноморья, Крыма и Дона, далее на восток. А там, на территории современных Казахстана, Туркестана и Узбекистана, обитали племена скифов, которых азиатские народы, в частности персы, называли саками. Историки античности называли их «азиатскими скифами», а вот те же персы скифов, живших в европейской части, называли «заморскими». Курций Руф дает приблизительное описание Скифии в тех пределах, какой она представлялась людям той эпохи, всячески подчеркивая идентичность как «европейских» так и «азиатских» скифов. «Танаис (Дон) отделяет бактрийцев от скифов, называемых европейскими. Кроме того, он является рубежом Азии и Европы. Племя скифов, находясь недалеко от Фракии, распространяется на восток и на север, но не граничит с сарматами, как некоторые полагали, а составляет их часть. Они занимают еще и другую область, прямо лежащую за Истром (Дунаем), и в то же время граничат с Бактрией, с крайними пределами Азии. Они населяют земли, находящиеся на севере; далее начинаются дремучие леса и обширные безлюдные края; те же, что располагаются вдоль Танаиса (Дона) и Бактра, носят на себе следы одинаковой культуры». Но вот что занятно, – описывая войну Александра Великого с племенами саков, он реку Яксарт (Сырдарья) тоже называет Танаисом (Доном), считая, что это одна и та же река, и пребывая в полной уверенности, что так оно в действительности и есть. Это видно из той фразы, которую римский историк приписывает скифским послам во время переговоров с македонским царем. «Впрочем, ты будешь иметь в нас стражей Азии и Европы; если бы нас не отделял Танаис (Яксарт), мы соприкасались бы с Бактрией; за Танаисом (Доном) мы населяем земли вплоть до Фракии; а с Фракией, говорят, граничит Македония. Мы соседи обеих твоих империй, подумай, кого ты хотел бы в нас иметь, врагов или друзей». Таким образом, мы видим, что территория, занимаемая этими племенами, была поистине огромной: «Но теперь установлено, что скифские племена жили в Средней Азии, на территории современного Казахстана, и были известны под именем массагетов; европейские скифы жили в прикаспийских и в причерноморских степях и на территории, которую в настоящее время занимают Венгрия, Румыния и Болгария» (Е.А. Разин).
Геродот пишет, что скифы, которые проживали в европейской части, называли себя «сколоты» и были разделены на несколько племен – паралаты, авхаты, траспии и катиары. Из его же сообщения мы видим, что главенствующее положение занимали племена «царских скифов», чьи владения находились восточнее остальных – в крымских и донских степях. Племена скифов кочевали вплоть до Борисфена (Днепра), а на его правом берегу жили племена каллипидов, алазонов и скифов-пахарей, которые в отличие от своих кочевых сородичей занимались земледелием, на что и указал греческий историк. «Ближе всего от торговой гавани борисфенитов (Ольвия) обитают каллипиды – эллинские скифы; за ними идет другое племя под названием ализоны. Они наряду с каллипидами ведут одинаковый образ жизни с остальными скифами, однако сеют и питаются хлебом, луком, чесноком, чечевицей и просом. Севернее ализонов живут скифы-земледельцы. Они сеют зерно не для собственного пропитания, а на продажу». Торговали же они в первую очередь с греками, и отношения между двумя народами были довольно тесными – например, скифы служили в Афинах в качестве стражи. В отличие от «европейских» скифов, которые имели очень крепкие связи с греческими колониями в Северном Причерноморье, их «азиатские» собратья таких контактов не имели. Именно это имел в виду один из их вождей, когда говорил Александру Великому: «Я слышал, что скифские пустыни даже вошли у греков в поговорки. А мы охотнее бродим по местам пустынным и не тронутым культурой, чем по городам и плодоносным полям». И, по мнению тех же эллинов, они являлись более дикими, чем их живущие на западе собратья. Но об «азиатских» скифах разговор будет отдельный, а теперь пора рассмотреть вооружение и тактику этого легендарного народа.
