Страница:
Удара не последовало.
Противника смело в сторону копье риттера, расколовшее черную голову, словно тыкву. Бамбер огляделся и бросился на помощь Барану, подхватив торчавший из снега обледеневший меч. Не успел. Баран уже хрипел, пронзенный двумя клинками насквозь. Его противникам повезло не больше. В спине одного выросли два болта, вонзившихся до половины древка. Из ран били тонкие язычки пламени. Второго, отчего-то замешкавшегося, Бамбер с подлетевшим риттером обезглавили одновременно. Мечи их лязгнули друг о друга, от удара старшина чуть не выпустил свой, едва успев отскочить. Потому что из разрубленной шеи вместо крови брызнуло пламя.
Старшина огляделся. Стремительный, но кровавый бой уже закончился.
Среди валявшихся вповалку тел он насчитал лишь шесть черных фигур. Из его глевии в три десятка человек остался лишь он сам и Генрих, сморщившийся, зажимающий рукой рану на бедре. Из отряда князя уцелели двое арбалетчиков и только три риттера, тоже, видимо, раненых, судя по тому, как криво сидели они в седлах.
Сам князь, похоже, за весь бой даже не двинулся с места, черной горой возвышаясь позади. И внезапно Бамбер уловил явное сходство в росте нанимателя и своих недавних противников. Смутное подозрение закралось в душу седоусого старшины. Но он не успел обдумать свою догадку. Что-то рыжее мелькнуло со стороны замка, и группу риттеров охватил огонь. Бамбер моментально упал на землю, со страхом глядя на мечущиеся живые факелы. Нечеловеческие людские вопли смешались с диким визгом сгорающих заживо лошадей. Снова мелькнуло, и рядом с Бамбером рухнул охваченный пламенем Генрих, а вопли горящих арбалетчиков оглушили старшину.
Князь наконец двинул своего коня вперед, выхватив меч и прокричав что-то на языке, которого Бамбер никогда не слышал. Раздался ответный крик на том же языке: резкий, полный ненависти. Женский.
Стараясь двигаться как можно медленнее, Бамбер приподнял голову из-за трупа, рядом с которым упал. Сквозь щель забрала он увидел князя, медленно приближающегося к… Старшина сморгнул, не веря глазам, уставился на охваченный огнем женский силуэт, возникший в двух десятках шагов перед остановившимся князем. Их огромный господин легко, словно и не был закован в полный доспех, соскочил с седла, ударил рукой по крупу. Жеребец отбежал в сторону и остановился, фыркая и роя копытом землю. Бамбер в первый момент не понял, зачем князь лишил себя такого преимущества, как посадка верхом, пока огненная женщина не протянула руки, с которых на рыцаря сорвался поток огня. Старшина прикрыл глаза, чтобы не видеть бесславного конца похода.
Взглянув на поле боя вновь, он увидел, что князь, которому огонь, по-видимому, не причинил никакого вреда, кроме того, что его накидка и плюмаж теперь весело пылали, уже был рядом с огненной фигурой, уже рубил ее своим огромным мечом. Огненная женщина плясала, гибко уворачиваясь от ударов чудовищного оружия. В том, что это именно женщина, у Бамбера уже не было ни малейших сомнений, так как пламя, охватившее ее, съежилось, явив взору стройную фигуру с кожей темного, почти черного цвета, под которой пробегали огненные блики.
Женщина была стремительна. Она вспыхнула еще раз, слабее, послав на князя сноп огня меньше предыдущего, но он оказался быстрее. Его меч взлетел в сторону, туда, где неуловимое мгновение спустя оказалась огненная, и граф с быстротой молнии ударил ее гардой по голове.
Огонь враз потух. Тело чернокожей рухнуло в снег, который зашипел паром и начал таять. Князь постоял немного, потом крикнул что-то. Позади Бамбера раздался вопль, хозяйский слуга выскочил откуда-то из-за спины и помчался к господину.
Князь схватил его за шею и выставил перед собой, лицом к замку. Уродец повел головой, будто прислушиваясь, потом тихо что-то проверещал. Черный рыцарь отпустил слугу и пошел назад, останавливаясь возле каждого тела. Бамбер с облегчением вздохнул. Видимо, опасность миновала, и этот замок с его странным воинством и был их конечной целью. В следующий момент князь развеял его надежды, вдруг резко замахнувшись сверху вниз и пронзив своим огромным мечом одного из лежавших на снегу алебардистов. Раздался хриплый стон. Следующим размашистым движением рыцарь обезглавил труп одного из их недавних черных противников. Полыхнуло огнем из разрубленной шеи. Голова, отделившись от тела, подскочила, и, пролетев по дуге, упала прямо перед старшиной. Он успел заметить черную матовую кожу, под которой словно бы тускло блеснули языки пламени, и увидел, что князь поворачивается в его сторону.
Бамбер откинулся на спину, шаря взглядом вокруг и лихорадочно соображая. Снова послышался резкий хруст пробитой кольчуги и булькающий хрип. Старшина принял решение. На ровном месте у него не было возможности устоять против князя. Но вот если ему удастся добраться до одного из скалистых холмов, окружавших крохотную долину… Шанс появлялся. Ничтожный, но шанс. Бамбер подобрался. Охнув, одним движением вскочил на ноги и припустил к недалекому склону, не оглядываясь.
Раздался свист и чуть позже тяжелый топот конских копыт по замерзшей земле. Бамбер прибавил ходу, задыхаясь, уже понимая, что не добежит. Князь закричал, и внезапно из ущелья, наперерез Бамберу, вылетел один из риттеров, про которых он совсем забыл. Старшина выдохнул, поднырнул под острие пики, ударил клинком по колену лошади. Животное завизжало, рухнуло на подрубленную ногу. Риттер вылетел из седла, и Бамбер даже сквозь грохот лат услышал хруст сломанной шеи.
Он не успел выпрямиться. Страшный удар снес с него шлем, перед глазами взорвался фейерверк, и старшина упал ничком в снег, забивший ноздри и распахнутый в крике рот. Он слышал, что рядом остановился конь. Но одновременно с топотом копыт у самой его головы до Бамбера вдруг донесся другой звук, совершенно неожиданный и неуместный сейчас.
Тоненький крик новорожденного.
Князь вскрикнул, дал шпоры коню. Бамбер приподнял тяжелую голову, встряхнул ею, пытаясь что-нибудь разглядеть в круговерти перед глазами. Приподнялся на ослабевших руках, его бурно вывернуло. Сотрясение, не иначе. Опираясь на меч, он поднялся на четвереньки, потом встал, шатаясь. Он думал только о том, что нужно было добраться до холма. Старшина пошел, едва переставляя ноги. Ему казалось, что он идет прямо, хотя на самом деле немилосердно вилял. Где-то впереди раздался вопль, полный боли, и Бамбер заметил перед собой черную гору. Гора приблизилась, приобрела четкие контуры и оказалась возвышающимся на своем огромном жеребце князем.
