|
Легкий туман рассеялся, как только первые робкие лучи утреннего солнца коснулись сырой, покрытой обильной росой, земли. Птичий хор возвестил о начале нового дня -- теплого, безоблачного, по-настоящему летнего. Пахло влажным лесом, цветами и железной дорогой.
В ожидании поезда Максим Чудаков нетерпеливо прохаживался по безлюдной платформе. За пять минут до прибытия электрички он вдруг вспомнил, что нужно взять билет. У билетной кассы он наткнулся на седого древнего старика в белой фуражке и старом поношенном пиджачке. Старик сидел на пустом ящике из-под вина и подслеповатыми глазами щурился на потухшую "козью ножку".
-- Вот незадача, -- бормотал он, ища в кармане спички.
-- Доброе утро, -- бросил ему на ходу Чудаков и отошел к краю платформы. Электричка вот-вот должна была подойти, и он нетерпеливо ждал ее появления из-за ближайшего поворота.
-- А ружьишко-то куды дел? -- вдруг прошамкал старик негромко, как будто между прочим.
-- Что? -- отозвался Чудаков, не расслышав. -- Вы это мне?
-- А то кому же! -- Старик зажег спичку и с удовольствием прикурил. -- Ружьишко-то, говорю, вчерась было, а сегодня, гляжу, нету. Куды сплавил, говорю? Ась?
Чудаков воспринимал старика как незначительную деталь окружающего ландшафта -- не более. Он и раньше видел этого древнего деда -- все на том же ящике из-под вина и с традиционной "козьей ножкой" в редких, кое-где еще оставшихся, зубах, но особого интереса к нему не проявлял. Мало ли чудаков на свете! Пусть себе сидит, раз ему так хочется. Нынешним же утром Максим более, чем когда-либо, не был расположен замечать этого заядлого курильщика махорки, так как в мыслях своих давно уже несся к Москве и шел по следу преступника. Карман его джинсов жег газетный клочок с таинственным телефонным номером.
-- Я ведь все вижу, -- не отставал дед, -- все замечаю. Вчерась у тебя ружьишко-то было, когда ты в ляктричку садился, а нынче, значить, его, ружьишка-то, уже и нетути. Я вот тут покумекал...
Чудаков, раздосадованный назойливостью словоохотливого деда, в сердцах ответил:
-- Послушай, дед. Никуда я "вчерась" не ездил и ни в какую "ляктричку" не садился, а ружья у меня и в помине нет, так как ни стрелять, ни даже держать его я не умею. Скумекал?
-- Рассказывай, как же! -- недоверчиво прошамкал дед и скосил бесцветные глаза к переносице. -- Небось не слепой еще -- вижу. И штаны твои линялые приметил, и енту рожу жуткую на твоей груди. Я ведь по роже-то тебя и признал -- страсть, а не рожа. А глазищи-то, глянь, глазищи -- аж до самых печенок пробирает...
Из-за поворота показалась электричка. Чудаков сразу повеселел.
-- Обознался ты, дед, -- сказал он примирительно. -- Не был я здесь, клянусь. Спутал ты меня с кем-то. А насчет рожи, -- Максим кинул взгляд на подарок покойного профессора, -- ты, пожалуй, прав. Рожа, действительно, жуткая. Только не мог ты ее видеть, так как футболка эта существует в единственном экземпляре. Так что и здесь ты впросак попал, дед. Про ружье уж я и не говорю...
Старик не на шутку обиделся. Голос его задрожал.
-- Я на фронте в разведчиках ходил, не тебе меня учить -- соплив еще. Не было такого случая, чтобы я обознался, понял? А тебя я видел -- это уж как пить дать. И рожа у тебя на груди, действительно, в единственном экземпляре...
Подошедшая электричка оборвала их спор. Последних слов старика Чудаков уже не слышал. Отмахнувшись от деда, словно от назойливой мухи, он сел в поезд и... тут же забыл о нем. Поезд дернулся и, медленно набирая скорость, повез нашего сыщика в Москву.
