Страница:
– Вы, случайно, не разведчик?
– Бывший. Давно на пенсии.
– Бывших разведчиков не бывает.
– Это, может, у вас не бывает. А у нас четко определено: вышел на пенсию – забудь прошлые навыки.
– А вот вам не удалось забыть, автоматически считываете информацию… Ну, хорошо, отвечу вам прямо: я ученый. Но богатый ученый. К счастью, я имею возможность левой рукой тратить на научные экспедиции те деньги, которые зарабатываю правой. Обхожусь без выпрашивания грантов на исследования, без поиска инвесторов и спонсоров. Сам себе спонсор. Устраивает?
– Мне нравится ваш образ жизни. И, пожалуй, я скажу вам то, чего никому не говорил…
– Что же?
– Я обратил ваше внимание на глиняные таблички, оплавленные при очень высокой температуре.
– Да, здесь кроется какая-то тайна. И возможно, не одна.
– Всех пока больше интересуют оплавленные рубины… А тексты на глиняных табличках – никого.
– Ну, тут нужна другая специальность. Вероятно, в таком крупном музее, как ваш, сотни ученых из разных стран уже пытались разгадать надписи. Я бы на первый взгляд предположил шумерское письмо. Хотя… надо уточнить время оплавления.
– Я думаю, что тому, кто разгадает надписи на этих оплавленных табличках, откроется многое – в том числе и дата события (таблички лишь похожи на шумерское письмо), и происхождение высокой температуры, и таинственная сила управления временем…
– А почему вы думаете, что такая сила вообще есть?
– Год назад здесь, в музее, был ученый из Камеруна. Очень мудрый человек. Наверное, не просто ученый, а еще и колдун… Он долго гладил таблички, касался оплавленных рубинов, что-то нашептывал. Кстати, трогать экспонаты музея категорически запрещено, я позволил это сделать лишь двум людям: этому африканцу и вам…
– Я оценил меру вашего доверия.
– А я не о цене. Я старый человек, в душе уже иная иерархия ценностей, среди которых знания выходят на первое место. Я тоже хочу понять…
– Что за тайну вы пытаетесь узнать?
– Тот африканец, оставивший мне двести шиллингов (я не о деньгах, а о том, что он придавал визиту в музей огромное значение), перед уходом долго стоял на коленях – молился. А потом сказал мне: «Если бы я мог понять, почему в Камеруне на реке Бенуэ и на плоскогорье, на высоте тысяч метров земля выбрасывает на поверхность такие же алые и розовые рубины, как те, что находят на Цейлоне и в Шри-Ланка, я стал бы миллиардером и мог создать Институт земного магнетизма в Камеруне»…
Служитель показал циновку, на которой молился африканский ученый.
– Если бы я смог перевести надписи глиняных табличек, я получил бы Нобелевскую премию.
– А если бы я смог постичь смысл всего того, что я не могу понять, то ощущал бы себя мудрецом…
Чижевский демонстративно внимательно осмотрел циновку.
– Вы могли бы дать мне копию текста? Ксерокопию рисунка, компьютерную распечатку. Мне важен не артефакт, а точность надписей.
– Разумеется. Это обойдется вам всего в десять шиллингов.
– Даже не представляю, сколько может стоить кусочек глины с вкраплением хотя бы крохотного рубина…
– Тысячу австрийских шиллингов.
– Разумная цена. Ведь если окажется, что это кусок глины, обожженный в Зальцбурге с вкраплением красного стекла, то потом неприятностей не оберешься.
– То, что я дал вам, – настоящее. Я все-таки бывший разведчик, у меня неплохая пенсия, зачем рисковать? Хотя, конечно, бывают посетители, которые не жалеют тысячу шиллингов за имитацию. Я помогаю людям за небольшие деньги ощутить свою причастность к тайне.
– Так тайна все-таки есть?
– Вы и сами это знаете.
– Да, и связана она с параллельностью месторождений драгоценных камней, что вроде бы противоречит законам геологии.
Чижевский помолчал и добавил:
– Или, во всяком случае, пока ими не подтверждается. За исключением…
Он вспомнил странные теории петрозаводского геолога Бориса Ивановича Сербы. А что, если рубиновая параллель есть не только на Севере, но и на Юге? Северная параллель выводит нас на север Шотландии. И так ли случайно, что Осина купил и обустроил себе замок с четырьмя подземными этажами именно под Эдинбургом?
– Почему бы не поверить в то, – улыбнулся он бывшему разведчику, – что рубины из Шри-Ланки и из Камеруна – родные братья? Вот ваши деньги, дружище – за копии табличек, за ксерокопию статьи, в которой описывается попытка перевода надписей, за кусочек глины с оплавленным рубином. И еще тысяча евро – бонус.
– За что?
– За идею. Ничто не достаете нам так легко и не приносит таких прибылей, как чужие идеи…
…После комфортной кондиционированной атмосферы салона «боинга» жара Каирского аэропорта валила с ног.
«Могли бы для такого дорогого рейса подобрать время прилета попрохладнее», – подумал Чижевский, нахлобучивая на мгновенно покрывшуюся потом макушку белую панаму.
«Уговаривал ведь Силаев взять пробковый колонизаторский шлем. Может, он и прав…»
С жизнью Чижевского примирило прохладное брюхо белого «кадиллака», который уже ждал его с заведенным мотором и включенным кондиционером. Он едва успел выпить бокал воды со льдом и сделать пару звонков, а большой и важный представительский автомобиль уже раскрыл свои дверцы на берегу Нила у дебаркадера, к которому был пришвартован теплоход «Осирис» – плавучий пятизвездочный отель.
Как ни странно, корабль с шикарным рестораном, музыкальными гостиными, барами, двух– и трехкомнатными каютами напоминал что-то из детства. Голос старшего помощника капитана по теплоходной радиосвязи объяснил, в чем дело: на этом теплоходе снимался известный фильм «Роковое путешествие».