Старшина упер клинок в землю, утвердился на ногах и поднял голову.
С длинного лезвия цвайхандера, зажатого огромной латной перчаткой, капала в снег свежая, ярко-алая кровь. А сам рыцарь бережно держал на сгибе другой руки ребенка. Младенец оказался очень крупным, гораздо больше, чем положено новорожденному. Он был морщинист и медленно шевелил длинными тонкими конечностями. Они были не пухлыми, как у только что появившихся на свет детей, а костлявыми и бледными.
Бамбер взглянул на лицо ребенка и вздрогнул. Перекошенный рот, сплюснутый нос. А выше…
Выше носа ничего не было. От самого носа вверх, до лысого морщинистого черепа блестела гладкая темно-серая кожа. Никакого намека на глаза. Зрелище было жуткое, Бамбер почувствовал отвращение. Он поднял взгляд и посмотрел в пылающие оранжевым светом глаза демона, которым казался ему князь.
– И что теперь? – Собственный хриплый голос показался старшине чужим.
– Мы разбили их, Бамбер. Сейчас я убью наследницу, и больше у меня не останется достойных врагов в этом мире! – пророкотал голос из-под забрала.
Бамбер невольно посмотрел на князева слугу, на скрытую капюшоном рясы голову. Старшину внезапно пронзила страшная мысль. Эта тварь тоже была демоном из преисподней. И наверняка именно он – отец новорожденного! Демону наконец-то удалось зачать дитя с человеческой женщиной. В это мгновение Бамбер понял, кто именно мучил женщин ночами, исторгая у несчастных все эти мешавшие солдатам спать вопли, после которых в снегу оставались искалеченные тела. Ему стало дурно.
Черный рыцарь наклонился в седле и передал ребенка своему уродливому слуге, подскочившему сбоку. Тот принял его очень бережно, сразу закутав младенца в тряпки.
– Понимаешь, Бамбер, я ненавижу вас, людей. Я застрял в этом холодном мирке уже на добрых две сотни местных лет именно из-за вас. Она, – Рыцарь ткнул пальцем за спину старшине. – Она спасала вас. Закрыла проходы. Лишила меня возможности вернуться домой лишь для того, чтобы вы, жалкие черви, могли ютиться в своей норе, в сытости и довольстве. Она расслабилась, думала, что у меня не будет средств найти ее и вернуться за моими братьями… Она ошибалась… Теперь у меня есть для этого все!
Бамбер ничего не понимал. Но заподозрил, что князь с другими демонами хотят завоевать его мир, и сердце старого солдата сжалось от ужаса.
Князь спрыгнул с коня, шагнул к старшине.
– У костра вы судачили, как базарные бабы, обсуждая мою внешность, – пророкотал он, снимая шлем с безволосой головы, и Бамбер сглотнул, убедившись, что служил исчадию ада.
Кожа нанимателя была темной, почти черной, словно потрескавшейся. Трещины светились оранжевым, как и глаза без зрачков, полыхавшие в глазницах.
– Ты удовлетворен, Бамбер?
И, не дожидаясь ответа, князь одним взмахом меча снес старому старшине голову. Когда труп упал у его ног, черный рыцарь двинулся дальше, обезглавливая черные тела и добивая своих солдат, тех, кого выдавали облачка пара над синеющими губами. Вернувшись назад, он задержался у тела арбалетчика и ударом меча отсек ему пальцы на руке. Слуга торопливо поднял один из них и сунул под нос ребенку. Тот принюхался, потом схватил окровавленный палец и жадно затолкал себе в рот, усеянный мелкими острыми зубами.
Чернокожий рыцарь удовлетворенно улыбнулся и повернулся к той, которую разыскивал две сотни лет.
Глава первая
Противника смело в сторону копье риттера, расколовшее черную голову, словно тыкву. Бамбер огляделся и бросился на помощь Барану, подхватив торчавший из снега обледеневший меч. Не успел. Баран уже хрипел, пронзенный двумя клинками насквозь. Его противникам повезло не больше. В спине одного выросли два болта, вонзившихся до половины древка. Из ран били тонкие язычки пламени. Второго, отчего-то замешкавшегося, Бамбер с подлетевшим риттером обезглавили одновременно. Мечи их лязгнули друг о друга, от удара старшина чуть не выпустил свой, едва успев отскочить. Потому что из разрубленной шеи вместо крови брызнуло пламя.
Старшина огляделся. Стремительный, но кровавый бой уже закончился.
Среди валявшихся вповалку тел он насчитал лишь шесть черных фигур. Из его глевии в три десятка человек остался лишь он сам и Генрих, сморщившийся, зажимающий рукой рану на бедре. Из отряда князя уцелели двое арбалетчиков и только три риттера, тоже, видимо, раненых, судя по тому, как криво сидели они в седлах.
Сам князь, похоже, за весь бой даже не двинулся с места, черной горой возвышаясь позади. И внезапно Бамбер уловил явное сходство в росте нанимателя и своих недавних противников. Смутное подозрение закралось в душу седоусого старшины. Но он не успел обдумать свою догадку. Что-то рыжее мелькнуло со стороны замка, и группу риттеров охватил огонь. Бамбер моментально упал на землю, со страхом глядя на мечущиеся живые факелы. Нечеловеческие людские вопли смешались с диким визгом сгорающих заживо лошадей. Снова мелькнуло, и рядом с Бамбером рухнул охваченный пламенем Генрих, а вопли горящих арбалетчиков оглушили старшину.
Князь наконец двинул своего коня вперед, выхватив меч и прокричав что-то на языке, которого Бамбер никогда не слышал. Раздался ответный крик на том же языке: резкий, полный ненависти. Женский.
Стараясь двигаться как можно медленнее, Бамбер приподнял голову из-за трупа, рядом с которым упал. Сквозь щель забрала он увидел князя, медленно приближающегося к… Старшина сморгнул, не веря глазам, уставился на охваченный огнем женский силуэт, возникший в двух десятках шагов перед остановившимся князем. Их огромный господин легко, словно и не был закован в полный доспех, соскочил с седла, ударил рукой по крупу. Жеребец отбежал в сторону и остановился, фыркая и роя копытом землю. Бамбер в первый момент не понял, зачем князь лишил себя такого преимущества, как посадка верхом, пока огненная женщина не протянула руки, с которых на рыцаря сорвался поток огня. Старшина прикрыл глаза, чтобы не видеть бесславного конца похода.