Если исходить из работ античных историков, то территория, которую они называют Скифией, занимала огромные пространства – степи от нижнего течения Дуная, Северного Причерноморья, Крыма и Дона, далее на восток. А там, на территории современных Казахстана, Туркестана и Узбекистана, обитали племена скифов, которых азиатские народы, в частности персы, называли саками. Историки античности называли их «азиатскими скифами», а вот те же персы скифов, живших в европейской части, называли «заморскими». Курций Руф дает приблизительное описание Скифии в тех пределах, какой она представлялась людям той эпохи, всячески подчеркивая идентичность как «европейских» так и «азиатских» скифов. «Танаис (Дон) отделяет бактрийцев от скифов, называемых европейскими. Кроме того, он является рубежом Азии и Европы. Племя скифов, находясь недалеко от Фракии, распространяется на восток и на север, но не граничит с сарматами, как некоторые полагали, а составляет их часть. Они занимают еще и другую область, прямо лежащую за Истром (Дунаем), и в то же время граничат с Бактрией, с крайними пределами Азии. Они населяют земли, находящиеся на севере; далее начинаются дремучие леса и обширные безлюдные края; те же, что располагаются вдоль Танаиса (Дона) и Бактра, носят на себе следы одинаковой культуры». Но вот что занятно, – описывая войну Александра Великого с племенами саков, он реку Яксарт (Сырдарья) тоже называет Танаисом (Доном), считая, что это одна и та же река, и пребывая в полной уверенности, что так оно в действительности и есть. Это видно из той фразы, которую римский историк приписывает скифским послам во время переговоров с македонским царем. «Впрочем, ты будешь иметь в нас стражей Азии и Европы; если бы нас не отделял Танаис (Яксарт), мы соприкасались бы с Бактрией; за Танаисом (Доном) мы населяем земли вплоть до Фракии; а с Фракией, говорят, граничит Македония. Мы соседи обеих твоих империй, подумай, кого ты хотел бы в нас иметь, врагов или друзей». Таким образом, мы видим, что территория, занимаемая этими племенами, была поистине огромной: «Но теперь установлено, что скифские племена жили в Средней Азии, на территории современного Казахстана, и были известны под именем массагетов; европейские скифы жили в прикаспийских и в причерноморских степях и на территории, которую в настоящее время занимают Венгрия, Румыния и Болгария» (Е.А. Разин).
Геродот пишет, что скифы, которые проживали в европейской части, называли себя «сколоты» и были разделены на несколько племен – паралаты, авхаты, траспии и катиары. Из его же сообщения мы видим, что главенствующее положение занимали племена «царских скифов», чьи владения находились восточнее остальных – в крымских и донских степях. Племена скифов кочевали вплоть до Борисфена (Днепра), а на его правом берегу жили племена каллипидов, алазонов и скифов-пахарей, которые в отличие от своих кочевых сородичей занимались земледелием, на что и указал греческий историк. «Ближе всего от торговой гавани борисфенитов (Ольвия) обитают каллипиды – эллинские скифы; за ними идет другое племя под названием ализоны. Они наряду с каллипидами ведут одинаковый образ жизни с остальными скифами, однако сеют и питаются хлебом, луком, чесноком, чечевицей и просом. Севернее ализонов живут скифы-земледельцы. Они сеют зерно не для собственного пропитания, а на продажу». Торговали же они в первую очередь с греками, и отношения между двумя народами были довольно тесными – например, скифы служили в Афинах в качестве стражи. В отличие от «европейских» скифов, которые имели очень крепкие связи с греческими колониями в Северном Причерноморье, их «азиатские» собратья таких контактов не имели. Именно это имел в виду один из их вождей, когда говорил Александру Великому: «Я слышал, что скифские пустыни даже вошли у греков в поговорки. А мы охотнее бродим по местам пустынным и не тронутым культурой, чем по городам и плодоносным полям». И, по мнению тех же эллинов, они являлись более дикими, чем их живущие на западе собратья. Но об «азиатских» скифах разговор будет отдельный, а теперь пора рассмотреть вооружение и тактику этого легендарного народа.