«Надеюсь, ничего особенно рокового меня не ждет», – подумал Чижевский, с удовольствием ощущая нежные пальцы массажистки у себя на шее и прислушиваясь к тому, как пузырьки воздуха щекочут его обнаженное тело, растворившееся, казалось, в прохладной воде «джакузи». В конце концов две недели отдыха на теплоходе, плывущем от Каира до Асуана, хоть частично примирят его с трудностями второй части экспедиции…
Потом он будет париться в малокомфортных отелях столицы Камеруна, питаться пережаренными овощами, с трудом вникать в сущность рассказов консультантов, пытающихся на смеси английского, французского и языков народностей банту объяснить необъяснимое, мотаться по плоскогорью, стремясь понять взаимосвязь между оплавленными рубинами из венского музея и рубинами из Карелии…
Так вот, пока все это идет своим чередом, яхта «Чиж» класса «река-море» идет своим ходом из Питера через Балтику, огибая Францию, Португалию, Испанию, через Гибралтар и догоняет его в Асуане… Нет, это нецелесообразно! Он взглянул на карту, занимавшую почти всю стену его каюты. Связался по спутниковому телефону с капитаном «Чижа».
– Вам будет целесообразнее ждать меня в порту Дуала. Для надежности я возьму небольшой самолет, и с остановками пройду по курсу с севера, где я поначалу предполагаю провести изыскания, на юг. Так что курс «Чижа» – на порт Дуала. Пусть Никифоров подает заявки на швартовку яхты в порту, стоянка будет короткой. Я же буду в Дуале ровно через три недели: две уйдут на плавание «Осириса» по Нилу и неделя понадобится на экспедицию в горах. Так подсказывает мне интуиция…
Интуиция Чижевского еще никогда не подводила.
Самое удивительное, что Нил по утрам розовый. Волей-неволей задумаешься о мистической связи розовых рубинов с этой медленно текущей уже тысячи лет розовой водой.
Настроение Чижевского не испортила даже информация старшего помощника капитана о том, что, скорее всего, именно в его каюте в фильме «Роковое путешествие» было совершено убийство.
Правда, на третий день на прогулочной палубе он своими ушами слышал, как тот же старпом рассказывал двум молоденьким англичанкам совсем иную версию, согласно которой преступление было совершено именно в их каюте.
Чижевский его не осуждал.
Тем более, что, насладившись пару дней приятным отдыхом, он ощутил раздражение от глупости и поверхностной эрудиции большинства путешественников – никто из них не интересовал его с интеллектуальной точки зрения, а дам в его вкусе на «Осирисе» вообще не наблюдалось.
Потому он, уютно устроившись в кресле, часами пытался разобраться в документах, которыми был набит его желтый портфель.
Итак, по словам Егора Федоровича Патрикеева, все катрены Мишеля Нострадамуса, имеющие отношение к России и рубинам, переведены. С собой в путешествие Чижевский взял ксерокопии страниц первого посмертного издания центурий Нострадамуса 1568 года и ксерокопию странички, предположительно относящейся ко второй половине XVI века. Ее обнаружил Егор Патрикеев в первом полном издании катренов Мишеля Нострадамуса в 1996 году, когда работал в библиотеке Сорбонны.
Изучение 970 катренов не принесло ни одной новой идеи.
Две недели Станислав Чижевский бился над переводом последнего, как предполагали они с Егором, катрена Нострадамуса. Впрочем, судя по количеству строк, это должно было быть два катрена.
У него было стойкое предчувствие, что он вот-вот подойдет к краю бездны и заглянет в непостижимое.
Пока «Осирис» неторопливо плыл по розовому Нилу, Чижевский перелистал массу литературы о Камеруне. Его поразила фраза в одной исторической статье. Автор, немец по национальности, на протяжении нескольких десятилетий жил в Камеруне и был убежден, что раздел Камеруна между Францией и Великобританией в 1916 году нанес бывшей немецкой колонии существенный вред: была потеряна преемственность культурного развития.
Вполне понятный патриотизм потомка немецкого колонизатора в Африке.
Чижевский хотел уже бросить листок в корзину для мусора, как его внимание привлек интересный пассаж. Вспоминая набег англичан и французов на Камерун, автор писал: «Точно так же в начале XIX в. дикие кочевники фульбе завоевали султанат Мандару и уничтожили многие культурные памятники, прервав связь времен. Так, почти полностью была уничтожена гробница царевича Су-Ни-Ката, датируемая 2400 г. до н. э., уничтожены или украдены таинственные глиняные таблички с вкраплениями рубинов, оплавленные страшным огнем. Лишь часть камеры была вывезена Бонапартом в Европу, где позднее австрийские Габсбурги перекупили у французов памятник камерунской культуры. Однако в силу того, что из шестнадцати табличек, описанных в египетских папирусах 2400 г. до н. э., в музее в Вене хранятся лишь две, потеряна возможность расшифровать древние записи современников захоронения». И далее: «Султанат Мандара был сожжен набегом диких кочевников… Процветающий под покровительством Германии древний Камерун в культурном плане был практически уничтожен владычеством англичан и французов».
Образ запомнился.
Еще одну крупицу истины он выудил из книги Уильяма Пеллегрина «Рубин сангена».
Перечисляя месторождения наиболее крупных рубинов, автор дает непривычный ряд: Ост-Индия, остров Цейлон, Китай, Африка, Бразилия.
«Если провести вдоль параллели линию, соединяющую на южном полушарии места, где находили наиболее крупные розовые рубины, то выйдет, что Камерун может иметь такое же крупное месторождение розовых рубинов, как Цейлон.
Но мы-то имеем – в прошлом и настоящем – лишь горсть оплавленных рубинов Камерунского плоскогорья, да несколько – с сохранившихся табличек, и те датируются 2400 г. до н. э.
И наконец, Карл Клуге в книге «Handbuch der Edelsteinkunde» (Leipzig, 1870) сообщает, что в середине XIX в. Камерун имел крупнейшее в мире месторождение розовых рубинов. «Однако в силу непонятной страшной катастрофы, постигшей это несчастное государство и его народ (впервые оплавленные рубины на плоскогорье, судя по археологическим раскопкам, появились два с половиной тысячелетия до н. э.), месторождения рубинов «сгорели», и с тех пор в этой стране находили лишь оплавленные рубины, которые не ценились ювелирами».
У того же Карла Клуге Чижевский впервые прочитал о сравнительной стоимости рубина. Он был всегда убежден, что алмаз дороже, но, согласно Клуге, «рубин алый в десять карат ценится уже не вровень, а впятеро дороже такого же веса бриллианта. Рубин же в 40 карат, особенно розовый, ценится уже в десять раз дороже такого же бриллианта. Если же путешественнику выпадало счастье найти на плоскогорье Камеруна розовый рубин в 60 карат, он стоил целое состояние и оценивался в десятки раз дороже равного по весу бриллианта».