Взглянув на поле боя вновь, он увидел, что князь, которому огонь, по-видимому, не причинил никакого вреда, кроме того, что его накидка и плюмаж теперь весело пылали, уже был рядом с огненной фигурой, уже рубил ее своим огромным мечом. Огненная женщина плясала, гибко уворачиваясь от ударов чудовищного оружия. В том, что это именно женщина, у Бамбера уже не было ни малейших сомнений, так как пламя, охватившее ее, съежилось, явив взору стройную фигуру с кожей темного, почти черного цвета, под которой пробегали огненные блики.
Женщина была стремительна. Она вспыхнула еще раз, слабее, послав на князя сноп огня меньше предыдущего, но он оказался быстрее. Его меч взлетел в сторону, туда, где неуловимое мгновение спустя оказалась огненная, и граф с быстротой молнии ударил ее гардой по голове.
Огонь враз потух. Тело чернокожей рухнуло в снег, который зашипел паром и начал таять. Князь постоял немного, потом крикнул что-то. Позади Бамбера раздался вопль, хозяйский слуга выскочил откуда-то из-за спины и помчался к господину.
Князь схватил его за шею и выставил перед собой, лицом к замку. Уродец повел головой, будто прислушиваясь, потом тихо что-то проверещал. Черный рыцарь отпустил слугу и пошел назад, останавливаясь возле каждого тела. Бамбер с облегчением вздохнул. Видимо, опасность миновала, и этот замок с его странным воинством и был их конечной целью. В следующий момент князь развеял его надежды, вдруг резко замахнувшись сверху вниз и пронзив своим огромным мечом одного из лежавших на снегу алебардистов. Раздался хриплый стон. Следующим размашистым движением рыцарь обезглавил труп одного из их недавних черных противников. Полыхнуло огнем из разрубленной шеи. Голова, отделившись от тела, подскочила, и, пролетев по дуге, упала прямо перед старшиной. Он успел заметить черную матовую кожу, под которой словно бы тускло блеснули языки пламени, и увидел, что князь поворачивается в его сторону.
Бамбер откинулся на спину, шаря взглядом вокруг и лихорадочно соображая. Снова послышался резкий хруст пробитой кольчуги и булькающий хрип. Старшина принял решение. На ровном месте у него не было возможности устоять против князя. Но вот если ему удастся добраться до одного из скалистых холмов, окружавших крохотную долину… Шанс появлялся. Ничтожный, но шанс. Бамбер подобрался. Охнув, одним движением вскочил на ноги и припустил к недалекому склону, не оглядываясь.
Раздался свист и чуть позже тяжелый топот конских копыт по замерзшей земле. Бамбер прибавил ходу, задыхаясь, уже понимая, что не добежит. Князь закричал, и внезапно из ущелья, наперерез Бамберу, вылетел один из риттеров, про которых он совсем забыл. Старшина выдохнул, поднырнул под острие пики, ударил клинком по колену лошади. Животное завизжало, рухнуло на подрубленную ногу. Риттер вылетел из седла, и Бамбер даже сквозь грохот лат услышал хруст сломанной шеи.
Он не успел выпрямиться. Страшный удар снес с него шлем, перед глазами взорвался фейерверк, и старшина упал ничком в снег, забивший ноздри и распахнутый в крике рот. Он слышал, что рядом остановился конь. Но одновременно с топотом копыт у самой его головы до Бамбера вдруг донесся другой звук, совершенно неожиданный и неуместный сейчас.
Тоненький крик новорожденного.
Князь вскрикнул, дал шпоры коню. Бамбер приподнял тяжелую голову, встряхнул ею, пытаясь что-нибудь разглядеть в круговерти перед глазами. Приподнялся на ослабевших руках, его бурно вывернуло. Сотрясение, не иначе. Опираясь на меч, он поднялся на четвереньки, потом встал, шатаясь. Он думал только о том, что нужно было добраться до холма. Старшина пошел, едва переставляя ноги. Ему казалось, что он идет прямо, хотя на самом деле немилосердно вилял. Где-то впереди раздался вопль, полный боли, и Бамбер заметил перед собой черную гору. Гора приблизилась, приобрела четкие контуры и оказалась возвышающимся на своем огромном жеребце князем.
Старшина упер клинок в землю, утвердился на ногах и поднял голову.
С длинного лезвия цвайхандера, зажатого огромной латной перчаткой, капала в снег свежая, ярко-алая кровь. А сам рыцарь бережно держал на сгибе другой руки ребенка. Младенец оказался очень крупным, гораздо больше, чем положено новорожденному. Он был морщинист и медленно шевелил длинными тонкими конечностями. Они были не пухлыми, как у только что появившихся на свет детей, а костлявыми и бледными.
Бамбер взглянул на лицо ребенка и вздрогнул. Перекошенный рот, сплюснутый нос. А выше…
Выше носа ничего не было. От самого носа вверх, до лысого морщинистого черепа блестела гладкая темно-серая кожа. Никакого намека на глаза. Зрелище было жуткое, Бамбер почувствовал отвращение. Он поднял взгляд и посмотрел в пылающие оранжевым светом глаза демона, которым казался ему князь.
– И что теперь? – Собственный хриплый голос показался старшине чужим.
– Мы разбили их, Бамбер. Сейчас я убью наследницу, и больше у меня не останется достойных врагов в этом мире! – пророкотал голос из-под забрала.
Бамбер невольно посмотрел на князева слугу, на скрытую капюшоном рясы голову. Старшину внезапно пронзила страшная мысль. Эта тварь тоже была демоном из преисподней. И наверняка именно он – отец новорожденного! Демону наконец-то удалось зачать дитя с человеческой женщиной. В это мгновение Бамбер понял, кто именно мучил женщин ночами, исторгая у несчастных все эти мешавшие солдатам спать вопли, после которых в снегу оставались искалеченные тела. Ему стало дурно.
Черный рыцарь наклонился в седле и передал ребенка своему уродливому слуге, подскочившему сбоку. Тот принял его очень бережно, сразу закутав младенца в тряпки.
– Понимаешь, Бамбер, я ненавижу вас, людей. Я застрял в этом холодном мирке уже на добрых две сотни местных лет именно из-за вас. Она, – Рыцарь ткнул пальцем за спину старшине. – Она спасала вас. Закрыла проходы. Лишила меня возможности вернуться домой лишь для того, чтобы вы, жалкие черви, могли ютиться в своей норе, в сытости и довольстве. Она расслабилась, думала, что у меня не будет средств найти ее и вернуться за моими братьями… Она ошибалась… Теперь у меня есть для этого все!