В Москве Чудаков первым делом отыскал телефон-автомат и сообщил в милицию о ночном происшествии в дачном поселке. Потом, с чувством выполненного долга, отправился к себе домой. Жил Максим Чудаков на проспекте Мира, рядом с метро "Щербаковская", в старом добротном доме с невеселым видом из окна на облезлую стену какого-то учреждения. Жил он один в однокомнатной квартире, ибо ни жены, ни детей Чудаков не имел. Отсюда и некий спартанский дух его обиталища -- Максим Чудаков был неприхотлив и считал чрезмерные удобства излишеством, развращающим как душу, так и тело.
С трепетом достав из кармана джинсов пыж, Чудаков аккуратно разгладил его на журнальном столике и снял телефонную трубку. Набрав таинственный номер, он услышал на том конце провода приглушенный расстоянием голос:
-- Вас слушают.
-- Алло, это магазин?
-- Нет, это химчистка.
-- Извините... -- И положил трубку.
Он готов был прыгать и плясать от радости и счастья. Вот так удача!.. Сгорая от нетерпения, Чудаков выхватил из книжного шкафа телефонный справочник и в разделе "Химчистки" по известному номеру вскоре отыскал адрес нужного ему заведения. Та самая химчистка располагалась в районе Курского вокзала, в двух шагах от магазина "Людмила". Скорее туда!
Сунув в рот какой-то сухарь, Чудаков бросился вон из квартиры. Ему жутко везло, и он это понимал. Клубок разматывался с умопомрачительной быстротой и легкостью. Сначала пыж, потом телефон, а теперь и абонент отыскался. Видно, сама Фортуна подыгрывала криминалисту-любителю -- иначе столь поразительную цепь удач и находок Чудаков объяснить не мог. Впрочем, Максим был бы не против помощи хоть и самого дьявола -- лишь бы настичь преступника. Словно профессиональная ищейка, Чудаков шел по следу -- еще горячему! -- к заветной цели, обострив все свои чувства до предела. Что именно он будет делать в химчистке и каким образом попытается увязать в единый узел сие предприятие бытового обслуживания с убийством профессора Красницкого -- он пока не знал. Никакого конкретного плана у него не было, он надеялся на случай, везение и собственную импровизацию. Главное сейчас -- попасть туда, а там уж обстоятельства подскажут...
Чудаков добрался до химчистки за двадцать минут. Чутье безошибочно вывело его к нужному зданию -- неказистому обшарпанному двухэтажному дому, на первом этаже которого и размещалась искомая химчистка. Он влетел в слабо освещенное помещение с низким потолком и тут же очутился в объятиях вяло скрипнувшего кресла. Кресло оказалось столь же старым и потертым, как и все прилегающее к нему здание, но на редкость уютным и мягким. Рядом с креслом стоял кособокий журнальный столик с кипой пожелтевших от времени и пальцев посетителей газет.
-- За мной будете, юноша, -- проскрипел чей-то густой бас у него за спиной.
Только сейчас Максим Чудаков заметил, что в помещении, помимо него самого, находится еще шесть человек, образующие, по-видимому, очередь к бородатому приемщику. Тот, царственно восседая за длинной стойкой, тихо беседовал с очередным клиентом -- субъектом неопределенного возраста, пола и внешности. Владельцем скрипучего баса оказалась полная особа весьма яркой наружности с пронзительным взором выпученных, словно у только что начавшего вариться рака, глаз. Чудаков кивнул ей в ответ в знак согласия с установленным порядком и, скрывая волнение, начал листать старые газеты.
Время тянулось бесконечно медленно. Голос бородатого приемщика звучал под сводами низкого потолка как нечто вечное, раз и навсегда данное этому помещению. А Чудаков ломал голову над тем, в каком направлении ему действовать дальше, но ничего толкового придумать не мог. Чутье сыщика, казалось, изменило ему. Будь у него в кармане удостоверение работника МУРа или другой подобной организации, он давно бы уже проник за стойку и с чувством превосходства и уверенности в магической силе красной книжечки потребовал бы у приемщика... А чего, собственно, он бы потребовал? Пока что ничего такого, чего бы он мог потребовать, в голову ему не приходило. Чудаков впал в уныние. Что же делать?