Далее умница Клуге подкинул Чижевскому еще одну подсказку: «Местные племена, говорящие на языках банту, а также пришлые скотоводы-варвары, кочевники из народности фульбе, поклонялись таким рубинам как божествам, им приносили человеческие жертвы (племена народности фульбе). Когда же некоторые искатели приключений, проникшие в страну до появления здесь германских миссионеров и специалистов, пытали вождей племен на костре, те, умирая в муках, признавались: «Эти камни обладают огромной энергией, они способны привлечь еще большую энергию с неба. Если камней – крупных розовых и менее крупных красных – собрать много, они могут притянуть к себе Бога с неба. Когда Бог улетает обратно на небо, время в этом месте словно останавливается: ягнята остаются на годы ягнятами, зерно не колосится, и люди не стареют. Время продолжается, но оно стоит на месте. И так до тех пор, пока люди не соберут снова много розовых и красных камней, взамен оплавленных огнем Бога Солнца, и тогда Бог снова опустится на землю. Иногда он возвращает тех людей, которых брал с собой в путешествие на небо, и они так же молоды, как много лет назад. И происходит это иногда через 4 года, иногда через 16 или 400».
В примечании ученый сообщает, что пытаемые вожди не знали чисел, и цифры приводятся произвольно, но в кратности к 4.
Но главное открытие Чижевский сделал, прочитав фразу, написанную 150 лет назад Карлом Клуге: «Если на Цейлоне особенно славится рубинами местечко “Ратнапуро”, что в переводе означает “город рубинов”, то в Камеруне ходит легенда, что самый крупный рубин в мире еще не найден, но он находится в центре Камерунского плоскогорья. И называется это местечко «Рубис Санга».
Станислав Чижевский достал из кейса аккуратно сложенную карту Центральной Африки, повесил на стену каюты и прошелся с лупой по всему Камеруну от озера Чад до океанского порта. А когда оторвался, выглядел очень довольным:
– Ну, если меня и на этот раз с Нобелевской премией обойдут, – не без разумной самоиронии заметил он, – то… То им же хуже.
Теперь можно было лететь в Камерун. Утром «Осирис» пришвартуется в Асуане. Полет на ждущем его самолете не составит более часа…
Глава шестьдесят девятая
Глава семидесятая
– Бывший. Давно на пенсии.
– Бывших разведчиков не бывает.
– Это, может, у вас не бывает. А у нас четко определено: вышел на пенсию – забудь прошлые навыки.
– А вот вам не удалось забыть, автоматически считываете информацию… Ну, хорошо, отвечу вам прямо: я ученый. Но богатый ученый. К счастью, я имею возможность левой рукой тратить на научные экспедиции те деньги, которые зарабатываю правой. Обхожусь без выпрашивания грантов на исследования, без поиска инвесторов и спонсоров. Сам себе спонсор. Устраивает?
– Мне нравится ваш образ жизни. И, пожалуй, я скажу вам то, чего никому не говорил…
– Что же?
– Я обратил ваше внимание на глиняные таблички, оплавленные при очень высокой температуре.
– Да, здесь кроется какая-то тайна. И возможно, не одна.
– Всех пока больше интересуют оплавленные рубины… А тексты на глиняных табличках – никого.
– Ну, тут нужна другая специальность. Вероятно, в таком крупном музее, как ваш, сотни ученых из разных стран уже пытались разгадать надписи. Я бы на первый взгляд предположил шумерское письмо. Хотя… надо уточнить время оплавления.
– Я думаю, что тому, кто разгадает надписи на этих оплавленных табличках, откроется многое – в том числе и дата события (таблички лишь похожи на шумерское письмо), и происхождение высокой температуры, и таинственная сила управления временем…
– А почему вы думаете, что такая сила вообще есть?
– Год назад здесь, в музее, был ученый из Камеруна. Очень мудрый человек. Наверное, не просто ученый, а еще и колдун… Он долго гладил таблички, касался оплавленных рубинов, что-то нашептывал. Кстати, трогать экспонаты музея категорически запрещено, я позволил это сделать лишь двум людям: этому африканцу и вам…
– Я оценил меру вашего доверия.
– А я не о цене. Я старый человек, в душе уже иная иерархия ценностей, среди которых знания выходят на первое место. Я тоже хочу понять…
– Что за тайну вы пытаетесь узнать?
– Тот африканец, оставивший мне двести шиллингов (я не о деньгах, а о том, что он придавал визиту в музей огромное значение), перед уходом долго стоял на коленях – молился. А потом сказал мне: «Если бы я мог понять, почему в Камеруне на реке Бенуэ и на плоскогорье, на высоте тысяч метров земля выбрасывает на поверхность такие же алые и розовые рубины, как те, что находят на Цейлоне и в Шри-Ланка, я стал бы миллиардером и мог создать Институт земного магнетизма в Камеруне»…
Служитель показал циновку, на которой молился африканский ученый.
– Если бы я смог перевести надписи глиняных табличек, я получил бы Нобелевскую премию.
– А если бы я смог постичь смысл всего того, что я не могу понять, то ощущал бы себя мудрецом…
Чижевский демонстративно внимательно осмотрел циновку.
– Вы могли бы дать мне копию текста? Ксерокопию рисунка, компьютерную распечатку. Мне важен не артефакт, а точность надписей.
– Разумеется. Это обойдется вам всего в десять шиллингов.
– Даже не представляю, сколько может стоить кусочек глины с вкраплением хотя бы крохотного рубина…
– Тысячу австрийских шиллингов.
– Разумная цена. Ведь если окажется, что это кусок глины, обожженный в Зальцбурге с вкраплением красного стекла, то потом неприятностей не оберешься.
– То, что я дал вам, – настоящее. Я все-таки бывший разведчик, у меня неплохая пенсия, зачем рисковать? Хотя, конечно, бывают посетители, которые не жалеют тысячу шиллингов за имитацию. Я помогаю людям за небольшие деньги ощутить свою причастность к тайне.
– Так тайна все-таки есть?
– Вы и сами это знаете.
– Да, и связана она с параллельностью месторождений драгоценных камней, что вроде бы противоречит законам геологии.
Чижевский помолчал и добавил:
– Или, во всяком случае, пока ими не подтверждается. За исключением…
Он вспомнил странные теории петрозаводского геолога Бориса Ивановича Сербы. А что, если рубиновая параллель есть не только на Севере, но и на Юге? Северная параллель выводит нас на север Шотландии. И так ли случайно, что Осина купил и обустроил себе замок с четырьмя подземными этажами именно под Эдинбургом?
