– Машину, гараж шмонали?
   – Обязательно. Вот список, ничего интересного. Сами потом посмотрите.
   Васин приуныл. Информации оказалось маловато. Особенно неприятно было, что убитый не проходил по милицейским учетам. Значит, работать придется в два раза больше...
   – Васин, не кисни, – сказал опер. – Я еще самого интересного не рассказал. Труп был обнаружен после восьми утра пенсионеркой Мартыновой, которая вышла гулять с котом и забрела за куст. Эксперт же говорит, что смерть наступила вчера между одиннадцатью и двенадцатью вечера. Участковый сделал поквартирный обход и выяснил, что никто ничего в это время не слышал и не видел...
   – Продуктивно, – не удержался Васин.
   – Но зато он узнал, что с девяти вечера, и, как говорится, «до упора» во дворе крутился какой-то пацан лет двадцати. Ходил, ходил, жалом вертел – то за кусты, то на скамейку, то на качели... Никто его не знает. Соседи решили, что студент, потому что в руках у него была черная труба с ручкой – одним словом, тубус для чертежей. Все уже детей домой позвали, мужики свое домино собрали – дождь начался, а парень так и ходил.
   Васин удивленно покачал головой.
   – Может он и сфотографировать себя разрешил?
   – Нет, фотографировать его не стали, но фоторобот ребята сейчас делают.
   Михалыч фыркнул.
   – Что ты, Васин, засуетился? Думаешь, профессиональный убийца стал бы два часа ходить и «светиться» при всем народе?
   – А если не профессиональный?
   – Ладно, обсудим.
   – Самое главное я рассказал, – объявил опер и отодвинул папку на центр стола. – Все подробности, имена, адреса и протоколы – в документах. Если есть вопросы – задавайте. Только сейчас, а не когда я домой уйду. А то начнете поднимать с кровати, спрашивать, как звали кота пенсионерки Мартыновой...
   Михалыч надел очки и начал просматривать бумаги, а эксперт занялся детальным рассмотрением собственных ногтей. Он еще вчера подробно изучил дело и сейчас знал все, что только можно было знать на данный момент.
   – Расскажи-ка еще про того парня, – попросил Васин.
   – Пожалуйста. Его хорошо запомнили, потому что посторонний во дворе – это, сам понимаешь, событие. Рост 170 – 175 сантиметров, телосложение атлетическое. Волосы темные, курчавые, кожа смуглая. На цыгана похож... Одежда – джинсы, белая футболка, летний пиджак, серый. Обувь... Да, чуть не забыл! Ребята сняли следы обуви. Под скамейкой было грязновато, и его подошвы там хорошо отпечатались. Но это все есть в деле.
   – А тубус? – продолжал Васин. – Действительно просто тубус или не совсем?
   – Знаешь... Там ведь в основном бабки да старики были. Откуда им знать, как тубус выглядит? Они еще говорили, что какой-то этот парень был... Ну, неопрятный, что ли. Одет хорошо, не грязный, но.. Одним словом, как цыган. Цыгана во что ни одевай – он все равно цыган.
   Васин кивнул. Помаленьку начал вырисовываться план работы.
   – Еще вопросы есть? – спросил опер.
   – Иди, отдыхай, – разрешил Михалыч. – Не волнуйся, если что, мы тебя разбудим.
   Опер обиженно засопел и вышел из кабинета.
   – Ну что, хлопцы, – вздохнул начальник. – Давайте думать.
   – Ты считаешь, «цыган» ни при чем? – поинтересовался Васин.
   – Как я могу что-то считать, если ничего не известно? Все может быть...
   – Тогда будем отрабатывать версию, что он и есть злодей. Вопрос – почему он так глупо себя «засветил»? Эксперт, хотя это было не в его компетенции, решил предположить.
   – Либо он совсем дурак, либо... я не знаю.