Бамбер ничего не понимал. Но заподозрил, что князь с другими демонами хотят завоевать его мир, и сердце старого солдата сжалось от ужаса.
Князь спрыгнул с коня, шагнул к старшине.
– У костра вы судачили, как базарные бабы, обсуждая мою внешность, – пророкотал он, снимая шлем с безволосой головы, и Бамбер сглотнул, убедившись, что служил исчадию ада.
Кожа нанимателя была темной, почти черной, словно потрескавшейся. Трещины светились оранжевым, как и глаза без зрачков, полыхавшие в глазницах.
– Ты удовлетворен, Бамбер?
И, не дожидаясь ответа, князь одним взмахом меча снес старому старшине голову. Когда труп упал у его ног, черный рыцарь двинулся дальше, обезглавливая черные тела и добивая своих солдат, тех, кого выдавали облачка пара над синеющими губами. Вернувшись назад, он задержался у тела арбалетчика и ударом меча отсек ему пальцы на руке. Слуга торопливо поднял один из них и сунул под нос ребенку. Тот принюхался, потом схватил окровавленный палец и жадно затолкал себе в рот, усеянный мелкими острыми зубами.
Чернокожий рыцарь удовлетворенно улыбнулся и повернулся к той, которую разыскивал две сотни лет.
Глава первая
1996 год.
Подмосковье.
Девочка лет восьми заворочалась в кровати, тяжело задышала. На ее лбу выступили бисеринки пота, губы приоткрылись. Глаза под сомкнутыми веками метались из стороны в сторону, выдавая активную фазу сна. Точнее, кошмара.
Ей снилось, что огромный черный рыцарь убивает беспомощных людей большим мечом. Затем одним ударом сносит голову старому человеку в стеганной одежде. А потом поворачивается и идет прямо к пытающейся подняться чернокожей женщине. В этот момент девочка перестала быть сторонним наблюдателем и теперь видела рыцаря глазами той, что пыталась встать.
Он медленно шел к ней, огромный и страшный в своих доспехах, с черной же непокрытой головой. С длинного меча капали в снег красные капли. На черном с яркими прожилками лице горели оранжевым светом глаза. Девочка чувствовала, что стоит на четвереньках и не имеет сил подняться. Не понимала, почему, но знала, что перед этим врагом нельзя стоять на коленях. Та, которой была девочка, собрала остатки сил и медленно выпрямилась в полный рост. Перед глазами все поплыло, она покачнулась, но устояла на ногах, гордо и надменно вздернув подбородок. Вытянув навстречу рыцарю руки, она раскрыла ладони, но ничего не случилось. Девочка, вместе с той, кем она была, почувствовала сначала удивление, потом страх. Она осталась совершенно беззащитной.
Остановившись прямо перед ней, чернолицый рыцарь усмехнулся.
– Ты истратила свою силу до последней капли, Наследница! – пророкотал он. Девочка осознавала, что враг говорит не по-русски, но та, кем она была в этом сне, прекрасно знала этот язык. – Ты проделала грандиозную работу, но сегодня человеческая женщина понесла и родила от моего слуги! Так что теперь отыскать поставленные тобой замки – дело времени.
– Весьма долгого! – язвительно произнесла девочка губами неведомой ей Наследницы.
– Ты права! – кивнул головой ее противник. – Но все же это лишь вопрос времени. У меня уже есть последователи, людьми так легко манипулировать! Твои родовые воины мертвы! – Он махнул мечом в сторону лежавших тел. – Моя новая армия справится с полукровками, созданными тобой, ведь они не так сильны, как эти. И теперь я смогу наплодить Слепцов, которые отыщут твои замки в считанные годы! Я убью каждого, кто будет представлять угрозу для моих братьев!
Та, которой была девочка, плюнула в лицо врагу.
– Ты умрешь, бунтовщик! Вы оба умрете!
– Человеческий жест, – усмехнулся рыцарь.
Удар был молниеносен, он взорвался в голове девочки ослепительной болью, она закричала вместе с упавшей Наследницей.
– Человеческий жест, – повторил рыцарь. – Ты быстро переняла их, и этот весьма кстати! Ведь он означает гордое отчаяние! – Глаза его полыхнули огнем. Та, которой была девочка, полулежала на земле, с разбитого лица на снег падали и с шипением испарялись огненные капли. – Пришла пора отчаиваться, Наследница! Ибо ты умрешь с осознанием того, что все твои усилия защитить этот мир оказались напрасны! И Правящий Род умрет вместе с тобой!
Девочка подняла голову, но взглянула глазами Наследницы на своего врага, заносящего меч, без прежнего страха, лишь с легкой улыбкой, тронувшей ее губы.
После чего был только короткий блеск меча.
Девочка вздрогнула во сне и громко заплакала, сжавшись в комок и крепко обхватив руками подушку.
За дверью послышались торопливые шаги, и в комнату вошла молодая женщина в домашнем халате, включила ночник и обняла, прижав к себе, севшую на кровати плачущую дочь.
Она вздрогнула, когда руки девочки обняли ее за шею, и поморщилась. Ладони были обжигающе-горячими.
– Тихо… Тихо, родная моя! – зашептала она, гладя дочку по спине. – Это же просто сон. Сейчас ляжешь на другой бок, и все пройдет, тебе приснится что-нибудь светлое и приятное.
– Меня уби-и-или-и-и-и-и!
– Глупости. Я с тобой. А пока я с тобой, никто не сделает тебе ничего плохого.
Девочка отстранилась и размазала слезы по щекам. Грива черных волос качнулась, закрыла ей лицо. Она убрала непослушные пряди, и на мать взглянули огромные карие глаза.
– Мам, а можно это как-то… Чтобы мне перестал сниться этот черный рыцарь?
Женщина вздохнула.
– Опять он?
Девочка кивнула. Мама погладила ее по щеке.
– Я знаю, папа что-нибудь придумает!
– Хорошо бы, – серьезно сказала дочь.
– Давай, Милада, ложись. Все будет хорошо, котенок.
Женщина почувствовала слабый запах гари и вздохнула.
– Дай я вот эту твою подушку заберу. А ты бери вторую. – Мама встала и, подойдя к окну, приоткрыла форточку. – Спи, зайка.
– Спокойной ночи, мам.
Погасив свет в детской, женщина вышла из комнаты и прошла на кухню. При виде ее смуглый мускулистый мужчина, сидевший за столом, отложил книгу без обложки. Женщина села, устало прислонившись спиной к стене, и показала мужу подушку.
Наволочка была вся в продолговатых рыжих, обожженных пятнах.