– Почему бы не поверить в то, – улыбнулся он бывшему разведчику, – что рубины из Шри-Ланки и из Камеруна – родные братья? Вот ваши деньги, дружище – за копии табличек, за ксерокопию статьи, в которой описывается попытка перевода надписей, за кусочек глины с оплавленным рубином. И еще тысяча евро – бонус.
– За что?
– За идею. Ничто не достаете нам так легко и не приносит таких прибылей, как чужие идеи…
…После комфортной кондиционированной атмосферы салона «боинга» жара Каирского аэропорта валила с ног.
«Могли бы для такого дорогого рейса подобрать время прилета попрохладнее», – подумал Чижевский, нахлобучивая на мгновенно покрывшуюся потом макушку белую панаму.
«Уговаривал ведь Силаев взять пробковый колонизаторский шлем. Может, он и прав…»
С жизнью Чижевского примирило прохладное брюхо белого «кадиллака», который уже ждал его с заведенным мотором и включенным кондиционером. Он едва успел выпить бокал воды со льдом и сделать пару звонков, а большой и важный представительский автомобиль уже раскрыл свои дверцы на берегу Нила у дебаркадера, к которому был пришвартован теплоход «Осирис» – плавучий пятизвездочный отель.
Как ни странно, корабль с шикарным рестораном, музыкальными гостиными, барами, двух– и трехкомнатными каютами напоминал что-то из детства. Голос старшего помощника капитана по теплоходной радиосвязи объяснил, в чем дело: на этом теплоходе снимался известный фильм «Роковое путешествие».
«Надеюсь, ничего особенно рокового меня не ждет», – подумал Чижевский, с удовольствием ощущая нежные пальцы массажистки у себя на шее и прислушиваясь к тому, как пузырьки воздуха щекочут его обнаженное тело, растворившееся, казалось, в прохладной воде «джакузи». В конце концов две недели отдыха на теплоходе, плывущем от Каира до Асуана, хоть частично примирят его с трудностями второй части экспедиции…
Потом он будет париться в малокомфортных отелях столицы Камеруна, питаться пережаренными овощами, с трудом вникать в сущность рассказов консультантов, пытающихся на смеси английского, французского и языков народностей банту объяснить необъяснимое, мотаться по плоскогорью, стремясь понять взаимосвязь между оплавленными рубинами из венского музея и рубинами из Карелии…
Так вот, пока все это идет своим чередом, яхта «Чиж» класса «река-море» идет своим ходом из Питера через Балтику, огибая Францию, Португалию, Испанию, через Гибралтар и догоняет его в Асуане… Нет, это нецелесообразно! Он взглянул на карту, занимавшую почти всю стену его каюты. Связался по спутниковому телефону с капитаном «Чижа».
– Вам будет целесообразнее ждать меня в порту Дуала. Для надежности я возьму небольшой самолет, и с остановками пройду по курсу с севера, где я поначалу предполагаю провести изыскания, на юг. Так что курс «Чижа» – на порт Дуала. Пусть Никифоров подает заявки на швартовку яхты в порту, стоянка будет короткой. Я же буду в Дуале ровно через три недели: две уйдут на плавание «Осириса» по Нилу и неделя понадобится на экспедицию в горах. Так подсказывает мне интуиция…
Интуиция Чижевского еще никогда не подводила.
Самое удивительное, что Нил по утрам розовый. Волей-неволей задумаешься о мистической связи розовых рубинов с этой медленно текущей уже тысячи лет розовой водой.
Настроение Чижевского не испортила даже информация старшего помощника капитана о том, что, скорее всего, именно в его каюте в фильме «Роковое путешествие» было совершено убийство.
Правда, на третий день на прогулочной палубе он своими ушами слышал, как тот же старпом рассказывал двум молоденьким англичанкам совсем иную версию, согласно которой преступление было совершено именно в их каюте.
Чижевский его не осуждал.
Тем более, что, насладившись пару дней приятным отдыхом, он ощутил раздражение от глупости и поверхностной эрудиции большинства путешественников – никто из них не интересовал его с интеллектуальной точки зрения, а дам в его вкусе на «Осирисе» вообще не наблюдалось.
Потому он, уютно устроившись в кресле, часами пытался разобраться в документах, которыми был набит его желтый портфель.
Итак, по словам Егора Федоровича Патрикеева, все катрены Мишеля Нострадамуса, имеющие отношение к России и рубинам, переведены. С собой в путешествие Чижевский взял ксерокопии страниц первого посмертного издания центурий Нострадамуса 1568 года и ксерокопию странички, предположительно относящейся ко второй половине XVI века. Ее обнаружил Егор Патрикеев в первом полном издании катренов Мишеля Нострадамуса в 1996 году, когда работал в библиотеке Сорбонны.
Изучение 970 катренов не принесло ни одной новой идеи.
Две недели Станислав Чижевский бился над переводом последнего, как предполагали они с Егором, катрена Нострадамуса. Впрочем, судя по количеству строк, это должно было быть два катрена.
У него было стойкое предчувствие, что он вот-вот подойдет к краю бездны и заглянет в непостижимое.
Пока «Осирис» неторопливо плыл по розовому Нилу, Чижевский перелистал массу литературы о Камеруне. Его поразила фраза в одной исторической статье. Автор, немец по национальности, на протяжении нескольких десятилетий жил в Камеруне и был убежден, что раздел Камеруна между Францией и Великобританией в 1916 году нанес бывшей немецкой колонии существенный вред: была потеряна преемственность культурного развития.
Вполне понятный патриотизм потомка немецкого колонизатора в Африке.
Чижевский хотел уже бросить листок в корзину для мусора, как его внимание привлек интересный пассаж. Вспоминая набег англичан и французов на Камерун, автор писал: «Точно так же в начале XIX в. дикие кочевники фульбе завоевали султанат Мандару и уничтожили многие культурные памятники, прервав связь времен. Так, почти полностью была уничтожена гробница царевича Су-Ни-Ката, датируемая 2400 г. до н. э., уничтожены или украдены таинственные глиняные таблички с вкраплениями рубинов, оплавленные страшным огнем. Лишь часть камеры была вывезена Бонапартом в Европу, где позднее австрийские Габсбурги перекупили у французов памятник камерунской культуры. Однако в силу того, что из шестнадцати табличек, описанных в египетских папирусах 2400 г. до н. э., в музее в Вене хранятся лишь две, потеряна возможность расшифровать древние записи современников захоронения». И далее: «Султанат Мандара был сожжен набегом диких кочевников… Процветающий под покровительством Германии древний Камерун в культурном плане был практически уничтожен владычеством англичан и французов».
