Страница:
– Мы победим его, если эти дураки в парламенте отдадут командование Веллингтону. Его талант полководца подвергают сомнению только у нас в Англии. А в Европе все убеждены, что только Веллингтон способен поставить на место этого зарвавшегося безумца. Но что бы ни ожидало в будущем лично меня, – проговорил он, разглядывая чаинки на дне чашки, словно пытался угадать по их узору свое будущее, – я пообещал Гарту, что, пока он будет ухаживать за своей богатой невестой, я буду находиться в Уинтерхэвене. Надо присмотреть за рабочими, которых Харкур нанял для ремонта старого замка. По-моему, Гарт боится, что этот купец переделает Уинтерхэвен по своему вкусу. – Опершись локтями на стол, Тристан сжал ладонями раскалывающуюся от боли голову. – Такое положение дел меня вполне устраивает. В конце концов, неважно, где я буду находиться – в Вене или в Уинтерхэвене. Лишь бы Мэдди не попадалась мне на глаза.
По щекам Кэролайн струились слезы.
– Ох, Трис у меня просто сердце разрывается! Как мне жаль тебя! И Гарта! Если б я хоть чем-нибудь могла помочь вам…
– Можешь, Кэрри. Пообещай мне, что не выдашь ни единым словом того, что узнала о моих чувствах и о чувствах Мэдди, ни Гарту, ни леди Урсуле.
– Обещаю, – торжественно поклялась Кэролайн. – Гарту довольно собственных терзаний. Если он узнает, что его брак с Мэдди Харкур лишит счастья и тебя, боюсь, это убьет его. А мама просто не захочет поверить, что люди, которых она любит, не могут жить счастливо,
– Тогда, чтобы я смог покинуть Англию с чистой совестью, мне остается исполнить только одну задачу.
Кэролайн кивнула, и скорбь, отразившаяся на ее лице, сразу сделала ее старше и опытней.
– Явиться на свадьбу Гарта?
– Именно, моя мудрая сестричка. Я должен быть рядом с ним во время этого испытания, – устало подтвердил Тристан. – Отказать ему в этой поддержке я не вправе, учитывая, какую жертву он приносит ради благополучия дома Рэндов. Но, черт побери, как мне надоело ждать! Скорей бы он сделал ей предложение – и покончил с этим!
Она не находила себе места. Сначала Тристан отправился в Брюссель по какому-то поручению лорда Каслри, а теперь, как Мэдди выяснила всего за несколько минут до обеда, снова покинул Лондон. На сей раз ему вздумалось отправиться в Уинтерхэвен, наблюдать за ходом ремонтных работ.
Мэдди уже почти не сомневалась, что Тристан намеренно избегает ее. Но почему? Неужели он полагает, что клеймо его незаконнорожденности сможет запятнать и ее, если она покажется с ним в свете? Но неужели этот упрямый дурак не понимает, что ее не интересует никто, кроме него?!
Невеселые раздумья Мэдди прервал сидевший справа от нее пожилой виконт Хэлибертон, и несколько минут она была вынуждена поддерживать бессмысленную беседу с этим тучным стариком о разведении охотничьих собак. От одной мысли об этом излюбленном среди английских аристократов виде спорта у Мэдди кровь застывала в жилах.
Затем барон Фитцхью, прыщавый юнец, сидевший от нее по левую руку, принялся рассказывать последние новости о скандальной связи лорда Байрона и леди Каролины Лэм. Ту же самую историю Мэдди слышала перед обедом от вдовствующей графини Уайльд, и во второй раз она показалась ей еще скучнее, чем в первый.
Nom de Dieu, эта нелепая затея отца ввести ее в высший свет раздражала ее с каждым днем все сильнее. Мэдди чувствовала, что у нее нет ничего общего с этими людьми. За три недели, проведенные в обществе графа Рэнда, она убедилась в этом окончательно.
Как прекрасно было бы созерцать великолепие собора святого Павла в компании Тристана! Жаль, что они покинули Париж так быстро, что не успели посетить Нотр-Дам…
Мэдди не сомневалась, что восхитительные барельефы Элгина пришлись бы Тристану по душе не меньше, чем ей, а граф только и был способен возмущаться “постыдной наготой”.
Мало того, в потрясающем книжном магазине Хэтчарда этот бедняга так заскучал, что просто-напросто уснул, прислонившись к одной из книжных полок.
И все-таки граф был ей симпатичен. Он обладал на редкость добрым сердцем и изо всех сил старался должным образом ввести свою подопечную в лондонский свет. Но… хорошенького понемножку! Мэдди полагала, что потратила на общение с графом достаточно времени. Она уже налюбовалась на представителей этого высшего света, а они – на нее. Мэдди понимала, что ее терпение вот-вот истощится. Пора, наконец, продемонстрировать отцу и леди Урсуле, что она никогда не сможет занять то общественное положение, которое они ей прочат.
Может быть, тогда они позволят ей заняться своими делами… и она, наконец, сможет убедить Тристана, что способна стать идеальной женой для мужчины, который стремятся сделать карьеру дипломата. Но как убедить этого упрямца, если она даже не может увидеться с ним?
– Благодарю вас, миледи, – ответила Мэдди.
– Однако я заметила, что вы почти не прикоснулись к еде, – продолжала леди Урсула. – Боюсь, у вас пошаливают нервы, дорогая. Но я вас хорошо понимаю. Поддерживать беседу в таком изысканном обществе довольно тяжело,
– В самом, деле, миледи.
– И потом, полагаю, в доме вашего отца кухня куда менее экзотична.
– Да, блюда, которые подают здесь, достаточно отличаются от того, к чему я привыкла.
– Я попрошу помощника повара приготовить для вас что-нибудь попроще. Вам надо поесть, прежде чем вы уедете.
– Вы очень, добры, миледи. Но, поверьте, я доберусь до дома без малейших затруднений.
Наш повар наверняка еще не спит, а я так привыкла к его блюдам!
– Как пожелаете, дорогая.
Графиня чинно сложила руки на коленях и продолжала:
– Что касается планов на завтрашний день… Мой сын утверждает, что вы выразили желание посетить музей восковых фигур.
– Я всего лишь вскользь упомянула о такой возможности, – уточнила Мэдди, бросив взгляд на грустного, молчаливого графа, сидевшего у дальней стены гостиной рядом со столь же молчаливой и печальной сестрой.