– Леш, я больше не могу, – тихо сказала она. Выражение, появившееся на лице мужа, озадачило ее. Тревога, смешанная с затаенной радостью.
– Опять рыцарь?
– Да, опять он. Завтра позвони своему этому… экстрасенсу. Пусть все же попробует.
– Тамар, – нахмурился муж, – но ты же была против. Категорически. Мне кажется, что не стоит таскать ее к этим…
– Звони. – Тамара устало вздохнула. – Или я буду искать сама. Не могу больше, сердце разрывается… Надо попробовать.
Она потерла ладонями лицо, посмотрела на мужа.
– Помажешь мне спину? Сейчас мазь принесу.
– Конечно.
Тамара сходила в ванную и взяла с раковины белый тюбик. Возвращаясь, заглянула в детскую.
Милада спала «звездой», раскинув руки и ноги по кровати, и громко сопела. Мама хотела укрыть ее одеялом, но не стала, зная, что это бесполезно. Дочери всегда было жарко.
Вернувшись на кухню, она села спиной к мужу и спустила с плеч халат. Алексей открыл тюбик и стал осторожно втирать мазь в большой, плохо заживающий ожог на ее плече и шее.
– Не забудь позвонить, – снова попросила она. – Пусть это закончится.
– Не забуду.
На его лице снова отразился скрытый восторг, смешанный с тревогой.
Россия. Москва.
Звонок.
– Алло.
– Сергей Иванович Косинский?
– Да, это я. Кто это?
– Это Савва.
– Я вас слушаю, эээ… хаммар!
– Сергей Иванович, должен сообщить вам хорошие новости. В отношении вас было принято положительное решение, хоть вы и не совсем подходите нам по возрасту. Обычно неофиты гораздо моложе, так легче проходит обучение. Но ваша подготовка и послужной список весьма впечатляют, поэтому мы сможем пропустить обязательное тестирование. Плюс обстоятельства, которые сыграли в вашу пользу… Вы понимаете, о чем я?
Человек по фамилии Косинский угрюмо посмотрел при этих словах на фотографию миловидной черноволосой девушки, приколотую к раме зеркала, висевшего над тумбочкой с телефоном.
В зеркале отражался высокий, худощавый, довольно привлекательный мужчина лет тридцати, чем-то похожий на Ричарда Гира, с волевым лицом и рано поседевшими до белизны короткими волосами.
С трудом оторвавшись от фотографии, он с еще более угрюмым выражением лица перевел взгляд на вырванное из газеты частное объявление, висевшее чуть ниже. В объявлении значилось: «Потомственная ведьма Динара. Приворот, отворот, возвращение любимого, удаление соперницы». И телефон. Объявление было несколько раз жирно обведено черной шариковой ручкой.
– Я понимаю, хаммар.
Слова давались тяжело. Никогда ни перед кем, кроме комвзвода и командира роты, он не выказывал подчинения. Но теперь, для того чтобы заниматься тем, чем ему предлагали заниматься, тем, что хоть немного, но могло утолить жажду мести, боль и отчаяние, бушевавшие внутри, ему предстояло принять правила игры. В эти правила входило и беспрекословное подчинение, о котором его предупреждали и которое теперь требовали.
– Пока вы приняты в станры. Как вы должны уже знать, это низшая ступень иерархии каркатов, воинского сословия, сложившейся в нашей организации. Я не сомневаюсь, что продвижение по новой служебной лестнице пойдет у вас хорошо. Вам были даны весьма лестные рекомендации. Но помните о том, что амбициозные люди нам не нужны, продвижение будет выдвигать перед вами лишь новые требования к самому себе и новый уровень ответственности. Мы видим большую перспективу, руководство нашего отделения имеет на вас виды. Но вы пройдете только краткий курс подготовки, а не полный цикл. Должен вам сказать – а у нас нет тайн друг от друга – что я был против исключения вас из полного курса предварительного обучения и психологической подготовки, который проходят неофиты. Так что не подведите нас, Сергей Иванович…
– Не беспокойтесь, хаммар. Я не подведу. Не приучены Косинские подводить.
– Я не беспокоюсь, Сергей Иванович. Я достаточно времени и сил вложил в наше дело, чтобы оградить себя от беспокойства подобного уровня.
– Я понимаю, хаммар. Простите.
– Не извиняйтесь. Ваше время настало. Теперь все будет зависеть только от вас.
– Как, уже? Так скоро… А как же обряд посвящения?
– Думаю, в вашем случае с ним можно и повременить. Обряд – это формальность. – Собеседник помолчал, потом спросил заботливо: – Вы колеблетесь? Может быть, считаете себя не готовым к работе?
– Нет, конечно. Просто… Первое задание.
– Миссия, – поправил собеседник. – Задания вы получаете на работе.
– Простите, хаммар. Я просто волнуюсь.
– С вашим послужным списком, Сергей Иванович, я мог бы ожидать чего угодно, только не волнения. Но при смене… хм… пусть и весьма условной, вашей деятельности – ваше волнение отчасти понятно и простительно, – снисходительно заметили на другом конце провода. – Но только на первый и единственный раз, вам ясно? В дальнейшем придется распрощаться с сомнениями и волнением. Разум должен быть чист, а сердце – твердо! Вам придется растворить в своей крови основной лозунг нашей организации.
– Да-да, конечно. Больше не повторится!
– Конечно, не повторится. Вам достался один из лучших наставников. Сегодняшняя миссия, разумеется, довольно проста, рядовое устранение. Каркаты получают это задание сразу после боевой подготовки. Ведь это первая проверка вашей компетентности и лояльности. Все время миссии вас будет курировать станр, который назначен руководителем вашей дальнейшей боевой подготовки, он же снимет все происшедшее на видео. Простите, но мы не действуем на свой страх и риск. Нам нужны гарантии и страховка, вы должны понимать.
– Я все понимаю, – глухо ответил Косинский.
– Прекрасно. Станр, который является вашим напарником, сейчас находится в машине рядом с вашим домом. Слепец уже с ним. У вас пять минут на сборы. Перед первой миссией хочу напомнить вам основное правило. Причинение вреда невиновным – непозволительно, категорически недопустимо! Помните также о том, что вина вашей первой цели стопроцентно доказана, возможно, так вам будет немного проще начать. Удачи!
Повесив трубку, человек по фамилии Косинский некоторое время смотрел на висевший тут же, в коридоре, серый китель с новыми капитанскими погонами, которых Наташа так и не успела увидеть на его плечах, потом решительно убрал его в шкаф. Поднял с тумбочки пистолет и проверил обойму. Потом спохватился и убрал пистолет в сейф вместе с удостоверением. Оружие будет другим. А удостоверение и вовсе не понадобится.