   – Вот именно, – согласился Васин. – «Не знаю». Лично я еще не встречал среди наемных убийц полных дураков. Таких, которые два часа вертятся на глазах у многих людей, да еще и следы обуви под скамейкой оставляют.
   – Слово «наемный убийца» мы пока прибережем, – порекомендовал начальник. – Коммерсантов убивают не только киллеры.
   – Допустим. Лично мне кажется, что он не дурак, а просто наглый. Он был уверен, что мы его не найдем. То есть или он приехал из очень дальних мест, или...
   – Изменил внешность, чтобы мы искали не того человека, – осенило эксперта.
   – Мысль интересная. Мы будем искать черного кучерявого, а он на самом деле, скажем, белый и пушистый... Все равно, как-то это по-дурацки.
   – И все же, чем он его так уделал? – недоумевал Михалыч. – До восьмисот тысяч вольт – ничего себе! Может, все-таки молния?
   – Нет, Михалыч, не может. Во-первых, вспомни, когда последний раз была гроза? Я спрашивал, никто не помнит. Во вторых, молния обычно бьет в дерево или столб...
   – А если шаровая?
   – А если шаровая – она бы так грохнула, что весь район бы услышал. И в-третьих, молния бьет неожиданно.
   – И что?
   – А то. Покойничек наш спокойно шагал от гаража к подъезду. А потом что-то увидел, свернул с дорожки и побежал.
   – С чего это ты так решил? С того, что его в стороне от дорожки нашли? А если его ударом отбросило? А если зигзагами шел – сам же слышал – спирт в крови.
   – Не, Михалыч, не в спирте дело. В размере шагов. На дорожке он шел нормально и – заметь – ровно. А на траве расстояние между шагами больше. Значит...
   – Значит, бежал, – продолжил эксперт.
   – Умница, – похвалил Васин. – Откуда ты, такой сообразительный?
   – И все-таки, чем его накрыло, – настаивал Михалыч. – Слушай, Васин, а может, этим... Помнишь, мы у шамановской бригады изымали?
   – Электрошок? – оживился эксперт. – Ну, нет. У этой штуки ампер маловато.
   – А если его как-то переделали?
   – Ну... – эксперт задумался. – Если взять пару аккумуляторов от «Камаза», намотать катушку из толстого кабеля с меня ростом и прицепить пару высоковольтных изоляторов, а потом попробовать засунуть все это в тубус... Тогда, может, и сработает.
   – Умник, – сухо сказал Михалыч. – А может, это что-то секретное. Мафия сейчас новое оружие быстрее нас получает.
   – Дело не в секретах, а в технологии. Чтобы сделать такой разрядник переносным, нужны сверхпроводники и сверхизоляторы. И вообще, мы зря тратим время. Удар был атмосферным. Если бы он был контактным, мы бы нашли на месте входа разряда следы металлизации. А мы их не нашли.
   Михалыч несколько секунд задумчиво крутил авторучку в точилке для карандаша.
   – Это все лирика, – наконец сказал он. – А надо работать. Ты, Васин, это дело заварил – ты и расхлебывай.
   – Не понял! Что – один?
   – Почему один? Первые пару-тройку дней, пока следы тепленькие, ребят подключим. А если повиснет дело – ковыряйся сам.
   – Так... Нет, подожди, а РУОП не собирается подключиться?
   – Собирается, я уже звонил. Обещали всемерную поддержку и содействие.
   – Что значит содействие?! Не надо мне содействия! Пусть дадут человека – нормального опера, который умеет работать по тридцать часов в сутки, бегать целыми днями высунув язык по адресам, «крутых ребят» успокаивать... И справочки чтоб умел составлять.
   – Ну-у, Васин, раскатал ты губу! Вот подъедет следователь из прокуратуры – с ним и бегай.
   – А этого мне как раз не надо. У прокурорских рабочий день с девяти до восемнадцати. И обязательный перерыв на обед...
   Васина оборвал телефонный звонок. Михалыч лениво поднял трубку.
   – Да... Ясно... Когда?.. Хорошо...
