Михановский Владимир Наумович. Элы

   – Мы с тобой древние, как городская ратуша, – сказал он однажды.
   – Что делать, – вздохнула она. – Время человеку пока не подвластно.
   – В чем-то все же подвластно. Знаешь, в мою жизнь когда-то уложилось бы три-четыре человеческие жизни.
   Она промолчала.
   Это были очень уважаемые люди. Их часто приглашали на выступления, встречи с молодежью, и они охотно откликались на эти просьбы.
   Они рассказывали о глубинном космическом полете, в котором им довелось участвовать, о старинном пульсолете "Валентина". Ангалора больше всего любила рассказывать о своей находке, сделанной во время высадки на одном из малых астероидов в системе Изумрудной звезды. При этом она доставала из потертой сумочки и демонстрировала обломок известковой породы, который от времени чуть изменился, став еще более прозрачным.
   – Можно подумать, что он меняется от старости! – говорила Анга, поднимая в руке обломок.
   Люди слушали Ангу, затаив дыхание. О возможной жизни на малых астероидах, о ее удивительных панцирных формах, о таинственных сеансах биосвязи с Леоном, которые столь внезапно оборвались.
   Однако рассказы Анги казались слушателям, особенно молодым, красивой сказкой, фантастикой, не более. Если это правда, то почему ее рассказы не подтверждает Леон, сидящий рядом? Более того, он как бы опровергал Ангалору всем своим видом, скептически улыбаясь и пощипывая свою седую клиновидную бородку.
   Но как бы там ни было, рассказы Ангалоры пользовались неизменным успехом.
   Впрочем, не меньшим успехом пользовались и рассказы Леона. Больше всего любили их слушать юные техники и физики, приезжавшие на встречи с Леоном не только со всего Австралийского континента, но и из других мест Земли и даже с других планет. Леон живо рассказывал о новейших проблемах астрофизики и ядерной физики, за которыми продолжал внимательно следить, показывал устройство старинных фотонных парусов. Любил он вместе с ребятами мастерить приборы, разбирать их изобретения, во многом несовершенные, и выделять в них главную идею.
   Любили они и сферофильмы, и политеатр, изредка даже летали в одну из столиц на премьеры. И только к литературе Леон оставался совершенно равнодушен: когда на экране их домашнего видеозора появлялся какой-нибудь очередной знаменитый поэт, он решительно выключал звук, несмотря на протесты Анги.
   ...И в этот вечер они, как всегда, вышли на прогулку, несмотря на сырую погоду.
   Миновав центр, Анга и Леон решили прогуляться до болота. Туда вела еле заметная тропинка, поросшая травой. Маршрут не пользовался у жителей Тристауна особым успехом, но Анга и Леон любили слушать концерты лягушек.
   Слева и справа от тропинки тянулся чахлый кустарник, листва которого успела по-осеннему пожухнуть.
   Стояло полнолуние, луна взошла рано, и неверный, зато щедрый свет заливал и каждую выбоину на дороге, и редкие осинки, и взметнувшиеся ввысь телеграфные столбы.
   – Забыла сказать тебе... – нарушила долгое молчание Ангалора. – С вечерней пневмопочтой нам пришло приглашение.
   – В Москву? – оживился Леон. Он давно ждал извещения о премьере балета "Звездные мосты" в Большом театре.
   – На Венеру.
   – А что там?
   – Двухсотлетие Венерианских стапелей. Круглая дата. Будут самые почетные гости из тех, кто имеет отношение к стапелям.
   – Заманчиво, – произнес Леон. – Но, пожалуй, далековато. Как ты считаешь?
   – Вероятно, перегрузки в пути нам окажутся уже не под силу, – вздохнула Анга.
   Давно кончилось предместье. Теперь тропинка вилась по пустынной местности. Вдали показались пологие волны холмов, окаймляющих болото.
   – Задумай желание! – воскликнула вдруг Анга. – Звезда падает. Вон, прямо перед нами, прямо в болото. И какая огромная!
   – Эх ты, ученый... – сказал Леон. – Не знаешь, что падающих звезд не бывает.
   – Я биолог, так что всю астрономию предоставляю тебе.
   – Только невежды говорят – звезды падают, – поддразнил супругу Леон.
   – Осенью всегда падают звезды... – мечтательно повторила Анга, глядя вперед. – О, посмотри, сколько их! Целый ливень!..