– Все равно, завтра – отличный день для столь приятной экскурсии, – настояла графиня. – Вы можете отправиться в музей прямо с утра, к ленчу вернетесь домой, а затем можете поупражняться с Гартом и Кэролайн в танцах, которые вы уже успели разучить. Сегодня леди Джерси прислала для вас приглашение в клуб Олмака, так что самое время попытаться, так сказать, расправить крылышки.
Мэдди охватил внезапный гнев. Ей надоело, что ее время планирует за нее кто-то другой… пусть даже столь благонамеренная покровительница, как леди Урсула.
– Это прекрасная идея, миледи, и, полагаю, я получила бы немалое удовольствие, если бы мои планы на завтрашний день не расходились с вашими.
– Ваши планы? – переспросили три голоса хором в полном недоумении.
– Да. Видите ли, я устала от этого города, – стала импровизировать Мэдди. – Понимаете, весь этот шум и грязь, – добавила она, пытаясь смягчить впечатление от своей выходки. – Мне так хочется поехать в деревню, подышать свежим воздухом и побродить по зеленым лугам в тишине и спокойствии. – Мэдди лучезарно улыбнулась своим собеседникам. – Я решила попросить отца, чтобы он позволил мне провести месяц-другой где-нибудь за городом.
– Вы хотите уехать из Лондона в самый разгар сезона? – с ужасом воскликнула леди Урсула. – Но, дорогая моя, так не пойдет! И что подумает леди Джерси, если вы не воспользуетесь приглашением, которое она столь любезно предоставила вам?
Мэдди опять охватил гнев. Эту леди Джерси она как-то раз встретила в Гайд-парке во время одной из прогулок в компании графа, и эта леди потратила минут десять на то, чтобы вдоль и поперек измерить Мэдди уничижительными взглядами.
– Не знаю, миледи, и даже не желаю знать. Честно говоря, я совсем пала духом в последнее время, и мне нужно взбодриться. А для этого я должна уехать за город.
– В таком случае, вместо того чтобы арендовать какой-нибудь коттедж, посетите мой загородный замок Уинтерхэвен, – предложил граф. – Если пожелаете, я с радостью составлю компанию вам и вашему отцу. Это всего в двух часах езды от города.
– Нет! Только не Уинтерхэвен! – неожиданно выпалила леди Кэролайн.
– Почему нет? На мой взгляд, Гарту пришла на ум великолепная идея! – Леди Урсула смерила дочь укоризненным взглядом. – Не понимаю, почему я сама не додумалась. Кроме того, мы сможем удостовериться, что работы по реставрации замка продвигаются.
– Но этим уже занимается Трис! – возразила леди Кэролайн. – А ты знаешь, как он может рассердиться, если мы станем вмешиваться в его дела.
Графиня ошеломленно уставилась на дочь.
– Ничего такого я не знаю… и вообще не желаю больше слышать ни единого упрека в адрес моего дорогого мальчика.
– Но как вы не понимаете, насколько будет неудобно, если мы все нагрянем в дом, кишащий плотниками и малярами! – Леди Кэролайн положила руку на плечо брата и с мольбой заглянула ему в глаза. – Прошу тебя, Гарт, не надо! Поверь мне, это очень плохая идея!
– Перестань, Кэрри! – раздраженно отмахнулся граф. – Что тебе взбрело в голову? Ремонт уже почти окончен, работы идут только в южном крыле замка, а в остальной части дома места для наших гостей будет больше чем достаточно.
Мэдди затаила дыхание. Она надеялась, что граф не поддастся на уговоры сестры и не изменит своего намерения. Ведь для Мэдди это была теперь единственная возможность встретиться с Тристаном вдали от Лондона и от любопытных взглядов светских бездельников. Мирная, спокойная обстановка поможет ей подтолкнуть Тристана к решению, которого она так страстно ждала от него.
Почему леди Кэролайн так возражает против поездки в Уинтерхэвен, Мэдди не понимала, но это вмешательство выводило ее из себя. К счастью, на сей раз леди Урсула оказалась на ее стороне.
– Кэролайн, сходи в мою спальню и принеси мне шаль. Я совсем продрогла, – велела она тоном, не терпящим возражений.
– Но, мама…
– Принеси мне шаль, Кэролайн. И побыстрее.
Бросив на брата последний умоляющий взгляд, Кэролайн вдруг разрыдалась и выбежала из комнаты.
Леди Урсула проводила дочь изумленным взглядом.
– По-моему с Кэролайн творится что-то неладное. В последние дни у нее глаза постоянно на мокром месте. И вот теперь эта странная вспышка… Она просто не в себе.
– Ей всего восемнадцать лет, мама, – сдержанно заметил граф.
– Возможно, в этом все дело. Да, наверное, ты прав. – Графиня пожала плечами и вернулась к обсуждению более насущного вопроса. – Итак, дорогие мои, все решено. Мы отправляемся в Уинтерхэвен через… ну, скажем, через три дня.
– Меня это вполне устраивает, миледи.
Разумеется, Мэдди предпочла бы отправиться в дорогу завтра же утром, но она взяла себя в руки и сдержалась. Нельзя допустить, чтобы Гарт и леди Урсула догадались об истинной цели ее стремления уехать за город.
– Тогда я напишу приглашение, а вы передадите его вашему отцу, – сказала графиня и направилась к маленькому секретеру у окна.
Полчаса спустя граф усадил Мэдди и ее пожилую горничную в городскую карету Харкура. Мэдди откинулась на подушки с улыбкой на лице и с запиской леди Урсулы в ридикюле. В ушах ее все еще звенели прощальные слова графини: “Представляю себе, как удивится наш милый Тристан! Должно быть, мой дорогой мальчик отчаянно скучает там в одиночестве”.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
По щекам Кэролайн струились слезы.
– Ох, Трис у меня просто сердце разрывается! Как мне жаль тебя! И Гарта! Если б я хоть чем-нибудь могла помочь вам…
– Можешь, Кэрри. Пообещай мне, что не выдашь ни единым словом того, что узнала о моих чувствах и о чувствах Мэдди, ни Гарту, ни леди Урсуле.
– Обещаю, – торжественно поклялась Кэролайн. – Гарту довольно собственных терзаний. Если он узнает, что его брак с Мэдди Харкур лишит счастья и тебя, боюсь, это убьет его. А мама просто не захочет поверить, что люди, которых она любит, не могут жить счастливо,
– Тогда, чтобы я смог покинуть Англию с чистой совестью, мне остается исполнить только одну задачу.
Кэролайн кивнула, и скорбь, отразившаяся на ее лице, сразу сделала ее старше и опытней.
– Явиться на свадьбу Гарта?