   Он достал сигарету, чиркнул спичкой.
   – Слышь, Васин... Из прокуратуры звонили. Сказали, сегодня следователя, наверно, не будет. Завтра подъедет.
   – Вот-вот! – злорадно кивнул Васин. – Начинается...
   – Так что приступай, – продолжал Михалыч. – Прогуляйся в офис, узнай, не было ли в последнее время «наездов»... Баб его всех перепиши. Бабы обычно все знают. Да что я тебя учу, ты и сам все умеешь. Счастливо поработать!
* * *
   На следующий день Васин на работу опоздал. Накануне он до дыр зачитал материалы дела, стараясь ничего не упустить, но никаких новых полезных деталей и фактов не нашел. После обеда носился по городу, наводил справки, посетил офис АО «Максимум».
   Ну а к вечеру заехал к родителям и принял участие в скромном банкете, который сестра Юлька устроила по поводу своего возвращения из Европы. Там остался и на ночь.
   Проснувшись, Васин с ужасом вспомнил, что находится не в своей коммуналке, где до работы двадцать минут ходьбы, а на другом конце города.
   Когда он – взмыленный и всклокоченный – ворвался в управление, у начальника как раз кончилась планерка.
   Михалыч посмотрел на него с неприязнью.
   – Извини, Михалыч. Забыл, что отпуск мой кончился.
   – Черт бы тебя побрал, Васин... Рассказывай.
   Васин перевел дыхание.
   – В офисе АО «Максимум» уже чемоданное настроение. Предприятие продается. Половина сотрудников уволены, остальные заканчивают дела и тоже ждут расчета. Все, что можно было растащить по домам? – растащили. Остальное валяется на полу.
   – Кому продается предприятие?
   – Пока неизвестно. Они там ничего не знают, все время на кого-то ссылаются. По-моему, им все до фонаря. Но этот простой вопрос я уточню сегодня или на днях.
   – Еще что?
   – Насчет его барышень... Она у Малютина была, как ни странно, одна. Курская Софья Андреевна, 26 лет. Живет на площади Маркса, он снимает ей там квартиру. То есть снимал. Я, конечно, к ней забежал, но не застал дома.
   – С-софья, – с каким-то презрением процедил Михалыч.
   – «Наездов» на него не было, – продолжал Васин. – То есть, конечно, были, но давно и несерьезные.
   – Все равно надо проверять.
   – Естественно. «Наезжала» на него курганская братва, и еще кое-кто по мелочам. Но тогда, как я понял, все остались довольные, обошлось без стрельбы и ругани.
   – Ясно, – вздохнул Михалыч. – Рапорт написал?
   Васин сунул руку в карман, но там были только помятые, свернутые вчетверо протоколы вчерашних бесед.
   – Не успел еще.
   – Садись, пиши.
   – А может, завтра?
   – А что сегодня?
   – Хочу еще раз забежать к Софье, а еще закажу в информационном центре подборку несчастных случаев, связанных с электричеством.
   Михалыч хмыкнул, оценивая очередную идею Васина, и сказал.
   – Садись, пиши рапорт. Потом поедешь к этой бабе. А несчастными случаями ребята займутся после обеда, я распоряжусь.
   – Как скажешь, Михалыч.
   Писание бумаг было для Васина самой печальной стороной службы. Тем не менее он относился к этому процессу творчески и не терпел вмешательства. Он забежал к себе в кабинет, чтобы сообщить ребятам о своем появлении, затем спустился в буфет и уединился с бумагами за столиком. Более интимных мест в УВД не было. Не считая, пожалуй, туалета.
   В течение получаса Васин расписывал свои вчерашние пробежки по городу, стараясь, чтобы текст занимал побольше места на бумаге.
   Когда он закончил и вернулся в кабинет, все уже разбежались по делам, не считая старшего опера Сливко и, конечно, Никиты.
   – Мне никто не звонил?