Его руки машинально перебирали кипу старых газет. Со стороны же могло показаться, что он что-то усиленно ищет.
-- Вы крайний? -- раздался у него над ухом тихий дребезжащий голосок. Чудаков обернулся. Рядом с ним сидела опрятная тщедушная старушка и пытливым взглядом своих маленьких серых глаз ощупывала соседа.
-- Я, -- ответил Чудаков.
-- Вот и славненько, -- проворковала она и хихикнула. -- А что вы сдаете?
Но Чудаков уже не слышал ее. Глаза его расширились, к горлу подступил комок. Прямо перед ним лежала "Правда" двухнедельной давности с оборванным углом. Что-то очень знакомое показалось Чудакову в конфигурации оборванного края, что-то такое, что заставило его сердце сжаться в каком-то жутком предчувствии. Судорожным движением он вынул из кармана обгоревший клочок с номером телефона и приложил его к оборванной газете. Так и есть! Бывший пыж дополнил ее до целой и аккуратно лег на свое законное место. Сомнений не оставалось: убийца изготовил пыж из обрывка этой самой "Правды", которая лежала сейчас перед глазами воспрянувшего духом Чудакова. Возможно, будущий преступник пользовался услугами этой химчистки, а для того, чтобы не забыть номера ее телефона, он записал его на клочке газеты, обнаруженной им тут же, на журнальном столике.
Внезапно Чудаков почувствовал, что в ухо ему кто-то настойчиво дышит.
-- Вы сыщик? -- услышал он приглушенный шепот, заставивший его вздрогнуть.
Оторвавшись от газеты, Чудаков поднял глаза и встретился взглядом с маленькой старушкой. Та многозначительно кивала, заговорщически подмигивала и, казалось, все-все понимала. Чудаков промычал что-то в ответ, чем оставил старушку, по-видимому, довольной.
-- Вы, наверное, из органов? -- снова проговорила она -- скорее утвердительно, чем вопросительно.
-- Угу, -- промычал Чудаков.
-- А он что -- украл чего, или взятку кому дал?
-- А кого вы, собственно, имеете в виду? -- проявил внезапный интерес Чудаков. -- Кого-нибудь конкретно?
Старушка хитро подмигнула и погрозила сыщику-самозванцу пальцем.
-- Да уж известно кого! Храпова Аркадия Матвеевича, разумеется. А вы будто не знаете!
У Чудакова аж дыхание перехватило.
-- А... Как вы сказали? -- процедил он сквозь спазм в горле. -- Храпов? Нет, почему же, известная личность. А вам он, извините, кем приходится?
-- Не то вы спрашиваете, товарищ сыщик, не то! -- прощебетала старушка, замахав рукой. -- Ладно, слушайте, расскажу все по порядку. В прошлую субботу понесла я сюда, то есть в химчистку, старое свое пальто -- дай, думаю, приведу его в порядок. Пальто хоть и старое, но добротное, еще в пятьдесят втором покупала, а сейчас, сами знаете, купить ничего нельзя, вот я и подумала: а не почистить ли мне мое пальто? Тем более, что пальто почти как новое. Раньше ведь как делали? На века! Не то, что сейчас... Так вот, принесла я в ту субботу это самое пальто прямо сюда, а здесь, как и сегодня, -- очередь. Небольшая, правда, очередь, но человек пять-шесть ждет. И вот, на этом самом месте, где сейчас вы сидите, вижу я Храпова. А Храпов, надо вам сказать, живет прямо подо мной, поэтому я знаю его, как облупленного. Сидит себе и нервно так пальцами по столу барабанит. А тут как раз его очередь подходит. Не знаю, что он там сдавал, но только отошел он от стойки, так сразу и захлопал себя по всем карманам -- как будто ищет что. Потом подошел к столу, оторвал от газеты угол и что-то там написал. Вот этим самым карандашом. -- С этими словами старушка извлекла из недр своего одеяния карандашный огрызок и торжествующе сунула его под нос Чудакову.