Образ запомнился.
Еще одну крупицу истины он выудил из книги Уильяма Пеллегрина «Рубин сангена».
Перечисляя месторождения наиболее крупных рубинов, автор дает непривычный ряд: Ост-Индия, остров Цейлон, Китай, Африка, Бразилия.
«Если провести вдоль параллели линию, соединяющую на южном полушарии места, где находили наиболее крупные розовые рубины, то выйдет, что Камерун может иметь такое же крупное месторождение розовых рубинов, как Цейлон.
Но мы-то имеем – в прошлом и настоящем – лишь горсть оплавленных рубинов Камерунского плоскогорья, да несколько – с сохранившихся табличек, и те датируются 2400 г. до н. э.
И наконец, Карл Клуге в книге «Handbuch der Edelsteinkunde» (Leipzig, 1870) сообщает, что в середине XIX в. Камерун имел крупнейшее в мире месторождение розовых рубинов. «Однако в силу непонятной страшной катастрофы, постигшей это несчастное государство и его народ (впервые оплавленные рубины на плоскогорье, судя по археологическим раскопкам, появились два с половиной тысячелетия до н. э.), месторождения рубинов «сгорели», и с тех пор в этой стране находили лишь оплавленные рубины, которые не ценились ювелирами».
У того же Карла Клуге Чижевский впервые прочитал о сравнительной стоимости рубина. Он был всегда убежден, что алмаз дороже, но, согласно Клуге, «рубин алый в десять карат ценится уже не вровень, а впятеро дороже такого же веса бриллианта. Рубин же в 40 карат, особенно розовый, ценится уже в десять раз дороже такого же бриллианта. Если же путешественнику выпадало счастье найти на плоскогорье Камеруна розовый рубин в 60 карат, он стоил целое состояние и оценивался в десятки раз дороже равного по весу бриллианта».
Далее умница Клуге подкинул Чижевскому еще одну подсказку: «Местные племена, говорящие на языках банту, а также пришлые скотоводы-варвары, кочевники из народности фульбе, поклонялись таким рубинам как божествам, им приносили человеческие жертвы (племена народности фульбе). Когда же некоторые искатели приключений, проникшие в страну до появления здесь германских миссионеров и специалистов, пытали вождей племен на костре, те, умирая в муках, признавались: «Эти камни обладают огромной энергией, они способны привлечь еще большую энергию с неба. Если камней – крупных розовых и менее крупных красных – собрать много, они могут притянуть к себе Бога с неба. Когда Бог улетает обратно на небо, время в этом месте словно останавливается: ягнята остаются на годы ягнятами, зерно не колосится, и люди не стареют. Время продолжается, но оно стоит на месте. И так до тех пор, пока люди не соберут снова много розовых и красных камней, взамен оплавленных огнем Бога Солнца, и тогда Бог снова опустится на землю. Иногда он возвращает тех людей, которых брал с собой в путешествие на небо, и они так же молоды, как много лет назад. И происходит это иногда через 4 года, иногда через 16 или 400».
В примечании ученый сообщает, что пытаемые вожди не знали чисел, и цифры приводятся произвольно, но в кратности к 4.
Но главное открытие Чижевский сделал, прочитав фразу, написанную 150 лет назад Карлом Клуге: «Если на Цейлоне особенно славится рубинами местечко “Ратнапуро”, что в переводе означает “город рубинов”, то в Камеруне ходит легенда, что самый крупный рубин в мире еще не найден, но он находится в центре Камерунского плоскогорья. И называется это местечко «Рубис Санга».
Станислав Чижевский достал из кейса аккуратно сложенную карту Центральной Африки, повесил на стену каюты и прошелся с лупой по всему Камеруну от озера Чад до океанского порта. А когда оторвался, выглядел очень довольным:
– Ну, если меня и на этот раз с Нобелевской премией обойдут, – не без разумной самоиронии заметил он, – то… То им же хуже.
Теперь можно было лететь в Камерун. Утром «Осирис» пришвартуется в Асуане. Полет на ждущем его самолете не составит более часа…
Глава шестьдесят девятая
На личном контроле
Разговор был неприятным.
Самое неприятное, что возразить было нечего.
– Да, я помню все, что вы для меня сделали. Да, перетянули из Саратова в Москву, помогли сделать быструю карьеру.
– Да, при вашей поддержке мои растущие должности приносили все большую прибыль. Благодарность людей, которым я помогал по жизни, иногда достигала просто неприличных размеров.
– Да, благодаря вам у меня шестикомнатная квартира улучшенной планировки и участок в Серебряном бору размером с поместье среднего английского эсквайра, с дворцом, с пляжем, пристанью и яхтой.
– Да, да, да… Владимир Михайлович, я все помню и ценю. И не забыл, что, временно находясь вдали от родины, вы держите руку на пульсе. Из Лондона вы провели мое назначение на должность заместителя председателя Следственного комитета при Генпрокуратуре и присвоение классного чина Госсоветника юстиции 1-го класса. Три генеральские звезды. Мог ли я мечтать о них десять лет назад, сидя в прокуренном кабинете следственной части прокуратуры Заводского района Саратова? Второклассный. Второсортный. Жена не выдержала, ушла с десятилетней Любаней к владельцу автомастерской…
– Да, Владимир Михалыч, в этой жизни безопаснее быть благодарным.
– Да, в какой-то степени вы отучили меня принимать самостоятельные решения.
– Да, я знаю – это в моих же интересах, так спокойнее и надежнее.
– Конечно, я знаю, Владимир Михалыч, что будет с человеком, который пытается соскочить с мчащегося на бешеной скорости поезда.
– Мне плевать, если за мою несообразительность или нерасторопность что-то случится с женой Вероникой и любовницей Антуанеттой (их ему привели с какого-то столичного конкурса красоты, и за год он так и не научился толком отличать их друг от друга), мне куда важнее – не слетит ли волосок с моей лысеющей макушки.
– Да, я понимаю, что у вас все продумано, и если я сделаю так, как мне приказано, то в моей жизни все останется неизменно.
– И я знаю, что если я откажусь… Если Генерал доживет до утра… То за мной придет исполнитель, а за ним чистильщик… И не спасут меня ни отряд собственной безопасности Следственного комитета, набранный мной по вашим рекомендациям, ни тот военный арсенал, который мы собрали за год по вашему совету.