   Сливко оторвался от справочника «Все пистолеты мира» и задумчиво пощипал усы. Потом просветлел:
   – К тебе из прокуратуры заходили, – он поднес к глазам клочок бумажки и прочитал: – Гирин Иван Александрович.
   Фамилия была незнакомой. Впрочем, в прокуратуре постоянно появлялись новые люди.
   – Ну и где он?
   – Сказал, будет внизу ждать. Говорит, не любит тесных помещений.
   – Надо же... – Васин разозлился. Не хватало только ему, как мальчику, бегать за этим Гириным.
   Он спустился по лестнице, выскочил из здания. Перед входом было пусто. Если не считать какого-то мускулистого стриженого урки с разляпистой татуировкой на руке, который покуривал на крыльце и, судя по всему, ждал, когда его примет следователь.
   Васин забежал за угол, где среди молодых берез была сооружена курилка для шоферов и прочих сотрудников, не обремененных работой. Но и там было пусто.
   Негодование Васина достигло предела. Этого Гирина, оказывается, ловить нужно.
   Он вернулся ко входу и еще раз внимательно осмотрелся. Урка уже слез с крыльца и теперь степенно беседовал с какой-то рыжей институткой в ярком, не по сезону коротком платьице.
   «Ну и черт с тобой!» – подумал Васин, имея в виду неуловимого следователя прокуратуры.
   – Браток, не меня ищешь? – спросил урка.
   «Да пошел ты!..» – мысленно огрызнулся Васин, но вдруг застыл на месте. Зрение зацепилось за одну в высшей степени странную деталь. А именно – из нагрудного кармана куртки этого стриженого мордоворота выглядывал краешек красной книжечки.
   Не может быть...
   – Как фамилия? – робко спросил Васин.
   – Я из прокуратуры, – незнакомец отпустил девушку и поднялся на крыльцо. – Это ты – Васин?
   – Я – Васин. – Он машинально пожал протянутую руку. – Саша...
   – Иван, – улыбнулся собеседник. Улыбка у него оказалась приветливой, не под стать всему остальному.
   Васин отошел на шаг и украдкой осмотрел своего нового напарника. Светлые, короткие волосы. Грубоватая, мужицкая, но правильная физиономия. Якорь-татуировка на руке. И мышцы – большие мышцы, много мышц...
   «Может, документы проверить? Хотя, если его постовой в УВД пропустил, значит, документы в порядке...»
   – А это кто? – поинтересовался Васин и кивнул вслед удаляющемуся яркому платью.
   – Так... Прохожая.
   – Прохожая... Ну, хорошо, пойдем.
   Васин отвел следователя в ту самую шоферскую курилку. Там обстановка располагала к знакомству и беседе.
   – Что-то я тебя раньше не видел.
   – А я недавно. Я же раньше в морской пехоте служил. Вот, – Иван хлопнул тяжелой ладонью по якорю. – По сокращению ушел. Ребята надоумили переучиваться – пошел в институт.
   – Какой?
   – Есть в Москве одна конторка специально для отставников. За два года на заочном можно получить высшее юридическое. Я думал сначала, к вам в милицию пойду, но дядька в прокуратуру пристроил. Говорит, оклады побольше, а хлопот поменьше.
   – Значит, новичок?
   – Ага.
   Это уже лучше. То, что у парня маловато опыта, Васина не волновало. Была бы энергия. Зато у него и амбиций не было, которыми каждый чиновник обрастает в процессе службы, как корабль ракушками.
   – Меня потому и поставили на это дело, – продолжал Иван. – Прокурор говорит, ерунда какая-то. Все равно, говорит, придется закрывать за отсутствием состава преступления.
   – Ну это мы еще посмотрим, – заносчиво ответил Васин, хотя душа его после этих слов взвыла. – Тебя в курс дела вводить надо?
   – Не-а. Я выезжал на место и уже с вашими работал.