   Леон хотел что-то сказать, но посмотрел вперед и замер, пораженный невиданным зрелищем. В дальнее болото низвергался светящийся звездный дождь, который и в самом деле был великолепен. Даже не верилось, что такую красоту Способны вызвать крошки вещества, проходящие сквозь атмосферу. Чудилось, будто кто-то там, наверху, зачерпнул божественный напиток и выплеснул его на Тристаун, да промахнулся.
   Леон почувствовал странное волнение. Словно что-то давно забытое шевельнулось в его душе.
   Звездный ливень оборвался так же внезапно, как начался.
   – Пойдем, – тронул Леон Ангу за руку. Он не мог бы объяснить, в чем дело, но что-то впереди влекло его к себе, словно магнит.
   Чудовищная гравитация неодолимо влекла элов вниз, и они были вынуждены подчиниться ей. Вскоре облака разверзлись, и глубоко внизу элам открылась неведомая им планета, на которую они так стремились и которая ни за что теперь не выпустит их из своих объятий.
   Гангарон догадывался, что на поверхности планеты, бессильные перед тяжестью, они могут стать ее легкой добычей. Но им повезло – они упали не на твердую почву, а в воду. Эта среда была им знакома по Тусклой планете.
   Первый эл вонзился в болото, и вода вокруг зашипела, а над местом падения поднялся белый султан пара.
   Следом за ним на болото обрушились остальные элы. Каждый, погрузившись в глубину, старался уйти в сторону, чтобы освободить место для остальных.
   Потревоженные лягушки умолкли, лишь через несколько минут решившись возобновить оглушительный хор.
   Пришельцы образовали на поверхности болота концентрические, все еще слабо светящиеся круги. В центре не спеша вынырнул Гангарон, рядом с ним появилась Ку.
   – Тут не так уж страшно. Гравитация вполне терпима, – заметил один эл.
   – Не забывай, что мы погружены в жидкую среду, – возразил другой.
   Элы занимали строй, приходили в себя после полета.
   – Знаешь, когда мы снижались, а точнее – падали, попав под власть этой ужасной гравитации, – шепнула Ку Гангарону, – я решила, что все кончено. А теперь счастлива, что мы уцелели, пусть и за шаг до пропасти.
   – Все обошлось, как видишь, – сказал Гангарон. – Занимай строй. Теперь надо решать, как действовать дальше. – А сам подумал: "За шаг до пропасти! Она еще не догадывается, как и никто из остальных, что этот шаг нами уже сделан..."
   – Пусть каждый эл соберет информацию, какую сможет, об окрестностях, решил он. – Мы ее просуммируем, изучим и тогда наметим план дальнейших действий.
   Элы рассыпались по болоту, тихонько обмениваясь репликами-сигналами.
   – Планета покрыта жидкостью, – заметил молодой эл.
   – Поэтому мы сможем рассеяться по всей планете, – подхватил другой.
   – Я вижу вдали вокруг нас растения, склонившиеся над водой, – оборвал их третий, более опытный эл. – Это значит, что нас окружает суша.
   – По суше перемещаться мы не сможем: слишком велика гравитация, задумчиво просигналил кто-то.
   – Обидно здесь умереть... – вздохнула Ку.
   С энергией дело тоже обстояло худо. Электромагнитные поля здесь были, но с небольшими перепадами, и черпать их энергию было нелегко, а собственная была на исходе.
   В поздний час, когда Гангарон мрачно размышлял о том, сколько времени элы смогут еще просуществовать на негостеприимной планете, до его чутких анализаторов донеслись акустические колебания.
   Новые звуки были явно насыщены осмысленной информацией. Они были отличны по тембру и частоте колебаний.
   Вскоре вдали показались две фигуры, издававшие звуки. Передвигались они еле-еле, вперевалку, с трудом переставляя задние конечности, передними же бессмысленно размахивали в пространстве. Как тогда, на астероиде. Правда, они не были оранжевыми, но элы знали, что существа умеют менять свою окраску.
   – Не могу понять, отчего стало так тревожно на душе? – произнес Леон.
   – Переутомляешься.
   – Такое ощущение, словно пробуждается какое-то воспоминание. Что-то давнее-давнее... Но что именно – вспомнить никак не могу.