– Конечно, я не круглый дурак и все сделаю по вашему сценарию.
Ничего из вышесказанного Леонид Витальевич Крайнев, Государственный советник юстиции 1-го класса, вслух не говорил.
Он говорил все это, что называется, про себя.
Читая распечатку закрытого от прослушки разговора Осины с Крайневым, Егор Федорович Патрикеев шутил:
– Тоже мне, «бином Ньютона»… Поможем двум генералам встретиться.
Самое неприятное, что возразить было нечего.
– Да, я помню все, что вы для меня сделали. Да, перетянули из Саратова в Москву, помогли сделать быструю карьеру.
– Да, при вашей поддержке мои растущие должности приносили все большую прибыль. Благодарность людей, которым я помогал по жизни, иногда достигала просто неприличных размеров.
– Да, благодаря вам у меня шестикомнатная квартира улучшенной планировки и участок в Серебряном бору размером с поместье среднего английского эсквайра, с дворцом, с пляжем, пристанью и яхтой.
– Да, да, да… Владимир Михайлович, я все помню и ценю. И не забыл, что, временно находясь вдали от родины, вы держите руку на пульсе. Из Лондона вы провели мое назначение на должность заместителя председателя Следственного комитета при Генпрокуратуре и присвоение классного чина Госсоветника юстиции 1-го класса. Три генеральские звезды. Мог ли я мечтать о них десять лет назад, сидя в прокуренном кабинете следственной части прокуратуры Заводского района Саратова? Второклассный. Второсортный. Жена не выдержала, ушла с десятилетней Любаней к владельцу автомастерской…
– Да, Владимир Михалыч, в этой жизни безопаснее быть благодарным.
– Да, в какой-то степени вы отучили меня принимать самостоятельные решения.
– Да, я знаю – это в моих же интересах, так спокойнее и надежнее.
– Конечно, я знаю, Владимир Михалыч, что будет с человеком, который пытается соскочить с мчащегося на бешеной скорости поезда.
– Мне плевать, если за мою несообразительность или нерасторопность что-то случится с женой Вероникой и любовницей Антуанеттой (их ему привели с какого-то столичного конкурса красоты, и за год он так и не научился толком отличать их друг от друга), мне куда важнее – не слетит ли волосок с моей лысеющей макушки.
– Да, я понимаю, что у вас все продумано, и если я сделаю так, как мне приказано, то в моей жизни все останется неизменно.
– И я знаю, что если я откажусь… Если Генерал доживет до утра… То за мной придет исполнитель, а за ним чистильщик… И не спасут меня ни отряд собственной безопасности Следственного комитета, набранный мной по вашим рекомендациям, ни тот военный арсенал, который мы собрали за год по вашему совету.
– Конечно, я не круглый дурак и все сделаю по вашему сценарию.
Ничего из вышесказанного Леонид Витальевич Крайнев, Государственный советник юстиции 1-го класса, вслух не говорил.
Он говорил все это, что называется, про себя.
Читая распечатку закрытого от прослушки разговора Осины с Крайневым, Егор Федорович Патрикеев шутил:
– Тоже мне, «бином Ньютона»… Поможем двум генералам встретиться.
Глава семидесятая
Африканская загадка Нострадамуса
Полет на двухмоторном «Сатфаксе» проходил на сравнительно небольшой высоте над Камерунским плоскогорьем.
– Это совершенно безопасно, – пояснил летчик сидевшему на месте второго пилота Станиславу Чижевскому. – Плато ровное, как лист бумаги. Только какому идиоту взбредет в голову на нем писать?
– Можно не писать, можно чертить. Но мысль ваша понятна, – рассмеялся пассажир.
Летчик был французом, авантюристом, оставшимся в Африке после окончания службы в иностранном легионе, и его французский можно было понять с трудом.
– Тут месяцами болтаешь только с африканцами, – пояснил летчик пассажиру, – а они говорят на таком ужасном французском…
– В Яунде меня встречает один местный… Так он по-французски говорит лучше, чем Оноре де Бальзак и Густав Флобер вместе взятые.
– Не знаю, но не поверю, пока не услышу.
– Мы можем подняться чуть выше?
– За ваши деньги, месье, мы можем подняться к солнцу или опуститься на эти белесые полоски на плато…
– Вот я и хочу понять, что это за полосы. Если смотреть с такой высоты, то похоже…
– На большой ковш…
– Созвездие, на которое похож этот рисунок, так и называется: созвездие Большого Ковша. А раньше оно называлось созвездие Большой Медведицы. Люди в старину обожествляли животных. Скажите, если спуститься ниже, фигура станет видна более отчетливо?
– Навряд ли… Сверху виден весь рисунок, а если ниже – четкость будет больше, но зато всю фигуру не отследить.
– А если я завтра пошлю сюда бригаду на машинах, чтобы они эти рвы (там наверняка глубокие траншеи, иначе мы их не видели бы с такой высоты) прокрасили жидкой краской, белой или красной, смогли бы вы с самолета корректировать их работу?
– Заказов в это время года мало. Сезон сафари прошел. Работа пыльная, но за деньги чего не сделаешь – тем более, в Африке…
– Думаю, завтра утром я сумею прислать на плато бригаду маляров.
– Парни из заповедника не будут препятствовать? Окружающая среда, экология и прочая ерунда…
– Плато мой эксперимент вреда не принесет. А на деньги, что я переведу заповеднику, они смогут сделать много полезного для природы.
– И то верно.
– Когда закончите работу, позвоните мне, и мы с вами полетим в центр плато вдвоем. Хочу проверить одно свое предположение.
– Это насчет того, что древние африканцы писали на плато Камерунского плоскогорья письма Богу? Я бы на это деньги не выкидывал.
– Не верите в это?
– В то, что могли писать такие письма? Может, и поверил бы. Но в то, что Бог их знаки с небес разглядел, сильно сомневаюсь.
– Почему?
– Ну, даже если разглядел – а что дальше? Он же всем, кто сигналы SOS посылает, старается помочь. Ведь так?
– Так.
– А много он этим африканцам помог? Голод, бедность, болезни. И никакого просвета. Конечно, когда сюда пришли европейцы – жить стало получше… Но нет, не дошла молитва до Бога.
– А говорят, Бог даже спускался на огненной колеснице на плато в центре Камерунской гряды.