Собравшись идти в ванную, чтобы умыться, он не удержался и, повернувшись к зеркалу, полюбовался вчера только зажившим клеймом на руке, чуть пониже локтя. На коже руки, с которой уже сошла краснота ожога, четко проступал коричневатый рисунок: скрещенные меч и православный крест.
Африка.
Сомали.
Джип уже отживал свое. Подвеска стонала так, словно машина была живым существом. Дорога, конечно, тоже не радовала. Но других дорог в этой части Сомали не наблюдалось.
Чернокожий человек мощного сложения, в светло-зеленой камуфляжной форме с коротким рукавом, темных очках и с красным беретом на бритой голове, сидевший на переднем сидении, никогда не встречал в родном Сомали хороших дорог. С учетом того, что он, Джамбо, за свои тридцать с небольшим не бывал нигде, за исключением двух-трех ближайших стран, где ситуация с дорогами была той же, можно сказать, что его знакомство с автомагистралями еще не состоялось.
Джамбо обернулся. Его люди сидели, понурившись, подпрыгивая на сиденьях, когда джип налетал очередную кочку. Ничего. Быстрее проснутся. Джамбо посмотрел на новичка, Масая. Никакого имени, сопляк так и назвался, когда пришел к нему проситься в отряд. По большому счету Джамбо было плевать, к какой народности в действительности принадлежит новенький. Масай, так масай. Среди бойцов «армии» кого только не было, его интересовало лишь то, кто как себя показал в деле.
Сейчас новичок, единственный из отряда, выглядел бодрым и, пожалуй, даже довольным. Капитан отвернулся, хмыкнув. Еще бы. Вчера при дележе баб в приведенной к покорности деревне ему досталась самая молодая. Разумеется, не моложе той, которую пользовал сам Джамбо, но ведь это Джамбо был командиром.
Надо присмотреться к парню, решил он, может даже сделать своим заместителем. Повезло, что Масай пришел именно к нему. Такие бойцы нужны каждому. Неприхотлив, за все время пути еще ни разу не приложился к фляге, в отличие от остальных, а значит и вынослив. Отличные боевые навыки. Оружием владеет, как бог, убивает без колебаний, правда, пока ему доставались только бойцы из других группировок, а не мирные жители. Для начинающего разница есть, уж это Джамбо знал не понаслышке. Но стреляет без жалости, и главное – без промаха. И ничего не боится. В глубине души капитан был вынужден признать, что новичок не боится даже его самого. А ведь Джамбо опасались самые отъявленные головорезы из его «армии». Он и сам был головорезом хоть куда, уже много лет.
Капитан ткнул водителя в плечо и приказал прибавить скорость.
Деревня встретила машины не привычным испуганным безмолвием, а глухим рокотом барабанов. Джипы сбавили ход, покатились по улице, поднимая облака пыли. Бойцы равнодушно смотрели на тощих некормленых детей с вздувшимися от голода животами, сидящих на корточках рядом с унылыми лачугами. Их не интересовало, что именно командиру понадобилось в этом богами забытом месте, всем было плевать. Зато они прекрасно знали, что пуля в голову любому из селян быстро обеспечит их продуктами, водой и вообще всем, что душе угодно. Ради этого, в основном, они и примкнули к банде, одной из многих банд, гордо именовавших себя армиями.
Водитель замыкающего джипа решил проявить инициативу и притормозил.
Бандиты привычно полезли было через борта, рассчитывая сразу раздобыть необходимое, но резкий окрик капитана, машина которого тоже встала, остановил их. Джамбо молча ткнул пальцем в кузов, и все быстро заняли свои места. Авторитет у командира был абсолютным.
Джипы тронулись и подъехали к маленькой площади в центре деревни. Джамбо хлопнул водителя по плечу. Когда машина остановилась, капитан осмотрелся и замер от удивления. Этого зрелища он не видел в здешних краях уже очень, очень давно…
Барабаны надрывались.
Подмосковье.
Девочка лет восьми заворочалась в кровати, тяжело задышала. На ее лбу выступили бисеринки пота, губы приоткрылись. Глаза под сомкнутыми веками метались из стороны в сторону, выдавая активную фазу сна. Точнее, кошмара.
Ей снилось, что огромный черный рыцарь убивает беспомощных людей большим мечом. Затем одним ударом сносит голову старому человеку в стеганной одежде. А потом поворачивается и идет прямо к пытающейся подняться чернокожей женщине. В этот момент девочка перестала быть сторонним наблюдателем и теперь видела рыцаря глазами той, что пыталась встать.
Он медленно шел к ней, огромный и страшный в своих доспехах, с черной же непокрытой головой. С длинного меча капали в снег красные капли. На черном с яркими прожилками лице горели оранжевым светом глаза. Девочка чувствовала, что стоит на четвереньках и не имеет сил подняться. Не понимала, почему, но знала, что перед этим врагом нельзя стоять на коленях. Та, которой была девочка, собрала остатки сил и медленно выпрямилась в полный рост. Перед глазами все поплыло, она покачнулась, но устояла на ногах, гордо и надменно вздернув подбородок. Вытянув навстречу рыцарю руки, она раскрыла ладони, но ничего не случилось. Девочка, вместе с той, кем она была, почувствовала сначала удивление, потом страх. Она осталась совершенно беззащитной.
Остановившись прямо перед ней, чернолицый рыцарь усмехнулся.
– Ты истратила свою силу до последней капли, Наследница! – пророкотал он. Девочка осознавала, что враг говорит не по-русски, но та, кем она была в этом сне, прекрасно знала этот язык. – Ты проделала грандиозную работу, но сегодня человеческая женщина понесла и родила от моего слуги! Так что теперь отыскать поставленные тобой замки – дело времени.
– Весьма долгого! – язвительно произнесла девочка губами неведомой ей Наследницы.
– Ты права! – кивнул головой ее противник. – Но все же это лишь вопрос времени. У меня уже есть последователи, людьми так легко манипулировать! Твои родовые воины мертвы! – Он махнул мечом в сторону лежавших тел. – Моя новая армия справится с полукровками, созданными тобой, ведь они не так сильны, как эти. И теперь я смогу наплодить Слепцов, которые отыщут твои замки в считанные годы! Я убью каждого, кто будет представлять угрозу для моих братьев!
Та, которой была девочка, плюнула в лицо врагу.
– Ты умрешь, бунтовщик! Вы оба умрете!
– Человеческий жест, – усмехнулся рыцарь.
Удар был молниеносен, он взорвался в голове девочки ослепительной болью, она закричала вместе с упавшей Наследницей.