   Анга и Леон присели на холм отдохнуть.
   – Чашечку кофе? – предложила Анга. Они всегда брали термос, отправляясь на вечернюю прогулку.
   – Не могу, – покачал головой Леон. – Меня пронизывает какой-то непонятный ритм. Кажется, я схожу с ума.
   Леон прикрыл глаза. Дышал он трудно и прерывисто.
   Теперь и Анга что-то начала смутно припоминать, но воспоминание ускользало.
   – Успокойся, милый. Сейчас все пройдет. Тебе не кажется, что сегодня болото какое-то необычное? – спросила она, меняя тему разговора.
   – А именно? – открыл Леон глаза.
   – Понять не могу. Вроде кувшинок стало больше.
   – Распустились.
   – За одну-то ночь? И потом, вроде волнение какое-то на болоте.
   – Русалки играют, – с усилием улыбнулся Леон.
   – Русалки на болоте? Что-то новенькое. Скорее уж падающие звезды.
   – Они сгорают в атмосфере, не долетая до поверхности Земли.
   – Но мы же видели собственными глазами, как они сыпались в болото! воскликнула Анга.
   – Оптический обман.
   Они помолчали. Анга отвинтила крышку термоса и выпила немного кофе.
   – Получше тебе? – спросила она.
   – Нет.
   – Пойдем домой, ляжешь. Я вызову врача.
   – Только отдохну немного. Я не в состоянии пошевелиться, – едва процедил Леон.
   Гангарона осенило.
   Он снова и снова сверялся с памятью. Как ни крути, выходило, что эти двое – те самые юные пришельцы, которые когда-то высаживались на Главном астероиде. Совпадение казалось невероятным, тем не менее это было именно так.
   Еще не оформившаяся мысль уже будоражила Гангарона.
   Когда-то, много лет назад, ему удалось установить биосвязь с одним из пришельцев. С единственным из пришельцев. А что, если...
   Анга, не допив кофе, выплеснула остатки на землю и поспешно завинтила крышку термоса.
   – Леон! – сказала она тревожно.
   Леон в ответ беззвучно пошевелил губами и положил ей голову на колени.
   Анга с тревогой вглядывалась в даль. Она растерялась. Ждала, чтобы Леону стало чуть получше, чтобы добраться до дому. Странное шевеление на болоте не утихало.
   Думалось о том, что нет ничего ужаснее, когда любимому человеку плохо, он у тебя на руках и ты не можешь помочь ему.
   Чувство бессилия было острым до слез.
   Леон внезапно открыл глаза.
   – Где я? – спросил он.
   Анга наклонилась и поцеловала его в лоб.
   – Я только что был на астероидах... Там, у Изумрудной звезды, – слабым голосом произнес Леон, оглядевшись и с видимым усилием узнавая местность.
   – Конечно, на астероидах. Где же еще? – согласилась Анга, с тревогой вглядываясь в его глаза.
   – Ты была права, Анга, – продолжал Леон, – астероиды населены. Я сам в этом сейчас убедился. И обломок, который ты тогда подобрала, – это действительно кусок панциря, в которые спрятаны эти существа.
   Тревога Анги сменилась отчаянием: у Леона начинается бред – только этого недоставало.
   Внезапно Леон снова охнул и схватился за голову.
   – Они здесь... они гибнут... им нужна помощь, – прошептал он, остановившись.
   – Кто они?
   – Те самые существа.
   – Опомнись, Леон, – сжала ему руку Анга. – Ты же сам говоришь, они находятся на астероидах, близ Изумрудной звезды.
   – Нет, они здесь, на Земле. Недалеко от нас, – упрямо произнес Леон. А один из них – где-то здесь, рядом...
   Все средства массовой информации Солнечной системы, все каналы и программы вдруг заговорили о необыкновенной встрече и находке супругов Легран.
   Выступающий Бочарников сообщил взволнованным слушателям во всех уголках Солнечной, что уже готовится к старту корабль, который должен вывезти пришельцев на околоземную орбиту, где они будут пребывать в невесомости, пока не будет найден способ взаимного общения.
   Особые надежды возлагались при этом на Леона Леграна, единственного пока человека в мире, которому удалось – причем дважды! – вступить в биоконтакт с пришельцами.
   Человечество готовилось к первому контакту с инопланетной цивилизацией.