– Именно, моя мудрая сестричка. Я должен быть рядом с ним во время этого испытания, – устало подтвердил Тристан. – Отказать ему в этой поддержке я не вправе, учитывая, какую жертву он приносит ради благополучия дома Рэндов. Но, черт побери, как мне надоело ждать! Скорей бы он сделал ей предложение – и покончил с этим!
***
Сидя за обеденным столом, Мэдди вполуха прислушивалась к беседе, которую леди Урсула и граф вели со своими влиятельными друзьями, приглашенными в гости с тем, чтобы представить им дочь Харкура. Она почти не обращала внимания ни на элегантно сервированный стол, освещенный свечами в изящных канделябрах, ни на столь же элегантно разодетых гостей.Она не находила себе места. Сначала Тристан отправился в Брюссель по какому-то поручению лорда Каслри, а теперь, как Мэдди выяснила всего за несколько минут до обеда, снова покинул Лондон. На сей раз ему вздумалось отправиться в Уинтерхэвен, наблюдать за ходом ремонтных работ.
Мэдди уже почти не сомневалась, что Тристан намеренно избегает ее. Но почему? Неужели он полагает, что клеймо его незаконнорожденности сможет запятнать и ее, если она покажется с ним в свете? Но неужели этот упрямый дурак не понимает, что ее не интересует никто, кроме него?!
Невеселые раздумья Мэдди прервал сидевший справа от нее пожилой виконт Хэлибертон, и несколько минут она была вынуждена поддерживать бессмысленную беседу с этим тучным стариком о разведении охотничьих собак. От одной мысли об этом излюбленном среди английских аристократов виде спорта у Мэдди кровь застывала в жилах.
Затем барон Фитцхью, прыщавый юнец, сидевший от нее по левую руку, принялся рассказывать последние новости о скандальной связи лорда Байрона и леди Каролины Лэм. Ту же самую историю Мэдди слышала перед обедом от вдовствующей графини Уайльд, и во второй раз она показалась ей еще скучнее, чем в первый.
Nom de Dieu, эта нелепая затея отца ввести ее в высший свет раздражала ее с каждым днем все сильнее. Мэдди чувствовала, что у нее нет ничего общего с этими людьми. За три недели, проведенные в обществе графа Рэнда, она убедилась в этом окончательно.
Как прекрасно было бы созерцать великолепие собора святого Павла в компании Тристана! Жаль, что они покинули Париж так быстро, что не успели посетить Нотр-Дам…
Мэдди не сомневалась, что восхитительные барельефы Элгина пришлись бы Тристану по душе не меньше, чем ей, а граф только и был способен возмущаться “постыдной наготой”.
Мало того, в потрясающем книжном магазине Хэтчарда этот бедняга так заскучал, что просто-напросто уснул, прислонившись к одной из книжных полок.
И все-таки граф был ей симпатичен. Он обладал на редкость добрым сердцем и изо всех сил старался должным образом ввести свою подопечную в лондонский свет. Но… хорошенького понемножку! Мэдди полагала, что потратила на общение с графом достаточно времени. Она уже налюбовалась на представителей этого высшего света, а они – на нее. Мэдди понимала, что ее терпение вот-вот истощится. Пора, наконец, продемонстрировать отцу и леди Урсуле, что она никогда не сможет занять то общественное положение, которое они ей прочат.
Может быть, тогда они позволят ей заняться своими делами… и она, наконец, сможет убедить Тристана, что способна стать идеальной женой для мужчины, который стремятся сделать карьеру дипломата. Но как убедить этого упрямца, если она даже не может увидеться с ним?
***
– По-моему, вечер прошел великолепно, – объявила леди Урсула, когда трое представителей семейства Рэмсденов и Мэдди собрались в гостиной на первом этаже, проводив гостей. – Я горжусь вами, Мэдди, – добавила она, грациозно усаживаясь на резной стульчик. – Ваши манеры безупречны.– Благодарю вас, миледи, – ответила Мэдди.
– Однако я заметила, что вы почти не прикоснулись к еде, – продолжала леди Урсула. – Боюсь, у вас пошаливают нервы, дорогая. Но я вас хорошо понимаю. Поддерживать беседу в таком изысканном обществе довольно тяжело,
– В самом, деле, миледи.
– И потом, полагаю, в доме вашего отца кухня куда менее экзотична.
– Да, блюда, которые подают здесь, достаточно отличаются от того, к чему я привыкла.
– Я попрошу помощника повара приготовить для вас что-нибудь попроще. Вам надо поесть, прежде чем вы уедете.
– Вы очень, добры, миледи. Но, поверьте, я доберусь до дома без малейших затруднений.
Наш повар наверняка еще не спит, а я так привыкла к его блюдам!
– Как пожелаете, дорогая.
Графиня чинно сложила руки на коленях и продолжала:
– Что касается планов на завтрашний день… Мой сын утверждает, что вы выразили желание посетить музей восковых фигур.
– Я всего лишь вскользь упомянула о такой возможности, – уточнила Мэдди, бросив взгляд на грустного, молчаливого графа, сидевшего у дальней стены гостиной рядом со столь же молчаливой и печальной сестрой.
– Все равно, завтра – отличный день для столь приятной экскурсии, – настояла графиня. – Вы можете отправиться в музей прямо с утра, к ленчу вернетесь домой, а затем можете поупражняться с Гартом и Кэролайн в танцах, которые вы уже успели разучить. Сегодня леди Джерси прислала для вас приглашение в клуб Олмака, так что самое время попытаться, так сказать, расправить крылышки.
Мэдди охватил внезапный гнев. Ей надоело, что ее время планирует за нее кто-то другой… пусть даже столь благонамеренная покровительница, как леди Урсула.
– Это прекрасная идея, миледи, и, полагаю, я получила бы немалое удовольствие, если бы мои планы на завтрашний день не расходились с вашими.
– Ваши планы? – переспросили три голоса хором в полном недоумении.
– Да. Видите ли, я устала от этого города, – стала импровизировать Мэдди. – Понимаете, весь этот шум и грязь, – добавила она, пытаясь смягчить впечатление от своей выходки. – Мне так хочется поехать в деревню, подышать свежим воздухом и побродить по зеленым лугам в тишине и спокойствии. – Мэдди лучезарно улыбнулась своим собеседникам. – Я решила попросить отца, чтобы он позволил мне провести месяц-другой где-нибудь за городом.