   – Тогда поступим так. Формально ты, конечно, руководитель оперативно-следственной группы. Но фактически – новичок, сам сказал. Поэтому работаем по моему плану, согласен?
   – Не возражаю.
   – Сейчас у меня по плану визит к одной юной леди – подруге покойника. Поедем прямо сейчас. Я только забегу к себе за бумагами.
   – Хорошо, – Иван встал, посмотрел по сторонам. – На чем поедем?
   – На троллейбусе.
   – А машина?
   Васин обалдело посмотрел на следователя.
   – Какая еще машина? Ты что, парень, с луны свалился? Или боевиков насмотрелся?
* * *
   Однако на троллейбусе им ехать не пришлось. Капитан Кольцов из отдела по экономическим преступлениям случайно направлялся в ту же сторону на своей личной «Оке» и согласился подбросить.
   – Ты, говорят, по убийству Малютина работаешь? – спросил он у Васина.
   – Работаю. А что, есть идеи?
   – Да нет, я так...
   – Он по вашим делам не проходил, случайно?
   – Не знаю. Надо посмотреть. Зайди после обеда...
   Софья Курская жила в одноподъездной пятиэтажке из белого кирпича – относительно недавно построенной, а потому еще не так загаженной, как все окружающие дома.
   – У тебя нет соображений, чем Малютина пришкварило? – спросил Васин, когда они с Иваном поднимались по лестнице.
   – Вообще не представляю. Я когда служил, имел доступ к секретному вооружению, но про такое никогда не слышал.
   – Так ты, наверно, тоже думаешь, что это несчастный случай – молния там, или в наручных часах замыкание?
   – Я ничего не думаю, пока не соберу факты.
   – Ценное качество. Хотя им злоупотреблять не стоит.
   Дверь им открыли почти сразу. Софья Курская окинула гостей быстрым взглядом и спросила:
   – Менты, что ли? Подождите, я пойду выключу плойку.
   Иван посмотрел на Васина и скорчил при этом такую рожу, что было абсолютно ясно – девочка, мягко говоря, не в его вкусе.
   Отчасти Васин разделял чувства Гирина. Софья оказалась плоской, костлявой, с бледными губами и белесыми ресницами. Короткие светлые волосенки болтались на голове, как бахрома на скатерти. Единственная яркая деталь – большие голубые глаза, которые, впрочем, как известно, у большинства блондинок с возрастом выцветают. Васин ожидал, что у миллионеров подружки красивей. Он хотел было поделиться этим соображением с Гириным, но тут Софья вернулась в комнату.
   – Ну? – Она скрестила руки на груди и прислонилась к стене.
   – Э-э... В прихожей будем разговаривать? – осведомился Васин, стараясь быть вежливым.
   – А почему нет? – Интонация у девушки была холодной и одновременно вульгарной.
   – А потому, – начал объяснять Васин, – что вот – следователь прокуратуры, и ему нужно на чем-то писать протокол.
   – Ах, еще и протокол? Хорошо, идемте на кухню, все равно ведь не отстанете. Разувайтесь только...
   Кухня была чистенькой и уютной. Однако здесь стояло только две табуретки. На одну сразу примостился Иван и приготовил бланк протокола. Вторую Васин постеснялся занимать в присутствии дамы.
   Софья наболтала себе растворимого кофе и присела напротив Гирина, всем своим видом давая понять, что гостям она не только кофе, но даже воды с хлоркой из-под крана не предложит.
   Пока Иван заполнял форму, фиксируя паспортные данные собеседницы, Васин лихорадочно соображал, на каком языке говорить с девушкой. Изображать джентльмена бессмысленно – этим можно растопить сердце разве что пожилой уездной библиотекарше, но не этой юной избалованной стервочке. К сожалению, не удалось рассмотреть интерьер ее комнаты и составить психологический портрет хозяйки по обстановке – картинам на стене, книгам в шкафу или по отсутствию оных.
   Кухня же выглядела обычно. Васин решил, что и беседа должна быть обычной – холодной и официальной.