-- Откуда он у вас? -- шепотом спросил Чудаков, скосив глаза на огрызок "Конструктора".
-- Так ведь я его ему и дала! -- громким шепотом воскликнула старушка и победно взглянула на Чудакова. -- Потом он спрятал клочок в карман и вышел.
-- Это все?
-- Все. А что, разве этого мало? -- удивилась старушка.
-- Вполне достаточно. -- Чудаков поднялся с кресла. -- Разрешите от имени органов поблагодарить вас за оказанную следствию помощь и выразить надежду, что вы и впредь будете... будете... -- Чудаков запнулся, запутавшись в витиеватой формулировке собственных мыслей. -- А живет этот самый Храпов все там же? -- вдруг спросил он и замер в ожидании ответа.
-- А вы будто не знаете! -- старушка хитро подмигнула Чудакову. -- Там же, конечно, где ж ему еще жить? Прямо подо мной.
-- А... э... -- Чудаков запнулся и слегка растерялся. Полученная им от словоохотливой посетительницы химчистки информация самым неожиданным образом привела расследование к завершающей стадии. Правда, во всей этой цепи случайностей и удач не хватало одного незначительного штриха -- адреса преступника. Спросить в лоб про адрес Чудаков не решался: это могло бы разоблачить его, и тогда реакция старухи могла бы быть совершенно непредсказуемой. Намеки же и наводящие вопросы не возымели нужного действия: старуха была абсолютно уверена, что "товарищ из органов" исключительно осведомлен о преступной деятельности Храпова, не говоря уже о таком пустяке, как его адрес.
А любопытная старушка тем временем крепко уцепилась за запястье левой руки Чудакова, опасливо скосив глаза на тучную особу с рачьим взглядом, и, припав к самому уху бедного сыщика, громким шепотом вопросила:
-- А что он сделал-то, этот Храпов?
Чудаков округлил глаза, имитируя внезапно хлынувший на него ужас, и загробным голосом произнес:
-- Тещу зарезал!
-- Да что вы говорите! -- Старушка всплеснула руками и сокрушенно покачала головой. -- А с виду такой порядочный...
Воспользовавшись потоком чувств, захлестнувших сердобольную старушку, Чудаков решил было покинуть химчистку, так как сие заведение потеряло для него всякий интерес, но не тут-то было: заметив, что ее собеседник собирается улизнуть, старушка вдруг перестала причитать, хитро сощурила левый глаз и поманила его костлявым пальцем.
-- А теща-то храповская уже, почитай, два года, как умерла! Так-то!
Чудаков смутился. Его шутка обернулась пошлостью.
-- Извините... -- пролепетал он, -- я пойду... дела, знаете ли... и вообще... Больше вам спасибо за помощь... следствию... А с тещей я... сами понимаете -- перегнул. Извините...
С этими словами Чудаков стремительно покинул помещение. Уже у самого выхода он совершенно случайно заметил, что большая часть очереди с интересом и любопытством прислушивается к его диалогу со старушкой. Это еще больше смутило незадачливого сыщика.
"Вот бестия! -- со смутным беспокойством подумал обескураженный Чудаков о своей недавней собеседнице. -- А ведь адреса я так и не узнал!"
Старушка же проводила взглядом молодого сыщика и обратилась в пустоту со следующими словами, печально качая головой:
-- Эх, молодежь, молодежь!.. Всему-то их надо учить... А что же все-таки этот Храпов сотворил? Неужто правда кого зарезал? Или сберкассу взял?..
Чудаков завернул за угол химчистки и приготовился ждать. Адрес Храпова он мог узнать только одним способом: выследить старушку. По ее словам, Храпов жил этажом ниже ее, а это значило, что старушку ни в коем случае нельзя было упускать из виду.
Минут через двадцать из дверей химчистки донеслись шаркающие шаги. Чудаков успел спрятаться за выступ в стене, и тотчас же мимо него проковылял объект его ожиданий.