– Вы хотите уехать из Лондона в самый разгар сезона? – с ужасом воскликнула леди Урсула. – Но, дорогая моя, так не пойдет! И что подумает леди Джерси, если вы не воспользуетесь приглашением, которое она столь любезно предоставила вам?
Мэдди опять охватил гнев. Эту леди Джерси она как-то раз встретила в Гайд-парке во время одной из прогулок в компании графа, и эта леди потратила минут десять на то, чтобы вдоль и поперек измерить Мэдди уничижительными взглядами.
– Не знаю, миледи, и даже не желаю знать. Честно говоря, я совсем пала духом в последнее время, и мне нужно взбодриться. А для этого я должна уехать за город.
– В таком случае, вместо того чтобы арендовать какой-нибудь коттедж, посетите мой загородный замок Уинтерхэвен, – предложил граф. – Если пожелаете, я с радостью составлю компанию вам и вашему отцу. Это всего в двух часах езды от города.
– Нет! Только не Уинтерхэвен! – неожиданно выпалила леди Кэролайн.
– Почему нет? На мой взгляд, Гарту пришла на ум великолепная идея! – Леди Урсула смерила дочь укоризненным взглядом. – Не понимаю, почему я сама не додумалась. Кроме того, мы сможем удостовериться, что работы по реставрации замка продвигаются.
– Но этим уже занимается Трис! – возразила леди Кэролайн. – А ты знаешь, как он может рассердиться, если мы станем вмешиваться в его дела.
Графиня ошеломленно уставилась на дочь.
– Ничего такого я не знаю… и вообще не желаю больше слышать ни единого упрека в адрес моего дорогого мальчика.
– Но как вы не понимаете, насколько будет неудобно, если мы все нагрянем в дом, кишащий плотниками и малярами! – Леди Кэролайн положила руку на плечо брата и с мольбой заглянула ему в глаза. – Прошу тебя, Гарт, не надо! Поверь мне, это очень плохая идея!
– Перестань, Кэрри! – раздраженно отмахнулся граф. – Что тебе взбрело в голову? Ремонт уже почти окончен, работы идут только в южном крыле замка, а в остальной части дома места для наших гостей будет больше чем достаточно.
Мэдди затаила дыхание. Она надеялась, что граф не поддастся на уговоры сестры и не изменит своего намерения. Ведь для Мэдди это была теперь единственная возможность встретиться с Тристаном вдали от Лондона и от любопытных взглядов светских бездельников. Мирная, спокойная обстановка поможет ей подтолкнуть Тристана к решению, которого она так страстно ждала от него.
Почему леди Кэролайн так возражает против поездки в Уинтерхэвен, Мэдди не понимала, но это вмешательство выводило ее из себя. К счастью, на сей раз леди Урсула оказалась на ее стороне.
– Кэролайн, сходи в мою спальню и принеси мне шаль. Я совсем продрогла, – велела она тоном, не терпящим возражений.
– Но, мама…
– Принеси мне шаль, Кэролайн. И побыстрее.
Бросив на брата последний умоляющий взгляд, Кэролайн вдруг разрыдалась и выбежала из комнаты.
Леди Урсула проводила дочь изумленным взглядом.
– По-моему с Кэролайн творится что-то неладное. В последние дни у нее глаза постоянно на мокром месте. И вот теперь эта странная вспышка… Она просто не в себе.
– Ей всего восемнадцать лет, мама, – сдержанно заметил граф.
– Возможно, в этом все дело. Да, наверное, ты прав. – Графиня пожала плечами и вернулась к обсуждению более насущного вопроса. – Итак, дорогие мои, все решено. Мы отправляемся в Уинтерхэвен через… ну, скажем, через три дня.
– Меня это вполне устраивает, миледи.
Разумеется, Мэдди предпочла бы отправиться в дорогу завтра же утром, но она взяла себя в руки и сдержалась. Нельзя допустить, чтобы Гарт и леди Урсула догадались об истинной цели ее стремления уехать за город.
– Тогда я напишу приглашение, а вы передадите его вашему отцу, – сказала графиня и направилась к маленькому секретеру у окна.
Полчаса спустя граф усадил Мэдди и ее пожилую горничную в городскую карету Харкура. Мэдди откинулась на подушки с улыбкой на лице и с запиской леди Урсулы в ридикюле. В ушах ее все еще звенели прощальные слова графини: “Представляю себе, как удивится наш милый Тристан! Должно быть, мой дорогой мальчик отчаянно скучает там в одиночестве”.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Тристан и впрямь был удивлен неожиданным приездом Гарта и его гостей в Уинтерхэвен… не меньше, чем Наполеон был удивлен исходом Трафальгарской битвы.
Первой подбежала к Тристану Кэролайн. Выскочив из экипажа прежде, чем грум успел подать ей руку, она бросилась вверх по пологим ступеням, пересекла террасу и, запыхавшись, остановилась.
– Я пыталась отговорить их, Трис! Честное слово! Но мама была непреклонна. Понимаешь, она вбила себе в голову, что если Гарт увидит, как движется реставрация Уинтерхэвена, он быстрее сделает предложение Мэдди. Мистер Харкур уже сердится на него за то, что он так долго тянет.
– Понятно, – пробормотал Тристан, признавая про себя, что не может винить купца за такое нетерпение. Харкур вложил в свой план целое состояние. Неудивительно, что он не может дождаться того дня, когда в лондонской “Таймс” опубликуют объявление о помолвке графа Рэнда с его дочерью.
По правде говоря, Тристан ждал этого момента с таким же нетерпением, как Харкур. Он уже почти убедил себя, что, как только состоится помолвка, ему сразу станет легче смириться с мыслью о том, что Мэдди для него потеряна.
Но стоило Мэдди выйти из кареты и взглянуть на него, как эта уверенность рассеялась, словно дым.
Радостная улыбка девушки ножом вонзилась в сердце Тристана, звук ее голоса, окликающего его по имени, мучительной болью отозвался в его душе. Мэдди уже приближалась к нему с распростертыми объятиями.
– О, Тристан, как я рада снова видеть вас!
От прикосновения ее рук, обтянутых перчатками, Тристана охватило такое блаженстве, что у него едва не подкосились ноги.
– Мэдди, – прошептал он, и на какой-то краткий миг счастье от встречи с нею затмило все перенесенные им страдания. Янтарные глаза Мэдди встретились с его глазами, и в них горела все та же пылкая страсть, воспоминания о которой терзали душу Тристана все три недели, которые он провел в разлуке с ней.