   – В каких отношениях вы состояли с покойным Эдуардом Малютиным? – спросил он.
   – В тесных, – ухмыльнулась Софья.
   – А если подробнее?
   – Вам все позы обрисовать?
   Васин вздохнул.
   Иван поднял на него умоляющие глаза, не понимая, как отобразить этот игривый разговорчик в официальном протоколе.
   – Пиши – состояние гражданского брака, – сказал Васин и искоса взглянул на Софью. Та невозмутимо хлебала свой кофе.
   – Что вам известно о роде занятий Малютина?
   – Деньги он делал, больше ничего.
   – А как он их делал?
   – Вам не понять. Вы на твердом окладе.
   – Отвечайте, пожалуйста, на вопрос. Вам известен профиль предприятия, которое возглавлял Малютин?
   – Да торговал он, Господи! Как будто сами не знаете...
   – Он посвящал вас в подробности своей работы?
   – Все подробности он приносил в кошельке. Остальное мне не интересно.
   – У него были какие-то проблемы или конфликты, связанные с работой?
   – Были.
   – Какие? – мягко, но настойчиво спросил Васин.
   – Дебет с кредитом не сходился! Вы что, издеваетесь?! Откуда я знаю, какие у него проблемы?
   – У Малютина были враги? – продолжал Васин, не обращая внимания на эмоции девушки.
   – Наверно, были, – ответила Софья уже спокойнее. – Он не рассказывал, и я их не знаю. И кто его убил, тоже не знаю.
   – С чего вы решили, что он убит?
   – А с чего бы вы тогда ко мне пришли?
   – Вы сами-то где были в тот вечер? – спросил Васин. – Вообще, расскажите про тот день.
   Софья ответила ему таким жарким и ненавидящим взглядом, что, казалось, от ее глаз можно прикуривать. Несколько секунд она шевелила губами, видимо, сочиняя какой-то замысловатый ответ. Но потом остыла и буркнула:
   – Не ваше дело.
   – Отказываетесь отвечать?
   – Просто лень вспоминать.
   – Интересно... Такие дни обычно не забываются. И все-таки придется вспомнить.
   Софья демонстративно отвернулась к окну. Она явно не собиралась ничего вспоминать. Васин решил пока не трогать эту тему, у него остался один мало-мальски важный вопрос. Он выудил из папки фоторобот «цыгана». Вернее, композиционный портрет, составленный на компьютере и доведенный до кондиции художником в присутствии свидетелей. Фотороботом его называли по старинке.
   – Вы когда-нибудь видели этого человека?
   Софья повернулась и вдруг будто прилипла взглядом к портрету. Заметив это, Васин и Гирин, что называется, «сделали стойку». Но тревога оказалась ложной.
   – Страшный какой, – медленно проговорила Софья. – Глаза страшные. Нет, не знаю...
   Васин усмехнулся и спрятал портрет в папку. Глаза «цыгана» испугали не только Софью, но и всех, кто видел изображение. Жильцы дома на Вологодской расходились во мнениях относительно формы носа, ушей и подбородка «цыгана», но что касается глаз – все были единодушны. Глаза были его. Твердые, как кристалл, и в то же время насмешливые, умные – и одновременно сумасшедшие. Нечеловеческие глаза.
   Васин кивнул Ивану, и тот начал собирать бумаги. Уже в прихожей, прощаясь с хозяйкой, Гирин вдруг подал реплику.
   – Хорошая квартирка, – заметил он, посмотрев по сторонам. – Наверно, жалко будет съезжать.
   – Кому жалко? – не поняла Софья.
   – Вам, барышня. Платить-то за нее теперь некому, а?
   – Платить? Да желающих сколько угодно! Вы, чем меня жалеть, лучше о себе побеспокойтесь.
   – А мы вас и не жалеем, – беспечно ответил Иван. – Вы ведь, по-моему, особенно и не убиваетесь из-за смерти вашего друга?