Целых три часа водила его старушка по окрестностям Курского вокзала, не пропуская ни одного магазина и ни одной доски объявлений. Ей явно некуда было спешить. Изрядно уставший и вымотанный, Чудаков просто диву давался выносливости этой необыкновенной женщины. Но вот наконец она покинула шумные, насыщенные разношерстной публикой привокзальные кварталы и углубилась в тихую кривую улочку -- одну из немногих, оставшихся от Старой Москвы. Улочка была совершенно пустынна, и Чудакову приходилось прилагать немало усилий, чтобы оставаться незамеченным. Но принимаемые им меры предосторожности были совершенно напрасны: старушка ни разу не оглянулась.
Она вошла в неказистый четырехэтажный дом с облезлыми, некогда зелеными стенами и покатой ржавой крышей. Дверь подъезда гулко захлопнулась за ней, отозвавшись многократным эхом в лабиринте близлежащих переулков. Чудаков последовал за ней. Но только распахнул он предательски заскрипевшую дверь подъезда, как нос к носу столкнулся с объектом своих преследований. Старушка грозно смотрела на него из-под насупленных бровей и была настроена весьма агрессивно.
-- А вы зря, товарищ следователь, ходите за мной по пятам. Я к этому бандиту Храпову не имею никакого отношения -- прошу это запомнить и занести в протокол. Все, что мне о нем известно, я вам уже сообщила, и больше добавить мне нечего. Я старая, слабая женщина...
Она не закончила, махнула рукой и со словами "Эх, молодежь!" вошла в кабину лифта. Лифт загудел, дернулся и отвез старушку на самый верхний этаж. Смущенный и окончательно сбитый с толку Максим Чудаков успел все-таки заметить загоревшуюся на табло цифру "4".
"Ага! -- обрадовался Чудаков. -- Значит, Храпов живет на третьем!"
Он осторожно поднялся по стершимся от времени ступенькам на третий этаж и уперся в обитую дерматином дверь с медной табличкой. Табличка гласила: "Храпов А.М. Майор".
Майор?! Не может быть! Вот так дела! Чудаков инстинктивно отпрянул назад и в замешательстве остановился у дверей лифта. С самого раннего детства он был воспитан в духе уважения к военным и преклонения перед ними, каких бы степеней, рангов и званий они не были. Его семья дала стране и отечественной истории плеяду выдающихся, но оставшихся в тени более ярких имен, служителей Марса. Прадед его бок о бок бился с легендарным командармом Буденым в рядах Первой Конной, дед его партизанил в лесах Белоруссии в бригаде Ковпака, а отец исколесил всю Сибирь и Дальний Восток в чине капитана сверхсрочной службы. Один только Максим не имел к армии никакого отношения и даже ухитрился избежать службы в ней, своевременно оградив свою персону высоким бетонным забором и надежной "бронью" одного из московских НИИ.
Чудаков оробел. Он мог представить себе Храпова кем угодно, но только не военным. А может быть он ошибся? Может быть, он давно уже идет по ложному следу и никакой Храпов не преступник?.. Чудаков еще раз, напрягая память и концентрируя свои способности сыщика-криминалиста, просчитал в уме всю комбинацию, начиная с находки пыжа и кончая своим появлением в этом подъезде. Нет, вроде все верно, нигде никаких просчетов он не заметил. Вот если только хитрая старушка разыграла его...
-- Ну что же вы, товарищ сыщик? -- услышал он вдруг знакомый дребезжащий голосок с верхней площадки. -- Неужто боитесь?
Это была все та же старушка. Чудаков чуть не завыл от отчаяния. Ну что ей еще от него надо? В ее голосе ему почудилась явная издевка. А что, если эта старая каналья расколола его еще там, в химчистке, и теперь забавляется им, словно кошка мышкой?.. Чудаков был в явном замешательстве. Он попытался было что-то ответить, но не успел. Старушка снова взяла слово:
-- Впрочем, его сейчас все равно нет дома, он приходит где-то после пяти. И дочки его нет, в институте она. Так что, товарищ сыщик, не вовремя вы.