– С нами приехала мама, Трис. И Гарт. И мистер Харкур. – Тревожно звенящий голос Кэрри вторгся в его блаженное беспамятство, и Тристан мгновенно отшатнулся от Мэдди, словно ее руки обожгли его огнем.
– Миледи! – воскликнул он и, пытаясь собраться с мыслями, заключил леди Урсулу в объятия и коснулся нежным поцелуем ее щек по обычаю, к которому привык во Франции.
Стоило ему разжать объятия, как Кэрри потребовала от него столь же обильных знаков внимания. Затем Гарт принялся трясти его руку с таким энтузиазмом, словно не виделся с ним лет десять, а Харкур начал раздавать лакеям приказы с такой уверенностью, словно был в этом поместье хозяином, а не гостем.
А потом все внезапно разразились смехом, и завязалась оживленная беседа.
И только Мэдди молча стояла в стороне, с грустным обожанием глядя на Тристана.
Впрочем, что бы там ни было, возвращение в родные пенаты сказалось на графе благотворно. Он вернулся к жизни буквально на глазах, а пару раз его даже охватывало неподдельное воодушевление, когда он принимался в самых утомительных подробностях перечислять Мэдди все нововведения, учрежденные в замке тем или иным из его многочисленных титулованных предков.
– Итак, мисс Харкур, вы познакомились с Уитерхзвеном, служившим резиденцией графам Рэнда на протяжении двух столетий, – объявил Гарт, когда, совершив обход замка, они оказались на залитой солнцем террасе.
– О да, милорд. Должна признать, ваш замок произвел на меня весьма приятное впечатление, равно как и окружающий его парк.
– Благодарю вас, мисс Харкур. – Граф окинул гордым взглядом зеленые луга и изящные рощицы. – Этот парк проектировал по заказу моего деда, третьего графа, сам великий Браун. К счастью, излюбленный мистером Брауном натуралистический стиль не требует слишком тщательного ухода. Дело в том, что за последние несколько лет штат садовников несколько убавился. – Граф обернулся к своей собеседнице, и впервые со дня их знакомства лицо его озарилось совершенно искренней улыбкой. – Вы, должно быть, уже поняли, что мой дом для меня важнее всего на свете… исключая, разумеется, мою семью.
– Вы правы. Дом и семья – это чрезвычайно важно, милорд. У меня до сих пор сжимается сердце, когда я вспоминаю своего деда и дом, в котором жила в Лионе.
– Тогда, должно быть, вы понимаете, почему я готов на все ради того, чтобы дом Рэндов не погиб. У меня есть еще пять поместий поменьше, и два из них не входят в майорат. – Граф помолчал, подбирая слова. – Поместье в Суффолке я пообещал подарить моему сводному брату, Тристану. И мне хотелось бы сдержать это обещание, если только против этой идеи не возникнут серьезные возражения.
– Не могу себе представить, зачем кому-нибудь понадобилось бы возражать, милорд. В конце концов, обещание такого рода – это священная клятва чести, а я уже поняла, насколько важны дела чести для членов вашей семьи.
“Значит, Тристан все-таки получит свою овечью ферму. И это совсем недурно. Даже дипломату нужно место, которое он мог бы называть своим домом”.
В то же время Мэдди начала беспокоиться, куда подевался сейчас этот будущий международный дипломат. За все время экскурсии по замку она ни разу не заметила его даже издали, хотя постоянно искала его взглядом. Впрочем, чтобы сохранить в душе отблеск счастья встречи с Тристаном, ей вовсе не нужно было постоянно видеть его лицо. Она могла бы несколько дней прожить воспоминаниями о том, какими страстными взглядами они успели обменяться в тот момент на террасе.
– Полагаю, пора переодеваться к обеду, мисс Харкур. Здесь, в деревне, мы встаем и ложимся раньше, – вернул ее к действительности голос графа. Опершись на его руку, Мэдди проследовала за ним в глубь здания.
У подножия лестницы, ведущей на верхние этажи, граф поклонился ей и снова улыбнулся.
– Приятно было побеседовать с вами, мистер Харкур, – торжественно произнес он. – Полагаю, наш с вами образ мыслей довольно схож и нам удастся неплохо друг к другу приспособиться.
– Благодарю вас, милорд, – машинально ответила Мэдди, хотя не могла взять в толк, почему граф считает для них необходимым “приспособиться” друг к другу. Разве что… сердце ее бешено застучало… разве что Тристан сообщил брату, что намерен сделать ей предложение, и выразил надежду, что его семья не будет стеснена ее присутствием.
Час спустя, сидя в своей комнате за туалетным столиком и терпеливо ожидая, пока горничная превратит ее кудри в приличную прическу, Мэдди все еще размышляла о скрытом смысле загадочной фразы графа. Наконец, пожав плечами, она отказалась от бесплодных домыслов, решив, что все это не стоит беспокойства.
Поднявшись, она критически оглядела свое отражение в высоком зеркале. Обычно Мэдди не придавала особого значения своей внешности, но сегодня она тщательно примеряла одно платье за другим, пока не выбрала то, которое, по ее мнению, должно было понравиться Тристану. Светло-желтый шелк, простой покрой… но отделка из роскошного бледно-зеленого атласа. Великолепный наряд для теплого весеннего вечера.
И даже короткие кудри, по поводу которых леди Кэролайн заметила, что в Лондоне это последний писк моды, казались на удивление уместными. Повертевшись перед зеркалом, Мэдди убедилась, что полностью довольна своим внешним видом.
Сердце ее забилось быстрее при мысли, что, быть может, ей с Тристаном удастся ускользнуть от общества достаточно надолго, и она сможет получить два причитающихся ей поцелуя. Возможно, он даже не станет ломаться по своей отвратительной привычке… При встрече в глазах его Мэдди прочла такую пылкую страсть! Она с надеждой улыбнулась. В конечном счете, долгий месяц разлуки пошел ей на пользу: Тристан явно соскучился по ней не меньше, чем она по нему.
Но в замке столько людей… как же устроить свидание, чтобы никто не помешал. Отпустив горничную и собираясь выйти к обеду. Мэдди остановила свой выбор на оранжерее. Какое романтичное место! Густая зеленая листва и апрельская луна, которую будет так хорошо видно через стеклянный купол!
Кровь прилила к щекам Мэдди при воспоминании о том, как она вполуха слушала рассуждения графа о пользе оранжереи для выращивания свежих овощей и фруктов в зимние месяцы, а сама в те минуты воображала себя в объятиях Тристана.
Когда Мэдди спустилась по лестнице, ее встретил молодой рыжеволосый лакей в ливрее.