   Софья с негодованием сжала кулаки, отступила и вдруг заорала:
   – Не твое дело!!! Иди отсюда, раз собрался, понял?!
   Крик был отвратительным. Юные дамы, подруги миллионеров так не кричат. Так кричали разве что тетки у Васина в коммуналке, когда у кого-то пропадали трусы с веревки, а потом обнаруживались в кастрюле с чьим-то супом.
   – С-сучка! – процедил Иван, выходя из подъезда и закуривая. – Как думаешь, есть смысл с ней возиться?
   – Думаю, есть.
   – Может, из-за нее мужика и грохнули? Слушай, а ведь мы у нее так ничего и не узнали. Хотя и говорили...
   – Значит, будем ходить до тех пор, пока она не поймет, что мы не отстанем. Заставим вспомнить, что она делала и где была в тот день.
   – Подставил ты меня сегодня с этими протоколами.
   – Почему?
   – Потому что терпеть не могу писанину! В армии я со своими бойцами бегал и горя не знал. А как надо что-то писать – хоть рапорт на отпуск – не могу, веришь?
   – Трудно тебе придется. Это не армия. Здесь без бумажки и шагу не сделаешь.
* * *
   – Зайдем сначала к Михалычу, – предложил Васин, когда они вернулись в управление.
   – Давай. Только я сначала в сортир забегу, ладно?
   В ожидании Ивана Васину пришлось рассматривать на стене стенды наглядной агитации, на которые много лет назад неутомимые сотрудники отдела воспитательной работы навесили плакаты с выдержками из Конституции. Внизу чья-то дерзновенная рука приписала: «Граждане имеют право хоронить и быть захороненными».
   Васин не успел прочитать и трех статей, как вдруг ему заломили руку и припечатали грудью к стене. Он даже не стал сопротивляться. Привычкой бросаться на мужиков сзади обладала только Кристина Кораблева из отделения по борьбе с карманными кражами. Это была мощная и агрессивная во всех отношениях дама лет тридцати, поставившая перед собой цель жизни – превзойти мужчин по всем показателям.
   – Привет, зайчик, – весело сказала она. – Ты рад мне?
   – Умираю от восторга, – кисло ответил Васин.
   – Послушай, зайчик, а что за парнишка с тобой сейчас был? – Она развратно улыбнулась.
   – Какой?
   – Такой... – Кристина напыжилась, изображая могучую фигуру Гирина.
   – А, этот... Особо опасный рецидивист Хмырев. Двенадцать убийств, сто восемь изнасилований и два случая незаконного производства аборта. Познакомить?
   – Не шути со мной, зайчик, – предупредила Кристина, нежно надламывая Васину локтевой сустав.
   – Шучу, конечно, – пробормотал тот, бледнея от боли. – Если честно, это мой информатор, очень секретный, поэтому ты лучше пойди куда-нибудь.
   В эту минуту ничего не подозревавший Гирин вышел из туалета, стряхивая воду с пальцев. Кристина, отпустив Васина, хотела переключиться на него, но Васин быстро подхватил Ивана под локоток и повел прочь.
   – Что это за пончик? – тихо поинтересовался Иван.
   – Это наш местный Рэмбо. Женская особь, если ты не понял. Страшная женщина. Каждый вечер с железом в подвале работает, рукопашный бой изучает, бокс, ножи кидает. И на всех отрабатывает свои приемы.
   – Бедняжка... Видать, ей в жизни мужской ласки не хватило, вот она из себя мужика и сделала.
   – Возможно. При этом она полная дура. Когда ей даешь об этом понять, она смотрит на тебя свысока, как будто хочет сказать: да, дура, но если мы встретимся с тобой на ринге, я разорву тебя пополам.
   Михалыча они застали за поливом кактусов.
   – Что узнали? – сразу спросил он.
   – Ничего! – гордо улыбнулся Васин. – Подробности в протоколе.
   – Молодцы, – буркнул Михалыч и отставил лейку.