– Ходят такие легенды среди малограмотных людей. Ну, допустим, спускался. А чем помог? Опять-таки, ничем.
– У Бога время течет медленнее, чем у людей. Может, на разведку спускался?
– Ага, значит, спустился, разведал, и улетел на небо. Сколько ждать после этого помощи? Я не очень хороший человек. Много грехов на моей совести. Воевал, убивал, грабил, насиловал… Теперь, хотя и не верю в бога, но молюсь. Грехи замаливаю. Вот с позиции мерзавца, хотя бы и бывшего: хорошо так поступать? Тебе эти парни посадку расчистили, обозначили, а ты прилетел, поглядел и решил: в других местах люди похуже живут, им и помогу. А с этими что? Они же надеялись…
– Держи сотню евро.
– 3а что? Рассказ мой понравился?
– За идею. Насчет того, что посадочную полосу обозначили…
…Аэропорт на окраине Яунде, столицы Камеруна, чем-то неуловимо напоминал аэропорт «Бесовец» под Петрозаводском. Чисто, уютно, пальмы в кадках в зале ожидания и чистые туалеты. Что и в городах нынче редкость. Впрочем, Чижевский рассмотреть аэропорт толком не успел: его встречал министр строительства Республики Камерун господин доктор Мгунбе Мгунабе Манда.
Выпускник Московского инженерно-строительного института, он написал пять лет назад вполне приличную дипломную работу об инвестировании средств в строительство мостов в Северо-Западной Сибири. Судя по улыбке на большом темно-черном (если есть такой цвет) лице, он сохранил воспоминания о мудрых советах профессора Чижевского, и по сей день активно использует знания, полученные в Москве, в своей повседневной работе.
В машине, которая приняла поджарое тело русского профессора прямо у трапа самолета, Станислав Чижевский рассказал о своем замысле, свежих предположениях и планируемом эксперименте.
Прямо из машины Манда позвонил своему помощнику и распорядился завтра утром отправить бригаду маляров с радиосвязью, позволяющей корректировать их работу с самолета.
– Если они сделают эту работу в первой половине дня, то есть обозначат траншеи, образующие видимый с высоты рисунок большого ковша, то во второй половине дня, когда спадет жара, я сам смог бы вылететь на плато.
После этого разговор резко ушел в сторону приятных воспоминаний камерунского министра о русских девушках, русской водке и неимоверном количестве макарон, которые варились в общежитии в больших алюминиевых кастрюлях и служили основной пищей студентов от стипендии до стипендии.
Разумеется, от шикарного ужина в лучшем ресторане Яунде отказаться не получилось.
– Понимаю, как при столь острой и разнообразной национальной пище тебе было тоскливо жевать серые макароны…
– А, ерунда. Зато в Москве была Танья, – ответил министр, и в глубине его больших глаз начали созревать слезы…
Постепенно разговор удалось перевести с ностальгических всхлипываний министра на темы русской зимы и русских девушек к интересующим Чижевского рубинам.
– Ювелиры Камеруна, – начал Чижевский, – миру не известны. По крайней мере огранкой рубинов у вас не занимаются.
– И правильно делают. У голландцев это получается лучше.
– Но с давних времен представители местных племен отменно резали по твердому драгоценному камню – сапфиру, рубину. Я видел в музее немецкого города Карлсруэ рубин, на котором была выгравирована голова воина из племени банту-тау.
– Я как раз и происхожу из этого племени: среди банту наше племя самое древнее, самое умное, самое талантливое, самое…
– Достаточно, дружище. Я смотрю на тебя, вспоминаю, как ты сдавал экзамен по макроэкономике, и понимаю, откуда начнется возрождение Африки. Но радиоуглеродные исследования камня позволяют предположить, что резьба сделана в III веке н. э. Ваше племя такое древнее?
Министр на мгновение задумался и уверенно ответил:
– Такое.
– Сюда я прилетел из Вены. Там в Культурно-историческом музее я видел сапфировое распятие…
– Наши резчики христианские символы не режут.
– Это я понимаю, просто хочу подчеркнуть разнообразие сюжетов. Там же, в Вене, но уже в Африканском отделе Художественной галереи, я видел уникальный перстень-печатку: на кристалле весом в 60 карат была вырезана печать Алариха.
– Печать действительно принадлежала готскому королю?
– Не уверен. Но надпись на латыни гласит: «Аларих, король готов».
– У племени банту-тау были не короли, а вожди…
– Это примерно одно и то же.
– Ты так думаешь, профессор?
– Уверен.
– Что, если на перстне с большим драгоценным камнем есть гравированный рисунок с таинственным символом, то это может свидетельствовать о королевском происхождении владельца перстня?
– Без сомнения.
Министр вынул из-под стола левую руку, которую довольно неуклюже старался держать подальше от глаз своего бывшего профессора. Он смущенно продемонстрировал в перстне из желтого металла большой (по виду, карат 40) розовый плоский рубин. Было очевидно, что камень не подвергался огранке.
– Это совершенно безопасно, – пояснил летчик сидевшему на месте второго пилота Станиславу Чижевскому. – Плато ровное, как лист бумаги. Только какому идиоту взбредет в голову на нем писать?
– Можно не писать, можно чертить. Но мысль ваша понятна, – рассмеялся пассажир.
Летчик был французом, авантюристом, оставшимся в Африке после окончания службы в иностранном легионе, и его французский можно было понять с трудом.
– Тут месяцами болтаешь только с африканцами, – пояснил летчик пассажиру, – а они говорят на таком ужасном французском…
– В Яунде меня встречает один местный… Так он по-французски говорит лучше, чем Оноре де Бальзак и Густав Флобер вместе взятые.
– Не знаю, но не поверю, пока не услышу.
– Мы можем подняться чуть выше?
– За ваши деньги, месье, мы можем подняться к солнцу или опуститься на эти белесые полоски на плато…
– Вот я и хочу понять, что это за полосы. Если смотреть с такой высоты, то похоже…
– На большой ковш…
– Созвездие, на которое похож этот рисунок, так и называется: созвездие Большого Ковша. А раньше оно называлось созвездие Большой Медведицы. Люди в старину обожествляли животных. Скажите, если спуститься ниже, фигура станет видна более отчетливо?
– Навряд ли… Сверху виден весь рисунок, а если ниже – четкость будет больше, но зато всю фигуру не отследить.