– Мне поручили провести вас в гостиную, мисс Харкур, – проговорил он с певучим ирландским акцентом.
Мэдди вежливо поблагодарила его, переступила порог услужливо распахнутой перед ней двери и очутилась в одной из немногих комнат, которую Гарт не показал ей в ходе экскурсии. К ее удивлению, в небольшой гостиной не было никого, кроме графа.
Граф снова был в синем фраке, но более светлого оттенка, чем тот, в котором когда-то сопровождал Мэдди в театр, Цвет этого фрака точь-в-точь совпадал с цветом изысканных обоев гостиной, а расшитый золотом жилет напоминал отделку темно-синих штор.
Мэдди едва заметно улыбнулась. Все же до чего забавно тщеславие этого человека! Интересно, он выбрал себе одежду под цвет гостиной или, наоборот, распорядился отделать гостиную под цвет своего любимого наряда?
Она перевела взгляд на торжественно-мрачное лицо графа. Очевидно, что-то беспокоило его. Воодушевление, горевшее в его глазах несколькими часами ранее, бесследно исчезло, щеки его были смертельно бледны, а рука, сжимавшая стакан хереса, явственно дрожала.
– Ах, это вы, мисс Харкур, – прочистив горло, вполголоса проговорил граф.
Мэдди машинально обернулась, подумав, что он ожидал кого-то другого. Граф опять кашлянул.
– Ваш отец любезно дал мне свое позволение побеседовать с вами. – Голос его дрожал, а херес выплеснулся из стакана ему под ноги, прямо на синий с золотом ковер.
– Да? – переспросила Мэдди, озабоченно вглядываясь в лицо графа и отмахиваясь от подозрения, что ее бесцеремонный отец чем-то оскорбил этого беднягу. – Но зачем вам понадобилось просить позволения побеседовать с гостьей в вашем собственном доме… тем более что не далее как несколько часов назад мы с вами уже беседовали?!
На бледных щеках графа вспыхнули два ярко-красных пятна, как капли крови, упавшие на пергамент.
– Но та беседа не касалась вопроса личного свойства, который я намереваюсь обсудить с вами сейчас.
Личного свойства? Мэдди охватило какое-то недоброе предчувствие.
– Мы с вами познакомились всего месяц назад, – продолжал граф, – но за это время я успел проникнуться к вам искренним восхищением и уважением.
– Что ж, благодарю вас, милорд. Очень мило с вашей стороны. Вы мне тоже нравитесь. – Мэдди улыбнулась этому занятному маленькому добряку с искренней симпатией. – Думаю, вы понравились бы мне, даже если бы не были братом Тристана.
– Я счастлив это слышать. Я надеялся, что смогу завоевать вашу благосклонность, но, разумеется, вовсе не был в этом убежден. – Граф уставился куда-то в стену над головой Мэдди и наморщил лоб, словно школьник, пытающийся припомнить заученное наизусть стихотворение. Он тяжело сглотнул. – Не окажете ли вы мне честь, мистер Харкур… – запнувшись, он снова сглотнул комок в горле и продолжал уже увереннее: – Не окажете ли вы мне честь согласиться на предложение стать моей женой и графиней Рэнда?
– Что-что? – Мэдди воззрилась на него как на сумасшедшего.
– Вы согласны выйти за меня замуж, мисс Харкур?
– Нет, милорд! Ни за что на свете! – воскликнула она. – Вы оказали мне большую честь этим предложением, но я полагала, что вы, как и я, прекрасно понимаете, что мы не пара друг другу.
– Но, мисс Харкур… – запинаясь, пробормотал граф. – Вы… вы не можете мне отказать… Что скажет ваш отец?!
– Не знаю, и знать не желаю. Речь идет о моей жизни, а не о жизни моего отца… – Мэдди прищурилась. – Или это мой отец заставил вас сделать мне предложение?
– Он… он выразил надежду, что… что, так сказать, он зашел так далеко, что…
– Ага! Так я и знала! – Мэдди нахмурилась. – Разумеется, это не ваша затея. Бога ради, вы только посмотрите на себя, милорд! Вы настолько расстроены, что вас трудно принять за человека, нашедшего девушку своего сердца, с которой он готов прожить всю жизнь душа в душу.
– Но вы меня не поняли, мисс Харкур. Нам с вами действительно необходимо пожениться. Ваш отец на это рассчитывает.
Бедный граф выглядел в этот момент настолько жалким, что у Мэдди сердце облилось кровью. Она сочувственно обняла Гарта и похлопала его по плечу.
– Все это сущий вздор, милорд. Мы не должны делать того, чего не хотим делать, кто бы на это ни рассчитывал. Вы ведь не станете отрицать, что ни вам, ни мне этот брак не нужен! С отцом я разберусь сама. У меня богатый опыт обращения с семейными тиранами.
Все еще обнимая графа рукой за плечи, она обернулась на грохот распахнутой в гостиную двери. На пороге стоял не кто иной, как “семейный тиран” собственной персоной, довольный, как кот, не только сожравший, но и успевший основательно переварить жирную мышь.
– Итак, Мэдди, итак, милорд, вы позволите пожелать вам счастья? Я уже составил объявление для завтрашнего выпуска “Таймс”, а грум уже наготове, чтобы отвезти его в Лондон. Сейчас я его отправлю. – Рокочущий голос Харкура эхом отражался от стен маленькой гостиной, на лице купца сияла торжествующая улыбка.
Первой подбежала к Тристану Кэролайн. Выскочив из экипажа прежде, чем грум успел подать ей руку, она бросилась вверх по пологим ступеням, пересекла террасу и, запыхавшись, остановилась.
– Я пыталась отговорить их, Трис! Честное слово! Но мама была непреклонна. Понимаешь, она вбила себе в голову, что если Гарт увидит, как движется реставрация Уинтерхэвена, он быстрее сделает предложение Мэдди. Мистер Харкур уже сердится на него за то, что он так долго тянет.
– Понятно, – пробормотал Тристан, признавая про себя, что не может винить купца за такое нетерпение. Харкур вложил в свой план целое состояние. Неудивительно, что он не может дождаться того дня, когда в лондонской “Таймс” опубликуют объявление о помолвке графа Рэнда с его дочерью.
По правде говоря, Тристан ждал этого момента с таким же нетерпением, как Харкур. Он уже почти убедил себя, что, как только состоится помолвка, ему сразу станет легче смириться с мыслью о том, что Мэдди для него потеряна.
Но стоило Мэдди выйти из кареты и взглянуть на него, как эта уверенность рассеялась, словно дым.