– Человеческий жест, – повторил рыцарь. – Ты быстро переняла их, и этот весьма кстати! Ведь он означает гордое отчаяние! – Глаза его полыхнули огнем. Та, которой была девочка, полулежала на земле, с разбитого лица на снег падали и с шипением испарялись огненные капли. – Пришла пора отчаиваться, Наследница! Ибо ты умрешь с осознанием того, что все твои усилия защитить этот мир оказались напрасны! И Правящий Род умрет вместе с тобой!
Девочка подняла голову, но взглянула глазами Наследницы на своего врага, заносящего меч, без прежнего страха, лишь с легкой улыбкой, тронувшей ее губы.
После чего был только короткий блеск меча.
Девочка вздрогнула во сне и громко заплакала, сжавшись в комок и крепко обхватив руками подушку.
За дверью послышались торопливые шаги, и в комнату вошла молодая женщина в домашнем халате, включила ночник и обняла, прижав к себе, севшую на кровати плачущую дочь.
Она вздрогнула, когда руки девочки обняли ее за шею, и поморщилась. Ладони были обжигающе-горячими.
– Тихо… Тихо, родная моя! – зашептала она, гладя дочку по спине. – Это же просто сон. Сейчас ляжешь на другой бок, и все пройдет, тебе приснится что-нибудь светлое и приятное.
– Меня уби-и-или-и-и-и-и!
– Глупости. Я с тобой. А пока я с тобой, никто не сделает тебе ничего плохого.
Девочка отстранилась и размазала слезы по щекам. Грива черных волос качнулась, закрыла ей лицо. Она убрала непослушные пряди, и на мать взглянули огромные карие глаза.
– Мам, а можно это как-то… Чтобы мне перестал сниться этот черный рыцарь?
Женщина вздохнула.
– Опять он?
Девочка кивнула. Мама погладила ее по щеке.
– Я знаю, папа что-нибудь придумает!
– Хорошо бы, – серьезно сказала дочь.
– Давай, Милада, ложись. Все будет хорошо, котенок.
Женщина почувствовала слабый запах гари и вздохнула.
– Дай я вот эту твою подушку заберу. А ты бери вторую. – Мама встала и, подойдя к окну, приоткрыла форточку. – Спи, зайка.
– Спокойной ночи, мам.
Погасив свет в детской, женщина вышла из комнаты и прошла на кухню. При виде ее смуглый мускулистый мужчина, сидевший за столом, отложил книгу без обложки. Женщина села, устало прислонившись спиной к стене, и показала мужу подушку.
Наволочка была вся в продолговатых рыжих, обожженных пятнах.
– Леш, я больше не могу, – тихо сказала она. Выражение, появившееся на лице мужа, озадачило ее. Тревога, смешанная с затаенной радостью.
– Опять рыцарь?
– Да, опять он. Завтра позвони своему этому… экстрасенсу. Пусть все же попробует.
– Тамар, – нахмурился муж, – но ты же была против. Категорически. Мне кажется, что не стоит таскать ее к этим…
– Звони. – Тамара устало вздохнула. – Или я буду искать сама. Не могу больше, сердце разрывается… Надо попробовать.
Она потерла ладонями лицо, посмотрела на мужа.
– Помажешь мне спину? Сейчас мазь принесу.
– Конечно.
Тамара сходила в ванную и взяла с раковины белый тюбик. Возвращаясь, заглянула в детскую.
Милада спала «звездой», раскинув руки и ноги по кровати, и громко сопела. Мама хотела укрыть ее одеялом, но не стала, зная, что это бесполезно. Дочери всегда было жарко.
Вернувшись на кухню, она села спиной к мужу и спустила с плеч халат. Алексей открыл тюбик и стал осторожно втирать мазь в большой, плохо заживающий ожог на ее плече и шее.
– Не забудь позвонить, – снова попросила она. – Пусть это закончится.
– Не забуду.
На его лице снова отразился скрытый восторг, смешанный с тревогой.
* * *
Год 1997.Россия. Москва.
Звонок.
– Алло.
– Сергей Иванович Косинский?
– Да, это я. Кто это?
– Это Савва.
– Я вас слушаю, эээ… хаммар!
– Сергей Иванович, должен сообщить вам хорошие новости. В отношении вас было принято положительное решение, хоть вы и не совсем подходите нам по возрасту. Обычно неофиты гораздо моложе, так легче проходит обучение. Но ваша подготовка и послужной список весьма впечатляют, поэтому мы сможем пропустить обязательное тестирование. Плюс обстоятельства, которые сыграли в вашу пользу… Вы понимаете, о чем я?
Человек по фамилии Косинский угрюмо посмотрел при этих словах на фотографию миловидной черноволосой девушки, приколотую к раме зеркала, висевшего над тумбочкой с телефоном.
В зеркале отражался высокий, худощавый, довольно привлекательный мужчина лет тридцати, чем-то похожий на Ричарда Гира, с волевым лицом и рано поседевшими до белизны короткими волосами.
С трудом оторвавшись от фотографии, он с еще более угрюмым выражением лица перевел взгляд на вырванное из газеты частное объявление, висевшее чуть ниже. В объявлении значилось: «Потомственная ведьма Динара. Приворот, отворот, возвращение любимого, удаление соперницы». И телефон. Объявление было несколько раз жирно обведено черной шариковой ручкой.
– Я понимаю, хаммар.
Слова давались тяжело. Никогда ни перед кем, кроме комвзвода и командира роты, он не выказывал подчинения. Но теперь, для того чтобы заниматься тем, чем ему предлагали заниматься, тем, что хоть немного, но могло утолить жажду мести, боль и отчаяние, бушевавшие внутри, ему предстояло принять правила игры. В эти правила входило и беспрекословное подчинение, о котором его предупреждали и которое теперь требовали.
– Пока вы приняты в станры. Как вы должны уже знать, это низшая ступень иерархии каркатов, воинского сословия, сложившейся в нашей организации. Я не сомневаюсь, что продвижение по новой служебной лестнице пойдет у вас хорошо. Вам были даны весьма лестные рекомендации. Но помните о том, что амбициозные люди нам не нужны, продвижение будет выдвигать перед вами лишь новые требования к самому себе и новый уровень ответственности. Мы видим большую перспективу, руководство нашего отделения имеет на вас виды. Но вы пройдете только краткий курс подготовки, а не полный цикл. Должен вам сказать – а у нас нет тайн друг от друга – что я был против исключения вас из полного курса предварительного обучения и психологической подготовки, который проходят неофиты. Так что не подведите нас, Сергей Иванович…
– Не беспокойтесь, хаммар. Я не подведу. Не приучены Косинские подводить.