– А если я завтра пошлю сюда бригаду на машинах, чтобы они эти рвы (там наверняка глубокие траншеи, иначе мы их не видели бы с такой высоты) прокрасили жидкой краской, белой или красной, смогли бы вы с самолета корректировать их работу?
– Заказов в это время года мало. Сезон сафари прошел. Работа пыльная, но за деньги чего не сделаешь – тем более, в Африке…
– Думаю, завтра утром я сумею прислать на плато бригаду маляров.
– Парни из заповедника не будут препятствовать? Окружающая среда, экология и прочая ерунда…
– Плато мой эксперимент вреда не принесет. А на деньги, что я переведу заповеднику, они смогут сделать много полезного для природы.
– И то верно.
– Когда закончите работу, позвоните мне, и мы с вами полетим в центр плато вдвоем. Хочу проверить одно свое предположение.
– Это насчет того, что древние африканцы писали на плато Камерунского плоскогорья письма Богу? Я бы на это деньги не выкидывал.
– Не верите в это?
– В то, что могли писать такие письма? Может, и поверил бы. Но в то, что Бог их знаки с небес разглядел, сильно сомневаюсь.
– Почему?
– Ну, даже если разглядел – а что дальше? Он же всем, кто сигналы SOS посылает, старается помочь. Ведь так?
– Так.
– А много он этим африканцам помог? Голод, бедность, болезни. И никакого просвета. Конечно, когда сюда пришли европейцы – жить стало получше… Но нет, не дошла молитва до Бога.
– А говорят, Бог даже спускался на огненной колеснице на плато в центре Камерунской гряды.
– Ходят такие легенды среди малограмотных людей. Ну, допустим, спускался. А чем помог? Опять-таки, ничем.
– У Бога время течет медленнее, чем у людей. Может, на разведку спускался?
– Ага, значит, спустился, разведал, и улетел на небо. Сколько ждать после этого помощи? Я не очень хороший человек. Много грехов на моей совести. Воевал, убивал, грабил, насиловал… Теперь, хотя и не верю в бога, но молюсь. Грехи замаливаю. Вот с позиции мерзавца, хотя бы и бывшего: хорошо так поступать? Тебе эти парни посадку расчистили, обозначили, а ты прилетел, поглядел и решил: в других местах люди похуже живут, им и помогу. А с этими что? Они же надеялись…
– Держи сотню евро.
– 3а что? Рассказ мой понравился?
– За идею. Насчет того, что посадочную полосу обозначили…
…Аэропорт на окраине Яунде, столицы Камеруна, чем-то неуловимо напоминал аэропорт «Бесовец» под Петрозаводском. Чисто, уютно, пальмы в кадках в зале ожидания и чистые туалеты. Что и в городах нынче редкость. Впрочем, Чижевский рассмотреть аэропорт толком не успел: его встречал министр строительства Республики Камерун господин доктор Мгунбе Мгунабе Манда.
Выпускник Московского инженерно-строительного института, он написал пять лет назад вполне приличную дипломную работу об инвестировании средств в строительство мостов в Северо-Западной Сибири. Судя по улыбке на большом темно-черном (если есть такой цвет) лице, он сохранил воспоминания о мудрых советах профессора Чижевского, и по сей день активно использует знания, полученные в Москве, в своей повседневной работе.
В машине, которая приняла поджарое тело русского профессора прямо у трапа самолета, Станислав Чижевский рассказал о своем замысле, свежих предположениях и планируемом эксперименте.
Прямо из машины Манда позвонил своему помощнику и распорядился завтра утром отправить бригаду маляров с радиосвязью, позволяющей корректировать их работу с самолета.
– Если они сделают эту работу в первой половине дня, то есть обозначат траншеи, образующие видимый с высоты рисунок большого ковша, то во второй половине дня, когда спадет жара, я сам смог бы вылететь на плато.
После этого разговор резко ушел в сторону приятных воспоминаний камерунского министра о русских девушках, русской водке и неимоверном количестве макарон, которые варились в общежитии в больших алюминиевых кастрюлях и служили основной пищей студентов от стипендии до стипендии.
Разумеется, от шикарного ужина в лучшем ресторане Яунде отказаться не получилось.
– Понимаю, как при столь острой и разнообразной национальной пище тебе было тоскливо жевать серые макароны…
– А, ерунда. Зато в Москве была Танья, – ответил министр, и в глубине его больших глаз начали созревать слезы…
Постепенно разговор удалось перевести с ностальгических всхлипываний министра на темы русской зимы и русских девушек к интересующим Чижевского рубинам.
– Ювелиры Камеруна, – начал Чижевский, – миру не известны. По крайней мере огранкой рубинов у вас не занимаются.
– И правильно делают. У голландцев это получается лучше.
– Но с давних времен представители местных племен отменно резали по твердому драгоценному камню – сапфиру, рубину. Я видел в музее немецкого города Карлсруэ рубин, на котором была выгравирована голова воина из племени банту-тау.
– Я как раз и происхожу из этого племени: среди банту наше племя самое древнее, самое умное, самое талантливое, самое…
– Достаточно, дружище. Я смотрю на тебя, вспоминаю, как ты сдавал экзамен по макроэкономике, и понимаю, откуда начнется возрождение Африки. Но радиоуглеродные исследования камня позволяют предположить, что резьба сделана в III веке н. э. Ваше племя такое древнее?
Министр на мгновение задумался и уверенно ответил:
– Такое.
– Сюда я прилетел из Вены. Там в Культурно-историческом музее я видел сапфировое распятие…
– Наши резчики христианские символы не режут.
– Это я понимаю, просто хочу подчеркнуть разнообразие сюжетов. Там же, в Вене, но уже в Африканском отделе Художественной галереи, я видел уникальный перстень-печатку: на кристалле весом в 60 карат была вырезана печать Алариха.
– Печать действительно принадлежала готскому королю?
– Не уверен. Но надпись на латыни гласит: «Аларих, король готов».
– У племени банту-тау были не короли, а вожди…
– Это примерно одно и то же.
– Ты так думаешь, профессор?
– Уверен.
– Что, если на перстне с большим драгоценным камнем есть гравированный рисунок с таинственным символом, то это может свидетельствовать о королевском происхождении владельца перстня?
– Без сомнения.
Министр вынул из-под стола левую руку, которую довольно неуклюже старался держать подальше от глаз своего бывшего профессора. Он смущенно продемонстрировал в перстне из желтого металла большой (по виду, карат 40) розовый плоский рубин. Было очевидно, что камень не подвергался огранке.