Радостная улыбка девушки ножом вонзилась в сердце Тристана, звук ее голоса, окликающего его по имени, мучительной болью отозвался в его душе. Мэдди уже приближалась к нему с распростертыми объятиями.
– О, Тристан, как я рада снова видеть вас!
От прикосновения ее рук, обтянутых перчатками, Тристана охватило такое блаженстве, что у него едва не подкосились ноги.
– Мэдди, – прошептал он, и на какой-то краткий миг счастье от встречи с нею затмило все перенесенные им страдания. Янтарные глаза Мэдди встретились с его глазами, и в них горела все та же пылкая страсть, воспоминания о которой терзали душу Тристана все три недели, которые он провел в разлуке с ней.
– С нами приехала мама, Трис. И Гарт. И мистер Харкур. – Тревожно звенящий голос Кэрри вторгся в его блаженное беспамятство, и Тристан мгновенно отшатнулся от Мэдди, словно ее руки обожгли его огнем.
– Миледи! – воскликнул он и, пытаясь собраться с мыслями, заключил леди Урсулу в объятия и коснулся нежным поцелуем ее щек по обычаю, к которому привык во Франции.
Стоило ему разжать объятия, как Кэрри потребовала от него столь же обильных знаков внимания. Затем Гарт принялся трясти его руку с таким энтузиазмом, словно не виделся с ним лет десять, а Харкур начал раздавать лакеям приказы с такой уверенностью, словно был в этом поместье хозяином, а не гостем.
А потом все внезапно разразились смехом, и завязалась оживленная беседа.
И только Мэдди молча стояла в стороне, с грустным обожанием глядя на Тристана.
***
Этот день показался Мэдди очень долгим и насыщенным. Специально для нее граф устроил экскурсию по Уинтерхэвену. Мэдди недоумевала, почему он показывает местные достопримечательности только ей одной, не пригласив на этот осмотр ее отца.Впрочем, что бы там ни было, возвращение в родные пенаты сказалось на графе благотворно. Он вернулся к жизни буквально на глазах, а пару раз его даже охватывало неподдельное воодушевление, когда он принимался в самых утомительных подробностях перечислять Мэдди все нововведения, учрежденные в замке тем или иным из его многочисленных титулованных предков.
– Итак, мисс Харкур, вы познакомились с Уитерхзвеном, служившим резиденцией графам Рэнда на протяжении двух столетий, – объявил Гарт, когда, совершив обход замка, они оказались на залитой солнцем террасе.
– О да, милорд. Должна признать, ваш замок произвел на меня весьма приятное впечатление, равно как и окружающий его парк.
– Благодарю вас, мисс Харкур. – Граф окинул гордым взглядом зеленые луга и изящные рощицы. – Этот парк проектировал по заказу моего деда, третьего графа, сам великий Браун. К счастью, излюбленный мистером Брауном натуралистический стиль не требует слишком тщательного ухода. Дело в том, что за последние несколько лет штат садовников несколько убавился. – Граф обернулся к своей собеседнице, и впервые со дня их знакомства лицо его озарилось совершенно искренней улыбкой. – Вы, должно быть, уже поняли, что мой дом для меня важнее всего на свете… исключая, разумеется, мою семью.
– Вы правы. Дом и семья – это чрезвычайно важно, милорд. У меня до сих пор сжимается сердце, когда я вспоминаю своего деда и дом, в котором жила в Лионе.
– Тогда, должно быть, вы понимаете, почему я готов на все ради того, чтобы дом Рэндов не погиб. У меня есть еще пять поместий поменьше, и два из них не входят в майорат. – Граф помолчал, подбирая слова. – Поместье в Суффолке я пообещал подарить моему сводному брату, Тристану. И мне хотелось бы сдержать это обещание, если только против этой идеи не возникнут серьезные возражения.
– Не могу себе представить, зачем кому-нибудь понадобилось бы возражать, милорд. В конце концов, обещание такого рода – это священная клятва чести, а я уже поняла, насколько важны дела чести для членов вашей семьи.
“Значит, Тристан все-таки получит свою овечью ферму. И это совсем недурно. Даже дипломату нужно место, которое он мог бы называть своим домом”.
В то же время Мэдди начала беспокоиться, куда подевался сейчас этот будущий международный дипломат. За все время экскурсии по замку она ни разу не заметила его даже издали, хотя постоянно искала его взглядом. Впрочем, чтобы сохранить в душе отблеск счастья встречи с Тристаном, ей вовсе не нужно было постоянно видеть его лицо. Она могла бы несколько дней прожить воспоминаниями о том, какими страстными взглядами они успели обменяться в тот момент на террасе.
– Полагаю, пора переодеваться к обеду, мисс Харкур. Здесь, в деревне, мы встаем и ложимся раньше, – вернул ее к действительности голос графа. Опершись на его руку, Мэдди проследовала за ним в глубь здания.
У подножия лестницы, ведущей на верхние этажи, граф поклонился ей и снова улыбнулся.
– Приятно было побеседовать с вами, мистер Харкур, – торжественно произнес он. – Полагаю, наш с вами образ мыслей довольно схож и нам удастся неплохо друг к другу приспособиться.
– Благодарю вас, милорд, – машинально ответила Мэдди, хотя не могла взять в толк, почему граф считает для них необходимым “приспособиться” друг к другу. Разве что… сердце ее бешено застучало… разве что Тристан сообщил брату, что намерен сделать ей предложение, и выразил надежду, что его семья не будет стеснена ее присутствием.
Час спустя, сидя в своей комнате за туалетным столиком и терпеливо ожидая, пока горничная превратит ее кудри в приличную прическу, Мэдди все еще размышляла о скрытом смысле загадочной фразы графа. Наконец, пожав плечами, она отказалась от бесплодных домыслов, решив, что все это не стоит беспокойства.
Поднявшись, она критически оглядела свое отражение в высоком зеркале. Обычно Мэдди не придавала особого значения своей внешности, но сегодня она тщательно примеряла одно платье за другим, пока не выбрала то, которое, по ее мнению, должно было понравиться Тристану. Светло-желтый шелк, простой покрой… но отделка из роскошного бледно-зеленого атласа. Великолепный наряд для теплого весеннего вечера.
И даже короткие кудри, по поводу которых леди Кэролайн заметила, что в Лондоне это последний писк моды, казались на удивление уместными. Повертевшись перед зеркалом, Мэдди убедилась, что полностью довольна своим внешним видом.