Нет, она явно над ним издевается! Чудаков почувствовал себя инфузорией-туфелькой на предметном стекле микроскопа, а старушка привиделась ему безжалостным исследователем-вивисектором, хищно глядящим в окуляр оптического прибора. И Чудаков решился на отчаянный шаг.
-- А вас, гражданка, я попросил бы не вмешиваться в ход следствия, -- холодно, тоном бывалого сыщика-профессионала, произнес он. -- О том, где в данный момент находятся гражданин Храпов, а равно и вся банда его сообщников, следственные органы осведомлены не хуже, а, уж можете мне поверить, лучше вас. Мое же присутствие здесь вызвано вполне определенными причинами, кои вам, гражданка, как человеку постороннему, знать категорически воспрещается. В момент же задержания преступника Храпова, во избежание неприятностей, которые могут произойти при применении нашими сотрудниками огнестрельного оружия, вам, гражданка, следовало бы находиться в собственной квартире и не покидать ее ни под каким предлогом. Очень бы хотел надеяться, что вы поняли меня.
Свой монолог Чудаков сопроводил многозначительным движением бровей и ушей, которыми он, кстати, шевелил в совершенстве. Впервые за все время их непродолжительного знакомства старушка сконфузилась, более того, растерялась, а растерянность в свою очередь перешла в испуг. В следующую минуту ее как ветром сдуло с верхней площадке, и тут же наверху гулко хлопнула дверь. Нет, решил Чудаков, она его не разыгрывала. Значит, он на верном пути. Но теперь, когда он выследил преступника, перед ним во весь рост встала другая проблема: что с этим преступником делать? Не мог же Чудаков заявиться к нему домой и сказать: "Я такой-то такой-то, пришел вас арестовать за то, что вы убили профессора Красницкого!" Да за эти слова Храпов его просто спустит с лестницы, а то, чего доброго, и вообще прикончит. Ведь кто он, Чудаков, такой? Да никто, ноль без палочки. И никакого права врываться в квартиру убийцы, тем более без удостоверения соответствующих органов, он не имеет. А это значит, что Чудакова самого могут задержать как мелкого хулигана и нарушителя спокойствия честных граждан. И это при всех его благих намерениях! Нет, надо действовать иначе -- разумно, с оглядкой и в законном порядке.
Чудаков осторожно спустился вниз, вышел из дома, пересек узкую улочку и устроился на старой покосившейся лавочке в тени ветвистого тополя. Отсюда подъезд храповского дома виден был как на ладони. Он решил ждать.
В два часа пополудни веки его смежились, и Чудакова сморил беспокойный сон. Снился ему майор Храпов с буденовскими усами, рубящий прикладом охотничьего ружья бесчисленные белогвардейские полчища, а хитрая старушка, оказавшаяся вдруг его тещей, ехидно посмеивалась в узел платка и перемигивалась со столетним дедом из Снегирей, который изо всех сил пытался раскурить гигантскую "козью ножку".
Очнулся Чудаков внезапно и первым делом посмотрел на часы. Половина шестого! Проспал!.. Он вскочил на ноги и бросился к дому напротив, но...
У того самого подъезда, где жил Храпов, стояли три легковых автомобиля, окруженные любопытными прохожими и местными жителями. Слышался приглушенный говор, в котором преобладали в основном вопросительные нотки. Приглядевшись получше, Чудаков вдруг все понял: на двух автомобилях красовалась надпись "милиция", третий же не имел опознавательных знаков.
"Это же за Храповым! -- мысленно ахнул Чудаков и почувствовал, как коленки его задрожали. -- Быстро сработали".
Он с уважением подумал о своих коллегах из органов, не забыв в то же время восхититься и самим собой; не имея тех прав и возможностей, какими обладали сотрудники уголовного розыска, он в то же время первым вышел на преступника... А вдруг это не за Храповым?..
Чудаков пересек улицу и смешался с толпой любопытных. Последних в основном представляли пожилые женщины пенсионного возраста и неопределенного рода занятий. К своему великому облегчению знакомую старушку Чудаков среди них не заметил. Оказавшись в гуще событий, наш сыщик прислушался.
|