– Я не беспокоюсь, Сергей Иванович. Я достаточно времени и сил вложил в наше дело, чтобы оградить себя от беспокойства подобного уровня.
– Я понимаю, хаммар. Простите.
– Не извиняйтесь. Ваше время настало. Теперь все будет зависеть только от вас.
– Как, уже? Так скоро… А как же обряд посвящения?
– Думаю, в вашем случае с ним можно и повременить. Обряд – это формальность. – Собеседник помолчал, потом спросил заботливо: – Вы колеблетесь? Может быть, считаете себя не готовым к работе?
– Нет, конечно. Просто… Первое задание.
– Миссия, – поправил собеседник. – Задания вы получаете на работе.
– Простите, хаммар. Я просто волнуюсь.
– С вашим послужным списком, Сергей Иванович, я мог бы ожидать чего угодно, только не волнения. Но при смене… хм… пусть и весьма условной, вашей деятельности – ваше волнение отчасти понятно и простительно, – снисходительно заметили на другом конце провода. – Но только на первый и единственный раз, вам ясно? В дальнейшем придется распрощаться с сомнениями и волнением. Разум должен быть чист, а сердце – твердо! Вам придется растворить в своей крови основной лозунг нашей организации.
– Да-да, конечно. Больше не повторится!
– Конечно, не повторится. Вам достался один из лучших наставников. Сегодняшняя миссия, разумеется, довольно проста, рядовое устранение. Каркаты получают это задание сразу после боевой подготовки. Ведь это первая проверка вашей компетентности и лояльности. Все время миссии вас будет курировать станр, который назначен руководителем вашей дальнейшей боевой подготовки, он же снимет все происшедшее на видео. Простите, но мы не действуем на свой страх и риск. Нам нужны гарантии и страховка, вы должны понимать.
– Я все понимаю, – глухо ответил Косинский.
– Прекрасно. Станр, который является вашим напарником, сейчас находится в машине рядом с вашим домом. Слепец уже с ним. У вас пять минут на сборы. Перед первой миссией хочу напомнить вам основное правило. Причинение вреда невиновным – непозволительно, категорически недопустимо! Помните также о том, что вина вашей первой цели стопроцентно доказана, возможно, так вам будет немного проще начать. Удачи!
Повесив трубку, человек по фамилии Косинский некоторое время смотрел на висевший тут же, в коридоре, серый китель с новыми капитанскими погонами, которых Наташа так и не успела увидеть на его плечах, потом решительно убрал его в шкаф. Поднял с тумбочки пистолет и проверил обойму. Потом спохватился и убрал пистолет в сейф вместе с удостоверением. Оружие будет другим. А удостоверение и вовсе не понадобится.
Собравшись идти в ванную, чтобы умыться, он не удержался и, повернувшись к зеркалу, полюбовался вчера только зажившим клеймом на руке, чуть пониже локтя. На коже руки, с которой уже сошла краснота ожога, четко проступал коричневатый рисунок: скрещенные меч и православный крест.
* * *
Наши дни.Африка.
Сомали.
Джип уже отживал свое. Подвеска стонала так, словно машина была живым существом. Дорога, конечно, тоже не радовала. Но других дорог в этой части Сомали не наблюдалось.
Чернокожий человек мощного сложения, в светло-зеленой камуфляжной форме с коротким рукавом, темных очках и с красным беретом на бритой голове, сидевший на переднем сидении, никогда не встречал в родном Сомали хороших дорог. С учетом того, что он, Джамбо, за свои тридцать с небольшим не бывал нигде, за исключением двух-трех ближайших стран, где ситуация с дорогами была той же, можно сказать, что его знакомство с автомагистралями еще не состоялось.
Джамбо обернулся. Его люди сидели, понурившись, подпрыгивая на сиденьях, когда джип налетал очередную кочку. Ничего. Быстрее проснутся. Джамбо посмотрел на новичка, Масая. Никакого имени, сопляк так и назвался, когда пришел к нему проситься в отряд. По большому счету Джамбо было плевать, к какой народности в действительности принадлежит новенький. Масай, так масай. Среди бойцов «армии» кого только не было, его интересовало лишь то, кто как себя показал в деле.
Сейчас новичок, единственный из отряда, выглядел бодрым и, пожалуй, даже довольным. Капитан отвернулся, хмыкнув. Еще бы. Вчера при дележе баб в приведенной к покорности деревне ему досталась самая молодая. Разумеется, не моложе той, которую пользовал сам Джамбо, но ведь это Джамбо был командиром.
Надо присмотреться к парню, решил он, может даже сделать своим заместителем. Повезло, что Масай пришел именно к нему. Такие бойцы нужны каждому. Неприхотлив, за все время пути еще ни разу не приложился к фляге, в отличие от остальных, а значит и вынослив. Отличные боевые навыки. Оружием владеет, как бог, убивает без колебаний, правда, пока ему доставались только бойцы из других группировок, а не мирные жители. Для начинающего разница есть, уж это Джамбо знал не понаслышке. Но стреляет без жалости, и главное – без промаха. И ничего не боится. В глубине души капитан был вынужден признать, что новичок не боится даже его самого. А ведь Джамбо опасались самые отъявленные головорезы из его «армии». Он и сам был головорезом хоть куда, уже много лет.
Капитан ткнул водителя в плечо и приказал прибавить скорость.
Деревня встретила машины не привычным испуганным безмолвием, а глухим рокотом барабанов. Джипы сбавили ход, покатились по улице, поднимая облака пыли. Бойцы равнодушно смотрели на тощих некормленых детей с вздувшимися от голода животами, сидящих на корточках рядом с унылыми лачугами. Их не интересовало, что именно командиру понадобилось в этом богами забытом месте, всем было плевать. Зато они прекрасно знали, что пуля в голову любому из селян быстро обеспечит их продуктами, водой и вообще всем, что душе угодно. Ради этого, в основном, они и примкнули к банде, одной из многих банд, гордо именовавших себя армиями.
Водитель замыкающего джипа решил проявить инициативу и притормозил.
Бандиты привычно полезли было через борта, рассчитывая сразу раздобыть необходимое, но резкий окрик капитана, машина которого тоже встала, остановил их. Джамбо молча ткнул пальцем в кузов, и все быстро заняли свои места. Авторитет у командира был абсолютным.
Джипы тронулись и подъехали к маленькой площади в центре деревни. Джамбо хлопнул водителя по плечу. Когда машина остановилась, капитан осмотрелся и замер от удивления. Этого зрелища он не видел в здешних краях уже очень, очень давно…
Барабаны надрывались.