Сердце ее забилось быстрее при мысли, что, быть может, ей с Тристаном удастся ускользнуть от общества достаточно надолго, и она сможет получить два причитающихся ей поцелуя. Возможно, он даже не станет ломаться по своей отвратительной привычке… При встрече в глазах его Мэдди прочла такую пылкую страсть! Она с надеждой улыбнулась. В конечном счете, долгий месяц разлуки пошел ей на пользу: Тристан явно соскучился по ней не меньше, чем она по нему.
Но в замке столько людей… как же устроить свидание, чтобы никто не помешал. Отпустив горничную и собираясь выйти к обеду. Мэдди остановила свой выбор на оранжерее. Какое романтичное место! Густая зеленая листва и апрельская луна, которую будет так хорошо видно через стеклянный купол!
Кровь прилила к щекам Мэдди при воспоминании о том, как она вполуха слушала рассуждения графа о пользе оранжереи для выращивания свежих овощей и фруктов в зимние месяцы, а сама в те минуты воображала себя в объятиях Тристана.
Когда Мэдди спустилась по лестнице, ее встретил молодой рыжеволосый лакей в ливрее.
– Мне поручили провести вас в гостиную, мисс Харкур, – проговорил он с певучим ирландским акцентом.
Мэдди вежливо поблагодарила его, переступила порог услужливо распахнутой перед ней двери и очутилась в одной из немногих комнат, которую Гарт не показал ей в ходе экскурсии. К ее удивлению, в небольшой гостиной не было никого, кроме графа.
Граф снова был в синем фраке, но более светлого оттенка, чем тот, в котором когда-то сопровождал Мэдди в театр, Цвет этого фрака точь-в-точь совпадал с цветом изысканных обоев гостиной, а расшитый золотом жилет напоминал отделку темно-синих штор.
Мэдди едва заметно улыбнулась. Все же до чего забавно тщеславие этого человека! Интересно, он выбрал себе одежду под цвет гостиной или, наоборот, распорядился отделать гостиную под цвет своего любимого наряда?
Она перевела взгляд на торжественно-мрачное лицо графа. Очевидно, что-то беспокоило его. Воодушевление, горевшее в его глазах несколькими часами ранее, бесследно исчезло, щеки его были смертельно бледны, а рука, сжимавшая стакан хереса, явственно дрожала.
– Ах, это вы, мисс Харкур, – прочистив горло, вполголоса проговорил граф.
Мэдди машинально обернулась, подумав, что он ожидал кого-то другого. Граф опять кашлянул.
– Ваш отец любезно дал мне свое позволение побеседовать с вами. – Голос его дрожал, а херес выплеснулся из стакана ему под ноги, прямо на синий с золотом ковер.
– Да? – переспросила Мэдди, озабоченно вглядываясь в лицо графа и отмахиваясь от подозрения, что ее бесцеремонный отец чем-то оскорбил этого беднягу. – Но зачем вам понадобилось просить позволения побеседовать с гостьей в вашем собственном доме… тем более что не далее как несколько часов назад мы с вами уже беседовали?!
На бледных щеках графа вспыхнули два ярко-красных пятна, как капли крови, упавшие на пергамент.
– Но та беседа не касалась вопроса личного свойства, который я намереваюсь обсудить с вами сейчас.
Личного свойства? Мэдди охватило какое-то недоброе предчувствие.
– Мы с вами познакомились всего месяц назад, – продолжал граф, – но за это время я успел проникнуться к вам искренним восхищением и уважением.
– Что ж, благодарю вас, милорд. Очень мило с вашей стороны. Вы мне тоже нравитесь. – Мэдди улыбнулась этому занятному маленькому добряку с искренней симпатией. – Думаю, вы понравились бы мне, даже если бы не были братом Тристана.
– Я счастлив это слышать. Я надеялся, что смогу завоевать вашу благосклонность, но, разумеется, вовсе не был в этом убежден. – Граф уставился куда-то в стену над головой Мэдди и наморщил лоб, словно школьник, пытающийся припомнить заученное наизусть стихотворение. Он тяжело сглотнул. – Не окажете ли вы мне честь, мистер Харкур… – запнувшись, он снова сглотнул комок в горле и продолжал уже увереннее: – Не окажете ли вы мне честь согласиться на предложение стать моей женой и графиней Рэнда?
– Что-что? – Мэдди воззрилась на него как на сумасшедшего.
– Вы согласны выйти за меня замуж, мисс Харкур?
– Нет, милорд! Ни за что на свете! – воскликнула она. – Вы оказали мне большую честь этим предложением, но я полагала, что вы, как и я, прекрасно понимаете, что мы не пара друг другу.
– Но, мисс Харкур… – запинаясь, пробормотал граф. – Вы… вы не можете мне отказать… Что скажет ваш отец?!
– Не знаю, и знать не желаю. Речь идет о моей жизни, а не о жизни моего отца… – Мэдди прищурилась. – Или это мой отец заставил вас сделать мне предложение?
– Он… он выразил надежду, что… что, так сказать, он зашел так далеко, что…
– Ага! Так я и знала! – Мэдди нахмурилась. – Разумеется, это не ваша затея. Бога ради, вы только посмотрите на себя, милорд! Вы настолько расстроены, что вас трудно принять за человека, нашедшего девушку своего сердца, с которой он готов прожить всю жизнь душа в душу.
– Но вы меня не поняли, мисс Харкур. Нам с вами действительно необходимо пожениться. Ваш отец на это рассчитывает.
Бедный граф выглядел в этот момент настолько жалким, что у Мэдди сердце облилось кровью. Она сочувственно обняла Гарта и похлопала его по плечу.
– Все это сущий вздор, милорд. Мы не должны делать того, чего не хотим делать, кто бы на это ни рассчитывал. Вы ведь не станете отрицать, что ни вам, ни мне этот брак не нужен! С отцом я разберусь сама. У меня богатый опыт обращения с семейными тиранами.
Все еще обнимая графа рукой за плечи, она обернулась на грохот распахнутой в гостиную двери. На пороге стоял не кто иной, как “семейный тиран” собственной персоной, довольный, как кот, не только сожравший, но и успевший основательно переварить жирную мышь.
– Итак, Мэдди, итак, милорд, вы позволите пожелать вам счастья? Я уже составил объявление для завтрашнего выпуска “Таймс”, а грум уже наготове, чтобы отвезти его в Лондон. Сейчас я его отправлю. – Рокочущий голос Харкура эхом отражался от стен маленькой гостиной, на лице купца сияла торжествующая улыбка.